Сто великих любовников москва "вече" 2003

сознательно, по собственной воле отрекшись от доли творца и выбрав для себя

участь сотворца Брехта.

Она была стенографисткой, делопроизводителем, референтом... Только двух людей из

своего окружения Брехт называл своими учителями: Фейхтвангера и Штеффин. Эта

хрупкая белокурая женщина одевалась скромно, участвовала сначала в левом

молодежном движении, затем вступила в Компартию.

Почти десять лет продолжалось ее сотрудничество с Бертольтом Брехтом. На обороте

титульных листов его шести пьес, вошедших в состав изданно-

535

с М. Штеффин". Это прежде всего - "Жизнь Галилея", затем "Карьера Артуро Уи",

"Страх и отчаяние в Третьей империи", " Горации и Куриации", "Винтовки Тересы

Карар", "Допрос Лукулла". Кроме того, по мнению литературоведа из Германии Ганса

Бунге, то, что Маргарет Штеффин внесла в "Трехгрошовую оперу" и "Дела господина

Юлия Цезаря", неотделимо от написанного Брехтом. Ее вклад в творческий капитал

знаменитого писателя этим не исчерпывается. Она участвовала в создании других

пьес Брехта, переводила вместе с ним "Воспоминания" Мартина Андерсена-Не-ксе,

была непременным и усерднейшим помощником в издательских делах, требующих

кропотливого и неблагодарного труда. Она, наконец, не один год была настоящей

связной двух культур, пропагандируя в Советском Союзе Брехта как замечательное

явление немецкого революционного искусства.

Эти же десять лет по количеству сделанного ею для себя дали результат, не

сопоставимый с тем, что сделано для Брехта. Детская пьеса "Ангел-хранитель" и,

может быть, еще одна-две пьесы для детей, несколько рассказов, стихи - все!

Правда, вряд ли могло быть иначе. Огромная нагрузка, связанная с творческими

заботами Брехта, год от года подтачивающая силы болезнь, крайне непростые

обстоятельства личной жизни - с учетом всего этого можно лишь подивиться

стойкости Маргарет Штеффин, ее мужеству, терпению и воле.

Тайна и отправная точка отношений Маргарет Штеффин и Брехта заключены в слове

"любовь"; Штеффин любила Брехта, и ее верное, буквально до гробовой доски

литературное служение ему, ее война за Брехта, ее пропаганда Брехта, ее

бескорыстное участие в его романах, пьесах и переводах явились, надо полагать,

во многом лишь средством выражения ее любви. Она писала: "Я любила любовь. Но

любовь не такую: "Скоро ли мы сделаем мальчика?" Думая об этом, я ненавидела

подобную размазню. Когда любовь не приносит радости. За четыре года я только

однажды ощутила сходный страстный восторг, сходное наслаждение. Но что это было

такое, я не знала. Ведь это мелькнуло во сне и, значит, не происходило со мной

никогда. А теперь мы тут. Люблю ли я тебя, сама не знаю. Однако остаться с тобой

желаю каждую ночь. Едва ты касаешься меня, мне уже хочется лечь. Ни стыд, ни

оглядка не противятся этому. Все заслоняет другое..."

Однажды она застала своего возлюбленного на диване с Рут Берлау в

недвусмысленной позе. Брехту удалось помирить двух своих любовниц весьма

необычным способом: по его просьбе Штеффин стала переводить роман Рут

536

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

на немецкий, а Берлау, в свою очередь, занялась устройством пьесы Греты "Если бы

он имел ангела-хранителя" в местные датские театры...

Маргарет Штеффин умерла в Москве летом 1941 года, за восемнадцать дней до начала

войны. У нее был туберкулез в последней стадии, и врачи, поражаясь стойкости ее

духа и страстному желанию жить, могли лишь облегчить ее страдания - до той

минуты, когда, крепко сжав руку лечащего доктора, она перестала дышать.

Телеграмма о ее кончине была отправлена во Владивосток: "транзитнику Брехту".

