В. Л. Дуров Дрессировка животных Психологические наблюдения над животными, дрессированными по моему методу

Опыт VI.

С ластоногими. Предлагаю вниманию читателей раньше познакомиться с выдержкой из следующей моей книги:

«Мои четвероногие и пернатые друзья». Зоопсихологический очерк Владимира Леонидовича Дурова. Морские львы. Несколько лет тому назад я был в Гамбурге и купил там, в зоологическом парке Карла Гагенбека, многих животных, а в их числе двух морских львов «Лео» и «Пицци». (См. рис. 39).

Особенно интересным оказался молодой морской львенок «Лео». Наблюдения, которые я произвел над ним, и которые будут описаны ниже, я рекомендую внимание лиц, изучающих зоопсихологию.

«Лео» в очень короткое время научился расставаться со своей стихией – водой и подолгу пребывать на арене цирка. Он по команде кувыркался. Прекрасно балансировал мячом. На мой вопрос, где находится съеденная рыба, он хлопал по животу своим ластом. Стрелял из пистолета. Кланялся. Произносил первую букву азбуки. Впрягался сам без всякой посторонней помощи в тележку и увозил меня с арены.

В конце 1909 года я купил в Петербургском зоологическом саду еще одного морского льва «Ваську». Он прожил в саду 7 лет. Дрессировать его никто не пытался. Ухаживающий за ним приучал Ваську лишь брать рыбу из рук. И только. Я начал приучать его к себе, но все было напрасно. «Васька» был свиреп, пуглив, нелюдим. Когда я к нему приближался, он стремительно погружался в воду. Высовывал из воды голову только тогда, когда голод заставлял его схватить плававшую на поверхности рыбу.

Я пришел к заключению, что, вероятно, с ним в зоологическом саду обращались очень сурово, и поэтому он так угрюм и озлоблен.

«Ваську» я поместил в один бассейн с «Лео». Сначала они дрались, но потом помирились. При моем приближении «Лео» выскакивал на площадку, которая была устроена в бассейне, кричал и приветствовал мой приход. «Васька» только боязливо высовывал голову и несмело оглядывал меня. Когда «Лео» получал рыбу через прутья клетки, «Васька» оскаливал зубы. После еды «Лео» кидался в бассейн с площадки, а «Васька» находясь еще веем телом в воде, клал голову на площадку.

Прошло еще некоторое время. «Васька» уже решался сидеть на площадке. Тогда я начал подумывать и о его дрессировке. Клетка открывалась, к ней приставлялся скат из досок, который вел на арену. «Лео» мигом выскакивал из воды, сползал по дощатому наклону вниз, бежал прямо к своей тумбе на арене, садился на нее и терпеливо ожидал. «Васька» же только вылезал на скат, усаживался на пороге клетки и с завистью поглядывал на «Лео», не решаясь следовать за ним.

Насытившись рыбой, Лео спокойно возвращался к себе в бассейн, и, поглядывая на Ваську, отстранял его с пути и погружался в воду. Клетка опять запиралась. Так шло несколько дней. В одну из репетиций и «Васька» наконец, решился опуститься по скату на арену. Видя, что никто не обращает на него внимания, он подполз к тумбе, приготовленной для него (на другой, рядом, уже сидел Лео), но сесть на нее не решался. В это время «Лео» соскочил с тумбы, ткнул носом «Ваську» и опять вскочил на свое место. Я бросил «Ваське» любимую рыбу, он поймал ее на лету. Но мой неосторожный шаг вперед спугнул «Ваську», и он повернулся, чтобы удрать назад в клетку. Тут «Лео» опять быстро соскочил с тумбы, пересек «Ваське» дорогу и, несмотря на свой гораздо меньший рост и меньшую силу, остановил его, упершись в него шеей.

«Васька» в раздумье остановился на полпути. «Лео» еще с минуту придерживал его шеей, затем задорно повернулся и побежал на свое место, как бы говоря всем своим существом «Ваське»: «Видишь»...

Я был поражен. Первый раз в жизни я был свидетелем того, как одно животное дает «предметный урок» другому (я, конечно, исключаю те случаи, когда мать учит своих детенышей).

Получив рыбу, «Лео» оглянулся на «Ваську» и коротким лаем словно приглашал его – «не бойся, иди, получишь рыбу»...

«Васька» смелее двинулся к тумбе, а «Лео» с высоты своей тумбы выказывал признаки большого удовлетворения по поводу успехов «Васьки»... Я положительно не мог удержаться, чтобы не расцеловать «Леочку».

