Основные этапы в развитии исследований Казахстана

Для того, чтобы выявить этапы развития исследований Казахстана, необходимо определить критерии их вычленения. Такими критериями, на наш взгляд, являются:

состав исследователей, связанный с состоянием образования, просвещения, подготовки интеллигенции;

общий уровень развития науки, возникающие в связи с этим перед ней задачи;

специфика среды;

развитие общественной мысли, общественного движения, выдвигавших перспективы развития страны и ее составных частей

Первый этап изучения Казахстана в Х1Х в., как это видно из изложенного выше, уходит своими корнями в предшествующие века и продолжается, судя по имеющимся оценкам, до 1810-х годов. На этом этапе исследования ведутся главным образом, специально снаряженными экспедициями, которые направляются из административных центров. Круг интересов экспедиций – преимущественно географический и геологический. В работе их население края принимает самое минимальное участие. Результаты исследований использовались в основном правительством и господствующими верхами.

Второй этап развития провинциальной науки приходится, видимо, на 1820—середину 1850-х гг. В это время в провинциях шло постепенное повышение интереса к познанию местного края. Благодаря деятельности созданных в предыдущее и рассматриваемое время учебных заведений, появляется прослойка лиц, способных осуществлять сбор первичных фактов, проводить исходные наблюдения. Овладение языком, позволяющим общаться с коренным населением, дало возможность приобщиться к накопленным многовековым знаниям, традициям, обогатить образ страны и ее населения. Отряд образованных людей, проживавших не один год в Казахстане, Южной Сибири, на Южном Урале пополнился вольными или невольными беглецами и изгнанниками. Ближайшим научным форпостом в изучении народов Сибири, Средней Азии, Казахстана становится Восточный разряд Казанского университета.

В первой четверти Х1Х в. врач и естествоиспытатель Э. Эверсман собрал обширный и разнообразный материал, позволивший написать «Естественную историю Оренбургского края», на долгое время ставшую образцом подобного рода работ. Эверсман оказал сильное влияние на жизнь, приобщение к исследовательской работе Г.С. Карелина. Определенный вклад в развитие знаний о Казахстане внесли профессора университета Березин, Китары, К.Фукс, А.Казембек и др.

На протяжении рассматриваемого этапа своего высшего размаха достигает рекогносцировочная, съемочная работа казачьих отрядов, возглавляемых либо наиболее способными казачьими офицерами, либо офицерами из штабов военных округов. Так по далеко не полным данным, приведенным полковником Бларамбергом, Генеральный штаб в Оренбурге организовал за 1716 – 1847 гг. 43 подобных экспедиции. Из этого количества 25 экспедиций было проведено в 1813 – 1847 гг. Самое большое количество приходится на 1813-1820 гг. Размах топографических работ нарастал. Только лишь за 1843-1847 гг. топографические съемки были проведены на пространстве более чем в 300 тысяч квадратных верст[7].

Подобные работы проводились и штабом войск в Омске. Выше уже упоминалось о походах Н.Потанина. В 1820-1840-е гг. подобные походы совершают сотник Тимофей Нюхалов, топограф А.Нифантьев, атаман Григорий Воложанин, сотник Андрей Путинцев, А.И.Макшеев, С.М.Абакумов, А.И.Бардашев, поручик А.Ковригин. Поездки в Казахскую степь совершали В.И.Дабшинский, А.Сотников и др. К середине века топографические работы на территории Среднего жуза были завершены, что позволило начальнику топографической службы Западной Сибири генерал-майору Сильвергельму составить обобщающий труд «Военно-статистические обозрения Киргизской степи Западной Сибири».

В процессе топографических съемок в качестве проводников обязательно привлекались казахи, что способствовало установлению контактов, большему взаимопониманию представителей разных народов. Об этом с теплотой и благодарностью пишет, например, Бларамберг.

В рассматриваемый период возникают пока еще немногочисленные кружки, группы, своеобразные «гнезда» любителей старины. Общение в них вело к становлению своеобразной культурной традиции. Такими культурными гнездами стали кружки приближенных хана Жангира, султана Чингиса Валиханова, волостного правителя М.Чорманова. Деятельность Н.Ф.Костылецкого, Е.И.Старкова в Омском кадетском корпусе создает традицию интереса кадет и выпускников к краеведению. Знатоки казахских степей группируются в Омске вокруг Я.Капустина и т.д. Примечательно, что прибывающие из центра крупные ученые считают необходимым встретиться с этими людьми и опереться на их поддержку и помощь.

Разумеется, военно-рекогносцировочные работы, квалификация местной интеллигенции не позволяли осуществить системных исследований, создать крупные научные работы. Но факты, отдельные описания, наблюдения появляются в печати, попадают на заметку и используются научным сообществом. Описания казахских земель Сильвергельмом, Бларамбергом служили своеобразным пособием, подталкивали к углубленному изучению казахского края.

Переломным этапом в развитии краеведения стал третий этап (1860 — 1890-е гг.). Он связан с беспримерной деятельностью губернских статистических комитетов, основной силой которой являлись разночинцы-демократы. Тема народа стала объединяющей для писателей и историков, географов и языковедов, гуманитариев самых разных направлений. Говоря о 1860-х годах, А.Н. Пыпин подчеркивает: «Но главнейшим и основным интересом времени стал народ; всего обильнее была литература о народе. Никогда еще этот интерес не бывал столь всеобщим, столь одушевляющим и волнующим... Народ... только теперь перестал быть запретным предметом для общественной мысли и литературы»[8]

Безусловно, такой подход помогал ученым более глубоко осмыслить научную проблематику. Знание означало благо для рационалистически настроенной разночинной русской интеллигенции тех лет. Овладение знанием означало также для интеллигента необходимость этим знанием поделиться. Просветительская нацеленность мировоззрения значительно более широких, по сравнению с предшествующим периодом, слоев интеллигенции, стремление не изолироваться в своем социальном кругу, а активно служить народу своими знаниями — все это серьезно помогло провинциальным любителям-историкам, археологам, этнографам в сборе нужной информации у местных жителей. Решимость отдаться научной работе диктовалась у многих образованных людей той эпохи теми же мотивами, что и решимость революционных народников идти в народ.

