ВСТРЕЧА СО СВАТОМ НАЗАРБАЕВА

ВСТРЕЧА СО СВАТОМ НАЗАРБАЕВА

Наконец, я потерял всякую выдержку, лопнуло мое терпение, и я позвонил Аскару Кулибаеву. Он, видимо, не ожидал, что я ему позвоню, так и оторопел. Даже не захотел разговаривать. Тогда я страшно рассердился и сказал ему:

— Асеке, а ведь это Вы, именно Вы, довели меня до такого состояния. Я с самого начала следовал Вашим советам. А Вы теперь отворачиваетесь. Что я для Вас теперь — какой-то осужденный? Так получается. Человек всегда должен оставаться человеком. А Вы что делаете?

—Даты с кем разговариваешь? Я тебя в порошок сотру!—кричал возмутившийся Кулибаев.

— Асеке, кто кого сотрет, это мы еще посмотрим. Вы помните, что говорили тогда-то и там-то о нашем многоуважаемом президенте? О Назарбаеве? Или уже забыли? Так я могу напомнить. Все записано у меня на пленку. У меня полная запись всего нашего разговора. А ведь Вы тогда президента страны смешали с грязью. (Бедняга Асеке потерял дар речи. Не знает, что сказать. Нашла коса на камень. Показал я старому волку свои молодые клыки).

— Вы наверное, читали в «Караване» материал «Шьтмкентские тайны»? Я там изложил не весь наш разговор.

Я говорю: «Хорошо, договорились». До встречи время еще есть. Я пошел в редакцию «Каравана». В то время пресса шумела по поводу этой истории.

Перед тем, как опубликовать «Шымкентские тайны», корреспондент газеты поговорил по телефону с акимом Турысбековым. Когда они разговаривали, то беседа была записана на магнитофон. Турысбеков, по своей привычке, всю вину валил на меня. Но у меня была кассета с записью бесед с Турысбековым и другими. Поэтому его ложь не возымела действия. Не знаю почему, но корреспондент Виктор Шацких попросил меня: «Давайте не будем упоминать здесь Нурдаулета Сарсенова». Я согласился. Хватало одиозных фигур и без Сарсенова. А Шацких попросил не называть и Аскара Кулибаева. В статье он фигурирует под условной литерой Л. Я тогда же рассказал ему о нашей встрече с Кулибасвым. Сказал, что еду на встречу с этим человеком опять. «Караванщики» предложили мне корреспондента, но я отказался, потому что корреспондента не пропустят. Потом я высказал намерение записать наш разговор с Кулибаевым, подумали и нашли способ. Современная техника имеет неограниченные возможности. Я был готов записать разговор с Кулибаевым.
В то время Аскар Кулибаев был главой Госрезерва. Его кабинет находился на четвертом этаже. Поднимаясь по лестнице, я остановился на третьем этаже перед закрытой закодированной дверью. Когда я вошел, там находилось пять человек в военной форме, а еще трое в гражданской одежде. У всех холодные лица, напряжены, словно готовятся захватить контрабандиста. Но я, увидев их, не подал вида, что испугался, а спокойно прошел мимо. Они, ни слова не говоря, окружили меня и давай обыскивать, а потом провели в приемную Кулибаева. Тут они раздели меня. Видимо Асеке, знакомый с моим методами ведения разговоров, дал такое указание. Но мы хитро спрятали записывающее устройство, и эти молодцы ничего не обнаружили. Только время потеряли! А я спокойно претерпел всю эту возню. Они же вынесли всю мою одежду в соседнюю комнату, а потом принесли обратно. Я оделся, они отобрали у меня ключи от машины. Тогда я понял окончательно, с кем связался. Для пущей убедительности я прикинулся очень больным. Если бы так не поступил, наверное, они что-нибудь еще предприняли бы.

Я схватился за сердце, закатил глаза и стал падать. Они усердно приводят меня в чувство. В таком состоянии ввели меня в кабинет Кулибаева. С этого момента наш разговор полностью записан на кассету. Я привожу его здесь. Увидев меня, Асеке приблизился ко мне, сам дрожит, трясется:

— Только недавно на меня было совершено покушение. Оказывается, это ты его организовал. Негодяй, ты решил поиграть со мной! Я уничтожу тебя! — С такими словами он носился туда-сюда, потом сел на свое место. Вытащил из ящика стола пистолет «Макарова», положил на стол. Этими действиями он показал свою трусость. И он делает специально, чтобы припугнуть меня, В это время я будьто бы пришел в себя.

— Асеке, мне нет никакого дела, кто на Вас совершил покушение. Человек боится не человека, а бога. Ведь Вы были когда-то одним из самых уважаемых моих старших друзей. Были у меня в гостях не раз. Я встречал Вас, когда Вы приезжали в Шымкент. А когда я приезжал в Алма-Ату, то заходил к Вам в гости. (Действительно, когда я приезжал сюда, то постоянно привозил «гостинцы из Туркестана»: фрукты, ягоды, мясо. Я этим выражал свое отношение к человеку, которого уважал. У меня не было привычки кого-то подкупать. Однажды, Аскар Кулибаев меня и моих друзей пригласил в ресторан «Гаухар», а старший сын Талгат, ныне начальник УВД Жамбыльской области, обслуживал в роли официанта. Талгат уронил поднос... Отец крепко отругал за то, что не умеет преподнести поднос с едой... Все это вспомнилось мне в тот момент).

