Таумурзаев Далхат Магомедович «Голлу» Карачаево-балкарские легенды

- А вы не думали, что отец наказывает, даже мучает вас? - спросил Надир.

- Да, детьми мы проклинали отца. Пытались убегать в горы и прятаться. Но однажды он нашел нас в пещере и сказал: «Сейчас вам кажется, что жить тяжело. Но пройдут три-четыре зимы, и вы увидите, как вам легко жить, как хорошо будете себя чувствовать». Мы не понимали смысла его обучения, но из страха слушались и больше не убегали. Когдамне минуло двадцать зим. Бузу на одну, а Ёзе на две зимы меньше, отец увел нас в горы и сказал: «Вот ваши овцы, научитесь за ними ухаживать, лечить больных, а если нужно - резать на пищу. Понапрасну не губите. А попросит человек одну-две головы - не скупитесь, умейте давать».

Уже полмесяца, как мы уехали из дома, и очень соскучились по нему. Сегодня должны были вернуться. Нас уже ищут, беспокоятся. Если ваши условия, Ахсын-ата, верны (а мы в этом не сомневаемся), отправьте нас в дорогу. Может, все и похоже на сказку, но таким образом и раньше выходили девушки замуж. Поверьте моему слову, эл багъасы киши (мужчина, по достоинству равный всему селу), вашу дочь не обидят в горах. О ней там споют песню:
Элея элек агьач бюгеди,

Этегине окъа-тухтуй тигеди.

Айдолада къазан къайнайды,

Тойгъа уа сау эл жыйылгъанды.
(Элея гнет обод для сита,

На подолы шьет позумент,

У Авдеевых котел кипит,

На свадьбу все село идет).
Поверьте, уважаемый Ахсын, языку нашего народа. Элея обучится быстро, полюбит горы, наших отца и мать за их покладистый характер. В нашей стороне люди уважают друг друга, если нужно - помогают. Слово старшего у нас тере (закон), младший знает свое место. Ежегодно собираются на голлу и решают спорные вопросы. Там же устраиваются пиршества, скачки, соревнования пелиуанов, состязания в пении, красноречии, спорах. Вот так и живем.

Ни Ахсын, ни Олой ответа на слова Эзена не дали. Могло показаться, что Эдоковы обманули общество, но в это время одна красивая девушка смело подошла к Бузу и, принародно вручая небесного цвета большой платок, сказала:

- Элея тебя любит. Восхищена твоим мужеством, сообразительностью. Она верна своему слову. Завтра будет большой день. Будь достоин ее любви.

...Здесь Осман призадумался. Огонь в печи давно погас, но в доме было тепло. Время шагнуло за полночь. Торопить я не решался: и на том спасибо.

Подобного рассказа я еще не записывал. Вот он продолжил:

- Перенесемся в Уштулу. Там большой переполох. Не дождавшись сыновей к назначенному часу, Айдо - известный горовосходитель, меткий стрелок, велел зарезать барара, сварить мясо и показать ему лопатку: необходимо было определить, где сыновья и что их задержало.

Сам взял кувалду и пошел крушить камни, чтобы убить время ожидания... Мясо сварилось, и баранью лопатку вручили Айдо. Уселся он на большой камень и принялся ее внимательно разглядывать. Вдруг заулыбался:

- У нас радость! Сыновья наши завтра приедут. Радость у нас большая, но какая - не скажу. Нужно готовиться. Режьте баранов, варите бузу, созывайте гостей. Пригласите Адемея из Гюлчю. Он нам расскажет о нартах, которые жили среди людей и для людей. Да пошлите коня, который его выдержит! Без Адемея скачки не состоятся, справедливой борьбы не будет, мужчины песен не запоют. Его присутствие еще больше увеличит нашу радость.

Восторг был всеобщим. За короткое время все было исполнено: мясо варится в огромных котлах, снуют молчаливые женщины. Детвора заполнила двор. Сочиняют все, придумывают причины. И радость только больше оттого, что все ждут чего-то интересного, нового, хотя и не знают чего.

Явился и Адемей - белобородый, подтянутый, большого роста и веса, но все еще статный, красивый. Такой, действительно, украсит очаг любого дома. «Адемей реку между ног пропускает, на дне ее камни ногами считает, голос его с громом спорит, на горе он башню строит», - говорили о нем. Поприветствовав домочадцев от имени Тейри, сел на приготовленное ему почетное место.