Экономические, политические, общественные и научные интересы русской провинции осознавались понемногу, уже начиная с 1860-х годов, как идущие вразрез с интересами столичных центров страны. Показательна в этом отношении полемика известного провинциального деятеля, секретаря Нижегородского губернского статистического комитета Александра Серафимовича Гацисского с популярным петербургским писателем Д.Л. Мордовцевым. Опровергая в своем открытом письме от 14 октября 1875 года мнение Мордовцева, что согласно закону централизации все наиболее значительное в духовной жизни страны стягивается в Москву и Петербург, Гацисский утверждал, что кроме закона централизации существует и закон децентрализации: «Мы находим, что рядом со значением столицы начинают иметь, а, следовательно, и будут иметь и должны иметь значение и другие, так называемые провинциальные центры. <...> Как в науке, так и в других проявлениях человеческой жизни недавно преобладала централизация почти всецело, но начинает кончаться ее исключительное преобладание и заявляет свое право на существование самостоятельная жизнь и вне центра» [9].

Подспудно такого рода идеи вызревали еще в 1840— 1850-е годы. Уже на втором этапе развития русской провинциальной историографии в 1810—1850-х годах шло постепенное упрочение интереса к истории местного края в кружках и группах провинциальных любителей истории - становление этой своеобразной культурной традиции. Системных исследований по этому периоду русской провинциальной историографии мы в настоящее время не имеем.

Третий этап (1860 - 1890-е годы) связан, прежде всего, с деятельностью губернских статистических комитетов, а четвертый (1890-е годы — 1917 год) — с работой губернских ученых архивных комиссий. Идея децентрализации исторической науки, стремление строить русскую историю не из Москвы и Петербурга, а снизу, начиная с русской общины, — своеобразный стержень теории «областничества». Основным содержанием русской истории Щапов считал «саморазвитие» областей, их самообразование путем колонизации. Отсюда необходимость изучать самодеятельность народа в русской истории, внутреннюю организацию этой самодеятельности. Местная история (например, рязанская, казанская, вологодская) провозглашалась не просто предметом, достойным изучения, а предметом, важнейшим в русской истории.

Установка Щапова на конкретно-историческое и этнографическое изучение прошлого и настоящего отдельного села, волости, уезда и, в конце концов, всей области была принята широкими массами русской провинциальной интеллигенции как призыв к действию. Безусловно, большинство из них о Щапове даже не слышали, а формировали свой идейный багаж опосредованно — через губернскую периодическую печать, тон в которой в этом отношении задавали руководители и активисты губернских статистических комитетов, хорошо знакомые с идеями Щапова.

Обращение местной истории, начиная с 1860-х годов, к темам народной жизни, стремление дать народную историю в краевом разрезе чрезвычайно обогатило тематику и резко увеличило круг авторов в каждой губернии. Внезапно оказалось, что источником для археологической, исторической, этнографической статьи (по образцам, уже напечатанным в местной периодике) может служить живое окружение каждого образованного и даже полуобразованного человека. Сельские священники и дьяконы, учителя, волостные писари, мещане, чиновники, купцы в значительных количествах начали составлять сводки внешнего фактического материала по истории в связной повествовательной форме.

Весь этот колоссально распыленный по тематике, уровню написания, количеству и качеству фактического материала огромный массив опубликованных и неопубликованных исторических статей, заметок, книг характеризуется двумя отличительными чертами. Во-первых, в нем, как правило, полностью отсутствует исторический синтез, и, во-вторых, все эти работы можно объединить лишь внешним образом — причастностью к местной истории той или иной губернии. Таким образом, историописание в русле местной (провинциальной) русской истории становится с 1860-х годов специфически характерным направлением исторического изучения, едва ли не самым распространенным любительским занятием просветительски настроенной части провинциальной интеллигенции во многих областях России. Следует, правда, учесть, что во всей массе провинциальной интеллигенции доля этой просветительски настроенной части была чрезвычайно невелика.

С самого начала развития научных исследований в Казахстане к ним неизбежно привлекаются уроженцы местного края. Иногда научный интерес казахов пробуждается и не вследствие этой внешней причины. Например, хан Жангир, опираясь на знания и европейские, и восточные, приобретенные им в детстве, делает многое, чтобы развивать реальные знания среди знати ханства и, прежде всего, знания о своем народе. Он многим интересуется из области наук при посещениях Казанского университета, заводит у себя кабинет, где находились необычные для кочевника предметы, например, глобусы, показывающие движения планет, фазы луны, разумеется, изображение поверхности шарообразной Земли.

С 1828 г. вплоть до 1838 продолжается сотрудничество хана с Г.С.Карелиным. Карелин, находясь на службе при хане, получал от него полное содержание и 4000 р. в год. Особым радушием и гостеприимством пользовались в орде и другие ученые и путешественники. Гебель, Клаус и Бергман в 1834 г. пробыли в ставке трое суток и остались очень довольны "чрезвычайным" гостеприимством, которого они «никак не ожидали».

В 1840 г. Совет Казанского университета рассматривал вопрос об избрании хана Жангира почетным членом за значительную помощь в развитии востоковедения в университете. При этом, приобретая редкие рукописи, предметы старины, хан денег не жалел, передавая их затем безвозмездно в музеи и библиотеку университета. Можно сказать, что и его старания содействовали тому, что восточное собрание библиотеки университета стало одним из лучших в Европе. После некоторых сложностей в 1844 г. хан был избран и оказывал содействие университету вплоть до своей смерти. Как уважал он это звание и гордился им, доказывает то, что полученный им патент хранился в гостиной в золоченой рамке. В квартире хана можно было найти глобусы - земной и небесный, последний с показанием движения планет, а также часы, на верху которых находился лунный шар, показывающий явления четвертей луны [2].

Отвлекаясь от классовой оценки деятельности правящей верхушки ханства, отметим, что Жангир и Бабаджанов были для своего времени и в своем кругу образованными людьми, интересовались историей и жизнью народа. В этом интересе проявлялись и определенное тщеславие хана, и стремление приобрести вес и значение в глазах правящих верхов России для того, чтобы обеспечить определенную независимость власти в Букеевском ханстве. Но не это было главным. Помимо уже сказанного отметим, что Бабаджанов передал Председателю Оренбургской Пограничной комиссии Гейнсу ряд легенд и исторических сведений о происхождении казахов, использованных тем для создания работы о казахах Зауральской степи.

