Старая актриса на роль жены достоевского

О н (сухо). Ты не бережна к моим стихам. А ведь в них теперь - я. Как прежде был в прозе моей. (С достоинством.) Кстати, эти мои стихи - очень дорогая вещь!.. И не надо ими уж так швыряться! Знаешь ли, старуха, что рыжий маг оценил вот эту тетрадь в шестьсот рублей двадцать три копейки?

О н. За тетрадь!.. Нет, я не могу отдать тебе такую дорогую вещь. Довольно я транжирил в прошлом веке!.. Знаешь, я лучше прочту свои стихи вслух, потом тетрадку заберу. (Становится в позу, открывает тетрадь, читает.) Стих первый: «Без поллитры - нет палитры».

О н а. Ну?

О н. Все!

О н а. Ха-ха-ха!

О н. Я специально прочел, чтобы ты поняла, как я страдаю в этом доме: пить нельзя, ругаться - тоже.

О н а. А зачем вам так страдать? По-моему, вы совсем выздоровели. И что вас тут держит, Федя?

О н. Ушел бы! Убег! Но нельзя. «Не могу старуху оставить - Аню мою она должна представить». Это - стих второй!.. Хо-хо-хо! Читаю третий стих: «У меня во рту железный зуб. В грозу боюсь отрывать рот, чтобы не попала молния!»

О н а. Ха-ха-ха! Браво!

О н. Стих четвертый. Мой самый любимый:

Флаг. Крик.

Снег выпал,

И я выпил..

НЕ поняла, ведьма? С удовольствием поясняю. Я вообще отношусь к своим стихам и картинам демократично. Есть такие гордые художники, поэты: напишут - я понимай как хочешь. А я всегда на обороте картины пишу разъяснение!..

О н а. Ха-ха-ха!

О н. И со стихами - тоже. Читаю научный комментарий к прочитанному стиху: «Однажды я шел по улице. Под пальто у меня была. (Вздохнув.) Да!.. И вдруг в небе - я увидел флаг. Он так хорошо реял!.. И на душе у меня оттого была такая благодать - я люблю флаги. И вот тут раздался - крик!.. Я испугался. Думаю: попаду в историю - бить будут, бутылку заберут. И побежал я прочь!

И в этот миг пошел снег - чистый, пушистый. И так мне стало стыдно, погано.. Открыл я бутылку.. и выпил.» Вот и весь стих.

О н а . Милый Федя. Добрый Федя.

О н. Какие у тебя глаза стали. Совсем ее глаза. Анины. Вот теперь ты готова. Теперь начинай. А я буду вспоминать. и плакать.

О н а (читает). «Я вижу себя двадцатилетней девушкой. Ко мне подошел преподаватель стенографии Ольхин и сказал: «Анна Григорьевна, не хотите ли получить стенографическую работу. Работа предполагается у писателя Достоевского - он теперь занят новым романом и отчет писать его при помощи стенографа.»

О н. «В тысяча восемьсот шестьдесят шестом, теснимый кредиторами, продал я право на издание всех моих сочинений спекулянту. плохому человеку, обязавшись для этого издания приготовить новый романа. Условия были кабальные: коли я не доставлю этот новый роман издателю до первого ноября тысяча восемьсот шестьдесят шестого года, то волен он даром издавать все, что я напишу в течение девяти лет, без всякого мне вознаграждения. Было уже начало октября, а за роман я не принимался. Сроку осталось уже менее месяца, когда я решился на эксцентрический, небывалый шаг - продиктовать весь роман стенографу за двадцать шесть дней».

О н а. «Четвертого октября тысяча восемьсот шестьдесят шестого года, в знаменательный день первой встречи с будущим мужем, я вышла пораньше из дома. Но чтобы не прийти к Достоевскому ни раньше, ни позже назначенного срока, я шла медленным шагами, все время посматривая на часики. Его дом бы большой, со множеством мелких квартир, наполненных купцами и ремесленниками. Он мне сразу напомнил тот дом в «Преступлении и наказании», где жил герой романа Раскольников.»

О н. Хо-хо-хо.

О н а. «Квартира тринадцать.»

О н. Квартира тринадцать! Надо же! Я жил в квартире с этим номером!

О н а. «.находилась во втором этаже. Служанка попросила меня сесть, сказал, что барин сейчас придет. И вот вышел Федор Михайлович.»

