Ставрополь тольятти

Родился он 21 декабря 1841 года в уездном городке Бу-гульма, где его отец Алексей Матвеевич служил мелким чиновником уездного суда. Только лишь к концу жизни Алексей Матвеевич дослужился до должности уездного ис­правника.

Закончив гимназию, а он учился блестяще, переходя из класса в класс первым учеником, Евграф Алексеевич поступает в Казанский университет на филологический факультет. Тому были свои причины. На арену обществен­ной жизни выходило молодое поколение, которое считало, что просвещение, образование и грамотность народа — па­нацея от всех бед. Поэтому многие из молодежи стреми­лись стать учителями, на всякий случай врачами, хотя бы в этом качестве помочь простому народу подняться до «высших фаз социального развития».

Во время учебы у него происходит переоценка цели своего служения народу. Он решает перевестись на меди­цинский факультет, потому что учитель несет в массы про­свещение и знания, а врач — в первую очередь исцеляет, спасает заболевшего и попутно несет просвещение своим интеллектом.

Его учителем на медицинском факультете был молодой профессор Лесгафт Петр Францевич — выдающийся ана­том и антрополог, крупнейший специалист по вопросам физического воспитания, чрезвычайно талантливый лек­тор и любимец студентов. Преподавал на факультете в это же время и патолог А. В. Петров, который уже в то время строил планы санитарного переустройства сельских мест­ностей России.

Вместе с Евграфом Алексеевичем учился Иван Ивано­вич Моллесон — первый в России санитарный врач. Они одновременно закончили университет, только Иван Ивано­вич стал работать в соседнем Бугурусланском уезде. Они переписывались, делились планами и задумками, посколь­ку оба изучали заболеваемость населения, санитарную ха­рактеристику крестьянских промыслов, вопросы борьбы с эпидемиями.

Старшим товарищем Осипова по университету был и Петр Александрович Песков — один из основоположников санитарной статистики и профессиональной гигиены в России. Он вскоре после окончания университета в качест­ве приват-доцента читал в Казани курс медицинской гео­графии и санитарной статистики. Через несколько лет судьба свела их вместе, работая врачами в московском земстве. Между прочим, на работы Пескова П. А. неодно­кратно ссылался В. И. Ленин в своих работах, а револю­ционеры использовали его выводы в своей пропаганде, го­воря о бедственном положении народных масс.

В 1865 году Е. А.Осипов закончил университет и необ­ходимо было думать о трудоустройстве. Особых проблем с этим не было, земская медицина требовала молодых и энергичных врачей. Еще учась на старших курсах, Евграф Алексеевич увлекся психологией, что и привело его работать в психиатрическую лечебницу Казани. Таких клиник было всего три в России: в Москве, Петербурге и Казани под началом доктора А. У. Фрезе. Здесь он прора­ботал свыше года ординатором, отлично зарекомендовал себя, и руководство клиники предложило ему загранич­ную командировку, чтобы пройти стажировку в лучших европейских клиниках.

Но Евграф Алексеевич вынужден был отказаться от за­манчивого предложения. Дело в том, что он обнаружил у себя начавшийся процесс туберкулеза легких. Как врач Е. А. Осипов знал о целебных свойствах кумыса, хорошо помогавшего при начальных стадиях туберкулеза. В Са­марской губернии впервые в мире лечение кумысом было поставлено на научную основу. В массовой литературе ши­роко известно имя Нестора Васильевича Постникова, орга­низовавшего первое кумысное заведение под Самарой в 1858 году. Но, как установил недавно покойный ныне заслуженный врач РСФСР Г. М. Шерешевский, впервые это сделал сын самарского купца Дмитрий Азарович Путилов. В письме к дочери в 1854 году Дмитрий Путилов сообща­ет: «Пользую больных и завел кумысолечебницу (находи­лась в деревне Богдановка)... От моего кумысного заведе­ния родилось такое же и в Самаре, с той только разницей, что цель моего заведения чисто филантропическая, а самарского — спекулятивно-коммерческая...» Кстати, Е. А. Осипов сумел вылечить свой туберкулез кумысом в заволжских степях, скорее всего в Ставрополе.

Почему в Ставрополе? В 1867 году доктора Осипова пригласили занять должность домашнего врача в семье бо­гатого землевладельца и хлеботорговца Максима Плеша-нова, почетного гражданина города Самары.