Окончивший Оренбургский кадетский корпус. М.-С. Бабаджанов /1832-1871/ отличался прогрессивными взглядами, с 1861 г. являлся членом Русского географического общества, награжден им серебряной медалью за активное участие в работе отделения этнографии. Его научные интересы распространялись на проблемы развития хозяйства казахов, историю и этнографию. Им был опубликован в центральной и местной (Оренбургской) прессе ряд статей, получивших одобрение Ч. Валиханова.

С середины Х1Х в. начинается исследовательская деятельность Г.Н. Потанина, продолжавшаяся вплоть до 1913 г. Собственно Казахстану он посвятил сравнительно небольшое количество работ. Но вследствие постоянного интереса к краю, используемых научных методов исследования в большинстве работ Григорий Николаевич использует и публикует сведения о нем. С Казахстаном Потанин связан рождением, воспитанием, родственниками и друзьями, службой, научными интересами, общественной деятельностью. Родившись 21 сентября 1835 г. в станице Ямышевской, детство Потанин провел в Северном Казахстане, начал казачью службу в Восточном, Южном Казахстане. По делам, связанным с революционной деятельностью, побывал в Западном Казахстане. Научная работа привела его в Юго-Западный регион. С младенческих лет и вплоть до 20-х гг. ХХ века Григорий Николаевич по тем или иным делам, в связи с теми или иными событиями бывает в Казахстане, прилагает свои силы к решению разных вопросов.

Любопытно и поучительно проследить истоки научной деятельности Потанина. Выделяется три таких истока. Первый – это создание возможности заниматься наукой: образование, просвещение. Обозначаются и объективные (состояние системы образования, характер, уровень его и пр.), и субъективные (способности, сопутствующие личные обстоятельства и т.д.). В Омском кадетском корпусе влияние на будущую научно-литературную деятельность Г.Н. Потанина оказали такие преподаватели как Ф. И. Костылецкий и Е.И. Старков, уроженцы Казахстана. На уроках словесности, которые вел Костылецкий, Г.Н. Потанин познакомился с творчеством Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Белинского. Ф. Н. Костылецкий блестяще закончил курс Сибирского войскового училища, первой Казанской гимназии, восточный разряд Казанского университета. Ему открывалась возможность стать драгоманом в Константинополе. Но по законам Российской империи он как казак, доложен был вернуться в Сибирское казачье войско. Определили его преподавателем русского языка в войсковом казачьем училище. Он знал хорошо арабский, персидский и особенно казахский, татарский языки, увлекался передовой литературой своего времени, в Казани приобщился к научной работе. Естественно, сферой его интересов стало востоковедение. Костылецкий был дружен и поддерживал связи с крупнейшими востоковедами России, направлял им массу научных материалов. Он приобщил многих своих учеников, в том числе Чокана Валиханова, Г.Потанина, к сбору, изучению материалов по этнографии, истории казахов.

Другой учитель, Е.И. Старков, был очень способным человеком, но получил образование только в войсковом казачьем училище. Старков великолепно знал географию казахской степи. В его лекциях родная местность Казахстана, по воспоминаниям Потанина вставала как наяву. Старков не внес крупный вклад в науку. Тем не менее, некоторый материал был им опубликован на страницах «Губернских ведомостей [10, с. 39]. Видимо, лекции Старкова определили первое направление интересов Потанина в географии. «География и этнография киргизской степи сделались для меня любимым занятием», отмечал Григорий Николаевич [11].

В Омском кадетском корпусе товарищем Потанина стал Чокан Валиханов. Все, что интересовало Потанина в истории, этнографии казахского народа при разговоре с Чоканом, он старался записывать. Сначала он носил эти записки в карманах, которые Костылецкий прозвал «цеадой», а после завел большую тетрадь. В это время география и этнография казахской степи сделались для него любимым занятием.

Сформировавшиеся в детстве стремление и интерес к литературе, к географии привели к обращению к серьезным научным трудам в этой области. Вместе с Валихановым Потанин увлеченно читает путешествия Палласа, штудирует дневниковые записи Рычкова. После прочитанного в раннем детстве Робинзона Крузо ни одна книга не оставила в Г. Н. Потанине такого впечатления, как путешествие Палласа, особенно те ее страницы, в которых описывались родные места или ближайшие к ним. Из этих работ он вынес представление о том, что и далекие окраины России достойны всемирного научного интереса, получил наглядный образец научного описания знакомых объектов [13,с. 40-41]. Именно такие впечатления послужили первоначальной основой формирования чувства местного патриотизма, основы будущих областнических представлений.

Второй исток пробуждения научных интересов Потанина – влияние среды. Эта среда была казачья, а потому и влияние ее было двойственным. С одной стороны, казачество по назначению инструмент насилия, колонизации, закрепление ее. Это порождало неблагоприятный облик друг друга и у казахов, и у казаков. С другой стороны для казаков и казахов характерно было соседство, неизбежное социальное, экономическое, культурное, бытовое взаимодействие, которое заставляло присмотреться друг к другу, заимствовать многое. Наконец, казачья служба требовала изучения местности, населения, совершения разведывательных походов осуществления маршрутной, топографической съемки и т.п. В этих делах не последним был отец Григория – Николай Ильич Потанин. Потанин мало писал о своем отце, но однозначно, что он оказался под его влиянием в развитии стремления к путешествиям.