«С первого взгляда он мне показался довольно старым. Лицо его было бледное и болезненное. Но как только он заговорил - сейчас же стал моложе. И я подумала, что ему навряд ли больше тридцати пяти - тридцати семи.»

О н. Мне было сорок четыре. Мне сейчас тоже сорок четыре. Хо-хо-хо!

О н а. «Он был среднего роста, но держался очень прямо. Свежекаштановые, даже рыжеватые волосы были сильно напомажены и приглажены. Но что меня поразило - так это его глаза. Они были разные. И это придавало лицу какое-то загадочное выражение.»

О н. Просто один зрачок у меня был сильно расширен от лекарства. Хо-хо-хо. Разговор пошел отрывочный. Я сразу сказал, что у меня эпилепсия и на днях был припадок. и мне понравилось, что ты не испугалась. Диктовать я был пока решительно не в состоянии.

О н а. «В это время вошла служанка и принесла два стакана крепкого, почти черного чаю. На подносе лежали булочки. Мы пили чай. и разговор наш оживился.»

О н. Кстати, хочешь чаю? (Вынимает термос.)

О н а. Какой вы молодец. точная обстановка всегда помогает на репетиции.

О н. Только прошу простить. В отличие от того дня - у меня булочек нету. Правда, было варенье, но я его съел.

О н а. Ничего, ничего, я люблю чай и без варенья.

О н. Вы без какого варенья больше любите чай - без клубничного или вишневого?

О н а. Пожалуй, без клюквенного.

О н. Прошу! Ваш любимый чай - без клюквенного варенья. Итак, «.разговор наш оживился.». Теперь. когда ты все знаешь о нынешнем Феде, я должен все узнать о нынешней Ане.

О н а. Я не поняла.

О н. Мне нужно понять страдающее местечко в твоей душе. откуда может взрасти тебе Анина душа.. Без этого нельзя! Расскажи о себе все-все, старуха. (Повторяет.) Итак, «.разговор наш оживился.».

О н а. Но это дико. Впрочем, не более, чем все, что тут происходит.

О н. И кто же был он - кого ты так любила?

О н а (толи издеваясь, толи всерьез). Вы знаете, не помню..

О н. То есть как это можно - не помнить?

О н а. Странно, не правда ли?

О н. Это более чем странно.

О н а. Стыдно, не так ли? Но выветрилось из памяти вместе с номерами тогдашних телефонов, датами встреч и, главное, - расставаний.

О н. Старуха, тебе придется его вспомнить! Мы начнем «Страшный суд» с двадцатых годов. С твоей юности.

О н а. Вы думаете, это возможно?.. В памяти такая свалка-Жизнь, роли. Все вместе. Ха-ха-ха. (Вдруг.) А, черт с вами!

О н. Еще чашечку вашего любимого чая без клюквенного варенья.

О н а. Я воспитывалась в богатой семье. Меня с детства окружало только прекрасное: цветы, книги любовь родителей. Но за окном уже был грозный новый мир. А я была как бы.

О н. Как бы «пришпилена» к этой домашней красоте. Хо-хо-хо!

О н а. Я задыхалась!

О н. И тогда появился ОН!

Она. ОН был всегда! Сколько себя помню, ночью я засыпала - и представляла ЕГО. Днем я видела, что он, как пушкинский Германн, стоит за окном и ждет, ждет. ОН должен был быть непременно актером. Так же, как я. сколько себя помню - готовилась в великие актрисы. И постепенно я стала ненавидеть всю эту домашнюю красоту. Мне захотелось неизвестности. тьмы, в которой. прятался ОН! И однажды поздним вечером. я отворила дверь - и выскользнула в весеннюю ночь. Я шла по ночному городу. задохнувшаяся от свободы и страха девочка! И я знала - знала, что увижу ЕГО!.. И вдруг - я почувствовала руку на плече. Я поняла: предназначенное - свершилось! Я еще не видела ЕГО, но ОН потянул меня - и я уселась в остановившуюся пролетку. Боже мой, тогда еще были пролетки! Лошади помчали, ОН повернул мое лицо - и я с ужасом разглядела идиотские усы и что-то старое и страшное. ОН целовал меня. А я как во сне смотрела через его плечо. И тут увидал свое окно. Мы проезжали мимо нашего дома. Там горел свет. Я вспомнила свою любимую лампу, шаги отца. И с воплем я выпрыгнула. очнулась в постели. в блаженстве болезни. У меня была горячка. И я до сих пор не знаю - случилось ли все это. или привиделось в девичьем горячечном бреду.

