ііид- палыть жыда—палывъ; чы розбыть кого—бывъ.—А це, прыстав- ляться... Не можу!
Скажы, що не хочешъ,—усмихнѵвся Андрій.
Ну, отъ ще!
Змовклы.
-
Чого-то вчора до тебе батько твій прыходывъ?—трохы згодомъ промовывъ Андрій.
-
Та звисно чого!—засміявся Илько,—умовляты, щобъ я кынувъ гулять та за роботу взявся.
-
Ну?
-
Ну, а я ему сказавъ, що тоди буду робыть, якъ буде робыть Клейтухъ, Тартаковськый и ѵси багачи.
-
А винъ?
«Такъ воны, каже, не грабують». И я, кажу, не грабую. «Брешешъ, каже, ты, каже, тымъ и жывешъ!» Ба ни, кажу, якъ па те пишло. то воны саме й грабують. бо деруть и зъ слабого, и зъ бидного: а я зъ бидного не деру...
-
Бо чортма чого драть!—хытро пидморгнувшы. усмихнувся Андрій.
-
Ну-да!—зареготався Илько —на чорта мороку зачипать зъ бидиымъ, якъ на багатому можна пойихать?...
-
Хоча бидного все-такы жаль...
-
Та ну-да жаль!—пидхопывъ Илько и подывывся пыльно на Андрія,—звисно. бидный що? заразъ заплаче..
-
Ну. а батько жъ що?
-
Та що? «За це, каже, на тимъ свити зъ тебе будуть шкуру драть.» Эге! кажу, до того свиту далеко, а якъ други тутъ деруть, то чого жъ я не можу зъ ныхъ подрать?
-
А винъ що?
-
Плюнувъ та й пишовъ до-дому.
-
Ну-да,—почавъ Андрій—то все, бачышъ, такъ. Колы жъ одне... Багачи, бачъ, якъ деруть, то хочъ не бьють. А ты ще й бьешъ.
-
Ну, що тамъ! ударю разъ. два...
-
Ого! добре разъ, два—засміявся Андрій,—а якъ тому ковбасныкови щелепы звернувъ?
-
А чого лизъ?—зареготався Илько—я ему...
-
Бачъ, якъ-бы ты робывъ такъ якъ я,—перебывъ Аидрій,— не бывъ, не заводывся, а тыхо та любо, то й було-бъ. що й ты не грабуешъ...
-
Ну-да,—муркнувъ Илько.
-
А то ты и змалечку усе бьешся. И тоби достается. Памьятаешъ, якъ разъ тебе трохы не вбылы на базари? Якъ-бы не я, то й убьілы-бъ мабуть.
-
То коло Хаимовського?
-
Эге-жъ.
-
Ну, такъ ихъ же було зъ трыдцятеро, а я самъ.
-
Та то все одно, а вбылы-бъ.
-
А вбылы-бъ, гаспиды!—зареготавсь Илько,—якъ-бы не пидскочывъ ты, убылы-бъ!
-
А якъ хлопцямы ще булы,—пидхопывъ Андрій—то разъ- у-разъ же я тебе вызьолявъ, бо то зъ тымъ, то зъ дрѵгымъ за- ведегася...
-
Та и въ школи...
-
А якъ на ставку? Жыденята? Та и въ школи... А якъ зъ школы зъ тобою тикалы, памьятаешъ? Ты. бѵвало. ховавъ кныжкы биля Рывкы у бурьянъ. А, знаешъ, тоди якось веселище бѵло!—ожывывся Илько.—Бувало, памьятаешъ, цилый день на рычци... товарыши...
-
Хм!...—гирко усмихнувся Аидрій,—-то правда, що тоди тилькы й товарыши, якъ самому бида... А теперъ якь допомогты тому самому товарышови, то й нема... Эхъ!...
-
Та чудный ты, ій - Богу, Андрію!—вынувато глянувъ Илько,—хыба жъ я не хочу?
-
Та ну-да не хочешъ! Тутъ же ничого важкого нема.
-
То тилькы, говорышъ, пидговорыты у пывну?