Третьим источником являлось развитие самой науки рассматриваемого периода. Здесь нужно отметить возникновение и развитие российского востоковедения, прежде всего открытие восточного разряда в Казанском университете. Он создал и ученых – востоковедов (И.Березин, например), и преподавателей данного профиля. Известна роль выпускника этого разряда Н.Ф.Костылецкого в приобщении к первичной научной деятельности целого контингента учащихся Омского кадетского корпуса. На подъеме находилось и мировое востоковедение, что обусловило с одной стороны – работу крупных величин мировой науки на Востоке России (например, Паллас) и готовность, стремление познакомиться с их трудами. С другой стороны, этот подъем породил общественные ожидания в появлении материалов о Востоке, в том числе, и о Российском. Показательно, что XII конгресс ориенталистики в Риме (1899 г.) в своих решениях счел «желательным образование международного Союза для изучения Средней и Восточной Азии». Для реализации решения в 1903 г. был создан Комитет Союза при Министерстве иностранных дел России. Председателем его был избран В. В. Радлов, а после его смерти в 1918 г. — известный востоковед С. Ф. Ольденбург. Все названные события явились признанием заслуг российского востоковедения, в том числе и в изучении Казахстана. Заниматься Востоком было интересно, престижно и перспективно.

В переплетении названных объективных и субъективных факторов и состоялось приобщение к науке Г.Н.Потанина. Первые собственные наблюдения, сведения о жизни казахов были получены во время казачьей службы в Прииртышьи, Семиречьи. Значительно пополнилась источниковая база Потанина-краеведа во время упорядочения им архива Сибирского войска в 1857-1859 гг. На основе этих материалов в 1850-начале 1860-х гг. им опубликованы первые статьи, дающие сведения о торговле казахов, их этнической территории, хозяйстве.

В 1862 г. Потанин изучает хозяйство, быт, социальные ориентации Уральского казачества, в 1863 г. во время экспедиции с К.В. Струве – духовную, материальную культуру населения Восточного Казахстана. В 1876-1877, 1880 гг. он посещает казахские аулы в Акмолинской, Семипалатинской областях и на Алтае. Собранные материалы были представлены в капитальном труде «Очерки Северо-Западной Монголии». В 1880, 1888 гг. Потанин разрабатывает программы изучения эпоса казахов, которые способствовали развитию этнографических работ в Казахстане, объединению усилий местных краеведов. Во время поездки в Кокчетавский округ (1895 г.) исследователю удалось собрать богатый материал, характеризующий динамику хозяйства, материальной культуры казахов и сохранение традиционных обычаев, что важно в рассмотрении проблем изучаемого нами курса. В 1913 г. состоялась последняя поездка Г.Н. Потанина в Казахстан (к реке Токрау). В статье «На притоке реки Токрау» вновь описаны те изменения в жизни казахов, которые произошли после 1895 г. Но интерес к жизни, истории, эпосу казахов не исчезает и в последние годы жизни выдающегося просветителя. В 1916 г. им были опубликованы «Казак-киргизсские и алтайские предания, легенды и сказки», ряд статей, в которых также даются важные материалы по этнографии казахов.

В подходах Потанина – этнографа и фольклориста явно проявились «восточная гипотеза» - утверждение о восточных истоках эпоса, религиозных воззрений Европы. Такой подход заставил его ограничить и территориально (районы сопредельные с Сибирью, Алтаем, Монголией) и тематически (древние жанры устного народного творчества – легенды, предания, волшебные сказки и т.п.) исследования. Мифологическая теория, компаративизм также мешали дальнейшему росту ученого. С этим нельзя не согласиться [12, стр.5]. Но для проблем нашей темы названные подходы, если исключить широкие обобщения автора, дают очень весомый и интересный материал, не говоря уже о просветительской значимости работ Потанина.

Созданный Западно-Сибирский отдел ИРГО вел исследовательскую работу по 7 направлениям, одним из которых было изучение местного нерусского населения. Распыленность, разнохарактерность деятельности, немногочисленный, а порой и слабо подготовленный состав исследователей-членов ЗСО ИРГО негативно влиял на качество работ [14, стр.6]. Но изучение нерусского населения шло довольно успешно, за исключением некоторых археологических работ, для проведения которых требовались навыки, опыт и знания.

Уже на втором году существования отдела в Кокчетавский уезд была снаряжена экспедиция И.Я. Словцова, собравшая ценные коллекции минералов, растительности, животных. Выпускник физико-математического факультета Казанского университета Иван Яковлевич Словцов с начала 1866 г. работал помощником столоначальника в Главном управлении Министерства государственных имуществ по Западной Сибири. С 1866 г. он по совместительству начинает преподавать естественную историю в Сибирской военной гимназии (так назывался тогда Омский кадетский корпус), а с 1870 г., вплоть до отъезда в Тюмень (1879 г.), работает штатным преподавателем. Иван Яковлевич, беззаветно любя свой предмет, сумел воспитать эту любовь в учащихся. В летние экспедиции он брал с собой учащихся. В записях работы экспедиции находятся материалы о быте казахов, о казахских названиях животных, птиц, рыб и насекомых.

Отличаясь широкими знаниями, Словцов принимает у себя в Омске иностранных ученых, стремившихся получить совет по интересующим их вопросам. У него побывали известный немецкий исследователь мира животных А.Брем, орнитолог и энтомолог О.Фиш, соратник Норденшельдта швед Тэль. Иностранцы давали высокую оценку работе, знаниям Ивана Яковлевича. Шведская академия избрала его своим членом-корреспондентом [15, стр.7].

Успешно прошли экспедиции на Алтай Н.М. Ядринцева 1878, 1880 гг. Был собран обширный материал о жизни, быте, истории, языке местных жителей, особенностях хозяйства и быта русских поселенцев, проведены топографические работы, описаны места захоронений и пр. Быт старообрядцев Алтая изучал в зкспедициях, организованных отделом, А.Е. Новоселов, географию, этнографию – А.В. Адрианов и др.

Основываясь на данных, приведенных в названной работе Н.А. Захаровой, можно подсчитать, что около 24 % экспедиций было направлено в Казахстан. В них работали Г.Е. Катанаев, Г.Г. Анзимиров, В.А. Астафьев, А.П. Игнатов, М.М. Сиязов, А.Н. Седельников и др.

Для определения значения экспедиционно-исследовательской деятельности важно то, что большинство отчетов не только сообщалось на заседаниях отдела, но и публиковалось в печати. Руководители исследований выходили за рамки традиционных направлений. Например, исследовалась не только жизнь переселенцев в Казахстане, но и этнография казахов вне Казахстана (М.А. Шестаков, 1886 г.). Своеобразный подход обозначился также в работах Г.Е. Катанаева.