Брехт, ожидавший во Владивостоке шведский пароход, чтобы отплыть в Соединенные

Штаты Америки, отозвался письмом на имя заместителя председателя иностранной

комиссии Союза писателей СССР М.Я. Аплетина. В письме были такие слова: "Потеря

Греты - тяжелый удар для меня, но если уж я должен был ее оставить, то не мог бы

это сделать нигде, кроме как в Вашей великой стране".

Мой генерал пал Мой солдат пал Мой ученик ушел Мой учитель ушел Моего опекуна

нет Нет моего питомца.

В этих брехтовских стихах из подборки "После смерти моей сотрудницы М. Ш."

выражено не только чувство, вызванное кончиной близкого человека; в них дана

точная оценка места, которое Маргарет Штеффин занимала в жизни Брехта, ее

значения в творчестве замечательного немецкого драматурга, прозаика и поэта.

До появления у Брехта всех его "помощниц" ему вообще не давались женские образы.

Возможно, мамашу Кураж целиком придумала и создала именно Маргарет Штеффин...

В тридцатые годы начались аресты в СССР. В своем дневнике Брехт упомянул об

аресте М. Кольцова, которого знал. Сергей Третьяков был объявлен "японским

шпионом". Брехт пытается спасти Каролу Неер, но ее мужа считали троцкистом..

Потерял свой театр Мейерхольд. Затем война, эмиграция, новая страна ГДР...

С Рут Берлау, очень красивой скандинавской актрисой, к тому же еще пишущей для

детей, Брехт познакомится во время эмиграции. При ее участии был создан

"Кавказский меловой круг", а также "Сны Симоны Машар". Она стала основательницей

первого в Дании рабочего театра. Позже Рут рассказывала об отношениях Брехта с

его женой Вайгель: "Брехт спал с ней только раз в год, под Рождество, для

укрепления семейных связей... он... Биди... привозил прямо с вечернего спектакля

к себе на второй этаж молодую актрису А утром, полдевятого - сама слышала,

потому что жила рядом, - снизу раздавался голос Елены Вайгель. Гулко, как в

лесу: " Эй-й! Ау! Спускайтесь, кофе подан!""

Следом за Берлау в жизни Брехта появляется финская помещица Хелла

Вуолийоки, которая, помимо того, что дала Брехту приют в своем доме, снабжала

его солидной документацией и оказывала помощь. Хелла - писательница,

литературовед, публицист, чьи остросоциальные пьесы десятилетиями шли в театрах

Финляндии и Европы, была крупным капиталистом, к тому же помогала советской

разведке, по свидетельству генерала Судоплато-ва, "найти подходы" к Нильсу Бору.

Брехт стал классиком соцреализма, но при этом не забыл оформить двойное

гражданство, пользуясь тем, что его жена Елена Вайгель - австриячка. Затем Брехт

передал все права на первый выпуск своих сочинений западногерманскому издателю

Петеру Зуркампу, а получая Международную Сталинскую премию, потребовал выплатить

ее в швейцарских франках. На полученные деньги он построил небольшой домик под

Копенгагеном для Рут Берлау. Но та осталась в Берлине, ибо по-прежнему любила

этого сладострастника...

В 1955 году на получение Сталинской премии Брехт отправился в сопровождении жены

и ассистента режиссера театра "Берлинер ансамбль" (где ставились пьесы Брехта)

Кэте Рюлике-Вайлер, ставшей его возлюбленной. Примерно в это же время драматург

сильно увлекся актрисой Кэте Райхель, которая по возрасту годилась ему в дочери.

В одну из репетиций Брехт отвел ее в сторону и поинтересовался: "А вы

развлекаетесь как-нибудь?" - "Если бы ты меня развлек... Я была бы счастлива до

конца моих дней!" - зардевшись, сказала про себя девушка. А вслух пробормотала

что-то невнятное. Стареющий драматург преподал актрисе любовный урок, как писал

опубликовавший эти мемуарные свидетельства Фолькер. Когда она подарила ему

осеннюю ветвь с пожелтевшей листвой, Брехт написал: "Год кончается. Любовь

только началась..."