Другой такой же случай. В Петрограде, после представления, когда вся публика разошлась, я решил сделать репетицию моим морским львам, зажег электрический свет и приступил к делу. «Васька» уже важно восседал на тумбе, как и «Лео», и спокойно глотал рыбу. Я решил продолжать дрессировать «Ваську», задавая ему еще более сложные задачи.

Беру мячик и бросаю его в «Лео». Он превосходно знает свое дело и отбрасывает мордой мяч назад. Я меняю направление мяча и бросаю его в сторону «Васьки». «Васька», как ужаленный, срывается с тумбы и стремится через барьер в места публики. Рушатся кресла. Он перелезает уже второй ряд кресел. Находившиеся на репетиции две дамы сидевшие неподалеку, бросаются в разные стороны. Вдруг «Лео» опять соскакивает с тумбы, бежит в проход между рядами и преграждает Ваське путь, (см. рис. 39). Васька стоял с разинутой пастью, словно потеряв рассудок от всего этого происшествия.

Тогда «Лео» стал осторожно, нежно тереться своей мордой о шею «Васьки». Ласки эти сделали свое дело, «Васька» пришел в себя. «Лео» с коротким лаем «а-а-а» стал пробираться обратно на арену. За ним последовал все еще возбужденный «Васька», переваливаясь и спеша, словно боясь отстать от «Лео». Громадный «Васька» рядом, с маленьким «Лео» казался теперь очень смешным. «Лео» дошел до своей тумбы и спокойно взобрался на нее в ожидании награды. А «Васька» прижался к тумбе «Лео» и дальше не двигался. Тут «Лео» стал отпугивать его своими зубами. «Ваське» ничего не оставалось, как пойти и сесть на свою тумбу.

В следующий раз я бросил мяч сначала в «Лео», а затем через «Ваську», чтобы он привык хотя бы к пролетающему мячику. «Васька» опять сделал попытку удрать, но «Лео», следивший за ним, сделал в свою очередь попытку преградить ему путь к бегству, и «Васька» одумался. Но вот мяч пролетает уже совсем близко от «Васьки». «Васька» оскаливает зубы. Наконец, мяч налетел прямо на него. Васька быстро хватает резиновый мяч в пасть редкими, но острыми зубами, прокусывает его и с остервенением бросает в сторону...

Сильное угощение вкусной рыбой опять восстанавливает утраченное «Васькой» душевное равновесие. Я начал пробовать приучать его к поглаживанию рукой. Правой рукой я подносил животному рыбу, а левой чуть-чуть прикасался к шеи. Так раз двадцать. Наконец он кое-как привык к прикосновению левой руки, и я рискнул даже прикоснуться к «Ваське», не имея в руках рыбы. Сошло, «Васька» снисходительно позволил себя погладить и даже слегка похлопывать. При такой наличности маленькой дружбы я опять принялся за опыты с мячом.

В правой руке у меня была рыба, а в левой мяч. Рыбу «Васька^ с аппетитом уничтожил, но приближение мяча его опять рассердило, и он толкнул мячик зубами. Мяч упал на арену. Тут пришел мне на помощь опять мой милый «Лео». Он слез с табурета, деловито побежал к валявшемуся в песке мячу и приткнулся к нему носом, не отнимая его от мяча с полминуты. Этим он вне всякого сомнения показывал «Ваське», что мяч не следует кусать и что его нечего пугаться.

Таким образом я убедился, что у животных имеются свои педагоги. В конце-концов, «Васька» постиг учение и выполнял почти все то, что проделывал даровитый, удивительный «Лео», хотя и не с таким совершенством. И я начал показывать «Ваську» вместе с «Лео», на публичных представлениях. Во время второго представления случилась неприятность. Все еще таивший в себе дикость «Васька» прокусил мне своими острыми зубами ногу¹. От рыбного яда могло бы произойти у меня заражение крови. Находившийся здесь же мой друг детства А. И. Куприн (известный писатель) безжалостно выдавил из раны кровь и промыл ее водкой. Может быть, это спасло меня от опасности.

Еще до этого случая знаменитый писатель подружился с моими морскими львами, и у нас имеется фотографическая карточка, изображающая А. И. Куприна и меня а обществе королей морской бездны, снятая в Московском зоологическом саду во время акклиматизационной выставки а 1909 году.

Александр Иванович Куприн подарил мне свою книгу со следующей подписью: «Милому и талантливому Владимиру Дурову. В память нашего детства и а воспоминание об Антонио, о котором сказано на 258 стр.

А. Куприн.

Вот как отнесся к случаю с морскими львами известный критик Перцов.

Привожу отзывы печати о книге моей «Мои четвероногие и пернатые друзья». «Новое Время, от 3 марта 1912 года.

