Сто великих любовников москва "вече" 2003

часто бывал.

Маргарита следовала за своим господином повсюду. Например, когда двор находился

в Сен-Клу, она жила в маленьком домике у самой ограды императорского парка. Луи-

Наполеон мог незамеченным попадать к любовнице через специально сооруженный

проход.

Однако императрица вскоре узнала, что эта любовная связь ее мужа более чем

Нассау. Кстати, отправиться на воды ей предписал личный врач, поскольку

постоянные мысли о Маргарите Беланже лишали императрицу аппетита и сна.

Маргарита, естественно, не могла влиять на поступки императора, ибо

127

предназначение куртизанки - удовлетворять тело, а не душу. Ее маленькое ландо,

пути кареты императора - то в Булонском лесу, то на Ели-сейских полях. В 1864

году Евгения вернулась в Париж, а через некоторое время императора привезли с

улицы де Винь в таком ужасном состоянии, что все поняли: связи с Маргаритой

должен быть положен конец, иначе Франция может лишиться монарха. Евгения

приказала брату Мокара отвезти ее в дом куртизанки и заявила ей, что она просто

убивает императора. В 1865 году Проспер Мериме записал: "Цезарь больше не

мечтает о Клеопатре".

Впрочем, прекрасная Марго через некоторое время вынуждена была по просьбе

императора выручить его в весьма деликатной истории. Дело в том, что Луи-

Наполеон однажды захотел соблазнить девственницу. Вскоре нашли очаровательную

15-летнюю девицу, которая потеряла невинность в объятиях императора. Но вскоре

Валентина - так ее звали - поняла, что беременна.

Чтобы избежать скандала, решили, что Марго должна симулировать беременность. Так

был распространен слух, что любовница императора Беланже родила ребенка. Через

год этот слух достиг ушей императрицы, которая устроила очередной грандиозный

скандал Император оправдывался, что сын Марго - не от него. Евгения потребовала

доказательств Марго написала письмо императору, в котором убеждала, что ребенок

не является плодом стараний императора. Письмо "случайно" попалось на глаза

Евгении.

выказывать удручающие симптомы "старческой эротомании". Он тискал горничных в

кладовых для белья, требовал поставлять ему юных девственниц и опытных

проституток, обремененных багажом всевозможных извращений и пороков. День ото

дня его умственные способности таяли. Иногда он часами курил, впадая в странное

оцепенение Но при виде хорошеньких женщин заметно оживал.

Очередным его увлечением стала графиня де Мерси-Аржанто, к которой он проникал

через подземный тайный ход. Императрица узнала о новой любовнице супруга, и

Тюильри снова наполнился упреками, слезами. Целую неделю любовники не

встречались, а когда император объяснил графине причину разрыва, та решила

отомстить императрице. Ее интрига удалась - Евгения покинула Совет, потому что

хитрая Мерси-Аржанто сумела довести до нее мнение, будто ее пребывание в Совете

подрывает авторитет императора. Она собрала вещи и уехала открывать Суэцкий

канал.

Император, больной, встревоженный, казалось, постарел на десять лет. Франции

грозила война, но именно это вдохновляло Евгению. Она призывала императора к

решительным действиям.

19 июля 1870 года Франция объявила войну Пруссии. Наполеон III отправился

воевать в сопровождении наследного принца В первых числах августа Французы

терпели одно поражение за другим. В конце августа, не желая погубить всю армию,

Наполеон III сдался в плен. Волнения в Париже нарастали. Вокруг Тюильри

собралась огромная толпа и готова была снести загражде-

128

ния, ворваться во дворец и растерзать императрицу. Евгения бежала. Ей чудом

удалось выскользнуть из дворца и с приключениями покинуть Париж.

В Англии императрица встретилась с сыном, наследным принцем. Она хотела

разделить участь своего супруга, императора, однако ей не сразу разрешили

увидеться с ним, а когда они встретились, то почувствовали друг к другу доселе

не испытанную нежность.

Во Франции же начинались дни Парижской коммуны...

Наполеону III было шестьдесят пять лет. Здоровье его заметно пошатнулось. 2

января 1873 года была сделана успешная операция. Намечалась еще одна. Но 9

января утром он начал бредить и в 10 часов 45 минут скончался. Луи-Наполеон был

похоронен в Числхерсте.

Из всех прославленных фавориток Наполеона III только графиня Валев-ская прибыла

на похороны, а через несколько дней его могилу посетила Маргарита Беланже.