Семья купца постоянно проживала в Самаре, но ежене­дельно ездила на дачу в Зеленовку, это недалеко от Став­рополя, где сохранились традиции калмыков в приготов­лении кумыса. Этим кумысом и вылечился Осипов. Забо­лел туберкулезом и сын Плешанова — Дмитрий. Болезнь оказалась крайне запущенной, и ему кумыс уже не помо­гал. Решили отправить молодого Плешанова на юг Фран­ции для лечения. Молодому доктору Осипову поручили со­провождать больного. В Ницце молодой Плешанов скон­чался и Е. А. Осипов возвратился в Самару, устроившись в начале 1870 года земским врачом в Ставропольский уезд, к этому времени его отец Алексей Матвеевич вышел в отставку и переехал на постоянное местожительство в Ставрополь, где и скончался в 1874 году.

Евграфа Алексеевича назначили врачом в Чердаклин-скую больницу. Больница, в которой ему пришлось начи­нать работу, произвела на молодого доктора тягостное впе­чатление. «Комнаты тесны, неудобны... Приемной комна­ты не имеется, больные принимаются в небольшой комна­те, предназначенной для аптеки...»

Заняв место земского врача, Е. А. Осипов оказался на гребне переустройства медицинского обслуживания сель­ского населения. Наследство было крайне убогое. Сам Ев-граф Алексеевич так его оценивал: «В дореформенное вре­мя огромная масса русского деревенского люда не пользо­валась никакой врачебной помощью, между тем как, про­живая в крайней бедности и лишениях, при невообразимо дурных санитарных условиях сильно страдала различны­ми болезнями, естественно, причинявшими чрезвычайно высокую смертность, особенно в нежном детском возрасте. Она повсюду лечилась у своих знахарей и знахарок и кое-где почти у столь же невежественных фельдшеров, а вра­чей видала лишь в качестве чиновников, иногда наезжав­ших для вскрытия судебных трупов или медико-полицей­ских дознаний».

Да и откуда крестьяне могли видеть врача, если в 1875 году на город Ставрополь и 181 селение уезда приходилось всего 5 врачей, т. е. один врач на 70 тысяч населения. На­селение не видело врача и по другой причине — организа­ционной. Медицинское обслуживание было построено по такой схеме: один раз в два месяца врач объезжал села уезда для оказания медицинской помощи населению, при этом врач не имел ни постоянного места для приема боль­ных, ни необходимых средств, ни возможностей для сколь-нибудь удовлетворительной организации дела, боль­ные же не могли найти врача, так как он всегда находил­ся в разъездах.

Была и еще одна немаловажная причина, по которой население редко видело врача. Некоторые чиновники и влиятельные деятели ставропольского земства считали возможным из сообрая^ений экономии приглашать на ра­боту не врачей, а фельдшеров, которым было предостав­лено право самостоятельного лечения больных. «Док­тор — это барский лекарь, а фельдшер — мужицкий», — рассуждали они. Экономия денег достигалась при этом приличная, поскольку врачу в Ставрополе надо было пла­тить 1.500 рублей в год, а фельдшеру — только 300 руб­лей. Поскольку мы заговорили об оплате труда медикам, то следует заметить, что материальное положение их бы­ло несравнимо с сегодняшним. Врач на ставропольском рынке мог на свою месячную зарплату купить почти тон­ну мяса (992 кг).

Уездное земское Собрание в 1868 году постановило со­здать в уезде стационарную медицинскую часть. С этой це­лью уезд был разбит на три участка; во главе участка на­значили врача, а фельдшерам отводилась роль исполните­лей поручений врача. При стационарной системе врач «из неуловимого кочевника» превращался в прикрепляемого к определенному месту, к постоянной лечебнице с амбулато­рией. Это явилось важной вехой в деле улучшения меди­цинского обслуживания сельского населения. Земское Со­брание утвердило инструкцию для фельдшерских пунктов, в которой говорилось: «с больными обходиться вежливо, кротко, человеколюбиво, сострадательно».