Все ждут чего-то неведомого, неслыханного.

- Ну что, Айдо, ждешь ханских гостей? Ничего не знаю, никто толком ничего не знает. Что за сейирлик (тайна)? - спросил Адемей, еще больше возбуждая любопытство окружающих, которые разглядывали его.

- Сам пока точно не знаю, но вот посмотри на лопатку. Эта отрывистая красная кайма сюда, ближе к очагу подходит. Это можно читать так, что сыновья возвращаются, но с ними и другие люди. На пути у них нет преград. На лицах - радость. Что бы это могло быть, Адемей? Вот ты и рассуди. Тебе нынче исполнится сто зим. Говорят, ты хорошо читаешь лопатку.

Адемей не спеша берет кость, которую почти не видно в его ручищах. Засверкали его глаза, как восемьдесят лет назад, и он сказал:

- Айдо, большая радость тебе в дом! Доселе небывалые в этих краях гости к нам пожалуют. Нужно готовиться как следует.

Слова видавшего виды Адемея возымели действие. Шапала (стряпухи) вертелись как ошалелые, торопились, готовили все заранее. Неизвестная радость их обуяла. Каждый придумывал свою причину для приезда таких гостей.

К вечеру следующего дня прискакал Езе и предупредил, что все в порядке: живы, здоровы. Едут гости. Остальное - впереди. Чуть позже перед саклей Заландыевых спешились пять всадников. Трое из них оказались сопровождающими Элей, близкими родственниками Ахсына. Прошло первое оцепенение. Разобрались, в чем дело: так тоже бывает в жизни.

Первое слово сказал Адемей. Он встал, выпрямился, обратил взор на красавицу, стоявшую под коричневой шалью. Видно было, что чувствует она себя неуютно. Огромными руками, медленно приподняв шаль, Адемей смотрит в лицо Элей и ахает, изумленный ее красотой. Толпа приходит в восторг. И сами горы зазвучали свирелью под тихий рокот барабанов.

Словно вселенная стала большой танцевальной площадкой. Это был всплеск истинной радости. Адемей поднимает руку, и толпа утихомиривается. У него в руках появляется агуна (огромная чаша для бузы), и он произносит тост:
Сюда пришедшие,

На красоту глядящие,

От Тейри просящие!

Гости пришли к нам

Из дружественной Кабарды.

Они звезду привезли,

Тропу дружбы проложив.

Их открытые сердца

Нам добра пожелали.

О многом говорили.

Молодость игрива,

Она и любима,

Красоте сестра,

Но постоянна всегда,

Когда ее уважают.

Здесь ей все рады:

И джигиты удалые,

И женщины молодые,

И старики столетние,

И существа земноводные,

Прядильных дел мастера,

Тонкосуконщицы неутомимые,

Мальчишки неугомонные

И мостостроители грубые.

Горы смотрят на тебя,

Красотой твоей изумляются,

Просят твоего благословения,

Нежного к ним обращения,

Счастья желают тебе.

Тебе понравится Айдо удалой,

Жена его несравненная Таужан,

Дочь мягкосердечная Айсана,

Невестка старшая Агунда,

И все их кони приметные.

Живи на радость гор и степей!

Радуясь соседям милым, долго живи!
С этими словами он допивает чашу и, бросив золотой на дно, возвращает подавшему.

...Осман заметно устал. Но его бодрый дух еще много выдержит. Теперь мне почти все равно - сегодня конец или завтра. Счастливое возвращение братьев состоялось. Несравненная Элея - невеста гор! Ее будущее в надежных руках.

- Осман, - спросил я, - чем все-таки завершилась история?

- Три дня и три ночи продолжались торжества. Еще семь дней прожили здесь джигиты, посланные отцом Элей.

- А где же Заландыевы - их больше нет в этих краях? - опять спросил я.

- Давно это было, русский царь сильно притеснял горцев. И поставил такое условие: или принять православие и оставаться здесь, или переселиться в Турцию, где жили мусульмане. Одно из двух. Тогда такие, как Айдо, сильные, состоятельные, ушли в Турцию, а малоимущие остались. Теперь их род надо искать там, - ответил Осман.

- Всякому хорошему делу приходит конец. А плоды его остаются людям. Что же оставили нам три брата и их мудрый отец Айдо? – продолжал спрашивать я, надеясь выяснить что-то еще.