О н. Да, первый поцелуй был не совсем удачен.

О н а. Знаете, второй тоже не получился. Это произошло на свежевыкрашенной скамейке. И я была вся зеленая. Ха-ха-ха.

О н. И это был - он?

О н а. Тогда я в это верила. Во всяком случае, с ним я убежала из дому. Двадцатые годы. Конец старого мира. Естественно, он хотел стать великим актером. А пока работал укротителем в цирке. Мы мечтали с ним о новом театре - где соединятся цирк, театр улиц и драма. Как мы жаждали обновления искусства! Как торопили время И вокруг были такие же спешащие и ужасно молодые мальчики и девочки. Мы все толкали время вред! Я помню нашу крохотную комнатку в гигантской коммуналке. Споры, крик! Мы сидим прямо на полу, на газетах. Мебели нету!.. Я не успеваю убирать за гостями. Я просто постилаю после их ухода новый слой газет. И пол растет вверх, погребая окурки и объедки. На этих газетах я стала женщиной.. Я любила среди декретов, воззваний к народам, партийных дискуссий. Ха-ха-ха. И хотя я проповедовала освобождение женщины от быта и «любовь пчел трудовых», как мой кумир Александра Коллонтай.в тайниках души, не признаваясь себе, я по-прежнему. старомодно. буржуазно ждала его!

О н. Как, но.

О н а. Да, мой друг!.. К тому времени я уже поняла: мой муж не был ОН! Мой муж уже отказался от нового искусства. Он работал укротителем, должен выл стать директором цирка - и был доволен. Он входил в клетку с единственным в городе львом, которого не съели в гражданскую войну. Этот лев был какой-то страшно несчастный, запуганный. лев был в цилиндре с надписью: «Мировой капитал». И когда муж его укрощал, в клетке появлялась я - в одежде работницы! И пела над поверженным львом революционные песни. (Поет и танцует «<Карманьолу».)

О н (кричит). Не надо! Ты уже. танцевала - в прошлый раз!.. А чем кончилось?!

О н а (задыхаясь, садится на стул). По-моему, я еще здесь.. А не в этой. ну, как его.

О н. В двадцать первой! Ну что вы с собой делаете?..

О н а. Что делаю? Как всегда - симулирую здоровье! Ха-ха-ха! Короче, когда я поняла, что не люблю, я тотчас ему все сказала. Он протянул мне револьвер, с которым входил в клетку, и предложил немедленно убить его, так как не мог приносить пользу делу революции! И я взяла револьвер - и без колебаний спустила курок. С криком он грохнулся на пол! Ха-ха-ха!

О н. Боже мой! Ты еще и убийца? И это - моя Аня?

О н а. Нет, промазала, а он упал, потому что лишился чувств от страха. Да и выстрелила я, потому что была уверена, что револьвер не заряжен. Я хорошо знала своего мужа. Конечно, он тоже был в этом уверен. Но произошел тот редчайший вариант - со случайной пулей в барабане! Но не могла же я бросить человека, которого чуть не убила?

О н. Ну а потом?

Она. Потом двадцатые годы кончились. В домах уже торжествовал нормальный быт.. Муж стал директором цирка, и однажды он сказал, что больше не может жить « в доме без занавесок». Они потом все это говорили.

О н. Сколько их было?

О н а. Не все ли равно. Их никого не было - я всегда ждала ЕГО. А эти. эти все жаловались на отсутствие занавесок. Дались им эти занавески! Я, например, их просто не замечала. Я жила по-прежнему идеями! И заодно с занавесками - прозевала, как стала чуть-чуть старомодной.

Он. У тебя опять стали Анины глаза.. (Зовет.) Аня! Аня! (Резко, без перехода.) «И давно вы занимаетесь стенографией, Анна Григорьевна?.. » (Поймал ее недоуменный взгляд.) «За чаем разговор наш оживился.»

О н а (глядя в книгу). «Всего полгода».

О н. «Много ли учеников у вашего преподавателя?»

О н а. «Сначала записалось более ста пятидесяти. А теперь осталось сто двадцать пять. Многие думали, что стенографии очень легко научиться. А как увидели, что в несколько дней ничему не научишься, - и бросили.»

