Виртуализация института религии в современности

Сегодня институт религии виртуализируется. Д. Иванов описывает логику виртуальной реальности, как замещение реальных поступков и вещей образами, иначе говоря, симуляциями [1]. Главными факторами виртуализации института религии мы считаем влияние интеллектуальной секуляризации XIX в.; становление «общества потребления» и сетевых структур. Как следствие, возникает возможность осуществления церковных ритуалов через сеть Интернет, а также распространяются различные религиозные движения типа New Age.

Секуляризация происходит как на уровне общественной структуры, так и на уровне сознания. Религия сводится к удовлетворению духовных потребностей человека, она перестает быть источником абсолютных ценностей. Современный человек является потребителем религии, причем это потребление постепенно переходит на виртуальный уровень, где все чаще потребляются образы. Религия вытесняется в сферу индивидуального, каждый человек сам выбирает религию согласно своим вкусам, которые формируются под влиянием актуальных установок общества потребления. Именно ценности индивида определяют его религиозную принадлежность, но не наоборот.

Если в XIX в. феномен распространения секуляризации был очевиден, то сейчас прослеживается тенденция отката массы к традиционной религии. Причиной этого может быть постоянное вмешательство власти в религиозные дела, принадлежность представителей религиозных конфессий к определенным политическим партиям и т.д. Главной особенностью института церкви в Украине является значительная политизация церкви. Ни для кого не секрет, что на религиозную сферу распространяется значительное влияние государства и СМИ.

Современное общество нацелено на потребление не религии и ценностей, а скорее образов. Такому обществу становится несложно навязать псевдорелигии, учения, которые с легкостью адаптируются под психологию и вкусы современного индивида.

Социальный институт религии превращается в симулятивные образы, исполнение ролей и следование нормам может быть виртуальным, за счет симуляции реальных вещей и поступков. С помощью Интернета происходят процессы развоплощения реальности и материализации виртуального. Религия трансформируется посредством виртуализации, развеществления общества в целом.

Сегодня украинское общество стремится стать «информационным». Однако понятие «информация» в данном случае предполагает скорее коммуникацию, нежели знание. Массовое использование информационных технологий не приближает нас к состоянию информационного общества. Функция СМИ сегодня – не распространение информации, но создание образов событий, которые выгодны их заказчикам или им. С помощью виртуальных симуляций общество стремится компенсировать недостатки социальной реальности. Происходит отчуждение личности в виртуальную реальность. Массовое распространение новых технологий досуга, труда и образования посредством ПК и сети Интернет, а также компьютерную революцию 1970-90-х гг. можно рассматривать как причины трансформации современного общества и социальных институтов, в том числе института религии.

Согласно данным экспертов, количество людей, которые посещают церковь не менее одного раза в неделю, составляет 15,7%; раз в месяц – 20,8%, 50,4% респондентов посещает храм только на религиозные праздники [2]. Возможно, это является следствием виртуализации религии. Церковь утратила свою былую ценность. Со становлением «общества потребления» религиозные институты превращаются в торговцев, а религиозные традиции – в потребляемый товар.

В качестве следствия компьютеризации и виртуализации религии можно рассматривать распространение неких виртуальных храмов, становление таких форм ритуалов, как исповедь по скайпу, возможность составлять электронный список грехов, поставить виртуальную свечу и т.д. Их плюсом является возможность «посещать» храм инвалидам и людям, которые не могут посетить его лично, однако зачастую это лишь способ ухода от действительности. Появление виртуальных храмов является для современного человека удобной «подушкой безопасности», которую можно всегда носить с собой.