- А разве этого мало? Например, Айдо принародно заклеймил вора позором. Подал пример честной жизни. Сыновей научил мыслить. Они хорошо знали, что из благих намерений рождаются добрые дела. Друг тогда прекрасен, когда ты сам умен, сообразителен и силен. Это истина. Сыновья Айдо хорошо это усвоили.

Но судьба, по злой воле чужого царя, распорядилась так, что им пришлось покинуть родные места. Уезжая, Айдо сказал: «Сыр - сырына, сууу - ызына. Ким биледи, бир заманда биз да къайтырбыз» (Почет останется почетом, а река вернется в прежнее русло. Кто знает, может быть, когда-нибудь и мы вернемся сюда).

Запомните: человек не должен забывать свои корни, так завещали предки. Они знали, что рано или поздно человек покинет этот мир, но должен оставить поросль свою. Горы не могут остаться без человека - он им опора и поддержка. Достигнув моего возраста, вы поймете мудрость завета.

Так сказал Осман и протянул мне на ладони круглый камень. Об этом я

никому еще не говорил...

Как-то раз мать с сыном отправились из одного селения в другое. Тут, откуда ни возьмись, волк на пути. Мать смекнула, что тут ноги уносить поздно, вынула свое длинное веретено и приготовилась защищаться. Как только зверь ощерился, одним прыжком сунула ему веретено прямо в пасть. Только и натерпелась страху, да царапиной на правой руке отделалась. Мать приподнялась с земли и, кивая на подавившегося веретеном мертвого зверя, приказала сыну содрать ножом шкуру с серого, дома пригодится.

Пока мальчик, еще ни разу не приставивший ножа к горлу жертвенного баран; стоял в нерешительности и не знал, откуда начать сдирать шкуру, послышался голос невесть откуда взявшегося человека:

- Видно, не решишься никак?

Мальчик молча ждал продолжения речи.

- В твои годы я не то, что волка, лисы живой не видел. А ты, смельчак, волка убил. А коль убил, то шкуру содрать дело нехитрое.

И с этими словами мужчина показал, как это делается.

- Я тороплюсь сейчас, сам управишься. Как всю шкуру сдерешь, жилы -задних ног не забудь отделить от мяса и обернуть листьями лопуха. Они тебе еще пригодятся, - сказал человек и отправился дальше в путь.

Быстро, одними руками без ножа, ободрал мальчик шкуру, как снял чулок. Свернул ее, увязал стеблями сухостоя, взвалил на плечи и говорит матери:

- Пристыдила ты меня так, что самого от себя воротит. Видно, не гожусь я еще тебе в заступники, если не знаю, как быть, когда встретишься лицом к лицу с опасностью.

- Не торопись, сын мой, каждый мужчина должен сам через все пройти, своими глазами увидеть, своими ушами услышать. Тогда и наука придет. А у меня и времени не было тебя обучать. Вот был бы жив отец, он бы обучал. Да не судьба, видно, была. Когда тебе год исполнился, бог его к себе прибрал.

Сын посмотрел на мать с благодарностью и, гордясь ее смелостью в неравном поединке, стал дальше расспрашивать:

- Мать, а что если медведь теперь повстречается?

- Нет ничего презренней трусости, сын мой. Трус не один, а сто раз прощается с жизнью. Никогда не поддавайся страху, - сказала она, а сама тут же сняла войлочный колпак с головы сына и, превратив его в кляп, показала, будто запихивает в медвежью пасть. - Смелого человека любой лютый зверь убоится, - добавила она.

Так за расспросами и рассказами не заметили они, как вышли к маленькой речушке. Тут увидели они такую картину: волк, преследуя маленького олененка, прижал уже его к крутому обрыву над водой. Не успела мать и слова сказать, как сын, отбросив ношу, выхватил свой нож и бросился на волка. Волк оставил жертву и, поджав хвост, убежал прочь.

- Вот теперь ты у меня молодец, - похвалила мать. — Так и научишься всему сам.

Тут пошел сильный дождь и промочил мать с сыном до нитки. Тучи рассеялись, выглянуло солнце, зашумел горный ручей.

- Вот видишь, сын мой, как изменчив этот мир. Посреди ясного летнего дня вдруг тучи закрыли небо и пошел дождь. А сейчас, погляди, солнышко, птицы запели. И человеку надо, глядя на природу, набираться мудрости.

Поискав брод, они перешли речку и достигли, наконец, селенья. Здесь они встретили того мужчину, который в лесу обучал юношу обдирать с волка шкуру. Заночевав у него, утром оци стали знакомиться с селом.