Наследный принц погиб в 1879 году в войне с зулусами в Южной Африке.

После смерти императора его вдова Евгения прожила еще сорок семь лет, иногда она

приезжала в Париж. Умерла Евгения в 1920 году в возрасте девяноста четырех лет.

АЛЕКСАНДР I ПАВЛОВИЧ, БЛАГОСЛОВЕННЫЙ

(1777-1825)

Русский царь. Издал Указ о вольных хлебопашцах, открывал гимназии, уездные

училища, основал педагогические институты, открыл университеты в

Казани и Харькове. Учредил Государственный совет

и министерства. Победоносно завершил войну с Наполеоном, торжественно

вступив в Париж:. Погребен в Петербурге в Петропавловском соборе

18 марта 1826 года.

...В ночь с 11 на 12 марта 1801 года заговорщики проникли в незащищенный

Михайловский замок и потребовали отречения императора. Но Павел I отказался и

был убит. Сыновья Павла были в эту ночь настолько растеряны, что петербургскому

генерал-губернатору графу Палену пришлось взять старшего, Александра, за плечи и

сказать ему: "Государь, довольно быть ребенком, ступайте царствовать".

Новому царю не было еще и 24 лет. Это был молодой человек, роста выше среднего,

немного сутулый, рыжеватый блондин с улыбкой на прекрасно очерченных устах и с

печальными глазами. Внуком Екатерины II восхищались даже мужчины, а женщины

готовы были обожать венценосного красавца.

Александр Павлович прежде с одинаковой непосредственностью уживался в

екатерининском царстве и в павловском. Он научился восторгаться "правами

человека и гражданина", одновременно получая величайшее удовольствие от

маршировки и фельдфебельского покрикивания на солдат. Учитель его, Ла-гарп,

славил свободолюбие, и он воспринимал его уроки, однако перед ним

129

который испытывал влечение только к прусской муштре, и эти примеры внушали ему

бессознательную склонность сочетать в сердце своем то, что обычно кажется

несочетаемым: "фрунт" с философией Руссо или французскую революцию с крепостным

правом. В такого рода искусстве Александру Павловичу суждено было весьма быстро

преуспеть.

Семейная жизнь будущего венценосца почти сразу сложилась несчастливо. Екатерина,

когда минуло ему шестнадцать лет, женила "господина Александра" на 14-летней

баденской принцессе Луизе-Марии-Августе, при принятии православия нареченной

Елизаветой. Он был красавец, она - очаровательной, нежной, хрупкой, и было в ее

облике, внешнем и внутреннем, сокровенном, нечто воздушное, неуловимое. Робость,

неуверенность в себе сочетались в ней с большой душевной восприимчивостью, она

была умна, хоть и несколько поверхностна, а склад ее ума, да и весь ее характер,

был окрашен мечтательностью, романтизмом. С юных лет искала она какой-то правды

и в то же время как бы боялась к правде прикоснуться, любила свой внутренний

мир, который себе создала, - одним словом, будущая императрица Елизавета

Алексеевна была, подобно своему супругу, натурой достаточно сложной и не вполне

устойчивой. "Вот Амур и Психея!" - воскликнула Екатерина, любуясь этими

мальчиком и девочкой, которые, думала она, идеально должны были подходить друг к

другу... Случилось, однако, так, что они вовсе друг другу не подошли.

"Психее", юной великой княгине, с лицом испуганной птицы, задумчивой и

страстной, нужна была любовь, нужны были нежность и излияния близкого сердца.

Муж либо вел себя как мальчишка, либо не обращал на нее внимания, возвращаясь из

Гатчины, где с отцом муштровал солдат, усталый настолько, что едва стоял на

ногах, и, выспавшись, снова спешил в кордегардию. Она хотела счастья и решила

его искать.

Об увлечениях Елизаветы Алексеевны известно много, но в точности так и не

выяснено, любила ли она кого-нибудь по-настоящему до того, как встретила

Александра Охотникова. За ней ухаживал экс-фаворит Екатерины II Платон Зубов,

затем в жену царя влюбился его лучший друг, князь Адам Чарто-рыйский. Александр,

по-видимому, поощрял его ухаживания. Графиня Головина рассказывала, что

Елизавета, которую застала она вечером в одиночестве, созналась ей: "Мне

приятнее быть одной, нежели ужинать вдвоем с князем Чарторыйским. Великий князь

заснул на диване, я убежала к себе, и вот я со своими мыслями, которые вовсе не

веселы".