-
Билыне ничого! Тамъ вже я самъ зъ Грышкою.
-
Та я пиду... А десятка-жъ буде?
-
Якъ удачна робота буде, то й дви дамъ!
-
Ну?!
-
Ій-Богу! Такъ обшцаешъ?
-
Обищаю.
-
Ій-Богу?
-
Ій-Богу.
-
Ну, гляды-жъ!—вставь Андрій.
-
О! Куды-жъ ты? Посыдь іце, побалакаемъ. Усе згада- лось... Вставь и Илько, кысло вытягнувшы лыце.
-
Ни, николы... Треба ще... Такъ не обманешъ?
-
Та вже сказавъ... Та посыдь, поговорылы-бъ...
-
Ну, гляды! Прощай!
«А все-такы до Остапа треба зайты, прыготовыть про вся- кый случай»,—выходячы зъ двору,—подумавъ Андрій и тыхо пи- шовъ улыцею, що спускалась у яръ, потимъ ишла на другу гору и пропадала мижъ хатамы.
На самому дни яру, била крыныци зъ велмшмъ журавлемъ. обсажена навкругы садкомъ, стояла хата Марка Чумарченка, батька Мотрыного. удовця-звощыка, гиркого пьяньтци. црыятеля Илькового и Андріёвого. ІІоривнявпшсь зъ хатою. Андрій спынывся и глянувъ черезъ тынъ. На прйзьби сыдила Мотри. склавшы рукы й дыв- лячысь замыслено кудысь у бикъ. Андрій постоявъ трохы, подѵ- мавъ. крыво-ніяково всмихнувся и ставь перелазить черезъ тынъ. ГІочувшы шарудиння, Мотря повернула голову, поілукала очыма и, забачывпіы Андрія, похмурылась и одвернулась.
-
Болыть и доси?—тыхо спытавъ Апдрій, сидаючы биля ней и беручы за ликоть. Мотря, не повертаючы головы, шарп- пула руку и зновъ склала на колипа.
-
Дуже болыть?—ще тыхше спытавъ Апдрій. И вь'тыхому сему нытанни, наче въ розбытому голоси бѵло стилькы теплой ласкы, стилыш благапня й жалю вынуватого, що у Мотри наче морозъ нройшовъ по тилу, а серце здавылось страшным'ь до муки жалемъ до Андрія, до себе, до своей щокы, що й доси ще па- лала, до побі.ітых ь рукъ, нигъ. до всего свого понивечепого жыття. И Андрій почувъ, якъ та рука, що перше пручалась, задрижана въ его руци, побачывъ, якъ велыки іи очи иалылысь слизьмы, якъ губы якось по-дытячому скрывылысь и затремтило пидборид'і,я. Андрій похоловъ, замерь. Си очи, що налылыся слизьмы, си горди губы, що скрывылысь но-дытячому. се урыв- часте хлыпання, ■ се тремтиння тила, се тяжке рыдання Мотри,— той Мотри. що тилькы злистно-весело сміялась разъ-у-разъ на вси его бійки та гордо всмихалася на вси его скажони речи, у котрои винъ николы не бачывъ и не думавь побачыть сыхъ слиз ь, сыхъ скрыатеныхъ губъ,—се все було такъ несподивагіо, такъ дывно, такі. невымовно чудно, пронызало его такымъ гострымъ болемъ жалоіцивъ. що спершу винъ ничого но мигь вымовыть. тилькы якось пиднявшы бровы, зблидшы. ніяково скрывывшьг губы въ усмишку, сылкувався ІІИДНЯТЬ іи голову, одтѵлыть ОД'Ы лыця іи рукы. заспокоить, потитыть. И вже якъ рыдання сталы зтыхатъ. а рукы пересталы давыть его шыю. винъ змнгь пробурмотать:
Томъ 78, —Ікі.іь-акі усі ь, 1902. 1—16Отъ!... хм! Ты дывы... Оп, нещастя... Ну, буде, ну годи... Оть-то! Та Боп, зъ тобою... Отъ-то! Ну. годи-жъ... Отъ- то... Ты дывы...
