Темиртас тлеулесов. Шымкентская мафия

МАФИЯ СБРОСИЛА МАСКУ

В 1994 году группа во главе с К.Толеметовым стала готовиться к проведению 100-летия Рысбек-батыра. Толеметов собрал с каждого из нас по 5 тысяч тенге. У нас работников — много. Собрать с каждого по 5 тысяч тенге — получится солидная сумма. На эти деньги Толеметов купил легковую машину «Газ-31029» и преподнес ее от своего имени на торжество Рысбек-батыра. Остальные присвоил. С этого тоя он привез с собой «тузов» республиканского значения Абдисалама Нурмаханова и Муслима Дайырбекова. Поскольку местные крепыши ничего со мной сделать не могли, он решил взять экзекуторов со стороны. Я был на каком-то празднике, домой вернулся в 12-30 ночи. А домашние говорят:

— Недавно приходили Мардан Сапарбаев, Абдисалам Нурмаханов, Муслимбай Дайырбеков, Акжол Аскаров. Сказали, чтобы ты, как только придешь, пошел в гостиницу «Шымкснт» в 401 номер. Оставили телефон. Не прошло получаса, как позвонил Мардан и предупредил: «Пускай Темиртас никуда не ходит».

Такие новости сообщила мне жена Гульдархан, перепуганная не на шутку,

Я задумался. Чего мне их бояться? Взял телефон и позвонил. Трубку поднял Муслимбай,

—Темиртас, приходи, есть разговор.

— Хорошо,— сказал я.

Несмотря на протесты Гульдархан, пошел в гостиницу. Муслимбай пригласил Абдисалама, Сели втроем и поговорили. Я выложил им всю историю от начала до конца. Не утаил ни одной детали. Говорили мы долго, почти до рассвета. Наконец, Муслимбай говорит:

—Дорогой мой братишка! О твоем мужестве я слышал пока только со стороны. В твоем подчинении работают мои сваты. Кроме того, младший брат Орынбай о тебе говорил много хорошего. Но вот Толеметов силком притащил нас сюда с тоя. Такого наговорил, что мы приехали сюда из Жамбылской области, чтобы во всем разобраться.

— Я уважаю Вас, ценю Вашу порядочность. Но что творит этот негодяй? Ведь ему уже за пятьдесят! Из самой Алма-Аты тащит вас на разборку. Что это такое?! Что он, хочет меня запугать что ли?!

Муслимбай:

— Темиртас! Я тоже люблю справедливость и честность. Я ненавижу лжецов и никогда не был орудием в грязных руках. Я никого не обижал, никому не сделал зла.

Абдисалам слушал молча. Так проговорили мы до 5-ти часов утра. А где-то часа в три заверещал телефон. Муслимбай взял трубку. На другом конце был Толеметов.

— Эй, Куаныш! Мы нашли Темиртаса, разговориваем с ним. Тут вмешался я.

— Муслимбай, скажите ему, если он не баба, пусть придет сюда.

— Тебя зовет Темиртас,— сказал в трубку Муслимбай. Толеметов, видимо отнекивался, завел какой-то долгий разговор.

Я не выдержал, вырвал трубку и закричал:

—Если ты не баба, немедленно приходи, здесь поговорим по-мужски.

Толеметов с перепугу выронил трубку. Разговор с Муслимбаем закончился тем, что он дал мне свой алматинский телефон:

—Темиртас, ты прав во всем. Ведь мы не знали ничего. Нотеперь я доволен тобой.

Оказывается, Толеметов потом обиделся на этих богатырей: «Эх, вы! Не могли справиться с этим Тсмиртасом. Унизили меня. Спрашивается, зачем я поехал за вами в такую даль?»

Муслимбай ему ответил:

— Эй, Куаныш. Я знаю четко и ясно, что такое белое и что такое черное. И всегда называю вещи своими именами. Здесь ты не прав.Почему я должен ради тебя брать на себя грех? А если я способен совершать зло, то тогда стоит ли мне носить имя Муслимбай?
Да что говорить?! Проделки и преступления Толеметова — это огромная гора. Впоследствии, когда осталось закрытым уголовное дело о бензине, приобретенном по заданию Сарсенова, Толеметов настроил против МЕНЯ многих, заявляя, что я выступал против Асанбая Аскарова, он привлек на свою сторону и Муслимбая. Муслимбай тоже всего-навсего человек, видимо, поверил наговорам. Кто знает?.. А тут еще ЗауытбекТурысбеков подлил масла в огонь. Да, что уж там. Мы до сих пор с Муслимбаем в хороших отношениях.

Эта история показывает, что за человек Толеметов, какова его сущность. Стоит заговорить о Толеметове, как мне па память приходит история о его писательстве, как он стал рыцарем пера. А ведь получилось так, что предисловие к его книге написал сам Шерхан Муртаза, корифей казахской литературы! Что тут скажешь?

— Ой-бай, этот негодник у вас прощения не попросил, вы не смогли ему внушить страха. — Парни опять бросились ловить Ергали на автостоянке возле гостиницы «Южный». Там рядом с Ергали был паренек Аман. Они хватают Ергали и на глазах Амана бросают в машину и увозят к дому Толемстова. Перепуганный Аман собшаст обо всем другу, то же по имени Ергали-младший который живет в Тулькубасском районе, в колхозе «Жамбыл». Собрав пять-шесть парней, Ергали-младший выходит спасать родича. Но нигде не могут найти.

Тимур был честным, добрым парнем в полном смысле этого слова. Он постоянно находился в центре и не впутывался в мелкие дрязги, ссоры, интриги. Был образованным, книжным юношей. Тимур неоднократно был моим гостем. Вот и на этот раз после еды вышли на свежий воздух. Они приехали на двенадцатиместной легковой машине. С виду она напоминала «Рафик», но это был американский «Форд». Мы стояли, любуясь машиной. А внутри машины были холодильники и телевизор, было все, что нужно в комфортабельной квартире.Такая вот машина, где есть вес, чего пожелает душа. Тимур заметил мое восхищение и говорит:

—Таке, если не возражаете, я оставлю Вам эту машину, забирайте.

— А столько она стоит?

— А зачем Вам знать, сколько стоит? Пусть это будет подарком от Вашего братишки. Берите, не смущайтесь.