О н. «Это у нас в каждом новом деле так: с жаром примутся, а потом быстро охладевают и бросают дело. Видят, то надо трудиться, а трудиться у нас кому же охота!..» Хо-хо-хо. «Я рад, что Ольхин предложил мне девицу-стенографа».

О н а. «Это почему же?!»

О н. «Да потому что мужчина наверняка бы запил. А вы, я надеюсь, не запьете?» Хо-хо-хо.

О н а. Ха-ха-ха!

О н (зло). Ты смеешься, потому что не смотришь в свой текст, старуха!

О н а. Простите! (Читает.) «Я сдержала улыбку. Я решила, если придется стенографировать в частных дома, с первого раза поставить свои отношения к малознакомым мне лицам на деловой лад, избегая фамильярности, чтобы никому и в голову не пришло сказать мне лишнее или вольное слово. Я, кажется, ни разу не улыбнулась, говоря с Федором Михайловичем, и моя серьезность ему понравилась. Беседа наша прияла еще более искренний и добродушный тон. Почему-то вдруг разговор коснулся петрашевцев - и Федор Михайлович увлекся воспоминаниями».

О н. «Помню, я стоял на Семеновском плацу, среди осужденных на смерть товарищей, и знал, что мне осталось жить всего пять минут.»

О н а (с очаровательной, наивной улыбкой). Вы знаете, Федя. Ведь это она все вспоминает? Не так ли? То есть она. ну, как бы произносит текст про себя?

О н. Ага, ты хочешь читать и мой текст тоже? О жадная-жадная актриса!..

О н а (ледяным тоном). Я никогда не отнимала чужих ролей - и чужих мужчин. (С угрозой.) Но свои роли. (Торопливо читает, будто боясь, что у нее отнимут текст.) «Помню, я стоял на плацу, среди осужденных на смерть товарищей, и знал, что мне осталось жить всего пять минут. На нас уже надели смертные рубашки и разделили по трое. Я был восьмым в третьем ряду. Первых трех привязали к столбам. Через две минуты они были бы расстреляны, и затем наступила бы наша очередь. Как мне хотелось жить, Господи Боже мой! Как дорога казалась жизнь! Сколько доброго и хорошего мо бы я сделать!.. И так захотелось все вновь испытать! И жить долго! Вдруг послышался отбой. Товарищей моих отвязали от столбов и прочитали новый приговор: мне присудили четыре года в каторжную работу. Не помню другого такого счастливого дня. Я ходил по каземату и все пел, громко пел - так рад был дарованной жизни!»

Рассказ Достоевского произвел на меня жуткое впечатление. У меня мороз прошел по коже. И меня так поразило, что о так откровенен со мной, почти девочкой, которую увидел первый раз в жизни.

О н. Хо-хо-хо. Я должен был войти в то состояние. Я просто готовился диктовать.

Он а (читает). «Но диктовка наша все не начиналась. Мне казалось неудобным напомнить о цели моего прихода, и я очень обрадовалась. когда он сам вдруг о ней вспомнил».

О н. Я готов! Сейчас я начну тебе диктовать. Сейчас ты начнешь за мной записывать роман «Игрок», который соединит нас навечно. Но ты еще не знаешь, что слова гения погоняют плетью судьбу. И все, что я продиктую, все, что ты доверчиво запишешь за мной, - страшно случится в твоей жизни: сразу после свадьбы я начну играть - безумно, как играл мой герой. А ненавидимая тобой героиня романа Полина обернется реальной Полиной Сусловой. Но сейчас ни ты, ни я этого не знаем. Я хожу по комнате. и, как пушкинский импровизатор, готовлюсь войти в состояние вдохновения. Так что у тебя есть время - закончить рассказ о себе, старуха.

О н а (послушно, ибо уже оценила эту его новую игру). Ну а потом. потом. началась война.

О н. И там ты наконец встретила ЕГО.

О н а. И опять он оказался не ОН.. А я все встречала, встречала, встречала. Я окончила курсы медсестер и уговорила отправить меня на фронт. По дороге. (мое «везение»!) я, конечно, заболела тифом, меня обрили и привезли домой, похожую на старого, желтого китайца. Ха-ха-ха. И все-таки я вырвалась на фронт - правда, только в концертной бригаде. Я пела цыганские романсы. (Поет.) Я помню лица молодых солдат. (Усмехнулась.) И многие никогда не постарели.

О н. И ты так и не встретила ЕГО?

И когда ты перестала надеяться?

