Страницы жизни
жүктеу/скачать 6.87 Mb.
|
Триады моей жизниЗаписала Анна Владимировна Чернышева Название книги «Свет в конце туннеля» связано с тремя обстоятельствами: 1) Тем, что я впервые увидел сцинтилляцию в трубочке спинтарископа господина Карла Циммера! 2) Далее мне случилось увидеть свет при прохождении клинической смерти в 1973 году и нынешним моим состоянием патриарха сцинтилляционной гамма-спектрометрии, который накануне своего 80-летия на конференции «ИСМАРТ-2010» с удовлетворением отмечает массовое и по сути безграничное применение сцинтилляционных приборов в перспективе контроля над противозаконным распространением ядерного оружия во всех его видах! Юрий Константинович Худенский и Анна Владимировна Чернышева 
Моя жизнь делится на триады по 20 лет каждая. В единое целое её связывают 3 фактора: 1. Семья и дети; 2. Участие в семейном проекте перевода на русский язык полного собрания сочинений классика украинской литературы Ивана Петровича Котляревского, в том числе знаменитой «Энеиды»; 3. Ученики и друзья. Наша семья: Галина Семеновна Худенская– преподаватель русского и иностранных языков – моя мама; Константин Васильевич Худенский, мой отец, поэт-переводчик, воин и конструктор военной техники, в то время старший воентехник, помпотех командира роты отдельного маршевого 164 автобатальона; и я, ученик начальной школы, оказались в городе Свердловске поздней осенью 1941 года. Первый этап моей жизни связан с Уралом (1941-1958), второй – проживание на Украине (1959-1981), завершающий в Свердловске-Екатеринбурге (с 1981 года). В 1949 году я окончил среднюю железнодорожную школу №10 в поселке-станции Свердловсксортировочная, поступил на физико-технический факультет УПИ им. С. М. Кирова, который окончил как инженер-физик по специальности молекулярная физика в 1955 году. В середине этого года я проходил производственную практику на комбинате «Карл Цейсс», Йена (ГДР), где занимался конструированием фотоэлектронных умножителей (ФЭУ) и электронными сверхскоростными осциллографами для исследования сверхбыстрых процессов. В области их практического применения моим руководителем был профессор Лейпцигского университета, академик Лаутербах. После этого в УПИ я защитил диплом на тему «малогабаритный сцинтилляционный g-спектрометр»– прибор, который позволял раздельно определять радиоактивность в смеси 137Cs, 60Co и других продуктов распада урана. В 1955 году я был оставлен при кафедре экспериментальной физики ФтФ УПИ в должности старшего преподавателя, руководителя дипломного проектирования с одновременным исполнением обязанности начальника дозиметрической службы УПИ. Организация дозслужбы происходила в тяжелый период, когда Свердловскую область накрыло облако выброса радиоактивных изотопов при катастрофе на комбинате «Маяк». Наши исследования касались определения радиоактивности и содержания изотопов 137Cs, 60Co и 90Sr в биологических объектах из бассейна рек Теча, Синара, Исеть, озера Багаряк и окрестностей города Каменска-Уральского. Мы плодотворно работали в это время с начальником облСЭС Семеном Израилевичем Трегером по определению западных границ ВУРС (Восточно-уральского радиоактивного следа). В 1956-59 годы группа дипломников кафедры экспериментальной физики ФтФ УПИ под моим руководством разработала и осуществила проект 64-канального сцинтилляционного g-спектрометра, все они были удостоены золотых медалей Минвуза СССР. В мае 1958 года мне, Ю. К. Худенскому, приказом ректора УПИ была объявлена благодарность за организацию и добросовестную работу дозиметрической службы УПИ. Однако в это время состояние моего здоровья ухудшилось, и я был госпитализирован в Харьковский рентгеновский институт. Год 1959 был первым в украинском 20-тилетии моей жизни. Я прошел по конкурсу в двух харьковских НИИ, объединенных ныне под