Выпускник Омского кадетского корпуса, в юношеские годы он был поклонником Г.Н. Потанина и Н.М. Ядринцева. Они, по его словам, были как бы «духовными отцами всей дальнейшей жизни и работы моей» [16, стр.8]. После окончания в 1873 г. Петровско-Разумовской земледельческой и лесной академии Катанаев становится воспитателем и преподавателем географии в Сибирской военной гимназии. Излагая введенную учебную дисциплину «Родиноведение», Георгий Ефремович не совсем следует направлению, предложенному в преподавании этой дисциплины Потаниным. Последний цель курса видел в воспитании в народной массе любви к родине, в пробуждении патриотизма и, в частности регионального сибирского патриотизма. Катанаев подготовил программу курса, представлявшую собой введение в курс географии с описанием предметов и явлений природы, уже известных учащимся по личным наблюдениям. Видимо, и такой курс способствовал формированию любви к краю, но он существенно отличался от проекта учебника, который разрабатывал Г. Потанин. Тем не менее, программа Катанаева послужила одним из оснований для высокой оценки деятельности автора и избрания его действительным членом ИРГО (1876 г.).

Думается, что лишь интерес к родному краю, проявленный Г. Катанаевым, содействовал сотрудничеству его с такими изданиями, как «Камско-Волжская газета» и газета «Сибирь». Переход к чиновничьей работе, частые поездки в связи со служебными обязанностями позволили Георгию Ефремовичу собрать богатый краеведческий материал, особенно по Казахстану и прилегающим районам Западной Сибири. Активное участие в создании и деятельности ЗСОИРГО (он один из членов-учредителей, библиотекарь и хранитель музея отдела, правитель дел, член Распорядительного комитета, Председатель на протяжении 7 лет отдела) также содействовало исследовательским работам.

Область его основных научных интересов – история Сибирского казачьего войска, казачества, главной заслугой которого перед Россией он считал изыскание и присоединение новых территорий. Этот подход выражен в докладе 1916 г. «Н.И. Потанин и его русские предшественники по разведкам Средней Азии, с приложением путевых журналов Н.И. Потанина». Он отличает также работы «Краткий исторический обзор службы Сибирского казачьего войска с 1582 г. по 1908 гг.», «Западно-Сибирское казачество и его роль в обследовании и занятии русскими Сибири и Средней Азии /конец ХУ1-ХУ11 ст./». Но, обращаясь к истории казачества, Катанаев рассматривает жизнь и постоянных соседей казаков – казахов.

В рассмотрении проблем нашего курса определенный интерес представляет статья «Прииртышские казаки и киргизы Семипалатинского уезда в их домашней и хозяйственной обстановке /к вопросу о культурном взаимодействии рас/» [17, стр.9]. Показателем культуры автор считает количество и разнообразие предметов хозяйства и быта. Данные берутся из описей имущества средне зажиточных семей. Выводов о характере культурного взаимодействия не делается – это право предоставляется читателю. Но большее количество и разнообразие предметов домашнего обихода у казаков заставляет, следуя методике автора, считать, что культура казаков выше и влияние идет от них к казахам. Второе четкое изменение, отмечаемое автором, рост оседлости у прилинейных казахов. Причины этого Катанаев видит как в жизни казахов /падежи скота, засухи, обнищание/, так и в жизни казаков /появление у них новых источников заработка для казахов/. Естественно, подобные выводы не имеют большой глубины, детализации. Большую значимость имеют конкретные факты жизни, быта казахов и казаков, изложенные Катанаевым.

Примерно такое же значение имеют исследования казачества, осуществленные во второй половине Х1Х в. И.И. Железновым, Н.А. Бородиным, Ф.Н. Усовым, А.Путинцевым. Отношение к казачеству, его роли в Казахстане разнится от ярой защиты привилегий, старины у И. Железнова до признания определенной трансформации культуры казаков под влиянием коренного населения, отличия ее от культуры русского народа и необходимости самоопределения казачьих территорий у Н. Бородина.

Актуальным сюжетом научных исследований конца Х1Х – начала ХХ в. было развернувшееся массовое переселение в Сибирь, Казахстан. Были проведены экспедиции, изданы материалы, многочисленные статьи и т. п. Одной из первых работ подобного рода была экспедиция уроженца Павлодарского уезда А.Е. Дудоладова в Томскую губернию (1884 г.), отчет о которой был высоко оценен Переселенческим Управлением. В.А. Астафьев по материалам научных наблюдений в 1895 г. опубликовал статьи «Колонизация степных областей» и «Колонизация степных областей в связи с вопросом о кочевом хозяйстве». Громадный и важный материал о землепользовании в Казахстане дала экспедиция 1897 г. под руководством Ф. Щербины.

В работе экспедиций, в подготовке научных исследований немалую роль сыграли рядовые участники экспедиций, собиратели материалов, проводники, переводчики. Как правило, это были местные уроженцы. Общение с учеными, участие в научной работе содействовало расширению их кругозора, обращению к злободневным вопросам современности. Через них научные идеи становились достоянием более широкой массы населения. Не редко они и сами становились исследователями, авторами статей, смогли подняться до интересных и важных наблюдений, выводов. Из среды местного населения вышли также первые крупные ученые.

Известно, что Чингис Валиханов на протяжении ряда лет поддерживал постоянные связи с людьми, активно интересовавшимися культурой, историей казахов. У него часто бывал А.А. Сотников, занимавшийся историей правовых отношений у казахов. Другом семьи был В.И. Дабшинский, выпускник восточного разряда Казанского университета, знаток тюркских языков, в том числе казахского. По советам и с помощью этих людей был помещен в Омский кадетский корпус Чокан Валиханов. Чингис Валиханов не написал ни одной статьи, но он постоянно собирал ценные статистические, юридические, этнографические материалы о своем крае, предоставлял их А.К. Гейнсу, И.И. Ибрагимову, А. И. Крохалеву, М.В. Ладыженскому, Н.Ф. Костылецкому, которые осуществляли научную разработку этих материалов, обработку, публикацию или пересылали ведущим ученым России. Собранные Чингисом этнографические материалы были использованы на Московской выставке, на третьем конгрессе ориенталистов в Петербурге.