Говорил он вполне серьезно. Тимур и раньше заезжал к нам в гости. Я знал его открытость, великодушие, честность. Мне и теперь было очень приятно убедиться в добрых чувствах Тимура ко мне, но, внутренне поблагодарив его за такое добросердечие, я в то же время очень смутился. Я поблагодарил его за предложенный подарок, но отказался принять.

Когда я приехал из Сары-Агаша и пришел на службу, первым меня встретил Аязов:

—Таке! Ергали так избили, что он попал в больницу.

Мы немедленно отправились в больницу. Лежит Ергали, на нем живого места нет. Били его, сразу видно, как в боевиках. К горлу подступил ком жалости.

Что случилось в тот момент, я даже сам не понимаю. Ергали не может выговорить ни слова. Увидев эту чудовищную картину, я решил снять ее на видеокамеру. Но мне не разрешили это сделать. И я почувствовал, что Аязов совершил какую-то пакость.

Вечером того же дня мне позвонил Мардан:

— Оказывается, ты ходил в больницу. Собирался заснять на видеокамеру избитого.

Я понял, что известие он получил от Аязова.

— В больницу я не ходил и никого не видел, —твердо ответил я. Но он не поверил. Они и моего учителя Мардана завербовали в свою шайку. Турысбеков, Толеметов велели Мардану:

— Вы не вмешивайтесь, но направьте Темиртаса к нам.

—Но ведь он мой воспитанник, ученик. Как я могу стоять в стороне?

— Нет, на этот раз не вмешивайтесь,— дали он дружный отпор Мардану.

Таким образом, и Мардан примкнул к ним. А незадолго до этого я ходил к Мардану, он мне дал такой совет: «Темиртас, дорогой. Ведь ты мой ученик, я тебя люблю больше родного сына. Перестань с ними враждовать. Отдай им кассету, которую они просят. И я вас всех помирю. Я с Турысбсковым сам говорил. Вон и твой главный инженер Дуйсен сидит в тюрьме. Ну, хватит, родной мой, отдай им эту кассету,» — с этими словами он обнял меня и поцеловал.

«Сначала вы отпустите моего человека, а потом получите кассету». Наставник — это второй отец, не исполнить его просьбу — равносильно не исполнить просьбу отца. С такими мыслями я пришел домой.
В областной прокуратуре было возбуждено уголовное дело по хищению 300 тонн бензина и по покушению на мою жизнь. Следствие проводилось под руководством следователя по особо важным делам областной прокуратуры Бекембая Аширова. Я с ним посоветовался. Аширов мне говорит:

— Никому ни при каких обстоятельствах не отдавай оригиналы кассет и других документов. Если решил отдать — дай копии.

Я последовал его совету, снял копию и передал се Мардану. Мардан встретил меня в своем служебном кабинете. Я записал на кассету разговор с ним. (Любой читающий эту книгу, — даже работник правоохранительных органов, может найти у меня все документы, относящиеся к моему делу, а также все кассеты с нужными записями).

Мардан поднялся навстречу:

—Ну что, принес?

—Вот, принес, —ответил я смиренно,

—Ну, теперь они должны выпустить твоего инженера на свободу, если боятся бога,— сказал он уверенно.

Эта кассета наводила на чиновников области такой страх, что прежде чем она попала в их руки, они предприняли действия, одно чудовищнее другого. Наконец, через Мардана они получили вожделенную пленку! Я тоже надеялся, что уж теперь-то у нас наступят тишина и покой.

— Ты вот что, напиши заявление о том, что уходишь с работы по собственному желанию. Иначе твоего инженера не выпустят.

Сеит тоже поддерживает Мардана. Ну, тут я окончательно потерял всякое терпение, так как обещание Турысбекова освободить инженера — попросту брехня. Они опять обманули меня. Использовали как орудие обмана моего наставника. А на самом деле я был освобожден от работы по приказу Толеметова еще 7 ноября. Чего они дурака валяют,я сразу не понял. Я тут же заявил своему спортивному наставнику и Сеиту, что никакой бумаги писать не буду.

— Я сейчас хожу без работы. Вы прекрасно об этом знаете. Так зачем я буду писать это дурацкое заявление?!

А на самом деле мои преследователи хотели сами себя выгородить, прикрывшись моим заявлениям.

Потом Мардан опять пригласил меня. На этот раз встреча состоялась в кабинете Мардана. Он по телефону названивал то туда, то сюда. Позвонил Сеиту. Все разговоры сводились к одному моему заявлению об уходе с работы по собственному желанию. Наконец, он понял, что никакого заявления я писать не собираюсь и возмущенно произнес:

— Темиртас! Если ты не напишешь заявления, то пойдешь под суд!

— Если не напишу заявления, меня будут судить. А если напишу ,то судить не будут. Так я понимаю?! Это что еще за шантаж такой?!

Так мы долго препирались у него в кабинете, пока Мардан не убедился, что ничего со мной поделать не сможет. А все эти разговоры записывались на пленку. Она хранится у меня. Я еще раз поблагодарил про себя Аширова, давшего мне такой добрый совет. Но Мардан обманывал меня. Учитель предал ученика.Что может быть гнуснее?

После этого мы оказались под колпаком у следственных органов. Даже телефоны прослушивались службами КНБ. Работа прекратилась. Однажды приходит парень по имени Абдрахман. Я ему говорю:

— Идем со мной, я тебя покажу интересную вещь,— и посадил в свою машину.

Я захватил с собой видеокамеру. Только мы выехали, как за нами по улице двинулись две сопровождающие машины. Я виляю с улицы в улицу, куда глаза глядят. Они за мной, не отстают, бедолаги! У Абдрахмана глаза на лоб полезли. Если рассказывать кому-то —похоже на выдумку, а убедиться своими глазами, что они взяли в оборот, — это уже другое дело. Ну, мы ведем их, едем и едем, петляем не хуже зайцев. Наконец, наверное, дошло до дуболомов, что мы их разыгрываем. Наш дом находится на улице Мадели-хожа. Я нахожусь между этой улицей и улицей имени М.Маметовой. Наши преследователи что-то сообразили и остановились. Вышли из машин и оглядываются по сторонам. А я все это снимаю на пленку. Потом сделал еще круг и вернулся к дому. А здесь стоят 10-12 человек из 7-го отдела милиции. Я и их стал снимать. Милиционеры принялись отворачиваться. Все снятое находится у меня.