эгидой Национальной академии наук Украины: НПО «Монокристалл» на должность старшего научного сотрудника, руководителя группы химической физики лаборатории новых органических материалов, и в Институт физики низких температур на должность главного инженера лаборатории низкотемпературной спектроскопии и лазерной техники. В этих лабораториях я руководил работами по созданию новых сцинтилляционных материалов, детекторов ионизирующих излучений и нейтронов, а также металлоорганических соединений РЗЭ (редкоземельных элементов). Исследовательская база и приборное оснащение НПО «Монокристалл» соответствовали в те времена лучшим мировым стандартам. В период пуска японского ЭПР-спектроскопа фирмы «Джеол» 17-18 июня 1973 года у меня произошел тяжелый инфаркт с осложнениями, который привел меня к кардиологической катастрофе 8-9 октября с длительной остановкой сердца (клиническая смерть). Своим спасением я обязан группе реаниматологов-кардиологов ГКБ №27 под руководством академика АМН Любови Трофимовне Малой, доктору медицинских наук Михаилу Ивановичу Кожину и Илье Юрьевичу Микяеву. Позднее Илья Юрьевич стал автором монографии двухтомного справочника по нетрадиционным методам в медицине. Непосредственно адреналин в сердце мне впрыскивал кандидат медицинских наук Моисей Мендлин. Из реанимации я вышел в апреле 1974 года с диагнозом рецидивирующий инфаркт, и оказался в сфере внимания группы московских парапсихологов, руководил которой профессор Вениамин Пушкин. Его практическими помощниками были Эдуард Наумов и Барбара Сорокина. Профессор Пушкин позднее вместе с профессором Дубровым написал первую в СССР научную монографию “Парапсихология”. Эдуард Наумов был убит в своей московской квартире, а Барбара Сорокина, как я слышал, эмигрировала в США. Этим энтузиастам я обязан своим возвращением к обычной земной и научно-педагогической деятельности. Они сформировали мой глубокий интерес к трудам Эммануила Свёденборга, Карла Густава Юнга и Елены Блаватской, в особенности, к проблемам жизни после смерти. Необходимо отметить, что длительное время я постоянно общался с врачами, обычно в реанимациях кардиологических отделений Харьковских больниц, даже совсем недавно в 2004 году в Екатеринбурге в Свердловском областном психоневрологическом госпитале инвалидов всех войн и ветеранов. Опять же, в октябре при очередных приступах пароксизмальной тахикардии и аритмии, когда пульс падал до 40-46 и давление становилось удивительно низким, я пугал врачей чтением “Баллада редингской тюрьмы”: Oscar Wilde памяти К.Т.У (С.Т.U.) Не каждый куртку застегнет, Нелепо суетясь, Пока отсчитывает врач Сердечный перепляс, Пока, как молот, бьют часы Его последний час… Свет звезд потух, Запел петух, Но полночь не ушла, Над головой во тьме ночной Сходились духи зла, Да ужас, разевая пасть, Смеялся из угла. Следили мы, Как духи тьмы вились невдалеке. В тягучем ритме сарабанд, Кружась на потолке. Бесплотный хор, чертил узор, Как ветер на песке… Возвратившись ранее в Харькове в ЦКБ № 27 в двухместную палату после очередного инфаркта, я обнаружил однажды не Иисуса Христа, а старого знакомого по комсомольской работе в НПО “Монокристалл”. Тогда руководство освободило меня от выполнения тем, связанных с исследованием активированных таллием кристаллов, но избрало меня освобожденным секретарем комсомольской организации по идеологии. Автоматически я вошел в состав райкома и вынужден был посещать заседания в обкоме комсомола и особенно беседы, которые вел с нами председатель совета ветеранов КПСС города Харькова Эфроим бен Лейба Лейзер Вульф Крамеров, замечательный старик, брат зам командующего киевским военным округом генерал-полковника Владимира Крамерова и дядя великого киноактера Савелия Крамерова. Этот несгибаемый коммунист прославился тем, что в 1937 году ушел из-под