Сто великих узников москва "вече" 2003

Пражском университете индульгенции были осуждены, папские буллы объявлены не

имеющими силы, как противные Священному Писанию, а сам папа провозглашался

антихристом.

На диспуте присутствовало много ученых профессоров, докторов богословия,

магистров и студентов; последние, увлеченные горячими речами, с толпой горожан

направились на площадь перед Королевским дворцом, где сожгли привезенные папским

легатом две буллы. Эти события еще больше обострились национальной враждой,

издавна существовавшей между чехами и немцами. А раздражение немецкого

духовенства в то время достигло такой силы, что оно пыталось до основания

разрушить Вифлеемскую часовню как "еретическое гнездо". Кроме того, папа Иоанн

XXIII требовал удаления из Праги давно отлученного от церкви Я. Гуса, и тот в

декабре 1412 года по личной просьбе короля переехал в Козий городок. Но и в

здешнем уединении он не прекращал своей деятельности, написал большую часть

своих сочинений.

Германский император Сигиз-мунд, родной брат короля Вацлава IV, уговорил папу

Иоанна XXIII созвать всеобщий церковный собор в Констанце. Я. Гус обрадовался

приглашению на Собор: "Вот те-
Vif&cfutftffigUs quondam u"i

•mud" J.d.t,

fee!

ш

Ян Гус на костре

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

перь-то перед всем Собором я расскажу, чему я учу, и все поймут, что учу я тому

же, чему учил Христос с апостолами". Но друзья испугались и стали отговаривать

его от поездки, и впоследствии оказались правы. Приглашая Я. Гуса на Собор и

даже дав ему "охранную грамоту", император лишь хотел завлечь его в западню.

Перед отъездом Я. Гус, будто предчувствуя свою скорую кончину, обратился ко всем

чехам с задушевным прощальным посланием, в котором просил молиться за него и

выражал надежду на свидание - если не в Праге, то в загробной жизни. По дороге

на встречу со своим проповедником выходили толпы народа, но и враги не дремали.

Они заранее собрали против Я. Гуса большой обвинительный материал и привезли с

собой в Констанц много свидетелей.

Некоторое время Я. Гус пользовался в Констанце относительной свободой, на первых

порах папа даже обещал взять его под свою защиту. Ученый все дни просиживал

дома, готовясь к своему выступлению, и думал не о том, как будет защищаться, а о

том, как бы заставить Собор признать его правду. Чтобы все католическое

духовенство увидело те грехи, в которые впала церковь, и захотело бы исправить и

очистить себя. Однако вскоре римский папа, чувствуя собственное непрочное

положение, отказался от своих слов и даже содействовал аресту Я. Гуса. Великий

проповедник был заключен в сырое и мрачное подземелье доминиканского монастыря.

Рядом с тюрьмой находилась яма, куда стекались нечистоты; зловонный воздух

поднимался от нее и шел прямо в камеру, и от сырости и вредного воздуха Я. Гус

заболел. "У меня зубы болят, меня беспокоит кровохарканье, головные боли и

каменная болезнь", - писал он друзьям.

В этой тюрьме Я. Гус чуть не умер, но враги не хотели его преждевременной смерти

и добились перевода в другую камеру, где воздух был здоровее. Он начал понемногу

поправляться, хотя оставался еще таким слабым, что с трудом говорил. Но и тогда

папа прислал к нему трех епископов, чтобы те допросили его. Епископы привели с

собой 15 свидетелей, которые показывали против Я. Гуса; он просил, чтобы ему

позволили выбрать защитника, на что ему отвечали, что у еретика не может быть

никаких защитников. Ему даже не позволили ни о чем спросить "свидетелей".

Вскоре после допроса Я. Гусу прислали бумагу, в которой против него выставили

обвинительные статьи и указали 44 места из его сочинений, где он проповедует

ересь. И хотя Я. Гус был еще очень слаб и писал с трудом, на обвинения он

ответил очень обстоятельно. Монастырская тюрьма была не единственным местом

заключения Я. Гуса: из нее его перевели в темницу замка Готлебен. В монастыре

вся стража и все служители уже привыкли к своему узнику, полюбили его и очень

удивлялись, что тот, кого

ЯН ГУС

51

преследуют как богоотступника, скорее похож на святого человека. Ему позволяли

видеться с теми, кто приезжал в Констанц... В новой тюрьме все было иначе. В

замке Я. Гуса посадили в камеру, которая имела четыре неполных шага в длину и

менее двух шагов в ширину, а единственной мебелью были два неотесанных бревна.