- Люди, этот юноша, которого вы видите перед собой, очень смел и отважен. Он, не испугавшись, вступил в схватку с волком. Вот и шкура, которую он содрал с него, - рассказывал приютивший их горец соседям.

Не в силах далее слушать эти похвалы, юноша прервал его:

- Люди, не убивал я волка. Это мать моя засунула веретено в пасть волку, а я только шкуру содрал, да и то с помощью этого человека, - указал он на хозяина.

Услышав это, люди подивились Люди скромности и правдивости юноши и прониклись к нему еще большим уважением. Благодарили мать за то, что так воспитала сына, и восхищались ее отвагой.

А мужчина ободрил юношу такими словами:

- Ничего, для юноши, у которого еще усы и борода не выросли, и шкуру с волка содрать - тоже доблесть.

Мать оставила сына в том добром селении на воспитание и пустилась в обратный путь.

Прошла одна зима и одно лето. За это время юноша научился лазить по скалам, работать в поте лица и веселиться вместе со всеми. Пришла пора возвращаться.

В селе были рады его возвращению, удивлялись его ловкости, его умению легко, как ласка, взбираться по крутым скалам. Не было равных ему ни на охоте на оленей, ни в доблести, ни в человечности.

Добрую часть своей добычи он раздавал встретившимся ему людям. Однажды он принес с охоты тушу большого оленя и сказал матери:

- Можно, голову этого оленя я хану отнесу?

- Оставь это, сын мой, лучше держаться от него подальше, а то беды не оберешься.

В другой раз сын снова сказал матери о своем намерении.

- Видно, ты не успокоишься, пока сам не убедишься в верности моих слов. Но если уж идешь, так захвати и половину туши.

Пошел сын к хану со своим подарком. Тот принял его с почетом, да еще и одарил богатой одеждой; Вернулся сын к матери с подарком, поделился радостью

А во дворе у хана жила куртха.

- Ну что, доволен остался охотник моим приемом? - спросил у нее хан.

- Как же, доволен... Рассердился он.

- Ну, если так, позови его сюда. Я сделаю так, чтобы он остался доволен.

И снова пришел юноша к хану, принеся хану в дар полтуши оленя.

- Тебя хан зовет в гости к себе, - сказала куртха.

На этот раз хан был неприветлив и про охоту не спрашивал. Вместо этого он задал юноше нелегкую задачу.

- Не на земле, не в море, не на небе живет одна красивая девушка, найди ее и доставь сюда! - таков был приказ хана.

Юноша с грустью вернулся домой и обо всем рассказал матери.

- Я предупреждала тебя, что дружба с ханом до добра не доведет. Да уж ладно, есть один выход из этой беды. Скажи завтра хану: если хочешь, чтоб я выполнил твой приказ, прикажи дать мне в дорогу такую колесницу - Улоу, чтоб и по земле, и по воде, и по небу одинаково быстро передвигалась.

На другой день пошел он к хану со своим ответом.

- Через месяц будь готов отправиться в путь, - сказал на это хан. — Будет тебе изготовлена колесница.

«Отправляет он Ай-Солтана в страну, откуда не возвращаются», - шептались люди.

Услышав про это, пришел тот самый охотник к Ай-Солтану, который учил его лазить по скалам.

- Не робей, - сказал он. - Я ведь научил тебя плыть, как рыба, взбираться по горам, как ласка, в небе с орлами переговариваться.

Тут подошел день, назначенный ханом.

- А теперь отправляйся, - наказал охотник. - Если хан изготовил обещанный улоу, потребуй у него, чтоб зарезали семь быков и мясо их положили тебе в дорогу. Дальше я тебе скажу, что делать.

С этими словами отправил охотник Ай-Солтана к хану. Обещанный ханом улоу, который передвигался одинаково легко по земле, по воде и по небу, был готов, в него положили мясо семи быков, Ай-Солтан получил благословение матери, попрощался с охотником и отправился в путь.

Улоу непроходимые чащи преодолевал, как верблюд. Обгонял туман, от шума его спящие звери просыпались. В одной из непроходимых чащ улоу окружили дикие звери. И так их много было, что перегородили они путь. Бросил юноша им одну бычью тушу, и звери пропустили его: «Теперь путь свободен, в этих краях тебя никто не остановит».