О н а. Ну что вы, Федя, я и сейчас надеюсь. Я даже отчетливо представляю нашу встречу. Подперев рукой свой постаревший овал лица, я говорю ему: «Ах, мой друг, оцените мое терпение. Я ждала вас добрую полсотню лет. Другая на моем месте давно бы померла! Ха-ха-ха.» А потом как-то позвонил мой муж номер один и сказал, что болен, и попросил зайти. Он стал совсем старый и чужой. Мы сидели в комнате, оклеенной моими фотографиями, и я все искала повод уйти. И в этот миг распахнулась дверь - и с криком «Мама!» вбежала девочка. Оказалось, он

yj I 1 yj

взял ее из детдома совсем крохотной. И пока она росла, все показывал ей мои фотографии, все говорил, что я - ее мама. что я к ним скоро вернусь. И она всегда меня ждала. Она вцепилась в мою руку, и я с ужасом смотрела на него: я поняла, что должна теперь жить с ними всегда. Не могла же я обмануть эту рыдающую от счастья девочку?..

О н (вопит). «Лишь бы дитя не плакало!» Здесь! Здесь ты срослась с моей Аней!

Он а. Милый Федя! Безумный Федя! Как мне будет не хватать ваших безумств, когда я вернусь к своим детям.

О н. Эта девочка - и есть «твои дети»?

О н а (смеется). Девочка вышла замуж.

О н. «Лишь бы не плакало!» Нои это и дальше в сердце! Состраданием жии, Аня. В этом и есть - Федя! А то нынче любой сытый злодей клянется Федей, а какой-нибудь преследователь человеков памятник Феде норовит поставить. А я говорю: «Ставьте мне ваши памятники. Только на цоколе написать не забудьте: «Феде Достоевскому от благодарных бесов!.. » Ангел мой, Аня, Христос - в тебе. Что тебе больше всего по сердцу пришлось из написанного мной?

О н а (не отвечая). Как трудно вспоминать. Я - девочка. Я - молоденькая женщина. Я помню это так смутно, как давно отыгранные роли. Хотя нет, свои роли я помню ясно. И Клеопатра, и Офелия. для меня куда реальнее меня самой тогда. В моих ролях было все, что со мной случалось в жизни. Я будто жила для ролей. и сейчас, когда я опять забыла номер соей комнаты, я хорошо помню номер квартиры Достоевского. И этот дом, где теперь живу, кажется мне вымыслом, сном. А единственная моя реальность - здесь: «Солнце мой жизни Федор Достоевский».

О н (повторяя). Ангел мой, Мня, что тебе больше всего по сердцу из написанного мною?

О н а. «Преступление и наказание», Федя. Отец любил. И читал мне вслух в детстве.

О н (хрипло, после паузы). А какую сцену ты любишь больше всего? Только не спеши. Не погуби меня, голубик Аня.

О н а. Это когда Сонечка. просит Раскольникова - покаяться!..

О н (как от боли, вопит). А-а! Я знал, что ты это ответишь! (Молчание.) «Мы были.. на бале. на бале. на бале.»

О н а. Что с вами, Федя?

О н. «И с бала нас прогнали, прогнали, прогнали». (Хохочет.) «Прогнали по шеям.»

Прошло несколько дней. Та же гостиная. Ф е д я один.

Входит А к т р и с а.

О н а (берет трубку). Я только позвоню своей гримерше. (Набирает.) Алло!.. На юге продолжается хорошая погода. И я запрещаю им приезжать. Баста! Пусть сидят - и ждут моего решения. Все ! (Кладет трубку.)

О н. Какая деспотка! По-моему, старуха, ты готовишься здесь задержаться?

О н а. Ха-ха-ха!

О н. Видишь, я был прав. Я вполне успел бы написать твой портрет. Если бы. (Остановился.)

О н а (не выдержала). Если бы. что?

О н (не отвечая). За дело! «Я диктовал роман «Игрок» с двенадцати до четырех часов. В перерывах мы пили чай и разговаривали». (Наливая чай из термоса.) И вновь: ваш любимый чай без клюквенного варенья!

О н а. Ха-ха-ха! (Читает.) «Федор Михайлович с каждым днем относится ко мне все добрее. Он часто называл меня «голубчиком» (его любимое выражение), «доброй Анне Григорьевной». Я перестала его бояться и говорила с ним свободно и откровенно. «Зачем же, Федор Михайлович, вы так часто вспоминаете об одних несчастьях? Расскажите, как вы были счастливы».