И тилькы, якъ Мотря мижъ хлыгіаннямъ вымовыла: «Тилькы... не кыдай... мене».., заговорывъ розумпо, ичзъ такымъ запаломъ невымовнои любовы, зъ такого сылою чуття, що Мотря заразъ же стыхла, пидняла голову и очамы, на якыхъ блыщалы ще слёзы, радистно. зъ любовю дывылась на его. Андрій змовкъ. Мотря на- хылыла голову й задумалась.
На улыци по мал у прокыдалось жыття: заревла череда, за- мекалы вивци, заляскалы батогамы пастухы, заторохкотилы потроху возы, заскрыпивъ журавель биля крыныци, задымылысь дымари, почулыся писни.
-
Андрію!—тыхо промовыла Мотря, не пидпимаючы головы. Андрій одвивъ свій поглядъ одъ червоныхъ останнихъ промин-, нивъ сонця й мовчкы повернувъ до ней голову.
-
Засылай сторостивъ—ще тыхище додала Мотря и ще ныжче пахылыла голову.
-
Якъ! що?—не ймучы своимъ ушамъ виры скрыкпувъ Андрій.—Ты кажешъ. щобъ я засылавъ до тебе старостивъ? А ты жъ... Та бреіпешъ!
-
Ій-Богу. Годи вже.... не можу...
Андрій'одхылывся трохы, пидпявъ іи голову и пыльно подывывся ій у вичи.
-
Ни, здается, не бреше... Правда?
-
Правда, Андрію!—усмихнулась Мотря,—ій-Богу, правда. Оця бійка, сварка.... дытыпа... Годи вже... засылай] старостивъ...
-
Й Илька кынешъ?—Здержуючысь и трохы тыхище за- пытавъ винъ. Мотря крыво всмихнулась и, нахылывшысь, мовчкы хытнула головою.
-
Зовсимъ? Не пидешъ никблы?
Мотря легше, хытнула.
-
Николы не поцилуешъ, николы не дасы ёму й рукы до тебе простягнуть? Николы?
Мотря тилькы мовчала.
-
Илька?.. Подумай: ты и торикъ це жъ саме говорила и па другый же день нобигла... Подумай, удумайся... Я жъ и теперъ скажу не быть буду, а убью, якъ побижышъ жинкою!
—- Знаешъ що, Апдрію,—ніяково всмихаючысь, не дывля- чысь на его, пидняла голову Мотря,—я... ще... подумаю. Я скажу вже потимъ... Ну, въ четверъ скажу...
-
Ага!—зъ злистю муркнувъ Андрій,—я такъ и знавъ. Ухъ, ты, хвойда проклята!— зъ зневагою, зъ ненарыстю кынувъ винъ и, одпыхнувшы іи руку, що лежала на ко лини у его насунувъ картуза и вставь.
-
Иидожды!—зблидла Мотря.—куды жъ ты? Я ліъ не сказала, що не пиду за тебе... ■
-
Такъ скажешь, все одно. Прощай!..
-
Ну, ни, пидоліды... Я жъ... ты жъ.,. Ты жъ самъ говоришь «подумай». Я пиду за тебе, я подумаю. Ты жъ... я жъ тоби николы ничого не казала, якъ ты позаторикъ не хотивъ брать мене, якъ я хотила; я жъ мовчала.
-
Бо не любыла!
-
Якъ не любыла? А якъ же?—здывѵвалась Мотря.
-
Такъ прямо...
-
И дытына тилькы такъ?—глухо, нахмурывшысь, заны- тала вона.
-
И дытына...
-
И въ тюрму до тебе бигала що-дня тилькы такъ?
Андрій махнувъ рукою, але не сказавъ ничого.
-
И кѵлакы твои два рокы зношу тилькы такъ? Чого жъ мовчышъ? На якого жъ чбрта ты мени рудый здався, якъ я могла кращыхъ знаты? Га?.. Ухъ, ты!!
-
А хиба не знайшла? А Илько? Ще задаётся... Прощай! — ненавистно выговорывъ винъ за одиымъ духомъ и, новерпувшысь, швыдко пидійиювъ до тыну, перелизъ и пишовъ но улыци.