Всю перестройку медицинского обслуживания при­шлось взять на себя Евграфу Алексеевичу Осипову, кото­рый в мае 1871 года стал заведовать ставропольской боль­ницей. Переезд в Ставрополь Осипова был связан с личны­ми обстоятельствами. Весной 1871 года Евграф Алексее­вич женился. Живя в Зеленовке у Плешановых, Осипов близко сдружился с семьей Виноградовых, имение кото­рых было рядом. А Виноградовы дружили с семьей изве­стного петербургского адвоката Н. И. Смирнитского, име­ние которого находилось по соседству с Зеленовкой. Дочь Смирнитского — Мария Николаевна через год и стала же­ной Осипова.

Приняв на себя заведование ставропольской больни­цей, Евграф Алексеевич весь отдался работе. Живя среди народа, земские врачи, как правило, были прекрасными специалистами в области лечебной медицины. А самые передовые из них видели свою задачу шире. Они мечта­ли излечить «общественные болезни», поднять уровень общественного здоровья, создать условия и устранить причины, губительно влияющие на здоровье народных масс. Но чтобы излечить общественные болезни и созда­вать соответствующие санитарные условия, необходимо было скрупулезно изучить, какие болезни распростране­ны в той или иной местности, какие условия жизни их порождают.

Евграф Алексеевич свой долг врача видел в том, чтобы переломить общественное сознание, которое больше занималось медициной болезней, а не медициной здоро­вья. Вместо того, чтобы сделать человека здоровым, меди­цина старалась снять боль, облегчить страдание. Подавля­ющее большинство населения не стремилось к идеальному здоровью, их устраивало отсутствие боли, а отсюда и прак­тическая медицина разрабатывала не систему мер по про­филактике и лечению, а ориентировалась на «чудодейст­венный метод» или средство.

Врачи в своей практической деятельности давно заме­чали, что наиболее распространенными российскими бо­лезнями во второй половине XIX века являются туберку­лез, сифилис и трахома. Тяжелые материальные и жи­лищные условия, антисанитарная обстановка и низкая культура, в которых приходилось жить народным массам России, способствовали распространению этих социальных болезней. По данным 1882 года, в Ставропольском уезде было зарегистрировано 21.039 больных, из них 3.572 слу­чая сифилиса и 1.819 — трахомы. Через семь лет, в 1889 году, среди заразных или, как тогда говорили, «прилипчи­вых болезней» на первом месте в Ставрополе стоит сифи­лис, он составлял 16% от всех коечных больных. Причем было замечено, что эти болезни гораздо реже встречаются у зажиточных людей, чем в среде простого народа.

Чтобы придать этим выводам строгую научную выве-ренность, Евграф Алексеевич привлек статистику — на­уку, позволяющую производить количественный учет больных и описание массовых заболеваний. Для изучения динамики смертности и рождаемости населения доктор Осипов стал изучать церковно-приходские книги — источ­ник, до этого не привлекаемый никем. Именно в Ставро­поле, впервые в России, Е. А. Осипов начал работу по ста­тистической обработке данных заболеваемости. Эту работу он вел на протяжении всей своей жизни, что и дало осно­вание по справедливости считать Евграфа Алексеевича ос­новоположником санитарной статистики в России.

Особенно трудно было, когда замечалась вспышка эпи­демических заболеваний. В 1871 году в уезде обнаружи­лись признаки холеры, причем одновременно в различных местах. Холера чрезвычайно опасное и коварное заболева­ние, недаром англичане про нее говорили, что «она, как и любовь, не щадит никого». Один заболевший был в Ягод­ном, другой — в Нижнем Санчелеево, двое — с хуторов графа Орлова-Давыдова, один житель города Ставрополя, трое солдат местной инвалидной команды. Эпидемию за­несли работники с низовьев Волги — Астрахани. Они еже­годно приходили к нам в уезд и нанимались на жнивье. В Ставрополе на берегу Воложки построили специальный ба­рак для заболевших холерой, но, тем не менее, из 11 холер­ных больных 10 человек умерли.

Надежным заслоном на пути распространения эпиде­мических заболеваний могло бы стать оспопрививание. Врачи давно требовали делать прививки, но не всегда это находило поддержку у местных властей. Самарский гу­бернатор Григорий Сергеевич Аксаков 24 мая 1871 года нвел на территории губернии обязательное оспопривива­ние. А Ставропольское уездное земское Собрание высту­пило против. Один из активнейших деятелей ставрополь­ского земства Леонтий Борисович Тургенев заявил, что о.му «известно, что оспенной материи недостаточно и для немногочисленных требований; при принудительном же оспопрививании к трудностям поддержания хорошей ос­пенной материи, оспопрививатели будут употреблять та­ковую без различая, чем вместо желаемой пользы будут приносить положительный вред». Поэтому земское Собра­ние 27 мая 1871 года при двух против из 48 пришло к за­ключению, что введение обязательного оспопрививания преждевременно «за невозможностью найти исполните­лей, вполне подготовленных к этому делу и достаточно развитых, может вызвать только разные злоупотребле­ния».