Килиан работала в 1954-1956 годах при нем в качестве секретаря. Ее муж

принадлежал к оппозиционной властям ГДР группе неомарксистов-интеллектуалов.

Брехт без обиняков заявил ее мужу. "Разведитесь теперь с ней и женитесь на ней

еще раз приблизительно через два года". Вскоре у Брехта появился новый соперник

- молодой польский режиссер. Бертольд писал в своем дневнике: "Войдя в свой

рабочий кабинет, я застал сегодня возлюбленную с молодым человеком. Она сидела

рядом с ним на софе, он лежал с несколько заспанным видом. С принужденно веселым

возгласом - "правда, очень двусмысленная ситуация!" - она вскочила и в течение

всей последующей работы выглядела довольно озадаченной, даже испуганной... Я

упрекнул ее, что она флиртует на своем рабочем месте с первым встречным

мужчиной. Она сказала, что безо всякой мысли присела на несколько минут к

молодому человеку, что у нее с ним ничего нет..." Впрочем, Изот Килиан снова

обворожила своего стареющего возлюбленного, и в мае 1956 года он продиктовал ей

свое завещание. Она должна была заверить завещание у нотариуса. Но по

свойственной ей небрежности этого не сделала. Между тем в завещании Брехт

уступал часть авторских прав от нескольких пьес Элизабет Гауптман и Рут Берлау и

распоряжался относительно имущественных интересов Кэте Райхель, Изот Килиан и

других.

Галилея" - и умер. Его похоронили рядом с могилой Гегеля. Елена

538

100 ВЕЛИКИХ ЛЮБОВНИКОВ

завещание Впрочем, она подарила несостоявшимся наследникам часть вещей покойного

драматурга

Бертольд Брехт благодаря своему сексуальному магнетизму, уму, умению убеждать,

благодаря театральному и деловому чутью притягивал к себе многих женщин-

писательниц Известно было и то, что он имел обыкновение превращать своих

поклонниц в личных секретарш и не испытывал угрызении совести ни когда

выторговывал себе выгодные условия контракта, ни когда заимствовал чью-то идею.

По отношению к литературной собственности он проявлял пренебрежение, повторяя с

искренним простодушием, что это "буржуазное и декадентское понятие"

Итак, у Брехта были свои "негры", точнее, "негритянки"7 Да, у него было много

женщин, но не следует торопиться с выводами Скорее всего, истина в другом этот

многосторонний человек в своем творчестве пользовался всем, что писалось,

рождалось и придумывалось рядом с ним - будь то письма, стихи, сценарии, чьи-то

неоконченные пьесы-наброски Все это питало его жадное и лукавое вдохновение,

умевшее подвести прочную базу под то, что другим представлялось лишь

расплывчатым эскизом Он сумел динамитом взорвать старые традиции и законы

театра, заставить его отражать окружающую его действительность

МАО ЦЗЭДУН

( 1893-]976)

Китайский партийный, государственный и политический деятель

Председатель ЦК КП Китая с 1943 года. Один из основателей

Коммунистической партии Китая. Организовал так называемую культурную

революцию (1966-1976), нанесшую большой ущерб Китаю.

