В. А. Тихонравов альпинистские итоги 1951 года

Авсюк Г.А. О некоторых вопросах гляциологии. Проблемы физич. гео­графии, т. XIII, М.-Л., 1948.

Авсюк Г.А. Ледники горного узла Хан-тенгри — Иныльчек и Семенова. Труды Ин-та Географии АН СССР, выи. XLV, М.—Л., 1950.

Авсюк Г.А. Ледники плоских вершин. Труды Ин-та Географии АН СССР, вып. XLV, M.-Л., 1950.

Александров А. Поездка в Восточный Тянь-Шань к леднику Семе­нова в 1886-м году. Зап.-Сиб. отд. Русск. Геогр. общества, кн. 15, вып. I, Омск, 1893.

Анучин Д.Н. Исследования Г. Мерцбахера в Тянь-Шане. Землеведение, т. XVIII, кн. 4, стр. 1-18, М., 1911.

Демченко М. А. К оледенению массива Хан-тенгри. Исслед. ледников СССР, вып. 2-3, Л., 1935.

Демченко М.А. Верховья ледника Иныльчек и ледника Каинды. Труды Украинск. экспедиции, т. II, Центральн. Тянь-Шань, Харьков, 1935.

Демченко М.А. Украинская правительственная научная экспедиция 1933 г. в Центральный Тянь-Шань. Труды Ледников, экспед. 2-го МПГ, вып. VI— Алтай, Хан-тенгри и истоки Зеравшана, Л.-М., 1936.

Демченко М.А. Ледники Центрального Тянь-Шаня — Иныльчек, Рез-ниченко и другие по исследованиям Украинской научной экспедиции. Труды Всесоюзного Географ, съезда, вып. 3, Л., 1934.

Жавжаров А.А. Ледник и долина Северный Иныльчек. Труды Украинск. экспед., т. II — Центральный Тянь-Шань, Харьков, 1935.

Жавжаров А.А. Некоторые особенности ледников Центрального Тянь-Шаня. Исследов. ледников СССР, вып. 2-3, Л., 1935.

Забиров Р.Д. Ледник Иныльчек. «Вопросы географии», сб. 4. Гляцио­логия и геоморфология, М., 1947.

Затуловский Д.М. На ледниках и вершинах Средней Азии, Географгиз, AI., 1948.

Игнатьев И. В. Предварительный отчет об экспедиции для исследова­ния группы Хан-тенгри, Изв. Русск. Географ, общества, т. 23, вып. 2, СПб., 1877.

Калесник С.В. Общий обзор работ Нарыно-Хантенгринской экспеди­ции 1932 г. Труды ледников, эксп. 2-го МПГ, вып. II — Тянь-Шань, Л., 1935.

Краснов А. Н. Опыт истории развития флоры Восточного Тянь-Шаня. Зап. Русск. Географ, общества по общей географии, т. 19, СПб., 1888.

Летавет А.А. Экспедиция в Тянь-Шань. «На суше и на море», № 6. М., 1938.

Летавет А.А. и Тимашев Е.В. Покорение пика Мраморной стены. «Побежденные вершины», Ежегодник сов. альпинизма, 1948 г. Географгиз, М., 1948.

Погребецкий М.Т. Три года борьбы за Хан-тенгри, Харьков, 1935.

Померанцев. Топографическое описание работ 1912 г. в Семиреченской области Зап.-Вост. топогр. отд. Главн. управл. Генштаба, т. 69, Л., 1931 (7).

Рацек В.И. Пик Победы. «Вопросы географии», сб. 1, М., 1946.

Сапожников В.В. Предварительный отчет о командировке в Семире-ченскую область летом 1902 г. Изв. Томск, универ., т. 23, 1904.

Сапожников В.В. и Шишкин В.К. Экспедиция в Джаркентский и Пржевальский уезды. Предварит, отчет о ботанических исследованиях Пере-селенч. управл. в Сибири и Туркестане в 1912 г. СПб., 1913.

Семенов П.П. Первая поездка на Тянь-Шань или Небесный хребет до верховьев системы рек Яксарта или Сыр-Дарьи в 1857 г. Вестник Русского Гео­граф, общества, ч. 23, № 2, СПб., 1858.

Семенов П.П. Небесный хребет и Заилийский край, Живописная Рос­сия», т. X, СПб., 1885.

Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань, Географ. гиз, М., 1946.

Яковлев Д. И. О некоторых процессах в ледниковых системах. «Проб­лемы сов. геологии», № 3, Л., 1936.

Merzbacher О. «Vorlafifiger Bericht fiber eine in den Jahren 1902 und 1903 ausgefflhrte Forschungsrefse in Zentralen Tian-Schan». Erg. Heft zu Petersm. geogr. Mitt., № 149, Gotha, 1904.

Б.Р. МАРЕЧЕК

ШТУРМ АЛАМЕДИНСКОЙ СТЕНЫ

Киргизский Ала-тау, протянувшийся в широтном направлении почти на 400 км от города Джамбул до озера Иссык-куль, достигает наибольшей высоты в районе, прилегающем к го­роду Фрунзе. Здесь берут начало реки Ала-арча, Ала-медин, Иссык-ата. Наиболее высокие вершины распо­ложены не по главному водоразделу хребта, как следовало бы ожидать, а в его северных, Алаарчинском и Аламединском отрогах.