Уважаемый в Ставрополе священник, гласный земско­го Собрания Сунгуров Михаил Иванович, выступая перед прихожанами, заявил, что «введение обязательного оспо­прививания он находит вполне полезной мерой». До этого обязательное оспопрививание было только для солдат и учащихся городских школ. Позицию священника поддер­жал Е. А. Осипов и старший врач ставропольской больни­цы Иван Гаврилович Хлебников. Из-за позиции земства, считавшего, что «насильственно вводить нельзя, ибо будет бунт», оспопрививание шло медленно.

Фельдшер из Ставрополя отправлялся по селам на не­дельные поездки, но обычно прививал за неделю от 2-х до 10 младенцев, остальные отказывались. Не хотели приви­ваться раскольники, которых было в уезде 2,7% от всего населения, т. е. примерно 7—8 тысяч человек. Мусульман­ское население подозрительно относилось к прививкам. Люди говорили, что им собираются «поставить знак дья­вола на руке».

Зачастую борьбе с эпидемическими заболеваниями ме­шало обыкновенное темное невежество. Чувашское население села Кальмаюр обвинило местного священника Орло­ва в распространении ... холеры. Жена священника, ожи­дая ребенка, пригласила лекаря помещицы Тургеневой, тот приехал, а крестьяне сделали вывод, что «мы с лека­рем пустили холеру». Так писал в заявлении в полицию сам священник. Но угрозы были настолько серьезны, что священнику пришлось срочно переводиться в другой при­ход.

Организуя медицинское обслуживание жителей Став­ропольского уезда, Е. А. Осипов с каждым днем все силь­нее и сильнее убеждался в том, что руководство медици­ной в уезде должно быть в руках медиков, а не в руках уе­здных чиновников.

Евграф Алексеевич принял активное участие в органи­зации первого съезда земских врачей Самарской губернии. Он открылся 1 сентября 1872 года в зале Самарской зем­ской Управы. Съезд обсуждал актуальные вопросы зем­ской медицины Самарской губернии. Врач В. О. Португа-лов на этом съезде заявил, что «большинство болезней рус­ского народа может быть устранено не порошками и пилю­лями, а общественным, социальным преобразованием и улучшением его экономического состояния.

На этом съезде было высказано мнение, чтобы учиты­вали предложения врачей при утверждении сметы на здра­воохранение. Губернские власти крайне неодобрительно отнеслись к этому, дескать, «врачи рвутся к деньгам». На что Е. А. Осипов подготовил специальную докладную за­писку, в которой раскритиковал деятелей земства за недо­статочное руководство здравоохранением и предложил «сосредоточить в своих руках ведение земской медицины всей губернии». Это предложение съездом врачей было принято.

Таким образом доктору Осипову удалось провести на съезде очень важное решение: изъять власть над делом ме­дицинского обслуживания населения из рук земских чи­новников и отдать ее в руки врачей. Это была большая по­беда. На этом же съезде Осипов выступил с докладом «Раз­витие земско-медицинской части в Ставропольском уезде и настоящее ее положение». Здесь было официально заяв­лено, что «в Ставропольском уезде уже отменена «разъезд­ная» система работы врачей.

На следующий год он представил ставропольскому зем­скому Собранию докладную записку «О деятельности са­нитарного врача в Ставропольском уезде». Аргументация автора была настолько убедительная, что земство согласи­лось пригласить для работы в уезд санитарного врача. Поднятые в докладной записке вопросы несколько пере­кликались с проблемами малоизвестной статьи Е. А. Оси-пова «Об общественных банях, купальнях и прачечных» (1868 г.), в которой Осипов приходит к выводу: «Общест­ву, разумеется, выгоднее сохранить здоровье и способ­ность работать своих членов, нежели содержать их в боль­ницах и богадельнях».