У Мао Цзэдуна, пренебрегавшего всем иностранным, была-таки одна слабость, любил

потанцевать на западный манер. Сегодняшняя китайская молодежь тоже не прочь

отправиться на танцульки, но предпочитает развлекаться под переложенную на

современный лад знаменитую песню "Алеет восток, солнце встает над Китаем, это

солнце - Мао Цзэдун". Идущие нарасхват книги, все новые кинофильмы,

телевизионные и театральные постановки - все это свидетельства устойчивого

интереса китайцев к жизни "великого кормчего", чья забальзамированная мумия

покоится в хрустальном саркофаге на центральной пекинской площади Тяньаньмэнь

Мао возвращается в сознание жителей Поднебесной под лозунгом "А кто из нынешних

может сравниться с ним9" Постепенно затушевывается связь "кормчего" с "большим

скачком", итогом которого стали 20 миллионов умерших от голодной смерти, с

"великой пролетарской культурной революцией", в ходе которой были забиты и

покончили жизнь самоубийством еще несколько миллионов соотечественников, с

гонениями, периодически обрушивавшимися на кадры и интеллигенцию

539

Сегодня его имя ассоциируется с провозглашением Китайской Народной Республики,

первостепенных мировых держав А любовь к острым блюдам хуаньской кухни вроде

жутко перченого "хун шао жоу" ("мяса, жаренного до красноты"), несомненно,

свидетельствует о глубокой народности вождя, близости к низам.

Мао родился 26 декабря 1893 года в провинции Хунань, и поныне известной острым

перцем и крепкой водкой, в горном селении Шаошань, в семье зажиточного

крестьянина. Отец - "семейный деспот, прибегавший к кулакам", - тщетно пытался

приобщить мальчика к ремеслам и торговле, от которых тот неизменно бежал к

книгам В 14 лет не по возрасту крепкого парня было решено остепенить, женив на

20-летней девице по фамилии Ло (имя ее осталось неизвестным). Этот брачный сюжет

стал первой загадкой личной жизни Мао: жену свою он возненавидел и крайне

неохотно упоминал о ней в беседах, неизменно отрицая сам факт брачной связи. Как

утверждают некоторые гонконгские биографы, шаошаньские кумушки впоследствии

судачили о неких "неформальных" отношениях между свекром и невесткой.

В конце концов Мао удалось в 1911 году отправиться в уездную школу, затем - в

среднюю школу в провинциальном центре Чанша. Там же учился он в педагогическом

училище, влившись в живую среду грамотной молодежи, увлеченной "прогрессивными

взглядами" - то была фантастическая мешанина толстовских, коммунистических и

анархических идей, неокантианства и младогегельянства, накладывавшихся на вбитые

с детства конфуцианские заповеди. И девушку себе - надо думать, первую любовь -

Мао нашел на политической почве. Его городская подруга Тао Сыюн столь же рьяно

принимала участие в создании просветительского общества "Синьминь сюэ-хуэй", в

патриотическом, антиимпериалистическом движении "4 мая". Молодые люди даже

сообща открыли книжную лавку...

Однако к лету 1920 года кооператив распался. Говорят, что причиной тому были

политические разногласия. Однако, похоже, что в их дуэт вплелся третий голос -

дочери любимого учителя Мао, переселившегося в Пекин, - Ян Кайхуэй. Более или

менее тесные отношения между ними установились в 1919 году, когда Мао, приехав в

Пекин позаниматься в столичной библиотеке, некоторое время жил в семье

наставника.

Вскоре Тао совсем исчезла с арены, а Ян после смерти отца возвратилась в Чанша.

Мао чувствовал себя в приятной роли покровителя, защитника осиротевшей девушки.

Вскоре они стали мужем и женой

Осенью 1922 года в молодой семье появился первенец - Аньин, на следующий год

родился Аньцин, в 1926 году - Аньлун Правда, ходил слушок, что одно время Мао

захаживал к соседке по дому в Чанша - жене молодого провинциального политика Лин

Лисаня (впоследствии - один из генсеков КПК, покончил жизнь самоубийством в 1967

году). Но в целом все шло замечательно, Мао быстро делал партийную карьеру,

участвуя в создании КПК, переговорах с буржуазно-демократическим гоминьданом -

партией националистов, оформлении Единого фронта. Ян помогала мужу - была

казначеем парторганизации, связником

540

В 1927 году разразился мятеж Чан Кайши, по всей стране шли казни коммунистов. В

1930 году была арестована вместе со старшим сыном Ян Кайхуэй.