Напомним, что высшая точка хребта — пик Семенова-Тян-Шанского (4874,8 м) и знаменитая Корона (4855 м) расположены в Аксайской группе вершин Алаарчинского отрога, в 15-20 км от главного водо­раздела. Третья по высоте вершина (4840 м, высшая точка Аламединской стены) расположена в южной части Аламединского отрога, в 7-8 км севернее осе­вого гребня Киргизского Ала-тау.

Аламединская стена издавна привлекала к себе аль­пинистов. Растянувшись высоким зазубренным лезвием почти на 5 км с северо-запада на юго-восток, она поражает своей величественностью. Еще в 1939 г. группа В.И. Рацека вынуждена была отказаться от восхождения на гряду, ограничившись подъемом на соседнюю с массивом безыменную вершину, названную группой «пик Аман-тау» (4650 метров).

В 1946 г. автору этих строк довелось побывать в упоминаемом районе, но недостаточная квалификация группы позволила совершить восхождение лишь на одну из вершин небольшого отрога стены. Это восхож­дение позволило собрать первые достоверные сведения о всем массиве (материалов о восхождении группы В.И. Рацека в киргизской секции не сохранилось).

Используя наши материалы, И. Кенарский и А. Гаврилов 3 октября 1948 г. поднялись на западную вер­шину Аламединской стены (III-Б), начав освоение горного массива.

В начале летнего сезона 1950 г. в бассейне ледника Салык, стекающего с Аламединской стены на север, совершала свои спортивные восхождения группа аль­пинистов общества «Большевик», попутно изучая воз­можные пути восхождения на отдельные вершины стены. Еще раз нам удалось осмотреть стену с запада и с юго-запада во время сентябрьского восхождения на Байлян-баши в Алаарчинском отроге. Так, мы полу­чили полное представление об орографии района.

Пик Киргизстан с севера.

Утром, достигнув первого поворота ущелья и пере­валив через моренную гряду, мы оказались перед неиз­вестным ледником. Язык его обрывался отвесной сте­ной в 10-15 м высотой. Пришлось подняться вдоль языка почти до скальной стены над ущельем, только здесь мы смогли выбраться на поверхность ледника. Примерно в 500 м от нас ледник спадал крутым ледо­падом, ниже его зияли многочисленные трещины. Бег­лый осмотр убедил, что трещины пересекают весь лед­ник. До ледопада нам удалось добраться, лавируя среди многочисленных трещин. На ледопаде пришлось спускаться в трещины, врубаясь в лед и применяя крючья, подниматься по их отвесным стенкам.

К середине дня мы миновали первый ледопад. За ним начинался второй, еще более мощный. Путь в ла­биринте сераков и глубоких трещин потребовал долгой рубки ступеней, применения крючьев, тщательной орга­низации страховки. Удалось преодолеть ледопад к закату солнца. Дальше тянулся плоский ледник, без трещин. Здесь мы установили палатки.

Из лагеря был виден цирк ледника, над которым высилась снежно-скалистая, никем еще не покоренная вершина. С юга над ледником нависла ледовая стена с безыменными вершинами. С севера возвышались грозные скалы Аламединской стены. Между ее масси­вом и вершиной над цирком ледника были видны ска­листые зубцы, напоминающие иглы Туюк-су. Мы решили, что завтрашний день посвятим дополнительной разведке.

24 сентября, поднявшись на рассвете и оставив груз в лагере, налегке вышли в цирк ледника. Только под­нявшись по небольшому контрфорсу на гребень, уви­дели все верховье Иссыкатинского ущелья.

Внизу стекал на восток обширный ледник, у дале­кого языка которого виднелось большое озеро. За речкой Иссык-ата громоздились бесконечные вершины. Отсюда хорошо просматривалась и юго-восточная вер­шина Аламединской стены: снежно-ледовый купол над грозными скальными стенами, лишь в одном месте перечеркнутый тоненькой цепочкой скал. К куполу тянулся от нас крутой скалистый гребень, закрытый зубцами массива. Пришлось подойти по гребню к мас­сиву пика.

Первыми идут автор этих строк и Н. Ермишкин, с которым мы совершали траверс подковы Туюк-су в Заилийском Ала-тау. За нами в одной связке идут В. Пригода, А. Бондаренко и В. Фрейфельд.

Обойдя три нетрудных «жандарма», мы подошли к подножию первой башни. Обогнув предбашенный мас­сив, по огромным гранитным глыбам поднялись на гребень. Перед выходом на башню преодолели 15-мет­ровую стенку. Вершина представляла собой 25-метро­вый гребень, расположенный поперек основного гребня гряды. На запад, куда нам предстояло спуститься, башня обрывалась 30-метровой стеной, разрезанной вертикальной расщелиной с множеством надежных зацепок.

Ко второй башне двигались пологим фирновым по­лем. Вот и ее вершина: удлиненный гребень со скаль­ным обрывом в сторону Аламедина и крутым ледовым сбросом в Иссык-ата. Вершинный гребень раздваи­вался, левая ветвь обрывалась к третьему ледопаду на леднике, где был расположен наш лагерь. Правая ветвь (основной гребень) круто обрывалась у пере­мычки перед четвертой, наиболее трудной башней.

Эта башня поднимается от седловины несколькими ступенями. Идем по верхней кромке крутого ледового сброса, затем по легким скалам. Отсюда поднимаемся по внутреннему углу. К вершинному гребню ведет отвесный 30-метровый камин, кое-где он забит глы­бами гранита, их пришлось преодолевать, повиснув над стеной. Лучший наш скалолаз Ермишкин медленно обходит первую «пробку», вторую, выходит на гребень.