Выступил Евграф Алексеевич и на 11 губернском съез­де врачей (3—11 сентября 1873 г.). Доклад его вызвал не­поддельный интерес у коллег. Недаром про это выступле­ние доктора Осипова говорили: «Доклад этот, отличаю­щийся неотразимой силой внутренней аргументации, представляет вместе с тем образец той мудрой корректно­сти и той проникновенной дальнозоркости, которые до конца дней составляли одну из наиболее характерных черт личности Евграфа Алексеевича».

Есть еще одна сторона деятельности доктора Осипова, о которой мало кто знал: его сочувственное отношение к взглядам народников. Здесь в этой проблеме есть немало загадок, но многие факты уже известны. В последних чис­лах апреля 1872 года в Ставрополь приехала Софья Львов­на Перовская — одна из виднейших деятелей петербург­ского кружка «чайковцев». Хотя сама Софья Львовна только начинала свой революционный путь, но уже поль­зовалась «большим уважением и влиянием», за ум, энер­гию, стойкость, за все проявления своей богатейшей нату­ры, в которой по словам писателя С. М. Кравчинского (Степняка), совмещались «чисто женская нежность», «мощь бойца» и «самоотверженная преданность мучени­ка».

Получившая хорошее образование и воспитание, вы­росшая в аристократической среде (ее отец был петербург­ским генерал-губернатором), она решительно порвала со своим классом и поехала в сельскую местность знакомить­ся с бытом народа. Остановилась она у знакомого доктора Евграфа Алексеевича Осипова, а чтобы не возбуждать подозрение у властей и бывать в различных селах, попроси­ла Евграфа Алексеевича научить ее оспопрививанию.

Не очень хотелось Перовской просить Осипова об уро­ках оспопрививания, но что делать? Дело в том, что энер­гичность натуры Перовской, ее крайне юношеский макси­мализм (ей в то время было 19 лет) не могли мириться с тем, что доктор Осипов не разделяет взгляды народников.

В одном из немногих дошедших до нас писем Перов­ской из Ставрополя можно найти подтверждение этому. В письме к А. Я. Ободовской от 6 мая 1872 года Софья Львовна писала: «Мерзкое впечатление производит этот барин. Он женился на пустой барышне, зараженной толь­ко либеральным духом, и теперь постепенно он начинает совершенно погрязать в семейную, барскую, мелочную жизнь; все свое внимание он обращает на земскую доктор­скую деятельность».

Давая такую характеристику Е. А. Осипову, Перовская во многом ошибалась. Дело в том, что сейчас исследовате­лю стали известны документы, которые позволяют это до­казать.

Весной 1863 года царскими властями в Казани была арестована группа студентов Казанского университета, участвующих в так называемом «казанском заговоре». На допросах один из руководителей этого заговора Орлов в своих показаниях писал: «В прошедшую зиму в Казани было два станка (типографских) и до 12 литографских камней. Один станок старый и плохой был у Умного, а другой новый — у студента Осипова... Этот станок не был употреблен в дело, потому что во всей Казани можно было найти только один пуд бумаги, большая часть которой бы­ла употреблена для печатания прокламации «Долго дави­ли Вас...» В конце апреля по случаю арестов этот станок был временно скрыт... Куда он девался потом, не знаю. Может быть, увезен Осиповым на родину в Самарскую гу­бернию. Работать на нем должны были Петров (А. В.), Александров (медик 2-го курса) и Осипов (медик 4-го кур­са)».

Именно в это время Евграф Алексеевич Осипов был студентом 4-го курса медицинского факультета и родом он был из Самарской губернии. Но следователю не удалось доказать причастность Осипова к «казанскому заговору», и он избежал ареста. Так открылась другая сторона дея­тельности ставропольского доктора Осипова, о которой Пе­ровская не знала, а он сам об этом не счел нужным ей рас­сказывать. В результате такого неведения у Перовской и сложилось свое мнение об этом человеке.

Не знала Софья Львовна и об участии Е. А. Осипова в студенческих волнениях Казанского университета в апре­ле 1861 года. Тогда студента-первокурсника Осипова ис­ключили из числа студентов «с воспрещением входа в уни­верситет». Но он мог снова быть зачислен в студенты толь­ко через год, если от полиции будут представлены сведе­ния, что его поведение будет правильным. Об этом сооб­щил казанский губернатор по месту проживания Осипова самарскому губернатору Адаму Антоновичу Арцимовичу и просил учредить «по делу о беспорядках, произведенных студентами университета, строго секретного полицейского надзора». Правда, через месяц, когда внимательно разо­брались, оказалось, что Е. А. Осипов был не виновен, но в поле зрения полицейского надзора он уже оказался.