Нет ничего удивительного в том, что Чокан Валиханов, с детских лет общаясь с людьми, глубоко интересующимися жизнью, историей казахов, сам приобретает такой же интерес и начинает очень рано собирать материалы, пригодившееся позже и не одному ему. Эрудиция Чокана, способность усваивать массу материала удивляла и восхищала его современников, помогла ему стать блестящим представителем казахского народа в среде ученых.

Закономерно и то, что родственник Чингиса Валиханова, дядя Чокана по материнской линии, Муса Шорманов, длительное время управлявший Баян-Аульским округом, приобщается к сбору этнографических, фольклорных материалов, направляет на различные этнографические выставки орудия труда, бытовые предметы казахов. Вплоть до своей смерти в преклонном возрасте Шорманов поддерживает деловые и дружеские отношения с Г.Н. Потаниным, помогает в сборе научных материалов Чокану, Н.М. Ядрицеву, Г.Н.Потанину. Несмотря на значительные сложности, Шорманов сумел собрать, обработать и опубликовать материалы о казахских народных обычаях, о скотоводстве у казахов Западной Сибири. Посмертно, с помощью Потанина, была опубликована «Заметка о киргизах Павлодарского уезда».

Садвокас Шорманов, сын Мусы, продолжил дело отца: составил и издал сборник стихов казахских поэтов, печатался в различных изданиях, в том числе в «Степной газете», в журнале «Айкап», газете «Казах» - органах формирующихся политических движений среди казахской интеллигенции. Приведенные примеры свидетельствуют, что в среде коренного населения формируются на протяжении рассматриваемого времени целые династии лиц, пристально вглядывавшихся в прошлое своего народа, анализировавших его текущую жизнь. Эти интересы не могли не пробудить мыслей о будущем, о перспективах развития этноса.

Подобные процессы происходят и в Западном, Северо-Западном Казахстане. В 1828 г. Совет Казанского университета предписывает директору Уфимской гимназии позаботиться о собирании сведений о «киргизцах»: об их расселении, нравах и обычаях. Декан словесного отделения Ф.И. Эрдман в проекте создания татарского словаря /1829 г./ считал необходимым обратить внимания на различные родственные «наречия», в т.ч. и на казахский язык. Университет организует работу экспедиций по различным отраслям знаний, сфера действий которых охватывает и земли Казахстана. Таковы были экспедиции Пелля /сельское хозяйство/, А.М. Бутлерова, опубликовавшего отрывки из дневника путешественника по «киргизской орде». В 1850 г. Ф. Эрдман опубликовал «Естественную историю Оренбургского края». Преподаватель университета Х. Фейзханов собирает материалы для словаря и грамматики казахского языка. Илья Николаевич Березин, еще работая в Казани, издает труды «Ханские ярлыки», «Булгар на Волге», «Библиотека восточных историков» в трех томах, куда вошли сведения и по Казахстану. В работе над этими трудами Березин пользовался советами и помощью товарища по университету, преподавателя Омского кадетского корпуса Н. Ф. Костылецкого, Ч. Валиханова. С Костылецким Березин не прерывал связи и в последующие годы[13, стр. 10].

Фигура уроженца ст. Урлютюб Николая Федоровича Костылецкого достойна особого упоминания. Блестяще проявив свои способности во время обучения в Омском войсковом училище, 1-й Казанской гимназии, Казанском университете Костылецкий был способен к дипломатической, научной работе. Но обязанности казачьей службы пресекли эти возможности, вынудили вернуться преподавателем словесности в Омский кадетский корпус. Времени и возможностей заниматься профессионально ориеталистикой не было. Николаю Федоровичу не довелось создать ни одной значительной научной работы. Но ему по силам оказалось на протяжении всей жизни заниматься историей, этнографией, фольклористикой казахов, язык которых он усвоил еще в детстве.

Костылецкий не только сотрудничал с Березиным, Чоканом Валихановым, Потаниным и др., передав им и сохранив для потомков уникальное научное достояние. Костылецкий привил интерес, привлек к собиранию широкого краеведческого материала поколения Омских кадетов. Он создал своеобразную школу, делом объединив разбросанных по территории Старшего и Среднего жузов выпускников корпуса. Задания по сбору краеведческого материала на каникулах он давал еще во время обучения кадетов. Выпускники присылали ему свои материалы, поддерживали переписку с ним. Общий язык при встрече находили выпускники Николая Федоровича разных лет. Их объединяло имя Костылецкого и общие интересы. Среди этих людей можно назвать имена Ч.Валиханова, Г.Потанина, их отцов (учились одновременно с Костылецким), Садвокаса Апаева, И.А. Бардашова, Мустфу Буркутбаева, И. Калачева, Г.Е. Катанаева, Халиулу Ускембаева, Ф.Н. Усова, Ханходжина, Е. Шабалина, А.Д. Шайтанова и др.

Особое место в развитии культуры Казахстана занимает И.Алтынсарин. В данной теме отметим, что наряду с главным делом своей жизни – развитием образования среди казахов, он успешно занимался политическими, экономическими проблемами. Для создания «Киргизской хрестоматии» необходимо было хорошо знать фольклор, традиции народа.

В связи с административными реформами в области управления Казахстаном, нужна была разработка и систематизация обычного права казахов. Различные учреждения, начиная еще с 40-х годов XIX века, приступили к сбору записей обычного права казахов. В этой области, особенно во второй половине Х1Х в., работали такие исследователи, как Д. Андре, А. Леонтьев, И. И. Крафт, Г. С. Загряжский, А. Изразцов, Р. И. Метелицын, Н. Гродеков и другие. Судопроизводство, семейное, земельное право была в сфере внимания Семипалатинского статистического комитета (А. Л. Леонтьев, С. С. Гросс, А. Блок, Е. Михаэлис, А. Карелин, Н. Якимов. Результатом работы стало издание в 1886 году «Материалов для изучения юридических обычаев киргиз», отдельных трудов (например, А. Леонтьев «Обычное право у киргизов»). На основе собранных материалов был сделан вывод о том, что шариат, русское право не ликвидировали в степи господства адата.