До вершины башни не более 70 метров. Гребень сложен из низких разрушенных глыб — «жандармов», которые приходится брать «в лоб», обход их невозмо­жен: с гребня по обе стороны уходят вниз отвесные стены.

С вершины башни открывается вся восточная вер­шина Аламединской стены. Путь к вершине значи­тельно труднее, чем мы ожидали, основываясь на разведках с большого расстояния. Придется по пути провести две ночевки, весь груз надо нести с собой.

25 сентября снова впятером выходим на гребень. Тяжелые рюкзаки основательно задержали нас, и на вершину четвертой башни пришли к 4 часам дня. На спуске с нее на перемычку широко применяли веревку. Вершинная площадка обрывалась на запад 15-метро­вым отвесом, за ним тянулось снежно-фирновое плечо. Стометровый спуск по трудным скалам на седловину-перемычку облегчили удобные площадки. Часа через два мы были уже на перемычке, под скалами остано­вились на ночевку.

Фрейфельд и Пригода, подносившие наш груз, на­чали спуск к нашей палатке на леднике по более лег­кому маршруту. С перемычки мы наблюдали, как они быстро скользили вниз по снегу.

Ночь была теплой, это сильно встревожило нас. Утром небо затянули длинные струи перистых обла­ков, сгущавшихся на западе. Распределяем груз по трем рюкзакам. Связываемся. Впереди Ермишкин, в середине Бондаренко.

С перемычки поднимались по сильно разрушенным скалам-ступеням, каждая в два роста вышиной. Ми­новали шесть таких ступеней. В верхнюю из этих скал упиралась стена, рассеченная вертикальными расщелинами. Выше тянулся пологий склон, скалы припоро­шены снегом, кое-где под ним лежит лед. Мы пере­шли вправо на скальный гребешок и вышли на небольшую площадку под высоким скальным масси­вом.

Над верхним заснеженным участком поднималась еще одна скальная стена, которую мы преодолели по одной из глубоких расщелин. Метров через 20 вышли по более пологим легким скалам на горизон­тальную площадку. Отсюда гребень поворачивал в широтном направлении. Почти посередине площадка рассечена легкопреодолимой расщелиной.

Ночь провели в узкой глубокой перемычке между гребнем и вершинным массивом.

Наступило хмурое утро 27 сентября, день штурма вершины. Начинаем подъем на восточное плечо вер­шины, самый трудный участок пути. Пришлось пре­одолеть крутой скалистый гребень. Трудность подъема осложнялась тяжелыми рюкзаками и резко ухудшав­шейся погодой.

После 4 часов лазания выбрались на плечо. От­сюда была хорошо видна вершина — цель нашего похода.

Пологий скальный гребень вывел нас к началу кру­того ледового склона. Левее по ходу возвышался скальный гребень, сильная расчлененность которого заставила нас отказаться от подъема по нему. Наде­ваем кошки, начинаем подниматься на самой тща­тельной страховке. Вершина заслонена перегибом ле­дового склона. С характерным хрустом впиваются зубья кошек в мерзлый ноздреватый лед.

Вершина! Ермишкин осторожно выходит на выс­шую точку. На миг прекращается снегопад, разры­ваются облака, островками выступают отдельные вершины. С нашей вершины спускается на запад поло­гий, довольно широкий ледовый гребень. В 60 м от нас уходит на юг в сторону нашего лагеря на леднике изломанный скальный гребень, удобный для спуска.

Облака снова сомкнулись, наблюдать нечего, и мы спускаемся к скалам контрфорса, где оставили рюк­заки. Пересекаем ледовый кулуар и выходим на контрфорс. Чем ниже, тем он круче, идти все труднее, снег покрывает скалы, невозможно отыскать зацепки.

От контрфорса отходят в юго-восточном направле­нии боковые отроги, кулуары между ними обрываются отвесными стенками. Спустившись на 400 м, мы из­брали для ночлега небольшую площадочку на гребне.

Восхождение на одну из труднейших вершин Кир­гизского Ала-тау (IV-A) мы посвятили 25-летию Кир­гизской республики. Мы просим присвоить ей название «пик Киргизстан».

На снежном вершинном гребне северной стены Уллу-тау-чаны (сверху вниз):

В.М. Абалаков и В.А. Кизель, В.П. Чередова и В.А. Нагаев.
Фото М. Ануфрикова.


А.М. БОРОВИКОВ

ПО СТЕНЕ УЛЛУ-ТАУ-ЧАНЫ

Этот нескладный белый мул загнал нас вконец. Часто постукивая ко­пытами, он быстро бежит по до­роге, несмотря на стокилограммо­вый груз. Приходится прибавлять шаг, чтобы не отстать.

Такая «гонка» в конце концов приводит к тому, что один из нас, взяв повод, предлагает свой темп. Мул не соглашается. Он тычет своего проводника мордой в спину, упрямо настаивает на своем. Так, в борьбе с несговорчивым животным проходим еще километр — другой.

Но вот, после очередного поворота дороги, показа­лась цель нашего путешествия — белая громада Уллу-тау-чаны.

Отвесная ледяная стена протянулась во всю ши­рину ущелья Адыр-су. В густой синеве неба четко вы­рисовывается контур ровного, почти горизонтального вершинного гребня. На белом, ослепительно блестящем склоне местами темнеют пятна скал. По мере того как мы идем вверх по ущелью, стена растет все выше и выше, словно стремясь загородить собой небосвод.