Вероятно, наступил момент, когда, спасаясь от этих мыслей, Елизавета перестала

избегать Чарторыйского. Екатерины уже не было в живых. Вкрадчивый польский

вельможа, покоряя сердце жены наследника престола, прокладывал себе путь к

власти. Однако эта затея едва не кончилась для него плачевно, ибо, если верить

дворцовым пересудам того времени, Павел, решив, что родившаяся у Елизаветы дочь

совсем не похожа на Александра, хотел было сослать Чарторыйского в Сибирь и лишь

с трудом согласился на полумеру, отправив его посланником к сардинскому двору.

Любовь Елизаветы к молодому офицеру Алексею Охотникову - факт

130

неоспоримый. Вторая дочь ее (умершая, как и первая, в младенчестве) - так решила

молва - была плодом этой большой, счастливой любви. Но идиллия оборвалась

трагически. Охотников при таинственных обстоятельствах был убит, выходя их

театра, ударом кинжала, нанесенным неизвестной рукой. На могиле человека,

которого она любила с наибольшей страстью, Елизавета воздвигнула памятник,

изображающий молодую женщину в слезах у дуба, сраженного молнией.

Прошли годы, и, лишь когда жизнь ее клонилась уже к концу, Елизавете было

суждено найти сердечное утешение. Эта любовь связана с тайной императора

Александра.

С юных лет Александр Павлович искал в женщинах забвения, отдыха от сомнений и

противоречий, томивших его душу.

Мария Антоновна Нарышкина, урожденная княжна Святополк-Четвер-тинская, была его

самой большой страстью. Некоторое время серьезную конкуренцию Нарышкиной

составляла графиня Бобринская, и из этой связи Александра произошел польский род

Варпаховских Но в конце концов всех соперниц победила Нарышкина.

Мария Антоновна Нарышкина была от рождения полячкой, дочерью князя

Четвертинского, который в 1794 году во время варшавских бунтов был повешен

народом. Еще очень молодой девицей ее выдали замуж за любимца Александра I, за

Дмитрия Нарышкина. Как только государь увидел ее в первый раз, он без памяти

влюбился и быстро добился взаимности у Нарышкиной. Говорят, что в один

прекрасный день, когда император был в отличном расположении духа, он назначил

Нарышкина оберегермейстером со словами, обращенными к супруге обманутого мужа:

"Так как я ему поставил рога, то пусть же он теперь заведует оленями".

Результатом этой связи были трое детей, из которых царь безумно любил дочь

Софью. Дети все назывались Нарышкиными, несмотря на то что муж Марии Антоновны

отлично знал, что не он их отец. В своих воспоминаниях о Венском конгрессе граф

Делагард писал, что сам Дмитрий Нарышкин ответил императору Александру на вопрос

его: "Как поживает твоя дочь Софья?" - "Но, Ваше Величество, ведь она вовсе не

моя дочь, а Ваша..." В другой раз царь осведомился у своего любимца о жене и его

детях. Нарышкин цинично ответил: "О каких детях Ваше Императорское Величество

справляется? О моих или о Ваших?"

На дошедших до нас портретах Нарышкина сияет яркой полуденной красотой.

Современники свидетельствуют, что Мария Антоновна была действительно

ослепительной красавицей. "Всех Аспазия милей", - так, величая ее, пел Державин,

славивший некогда Елизавету-"Психею", Кутузов в шутливой форме, но, по-видимому,

искреннее восхищаясь ею, говорил, что женщин стоит любить, раз есть среди них

такая, как Мария Антоновна, а Ви-гель писал, что "красота ее была до того

совершенна, что казалась невозможною, неестественною".

Великолепие радужной красоты и сладостный плен, покой... Пусть лишь на время

Мария Антоновна подарила счастье Александру Павловичу.

Она не была ни особенно умна, ни даже по-женски особенно тонко вос-

131

приимчива. В той помощи, которую дарила она Александру, было, вероятно, мало

страдания. Но для Александра Павловича, когда держал он ее в своих объятиях,

когда на ее плече забывал себя, доверчиво, как ребенок, отдавая в ее власть все

свое существо, была она как бы самой природой, самой жизнью - ясной, милостивой,

неожиданно открывшейся ему.

Мария Антоновна была подругой желанной, незаменимой... Как дивно сочеталась ее

красота с его ласковой, чарующей величественностью. Пышность, подобно ему,

почитала она излишней. "Идеальные черты лица, - писал Вигель, - и

безукоризненность фигуры выступали еще ярче при всегдашней простоте ее наряда".