-
А въ четверъ ирыбижышъ!—навздогинци кыпула, смі- ючысь, Мотря.
-
Не диждешъ гады но!
-
Ой. ирыбижышъ!
Андрій гыдко на всю улыцю, не вважаючы на людей, вы- лаявсь до Мотри.
-
Ирыбижышъ, прыбижышъ, бо въ четверъ всю правду скажу!—почувся ще разъ голосъ Мотри и за нымъ якыйсь нер- вовый, голосный ін смихъ. Андрій ще разъ вылаявсь и швыдче пишовъ одъ хаты, видъ якои наумысне- голос но, якось иервово почулось:
А я славы той не боюся,
З'ь кымъ люблюся,—не наговорюся.
II.
ІІрокынувся Сонгородъ. Ярмарокъ. На улыцяхъ стоить тѵ- манъ пылу; торохкотять возы зъ прывьязанымы до ныхъ киньмы, воламы, коровамы, телятаыы: литае солома, шерсть; «дядькы», поспускавшы зъ полудрабкивь ногы, по тры, по чотыры, а то й цилымы купамы поспишають до базарю. А па базари галасъ, ре- гитъ, ревъ, выкрыкування, заклыкання, гукання; ряды возивъ, ряды перекуіюкъ, жыдивъ, кацапивъ, ряды шатривъ зъ хусткамы, намыстамы, кожухамы, ряды зъ рыбою, ряды зъ паляныцямы, ряды зъ дехтемъ, саломъ, силью. И туманъ пылу по всему!
Тыхый, спокійный, навить флегматичный украинськый яр- марокъ. Нема въ ёмѵ ни зайвои турботы, ни зайвого крыку, ни зайвои биганыны: мырио, спокійног—и легкый колёръ флегмы на всему. Тилькы коло жыдивъ. бублейныць та цыганъ и почуеш ь несамовыти крыкы, безсоромну брехню, тилькы коло ныхъ по- бачышъ бійку, иноди кровь и разъ-у-разъ полицію.
-
Бублычкы! бублычкы гарячи! на сали, на масли, на всимъ продовольстви! ГІьять копіёкъ за тры пары, снмъ—десятокъ! Добирайте, дядькы, молодыци, гарненьки дивчатка!
И пидійде дядько зъ батогом і. въ рукахъ, увал;но обды- вытся бублыкы, калачы. паіяиыщі. спытае по чому, подумае трохы, поторкае обережно пальцемъ и мовчкы одійде соби.Куды жъ вы. дядечку? ІІаляньщи жъ. якъ сахарь. Десять копіёкъ. дядю! Ну. за девьять оддамъ!
-
Знаемъ вашъ сахарь! - бовкне соби пидъ нисъ «дядько» и такъ само пиде дали, про*штовхуючысь, роздывляючысь, обма- цуючы й одходячы...
-
Ахъ. какыи вы сталы скупыи?—докирлыво хытае головою молодый жыдокъ засмаленій, товстопыцій дивци, що роздывлялась па червону зъ зелепымы квиткамы хустку. —Юамая петербурская матёрія!.. ГІо самой первой моди!.. Ахъ, скупыи, барышня... Это не хорошо!
-
Дамъ трыцять пьять!—пиднима голову дивка, не выпу- скаючы хусткы.
-
Меньше, какъ шезьдёсятъ, накажи мине Господь но можна!. Вамъ какихъ нытокъ?.. Какыи вы скупыи! Такая багатаи и красивая барышня и только трыцять пьять... Здачи? Суре, гибъ имъ здачи... Нету?.. Вотъ я чичасъ дамъ здачи, одну мы- путочку... Если вы хотите купить этотъ платокъ я вамъ для вагі, можу отдать за 50 копёёкъ... По знакомству...
Мовчкы. довго роздывляючысь, стоить дивка биля хусткы н парешти розвьязуе край своей хусточісы, выймае грошы, довго личыть ихъ, оддаё жыдкови, пыльно-обережно склада хустку и одходыть тыхо. спокійно, задоволено.