Наконец среди стволов сосен замелькали белые палатки и здания лагерей «Металлург» и «Химик».

Усаживаемся на камнях у опушки леса. Молодые альпинисты «Химика» рассказывают, как быстрее добраться до базового лагеря под стеной, который разбили наши товарищи, вышедшие на день раньше. Слушая их, осматриваем в бинокли стену, пытаясь отыскать наших друзей, которые должны сегодня раз­ведывать путь.

Вот и они! Три черные точки спускаются по снеж­ному склону от большой подгорной трещины. Раз­ведка закончена! Больше задерживаться нельзя. Воз­можно, завтра надо выходить на штурм стены.

Уходим не одни. Трое молодых товарищей предло­жили перенести наш груз. С их помощью быстро про­ходим оставшуюся часть ущелья, перебираемся через морену и по крутой осыпи поднимаемся к основанию узкого снежного кулуара.

Здесь расстаемся с нашими помощниками: им пора в лагерь. Горячо благодарим за помощь, тоскливо поглядывая на разложенные на снегу тюки. Теперь весь груз придется взвалить на себя. Солнце уже спу­скается к Эльбрусу, надо спешить.

Запихиваем все вещи в свои рюкзаки и трогаемся дальше. Пройдя кулуар, выходим на некрутые скалы. Маленькие туры, поставленные передовой группой, позволяют идти, не затрачивая времени на поиски пути. Уже сказывается усталость от дневного перехода. Все чаще поглядываем наверх: не видно ли палаток?

Наконец, на очередном перегибе над нами возни­кают две широко шагающие, высоченные фигуры, за которыми еле поспевают вприпрыжку две поменьше. Первых узнаем сразу, кроме В.А. Кизеля и Л.Н. Фи­лимонова, никто в нашей команде не может похва­литься таким ростом. Маленькие оказываются В.А. На­гаевым и одним из наших наблюдателей — Г. Анти-повым.

Еще несколько минут пути, и мы в базовом лагере. Три палатки установлены на ровной площадке. Сразу от них протянулся некрутой снежный склон, за ним начинается стена. Подходы к стене займут 40-50 ми­нут, наблюдателям будет виден из лагеря весь наш путь, вплоть до самой вершины.

Теперь команда в сборе, ждать больше некого. После короткого совещания, решаем посвятить завтрашний день отдыху и обработке первой части пути, штурм начать послезавтра.

Не спеша ужинаем, потом долго сидим, покуривая и беседуя. Те, кто пришли еще вчера, рассказывают о результатах разведки, мы — о том, как идут дела у групп Леонова и Кузьмина на траверсе Шхельды — Ушбы.

Стемнело. В ясном небе загораются звезды. Снизу, из ущелья медленно ползут вечерние облака. Далеко на северо-западе вспыхивают редкие зарницы. Завтра будет хорошая погода.

Утром нас будят яркие лучи солнца. Не спешим вылезать из палаток. На сегодня у нас только три за­дания: наточить трикони, отобрать продукты, хоро­шенько отдохнуть. Даже наш суровый капитан В.М. Абалаков не корит нас сегодня за лень. Правда, сам он уже готов, как и его сегодняшний партнер В.А. Кизель. Вскоре они выходят, чтобы еще раз раз­ведать нижнюю часть стены. Пока мы собираемся, вылезаем из мешков и нежимся на солнце, они уже проходят до трещины.

После завтрака принимаемся за точку триконей. Это — утомительная работа. Мы затачиваем трикони не в три, а в шесть зубьев — при такой точке они лучше цепляются за скалы. Добрых два часа в лагере слышен только визг напильников да пение Г. Антипова.

Абалаков с Кизелем уже перебрались через тре­щину и поднимаются прямо вверх по крутому ледово-фирновому склону, вырубая ступеньки ледорубом с клювом-лопаткой. К полудню они достигают неболь­шого камня, одиноко торчащего во льду, и поворачи­вают назад.

Трикони, наконец, наточены, продукты отобраны, остается выполнить последнее задание — хорошенько отдохнуть. Растягиваемся на камнях и опять, в который уже раз, рассматриваем предстоящий нам путь. За трещиной прямо вверх взмывает крутой ледовый склон. Кое-где на нем виднеются узенькие фирновые ребрышки. Этот участок придется проходить прямо вверх, чуть отклоняясь вправо, по направлению к огромному камню, несколько напоминающему по форме ромб. Камень, по-видимому, надо обходить слева.

За ромбом снова небольшой ледовый участок, упи­рающийся в отвесную скальную башню. Громадным черным бастионом стоит она на пути. Башня будет самой трудной частью маршрута.

Предыдущие группы, безуспешно пытавшиеся взять стену, пробовали обойти башню слева. Действительно, в нижней части скальной стены видна полка, довольно полого поднимающаяся влево — вверх. Но дальше за полкой мы различаем крутые отвесы, слагающие их гладкие плиты абсолютно непроходимы. Нет, левый вариант нам не улыбается!

Склоняемся к другому, правому маршруту. На этой половине стены можно рассмотреть две узкие наклон­ные полочки, расположенные одна над другой и вы­водящие к правому углу башни. Полочки крутые, сильно наклонены, по-видимому, залиты натечным льдом (напомню, что стена северная), но, вероятно, лезть по ним все же возможно. Дальше пути не видно, но по характеру скал чувствуется, что там должны быть какие-нибудь камины или кулуары, выводящие к вен­чающему башню острому желтому «пальцу».