Молчаливая, спокойная, знающая, что ей достаточно появиться, чтобы раздался

шепот восхищения. Качества ее гармонически дополняли неуравновешенную натуру

Александра Павловича: она приносила ему как раз то, чего ему больше всего не

хватало.

Роман этот начался, когда Александр был еще наследником. После трагедии 11 марта

Александра вновь охватило желание бежать от мира, от власти, от ответственности

- в Америку, но уже не с Елизаветой, а с Марией Антоновной. Он одумался:

Елизавета, горестная "Психея", в поисках счастья сердцем отходила от него все

дальше, но связывала их дружба, тоже мучительная, полная внутренних препятствий,

как и все их отношения. Александр понял, конечно, что большего, чем покой, Мария

Антоновна дать ему не может. Елизавета собственными мучениями разжигала его

раны, а ему этого и хотелось, и он знал, что волю к действию, решимость вдохнет

в него в нужную минуту не "Аспазия", а хрупкая женщина, мятущаяся, как он, -

"Психея", душа, с его душою соединенная судьбой. Не бежал он тогда, не порвал с

Елизаветой, и осталась при нем Мария Антоновна, как убежище от тревог, как

утешительница, которая волею его не сумеет руководить, но спасет от самого себя,

когда не в силах будет он искать выхода, принимать решение, дабы, окрепнув, он

снова мог продолжать свой трудный и долгий путь.

"Она не Помпадур и не Монтеспан, а, скорее, Ла Вальер, с той разницей, что не

хромает и никогда не станет кармелиткой", - так отзывался о Марии Антоновне

Нарышкиной граф Жозеф де Местр. Он мог бы добавить для вящей точности: и еще с

той разницей, что у нее множество любовников. Ничтожно было влияние этой

"Аспазии" на правление императора Александра - власть над сердцем царя вполне

удовлетворяла ее честолюбие. Но на его душевное состояние эта связь оказывала

постоянное воздействие, при этом не всегда благотворное, ибо, подарив ему

радость бурной, всепогло-

132

щающей страсти, Мария Антоновна измучила его затем своими бесчисленными

любовными приключениями.

Ревность Александра Павловича доходила до того, что он не в силах был таить свое

горе от посторонних и, теряя уже всякое самообладание, жаловался на свою

любовницу даже... наполеоновскому послу. Со временем, однако, примирился он

внешне со своим положением - мастер скрывать мысли и чувства, научился скрывать

и ревность, но долго еще страдал он от измен ветреной своей любовницы. Впрочем,

сам он, изменял ей не меньше. Жизнь Александра Павловича была поистине

многогранная, и можно утверждать, что женщины сыграли в его душевной драме такую

же роль, как борьба с Наполеоном или стремление преобразить отечество.

Об Александре Павловиче - донжуане - можно судить исчерпывающим образом по

донесениям осведомителей венской полиции за то время, когда заседал конгресс,

тот самый знаменитый конгресс, на котором русскому императору в весьма трудных

обстоятельствах суждено было вновь упорно и блистательно защищать интересы

России.

бы могущественнее его. Александр Павлович любил красоваться, но обычно он был

чужд помпы, ведь и сама его прославленная элегантность как раз тем была

безупречна, что никогда не бросалась в глаза. В Вене, однако, ему стало ясно,

что в тот момент, когда европейская дипломатия старалась уменьшить его силу,

надлежало ему ослепить своим великолепием столицу наследников цезарей. Ведь и он

их наследник: такова воля предков его московских царей. Пусть же знают император

и короли, что недаром герб его империи - орел Византии. Голос царя звучал в Вене

более властно, чем голос других монархов. Балы, которые он давал, приемы,

торжественные церемонии, им устраиваемые, были пышнее австрийских. Затмить всех

- таково было стремление достойного внука Екатерины.

В Вене он решил затмить всех и... в любви. Скорее всего венские его похождения -

следствие того, что большая политика к тому времени принесла ему уже немало

разочарования. Размах же и в них проявил он истинно екатерининский.

Монархи, дипломаты, венские красавицы, ревниво следившие за ним глазами,

заметили маневр русского императора: он ухаживал за графиней Юлией Зичи, той,

которую все признавали красавицей ослепительной.

"Царь влюблен, царь потерял голову", - шептались на конгрессе. Но уже через

несколько дней стало известно, что взоры Александра обращены на другую: на

княгиню Багратион, вдову бородинского героя, в Вене прозванную "русской

Андромедой".