Настойчивая деятельность заведующего ставрополь­ской больницей позволила заметно поднять значение и ав­торитет врача в ставропольском обществе, что, естествен­но не могло нравиться земским чиновникам. Именно он добился, чтобы в расходах ставропольской больницы была выделена особая статья «на газету современной медицины и военно-медицинский журнал». В конце концов, он зало­жил основы организации медицинского обслуживания.

Именно в ставропольский период у Осипова сложился тот тип земского врача — носителя высоких морально-эти­ческих норм и общественных принципов, который оказал влияние на формирование лучших традиций обществен­ной медицины у целого ряда поколений отечественных врачей. У него было много замыслов, но он понимал, что в Ставрополе, он их не реализует.

У врача практически не было никаких прав на улучше­ние санитарной обстановки. Если посмотреть на решения губернских съездов врачей, везде мелькают мотивы типа: «просить земство облечь земских врачей правом санитар­ного надзора...», «чтобы врачи при содействии полиции могли бы запрещать засорение реки...», «врачи желают иметь право надзора за школами и учащимися в них».

Как видно, трудно не согласиться с мнением Е. А. Оси­пова, что ставропольские власти «признавали лишь сани­тарные меры в народном быту, рекомендуя предоставить лечение в добрую волю каждого или, по крайней мере, ус­транить лечебную медицину на самый последний план».

Тесть Осипова Н. И. Смирнитский был человеком ши­роких, прогрессивных взглядов; хорошо понимал своего зятя и всегда его поддерживал. По его просьбе один из родственников Виноградовых врач Константин Игнатье­вич Гросман — председатель уездной Управы, написал письмо председателю московской Управы Д. Н. Наумову, в котором рассказал о замыслах и начинаниях Осипова и попросил его содействия в устройстве на службу в москов­ском земстве. Тот прислал приглашение, и осенью 1873 го­да Осипов переехал с семьей в Москву.

Но штатной должности сразу не оказалось и почти год Осипов работал без вознаграждения за свой труд, а в 1874 году был включен в штат врачей. Вскоре он был избран се­кретарем санитарной комиссии московского земства и тру­дился на этом посту более 20 лет.

Примечательно, что и живя в Москве, Е. А. Осипов продолжал поддерживать отношения со ставропольчана-ми. Как-то ставропольское земство обратилось к нему с просьбой подыскать лучший проект сельской больницы, который можно было бы найти в России. Евграф Алексее­вич нашел такую больницу в Курской губернии и прислал в Ставрополь ее проект. По этому проекту и была постро­ена больница в Мусорке, поскольку до 1884 года Мусорк-ская больница размещалась в неприспособленном для это­го двухэтажном каменном здании местного крестьянина Привалова.

В Москве он продолжает свою общественную деятель­ность; он стал одним из организаторов Пироговского обще­ства врачей, написал ряд трудов по организации здравоо­хранения в России.

У Евграфа Алексеевича была прекрасная семья. Он воспитал четверых детей: сына и трех дочерей. Сын Нико­лай Евграфович стал видным психиатром, дочь Варвара — театральным художником, одно время она работала во МХАТе, другая дочь Анна — актрисой в Малом театре.

В 1895 году доктор Осипов ушел в отставку, часто путешествовал по Волге, заезжал в Ставрополь, знакомился с молодым поколением врачей. Осенью 1902 года Евграф Алексеевич заболел воспалением легких, которое дало ос­ложнение на сердце, и в ночь с 3-го на 4 апреля 1904 го­да он скончался. Похоронен на старой территории Новоде-вичьего кладбища. Его ученик, видный русский ученый II. И. Куркин, сообщая А. П. Чехову о смерти Осипова, с которым они были хорошо знакомы, писал: «Все, кому приходилось иметь дело с ним в пору его работы, не забу­дут эту оригинальную и сильную духом личность могуче­го борца за общественное дело и талантливого организато­ра». Могилы Чехова и Осипова почти рядом.