ареста сотрудниками НКВД и, будучи далее на нелегальном положении с винтовкой в руках прошагал во время Великой Отечественной войны путь от Киева до Сталинграда и от Сталинграда до Берлина в составе Красной-Советской армии. Он мог это совершить только благодаря помощи известного киевского психиатра профессора Юдина, который, по словам Крамерова, перед тем как последний отправился на призывной пункт, выдал ему документ, что он провел последние годы, будучи пациентом киевской психиатрической больницы. После войны его “друг” Шверник, председатель Центральной партийной комиссии отказал ему в реабилитации как члену партии, не уплатившему за военный период членские взносы. Это привело Эфроима бен Лейба Лейзер Вульфа к тяжелому инфаркту, от рецидива которого он скончался через 10 лет после нашего знакомства. Пытаясь найти средства для своего спасения в 60-70 годы, я, пользуясь своими приборными возможностями, принимал участие в исследовании биологически активных веществ (БАВ), родственных индийскому шиладжиту, или памирскому мумиё. Восстановив свои связи в ГДР, начал активные исследования в области экстракорпорального УФ и радиационного облучения крови совместно с профессорами Зигфридом Виснером и Герхардом Фриком и академиком Манфредом фон Арденне. В 1981 году по результатам внедрения этих работ в практику клиник ГДР и СССР, спортивную и ветеринарную медицину я был награжден знаком “Золотая игла” общества Германо-Советской Дружбы. В 1981 году я работал в должности руководителя ОКБ “Биофизтех”. Нужно сказать, что еще 1 января 1974 года, лежа в реанимации, я подводил итоги своей жизни до клинической смерти. Было ясно, что я не защитил написанную диссертацию, что у меня нет сына – продолжателя нашей фамилии, и что я не издал подготовленную монографию, не оформил авторские свидетельства, и т.д. Однако в 1971 году мы с родителями опубликовали в харьковском издательстве “Прапор” наш перевод “Энеиды” И. П. Котляревского на русский язык с иллюстрациями известного художника Довгаля. Наша семейная деятельность по изданию трудов Ивана Петровича Котляревского в переводе на русский язык была продолжена далее в завершающей доле триады в городе Екатеринбурге. Её продолжил мой сын Константин, который до 1999 года выпустил два издания “Энеиды” и одно полное издание для нужд научных библиотек. В 1975 году на закрытом совете ФТФ УПИ я защитил диссертацию, а в 1978 году в киевском издательстве “Технiка” вышла монография “Оптохемотроника”, посвященная изучению явления электрохемилюминесценции и ее применению в технике, единственная в мире написанная мной в соавторстве с А. И. Быхом и И. А. Огороднейчуком. К 1981 году было получено более 30 авторских свидетельств и написано более 40 статей. Мои родители – Галина Семеновна (1906-1971) и Константин Васильевич (1906-1966) Худенские – были похоронены в ряду почетных воинских захоронений Змиевского кладбища города Харькова. В 1981 году в Свердловске начался завершающий этап моей жизни. Я вернулся по конкурсу в свою alma mater – Уральский политехнический институт имени С. М. Кирова на должность старшего научного сотрудника кафедры экспериментальной физики с исполнением обязанностей заведующего лабораторией радиационной биофизики (ОКБ ”Биофизтех”). На базе прибора “Parmaquant” (ГДР) для измерения электрофоретической подвижности форменных элементов крови – эритроцитов, мы продолжали работы по изучению влияния УФОК и БАВ “Биомос” “Эраконд” на заряд клеточных мембран. Совместно с академиком Лаутербахом и старшим научным сотрудником Харьковского филиала НИИТЭ А. А. Михайловым мы продолжали работы по изучению влияния геофизических аномалий, а также УФОК и БАВ на субъективное восприятие времени человеком-оператором. Позднее два наших соавтора по этим исследованиям: зав. кафедрой биохимии Московского