Венская полиция следила за каждым шагом царя. "Александр, - доносил

осведомитель, - объявил княгине, что приедет к ней, назначил час и предупредил,

что хочет застать ее одну".

О романе царя с княгиней Багратион узнала скоро вся Вена. Княгиня была в

восторге: ей удалось наконец поставить на место давнишнюю свою соперницу,

герцогиню Саган, ту самую, которая отбила у нее Меттерниха, а ныне уже начала

было хвалиться, что покорила сердце императора Александра.

133

Зрели интриги. Влиятельные лица толкали герцогиню в объятия русского императора.

Багратион, - чтобы заставить меня быть к ней благосклонным. Ее даже посадили со

мной в карету. Но все это было тщетным. Я люблю чувственные удовольствия - но от

женщины я требую и ума".

Венские дамы наперебой старались завладеть сердцем обворожительнейшего из

монархов, осаждали его генерал-адъютантов - Волконского, Уварова, Чернышева,

которые хотели уберечь своего государя от слишком настойчивых поклонниц, ибо им

казалось, что государь не может всюду поспеть... Но сам Александр придерживался,

очевидно, иного мнения.

Еще одно свидание с княгиней Багратион отмечено полицейскими осведомителями.

Александр вечером отправился к ней на извозчике в сопровождении лишь одного

слуги и оставался у нее до двух часов ночи. Роман продолжается. Но о большой

любви все же говорить, по-видимому, не приходится - ибо в тот же день Александр

послал Волконского к другой прославленной красавице, графине Эстергази, дабы

объявить ей о предстоящем своем визите.

Через четыре дня один из осведомителей сообщил: "Его Величество Русский

Император, по-видимому, привязывается к графине Эстергази... Она уверяет, что

нет более очаровательного монарха, чем он. В нем, говорит она, французская

живость соединяется с русской простотой, и благодаря этому Его Величество

совершеннейший во всех отношениях человек".

Графиня Эстергази становилась объектом всеобщей зависти. Но еще через несколько

дней у Александра случилось новое приключение: герцогине Саган удалось-таки

добиться его благосклонности. Княгиня Багратион была в ярости. Меттерних

ревновал, а Александр Павлович радовался как мальчишка, узнав о таковых чувствах

знаменитого дипломата. В Вене острили: баварский король пьет за всех,

вюртембергский король ест за всех, а русский царь любит за всех...

Танцевал если не за всех, то больше всех и едва ли не лучше всех. Английский

дипломат сообщал в Лондон: "Что же касается до русского императора, то он

танцует, в то время как Рим пылает".

На одном из балов царь начал ухаживать за графиней Сеченьи.

"Ваш муж уехал, - шептал он ей. - Мне было бы так приятно занять его место".

"Ваше величество, очевидно, принимает меня за провинцию", - отвечала та,

вероятно, воображая, что завладела сердцем царя.

И это, однако, не все. Еще на графиню Софию Зичи, "травиальную красавицу", на

княгиню Ауэрсперг и на других еще красавиц обращал в эти веселые венские дни

благосклонный взор император Александр Павлович.

Надо думать, осведомители венской полиции все же были не всегда точны в своих

донесениях, ибо, если верить им, Александр Павлович, не удовлетворяясь успехами

своими среди жен австрийских и венгерских вельмож, нередко посылал еще за

женщинами легкого поведения. Как бы то ни было, Успехи эти не мешали ему помнить

об отсутствовавших.

Вот что писал он из Вены Луизе фон Бетман, с которой некогда сошел-

134

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

долго лишенные этого счастья, наконец узрели дорогой почерк, глядя на который, я

понимаю, как ты мне дорога, как все в мире скрывается от моих глаз, когда я

получаю что-нибудь от тебя".

И дальше: "Только чувство моего долга мешает мне полететь в твои объятия и

умереть в них от счастья".

Не верно было бы заключить на основании этих строк, будто Луиза фон Бетман была

большой страстью императора Александра. Таков уж, насколько мы можем судить,

обычный стиль любовных посланий Александра Павловича: в ту эпоху и люди с

чувствами более непосредственными выражались столь же экзальтированно.

Никто, однако, не бывает всюду победителем. В Вене коронованный донжуан потерпел

раз и неудачу. Понравилась ему какая-то другая Эстергази - княгиня Леопольдина.

Муж ее был на охоте. По своему обыкновению, Александр Павлович послал к княгине