Не стало мне покоя, и я снова направился к Мардану, чтобы посоветоваться. Я ведь отдал кассету Мардану, который обещал все утрясти. Мардан тут же позвонил акиму области: «Ты говоришь, что хочешь примириться, а сам даже наблюдения не снял. Как это понимать?» А Зауытбек шипит: «Как же так, почему Султанов не снял наблюдения? Обещал же».
Мардан не выдержал и позвонил начальнику облУВД Султанову:

— Вы обещали прекратить наблюдение, а сами продолжаете его вести. Темиртас выполнил Ваше условие, вернул кассету. Вы что, на попятную пошли?!.

Первым заместителем Султанова был в то время будущий генерал Калдан Оразалиев. Он многого не знал, потому что находился в отпуске. Как только вышел на работу, до него дошли все сведения. Калдан немедленно снял наблюдение. Ведь я, что ни говори, депутат областного маслихата, всем понятно, что завтра может грянуть большой скандал. Султанов узнал о прекращении наблюдения, и у них с Калданом был крупный разговор. Известия о скандале между ними разнеслось по всей области.

Рано или поздно, скандал областного масштаба вызвал беспокойство в преступном мире. Главари пришли ко мне:

— Такс, как Вы терпите такую пакость? Разрешите, мы сами наведем порядок.

Если бы я в чем-то был замешан, то разрешил бы тем парням делать, что они хотят. Но не пошел на это. В то время акулы преступного мира стреляли друг в друга, совершали поджоги; по области шли большие разговоры на эту тему. Я сказал им:

— Нет, не вмешивайтесь. Я сам во всем разберусь.

А группа Султанова проводила усиленное наблюдение. Но мои доброжелатели тоже не оставались безучастными. Они мне даже назвали номера машин, которые вели за мной наблюдение. На рапортах «топтуны» писали слово «секретно». Мои доброжелатели знали, на каких машинах, в какие дни, в какие часы они приезжали к моему дому, сколько времени стояли, куда потом направились. У них были документы, указывающие, кто является хозяином той или другой машины. Они предупреждали меня:

-— Темиртас, затевается большая драка. Будь осторожен. У тебя быстрая машина, иномарка, по возможности на улице нигде не останавливайся, старайся уйти от преследователей.

Что только о нас ни говорили, уму непостижимо. «Ой-бай, что творится! Темиртас и Толеметов устроили перестрелку. Воздвигают баррикады, идут друг на друга стенка на стенку». Такие разговоры заполонили Шымкент. А на самом деле не было никакой перестрелки. Это все пустые слова. Однако Толеметов нанял телохранителей. С тех пор один не выходит на улицу ни на шаг.

В каким бы затруднительном положении я ни оказался, к какой бы мечте ни стремился, всегда перед моими глазами стоял образ отца, как бы благославляя меня. Возможно, этот был тот случай которое говорят: «дух предков помогает». Я был под покровительством духов предков.
Как-то встретилась мне жена Дуйсеиали.

—Такс, Дуйсенали собираются отправить по этапу куда-то в другое место. Вы вместе с ним работали, были коллегами. У Вас есть хорошие друзья, знакомые. Помогите ему остаться здесь.

В таких обстоятельствах не знаешь, к кому обратиться. К тому же я сам нахожусь под судом. Кому я нужен? Кто меня будет слушать? Все же вечером пошел к Калдану Оразалиеву, старому другу, первому заместителю начальника облУВД.

Благодаря Оразалиеву, Дуйсенали остался в Шымкенте. Потом, когда я был оправдан, сократили на год срок Дуйсенали. К тому времени он уже отсидел один год. Если бы его полностью оправдали, то просидевший один год человек оказался бы безвинно осужденным, и это было бы пятном на чести суда. К тому же, просидев в тюрьме, он совершенно разуверился в существовании справедливости, решил, что на этом свете добра ждать нечего, и никаких заявлений, обращений не писал. Потому и был признан виновным. Однако я же был оправдан. Хотя, по распоряжению областного акима Турысбекова в тюрьме для меня приготовили специальную камеру. Они прилагали все усилия, чтобы посадить меня. Мои доброжелатели вовремя узнали о готовящемся акте насилия, и я в ту же ночь улетел в Алма-Ату, чтобы добиться справедливости.

3 апреля 1995 года вышел приговор облсуда. Как я ни старался предотвратить эту несправедливость, мне это не удалось. Наконец, я написал заявление на имя Верховного суда, 17 мая должна была состояться Коллегия.

Перед открытием Коллегии Верховного суда в Алма-Ату вдруг заявился мой адвокат Бектасов. Я его не звал и не нанимал. Я на глазах у Бектасова дал Оспанбекову положенный гонорар. Они вышли вдвоем.

Назавтра я замечаю, Оспанбеков со мной разговаривать не хочет. Я сразу отправился к тетке Науат. Она вызвала адвоката и хорошенько отчитала его. Оказывается, Бектасов посоветовал Оспанбекову: «Проси у Темиртаса 30 тысяч долларов» (Вот какую помощь оказал мне Бектасов—тихоня-адвокат! Ясно, что его направлял Толеметов. Теперь мне стало окончательно понятно, кто есть кто).
Когда меня оправдали, я выбрал времечко, пришел к нему домой и высказал ему в лицо, кто он такой. Но этот подлец вздумал меня шантажировать. Не выдержал я и тут же на глазах его жены хорошенько отлупил негодяя. Наконец, он признался во всем. Вернул половину взятого гонорара, а вторую половину обещал вернуть потом. Но я не стал брать эту часть. Бог с ней!

Вместе с Аязовым и его братьями мне дорогу пересек еще один человек. Это — Карабатыров Малик, следователь областного управления внутренних дел. Сам он — не чистый казах, что-то в нем было от узбека или дунганина. С Маликом я познакомился, когда еще работал в комсомоле.

Когда меня сняли с работы, на нефтесклад прибыла комиссия в составе 18 человек. Был один в горфинотделе, фамилия Арыстанов, он как раз возглавил эту комиссию. Этот тип ежедневно отчитывался перед начальством о проделанной работе. Такой блюдолиз! Я работал на должности директора городской нефтебазы 2 года и три месяца. Эту мою работу 18 человек проверяли одиннадцать месяцев! Получается, что один мой трудовой день три ревизора проверяли по два дня!

