В. Л. Дуров Дрессировка животных Психологические наблюдения над животными, дрессированными по моему методу

«Рижский Вестник».

Понедельник 10 августа 1898 года.

О прискорбном случае, имевшем на днях место в Дуббельнском цирке Дурова.
«Новое Время» пишет: «Когда Дуров в последнем отделении уже заканчивал демонстрацию животных, медведь, бывший на арене и только что проделывавший замысловатые кунстштюки, вдруг освирепел, бросился на своего дрессировщика, в одно мгновение подмял его под себя, и вцепился ему зубами в плечо. К счастью, подоспел служащие цирка и вилами отбросили зверя. Не растерялся и Владимир Дуров. Помятый и израненный, вскочил он с земли и кинулся снова на медведя, бросившегося уже было в места для зрителей.

Дуров все время, успокаивая страшно перепуганную публику, усмирял разъярившегося медведя и сам водворил его в клетку и только после этого, зашатавшись, едва не лишился чувств. Публика с горячим сочувствием отнеслась к израненному Дурову, который, несмотря на боль и опасность, сохранил настолько присутствие духа и смелости, что заботился о других больше, чем о себе. Бывшие в публике врачи подали Дурову немедленную помощь и' сообщили, что состояние его здоровья не внушает особых опасений, хотя исхода поранений определить еще нельзя».

Что заставило медведя броситься на меня, почему получилась такая метаморфоза? А вот почему: по найденному около медвежьей клетки пузырьку и по исследовании в нем остатков содержимого выведено следующее заключение: Александр перерезав горло живому голубю, влил в пузырек кровь и напоил медведя за час до его выступления. Кровь, как конфертатив, возбуждающе подействовала на зверя. Еще до моего выхода рев его был мною замечен. Поднесенная с молоком бутылка произвела на него особенно возбуждающее, действие, что и вылилось в безумном поступке.

Рис.1 Чучело дрессированного медведя «Мишки» в музее В. Л. Дурова.
Ему, по всему вероятию, инстинктивно захотелось не молока, а еще крови, так как такая маленькая порция, которой его угостил Александр, оказалась недостаточной и только раздразнила его. Мишка всегда стонал и рычал, когда кто-нибудь из публики давал ему маленький, кусочек сахара и удалялся от клетки. Медведь, проглотив сахар, раздраженно рычал и метался недовольный, требуя еще.

Громадный медведь, когда он становился на задние лапы, был выше меня на целую голову, сила его была необычайная. Один раз медведь, услышал мой голос, бросился ко мне на арену раньше нужного времени. Служащий, стоя в конюшне, в ожидании выхода, замотал руку цепью. Когда Мишка побежал ко мне, служащий не успел пустить сразу цепь и упал. Медведь потащил его как щепочку. Служащий был высокий и полный. Он сначала упирался, стараясь свободной рукой за что-нибудь задержаться, но быстро Мишка протащил его по земле.

Получилась необычайная картина – появился на арене медведь, таща громадного человека в грязной рабочей блузе по блестящему освещенному электричеством ковру.

В настоящее время чучело Мишки Топтыгина находится в моем музее (см. рис. 1).¹

Полтора года спустя после дуббельнского случая он околел от ожирения сердца.

Теперь приведу последний, более яркий факт. Уже четвертый раз комиссия, состоящая из докторов, профессора и представителей печати, посетила мой дом. Я пригласил всех присутствующих в нижний этаж. Мы, между прочим, пройдя в зимний зверинец, подошли к большой клетке, где в это время мой служащий кормил львов кониной. Лев и львица были мною приобретены 7-месячными котятами. Чудный экземпляр – африканский лев «Принц», влюбленный по уши в свою «Принцессу», мирно жил три года в своей просторной клетке, занимающей три четверти громадного сарая. «Принц» и «Принцесса», часто играя, развивались и росли, как говорится, не по дням, а по часам.

Присутствующие любовались величественным видом моих питомцев. С каким спокойствием и достоинством львы получали свою порцию мяса из рук находящегося с ними в клетке. Служащий не спеша вынимал из ведра сырую конину и делил между «Принцем» и «Принцессой». Львы медленно с чувством, толком и с расстановкой жевали, хрустя костями, свежую конину.

В это время редактор А. А. Суворин предложил мне произвести следующий опыт. «Попробуйте, В. Л. – сказал А. А. – внушить что-нибудь льву. Ну хоть, например, чтобы он бросился на свою львицу». Я возражал, приводя мною уже заявленные раннее доводы: внушать можно только обезволенному. «Принц» и «Принцесса» мирно живут со дня рождения. Мое воспитание было направлено на то, чтобы убить все дикие инстинкты.

Но г. Суворин настаивал, и комиссия как один присоединилась к нему. Я уверял, что ничего не выйдет. Я не знал даже, как это внушить.

Мне предложили все-таки попробовать. Процесс внушения должен быть следующий: смотря в глаза льву, я должен представить в своем воображении мясо, лежащее у передних лап «Принца»; затем последовательно вообразить, что львица подходит к воображаемому мясу и хочет у льва отнять его.