А ще тыхиихе. іце епокійнище ярмаркують на воловій та кинній.
Веде пару сиренькыхъ, невелычкыхъ бычкивъ худенькый, маленькый, трохы сывенькый «дядечко», зъ одною выпущеною шта- ныною зь полотняною латкою на колини, въ брыли, зъ такымъ носомь. що, здавалося, сей дядечко іце змалечку не цурався ча- рочкы.
-
ІЦо за бычкы, сыній нисъ?
Мовчокъ, тилькы сѵворый поглядъ зь пидъ сывенькыхъ бривъ и сердыте «гей!».
-
Дядьку! землякъ зъ бѵряковымъ дюхачемъ! Що за бычкы
дамъ?
-
Зашмаруй напередъ ряботыння! — одмовляе сыній нисъ,— а тоди й пытайсь про бычкивъ,—полякаются! И задоволено всми- хаючысь, нрямуе соби дали и такъ само скризь розмовляе, задоволено посмихается и ходыть доты, покы ж инка не одниме во- ливъ, не продасть ихъ кумови и тымъ самымъ не одбере у его спро- можносты ходыть, перекыдаться гострымы словамы, тымъ самымъ не одбере всю мету его ярмаркування.
А сонце пене, розлыва по тили якусь млявисть; пахтыть кинсышмъ гноемъ, молодымы огиркамы, жытнимъ хлибомъ, та- ранею, дёгтемъ. Въ довгій, вузькій вулычци возивъ затовпленій киньмы, воламы, людьмы чуты регитъ, сварку, торгування; на во- захъ, заваленыхъ лантухамы, синомъ. свижою травою, свыткамы. голосно перегукуются молодыцы, дивчата, невелычки хлопчыкы; на выгони плаца, пидгукуючы, пидкыдаючы ликтямы, хлопчыкы сылкуются удать зъ себе Шмуливъ, буланыхъ, кацапивъ то-що: коло ричкы выбрыкуючы, похшопывшысь, весело ржучы, товплятся кони, коровы, волы.
Але торгъ провадытся повагомъ. не хапаючысь, не переды- раючысь одынъ передъ другымъ; торгуются спокійно, повалено, де-не-де зъ смишкомъ, зъ тонкою ироніею, зъ коментаріямы до товару; торгуются безъ выдырання очей, безъ дыкого запалу, безъ хытрощивъ, але зъ тонкымъ пидходомъ. Надходыть иоважный «дядько» въ новій свыти, въ картузи, зъ маленышмы очыма пидъ густымы бровамы, зъ тонкымы губамы и певелычкымъ ряботыннямъ по худому лыци; пидступае винъ до купкы, що стоить, поспи- равшысь на коней и розмовляючы тыхо та мырно. Навкругы. звычайно, кони, люде; вси товплятся, штовхаются, пролазять мижъ киньмы, перегукуются, регочуть. Дядько розводыть дви спыны коней, просовуется и, потягнувшы злегка за картуза, промовляе:
-
Драстуйте! Более поможы!
-
Спасыби!—одзываются" де-котри и, не переминяючы поставь, слухають дали якого небудь оповидача. Дядько те-жъ по- стоить, послухае, подывытся иноди на конячокъ и, наМитывшы яку- небудь вороненьку зъ худымы боі;амы, зъ вытертымъ чубкомъ и повысмыкуванымъ хвостомъ, наче знехотя ткне батогомъ у бикъ и тежъ знехотя, ни до кого властыве не звертаючысь, бовкне:
-
А що просыть?
Конячка крутне хвостомъ, переступыть на другу ногу,- зитхне зъ прысвыстомъ и зновъ похылытся; а хазяинъ іи, одвернувшысь трохы одъ оповидача и, мицнище упершысь ликтемъ, тёжъ наче знехотя муркне:
-
Тры красни. г
-
... Ну, та й говорю ему. значить тому такы панови,— чуется зъ купкы—«змылуйтесь, ваше благородіе, я жъ тутъ хиба якъ? хиба я що?» А винъ, чортъ ёго-зна, чы вже таке зроду погане, чы.... якъ заверещыть: «на неделю у тюрму!»...