Литература: 1. Иванов Д. В. Виртуализация общества [Электронный ресурс] / Д. В. Иванов. – Режим доступа: http://lib.ru/POLITOLOG/ivanov_d_v.txt_with-big-pictures.html 2. Центр Разумкова / Коментарі експерта / Українці не вважають релігійність ціннісним орієнтиром у житті. [Електронний ресурс]. – Режим доступу: http://razumkov.org.ua/ukr/expert.php?news_id=2596

Басистюк Валерия

Санкт-Петербургский государственный институт

психологии и социальной работы

(Россия, Санкт-Петербург)
Социальная работа с зависимыми: теория и практика
На сегодняшний день в России около шести миллионов наркоманов, причем официально зарегистрировано из них лишь 500 тысяч. В Северной столице в настоящий момент официально насчитывается одиннадцать тысяч наркозависимых людей, по сообщениям Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков. На медицинский учёт встают лишь немногие зависимые люди, регулярно употребляющие наркотики, поэтому официальные и неофициальные данные сильно разнятся. По официальным данным, 20% всех наркозависимых в России – это школьники, 60% – молодежь в возрасте от 16 до 30 лет. Остальные 20% – люди старше тридцати.

В Санкт-Петербурге ведет деятельность региональная благотворительная общественная организация «АЗАРИЯ» («матери против наркотиков»). Заинтересованные люди объединяются для решения своих личных проблем, и это становится огромной поддержкой государству в решении возникших социальных проблем. На территории «АЗАРИИ» работает около 30 различных групп. Ежедневно «АЗАРИЮ» посещают, в том числе на семинарах, тренингах и лекциях, 160-180 человек выздоравливающих (т.е.трезвых) зависимых и около 60-80 человек созависимых.

Проблема зависимости может коснуться любой семьи. Специалисты «АЗАРИИ» провели исследование подопечных среди зависимых и их семей (созависимых). По результатам исследования, средний возраст зависимого – 33 года; cредний возраст созависимого – 57 лет; 1/3 подопечных также состоят в других специальных учреждениях; cроки максимальной ремиссии колеблются от 2 месяцев до 14 лет.

Ответы на вопрос о том, что помогло сохранить ремиссию и чего подопечные ожидают от «АЗАРИИ», продемонстрировали востребованность первичной информации. Для этого в центре действует «горячая линия» и специалисты по «первичному приему», которые, используя методику активного слушания, выявляют проблему обратившегося, направляют и ориентируют его по деятельности организации. Во многих отзывах подопечные писали, что уже на первой встрече специалистам удается вывести людей из депрессии и помочь посмотреть на проблему с другой стороны. Многие люди ожидают от центра чуда и верят в то, что после обращения в организацию их проблемы исчезнут, однако нужно понимать, что ремиссия – это не исчезновение зависимости. Именно поэтому многие зависимые продолжают посещать занятия, семинары, лекции годами. Опыт «АЗАРИИ» уникален – зависимые с большим сроком ремиссии передают свой опыт зависимым с меньшим сроком, что очень подбадривает вторых.

В работе РБОО «АЗАРИЯ» есть место и для методов прикладной социологии: 1) методы сбора первичной социальной информации (анкетирование, интервью, наблюдение, анализ документов (биографический метод), эксперимент, изучение случая); 2) методы анализа эмпирических данных: обобщение всей собранной информации, обработка и приведение её к виду, удобному для интерпретации.

В Санкт-Петербурге наряду с проблемой нехватки реабилитационных центров (площадки для реализации социологических методов) существует нехватка специалистов, умеющих грамотно работать с зависимыми людьми. Есть психологи, занимающиеся проблемами зависимости и созависимости и работой с клиентами, но очень мало специалистов по социальной работе с зависимыми и их семьями. При этом регулярно выходит литература, проводятся семинары и научные мероприятия по социальной работе с зависимыми, но систематическая практика отсутствует.

В круг наших исследовательских интересов входит не просто фотография, на которой нечто отображено, а фотография, которая является результатом самого акта фотографирования. Мы рассматриваем акт фотографирования в контексте его влияния на повседневность. При этом особый акцент хотелось бы сделать на взломе повседневности посредством акта фотографирования. Целью исследования является изучение акта фотографирования как одного из возможных способов взлома повседневности. Для осуществления поставленной цели нами был выполнен ряд задач:

1. 
   операционализировать понятие повседневности;
   
2. 
   изучить различные подходы к исследованию мира повседневности в рамках теорий среднего уровня;
   
3. 
   дать определение феномену фотографии, акта фотографирования;
   
4. 
   раскрыть сущность понятия взлома повседневности;
   
5. 
   исследовать практический взлом повседневности путем проведения наблюдения.
   