«Мои четвероногие и пернатые друзья» очень интересная книжка не только для детей, но и для взрослых, и даже для читателя, склонного к философии: для такого, может быть, даже всего интереснее, потому что редко можно найти что-нибудь из области зоопсихологии столь непосредственно «эмпирическое», как наблюдения и выводы из долгой практики известного г. Дурова. Он не только любит животных, как редко кто, но и умеет следить за их психологической жизнью, которую сам вызывает. Под руководством умелого наставника «дума» животных как бы просыпается от своего природного сна, и перед нами открывается зрелище ну, в роде того, какое представлял Ломоносов, когда он из Холмогор попал в столицу. Вот, например, ластоногое – «морской лев». Кажется, чего можно ожидать от этого неуклюжего парадоксального животного? Но, пройдя любящую школу своего просветителя, ластоногий Ломоносов дошел до того, что не только кувыркался по команде и балансировал мячом, но даже на вопрос, где находится съеденная рыба, хлопал себя по животу своим ластом и «произносил первую букву азбуки», т.-е. издавал звукоподражательный звук на «а». Это шуточная сторона дела, и уже чем-то больше шутки звучит в рассказе как тот же «гениальный» «Лео» обучал своего младшего сотоварища, некультурного «Ваську» всем пройденным им самим этапам дрессировки. Искренний тон рассказа (как и всей книжки) исключает всякое подозрение в фантазировании или преувеличениях. Вам остается только признать, что если «душа» животных есть «пар», то отличается этот пар от нашего собственного лишь степенью давления.

Об интеллигенции животного мира, как собаки и слона, уже и говорить нечего. Собаки, например по утверждению г. Дурова, умеют считать до четырех (предел счета и для многих дикарей) и имеют ясно выраженные музыкальные способности. Они также в высшей степени поддаются гипнозу, кошки, наоборот, «скрытны и самостоятельны».

Даже такие звери, как крысы, свиньи, барсуки и ежи проявляют совершенно неожиданные дарования. Еноты у г. Дурова пьют чай из самовара, как московские купцы, цапля шествует по шпалам, изображая прогоревшего актера, а баба-птица танцует, подражая знаменитой босоножке Дункан.

Неудивительно, что г. Дуров категорически .отказывается признать психическое превосходство человека над животными и предпочитает условный вывод «он умен по своему, оно – по своему, это не поддается сравнению». Что сказал бы о таком резюме великий Декарт, утверждавший серьезно (на основании своего философского априори, разумеется), что животные суть не более как «оживленные машины», а визг и вой побитой собаки считавший не выражением боли, а лишь психически издаваемыми звуками. Так далека была от реальной природы человеческая мысль на своем выходе от отвлеченного средневековье. За три прошедших столетия мы несомненно приблизились к окружающему нас миру и вместе с тем настолько же потеряли «афронт» в нашей человеческой гордыне. Повторяю, книжка г. Дурова гораздо интереснее, чем может показаться с первого раза. П. Период.

Логическое мышление у ластоногих. Можно ли обойти молчанием – сообразительность Лео, – что это за процесс мышления, не есть ли это логическое построение мыслей, отвергаемое учеными – у животных. Разве можно назвать случайностью факт проявления ума у моего морского льва – Лео, который помогал мне дрессировать своего собрата «Ваську» «Лео» соображал, рассуждал и взвешивал свои действия и их последствия. Он действовал совершенно сознательно, а не инстинктивно-бессознательно. Вполне понимая, что после нужных мне движений, Лео получает по одной рыбке, а потом, когда это движение сливается и образует нужное целое действие, то он получает много рыбок, «Лео» во время процесса внимательно следит за мной и за каждым моим движением. Сосредоточенность у него была невероятная. У нас с ним устанавливается после долгих репетиций особый внутренний контакт, изредка нарушаемый побочными причинами. Когда контакт прерывается, – Лео стирается его восстановить, делаясь особенно внимательным, о чем говорит вся его поза (мимика, глаза) и вытянутая шея и т. д. В тех случаях, когда Лео бывает нетерпеливым, спешит получить рыбку, – он теряет нить, т.-е. наш контакт, но тотчас же начинает самостоятельно производить различные движения, заранее выученные им. Торопливо заменяя одно движение другим, он как бы спрашивает меня, не это, не это ли. – И видя мое неподвижное стояние, понимая его, как отрицание, он начинает терять терпение, зевает, что у львов, как и у собак, выражает нетерпеливое, тоскливое чувство. Но вот, я не даю чувству тоски и недовольства перейти в злобу или апатию, передвигаюсь, чем заставляю переместиться льва, и снова, показав ему рыбку, возбуждаю его деятельность. Он снова следит за моими движениями, – я опять стараюсь вызвать у него нужное мне действие или позу. Наконец, в одном случае случайно, или в другом умышленно, «Лео» производит нужное движение. Я тотчас же даю ему рыбку. Он повторяет это движение нерешительно – получает рыбу, в третий раз он уже более уверенно производит его – получает рыбку, и контакт восстановлен.