Добрался он так до края земли, и тут море преградило ему путь. Улоу смело вошел в воду и легко, как подушка, закачался на волнах, рассекая волны, как корабль. Со дня на день волны становились все тише, и постепенно все бескрайнее море словно погрузилось в сон.

Через несколько дней случилось так, что Улоу окружили большие рыбы и морские чудища, и плыть дальше было нельзя.

Ай-Солтан бросил вторую бычью тушу. И рыбы и чудища морские пропустили Ай-Солтана, пожелав ему доброго пути. Без помех поплыл он дальше и через много дней достиг края моря.

Здесь начинался небесный свод. Ай-Солтан поднялся на Улоу в небо и полетел, рассекая облака и туманы. Солнце то остается позади, то обгоняет его. Луна освещает ему ночной полет. А иногда оба светила куда-то исчезают и становится темно, как в могиле.

Но Ай-Солтан не теряет присутствия духа. Вдруг налетели со всех сторон большие орлы и стеной окружили Улоу. Пришлось бросить третью тушу. И птицы, пообещав ему спокойный путь, без препятствий пропустили его дальше. «Возвращайся с удачей», - кричали они вслед.

Там, где обрывался край небосвода, Ай-Солтан увидел деву-красу,

жилищем которой был белый туман.

- Доброй дороги. Далеко ли ты путь держишь? - спросила дева.

- Доброго тебе здравия. А куда путь держу, лучше не спрашивай.

Может, и не обрадуешься, если узнаешь.

- Все равно скажи. Не можешь ты принести дурную весть, - попросила снова дева.

- И то верно. Без слова дело не сладится. Иное слово и ухо режет, но правдивое слово не ранит сердца. Я приехал увезти тебя, - говорит он, а сам все смотрит на измученную, словно из нее змеи всю кровь выпили, но дивной красоты деву.

- Ах, чтоб настигла его погибель, чтоб черную его кровь выпила черная куртха вместо бузы! Так жив он, значит, Ундукчу-хан, - воскликнула дева и опечалилась сразу, стала вздрагивать, плакать, горькие слезы лить.

- Не был бы жив он, и меня здесь бы не было, - ответил Ай-Солтан.

- Ну что же, видно так тому и быть. Куда он велел, туда и вези меня, но запомни: ни тебе, ни мне не будет больше покоя.

Посадил Ай-Солтан деву в улоу и пустился в обратный путь.

- Ундукчу-хан - старший брат моего отца Саурусхана, - рассказывала дева. - Когда он хотел отдать меня в заложницы, мой отец схватился в гневе за меч. Тогда он убил отца, а меня отправил на край света и живет теперь припеваючи. Вот уже двадцать лет я не вижу никого вокруг, кроме птиц и орлов. Каждый год он отправляет сюда по одному юноше, и те, не добравшись сюда, погибают в пути. Вот и живу, уже забываю человеческий язык, а в язык зверей и птиц начинаю вникать. И тебя, беднягу, ожидала в пути та же участь, но кто-то помог тебе. Да и смелый ты, по всему видно. Другие на таком же улоу не могли бы добраться сюда. - Удивилась девушка, понимающая язык зверей и пернатых.

«Что же ожидает тебя! Какую участь готовит тебе Ундукчу-хан?» - подумал Ай-Солтан.

И опять те же черные орлы преградили путь улоуу. Тогда Ай-Солтан выставил голову наружу, позволил узнать себя птицам. Птицы, узнав его, пропустили дальше.

- Как они узнали тебя, что за добро ты им тоже сделал? - удивилась дева.

- Я бросил им бычью тушу и накормил их, - ответил юноша.

Вскоре улоу плыл уже по морю. Ай-Солтан радуется, что земля уже недалеко.

- Не радуйся, Ай-Солтан, много таких, как ты, погубил хан, и тебе не миновать их участи, - послышался голос.

Это был царь небесных и морских зверей и птиц.

- А что же мне не радоваться? Не боюсь я теперь хана. Ему несдобровать, пока я жив. Если я спас девушку, заточенную вдали от людей, если вернул ей вновь радость встречи с людьми - другой награды мне не надо, - ответил Ай-Солтан.

Вот-вот уже закончится море и появится черная земля. Но тут окружили улоу большие рыбины, не пускают дальше, перегородили путь.

Снова выглянул из Улоу Ай-Солтан, и рыбы, узнав его, стали высоко подпрыгивать, приветствуя гостя, освободили путь.