Затем производится внушение – броситься на нее. Я согласился, заранее предполагая, что ничего не выйдет. Я уставился в глаза спокойно облизывавшемуся и лежавшему около самой решетки «Принцу». «Принцесса» лениво потянулась и разлеглась, вытянув лапы. Тишина... В моем мозгу проходили мысли: какая досада, ничего из этого не выйдет. Я предупреждал, что только обезволивание и особое воспитание должны вызывать восприятие моих внушений. Возьмите постороннюю собаку – да она вам и в глаза-то не будет смотреть. В то время, как в моей голове протекали эти мысли, я заметил, что лев смотрит тоже в мои глаза. Несколько секунд, и он уже тоскливо зевнул (признак нервного раздражения, встречается часто у собак и обезьян), еще раз зевнул, перевел глаза на решетку, опять повернул голову и устремил уже тревожно свой взор на меня. Тишина и напряженное внимание окружающих. Я начал забываться, т.-е. увлекаться, мысль моя вся у «Принца». Воображение рисует только что съеденное мясо. Я вижу кусок конины у ног льва. «Принц» облизывается. Он опустил голову, не спуская с меня глаз, вниз и как будто бы дотронулся носом до воображаемого мяса. Я ушел сам в себя, напрягая мысль. Рисую в своем воображении «Принцессу», освещенную светом, проникающим со двора в дверь.

Она пригнувшись крадется. Ее желтая лапа, с выпущенными когтями, приближается к мясу. Страшный рев огласил сарай. «Принц», как сумасшедший, на самом деле бросается моментально к львице. «Принц» в первый раз в своей жизни вцепился зубами в «Принцессу», которая не осталась в долгу. Они моментально слились в один катающийся громадный клубок, решетка шаталась и гудела от ударов. Мы в страхе выскочили из сарая, взволнованные, горячо рассуждая; поднялись в верхний этаж в греческий зал и не переставая делились своими впечатлениями. Я был более поражен, чем посетители. Все происшедшее расстраивало мои логические выводы, построенные на результатах долголетних наблюдений. Когда все разошлись, я, желая скорее успокоиться, лег в постель. Через несколько минут встревоженная прислуга доложила мне, что лев разорвал руку служащего, изранив от плеча до кисти. «Принц» поймал лапой через решетку проходящего мимо М. Первый раз в своей жизни «Принц» вел себя как дикарь.

Мне пришло в голову тотчас же спуститься к нему и попробовать взглядом успокоить его. При моем появлении лев ходил беспокойно взад и вперед по клетке, а «Принцесса», как только он приближался к ней, оскаливала зубы и фыркала. Я пробовал успокоить интонировкой, но лев как бы меня не замечал и продолжал беспокойно ходить мимо меня. Я сделал незнакомое ему раньше угрожающее движение – замахнулся на «Принца» рукой. Лев на время остановился. Глаза его скользнули только по моему лицу и он, высоко подняв голову и глядя куда-то поверх моей головы, ходил по клетке взад и вперед, – я стоял и выжидал. Но вот он со стуком лег в углу клетки. Я подошел и поймал его взгляд. «Принц» оскалил зубы и отвернулся. Я еще ближе придвинулся к нему и вторично поймал его взгляд.

Лев, открыв пасть, вскочил. Как только его глаза встречались с моими, он каждый раз поднимал свои щеки, показывал зубы и фыркал, обдавая меня горячим дыханием. Вот он все дольше и злобнее стал всматриваться в мои глаза. При моем малейшем движении в сторону, «Принц» вдруг с рычанием бросался к решетке и царапал передними лапами гладкий пол клетки. Теперь стало ясно для меня, – лев не переносил хладнокровно моего взгляда.

Отдохнув от напряжения, я переводил свой взор на «Принцессу». «Принц» начинал еще тревожнее ходить, мечась со стороны в сторону. Резкое мое движение и пристальный взгляд моментально заставили «Принца» броситься к решетке. Он быстро, стоя на одном месте, передвигал передними лапами по полу, как бы бежал ко мне. Глаза его горели зеленым фосфорическим светом. Теперь он уже их не отрывал от моих глаз. Лег с открытой пастью, выпустив когти (см. рис. 2). Но чем дальше, тем все тише и покойнее. Перестав бить по полу хвостом, «Принц» щурил глаза, как бы засыпая. Лев мягко произнес: «мияу-мияу», облизнулся и полузакрыл глаза. Я продолжаю не отрываясь глядеть на льва, мысленно ласкаю его, пальцами шевелю гриву «Принца», чешу у него за ухом и все это – мысленно. Его «мияу» как бы застряло в горле, глаза крепко закрылись на несколько секунд. Я отошел от клетки. Лев лениво, но уже более спокойно поднялся с пола и аппетитно потянулся.

Рис. 2. Лев «Принц» лег с открытой пастью, выпустив когти. Успокаивается под взглядом В. Л. Дурова.
После злополучного опыта, когда мы ушли из зверинца наверх, мне и в голову не пришло разъяренного льва успокоить таким же путем, путем внушения. Около 3-х недель спустя после описанных случаев редакция одной газеты прислала своего фотографа с просьбой заснять льва «Принца» во время внушения.

Несмотря на присутствие фотографического аппарата и чужих лиц, я заставил «Принца» смотреть мне в глаза, что и зафиксировано фотографом (см. рис. 3).