До «пальца» метров 600 по вертикали, примерно две трети высоты стены. Выше путь ясен. Сначала круглое, затем более пологое скальное ребро, выступаю­щее над склоном, выведет нас к острому снежному гребню. Последний упирается в скалы вершинной башни. Она так высоко поднята над нашим бивуаком, что оценить различные варианты выхода на нее отсюда не удается. Башня не производит впечатления непри­ступной, непонятно, почему некоторые альпинисты счи­тают эти скалы самыми сложными на всем маршруте.

Таков намеченный путь! Будущее покажет, пра­вильно ли он выбран, намного ли придется откло­няться от него...

Вскоре к нам присоединяются В.М. Абалаков и В.А. Кизель. Рассказав о результатах разведки, они вносят предложение: «Кошек не брать! Лучше потра­тить больше времени на льду, зато по скалам подни­маться максимально облегченным». Предложение при­нимается.

Еще не погасла вечерняя заря, как мы, еще раз уточнив с наблюдателями порядок подачи сигналов, разошлись по палаткам.

...Четыре часа утра. В ущельях еще царит сумрак. Только двуглавый Эльбрус розовеет под лучами вос­ходящего солнца. Наш лагерь давно уже ожил. Раньше всех встала передовая двойка — Абалаков и Кизель. Когда наша шестерка, пройдя снежный склон, подо­шла к трещине, они уже поднимались по последним ступеням, вырубленным еще вчера.

Перебравшись через трещину, начинаем подни­маться по узенькому фирновому гребешку. Вскоре выходим на чистый лед. Склон все круче. Все чаще при­ходится забивать крючья, все больше внимания тре­буется при подъеме. Под нами круто уходит вниз глад­кий ледяной 50-градусный склон.

Ни на одну минуту не забываешь, что у тебя под ногами крутизна, все время в напряжении. Ни одного перегиба, ни одной, хотя бы маленькой, горизонталь­ной площадки на гладком ледяном скате.

Медленно, но неуклонно движемся вверх. Не оста­навливаясь, неутомимо рубит ступеньки В.М. Абала­ков. Когда ни взглянешь вперед, видишь чуть согну­тую фигуру, равномерно взмахивающую ледорубом. За ним, не отрывая внимательного взгляда, замер страхующий его Кизель. Когда Абалаков, вырубив десяток ступенек, забьет очередной крюк и остано­вится, обретает движение Кизель, затем и все осталь­ные, перебираясь от крюка к крюку. Задерживается только замыкающая двойка: А.М. Боровиков и Н.А. Гусак. Лед очень твердый, забитые в нем крючья сидят крепко, приходится повозиться, чтобы из­влечь их.

Так, метр за метром набирается высота. К полу­дню добираемся до небольшой гряды скал, метрах в 80-100 ниже черного скального ромба. От него нас отделяет неширокий, но очень крутой ледяной склон. Точнее, это широкий и плоский ледяной кулуар. Идти вместе всей восьмеркой нельзя. В кулуаре мы должны будем растянуться на значительное расстояние, осколки льда, вырубленного первыми, будут лететь на замыкающих. Да и стена уже «оживает». По ку­луару время от времени проносятся камни и осколки льда. Делать нечего, придется разделиться. Одна чет­верка — В.М. Абалаков с В.А. Кизелем и В.П. Чередова с В.А. Нагаевым — уходит дальше, другая — Л.Н. Филимонов с М.И. Ануфриковым, А.М. Боро­виковым и Н.А. Гусаком остается на месте.

Пока первые доберутся до того места, откуда они уже не будут угрожать нижним, пройдет не мало вре­мени. Мы стоим на кромке льда, держась руками за скалы. Простоять в таком положении несколько ча­сов — перспектива мало приятная, надо устраиваться поудобнее. Беремся за ледорубы, вырубаем лоханки. Теперь можно снять рюкзаки, усесться на них. Фили­монов устроился у самого угла скалы и по временам высовывается, информируя нас о движении передних.

Расположились хорошо. Невысокая скальная сте­ночка, под которой мы сидим, надежно прикрывает нас. Обрушивающиеся сверху потоки ледяных осколков пролетают над головами и стремительно скатываются по гладкому, трехсотметровому склону. Лишь изредка отдельные маленькие льдинки стукают по спине или капюшону. Одна беда — холодно! Уже час дня, вокруг все залито яркими лучами солнца, но мы по-прежнему сидим в тени. На нашей северной стене солнце еще только перебралось через нижнюю трещину, и мы с надеждой следим, как кромка тени постепенно отсту­пает кверху.

Проходит час, другой. Сверху по-прежнему сры­ваются осколки льда. А Л.Н. Филимонов тем же скуч­ным голосом оповещает о том, что первая четверка все еще поднимается по кулуару, вырубая ступеньки. Но вот по кулуару вместо льда проносятся камни. Это значит, что наши товарищи достигли скал. Вскоре сверху доносится голос: «Можно идти!»

Приглашать нас еще раз не приходится. Минуту спустя устремляемся вслед за друзьями. Стараясь со­греться, идем как можно быстрее, задерживаясь только для выбивания крючьев. Однако надо все время быть начеку, в иные моменты плотно прижиматься к склону. Солнце уже осветило всю стену, и сверху, со стенок скальной башни, начинают срываться камни.