Теоретико-методологической базой нашей работы стали подходы к изучению повседневности, представленные известными социологами феноменологической (А. Шюц, П. Бергер, Т. Лукман), драматургической (И. Гофман) и этнометодологической (Г. Гарфинкель) традиций. Эмпирическую базу составили результаты, полученные в ходе наблюдения, объектом которого являлась повседневность людей городской местности, а предметом – влияние акта фотографирования на повседневную жизнь. Наблюдение было проведено в ноябре-декабре 2013-го года. Было проведено 12 наблюдений актов фотографирования и их влияния на повседневность респондентов. Структуру выборки составили представители различных возрастных групп – группа молодежи (15-25 лет), группа людей среднего возраста (30-40 лет), группа пожилых людей (50-70 лет).

Изучая теоретические основы феноменологической социологии, мы определили: в повседневной жизни человек следует своим естественным, заведомо принятым установкам, вследствие чего его повседневность принимается им как «нормальное». Встречаясь «лицом к лицу» с повторяющимися ситуациями изо дня в день, индивид формирует собственный набор ответных реакций, действий – основу личного повседневного знания. Его достоверность является само собой разумеющейся до тех пор, пока не возникает проблема, которую не удается решить на основе собственного знания [1].

Под взломом повседневности мы понимаем нарушение повседневных практик, фоновых ожиданий и собственных схем типизаций актора посредством создания непривычной для него ситуации. В рамках данного исследования такая ситуация была сконструирована с помощью использования акта создания моментальной фотографии, при котором сохранялась вся спонтанность и непроизвольность действия. Одним из главных условий исследования был явный акт фотографирования.

В результате проведенного наблюдения было выявлено, что акт фотографирования может выступать одним из факторов взлома повседневности. Вывод сформулирован на основе аналитического описания наблюдения (т.е. перечисления всех интересующих нас характеристик объекта анализа) и анализа. Повседневность определенных групп респондентов была взломана посредством акта фотографирования, о чем свидетельствуют моментальные и длительные поведенческие реакции. Для более точного анализа нами было произведено наблюдение характерных черт повседневных актов людей «до», «во время» и «после» фотографирования.

Повседневность испытуемых из группы молодежи поддается значительно меньшему влиянию акта фотографирования. Из этого следует, что акт фотографирования вошел в набор их повседневных практик и не вызывает значительных изменений в поведении, т.е. не определяется как нарушение фоновых ожиданий или собственных схем типизаций человека. Анализ респондентов среднего возраста представил нашему вниманию совершенно иную картину. Этой группе были присущи реакции недовольства и агрессии, которые сопровождались дальнейшей сменой повседневной деятельности. Респонденты пожилого возраста не были удивлены или встревожены актом фотографирования. Более того, изменений повседневных практик после фотографирования замечено не было.

Данная тема имеет большой потенциал для дальнейшей разработки. В частности, в дальнейшей разработке нуждаются такие проблемы, как количественное исследование акта фотографирования, роль фотографического изображения в повседневности человека, изучение различных видов фотографии в контексте повседневности.

Литература: 1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. – М.: Медиум. – 1995.

Бойко Дмитрий, Лавриненко Юлия

Харьковский национальный университет имени В.Н. Каразина

(Харьков, Украина)
Европейская и американская традиции

в социологическом осмыслении

феномена (демонстративного) потребления
В рамках данной работы мы исходим из того, что потребление – это процесс, который, с одной стороны, включает манипулирование объектами вещной среды в ходе удовлетворения личных потребностей с безвозвратным расходованием стоимости оных и, с другой стороны, культивирование знаков и символов.

