Сорос жизнь, деятельность и деловые секреты величайшего в мире инвестора

ГЛАВА 12

В декабре 1984-го он внимательно следил за начавшейся в Великобритании широкой приватизацией. Его заинтересовали три компании: «Бри-тиш телеком», «Бритиш гэс» и «Ягуар». Сорос понимал, что премьер-министр Маргарет Тэтчер хочет сделать каждого англичанина собственни­ком акций английских компаний. Как этого до­биться? Очень просто. Нужно только занизить стоимость этих акций.

Сорос попросил Аллана Рафаэля изучить со­стояние «Ягуара» и "Бритиш телеком». Исследования Рафаэля показали, что президент «Ягуа­ра», сэр Джон Иган, потрудился на славу, и «ягуар» стал модным автомобилем даже в США. При цене акций 160 пенсов за штуку «Квантум» приобрел их примерно на 20 млн. долларов, то есть 5% всего портфеля, оцениваемого в 449 миллионов. Другим этого хватило бы, но не Джорд­жу Соросу.

Рафаэль встретился с ним и сообщил о завер­шении исследования дел «Ягуара».

— И каково твое мнение?

— Мне в самом деле нравится их работа. Я думаю, мы не ошиблись, купив их акции.

К изумлению Рафаэля, Сорос тут же позво­нил своим брокерам и велел купить еще 250000 акций компании. Рафаэль не хотел портить Со­росу настроение, но счел себя обязанным не­сколько охладить его пыл. «Извините, может быть, я высказался недостаточно ясно. Я ска­зал, что мы не ошиблись, купив их акции».

Но представления Рафаэля и Сороса об ошиб­ке различались очень сильно. Для Рафаэля достигнутые успехи казались достаточными, и он не желал ввязываться в это дело дальше, пока не ощутит твердую почву под ногами. А Соросу было ясно: если ситуация складывается благо­приятно, нужно доверять своей интуиции и рис­ковать всем. Сорос разъяснил это новому по­мощнику.

— Слушайте, Аллан, вы говорите, что компа­ния проделала отличную работу и резко улучшила свое положение. То есть, они заработают на выгодных денежных потоках и доходы на каждую акцию возрастут. Вы полагаете, что акции вырастут в цене. Зарубежные инвесторы станут их расхватывать. Американские сделают то же самое. А это значит, что акции можно будет продать дороже.

Для Сороса подобная ситуация служила одним из идеальных примеров его теории рефлексивности. Он предвидел, что акции подорожают, а инвесторы начнут гонку за ними, подталкивая цены еще выше. Рафаэль не мог не согласиться с выводами Сороса. Он подтвердил, что курс акций, очевидно, будет расти.

— Тогда покупай еще больше акций. Рафаэль согласился, но не был уверен, отда­ет ли Сорос отчет в своих действиях. А тот продолжал:

— Если акции подорожают, надо купить их побольше. И плевать, какую долю они составят в портфеле твоих инвестиций. Если ты рассчи­тал все правильно, за дело!

Сорос улыбнулся и, желая закрыть дискус­сию по этому вопросу, спросил: «Что еще?»

Сорос был уверен, что «Ягуар» и «Бритиш телеком» — верные лошадки. Он понимал, что их подлинный вес не ограничивается сухими цифрами балансов. Для него значение имел толь­ко тот непреложный факт, что Маргарет Тэтчер проведет английскую приватизацию по занижен­ным ценам.

Рафаэль пребывал в легком шоке. Его трево­жило то, что Сорос рискует почти всем. Но он напрасно беспокоился. Прибыль «Квантума» от продажи акций «Ягуара» составила 25 миллио­нов долларов.

Составной частью концепции хеджирования, близкой воззрениям Сороса, была игра на понижение курса акций. Самую большую такую игру Сорос провел в середине 80-х с акциями «Вестерн Юнион».

Наступил 1985 год. В США входили в моду телефаксы. Акции «Вестерн Юнион», столь популярные ранее, продавались в среднем по 20 дол­ларов. Сорос и его помощники обратили особое внимание на то, что компания по-прежнему ука­зывает в балансе большое количество телексно­го оборудования. Поскольку оно было устарев­шим, электромеханическим, и потому малолик­видным, для рынка такое оборудование не пред­ставляло почти никакой ценности. «Вестерн Юнион», кроме того, влез в большие долги.

Сорос глубоко сомневался, что компания смо­жет выплатить долги и дивиденды по привилеги­рованным акциям. Аллан Рафаэль вспоминает:

«Наши раздумья сводились вкратце к следующе­му: как «Вестерн Юнион» похоронил конную экспресс-почту, так телефаксы похоронят «Вес­терн Юнион».