Наконец, мы добираемся до уровня ромба. Он остается справа. Еще несколько минут, и перед нами невысокая скальная гряда, протянувшаяся от ромба к основанию башни. Скалы сильно залиты натечным льдом, обильно присыпаны снегом и к тому же очень сыпучи. Но после дневного перехода по льду приятно лезть даже по таким скалам. Наконец, впервые за весь день вся восьмерка собралась вместе.

Северная стена Уллу-тау-чаны, по которой в 1961 г. впервые поднялись

Фото Г. ЗАЙЦЕВА.

В.А. Кизель (внизу) и В.М. Абалаков пре­одолевают сложный участок камина на се­редине северной стены Уллу-тау-чаны (1961 г.).

Фото М. АНУФРИКОВА.

Спартаковцы на снежном поле верхней части стены Уллу-тау-чаны.

На переднем плане Л.Н. Филимонов, сзади него — А.М. Боровиков.

Фото М. АНУФРИКОВА.

На вершине Уллу-тау-чаны. после завершения штурма стены. Справа налево спартаковцы: В.М. Абалаков, В.А. Кизель, В.П. Чередова.

Фото М. АНУФРИКОВА.
Команда мастеров «Спартака» поднявших­ся по стене Уллу-тау-чаны. Слева напра­во: А.М. Боровиков, В.П. Чередова, В.А. Кизель, В.А. Нагаев, В.М. Абалаков, Л.Н.Фи­лимонов, Н.А. Гусак и М.И. Ануфриков.

Мы находимся на самом верху небольшой скаль­ной гряды. Отсюда до основной скальной башни остается пройти короткий ледяной склон, длиной не больше 50 метров. Но — это дело завтрашнего дня. На сегодня довольно! За день мы прошли всю ледо­вую часть пути, примерно треть всего маршрута. Это несколько меньше, чем мы рассчитывали. На кошках этот участок можно было бы пройти быстрее. Зато завтра, на скалах, отсутствие лишнего груза позволит наверстать упущенное.

Пять часов дня. Пора подумать о ночлеге. Дружно беремся за работу и час спустя наверху гряды вместо беспорядочного нагромождения камней выложены, одна над другой, две ровные площадки. На них можно разложить наши четырехместные спальные мешки. Конечно, крайним придется висеть над обрывом, по­этому будем спать привязанными к вбитым в трещины крючьям.

Наша команда всегда предпочитает час-другой по­трудиться над устройством площадок, зато ночевать со всеми «удобствами», чем не трудиться, но потом всю ночь сидеть, согнувшись в три погибели на уступ­чике, чтобы утром встать с ломотой во всем теле. Вы­ложить же площадку можно почти всегда. Во всех наших многочисленных восхождениях только в край­них случаях это не удавалось. К сожалению, многие молодые альпинисты придерживаются противополож­ного взгляда, считая иногда «неприличным» вернуться с серьезного восхождения, не проведя ни одной ночи в стоячем или хотя бы в сидячем положении.

Погода прекрасная. Полная луна освещает серебри­стым светом поросшие лесом склоны ущелья, причуд­ливо изрезанные гребни, остроконечные пики. Внизу, в лагерях загораются огни. Тишина. Горы заснули: не слышно ни грохота лавин, ни свиста падающих камней.

***

Оставшийся до башни участок льда проходим без труда и снова оказываемся у скал. Напряженно всмат­риваемся в их поверхность, стараясь рассмотреть де­тали строения, прочность, зацепки. Результаты неуте­шительные. Теперь понятно, почему наши предше­ственники неизменно повертывали здесь назад.

Отвесными гладкими стенами, выпуклыми загла­женными лбами возвышаются над нами скалы. Часто встречаются участки заглаженных, черепичного строе­ния плит. К тому же все это залито плотным слоем натечного льда, скрывающим и зацепки, за которые можно было бы ухватиться, и трещины, позволяющие забить крюк.

Но лезть надо, другого пути нет. И мы карабкаемся по крутой оледенелой наклонной полке, прижимаясь к скалам нависающей слева стены. Пересекаем основание узкого вертикального кулуара и выходим на вторую полку. Она менее крута, но наклонена силь­нее и также покрыта толстым слоем льда. Прихо­дится непрерывно забивать крючья для страховки: все выступы здесь круглые, гладкие, веревка на них не держится.

В.М. Абалаков уже добрался до конца полки и вывернул за угол стены. Метр за метром тянется за ним веревка, останавливаясь только в те моменты, когда до нас доносится звон забиваемых крючьев. Веревка уже подходит к концу, и В.А. Кизель преду­преждает: «Осталось семь метров», «Осталось пять метров», но идущий первым все еще не подзывает к себе второго. Остальные ждут, прилепившись у крючьев. Сесть здесь не на что, можно только стоять, придерживаясь руками за скалу, или за петлю само­страховки. Холодно. От постоянного соприкосновения со льдом пальцы зябнут даже в рукавицах.

Наконец, полка пройдена всеми. Теперь мы в крутом, узком кулуаре, прорезающем правый кант башни. Характер скал прежний: дно кулуара залито льдом, стенки заглажены, трещин мало. Тщательно страхуясь, осторожно опробуя каждую опору, местами проползая под нависающими камнями, лезем вверх. Кулуар длинный. Последние метры подъема по таким же оледенелым плитам, и мы выходим на крутой, сильно разрушенный гребешок.