института физической культуры профессор Беленький и упомянутый А. А. Михайлов, как ранее Барбара Сорокина, эмигрировали в США. Значительный перевес в наших работах по УФОК и “Биомос” – “Эраконд” в направлении экологии и ветеринарии был вызван в связи с организацией работ по сохранению репродуктивных функций и особенно здоровья поросят на Лайском комплексе, где содержалось 250 тысяч свиней, а также в Быньговском центре черно-пестрой уральской породы КРС. Указанные свинокомплексы пользовались особым вниманием первого секретаря обкома компартии Свердловской Области Бориса Николаевича Ельцина. Этим был вызван наш переход в Свердловский институт народного хозяйства (СИНХ) на кафедру технологии и экспертизы продовольственных товаров, которой руководил профессор Л. А. Азин. Большую помощь в организации этого перехода нам оказал соратник Бориса Николаевича Ельцина – Федор Михайлович Морщаков, заместитель председателя Свердловского облисполкома. Позднее Федор Михайлович Морщаков стал соратником (управляющим делами) первого Президента России в Москве при работе Президента в Белом Доме. В 1987 году я перенес рецидив инфаркта, который возник, по мнению врачей, в связи с ежедневными поездками на автомобиле в Лаю и вечером домой, что в сумме составляло около 200 км. Я вышел на инвалидность. Наша научная деятельность в области БАВ и УФОК в 1988 году была перенесена, и продолжилась в консорциуме “Урман”, который располагался в «собственном доме» – архитектурном памятнике на улице Добролюбова в Екатеринбурге. Консорциум принадлежал Агропрому России и работал под эгидой Свердловского городского лесхоза. Работа в области БАВ требовала больших объемов продуктов лесоводства, полеводства: растения, экстракты из них, например “Эраконд”, созданный на основе люцерны. В этом консорциуме я был председателем и по указанию Федора Михайловича Морщакова установил тесные связи с сельскохозяйственными фирмами стран Европы: крупнейшим производителем продуктов птицеводства в Венгерской Народной Республике госхозом “Баболна”; фирмой свиновода барона фон дер Экк в Австрии; мировым гигантом “Унилевер” в Голландии; а также лесоперерабатывающим концерном миллиардера Кунца в Германии. Научные исследования БАВ и УФОК были продолжены мной в Центральной научно-исследовательской лаборатории прикладной психологии, куда я был принят по конкурсу на должность заместителя директора по НИР. В 1991 году по просьбе Ф. М. Морщакова я был принят ведущим специалистом во внешнеторговый отдел Уральского объединения международного сотрудничество – УОМС. В УОМС я отвечал за организацию обмена крупными делегациями специалистов предприятий Свердловской области с фирмами в различных странах Европы, которые были названы ранее. В это время Федор Михайлович рекомендовал руководству УОМС направить меня при поддержке Облисполкома, а позднее и Управления делами первого Президента России на обучение в Дипломатическую Академию Австрии. Там я стал слушателем курса, который организовал академик Эрнст Флориан Винтер для граждан СНГ.
Наиболее плодотворными за это время были поездки С. Чемезова в Венгерскую Республику и, в особенности, визит Ф. М. Морщакова при участии Э. Ф. Винтера к председателю совета директоров фирмы “Сименс” господину фон Пиреру. Этот визит способствовал внедрению в практику наших энергогигантов: РАО ЕС России, Свердловэнерго и нынешних ТГК-5 и ТГК-9 методов управления нагрузками, ремонтами с выходом на окончательную себестоимость продукции Р/3. Посещение офиса промышленника Кунца в Пфальцграфенвайлер Ф.М. Морщаковым и директором Уралмаша Строгановым способствовало организации производства кухонных гарнитуров “Кристалл” на Уралмаше и деревостружечной плиты на предприятии Свердлеспрома. жүктеу/скачать 6.87 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|