Многие опытные аналитики советовали ин­весторам сыграть на активах «Вестерн Юнион», забывая при этом, что активы эти стоили намно­го меньше, чем указывала «Вестерн Юнион». А Сорос это прекрасно понимал. И продал на понижение миллионы акций. Прибыль, по сло­вам Аллана Рафаэля, исчислялась «несколькими миллионами ».

Несмотря на успехи 1985 года, Сорос по-прежнему опасался кризиса в экономике США.

В августе он считал, что «имперский круг всту­пил в завершающую стадию кредитной экспансии, направленной на стимулирование амери­канской экономики и рост военных расходов. Но спасение было близко, и, к счастью для Сороса, он сумел вовремя увидеть его и восполь­зоваться представившимися возможностями. Спа­сение заключалось в том, что США и другие промышленные гиганты осознали, что валютный рынок превратился в необузданного монстра, действующего вопреки их интересам.

Углубившись в изучение этого вопроса, Энтони Сэмпсон отметил в своей книге «Дар Мидаса», что «в 60-е годы поборники свободного рынка стремились к тому, чтобы различные валюты постепенно и в разумных пределах изме­няли свои обменные курсы, поскольку страны со слабой экономикой и вялым экспортом будут девальвировать спою валюту, пока низкий ва­лютный курс не сделает их товары достаточно конкурентоспособными. Доллары, иены или фунты точно определяли бы эффективность националь­ной экономики... Когда президент Никсон отме­нил золотой стандарт доллара в 1971 году и курс валют начал свободно колебаться, никто не пред­видел эпохальных сдвигов, наступивших в конце 70-х и начале 80-х годов». Любой слух мог поколебать курс той или иной валюты. Обмен­ные курсы уже не соответствовали торговому балансу. К концу 80-х курс доллара к иене мог свободно изменяться на 4% в день.

Поначалу Сорос не мог похвастаться успеха­ми в валютных операциях. В начале 80-х он даже понес на них убытки. Но оправдавшиеся в середине 80-х прогнозы вернули ему уверен­ность в себе. Он знал, что доллар, а точнее, его курс к японской иене и немецкой марке станут главным действующим лицом в будущей драме мира финансов, и усердно готовился к этому.

Курс доллара хаотически менялся в начале 80-х, что истощало мир, во многом зависевший от стабильности доллара. В первые годы пребы­вания у власти правительство Рейгана поощряло рост курса доллара, надеясь подавить инфля­цию, удешевив импорт и привлекая иностранные инвестиции для финансирования растущего тор­гового дефицита.

Возможно, именно проведенное Рейганом со­кращение налогов при одновременном росте воен­ных расходов вызвало резкий подъем курса дол­лара и акций американских компаний. Зарубежный капитал устремился в США, что подпитывало доллар и оживляло биржу. Дальнейший эконо­мический рост привлекал в страну дополнитель­ные инвестиции, а это, в свою очередь, снова подстегивало рост курса доллара. Именно это Сорос и называл «имперским кругом Рейгана».

Хотя этот имперский круг оставался принци­пиально нестабильным, Сорос считал, что «силь ный доллар и высокие реальные учетные ставки приведут к перегреву, ослаблению стимулирующего воздействия бюджетного дефицита и спаду в экономике США в целом». Как и предполагал Сорос, к 1985 году торговый дефицит США достиг угрожающих размеров, а высокий курс доллара во многом затруднил экспорт. К тому же, отечественным производителям угрожали де­шевые японские товары. Сорос наблюдал за этими процессами и решил, что настала первая фаза очередного цикла «подъем-спад».

А другие аналитики превозносили цикличес­кий рост курса акций. Сорос был далек от этого. Верный своему принципу плыть против течения, он предпочитал инвестировать в акции предпрнятий передовой технологии и в финансовые ус­луги. А позже успешно продавал их. Так, «Кван-тум» владел 600 тысячами акций Эй-Би-Си, когда их купил «Кэпитл ситиз». Одним прекрасным мартовским днем «Кэпитл ситиз» объявил, что продаст эти акции по 118 долларов за штуку. «Квантум» выиграл 18 миллионов на одной опе­рации.

Вскоре после этого Сорос позвонил Рафаэ­лю, который осуществил ее. «Это было просто великолепно. Но что нам делать дальше? » Вспо­миная об этом через много лет, Рафаэль имити­рует венгерский акцент Сороса, произносившего сию тираду. Рафаэль прекрасно понимал, что Сороса интересует совсем другое. Он просто проверял помощника. Его слова надо было по­нимать так: я очень доволен, но не зазнавайтесь!