— Если бы не Вы, то я не стал бы писать историю с Турысбековым. Потом Вы испугались Турысбекова и ушли в кусты. А я оказался между молотом и наковальней. Я бы и к Туякбаеву не пошел, Вы меня к нему направили. Я не отдал бы ему кассету со словами Турысбскова. Вы сами хорошо знаете, что Турысбеков и Толеметов натравили на нас ничего не подозревавшего Аскарова. В свое время Туякбаев был помощником Аскарова. И он не пошел у Вас на поводу, а служит своему старому хозяину Аскарону. Он Аскарова уважает больше чем Вас и даже Президента Назарбаева. А наши снюхались с Туякбаевым и все теперь валят на меня. Вся мощь законоправных органов преследуют меня одного. Они день и ночь преследует меня, обвиняют в том, чего я не совершал. Это все Вы заварили, теперь потребуйте от них, чтоб прекратили травить меня.

А у него на уме одно, он знает, что у меня хранится кассета с его неосторожными хвастливыми речами о Назарбаеве. Он знает, что ожидает того, кто услышит эти слова из уст Кулибаева. Он знает, что это может закончиться плачевно и для него самого.

— Эй, Жармхан! Это я. Все по тому же вопросу.— Видимо, до моего прихода они обговорили с Туякбаевым кое-что. — Темиртас сейчас сидит у меня. Я ведь еще тогда сказал Вам: «Прекратите!» Почему до сих пор не кончаете возню? Он ни в чем не виноват. А Турисбеков со своей бандой преследуют его, травят, как зайца. До каких пор они будут терзать невиновного человека? Пусть даже Темиртас в чем-то и виноват. Но ведь должно же быть чувство меры, стыд какой-то, совесть? Пора же, наконец, прекратить это кровопийство!— разгорячился и круто повел разговор Асеке.

(Потом мы прослушивали кассету. Что говорил Туякбаев трудно было разобрать, записаны были мои слова и слова Кулибаева).

— Атана наглеет, сволочь! Это ты все взбаламутил. Снюхался с областным акимом. Ты, гаденыш, благодаря кому стал генеральным? Помнишь? Это я тебя вытащил из грязи. А ты творишь такие безобразия! Я же тебе говорил: оставь, прекрати! Ты когда перестанешь мучить невиновного человека?

На том конце провода что-то бубнит Туякбаев. Кажется, обещает все прекратить. Асеке смотрит на меня и говорит:

— Оказывается, они уже прекратили преследовать тебя.

— Нет, Асеке, вовсе не прекратили. Вы знаете, что я лежу в больнице. Если они прекратили, то почему следователи не перестают приходить и пристают ко мне каждый день?

Асеке резко оборвал что-то говорившего в трубку Туякбаева:

— К нему приходил следователь Мусабеков.

— Когда приходил?!

— Вчера только приходил.

Это была середина августа 1995 года. Я опять вмешался: - Замоблпрокурора Тулегенов вызывал меня из Алма-Аты. Я ночью съездил в Шымкент. Мы с Габидуллой Тулегеновым встретились в Бургилике на его даче ночью. Оказывается, меня хотят посадить.

Асеке сообщил Туякбаеву и это.

Мои слова Асекс повторял Туякбаеву. Тот, по-моему, все записывал. После этого, вспомнив о приличиях, Асеке вдруг говорит мне:

—Темиртас, тебе нужно подумать о своем здоровье. Ведь ты нужен себе, своей семье, детям,— проговорил он, якобы, с сочуствием.

Я ему:

— Ты повремени. Мы тебя известим. Пусть эти все проверят. На будущей неделе свяжись со мной. Надо узнать обстановку,— с этими словами он меня выпроводил.

Наследующей неделе я пришел опять.

— И чего ты взъерепенился? Ни в чем ты не виноват. Поезжай к себе.

— Асеке, и переживаю не потому, что в чем-то виноват. Я ни в чем не виноват. Но меня могут схватить и упрятать в тюрьму. Осудят на всю катушку. Ничего им не докажешь. Как можно не опасаться нарушетелей законности, которые могут оклеветать тебя в любой момент?
После разговора в Госрезерве я пошел к Кулибаеву Тимуру в его офис фирмы «Алтын Алма». Рассказал о многом, что пришлось испытать. Он выслушал сочувственно и говорит:

— Зачем тебе нужно было записывать Зауытбека?

— Тимур, ты не понял. Историю Зауытбека я записал по совету твоего отца.

Он меня, оказывается, не ждал, так обрадовался. Но когда я сообщил ему свою печальную повесть, он сжался, стал каким-то беспомощным. То краснел, то бледнел, видно было, что мой рассказ произвел на него огромное впечатление. Он так был взволнован, что у меня даже слезы на глаза навернулись. Тимур заметил это и смутился еще больше. Он предложил мне воды. Мы выпили холодной ледяной воды и как будто бы успокоились. Тогда он спросил у меня:

— Таке, какую помощь я могу Вам оказать?

— Тимур! Поговори с отцом. Что его совесть скажет, то и сделай. Л пока тебе большое спасибо! — С этими словами я пошел к двери. Тимур проводил меня, мы вышли, и он долго смотрел мне вслед. И я уже с ним после этого не встречался. Но вся сцена до сих пор стоит у меня перед глазами.