Ни размытая ливнями, ставшая сплошным месивом земля, ни затопленные ледниковой водой ущелья, ни высокие горы не могли преградить путь мчавшемуся улоу. За его скоростью глаз не поспевал. Не задрожит, не колыхнется, будто парит. Дивится дева.

- И кто построил такое чудо? - спрашивает она.

- Ундукчу-хан. Богат он, и много умных, знающих людей при себе держит. Слово его - закон. Из дальних мест мастеровые люди к нему собираются, - ответил Ай-Солтан, думая в это время о другом. - Вот уж обрадуется брат твоего отца, когда увидит тебя. А как ты с ним встретишься?

- Как мне радоваться встрече с убийцей отца? Радоваться тому, что сразу не убил меня, но обрек на долгие мучения вдали от людей. А теперь хочет продолжить мои мучения у себя на глазах. Тяжек мой удел, - сказала дева.

- Нет, милый мой, видно неоткуда теперь добра ждать, где уж мне поверить в доброту убийцы отца своего.

А весть о том, что Ай-Солтан везет девушку, уже дошла до тех мест, и много народу собралось встречать его.

«Уж не Сыйлыкыз ли горемычную везет он? Вот бы посмотреть на них!» - говорили все.

- Ну вот, выполнил я твой приказ, досточтимый хан, привез тебе племянницу Сыйлыкыз. Что теперь прикажешь? - молвил Ай-Солтан.

Нерадостен был хан, хоть и пытался расспрашивать Ай-Солтана о его путешествии - как добрался, какие на пути преграды встретились.

- Что племянницу привез, молодец. Дай взглянуть, какой она стала, здорова ли.

- Ну уж нет, Ундукчу-хан. Сыйлыкыз я не отдам тебе, не позволю больше мучить ее. Скорее жизнь свою отдам. Но жизнь моя дорого обойдется тому, кто посягнет на нее, - сказал юноша твердо.

- До девушки тебе нет дела! Она моя племянница. Укороти свой язык и делай, что велят. Клянусь Тейри, нет столько времени у Ундукчу-хана, чтобы с тобой разговоры вести.

А сам дал слуге приказ привести четырех воинов.

- Мне все известно про то, как ты убил ее отца, и про то, как на двадцать лет сослал ее в ущелье Хонгуран, где не ступала нога человека. На какие испытания ты ее обрек! Говорю, пока жив, не отдам никому ее. А ты, Ундукчу-хан, пораскинь умом, как хану положено. И на хана управа бывает, так не лезь же сам на рожон, - бесстрашно глядя в лицо хану, говорил Ай-Солтан.

Тут хан подал знак, и воины бросились на него. Но Ай-Солтан не дал себя связать. Сначала он двумя, руками поднял над головой двоих и бросил перед ханом. В следующее мгновенье, не дав им подняться с земли, он вскочил на привязанную неподалеку лошадь и помчался в сторону своего селения.

Там, посадив впереди себя Сыйлыкыз, сказал матери:

- Мы скоро вернемся. О нас не беспокойся. Против силы правды не ищу. Я уступаю силе. Как знать, может Тейри на нашей стороне будет?

С этими словами он повернул коня в сторону Ураланских гор.

- Ай-Солтан! Стану жертвой, твоей, отпусти меня. Уж лучше я подчинюсь хану, чем подвергну тебя таким испытаниям. А вдруг он сам по доброй воле отпустит меня? - просила Сыйлыкыз.

- Нет, я теперь не расстанусь с тобой, пока жив буду. Умереть - дело нехитрое, а коли жив буду, испытаю себя до конца.

- Хан всемогущ. И земля, и горы, и воды, и само небо - все в его власти. Где от нее скроешься? Да разве можно жить, скрываясь все время от преследования?

- Можно, душа моя. Хоть день прожить, но свободным. А жить в неволе не смогу. Разве ты не знаешь этого сама? Потерять свою жизнь, сражаясь за тебя, видя тебя перед собой - это радость для меня. Отныне не мучай меня больше и покорись мне. Сейчас доберемся до той горы, там отдохнем.

Так сказал он, но, обернувшись назад, увидел вдруг мчавшихся позади всадников. Конь под ними, устав от двойной ноши, начал спотыкаться, но до горы оставалось немного.

А всадники приближались, и уже можно было различить их лица. Тут они достигли подножья горы и, спешившись, начали взбираться по склону.