-
А дви?—зновъ торкае пужалномъ конячынку дядько. Коняка зновъ крутыть хвостомъ, зитхае и переминяе ногу; хазяинъ зновъ трохы одвертается, зновъ умощѵется зручнійшъ на спыни и одповидае:
-
Двадцять симъ дають.
-
Та мабуть невелычкыхъ?
-
Чого? Хиба не стоить? Кинь, якъ кинь.
-
Та вже-жъ! И голова, и вуха йе... Дви берете?
-
Та що вы, землякъ! всмихается хазяинъ и повертается вже зовсимъ до дядька.—Хиба вже я якъ? у Бога теля зйивъ, чы що‘? Узять дви, якъ до ихъ дають ще симъ!
-
Та й берить!
-
Та й визьму!
-
Та й держить!
-
Та й вдержу!
Дядько одходыть трохы, повештается навколо, потыкае въ бокы де-якыхъ конячокъ и наче зовсимъ ненавмысне опынытся коло вороненькои:
-
А що держыте?—ледве всмихаючысь, кыдае винъ до ха- зяина конячкы.
-
Держу.
—■ А поснидалы добре?
До обиду не далеко.Ну, то... зверху додамъ два.
-
Ни, буде холодно. Коняка добра... адонода.
Дядько пидходыть блыжче, мовчкы пиднима голову воро-. ненькій, розтуляе рота й дывытся въ зубы.
-
Та що тамъ?- всмихается хазяинъ—хочъ дывиться. хочь ни, а бильшъ пьяты не дасте.
Дядько, не видповидаючы обходыть навкругы, пиднима ногы, маца бокы, тягне за грыву. бье по клубахъ и, наче твердо обмиркувавшы, ришае:
-
Ну, то отъ-такъ... Держить руку... Двадцять пьять и (бье зъ повагомъ) крышка!
-
Ни,—хова руку хазяинъ,—якъ не тры, то й не тратьте, куме, сылы.
-
То такъ такы й тры?
-
Та такъ.
■— Ну, а такъ, щобъ продать?
-
Щобъ продать?—замыслюето я хазяинъ—такъ. щобъ, продать, то отъ-що: дасте двадцать висимъ и берить. Хай вже...
-
А якъ по Божому?
-
Та що вы, дядьку, торгуетесь?—вмишѵется одынъ зъ купкы въ шыроченному брыли, зъ веселымъ, лукавымъ погля- домъ.—Крыця, не лошыця: бижыть-дрожить, упаде,—лежить. Сестра іи въ Кыиви зъ горы бигае.
Въ купци посмихаются, дядько поважно обдывляеіся, ха- пяинъ пыльнуе его.
-
Ну, двадцять шисть.. Держить руку!
-
Двадцять висимъ!
-
Двадцять шисть!
-
Двадцять висимъ!
-
Ще й цыбулю на хвистъ—додае брыль.
-
Ну, то щобъ не по вапіому и не по моему.
-
Держить руку... Держить. Двадцять симъ!
-
Та давай. Даныло.—радыть брыль,—бо вороненька вже стелется.
-
Ще бъ полтыныка... чухается Даныло.
ОЫЛЛ И КРЛОА.
249
-
Э—э...—докирлыво хытае головою дядько. выймаючы грошы й одличѵючы 27 карбованцивъ,—ще мало вамъ.. Верить'
-
Ну, хай иде.. Давайте.. Хай вамъ Богъ помага, а коня- чынка. ій Богѵ,-добра!—переличуючы грошы, ховаючы у кышеню й передаючы оброть дядькови, зитха Даныло.—Якъ бы не така скрѵта... Эхъ!..
-
ІІрощавайте!
-
Щаслыво.
-т- Но!