Начальником нашего склада был Алпыс Каргабаев. Алпыс рано лишился матери, она умерла совем молодой при родах. Отец умер, когда мальчику было шесть-семь лет. Он остался сиротой. Рос на руках у опекунов. Мы учились вместе. Потом наши сверстники стали обзаводиться семьями. Алпыс оставался холостым. Ведь надо иметь средства и возможности, чтобы жениться. Жена Темирхана, сына моего родича, была родом из Жезказгана. Она привезла из тех краев девушку-сироту, и мы поженили Алпыса. Но им было трудно. Мы, его друзья, старались, кто чем мог, как-то облегчить их жизнь. Каждый, кто их знал, хотел по мере сил им помочь. По этой причине я и устроил его на работу.

В бухгалтерии у нас работала девушка Айнаш. Она вела всю планово-хозяйственную часть дела. Как-то после обеденного перерыва она пришла на работу навеселе. Опоздала, ну ладно, это еще не беда. Но то, что молодая девушка-казашка пришла под градусом, меня здорово задело. Я взял у нее объяснительную и решил выгнать с работы. Но тут за Айнаш заступился Алпыс, и она осталась благодаря его заступничеству.
После моего ухода Бахыт Аязов не смог пробиться в начальники, но ему удалось стать главным инженером. А Айнаш, как говорится, была уже любовницей и снюхалась с Аязовым. Она перепутала документы Алпыса, который защищал ее, некоторые утеряла, кое-что испортила. В общем, принесла немало неприятностей. Так проходила это ревизорская проверка, сопровождаемая всякими хитросплетениями. В результате вдруг «выяснилось», что неизвестно куда с базы пропали средства и товары на сумму почти в 44 миллиона тенге. Я в тот год в августе находился в трудовом отпуске. А перед этим в июле не выходил на работу в связи со свадьбой дочери. На моем месте оставался главный инженер Дуйсенали. Главного инженера же замещал некто Пугачев. И в тот период Айнаш подсунула на подпись Пугачеву бумагу, по которой откуда-то приобрели светильник. Ревизоры, обрадовавшись, вывели заключение, что этот светильник был приобретен Тлеулесовым на свадьбу дочери. Светильник куплен в августе, а свадьба состоялась 29 июля. Каким же образом он мог быть приобретен к свадьбе? За светильник заплатил Толеметов, а потом повесил эту покупку на мою шею; уличают меня в нанесении ущерба производству. Из этих попыток опорочить меня все равно ничего не вышло.

В это время работавший вместо меня Дуйсенали договорился взять у кого-то автокран в обмен на бензин. Он, по наивности своей, отдал 50 тонн бензина и ждет, когда ему пригонят автокран. А человек, взявший бензин, оказался родичем главного проверяющего Арыстанова. Взяв бензин, он наотрез отказался признать этот факт. Не брал бензина, и все тут! По указанию Аязова Бахыта материальный бухгалтер Айиаш уничтожила некоторые документы и дела, что говорил ему Арыстанов. А как теперь восполнить 50 тонн бензина? И на шею начальника склада производственных товаров Алпыса повесили 1,5 миллиона, которые в ходе следствия не подтвердились. И на этот раз Толеметов произвел оценку бензина по рыночной цене и усугубил положение Алпыса.

Бакыт Аязов же берет со склада 15 ящиков водки, его брат Амал-бек Аязов — 25 ящиков водки, а денег за 40 ящиков не вносят. Они нагло утверждают, что «расплатились». Тут еше Абдрахман забрал видеодвойку, а денег, естественно, не заплатил. Но кладовщик вел аккуратный учет всего, что было взято, и впоследствии все было отнесено на их счет.
У Турысбекова есть близкий родич Айтбаев Сейтжаппар. Он был владельцем фирмы «Береке». Этот родич взял у нас кое-какие нефтепродукты. А потом на комиссии, не моргнув глазом, заявил: «Я ничего у них не брал. Сами они куда-то продали все».

Вот на этих недоказанных фактах было основано решение комиссии о 44 млн. тенге, которые якобы потерял коллектив.

Это заключение Толеметов отдает собственному корреспонденту «Казахстанской правды» Любови Доброте. Доброта, ничтоже сумнящиеся, не различая где черное, где белое, опираясь только на слова Толеметова, вооружившись липовыми документами, дает «разгромную» статью в «Казправде». Видимо, она считала, что слава о ней прогремит на всю республику. Вот она, какая журналистка Доброта! Зло, которое совершила Доброта, было в том, что она полностью положилась на слова Турысбскова, посчитала, что он в области — царь и бог. Видимо, они хорошо спелись: аким ей выделил квартиру. Впоследствии Доброта разошлась официально с мужем и получила еще одну квартиру. «Казправда» после моих заявлений принесла мне извинения. Потом я узнал, что областные акимы посовместно прикармливают таких доброт, которым наплевать на простой народ.
Расследовать наше дело Ж.Султанов поручил следователю Малику Карабатырову. Это был подхалим, угодный группе Зауытбека. Расследование Карабатыров начал классически: побои, запугивания, выбивание признаний путем изощренных пыток. После окончания пикета ни в чем не повинного водителя Орынбска схватили, затащили на четвертый этаж милицейского здания и устроили допрос. Водитель бензовоза Орынбек в день пикета приехал на блок распределения нефтепродуктов, располагавшийся возле конторы Толеметова. Приехал и остановился возле ворот, где находятся резервуары. Его внутрь не пропустили. Там проходило собрание пикетчиков. А Орынбек, ни о чем плохом не ведая, стоял у ворот до обеда. Потом, устав от ожидания, отъехал недалеко и прикорнул в кабине. Собрался было пойти пообедать, как нагрянули орлы Карабатырова и потащили его в милицию. Орынбек ничего не понимает, перепугался, а на него обрушился град ударов, да таких, что быка можно убить. А добрые молодцы лупят его и ласково спрашивают: «Что говорили на собрании? Кто организовал собрание? Отвечай!» А Орынбек так был ошарашен, что слова не может вымолвить. О каком собрании идет речь? Что за собрание? А милиция все распаляется, волки Карабатырова уже готовы разорвать беднягу в клочья. Два милиционера-крепыша схватили парня за руки, а сам Карабатыров чем-то тяжелым бьет его по голове. Те двое его бьют по почкам с двух сторон. Ведь знают, где у человека самые уязвимые места! Обучили на специальных занятиях! Наконец, не выдержав истязаний, парень бросается из окна четвертого этажа. Это до какого состояния надо довести человека?! Не ожидавшие такого финта от «преступника», доблестные милиционеры еле успели схватить Орьнбека за ноги. Ноги у парня в крови — ведь он ими вышиб стекла в окне. Он попадает в больницу. Интервью с этим злочастным Орынбеком потом взяли журналисты и показали по КТК. Эту передачу видели многие люди. Видеозапись хранится у меня. По заданию Турысбекова, Султанова, Толеметова, палач Карабатыров с милиционерами пытались заставить Орынбска сказать, что «пикет был организован Темиртасом». Но Орынбек не стал говорить того, чего не было.