Мы солидарны с Ж. Бодрийяром в его четком разделении двух подходов к исследованию потребления: условно «экономического», который рассматривает предметы в терминах потребностей («гипотеза первичности потребительной стоимости»), и «социологического», признающего первичность «знаковой меновой стоимости» [1]. Сам француз не дает права на существование первой концепции, но мы все же уделим ей внимание. В рамках экономической теории потребление приравнивается к приобретению благ или услуг, оно становится возможным вследствие получения дохода или траты сбережений. Социологическое изучение потребления, по мнению Бодрийяра, предполагает не изучение товара (означающего) и физического взаимодействия с ним, а знаков, символов (означаемого), которые он культивирует. Потребление – «…это полностью идеальная практика, которая не имеет ничего общего (после определенного момента) ни с удовлетворением потребностей, ни с принципом реальности» [1]. Поскольку это идеальная практика, у нее не может быть конечного, физического насыщения.

Однако Бодрийяр упустил тот факт, что и в рамках самой социологической традиции существует теоретико-методологический, даже мировоззренческий, раскол по поводу данного объекта изучения. Условно границу раскола можно провести по Атлантическому океану, между Старым и Новым светом. Европейская традиция социологического изучения феномена потребления (помимо самого Ж. Бодрийяра, её представляют П. Бурдье, П. Бергер и Т. Лукман, Э. Гидденс, Ж. Делез, Г. Маркузе, Э. Фромм и др.) характеризуется изучением габитуализированных демонстративно-потребительских практик с их рутинизированностью, повторяемостью и необязательной рефлексией. В структур-конструктивистской концепции Бурдье потребление выступает выражением вкуса (своего рода габитуса), т.е. принадлежности к определенной позиции (и, соответственно, классу). Оно есть опосредованная диспозицией, не обязательно осознанная демонстрация своей позиции. Соответственно, объектом для анализа в рамках европейской традиции выступают потребительские практики. Они изучаются в контексте их конституирования габитусом (Бурдье), структурами сознания агента (Гидденс), знанием актора (феноменологи и социальные конструктивисты) и т.д. Американская традиция (к которой можно отнести Г. Беккера, Т. Веблена, И. Гоффмана, П. ДиМаджио, Н. Смелзера, Дж. Хомманса и П. Блау, даже Т. Парсонса и Р. Мертона) обращает внимание, прежде всего, на мотивационный аспект, который рассматривается в плоскости рационального (если не разумного, просчитанного, то, по крайней мере, осознанного) выбора.

Понятие демонстративного потребления, автором которого является американец Т. Веблен, изначально (по состоянию на конец ХІХ – начало ХХ вв.) относилось именно к аспекту рационального потребления, а точнее, к потреблению «как средству поддержания репутации» [2, с. 108]. Более современную трактовку демонстративного потребления в той же американской традиции можно найти в интерпретации драматургической социологии И. Гоффмана. Так, рассматривая процесс самовыражения и самоидентификации индивида, Гоффман говорит о «произвольном самовыражении» индивида посредством потребления [3, с. 175]. Такой процесс передачи информации окружающим в общезначимых символах позволяет индивиду обозначить свою идентичность, свое место в социокультурном пространстве. С помощью символов текст всегда пишется осознанно, то есть потребление – это текст, состоящий в значительной степени из сознательно собранных символов. Из этого следует то, что любое потребление в той или иной степени носит характер демонстративного, с одной стороны, и оно же имеет рациональный характер и конкретную мотивацию и цель.