— Как что?! — удивился Рафаэль. — Это же абсолютно ясно. Булем покупать акции «Кэпитл ситиз»!

По молчанию Сороса в трубке Рафаэль понял, что этот экзамен он выдержал с честью.

Сорос полагал, что валютная политика Рей­гана приведет к началу циклического спада. Пре­зидент имел основания усиливать доллар и даль­ше, но лучше бы он понизил его курс. В начале 80-х учетные ставки по краткосрочным кредитам поднялись до 19%. Цена на золото подскочила до 900 долларов за унцию. Темпы инфляции выросли до 20% в год. Взмывший до небес дол­лар меняли на 240 иен и 3.25 немецких марок.

В конце концов, Соросу стало ясно, что после неминуемого распада ОПЕК цены на нефть резко упадут. Это создаст дополнительное давление на правительство США, вынуждая его понизить курс доллара. Цены на нефть, достигшие в пос­леднее время 40 долларов за баррель, по ряду прогнозов могли подняться до 80 долларов. Но развал ОПЕК вызовет снижение уровня инфля­ции во всем мире. Одновременно снизились бы учетные ставки. После всех этих перемен доллар ожидала резкая девальвация.

Рафаэль так объяснил стратегию Сороса: «Она сводилась к продаже на понижение сырой нефти, скупке кредитных фьючерсов в США в расчете на понижение учетных ставок, а в Японии в расчете на их повышение, поскольку Япония сильно зависела от импорта нефти. Кроме того, долларовые активы нужно было переводить в иены и марки. Поскольку рынки сырья, долго­вых обязательств и валюты значительно больше рынка акций, инвестор или спекулянт может за относительно короткое время сосредоточить в своих руках огромные активы. Если предельный спрос на акции сравнительно мал, то можно использовать во много раз большие заемные средства. И хотя фонд располагал в то время всего 400 миллионами долларов, его возможнос­ти привлекать кредиты были огромны.

Джордж Сорос оперировал этими активами очень энергично. Так может повезти только раз в жизни».

С августа 1985 года Сорос ведет дневник. Помимо сведений о своих инвестициях, он записывает побочные мысли по ходу, как он выра­зился, «эксперимента в реальном времени» в поисках ответа на вопрос, как долго просуществу­ет «имперский круг» Рейгана. Он рассматривал дневник как проверку своей способности пред­видеть перемены на финансовых рынках. И возможность проверки своих теорий на практике. Благодаря дневниковым записям, взгляды Соро­са и его инвестиционная стратегия в период между августом 1985 года и ноябрем 1986 года тщательно задокументированы, Дневник опуб­ликован в изданной в 1987 году книге Сороса «Алхимия финансов».

Первый серьезный экзамен теории Сороса прошли в сентябре 1985 года. 6 сентября Сорос решил играть на повышение иены и марки. Но они продолжали дешеветь. Он начал сомневать­ся в своей идее «имперского круга». Его закуп­ки обеих валют достигли суммы 700 млн. долла­ров, что превысило вес активы фонда Квантум». Хотя Сорос понес некоторые убытки, он был уверен, что ход событий подтвердит его право­ту, и довел объем операций по иене и марке до 800 миллионов долларов, — на 200 миллионов больше, "см общая стоимость активов фонда.

Позже, а именно 22 сентября, сценарий Соро­са начал воплощаться в жизнь. Джеймс Бейкер, новый министр финансов США, решил, что курс доллара нужно понизить, поскольку американ­ские производители все настойчивее требовали протекционистских мер. Бейкер и министры фи­нансов других ведущих стран — Франции, Гер­мания, Японии и Великобритании. — так назы­ваемая «большая пятерка», собрались в Нью-Иорке в отеле «Плаза». Сорос узнал об этой встрече и сразу понял, что именно предпримут министры. Он трудился всю ночь, скупая мил­лионы иен.

Министры действительно согласовали сниже­ние курса доллара, позже окрещенное как «соглашение Плаза». Предполагалась «справедли­вая оценка других валют» путем «более тесного сотрудничества». Это означало, что централь­ные банки будут обязаны девальвировать дол­лар.

На следующий день стало известно о падении курса доллара к иене с 239 до 222,5 иены, или на 4,3%. Крупнейшая девальвация за один день в истории финансов! Сорос, к своему немалому удовольствию, заработал за ночь 40 млн. долла­ров. Утром Рафаэль сказал ему: Отличный удар, Джордж. Я восхищен». Сорос продолжал поку­пать иены.