Меня уволили с работы 7 ноября. Я подал заявление в областную прокуратуру. Прокуратура выразила протест против моего увольнения, эта бумага была направлена Толеметову. А тот глазом не моргнул, даже читать не соизволил. Этот вопрос стал рассматривать суд Енбекшинского района гор. Шымкента. Заседания райсуда стали затягиваться. До конца декабря 1994 года суд не принял никакого решения.

Пока не состоялся суд, мне не было покоя. Прихожу на суд, а Карабатыров каждый раз приклеивает мне то одно обвинение, то другое. 18 декабря я пришел в здание суда, стал подниматься на третий этаж. Здесь прямо на лестнице меня окружили около десятка бравых милиционеров, надели наручники, посадили в машину. А ведь я — депутат областного маслихата! Чтобы взять меня под стражу, нужно разрешение маслихата. Кроме того, перед началом судебного заседания подозреваемого нельзя вот так хватать и увозить. Здание суда — Дом права. Кроме того, я — не рецидивист, не убийца. Но для них самое высшее право — указание Зауытбека. Его слово для адской машины репрессий — самый важный закон.

Как-то к нам прибыл куратор из Администрации президента Тунгатаров. Люди из КНБ, пришедшие ко мне, предупредили:

— Куратор будет расспрашивать Вас, но Вы не говорите о плохом,

О насилиях, преследованиях. Скажите, что хотите благополучного исхода всего этого дела.

Этими заботливыми людьми были мой брат Кобылан и полковник Головин. Я поддался на обман этих людей. Ведь они грозили неприятностями: «Ваше дело может окончиться плачевно, не доверяйте этому куратору». Я, простак, уши развесил. К тому же Кобыла и — мой братишка. Как же не поверить? Но, оказывается, можно верить самому черту, но только не КНБ. По указке Головина, я написал человеку Назарбаева: «Если решение суда все приведет в свою норму, я хочу только, чтобы дело кончилось благополучно». А куратор, вернувшись в Алма-Ату, доложил, что все идет законным путем.

После получения письма из Алма-Аты от представителя президента Р.К. Тунгатарова, Турысбскоо дает новое задание своей команде, и те принимаются за свое мерзкое дело.

Это было нерадостное новогодье. Дома в семье положение плохое. Нарушилась прежняя спокойная жизнь. Нет днем смеха, веселья, а ночью спокойного сна. 30-го января из Генеральной прокуратуры пришел ответ, подписанный Р.Хайруллиным.

Я оторопел. Суд еще не состоялся, я не осужден, а Генеральная прокуратура пишет, что Шымкентским областным судом по моему делу вынесен справедливый приговор. Чудеса, да и только!

Суд состоялся только 3 апреля 1995 года, а генеральный прокурор Туякбаев 30 января уже знает, что я осужден на 2 года. Можно ли представить себе более вопиющее беззаконие? Когда я думаю о состоянии законности и о законниках, сидящих в высоких креслах, то думаю, что ожидает наше молодое суверенное государство с этими горе-юристами? Я тогда узнал, что судьба моя предрешена в каких-то высоких кабинетах. На меня навесили обвинения по поводу проведения пикета. Дело направили в суд. Стали сбываться мрачные предсказания Колесниченко. Он, битый волк, знал уже тогда, что правящая группа безжалостно уничтожает всех, кто выступает против нее, уничтожает, не дав даже пикнуть, а перед глазами народа выступает в маске добропорядочной, покладистой, заботливой власти. Откуда мне знать о двойном лице этой структуры? О той паутине, которую сплели вокруг Назарбаева подхалимы?

Слепая злобная сила скопом навалилась на меня, заковала в кровавые цепи и накинула неразрываемую сеть. Попал я во власть скопища змей. Единственная моя надежда, мой бог-спаситель —Закон нашей Республики. Куда я еще могу обратиться, на кого мне надеяться? Когда свершилось неправедное судилище, я снова обратился в Верховный суд. Тогда заместителем председателя Верховного суда сидел Максут Нарикбасв. Мое дело намечено было рассмотреть 17 мая на коллегии Верховного суда. Я об этом узнал заблаговременно по надежным каналам. А как раз перед этим Турысбеков и Толеметов встретились с Нарикбаевым. Нарикбаев вызывает Каскена Кенжебаева, члена Президиума Верховного суда, т.к. этот человек должен был докладывать коллегии о моем деле. Нарикбаев:

— Оставьте в силе решение областного суда.

— Но этот человек невиновен, я внимательно изучил дело, он осужден незаконно,— пытался возразить Каскен. Но Нарикбаев стоит на своем:

— Какое тебе дело до всего этого? Пусть решение областного суда остается в силе. Так будет правильно.

Каков Нарикбаев?! А ведь речь идет о судьбе человека, который обращается в самую высокую инстанцию. И вот такой деятель решает судьбу невиновного человека. Перечеркивает его жизнь! (Каскен вскоре скончался. Я привожу этот материал по записям, которые вел Каскен. Мы тогда, по описанию Каскена, установили, что посетителями у Нарикбаева были Турысбеков и Толеметов). Таким образом, Верховный суд оставил в силе решение областного суда. Я после такого оборота дела зашел к Касксну:

— Касеке, когда я был у Вас в прошлый раз, Вы говорили: «Ты не виновен, тебя оправдают». Что же получается? У Вас что, два мнения?