Путь становится несколько легче. Здесь больше зацепок, некоторые участки удается обойти по снегу, придерживаясь руками за скалы. Но самое главное — солнце! Можно снять все свитеры и рубашки, кото­рые мы надели на ночь и так и не снимали с себя, можно скинуть рукавицы.

Скалы сильно разрушены. Огромные глыбы дер­жатся на зыбких основаниях, заденешь, они сорвутся. Особенно туго приходится верхним: ведь под ними движется еще пять-шесть человек.

Гребень выводит к очередной стене, совершенно отвесной, гладкой, метров в 40 высотой. Непонятно, как же мы здесь выберемся. К счастью, с правой сто­роны, там, где эта стена смыкается с другой, перпен­дикулярной ей, чернеет узкая щель камина. Вот он — выход! Теперь-то мы пролезем.

Два часа дня. Мы еще ни разу не присели, не ели, но на этих сыпучих скалах можно кое-как устроиться. Забиваем в стену несколько крючьев, привязываемся, рассаживаемся. Прямо внизу, в пятисотметровой глу­бине видно ровное снежное поле, гряда скал, наш базо­вый лагерь. Две маленькие черные фигурки направ­ляются от него к тропе, ведущей на перевал Гарваш. Наши наблюдатели, видя, что мы переходим на вторую половину пути, свертывают лагерь. Греясь на сол­нышке, восторгаемся погодой. Четвертый день на небе не видно ни облачка, в воздухе не ощущается ни малейшего дуновения ветерка. Кто-то говорит, что это награда за прошлые восхождения. Ведь до сих пор погода никогда, к сожалению, не баловала нас, спар­таковцев.

Отдых закончен. В.М. Абалаков идет дальше, совер­шает короткий траверс вправо, по канту разрушенных скал, подъем по невысокой, но совершенно гладкой стен­ке, где ему пришлось забить два крюка в качестве искус­ственных опор, еще один траверс вправо, по узенькой скальной полочке, и вот он уже заглядывает в камин. Внимательно осмотревшись, Абалаков забивает оче­редной крюк и, широко расклиниваясь, начинает под­ниматься по камину. Вскоре он совсем скрывается в глубине расщелины. Идущая к нему веревка подхо­дит к концу. Быстро подвязываем к ней следующую, но и она, не задерживаясь, продолжает медленно под­ниматься вверх. И только когда уже больше половины второй веревки исчезло в камине, громкий возглас Абалакова известил нас, что камин, наконец, пройден.

Для ускорения подъема используем веревку пер­вой двойки. По пути вынуждены принять холодный душ под ручейками, стекающими по камину. Наверх вылезаем мокрыми. Но нет худа без добра: здесь мы могли за весь день вдоволь напиться. С замыкающего подъем Н.А. Гусака течет вода, мокрые волосы при­липли ко лбу. Ему досталось больше всех: пришлось под самым водопадом выбивать крюк, а он, как на зло, загнулся в трещине. К счастью, жаркое солнце быстро высушивает наши штормовки.

Высоко над нами возвышается желтый «палец», к которому мы хотели выбраться. К нему ведут скалы: очень крутые, с заглаженной поверхностью, черепич­ного строения. Только в верхней части у самого «пальца» виден неглубокий кулуар, заполненный льдом и снегом.

Относительно быстро добираемся до кулуара и про­должаем подниматься по левой (по ходу) его стенке. Стараемся лезть по скалам, но местами вынуждены сходить на лед, где приходится рубить ступеньки. При первой возможности снова сворачиваем на скалы. Верх­няя часть кулуара покрыта снегом. Он лежит на ледя­ном ложе и плохо держится. Приходится идти внима­тельно, организуя страховку со скал.

С последними лучами солнца вылезаем на скальный гребень, рядом с «пальцем». Основная, наиболее труд­ная часть пути пройдена. По наблюдениям разведки, дальше путь, по-видимому, будет несколько легче. Можно думать, что завтра же будем на вершине, если не под­ведет погода.

В нескольких метрах от «пальца» гребень расши­ряется. Здесь можно оборудовать площадки для ноч­лега. Принимаемся ворочать камни. Работаем, привя­завшись к крючьям.

«Строительные работы» заканчиваем в темноте, к моменту подачи условного сигнала. Быстрый обмен сигналами, и... скорее в спальный мешок! Ужин приго­тавливаем лежа в мешках. Наш повар М.И. Ануфриков, разводя примус, бесцеремонно расталкивает лок­тями соседей.

Ночью то Н.А. Гусак, то М.И. Ануфриков, лежа­щие по краям, объявляют, что они уже не лежат, а ви­сят над бездной. Кряхтя, жмемся спиной к камням, вытягиваем их к краям. Впрочем и средним не сладко, А.М. Боровиков обвиняет Л.Н. Филимонова в наме­рении задавить его, тот утверждает, что А.М. Боро­виков пытался коленом пропороть ему живот. Донося­щиеся с верхней площадки разговоры показывают, что и в другом мешке возникли аналогичные дебаты.

Утром не спешим вставать. Рассматриваем усеян­ный «жандармами» вершинный гребень, четко вырисо­вывающийся на голубом небе, метрах в двухстах выше нас.