Подпольщики готовили ее освобождение, оставался пустяк - опубликовать в печати

формальное отречение от супруга. Она отказалась и была расстреляна.

После гибели Ян Кайхуэй ее сыновья оказались на улице. Младший, Аньлун, погиб, а

Аньин и Аньцин после многих мытарств были переправлены в 1937 году в Москву.

Жили в подмосковном Монино, потом в интернациональном детском доме в Иваново. В

конце 1941 года Аньину предложили принять советское гражданство. Он ответил: "Я

китаец, люблю свою родину и готов вернуться по первому ее зову". А вскоре после

этого послал Сталину письмо с революционным приветом и убедительной просьбой

отправить его на фронт. Потом учился в военно-политической академии, в 1943 году

вступил в ВКП(б), стал лейтенантом, политруком танковой роты, уча-. Перед

возвращением в Китай в 1946 году, сообщают китайские историки, был принят

Сталиным и получил из его рук именной пистолет. Как знать, может, с этим

пистолетом Аньин вместе с другими китайскими добровольцами отправился на иную

войну - в Корею. Там он погиб во время американской бомбардировки.

Взаимоотношения Аньина с отцом легли в основу фильма "Мао Цзэ-дун и его сын". В

этой ленте есть и жаркие споры, и горячие слезы. После просмотра картины, писала

газета "Жэньминь жибао", зрители "с глубоким чувством говорили, что Мао -

исполненная подлинного величия личность, он и в страдании более мудр, более

тверд по сравнению с обычными людьми".

"Мудрый и твердый", через много лет после гибели второй жены встретив нянюшку,

жившую в их семье, горько вздохнул и промолвил: "Кайхуэй была хорошим

человеком". А в стихах, известных каждому китайцу, председатель признался: "Я

потерял гордячку Ян, благородный муж остался без своего прямого тополька..."

В июне 1979 года газета "Жэньминь жибао" опубликовала имена трех новых членов

Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая -

своего рода совещательной палаты при китайском парламенте. Одной из получивших

эту синекуру была Хэ Цзычжэнь, что вызвало в столичных кругах тихую бурю. Еще

бы! Снова на людях появилась опальная жена Мао, великая страдалица.

С Хэ будущий "кормчий" встретился в 1927 году у подножия горы Цзин-ганшань,

после крестьянских восстаний Осеннего урожая. Семнадцатилет-

ствовал в боях, прошел Польшу..

541

няя красавица из семьи сельских бунтарей, вожак местных комсомольцев,

самообороны, Хэ была во всех отношениях подходящей для Мао подругой. Авторитет

ее среди земляков был непререкаем - хотя бы потому, что стреляла она сразу с

двух рук и очень точно.

Вот как описывал впоследствии очевидец их встречу: "В середине седьмого месяца

(по лунному календарю, соответствует сентябрю. - Прим. ред.) Мао прибыл во главе

нашего полка в уезд Юнсинь, где мы поселились в помещениях волостной управы.

Местные юнсиньские товарищи часто приходили посмотреть на председателя Мао. Была

среди них и женщина-товарищ Хэ, красивая и живая. Она особенно много беседовала

с председателем. В первый же вечер она прислала пару гусей и две фляжки водки.

Председатель пригласил ее остаться ужинать. За трапезой они очень сблизились. На

второй день председатель созвал собрание юнсиньской партячейки, и эта женщина-

товарищ выступала больше всех. Собрание закончилось только в одиннадцать вечера.

Председатель сказал, что ему еще нужно обсудить очень важный вопрос с женщиной-

товарищем Хэ. Они работали долго. Наутро, встав с постели, председатель умылся и

с радостным лицом сказал нам: "Мы с товарищем Хэ полюбили друг друга, у нас

товарищеская любовь переросла в супружескую. Это начало совместной жизни в

революционной борьбе". При этом смеющаяся женщина-товарищ Хэ стояла рядом, по

правую руку". Через год у них родилась первая девочка.