— Мой дорогой! Братишка! Ты ни в чем не виновен. Эти сидящие наверху в прошлый раз передали мне в руки дела этих палачей жел-токсанских повстанцев, они загребают жар моими руками. Их судьба — на моей совести. Теперь опять то же самое. Взял я грех на душу. Вот как перед богом говорю, не хотел тебе зла, но сверху заставили меня пойти на такое дело. Ходил я к Михаилу Малахову. Выложил все. А он — председатель Верховного суда спокойно отвечает: «Что Вы переживаете? Нарикбаев сказал, выполняй!» А у меня не хватило духу сопротивляться. Стоит мне пикнуть, вылечу, как пробка. Я знаю, что ты невиновен. Я верю, что тебя оправдают. Впереди еще предстоит Президиум, не теряй надежды, не отчаивайся!» — сказал Каскен.

Только один человек в области—тогдашний прокурор Корчагин — осмелился высказать недоумение начальнику УВД Султанову: «Это что такое происходит? По каком праву вы арестовываете депутата областного маслихата?» Он не только удивился и выразил свое негодование. Он еще потребовал строгого соблюдения законности. Он послал из прокуратуры в милицейское логово сотрудника Мейрамбека Каныбекова, который освободил меня. Однако преследования на этом не закончилось. По иронии судьбы, я был в то время заместителем председателя комиссии по правам человека в областном маслихате. Председателем был ректор Казахско-Турецкого университета академик Мурат Журинов. Продажность этого Журинова поддерживала Карабатырова. Толеметов и Турысбеков вызвали Журинова и провели с ним разъяснительную работу, после чего академику-светиле все стало ясно, как божий день. Окрыленный, полный света новых знаний, наш академик пишет в суд письмо, содержание которого сводится к следующему:

«Рассмотрев дело депутата областного маслихата Т.Тлеулесова, вы собираетесь вновь восстановить его на прежнем месте. Сейчас по этому делу ведется следствие. Вы должны временно прекратить рассмотрение это дела». И поставил свою подпись. Каков просвещенный муж!

А ведь это — махровое двуличие и лицемерие, подлое предательство! Написать кляузу на своего подчиненного, когда никакого решения комиссии еще нет, никакого постановления не принято! Только потому, что так захотел его превосходительство Турысбеков! Какая лакейская душонка! Как ему удалось пролезть в академики?! Позже я написал в комиссию по депутатской этике о гнусном поведении Журинова. Когда комиссия уже приступила к рассмотрению этого заявления, прохвост Журинов неожиданно для всех становится министром образования. Но недолго пробыл на этом высоком посту пакостный человечишка. Его с позором прогнали оттуда. Однако на таких молодцев никакой управы, никакого закона пока еще нет.

По решению Енбекшинекого районного суда (председательствовал на нем судья Запаров) я должен был представлен по месту работы и работать дальше.

Я подал в суд на следователя Карабатырова, допустившего такое вопиющее беззаконие. На вопросы прокуратуры Карабатыров ответил так: «Я что-то слышал», «кто-то мне об этом говорил», «было мнение, чтобы его уволили с работы». Он и вправду от кого-то услышал, что «Тлеулесов вернулся на прежнее место». А ведь принимать решение, опираясь на слухи, уже само по себе беззаконие. По-моему заявлению на Карабатырова было заведено уголовное дело. Но эта банда — Женис Султанов, Зауытбек Турысбеков, Куаныш Толеметов — выгородили своего лакея, не допустили дело до суда. По моим заявлениям это дело трижды поднималось в областной прокуратуре и три раза направлялось в суд. Потом дело свернули. О том, что дело свернуто, мне, заявителю, даже не сказали. Когда в прокуратуре стали рассматривать дело Карабатырова, его покровители не сидели, сложа руки. К тому же Карабатыров, видимо, пригрозил им: «Если меня отдадут под суд, то и вам не сдобровать». Спасая себя, Турысбеков и компания, горячо взялись за дело.

Впоследствии органы правопорядка, проверяя мое дело, мой иск, определили действия Карабатырова как незаконные и вынесли соответствующее постановление. Согласно этому постановлению за нанесенный мне моральной ушерб государственное правовое управление выплатило мне 92716 тенге. Ведь я по милости Карабатырова 6 месяцев ходил без работы. Из-за Карабатырова государству был нанесен убыток в 92716 тенге. А господин Султанов и областная прокуратура в лице Лсвкина и Толсметова не принимая всего этого во внимание, спустил дело на тормозах, спасая своего лакея. Какая подлость! Если бы это дело расследовалось справедливо по требованию закона, то этим блюстителям законности пришлось бы, ой, как не сладко! Однако при такой системе — это невозможно!..
Я ОПРАВДАН
Верховный суд, его Коллегия оставили в силе решение областного суда. Поэтому я продолжал писать заявления в разные инстанции, пытаясь изменить положение дел. Куда я только ни обращался. Везде мне говорили:

- Все вернется к тому же генпрокурору Туякбаеву.

Я встретился с боксером Туржаном в доме нашего свата Калму-хана, работавшего долгие годы в охране правительственных органов и дипломатических представительств. Туржан сам пришел, ища встречи со мной. (Некогда он совершил злое дело по отношению ко мне. Он был в шайке, которая избивала Ергали, а эту свору нанял Толеметов). Туржан говорит:

—Таке, я очень виноват перед Вами. Мне стыдно. Ведь я не знал, что Толеметов такой лицемер и подлец. Его подлость вышла мне боком. Вы простите меня (это тоже записано на пленку). Я тогда услышал от Туржана, что Куаныш Толеметов дал взятку в 50 тысяч долларов Жармахану Туякбаеву. Правда ли это, я не был уверен.

По словам Туржана, он привез Толеметова домой к Туякбаеву. А прежде чем поехать к Туякбаеву, они заехали к партвождю Асанбаю Аскарову. Там они говорят: «Вот мы собирались построить Вам дом. Но есть у нас Тлеулесов, никого ни во что не ставит, он стал нам поперек, ни в какую не даст осуществить благое дело. Унижает Ваше достоинство, никого не признает, людей не уважает, такой негодяй. Хотели сделать Вам доброе дело, а оказались кругом виноватыми». Аскаров им: «Я что, просил вас построить мне дом? Или просил еще о чем-нибудь?»