Ноги узника заковали в цепи, которые никогда не снимали, а ночью и руки цепями

приковывали к стене. Пищу давали очень плохую, а порой и вовсе морили голодом,

запретили переписываться с друзьями, а книг и вовсе не давали. И Я. Гус опять

начал хворать...

Друзья просили императора Сигизмунда, хотя бы на время выпустить узника из

тюрьмы, чтобы он мог оправиться от болезни. Они давали поручительство, что он не

будет делать ничего против воли Собора, но все их усилия были напрасны. А между

тем Я. Гус и в новой тюрьме подружился с некоторыми стражниками, которые стали

потихоньку передавать его послания друзьям.

На заседании Собора среди многих обвинений, предъявленных Я. Гусу, главным было

то, что он совершал причащение под двумя видами - не только для духовных лиц, но

и для мирян. Обвинялся он и в отрицании папского авторитета, булл великого

понтифика, удалении из Праги немецких студентов, оскорблении духовенства и т.д.

Допросы проводились с такой грубостью и клеветой, что стало ясно: дело клонилось

к полному осуждению обвиняемого. Чувствовал приближение кончины и сам Я. Гус, но

сохранял полное спокойствие и самообладание, хотя горько ему было, что не увидит

он больше родной Чехии и друзей. Горько было думать, что церковь католическая

остается неочищенной от грехов... Из темницы он написал четыре прощальных

послания, ставшие его предсмертным завещанием.

Вас, начальствующих над другими, над богатыми и бедными, возлюбленных о Господе

и верных, я прошу и увещеваю, чтобы вы были послушны Господу, слушали бы охотно

Его слова и доказывали то делами своими. Я прошу вас прилепиться к истине

Божьей... взяв ее из Священного Писания и из поучений Святых отцов...

Я прошу государей, чтобы они разумно обходились со своими подданными и

справедливо бы управляли ими.

Я прошу граждан, чтобы они добросовестно поступали в своем сословии...

23 июня 1415 года в кафедральном храме Констанца в присутствии императора

состоялось последнее заседание Собора. Когда Я. Гуса стали обвинять в ереси, он

хотел было оправдаться, но ему велели замолчать. Тогда он упал на колени и,

подняв глаза к небу, стал молиться. Но когда стали зачитывать новые обвинения

(например, будто бы он выдавал себя за четвертое лицо Трои-

1

i

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

цы), он не выдержал и стал громко протестовать против этой нелепости. Но судьи

вынесли приговор: сочинения Я. Гуса сжечь, а его самого, как нераскаявшегося и

неисправимого еретика, лишить сана и передать в руки светской власти.

После оглашения приговора Я. Гуса возвели на помост, надели на него полное

облачение, дали в руки чашу и еще раз предложили отречься от своего учения. Он

отказался, и тогда начался обряд расстрижения: у него взяли из рук чашу,

поочередно сняли все священнические одежды и уничтожили тонзуру на голове,

произнося при этом соответствующие проклятия. Сам Я. Гус во время этого обряда

молился за своих врагов и лжесвидетелей и выражал готовность претерпеть все

поношения. По окончании церемонии на голову его надели высокий остроконечный

бумажный колпак с изображениями чертей, терзающих грешную душу; потом по приказу

императора его передали городскому магистрату для немедленного сожжения.

Около 1000 стражников с оружием в руках окружили Я. Гуса, вывели его из собора и

повели к заранее приготовленному месту за городом. Много народу шло за ними, и

когда по дороге приходилось останавливаться, он начинал говорить, что осудили

его несправедливо. Был уже вечер, заходило солнце, и косые лучи его отражались

на блестящих касках военных и раззолоченных митрах епископов. Посреди поля

возвышался костер: палач раздел Я. Гуса до пояса, просмоленной веревкой его

привязали за ноги и за шею к столбу. Потом его обложили дровами и соломой по

самую шею... В это самое время прискакал королевский гонец и снова стал

уговаривать Я. Гуса отречься от своего учения, но он ответил: "Все, что я

написал и чему учил, я с радостью запечатлеваю своей кровью. Единственной целью

моей проповеди было спасать людей от грехов и заблуждений". И тогда был отдан

приказ зажечь костер. Когда пламя поднялось, великий праведник громко запел:

"Господи, Иисусе Христе, помилуй меня грешного!". Ни один вздох не вылетел из

груди его, нигде не обнаружил он ни единого признака слабости и до последней

минуты своей возносил молитву Творцу.