И скоса иоглядаючы иа воронепьку, посмыкуючы часамы за оброть, иропыхаючысь мижъ куиамы людей и рядами коней, прямуе соби дядько до воза. Але, зустрившысь изъ землякамы. спынытся, розбалагсается, обипрется тежъ на спыну вороненькій и. слѵхаючы я кого небудь оповидача, по важно на заныты по- купцивъ одповидае:
Тилькы жъ вмишается де жыдъ, або цыгань, тамъ спокій сей эмипяется на крыісъ, на гвалтъ, сварку, иноди и на бійку. И набига тюлиція, збигаются люде, пиднимается галасъ и нарешти трое або четверо дядышвъ попадають въ холодну, тягиучы за собою цыгана й жыда.
На воловій. биля кункы людей, въ темному пиджаку, та- кых’ь же штапяхъ, въ глажепій сорочци й новому картузи, стояві. Андрій. Биля его, неремынаючысь зъ ногы на ногу, часто по- глядаючы черезъ головы людей до крамныцб, крутывся певелычкый парубокь зь прыщоватымы щокамы и сынепькымы, полынялымы оченяткамы.
-
Та его, Аидрій ІІанаеовычъ, не буде, ій-Богу, не бѵде,—заглндаючы вь вичи, вымовывъ нарешти винъ.—Винъ ма- бѵть де-сь уже запывъ.. Хе—хе—хе!
Андрій погано вылаявсь.
-
Хе—хе—хе! А я ще вчора его нытавъ: —«Будешь, кажу. на ярмарку»? «Буду»,—каже.
-
Ты ось що,-—іючавь Андрій,—бнжы.... того слона, правда, все одно іге буде, ты бижы заразъ до Берка й ношукай тамъ Остапа,—винъ тамъ повынепъ буть. Скажы, що я его клычѵ.
-
Робота буде, хе—хе—хе!
-
А якъ не буде у Берка, бижы до Тартаковського. Знаешъ?
-
Ну, отъ! Скажу, що йе хороша работа...
-
Цёго не кажы! Прямо скажы: Голубъ клыче.. Пидол;ды.. А самъ до мене лотймъ не пидходь. Чуешъ?
-
Ну-да, бо, звисно...
-
Та не перебывай! Не тямышъ и мовчы!
Ирыщуватый ніяково всмихнувся и вынувато глянувъ Ан-
дріеви въ вичи.
-
До мене не пидходь, а якъ побачышъ, що Остапъ ітоведе опъ-тыхъ хлопцивъ до пывнои.. Бачышъ якыхъ?
-
Бачу, бачу: одынъ у брыли, а другый безъ шапкы. во- лыкы коло ихъ.
-
Этъ! дурне! кажу, слухай! Дывысь: бачышъ червону гарбу :жопомычеську? Та куды лупаешъ! Он-он-но!
-
Ага, бачу!
—- Бачышъ-же?
-
Ій-Богу, бачу. Здорови, сири волы коло пей... ІІарубкы сыдять биля вія.. йидять щось. О! одынъ уставъ.
-
Ну, такъ. Такъ якъ побачышъ, іцо воны пидуть зъ Оста- иомъ, иды заразъ же до гарбы, сидай коло ней и... сыды. Сыды та й годи.
-
Ну-да, розумѣеця..
-
А якъ пидійду я зъ кымъ-небудъ, скынешъ шапку й будешь звать мене паномъ...
-
Хе-хе-хе! Ну-да, бо панамъ, сто бисивъ ихъ матери, разъ- уразъ дешевше уступають.
-
Та ни! Ну й дурный же ты, Грышка, Господь зъ тобою!—усмихнувся Андрій.
-
Я не купувать, а продавать ти волы буду. Чуешъ, розу- міешъ, капустяна головоУ
-
Ага.
И ты не чужый мени, а мій наймытъ, зъ села Лемен- таривкы..Ну-да, такъ.. Мы зъ экономіи... Ага-а-а!!—проясиивъ вмыть Грышка й зереготався.
-
Розибравъ? Ну, такъ бижы.. Твои тры карбованци и пивкварты. Та швыдко! Пидожды, пидожды. А Остапови скажы. іцобъ тежъ до мене не пидходывъ, а прямо йіновъ до хлопцивъ... Той уже зна, куды ихъ весты. Ну, гайда!