Сильно рассердился.

А слова Турысбекова о строительстве дома для Аскарова у меня записаны. Откуда Аскарову знать об этом? А на пленке Турысбеков так и чешет: «Мне Аскаров велел построить ему дом. Вот по таким габаритам». А эти наседают: «Ой-бай, Асеке, мы хотели, ни слова Вам не говоря, сделать подарок, а получилось, видите сами, очень нехорошо». Аскаров тут же набирает номер Туякбаева. Потому что хитрецы Толеметов и Турысбеков кого угодно околпачат
Однако Асанбай Аскаров - сам человек, побывавший в жерновах репрессивной машины. Бывший первый секретарь Шымкентского обкома партии, близкий друг Динмухамеда Кунаева он при кровавом Г.Колбине попал за решетку. Но он не был оправдан, а был амнистирован президентом Кыргызский ССР А.Акаевым где его и судили в общесоюзном масштабе. Позже бывший некогда его помощником Ж.Туякбаев отменил уголовное дело против А Аска-рова. Это было одним из противозаконных поступков Генпрокурора ЖЛуякбаева, так как приговор Суда Киргизской ССР вступил в силу несколько лет тому назад... Трагедия повторяется дважды.

Аскаров прошедший тюрьму, посодействовал мои тюремным мукам А ведь я ему в сыновья гожусь. Я никогда не прощу Асанбай Аскарова. Да воздается ему за зло от бога! Облачившийся в чапан «духовного вождей новой номенклатуры, Аскаров несет прямую ответственность перед народом за коррупцию. Именно при его руководстве в Южном Казахстане расцвели сорняки трайбализма.

Именно его воспитанники создали «Общество Великого жуза» разделив казахский народ на три части..

На сегодняшний день они пользуются доверием Президента Назарбаева. Я уверен в том, что эти люди готовы на всё - ради своих выгоды и карьеры.

-Пока Туякбаев правит прокуратурой, Нарикбаев - заместитель Верховного Суда, ты не найдешь справедливости. Потому что решения и постановления для областных судов стряпают эти двое. Нарикбаев недавно устроил той, я распространял пригласительные билеты. На свои день рождения он приглашает Толеметова с женой Разве из этого не ясно тебе, чего можно ожидать от Нарикбаева? А иначе сравни, кто есть Нарикбаев и кто такой маленький Толеметов?

- Эй, Темиртас, ты откуда идешь?- окликает меня кто-то. Смотрю, входит в здание Касжен Кенжебаев, который имел отношение к репрессиям желтоксановцев. Поздоровались.

- Темиртас. Ты подожди, наберись терпения. Этот Нарикбаев УХОДИТ в Генеральную прокуратуру. Теперь наступит видимо справедливость. Сюда ты по делу?

- Все те же хождения. Я отнес заявления в Президиум, к Малахову

— И что вышло?
—Пока ничего не известно. По моему делу создана комиссия. Дело передается на ее рассмотрение.

Каскен пожелал мне всего хорошего. Мы с адвокатом, рекомендованным тетей Науат, направили заявление Малахову. Малахов написал резолюцию о создании комиссии на уголке заявления. В эту комиссию входил единственный казах Утенов. Каждый член комиссии знакомился с делом и высказывал свое особое мнение. Я встретился с Утеновым, показал ему материалы, напечатанные в самом популярном тогда республиканском еженедельнике «Караван». Мы с ним ехали в лифте, и до выхода на улицу Утенов — клерк Верховного суда — попросил у меня взятку. Я сослался на отсутсвис денег. Но он все же обещал мне: разберемся. А потом я узнал, что остальные члены комиссии (их было четверо) написали, что я осужден незаконно, а мой казах, соплеменник (!), написал, что «законно». Эх, казахи, казахи! Или он был неграмотным, или по какой другой причине, но написал так! Ну что с таких «казахов» взять?! Ведь видит, что дело состряпано, нет пишет: «Осужден законно!» Это разбирательство комиссии должен был расматривать Президиум 28 октября. Но дело не рассматривалось, так как в том месяце заседание Президиума Верховного Суда не состоялось и я вернулся домой. 24 ноября 1995 года Президиум Верховного суда меня оправдал.

В таком состоянии взволнованности, приподнятости я приехал в Алма-Ату. Хотел забрать постановление Верховного суда о восстановлении морального ущерба. Хотя я признан был невиновными, но часть решения облсуда оставили в силе. Я зашел к Каскену Кепже-баеву. Поздоровались:

— Касеке, Вы оставили все в силе. Но я знаю, слышал, какие силывлияли на это решение. Сбылись Ваши слова. Я оправдан. Вот постановление.

— Браток мой! Спасибо, что зашел. Я все знаю. Я знаю, что здесь происходит. Вот посмотри,—с этими словами он показал мне копию объяснительной записки комиссии. На объяснительной была начертана резолюция. В объяснительной говорилось: «Пикет был спровоцирован акимом области Турысбековым». Слова «Внести протест» написаны черными чернилами, и подпись Малахова. Даты нет. Предыдущие слова подчеркнуты. Видимо, он прочитал документ уже после. По поводу этого дела Малахов вызвал Бабушкина, докладчика по делу, и говорит:

— Турысбеков — в команде главы государства. А Вы что делаете? Уберите слово «спровоцировано»! Давайте, пишите заново! Они снова написали: «За отсутствием состава преступления». Малахову и это не понравилось:

—Так не пишите. Потому что мы это дело утвердили на заседании Коллегии. Эти слова всех нас запачкают. Здесь нужно так написать, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. По этим словам членов Коллегии нужно прямо привлекать к ответственности. Пишите снова.

Так появился третий вариант: «За недоказанностью». Когда я увидел это, то радость моя померкла. Ведь во время пикета не было никаких разрушений, поджог, нанесенных ущерба государству, хулиганские действия не было совершено никаких преступлений. А Кепжебаев мне: «Браток, я за тебя могу пострадать. Обстоятельства так сложились» (Может быть, у бедняги были предчувствия, но через два-три месяца он скончался. Мы помянули его добрым словом).