Муки Я. Гуса продолжались недолго: ветер кинул пламя прямо ему в лицо, и он

задохнулся... Очевидцы сообщили потом еще несколько подробностей. Когда догорели

дрова, открылась верхняя часть тела Я. Гуса, еще не совсем сгоревшая. Палачи

повалили ее вместе со столбом, разрубили голову на куски и подложили под них

новый огонь. Сердце Я. Гуса нашлось невредимым, и палачи бичевали его палками, а

потом наткнули на острую трость и изжарили. Они хотели воспользоваться и платьем

покойного, но курфюрст велел им бросить его в огонь, обещая за то другое

вознаграждение.

БАЛЬТАСАР. КОССА^ДИРАТ...

53

Когда тело Я. Гуса сгорело дотла, стражники и палачи собрали остатки костра,

ученики не взяли их для поклонения. Но чехи сгребли священную для них землю,

напоенную кровью мученика, и с благоговением отвезли в Прагу - в Вифлеемскую

часовню.

Бальтасар Косса, вошедший в анналы истории под именем антипапы Иоанна XXIII,

происходил из древнего и далеко не бедного рода. Владения его отца располагались

на острове Искья, расположенном у входа в Неаполитанский залив. Старший из

братьев, Гаспар, первым вступил на путь "джентльменов удачи", и удача ему

сопутствовала почти всегда. Потом на путь пиратства вступили и другие братья, а

Гаспар со временем стал командовать большой пиратской флотилией и называться

"адмиралом".

Бальтасар был крепок не по летам, поэтому уже с 13 лет начал участвовать в

операциях старшего брата, на кораблях которого с упоением прошел "высшую школу"

пиратства. Родители занятия сыновей не считали чем-то предосудительным, ведь оно

было таким доходным. Только когда от них подолгу не было вестей, сердце госпожи

Косса замирало от страха, так как она прекрасно понимала, что ждет "ее милых

мальчиков", если счастье изменит им. Она не хотела увидеть на виселице ни одного

из четырех своих отпрысков и потому решила спасти хотя бы одного из них,

направив его на более безопасный путь. В один из приездов Бальтасара в родной

дом рассудительная матушка провела с сыном несколько душеспасительных бесед. И

так как она была очень красноречива, то в скором времени он отправился в

университет Болоньи и поступил на теологический факультет.

Бальтасар, которому было тогда 20 лет, сразу же окунулся в разгульную жизнь

студенчества и стал вожаком школяров Болоньи. Он был богат, к тому же из дома

непрерывно поступали деньги на его

"ученье", и Бальтасар часто устра- Шбраше тпы Иоата шп ИВал дружеские

пирушки, не СЧИ- Миниатюра XIV в.

54

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

занимали и любовные приключения, в которых он тоже был первым.

Да и как он мог быть не первым! Молодой, стройный, красивый, богатый!Женщины,.,

знали его в лицо и с любопытством и нежностью поглядывали на него - одни

пугливо, тайком; другие - смело и открыто. Тут были особы разного возраста - и

молодые девушки, и зрелые матроны, и девочки... Он состоял в связи со множеством

женщин - строгих и свободных правил, со скромницами и чувственными женщинами, со

знатными дамами и простолюдинками, девушками из богатых семей и служанками...

Многие женщины любили Бальтасара так пылко, что, оказавшись отвергнутыми,

вступали в связь с его друзьями, лишь бы только быть поближе к нему.

Избалованный многочисленными победами, он стал домогаться взаимности знатной

девушки Яндры делла Скала, тайно поселившейся в Болонье, спасаясь от

преследований инквизиции. Однако убежище ее все же было обнаружено, и так как ее

обвиняли в чародействе, то вскоре и арестовали. Вместе с нею арестовали и

Бальтасара Коссу, но это вызвало возмущение в городе. Ведь он был братом

могущественного "адмирала" Гаспара, подданного Неаполя, что сильно осложняло суд

над школяром. И инквизиция решила несколько "отступить", объявив самого Б. Кос-

су не колдуном, а лишь совращенным колдуньей Яндрой и поддавшимся ее колдовским

чарам.

Арестованных поместили в тюремные камеры при дворе подеста, и после первого же

они покаются в грехах содеянных и несодеянных... Воспользовавшись стилетом,

который ему тайно передали друзья, он завладел одеждой одного из стражников и

ускользнул из темницы. На воле он связался с братом Гаспаром, и тот прибыл в

Болонью с десятью дюжинами своих головорезов. Еще около сотни плечистых молодцов

со свирепыми лицами предоставил некий кондотьер, а Бальтасар собрал самых

отчаянных студентов. Февральским утром 1385 года дворец подесты был взят штурмом

и прекрасная Яндра освобождена. Вскочив на заранее приготовленных лошадей,

Бальтасар и девушка вместе с людьми Гаспара и несколькими школярами, не

захотевшими расстаться со своим вожаком, умчались из города, который даже не

успел еще окончательно проснуться.