Во времена жизни и творчества Веблена действительно можно было говорить о рациональном демонстративном потреблении праздного класса, да и не только его (вспомним Эллочку Людоедку из «Двенадцати стульев», жену обычного инженера). Подход Гоффмана же актуален для изучения (демонстративного) потребления в рамках отдельно взятых фреймов, где имеет весьма большой эвристический потенциал (вопросы мотивации демонстративного потребления, его правила и нормы, реакцию на него и пр.), но практически бессилен при выходе на более высокий уровень. Однако мы придерживаемся убеждения, что становление т.н. общества потребления есть причина / следствие габитуализации (опривычивания и рутинизации) потребления, в особенности демонстративного. Именно эта позиция отражена в теоретизировании по поводу (демонстративного) потребления в европейской традиции, особенно во французской ее части. Однако у Бодрийяра и у Бурдье есть одна общая проблема – они достаточно четко определяют само потребление, однако в их понимании проблематично выделить демонстративное потребление. Так, по Бурдье, любое потребление демонстрирует социальную позицию, однако является ли любое потребление демонстративным? Бодрийяр говорит о том, что с «определенного момента» потребление не определяется потребностями, но он не говорит, с какого именно момента. Поэтому феномен демонстративного потребления в рамках европейской традиции не является самостоятельным объектом изучения, что определяется его онтологической неразрывностью с процессом потребления как таковым и этот концепт можно использовать лишь для подчеркивания акцента исследовательского интереса к публичному и праздному потреблению.

Литература: 1. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака/ Перевод с фр. Д. Кролечкин. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5878/5879; 2. Веблен Т. Теория праздного класса / Пер. с англ., вступ. ст. С.Г.Сорокиной; Общ. ред. В.В. Мотылевой. – М.: Прогресс, 1984. – 367 с.; 3. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / Пер. с англ. и вступ. статья А.Д. Ковалева. – М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2000. – 304 с.
Брыткова Алёна

НИУ «Белгородский государственный университет»

(Россия, Белгород)

Ценностные ориентации студенческой молодежи

Белгородского региона: к проблемной ситуации

Различные социальные изменения, происходящие в современном обществе, охватывают практически все сферы общественной жизни, тем самым значительно влияя на систему ценностных ориентиров и социальное положение различных слоев населения. Реформирование общественной системы вызывает социальную напряженность, вследствие чего значимую роль обретает субъективный фактор отношения различных групп населения к проводимым преобразованиям.

Динамичность социальных изменений характерна и для Белгородской области, региона специфического по своим этническим, религиозным, социокультурным и другим характеристикам. Сложившаяся в этой связи проблемная ситуация, на наш взгляд, зависит от двух основных групп причин: объективных и субъективных. Первые связаны с появлением определенных социальных групп с их специфическими интересами, которые значительно осложняют процесс социальной идентификации. Вторые связаны с доминированием пессимистических настроений в политическом, экономическом и духовном развитии региона.

Во всех этих процессах участвует молодежь, от идеологической позиции и инициативности которой во многом зависит социальная стабильность в Белгородской области. Молодежная среда является наиболее уязвимой, поскольку ей присущи возрастные особенности нестабильности норм и ценностей, связанные с тем, что в период молодости люди находятся на стадии социального выбора. Молодежь как особая социально-демографическая группа в воспроизводстве общества играет ведущую роль. В структуре населения Белгородской области 26,2% составляют люди в возрасте от 16 до 30 лет. В их числе находится и студенческая молодежь, которая является не только интеллектуальным, но и профессиональным резервом региона. Различные социологические исследования показывают, что российская молодежь – это новое поколение, которым присущи особые мотивы поведения, нравственные ценности, проблемы и ориентиры. За последнее десятилетие ценностные ориентации молодежи претерпели радикальные изменения.

Таким образом, возникает проблема дезориентация студенческой молодежи в пространстве изменяющихся ценностных норм. Ценности деформируются в условиях социальной трансформации современного общества. Эта проблемная ситуация наиболее существенно проявляется в образовательном процессе, что вызывает, в свою очередь, ряд других проблем, касающихся, например, мотивации студенческой молодежи, её видения жизненных перспектив, целей и т.д. Исследование данного процесса важно для понимания как настоящего состояния общества, так и будущего.

Варивода Полина

ФГБОУ ВПО «Курский государственный университет»

(Россия, Курск)