В записях от 28 сентября Сорос назвал сго­вор в «Плазе» «сущей бессмыслицей... прибыли за последнюю неделю оказались равны общим убыткам от операций с валютой за последние четыре года...»

Ночная инвестиция «Квантума» создала во­круг него почти мистический ореол. Стен Дракенмиллер, работающий с Соросом с 1988 года, сообщил, что осенью 1985 года другие торговцы, подражая Соросу, тоже скупали иены накануне «соглашения Плаза». Когда в понедельник утром курс иены на торгах вырос на 800 пунктов, эти торговцы стали снимать пенки, воодушевленные столь быстрыми и крупными прибылями. Одна­ко Сорос смотрел на вещи шире. «Предполо­жим, Сорос проговорится и даст понять другим, что пора прекращать продажу иены. Правитель­ство намекнуло ему, что доллар будет падать и в следующем году. Отчего бы ему не быть сви­ньей и не скупать иены дальше?»

В течение следующих полутора месяцев цент­ральные банки продолжали понижение курса доллара. К концу октября доллар упал на 13%, или до 205 иен. К сентябрю 1986 года он упал до 153 иен. Валюты стран «большой пятерки» вы­росли к доллару на 24 — 28%.

Общая сумма ставки Сороса на иену превы­сила 1,5 млрд. долларов. Он вложил почти все деньги, используя и огромные займы, в иены и марки. Как оказалось, это был мудрый шаг. Его прибыли за это время составили, по некоторым оценкам, 150 млн. долларов.
Краткосрочные изменения на рынке акций максимальны

в поворотных точках и уменьшаются, когда тенденция

становится определенной

Стало ясно, что тенденция девальвации дол­лара устойчива. И Сороса это ничуть не беспокоило. Он не плошал. Он делал на этом деньги. К началу ноября фонд вырос до 850 миллионов, а Сорос владел йенами и марками на полтора миллиарда, то есть на сумму, вдвое превышав­шую размеры активов фонда. Он писал в днев­нике: «Причина, по которой я еще больше ого­ляю тылы, — моя уверенность в малой вероятности изменения тенденции. Один из выводов, кото­рый я вынес из практики свободно плавающих обменных курсов, сводится к тому, что измене­ния максимальны в переломные моменты и умень­шаются, когда тенденция становится устойчивой». Он продал английских фунтов на 87 миллионов, нефти на 200 млн. долларов, скупил акций и фьючерсов на миллиард и облигаций почти на полто­ра миллиарда долларов. Общий объем его поку­пок и продаж на различных рынках приблизил­ся к четырем миллиардам долларов.

Сорос демонстрировал непоколебимую уве­ренность в своей правоте. 8 декабря 1985 года он записал в дневнике: «Я твердо убежден в том, что события будут развиваться именно так, а не иначе, как и всегда, о чем свидетельствует уровень моей финансовой уязвимости, который я считаю допустимым». Если в августе Сорос считал, что грядет экономический кризис, теперь он заметно успокоился. Правительство с успе­хом снижало курс доллара. Рынки акций и об­лигаций оживились. По мнению Сороса, на рынке акций возможен даже бум. В декабре Сорос излучал оптимизм. Он назвал современность «зо­лотым веком капитализма», а игра на повыше­ние, по его мнению, продлится до конца его активной жизни.

1985 год был для Сороса очень удачным. По сравнению с 1984 годом «Квантум» продемонстрировал ошеломительные темпы роста — 122,2%! Стоимость его активов выросла с 448,9 млн. долларов в конце 1984 года до 1003 млн. долла­ров в конце 1985 года. Достижения фонда при­мерно вчетверо превышали рост индекса Доу-Джон-са (на 34%, включая дивиденды). Безупречная репутация Сороса получила отличное подкреп­ление.

Один доллар, вложенный в его фонд в 1969 году, в конце 1985 года стоил уже 164 доллара, за вычетом пошлин и издержек. Сорос с гордостью пояснял журналисту Дэну Дорфману, что тот же доллар, вложенный в акции 500 крупнейших компаний, вырос бы за этот же период лишь до 4,7 доллара.

Сорос не признался Дорфману, какая часть активов фонда принадлежит ему лично, чтобы не раскрывать размер своего состояния. Однако журналист, опираясь на некие источники, оце­нил долю Сороса в фонде в 15—30%. Учитывая, что прибыль «Квантума» за 1985 год составила 548 миллионов, Сорос заработал от 83 до 166 млн. долларов.