Прыщуватый весело насупувъ картуза па лоба, штовхнувь якогось дядька, крыкнувъ «а ну, мурло, зъ дорогы!» и пропавъ середъ патовпу.
-
Нема Илька, обманувъ,—майпула въ Андрія думка,— Дурень... А!! Може винъ у Мотри? Он-іцо! А я думаю... О, хвойда проклята.! То жъ то вона ще хотила подумать... Та ни, на вищо бъ х’оворыть, що пиде за мене?.. Такъ он-що! Ну, добре, добре!... Це батька нема, такъ вона прямо въ хати обнимае.. Якъ бы знавъ, якъ бы я догадався ранище, я бъ... Упустго жъ таку рыбку... Чы може плюнуть? Ни, нехай..., не треба думать...
-
Отъ якъ бы застать, тыхенько пидійты й накрыть... Чы воны въ горныци, чы въ кухни? Мабуть въ кухни, обидать варыть.! Ни, сегодня недиля.. А може вона пишла до церквы?... Ну-да,. гм... Я думаю, що пишла до церквы.. Гм... отъ не подумавъ! Той може теперъ десь на роботи, когось уже облапошывъ, а я казюсь.. ІЦе прогавлю сёго дидз. Чы не прогавьтвъ?.. Ни ще стоять; дававь девяносто одынъ..., карбовапцивъ зъ сотню мае.. ІЦе чого доброго купыть волы... А тутъ ще, чы найде того Остапа.. Ну-да, мабуть до церквы, хм... такъ я й знавъ... Ну-да.— недиля... хмъ...
Биля Андрія зупынылась купка людей. По середыни. то ирыскакуючы до молодого парубка, то одскакуючы, шарпаючы за собою малесеньку конячынку, гарячывся высокый, гарный цыганъ. ІІарубокъ, спершысь на буланого, молодого, стрункого коныка. спокійно, навить насмишкувато всмихаючысь, хытавъ тилькы головою й иноди порывався йты. Мижъ нымн въ розхристаній со- рочци, безъ шапкы, ледве дывлячысь, заточувавСя якыйсь пьяный «землякъ».
-
Бій, бій!! Не хочешъ? но хочешь? Жалить будешь!
Нарубокъ всмихнувся и, нодывывшысь на конячку. иронычно
<- п ытавь:
-
Вона жъ хочъ витеръ повезе?
-
Ха!—стрыбнувъ цыгань.—Дывы! Вона справыться за трёхъ такыхъ, якъ твій. Ты дывы. о! и не вгнется!—и стрыб- цувшы. винъ вмыть онынывся на шкапынци. котра, не сподивав- шысь такого, иерелякалась хытнулась и ледве не впала.
-
Ну й «лошадь»!
-
Вогонь!
-
Ты нею ладапъ возы!
-
Миняйсь, Сыдоре, диты кататымутся!
-
Та щьо ви сміетесь, щьо ви сміетесь?!—не зважаючы на регитъ. нидбигъ цыгань до кѵпкы.—А давай на щьо. щьо випере- дыть хочъ яку! Давай! Ага! боитесь? Та по ій выдно... Ти ди- вышся, щьо вона мала? Ха-ха-ха! Та це жъ кыргызка. сама чистокровна кыргызка! Що жъ би то й була за кыргызка. якъ бы иона не мала була... Ну, берешь пьять додачи? Ни? Шисть берешь? А симъ'?.. Ну. то йды къ чорту! Но!!...
Цыгань швыдко повернувся, шарігнувъ шкапынку. стунывъ стѵиішвъ изъ пьять и,' хѵтко повернувшысь, пидбигъ до парубка, схоиывъ за руку и. паче пускаючысь на - одчай. крыкнувъ:
-
Ну, чортъ ого беры! На висимъ, давай буланого. Хай мое пропада! Бій!
-
Та я не хочу миияться! Вдесяте кажу!
' — И висимъ не хочешъ? Дурный же ты! Будешь жалить, схочешъ вернуть, та пизно буде. Беры, покы дають! Говорю тоби, золото берешь, а ие коня!
|