Бальтасара потянуло к прежнему ремеслу, и несколько лет он занимался морским и

сухопутным разбоем на территории от Туниса до Марокко и от испанских земель до

Сицилии. Они грабили жителей городов и селений, богатые поместья Берберии,

откуда ящиками выносили золотую посуду; из церковных ризниц забирали золотые и

серебряные подносы, дискосы, чаши, рас-

БАЛЬТАСАР КОССА- ПИРАТ.:.

55

шитые золотые хоругви, серебряные ризы и золотые урны, ре-ликварии с мощами

попадавшиеся им навстречу корабли, ведь золото христиан и золото мусульман

одинаково блестело на солнце. Но однажды он порвал с пиратством и из "грозы

морей" превратился в слугу Божьего. Что заставило его сделать это? Настойчивые

увещевания матери? Нежные просьбы Яндры, неотлучно находившейся при нем, или

развитый инстинкт самосохранения? Однако и после принятия духовного сана

Бальтасар не сделался смиренным...

Иоанн XXIII, в душе которого продолжал жить морской разбойник, проявил

повышенный интерес к мирским делам. Именно при нем в невиданных до тех пор

масштабах развернулась торговля индульгенциями. Верховный понтифик занимался

также ростовщичеством, торговал церковными должностями и, призывая других к

праведности, сам вел чудовищно безнравственную жизнь, за что позднее его назвали

"рабом плоти".

Б. Косса воевал с неаполитанским королем, но в этой борьбе ему не повезло, и он

вынужден был искать убежище во Флоренции. Но встретили его там очень

негостеприимно, и тогда он обратился к германскому императору Сигизмунду, даже

согласился на созыв нового собора и обещал подчиниться его решению. Кон-

станцский собор, открывшийся 5 ноября 1414 года, обернулся для Иоанна XXIII

катастрофой. Члены собора объявили, что власть собора следует считать выше

власти папы. Б. Косса пришел в ужас и отчаяние от этого решения и, опасаясь, что

собор для него превратится в трибунал, переоделся в одежду конюха и тайно бежал

в город-крепость Шафхаузен, принадлежавший его покровителю - австрийскому

герцогу Фердинанду. Б. Косса надеялся, что без него собор окажется

недееспособным, и из крепости писал германскому императору Сигизмунду:

Я снова свободен и независим от Вас, примкнувшего к моим злейшим врагам. Я

чувствую себя здесь прекрасно. Но, несмотря на все, я не отказываюсь от своего

обещания отречься от престола. Я сделаю это ради установления мира в церкви. Но

я сам решу, когда это сделать.

Однако бегство поставило Иоанна XXIII в бесправное положение, отторгнув его от

течения соборных дел. Сторонники собора собрались вместе и выработали то

знаменитое решение, по которому собор осенен именем Духа Святого и потому

бегство папы не может помешать его работе. Остался тверд и император Сигиз-мунд,

на которого бегство Иоанна XXIII не произвело никакого впечатления. Император

спас собор, предотвратив его роспуск, на котором настаивали некоторые кардиналы,

и даже обещал

щ

56

заставить папу Иоанна XXIII вернуться. К нему отправили депутацию, но

"повернувшись к послам, Косса демонстративно и цинично начал почесывать зад".

Его сторону приняли некоторые кардиналы, и порой ему казалось, что он уже

выиграл. Однако надежды его вскоре рассеялись: собор отлучил Б. Коссу от церкви.

И вскоре он, когда-то въезжавший в город как триумфатор на белом иноходце во

главе торжественной процессии, был взят в плен, и его вернули в Констанц уже как

обвиняемого.