Вдруг... что за диво?! Вершина одного из «жандар­мов» начинает шевелиться и на ней образуется новый черный выступ. Выступ резко распрямляется и оказы­вается... человеком. Он шевелит руками, перебирая ве­ревку, вскоре к нему присоединяется второй, третий... Дружно кричим в восемь глоток. Люди на гребне поднимают ответный крик, а затем продолжают свой путь к Центральной вершине.

Мы идем по узкому скальному ребру, которое по­степенно становится все ниже. Дальше тянется снежный гребень; сначала горизонтальный, а затем круто взмывающийся вверх к невысокой скальной вер­шинной башне. Балансируя на остром, как нож, гребне, с тщательной страховкой, проходим горизонтальный участок. Дальше идем, выбивая в снегу ступени, страхуясь ледорубом. Снег глубокий, ступени держатся хорошо.

Веревка за веревкой поднимаемся по снегу. Слева уходит вниз крутой снежный склон, справа — еще бо­лее крутой снежный кулуар. Внизу все время видно подножие стены, скалы у базового лагеря. Группы, тра­версирующие Уллу-тау-чану, уже прошли Центральную вершину, и теперь мы видим их, двигающихся по гребню к Восточной вершине.

Схема восхождения команды «Спартака» по северной стене Уллу-тау-чаны.

Составил М. Ануфриков

Наконец, снежный гребень пройден! Подходим к вершинным скалам. На пути встает большая круто-наклоненная плита, которую надо пересечь влево — вверх, направляясь к расположенной несколько выше узкой расщелине. Зацепок мало, часто приходится тя­нуться от одной до другой, как будто стремясь разо­рваться пополам. Лишь наши великаны В.А. Кизель и Л.Н. Филимонов без труда преодолевают это пре­пятствие.

Зато, когда попадаем в расщелину, картина ме­няется. Выход из нее заткнут «пробкой» из двух кам­ней. В дыру надо проскользнуть ползком, не задев при этом верхних зыбких камней. Малорослые участники проделывают это без труда, но крупным товарищам приходится попыхтеть. В.А. Кизель возмущается: «Безобразие! Первый раз в жизни поднимаюсь на вер­шину, вползая на животе сквозь какую-то дыру».

Дальше идут короткие переходы по снегу от одной группы скал к другой. Нижним то и дело приходится прятаться за выступы и пережидать там, чтобы верхние могли свободно работать на разрушенной породе.

Несмотря на это, темп возрастает. Ведь вершина рядом! Каких-нибудь одна-две веревки, и подъем бу­дет закончен! Наконец, передняя двойка исчезает за углом скалы, но через минуту вновь появляется, теперь уже на вершинном снежном гребне. Еще десяток шагов по гребню, и радостный крик: «Вот он — тур!» изве­щает нас, что вершина взята. Не проходит и десяти минут, как вся наша восьмерка собирается у тура.

Северная стена Уллу-тау-чаны пройдена!

Торжественно усаживаемся вокруг тура, начинаем разбирать его. Что такое? Вместо записок извлекаем шоколад, конфеты, яблоки, корейку. Ищем записку. Вот и она: группы «Крыльев Советов» и Украинского сбора поздравляют нас с успешным восхождением и оставляют свои подарки. Так вот с кем мы перекли­кались сегодня утром!

Хотя еще и очень рано, но идти больше никуда не хочется, и мы решили сегодня не спускаться. Осно­вательно закусив, растягиваемся на камнях и лежим, наслаждаясь отдыхом и солнцем.

А вокруг — вершины, ущелья, ледники, уходящие к горизонту хребты. Такая знакомая, десятки раз ви­денная и каждый раз новая, своя, неповторимая кар­тина, на которую сколько ни гляди — никогда не на­глядишься. Вот на западе широко раскинулся великан Эльбрус. Немного южнее его виден невысокий тре­угольник Азау-баши, за ним врезается в небо черный обелиск пика Даллар. Высящиеся еще дальше вершины Домбая чуть заметны — растворены в синеватой дымке.

Кажется совсем рядом с нами плоская чаша Джан-туганского плато с острым клыком Джан-тугана и тем­ными башнями Башкары и Гадыла. От них к нам гор­батым мостом перекинулся гребень Чегет-тау-чаны. За причудливо изогнутым контуром Уллу-кары чуть вид­неются зубцы Шхельды, огромными ступенями спадает восточное ребро Чатын-тау, а за ними устремились ввысь сверкающие вершины красавицы Ушбы.

Взглянешь на север и невольно залюбуешься свое­образными очертаниями Джайлыка, напоминающего средневековый замок. Повернешься на восток — рядом сверкает белыми снегами массив Светгара. У его подножия застывшей ледяной рекой течет Лекзыр, уходя­щий далеко-далеко вниз к темно-зеленым бархатным лесам и изумрудным лугам Сванетии. За темным, мрачным монолитом Тихтенгена высятся стройные пира­миды Дых-тау и Коштан-тау.

Безингийская стена уже окутана клубящимися обла­ками, но гордый Тетнульд еще сверкает своими лед­никами.

Долго лежим молча, любуясь развернувшейся панорамой, а затем начинаем обычные разговоры, оты­скиваем новые маршруты восхождений, обсуждаем различные варианты путей. К вечеру, немного пройдя на восток, разровняли две большие площадки для но­чевки, а в час подачи сигнала зажгли целый фейерверк, ответом на который был огромный костер.

На следующий день, спустившись вниз по обычному пути, к 16 часам пришли в лагерь «Химик», исклю­чительно тепло встреченные всем его населением.