Более того, исследования права (А.И. Крохалев, С. Максимов, социальной структуры (И. Пахомов), этнографии казахов (П.В. Маковецкий, А.И. Добросмыслов) позволили исследователям говорить не только о пережитках старины, отсталости. Ясно были выделены и подчеркнуты цивилизационные качества, имеющие перспективное значение - простота нравов, особенности мировоззрения казахов.

Освоение восточных районов страны, в первую очередь Сибири и Казахстана, повлекло за собой открытие Западно-Сибирского отдела ИРГО. Прошение об открытии отдела в Омске направил в центральное общество генерал-губернатор Степного края Н. Г. Казнаков. Он объявил 30 июля 1877 года некоторым действительным членам ИРГО, которые были уже к этому времени в Омске, что он ходатайствовал об учреждении особого Западно-Сибирского отдела. Это ходатайство «удостоилось высочайшего соизволения», и впоследствии было утверждено положение об отделе.

Деятельность ЗСО ИРГО, привлечение к исследованиям целого ряда жителей Казахстана, особенно политических ссыльных, повышение роли Казахстана в планах правящих верхов поставили вопрос о создании Семипалатинского подотдела общества. Губернатор Семипалатинской области А. Карпов в 1898 году ставит об этом вопрос перед председателем Западно-Сибирского отдела ИРГО. Но открытие подотдела состоялось только весной 1902 года. Подготовительную работу по поручению губернатора возглавил секретарь статистического комитета Н. Я. Коншин. Он же определил и основное направление деятельности подотдела : «помимо работы ради знания», «отзываться чутко и на разные вопросы и нужды местной жизни, стараясь всегда способствовать их решению в интересах правды и гуманности...» [18].

Немалую роль в создании больших фондов научного материала по Казахстану сыграли областные статистические комитеты. Ранее уже говорилось о месте и задачах, которые определялись как официальными документами, так и конкретной деятельностью широкого круга привлеченных к исследованиям. Комитеты стали центрами притяжения народнической интеллигенции, политических ссыльных. Особое место в изданиях статистических комитетов занимают областные обзоры с подробными сведениями о производительных силах, народном хозяйстве, ирригационных системах, путях сообщения, населении и его занятиях, податях и налогах, просвещении и т. д. Этим обзорам сопутствовали сводные статистические таблицы. Вначале такие обзоры служили приложениями к ежегодным «всеподданнейшим» отчетам губернаторов. Со временем в обзорах, наряду со статистическими материалами стали публиковаться и статьи отдельных авторов.

Большую роль на востоке Казахстана сыграл Семипалатинский комитет, открытый в 1883 году благодаря заботам политического ссыльного Е. П. Михаэлиса. Активнейшим образом работали в нем ссыльные народники Н. И. Долгополов, А. А. Блек, А. А. Леонтьев, С. С. Гросс, П. Кашинский, местные краеведы А. Земляницын, Г. Шестаков, А. Герн, С. Никитин и другие. Свой вклад в работу комитета внесли Абай Кунанбаев, Амре Айтбакин, Ахун Мунайтпасов.

Трудами краеведов был создан местный музей с экспонатами по этнографии, местной флоре и фауне, минералогии. Это был один из известных музеев не только в Казахстане, но и во всей Сибири. Одновременно была создана библиотека статистического комитета. В ней были собраны книги, относящиеся к Прииртышью, художественная литература, существовал отдел детской книги. Библиотека получала несколько десятков газет и журналов. В культурной жизни края статистический комитет играл большую роль. Именно в нем был поставлен вопрос об открытии в Семипалатинске отдела Географического общества. Краеведы Семипалатинска публиковали свои статьи в «Семипалатинских областных ведомостях», «Памятных книжках» Семипалатинской области, в газетах «Восточное обозрение», «Сибирской газете».

В Оренбурге были открыты отдел Русского географического общества и Тургайский статистический комитет. В числе их сотрудников были Н. Дмитриев, Б. Скалов, П. Добровольский, ряд политических ссыльных. Вместе с ними работали казахи У. А. Асавов, М. С. Бабажанов, А. Ж. Бийсенов, Б. Даулбаев, С. Жантюрин, Б. Каратаев, X. Каржасов, Б. Наурызбаев, Т. Сейдалин, А. Сейдалин. Этнографические работы М. С. Бабажанова, Т. Сейдалина, С. Жантюрина, Б. Наурызбаева, X. Каржасова были высоко оценены краеведческими обществами. Большое количество трудов было издано Западно-Сибирским отделом, меньше - Оренбургским, созданным только в 1897 году. «Записки» отделов Географического общества являются ценными источниками истории дореволюционного Казахстана, его экономики, быта, культуры, этнографии и т.д.

Краеведческая работа была развернута в Уральске. Различные материалы издавались в виде статей в «Памятных книжках», на страницах «Уральских областных ведомостей» и газеты «Уралец». Среди исследователей этого региона выделяются М. С. Бабажанов, Н. Бородин, М. К. Курилин, В. П. Кранихфельд, Н. П. Огановский, А. А. Харузин и др. Предметом исследований были история казачества, казахское хозяйство, рыболовство, крестьянское переселение.

В Акмолинске местные научные силы и ссыльные исследователи объединились в отделении Географического общества при Акмолинском статистическом комитете. Среди активных участников их были С. Гуляев, Н.А. Золотев, Г.Е. Катанаев, Д. Клеменц, И.Я. Козлов, Н.Я. Коншин, В. Остафьев, Н. Петропавловский, Г.Н. Потанин, А.И. Сведенцев, И.Я. Словцов, Л.К. Чермак, Ю.А. Шмидт, Ф.А. Щербина, Н.М. Ядринцев, и другие.

Исследователи второй половины XIX века проводили большую работу по сбору и обработке статистических данных. Так, в 70—80-х годах XIX века впервые в Казахстане были проведены опыты переписи населения, что впервые осуществили Е. Михаэлис и А. Тилло (перепись Семипалатинска и всего Кустанайского уезда). Статистические комитеты в 1888-1892 гг. частично провели военно-конскую перепись в Акмолинской и Семипалатинской областях. Крупные и ценные статистические работы создал Ф.Н.Усов.