— Это все ложь, ложь! Отстаньте! — твердил

Сорос, когда журнал "Ныо-Йорк мэгэзин» по­просил его прокомментировать эти цифры.

Завтракая с Дорфманом в своей квартире на Пятой авеню, с видом на Центральный парк, Сорос объяснял свои успехи в 1985 году: крупными покупками немецких марок и японских иен; удачными операциями с облигациями, осо­бенно с краткосрочными облигациями американ­ского казначейства; ростом курса акций ино­странных компаний.

Операции с американскими акциями удались хуже. "Я не слишком хорошо играю на поглощениях», — признался Сорос. Это подтвержда­ли колебания пакета акций компании «Уолт Дисней», которым он владел в середине 80-х годов. В итоге он добился успеха, но путь к нему оказался весьма тернист.

В 1984 году "Квантум» был одним из круп­нейших акционеров компании, помимо членов семьи Диснея. Акции пользовались растущим спросом, поскольку несколько попыток поглощения этого флагмана шоу-бизнеса позорно про­валились. Когда мастер операций по поглощению Сол Стайнберг положил на фирму глаз, мало кто допускал, что поглощение все-таки состоится.

Мало кто верил и в то. что Стайнберг сумеет понизить курс акций компании. Но именно это и случилось, и Сорос, подобно остальным акцио­нерам, понес немалые убытки, когда курс акций «Диснея» упал до 20 долларов за штуку. Но компания, хотя и заметно ослабевшая, сумела наверстать упущенное, и Сорос возобновил по­купки ее акций. Маркес доверял интуиции Ра­фаэля по поводу будущего компании: «Аллан сразу понял, что происходит. Мы рассматрива­ли «Диснея» как владельца недооцененных ак­тивов, которые в силу ряда причин принесут неплохие прибыли. Он же рассматривал его как богатую фирму, на росте акций которой можно успешно спекулировать. Соответственно, фонд получил пятикратную прибыль».

1985 год увенчался признанием Сороса «че­ловеком года номер два» в списке ста наиболее преуспевших торговцев на Уолл-стрит, состав­ленном журналом «Файнэншл уорлд». Если ве­рить журналу, доля Сороса в прибыли фонда составила 66 миллионов, помимо 17,5 млн. дол­ларов пошлин и 10-миллионного бонуса от клиентов. Всего же за этот год он заработал 93,5 млн. долларов.

К началу января 1986 года Сорос резко пере­тряхнул весь портфель инвестиций. Играя на повышение курса акций американских компа­ний, он активнее торговал акциями и фьючерсами на акции 500 крупнейших фирм, а также акциями компаний других стран, и довел общий объем операций до двух миллиардов долларов. Свои покупки доллара он свел с 500 млн. долла­ров до нуля.

В феврале Сорос сократил портфель акций до 1,2 млрд. долларов. 26 марта он с удовлетворением высказался о своей игре на повышение: падение цен на нефть подтверждало его право­ту. В связи с этим он довел объем операций с акциями до 1,8 млрд. долларов. С начала января фонд увеличил стоимость своих активов с 942 млн. до 1,3 млрд. долларов.

4 апреля Сорос снова сократил портфель акций до 831 миллиона. Через 10 дней он купил еще акций на 709 миллионов. 20 мая Сорос продал их на 867 миллионов, в основном за счет фью­черсов на акции ведущих 500 фирм.

40% акций и 2/3 иностранных акций были связаны с финской биржей, японскими желез­ными дорогами и недвижимостью, а также не­движимостью в Гонконге.

Июль 1986 года прошел под знаком противо­речивых тенденций: продолжения игры на повышение на бирже и резкого падения цен на нефть. Последнее могло вызвать дефляцию, ко­торая привела бы к жесточайшему экономичес­кому кризису.

Наконец, в сентябре Сорос как бы подвел итоги: «Следует объявить эпоху, которую я на­звал бы золотым веком капитализма, завершен­ной и попытаться определить, какой же будет следующая эпоха».

Сорос весьма преуспел в эксперименте, так сказать, в реальном времени. Он увеличил акти­вы «Квантума» с 449 млн. долларов в начале 1985 года до полутора миллиардов к концу 1986 года. И все же эксперимент казался ему все более двусмысленным. Чем больше становилось запи­сей в дневнике, тем труднее ему было объяснить самому себе, почему он инвестировал именно так, а не иначе. Весь этот эксперимент стал казаться ему докучливой обузой.