Прочитав «за недоказанностью», я снова пошел к Малахову.

— Вы зачем пришли? Комиссия хорошо поработала. Вы оправданы,— говорит мне председатель Верховного суда как ни в чем небывало. -

— Мне непонятна Ваша точка зрения. Вы — председатель Верховного суда. А я испытал такое, чего не пожелаю и врагу. Дело должно было решиться по справедливости. Почему Вы не называете черное черным, белое — белым? Вы пишите: «Ничего не доказано». Я должен еще устроиться на работу... Должен получить права депутата областного маслихата.

Но он перебил меня:

— Вы простите, но с формулировкой «за недоказанностью» не восстанавливаются в должности работники милиции, прокуратуры, суда, КНБ. А согласно Гражданского кодекса Вы с этими документами можете быть восстановлены во всех гражданских правах. Вы получите и работу, и депутатство.

— Но Вы так здесь об этом не написали, а там на месте никто мне ничего не вернет.

— В таком случае обращайтесь с заявлением в местные органы. Они обратятся к нам, и мы здесь все решим.

Этот человек считает, что закон будет действовать. Но как будет работать закон, если они сами манипулируют законами, как хотят? Что делать нижестоящим? Те тоже вовсю крутят и вертят закон себе на благо. А он не понимает этого или не хочет понимать. Но делать нечего, я повернулся и ушел. Михаил Малахов позднее, как известно, с треском вылетел из Верховного суда. В чем-то там проворовался, был связан с бандитами. Потом дело замяли. И сейчас Малахов строит из себя в Астане выдающегося нотариуса. Максут Нарикбаев побывал в кресле генпрокурора и вернулся в Верховный суд председателем. Ремесленный однокашник Назарбаева, вся его профессиональная высота ограничивается уровнем председателя провинциального райсуда, кем и стал в свое время. Известный диссидент Каришал Асанов в своей знаменитой книге «Призрак независимости» рисует неприглядный портрет Нарикбасва, о том, как он стал причиной гибели двух девиц в автомобильной катастрофе после веселого пикника. Да, только в отсталой стране судебной системой может руководить преступник.

Вот история о том, как я без вины был осужден и как был оправдан. А передо мной стояла задача вернуться на прежнее место и восстановиться в депутатском статусе. В скопище змей, куда я попал, такая задача оказалось не из легких.

Приезд в Алма-Ату Мусабековатоже был связан с расследованием этого дела о 44 миллионах. Знаменательно другое. Толеметову, который заварил всю эту кашу, отвлек столько работников правопорядка от прямого дела, испортил жизнь стольким честным людям, этому Толеметову никто даже замечания не сделал! Наши законники, такие надутые, такие важные перед простым гражданином, становятся вдруг беспомощными и неповоротливыми перед денежными тузами.

Нас судили за проведение пикета. Но параллельно усиленно проводилось следствие по делу о 44 миллионах. Обо всем докладывали Турысбекову. Он знал и о несправедливом привлечении меня к суду, и о возможности полного оправдания в скором будущем. Он знал, что все это дело состряпано от начала и до конца. Думали они, гадали и в итоге пришли к гениально простому решению: этому Темиртасу нужно придумать очень серьезное обвинение и придумали - приписали мне лично растрату и хищение этих 44 миллионов. Вот такие колумбы!
Я в одну ночь уехал в Алма-Ату, но они все равно возбудили против меня дело. Это дело составило несколько томов. Но их затея провалилась. Ничего они не могли доказать, не могли они меня примерно наказать. Сегодня материалы этого липового следствия пылятся в архиве.

Однажды, уже после того, как меня оправдали, следователи областной прокуроры проверяли факты хищения, якобы, совершенного мной. И вдруг в кабинет входит нежданно-негаданно сам своей персоной Карабатыров. Он до этого был отстранен от следствия по моей просьбе. В следственный кабинет не должны входить посторонние. А этот входит и начинает мне угрожать: «Я тебе покажу, я тебя в порошок сотру». Всякому терпению бывает предел. Я бросился на провокатора, думаю, хоть сейчас проучу, чтобы надолго запомнил, с кем имеет дело. Он заверещал, раскудахтался, ручонками машет. Нас разняли, успокоили. Он сел и принялся составлять рапорт. А я взял лист бумаги и на имя прокурора написал заявление: «Сегодня, в такой-то день, в такое-то время следователь Карабатыров, своевольно, не имея права, вмешался в ход следствия. Когда работники прокураторы устроили очную ставку мне и Бсйсеуову, ворвался Карабатыров и набросился на меня с угрозами. Прошу принять меры по этому факту». Следователи были сильно напуганы происшедшим. Они порвали и мое заявление, и рапорт Карабатырова. Нас успокоили, Карабатырова выпроводили.

Через три дня меня приглашает начальник отдела областной прокураторы М.Каныбсков:

— Темиртас, на Вас поступил рапорт,— и показывает рапорт Карабатырова.

Я подробно изложил письменно все, что призошло. Из попыток Карабатырова очернить меня ничего не получилось. Он и в Шымкентскую нефтебазу ходил, и распространял обо мне всевозможные небылицы. Но недаром говорят: «Бог правду любит». Это, действительно, так.

Я слышал, что этот прохвост ушел из милиции. Если его не наказали в законном порядке, его накажет сама жизнь - высшая судебная инстанция. Я пишу все это с целью разоблачить всех имеющихся у нас карабатыровых с надеждой, что их постигнет справедливая кара. Как я рад, что ни капли не похож на этих подлецов, что у меня с ними нет ничего общего! Был еще такой фрукт — Матов Бауржан, бессовестный милиционер, начальник отдела, где служил Малик. Это Матов подливал масла в огонь, толкал Малика на всякие незаконные действия. Он занимался незаконной реализацией горючего с помощью Толеметова. Все материалы с этими фактами хранятся в архиве суда. Областная прокуратура и облУВД четыре раза возбуждали уголовное дело против палача Карабатырова и четыре раза незаконно прекращали следствие. Вот так репрессивная система выгораживает подлецов из своих рядов. Таково лицо тоталитаризма. В этой книге приведен ряд документов, связанных с незаконными действиями Карабатырова, которые проводились по указанию Толеметова, не признавшего решение суда. Пусть Бог—судья этим «людям»!..