В конце Х1Х - нач. ХХ в. несколько изменились акценты в научном исследовании Казахстана: появляются научные центры в самом Казахстане, исследования больше смещаются к южным территориям (открытие Туркестанского отдела ИРГО в 1896 г.), возрос интерес к геологии горных районов, стремление экспедиций из центров России в наименее исследованные районы; возросли планомерность и методическая, программная обеспеченность экспедиций; появились высококвалифицированные исследователи – казахи. В конце Х1Х в. начинают сотрудничество в научных обществах А.Букейханов, Ж. Акпаев, А. Байтурсынов и др. Букейханов избирался членом Распорядительного комитета ЗСОИРГО, активно работал в экспедиции Ф. Щербины, в Семипалатинском подотделе, стал соавтором 18 тома фундаментального труда «Россия. Полное географическое описание нашего отечества».

В конце XIX века в 29 губерниях России были созданы ученые архивные комиссии. Их основной задачей были сбор и систематизация архивных источников по истории края. Вместе с тем в их задачу входило археологическое исследование территории губерний. Вместе с тем, на архивные комиссии возлагалось «независимо от прямой своей обязанности по местным обстоятельствам, включать в круг своих занятий разыскание, описание и объяснение всяких других памятников страны»[19]. Научным учреждением стала Оренбургская ученая архивная комиссия, которая была создана в 1881 году как комиссия по упорядочению архивных дел бывшей канцелярии Оренбургского генерал-губернаторства. При выяснении объема работ, целей и задач комиссии обнаружилось, что необходимо определить ценность и обеспечить сохранность огромного количества документов — более 90 тыс. дел, из которых только 1/10 часть должна была попасть в архив. Несмотря на имеющиеся трудности, комиссия в декабре 1887 г. начала работу уже в качестве ученой архивной комиссии. Председателем ее был избран П. Н. Расков, заместителем - Т. И. Андреев, секретарем — И. И. Ефимовский-Мировид - редактор «Оренбургского листка». Всего комиссия насчитывала 25 человек. Главной задачей комиссии стало упорядочение архивного дела, изучение истории Оренбургского края, сбор археологических и этнографических материалов. При громадности задач, средств для работы комиссии не хватало. В первый год работы были упорядочены архивные документы: по истории казахов, распоряжения администрации, документы о торговле и сношениях с соседними государствами. В целом, в делах отражены многообразие края, и многие ценные сведения о крае сохранились благодаря деятельности комиссии по упорядочению архивных дел. Вместе с работой по организации деятельности ОУАК проводились заседания с чтением научных докладов. Так, например, доклады Г. Н. Зеленина «О походе Перовского в Хиву в 1831 — 1833 гг., о восстании адаевцев на полуострове Мангышлак и об их усмирении», Н. Б. Иванова «О курганах в Оренбургском уезде»; М. Л. Юдина «Киргизы. Этнографический очерк». Наряду с местными краеведами к работе в комиссию были вовлечены как почетные члены В. В. Бартольд, Н. В. Покровский — директор С.-Петербургского Археологического института, академик В. В. Радлов. В работе ОУАК участвовали представители казахской интеллигенции, а также интеллигенты из татар и башкир (А. Б. Балгымбаев, А. Байтурсынов, М.-Ф. Т. Каримов, М.-З. М.Рамеев, М.-Ф. Сулейменов и другие. Правда, в силу обстоятельств, их деятельность в этот период ограничивалась материальной помощью, а также личным участием в заседаниях, так как ОУАК вела сугубо собирательскую и организационную работу.

В трудах ОУАК были опубликованы множество документальных материалов по истории колонизации Казахстана XVIII — XIX веков. Из изданных материалов нужно отметить труд И. А. Кастанье «Древности Киргизской степи и Оренбургского края», где дан систематизированный обзор разнообразного источникового материала по истории Казахстана. Сам автор писал: «Я поместил народные сказания, приуроченные к разным древностям, имея в виду их тесную и неразрывную связь с последними (т.е. древностями) и со степным бытом, а также, быть может, древность некоторых из них»[20]. По сути дела этот труд охватывал всю территорию Казахстана. Видными деятелями комиссии были И. А. Кастанье, А. И. Добросмыслов, И. В. Анненков, А. И. Аниховский, М. А. Родин и другие. Деятельность ОУАК не прерывалась вплоть до Октябрьской революции. Она внесла очень существенный вклад в разработку источников по истории Казахстана, которые имеют важное значение и сегодня.

Научные работы второй половины Х1Х в. по истории, этнографии, культуре казахского народа характерны новым подходом к проблеме соотношения Восток – Запад, с безусловным акцентом в пользу Востока, что было во многом новаторским в то время и актуализируется в наши дни. Научные труды названного направления содействовали созданию положительного гетеростереотипа казахов и вели к изменению отношения к ним, по крайней мере, в среде передового общества.

Не менее важно и то, что научная и общественная деятельность уроженцев, жителей Казахстана способствовали формированию правильного автостереотипа, пробуждению национального самосознания казахского народа. Перед общественностью были поставлены проблемы развития Казахстана, что подрывало традиционный обычай решать их канцелярски-бюрократическим путем.

В заключение можно сделать ряд выводов:

• 
  в рассматриваемый период научные исследования в большей степени характерны для Северного Казахстана;
  
• 
  на территории региона сложились два научных центра – Оренбургский и Омский;
  
• 
  научные исследования все больше открывали Казахстан России, Европе; признание научных работ о Казахстане в Европе было признанием и одобрением успехов на пути развития индустриальной цивилизации;
  
• 
  исследования вносили вклад в развитие конкретных сторон материальной и духовной культуры;
  
• 
  в рамках научных исследований происходило самопознание различных субкультур региона, принимавшее иногда тезис о полной самобытности (например, казачества) или о замещении соседствующих субкультур (казахской культуры русской);
  
• 
  в целом, наука давала материал о признании особенного, регионального характера развития соседствующих территорий;
  
• 
  научные исследования позволили лучше познать потребности, настроения, стремления полиэтничного общества, исторической обоснованности их. Это активизировало общественную мысль, общественное движение;
  
• 
  в рамках науки происходило формирование наиболее передовой части казахской интеллигенции, общение представителей разных цивилизаций как в составе участников экспедиций, так и в общении с местным населением. Это было проявлением конкретного диалога цивилизаций.