О н. «Счастлив? Да счастья у меня, голубчик Аня, еще не было.. По крайней мере такого, о котором я постоянно мечтал. Я его только жду.»

О н а. «Мне показалось странным, что этот человек в почти старых годах не имеет счастья.»

О н. «Мне предстоят сейчас три пути: или поехать на Восток, в Константинополь и Иерусалим, и, может быть, навсегда там остаться».

О н а. «Или?»

О н. «Или поехать за границу на рулетку - и погрузиться всей душой в захватывающую страсть. (Помолчав.) Или, наконец, жениться во второй раз и искать радости и счастья в семье. Что бы вы мне посоветовали?»

О н а. «Желания ехать на Восток или быть игроком показались мне неясными и как бы фантастическими».

О н. «Так вы думаете, добрая Анна Григорьевна, что я еще могу жениться, что за меня кто-нибудь согласится выйти? Но какую жену мне выбрать - умную или добрую?»

О н а. «Конечно, умную».

О н. «Нет, уж если выбирать - возьму добрую. Чтобы он жалела меня и любила.» Как ты хорошо посмотрела, старуха. У тебя стал совсем Анин взгляд - тихий и кроткий. Если я уйду - кто позаботится о тебе?

О н а. То есть как?! Почему - уйдете?!

О н. И еще я вот что думаю. Коли у тебя Анин взгляд. вдруг ты и есть - «голубчик Аня»!.. Вдруг ты была прежде совсем не пингвин и не камышовый медведь, а жена моя. Анна Григорьевна, которую я вновь обрел?

О н а (механически). Ха-ха-ха!

О н. Подожди! Но что же тогда получается?.. Если я встретил тебя снова. через сто лет. значит. значит, я снова должен на тебе жениться?!

О н а (также). Ха-ха-ха!

О н. А иначе - кто позаботится о моей Ане? Я когда умирал - об этом думал. Иди за меня замуж, старуха! (Шепотом.) И бежим отсюда!

О н а. Какой очаровательный! Совсем «ку-ку»!

О н. Старуха!

О н а. Нет-нет, конечно, я очень польщена Федя. Жаль, что мы выступаем в несколько разных возрастных категориях.

О н. В тысяча восемьсот шестьдесят шестом году я был старый, а ты - молодая. Но ты за меня пошла? Чтобы справедливость была, в этом веке у нас все наоборот должно быть? Почему же ты не хочешь? Итак, старуха, сейчас мы будем играть сцену моего официального предложения в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году! Но ты знай, что это относится и к нынешнему времени, - ты поняла?

О н а. Двойное предложение! Ха-ха-ха. Но я совсем не готова к такой важной сцене. В эти мгновения женщина должна быть в наилучшей форме. А у меня отвратительно голые руки.

О н. По-моему, старуха, ты хочешь, чтобы я вернул тебе твое кольцо?

Она. На время. пока будете делать предложении. Может быть, это последнее предложение в моей жизни. И я должна быть само совершенство. Ха-ха- ха! Как Сара Бернар, я обожаю драгоценности на сцене.

О н. Надеюсь, помнишь мой принцип: в этом веке - ничего задаром? (Вздохнув.) Ну, хорошо, компромисс: я дам тебе поносить кольцо - в долг!

О н а. Я никогда не брала в долг! Сама - давала, но не брала! Это мой принцип.

О н. Ага, значит, я должен уважать твои принципы, а ты можешь плевать а мои? Все, старуха! Соблюдаем мой принцип: я дам тебе поносить твое бывшее кольцо за то. что ты отдашь мне твои нынешние серьги!.. Хо-хо-хо!

О н а. Ну, знаете!..

О н. Феде нужен капитал, старуха, чтобы содержать гения кота и, возможно, жену Аню, которой я сейчас сделаю предложение.

О н а. Ха-ха-ха. Где наша не пропадала! Согласна: остаюсь нагая! Ха-ха. (Снимает серьги, надевает кольцо, поигрывает им.)

О н. За дело! Поверь, мам нужно спешить!

Она (открывая книгу). «У нас уже повелось: когда я приходила стенографировать, Федор Михайлович рассказывал мне, что он делал и где бывал в те часы, когда мы не виделись».

О н (усмехаясь). «В эти дни я придумывал новый роман».