Хэ была рядом с Мао десять трудных лет - в период создания первых советских

районов и становления армии коммунистов, "великого похода" протяженностью более

10 тысяч километров, к концу которого после бесчисленных сражений и стычек от

стотысячного войска КПК осталось 5-6 тысяч бойцов и командиров. В эти годы Хэ

родила шестерых детей (они погибли либо были оставлены в крестьянских семьях).

В городке Яньань на северо-западе Китая, где коммунисты основали свою столицу,

Хэ уже мало напоминала прежнюю задорную "девицу-генерала". "Жемчужина желтеет, а

человек стареет", - философски заметил по этому поводу один из биографов Мао. У

измученной беременностями и ранениями женщины испортился характер, начались

ссоры, даже драки. "Мао плохо ко мне относится, мы все время спорим, потом он

хватается за скамейку, я - за стул!" - жаловалась супруга партийного лидера.

Кончилось все грандиозным скандалом, потрясшим обитателей Яньанья едва ли не

больше, чем разгоревшаяся японо-китайская война. Хэ приревновала Мао сразу к

двум особам - красавице-студентке из Пекина У Гуанхуэй и американской

журналистке Агнес Смэдли, интервьюировавшей вождя коммунистического Китая

долгими летними вечерами (заметим в скобках, что Смэдли оказалась единственной

иностранкой, чье имя биографы вплетают в судьбу Мао).

Разгневанная Хэ грозилась послать телохранителей на расправу с обидчицами. Мао

принял поистине мудрое решение: распорядился выслать за пределы района всех

троих. Хэ хотели отослать в Шанхай, однако та испугалась

542

то ли наступающих японцев, то ли длинных рук супруга. Тогда ее отправили на

лечение в СССР. Уже прибыв в Москву, в 1938 году Хэ родила мальчика.

Дальнейшая судьба Хэ Цзэчжэнь сложилась тяжело. Зима 1938 года в Москве выдалась

холодная, с морозами за 30 градусов. Малыш простудился, заболел воспалением

легких и умер. Хэ посылала письмо за письмом в ЦК КПК, умоляя разрешить ей

вернуться на родину. Все послания попадали в руки мужа. Но изгнанница писала

недаром: Мао решил скрасить существование супруги и отправил к ней...

обнаружившуюся в крестьянской семье маленькую дочку - Цяо Цяо, единственного

уцелевшего их ребенка.

Между тем дело шло к мировой войне, обстановка в Москве была очень напряженной.

С Хэ Цзычжэнь обращались как с простой советской гражданкой. Однажды Цяо Цяо,

находившаяся в яслях, тяжело заболела, ее, почти бездыханную, отвезли в

больницу, где нерадивый врач велел отнести ребенка в морг. Там и нашла ее мать.

Живую. Едва дочка пришла в себя, Хэ бросилась к заведующей детским учреждением -

выяснять отношения. Администрация яслей, не желая разбора скандального дела,

вызвала "скорую" и... сдала потерявшую самообладание, визжащую азиатку в

сумасшедший дом. Там Хэ пробыла шесть лет.

Лишь в 1947 году представитель КПК Ван Цзясян, прибывший в Москву, случайно

узнал о местонахождении соотечественницы, вызволил ее из дома скорби и

сопроводил в Китай. Мао, согласившийся на возвращение Хэ на родину, велел,

однако, на пускать ее дальше Харбина.

В 1949 году Хэ Цзычжэнь удалось приехать в Тяньцзинь - всего в ста километрах от

столицы. Но в Пекин ее не пустили, а задержали и отправили в Шанхай "для

продолжения лечения". Единственное, что ей удалось, - переправить к Мао дочку

Цяо Цяо, тут уж он был вынужден пойти ей навстречу. А Цзян Цин, "императрица

красной столицы", даже дала ей свою девичью фамилию Ли и новое имя - Минь. Из-за

этого впоследствии некоторые западные биографы стали считать Ли Минь старшей

дочерью Цзян Цин.