Пока разбиралось дело, Б. Коссу заключили в тюрьму. На соборе нашлось

достаточное число врагов, сумевших публично уличить его в действиях, преступных

для наместника Бога на земле. В здании Торговой палаты, где.проходили заседания

собора, все оставалось прежним, как и до его бегства, - даже трон с возвышением

не убрали. Только ему не позволили приблизиться к почетным местам кардиналов и

богословов, говорить ему тоже не дали. Бывшего папу назвали неисправимым

грешником, интриганом, грубияном, безнравственным распутником, убийцей,

нарушителем мира и единства церкви и т.д. Как писал Дитрих фон Ним, секретарь

папской канцелярии, "Иоанна XXIII обвиняли во всех смертных грехах", и рассказы

эти производили такое страшное впечатление на остальных членов собора, что те

препятствовали их дальнейшему распространению. А потом начался долгий процесс

отрешения Иоанна XXIII от власти. Ему зачитали 54 пункта обвинения,, пронесли

мимо папскую мантию и тиару, затем на него надели и тут же сняли нижнее

облачение, разломили папский герб и натрое поломали золотую папскую печать и

золотое кольцо с печатью.

Окончательным приговором Иоанна XXIII заключили в Гот-лебенскую крепость в

Торгау. Здесь его посадили в каменную нору с окном, забранным толстой кованой

решеткой, разговаривать с ним никому не разрешалось. Казалось, все было кончено,

и дни в тюрьме потянулись бесконечно. Приносили тюремную еду из несвежей свинины

с бобами, ломоть хлеба и кувшин воды. Он ел и пил не споря, так как понимал, что

силы ему еще понадобятся. Через некоторое время его повели к вонючему отхожему

месту, и, проходя через тюремный двор, он оглядел высокие стены с потемневшими

галереями из потемневшего, почти черного дуба. Бежать отсюда невозможно, да и

куда?

и кипении событий, неволя и невозможность ни во что вмешиваться, молчаливые

тюремщики и беззвучно текущее время действовали ужасающе. Порой Б. Коссу

охватывало безумие, хотелось царапать ногтями этот склизкий камень или даже

разбить голову о шершавые стены. Или броситься на

ЯАЛАШСКИЙ ГОСПОДАРЬ ВЛАД III ЦЕПЕШ

57

охрану и убить одного из них, двоих... Но вдруг он понял, что уже не может

одолеть дюжих немецких охранников, которые быстро скрутят его, сомнут, а потом

прикуют цепью к тюремной стене. И завтра будет то же самое - бряцание железа,

миска несвежей пищи, кислый черный хлеб, вода и снова одиночество. И так день за

днем, лишь неслышно и невидимо будут седеть и редеть волосы, расшатываться и

выпадать зубы, слепнуть глаза...

Однако из заточения Б. Косса выбрался, хотя среди ученых до сих пор нет единого

мнения по вопросу о том, как ему это удалось. Официальная версия гласит, что ему

повезло: "Людвиг Пфальцский рассорился с императором Сигизмундом и выпустил

Коссу за 30 000 золотых флоринов". Есть версия и о тайном бегстве бывшего папы

через Бургундию и Савойю, хотя по дороге его могли узнать. И тем не менее он

прибыл во Флоренцию, пал к ногам нового папы Мартина V, уверяя его в полном

своем раскаянии. Он был прощен и даже назначен председателем коллегии

кардиналов, но пробыл на этом посту чуть более полугода и внезапно умер во

Флоренции в конце декабря 1419 года.

ВАЛАШСКИЙ ГОСПОДАРЬ ВЛАД III ЦЕПЕШ

Пожалуй, ни одна из фигур, которыми хвалится наше прошлое, не была настолько

идеализирована в фантазии народа и историков, насколько фигура Влада Цепеша.

Кровавый ореол, окружающий это имя, сделал того, кто носил его, легендарным

господарем и наделил его добродетелями, которыми он не отличался. В

представлении народа он получил окраску господаря жестокого, но справедливого;

поэты следовали народному представлению... а историки-патриоты сделали его

великим национальным героем - гением, господарем, сражавшимся за независимость

своего государства и водворявшим в нем порядок и справедливость.

Так начинает свое повествование о Владе III Цепеше, вошедшем в историю под

именем Дракулы, румынский ученый И. Богдан. Эпоха, в которую жил этот валашский

князь, - одна из самых темных в истории румынского княжества Валахия, хотя она и

не бедна историческими источниками. Многие румынские историки и литературоведы

считают, что Влад Цепеш стал жертвой исторической несправедливости, и с легкой

руки английского романиста Б. Стокера был оклеветан во всем мире. В Румынии же к

нему относятся с уважением, к которому, конечно же, примешивается большая доля

суеверного страха.

58

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

Грозный валашский господарь Мирча, дед Дракулы, в 1395 году заключил союз с

венгерским королем Сигизмундом. Преемники его, видя растущее могущество Турции,

тоже оставались верными венгерским королям, и, таким образом, в первой половине

XV века большинство господарей Валахии получали престол с помощью венгерских