Все время, пока «Лео» работает, он следит за мною и я за ним. Но вот что-то внешнее мешает нам (в данном случае испуганный «Васька» соскакивает с тумбы и удирает), я прерываю общение с «Лео», бегу за «Васькой». «Лео» понял, что «Васька» причина... Видя «Ваську» испуганного, убегающего и зная, что контакт со мною благодаря этому прерван, «Лео» идет мне навстречу, соскакивает со своего места, тоже бежит за «Васькой» и шеей своей его останавливает. «Васька» испуган – «Лео» движением и трением своей морды по шее его успокаивает. В этом случае ясно выражается у «Лео» последовательный процесс мышления и яркое представление нужных ему действий. Разумный акт налицо, ход умозаключения у ластоногого продолжается логическими действиями. Успокоив «Ваську» поглаживанием своей мордой его шеи, «Лео», немного выждав, начинает грудью и шеей напирать на «Ваську», толкая его по направлению арены к тумбе, (см. рис. 44). Потом, отправляясь от него и делая несколько шагов к тумбам, «Лео» опять возвращается и опять толкает шеей «Ваську». Этими движениями он сознательно приглашает «Ваську» возвратиться назад и занять прежнее место (показательный урок). Наполовину успокоенный и толкаемый на арену; «Васька» нерешительно, но все-таки подчиняется своему собрату. Я вовремя и осторожно даю рыбу, чем окончательно восстанавливаю душевное равновесие льва. «Васька» снова на своей тумбе, падающий мяч опять вызывает испуг у «Васьки»., Он делает движение бежать, (см. рис. 45), но «Лео» зорко следит за нами обоими (за «Васькой» и за мной), моментально соскакивает со своей тумбы и стремится пересечь путь к отступлению «Ваське». Образ действий «Лео» ясно говорит за последовательность рассуждений и умозаключений ластоногого. А когда катившийся по ковру мячик испугал «Ваську», тогда «Лео» подбежал к мячу и ткнул его носом и, догнав мяч, снова носом своим прижал к земле. Он этим всем, разве не ясно говорит: «смотри, мол, «Васька», этот движущийся предмет не страшен и безвреден».

Все последовательные разумные движения морского льва, фактами доказали нам, по-моему, что здесь не инстинкт бессознательный, а в полном смысле сознательное разумное действие животного. Я не хочу преувеличивать. Все эти переживания «Лео» я, конечно, описываю с субъективной точки зрения. Наблюдая таким путем много лет выражения при различных ощущениях у животных, я в данном случае с львами изучил целый ряд выражений и поступков у морских львов, которые только потому получили субъективную оценку, что никакие объективные методы тут не могли быть применены. Я не монист сверху. Старому опытному артисту, дрессировщику, как мне, стыдно было бы увлекаться и обманываться. О, нам артистам и фокусникам представляется вводить в заблуждение публику (ради эффектов), а не самим заблуждаться.

Я отлично знаю, что «Лео» не для того все вышеописанное проделал, чтобы мне помогать специально учить «Ваську», для меня ясно, что главная цель у него получить рыбу и как можно чаще, скорее и больше. Но я не монист и снизу, и рассуждаю так: благодаря именно конечной цели удовлетворения требования желудка и только для этой цели мозг «Лео» работал и работал логично. Здесь чувствуется ясно сознание и обдуманная воля. Попробуем разобраться подробнее... Инстинктивные, бессознательные действия в данном случае, или сознательно-разумные. Вот что пишет профессор В. Вагнер в своей книге «Биологические основания сравнительной психологии» (Биопсихологии) на стр. 270 в главе VII том Н-й. Разум животных и его отличие от инстинкта: «... Целый ряд фактов дает нам основание думать, что определенные сферы головного мозга стоят в связи с определенными чувственными ощущениями».

«...Основной признак разумной деятельности Эдингер формулировал так: о разуме может идти речь только там, где налицо имеется кора головного мозга».

А так как у ластоногих, как и у человека, налицо кора головного мозга, раз все это имеется, то, как говорит Эдингер: «о разуме может идти речь». Протокол вскрытия свидетельствует причины смерти «Лео» – в нем о повреждении мозговой коры не говорится, значит 6 каких либо патологических явлениях при жизни «Лео» не может быть и речи, и также целость всех частей головного мозга доказывается еще и тем, что при жизни «Лео» прекрасно владел всеми своими органами. Мой «Лео» был вполне взрослым уже тогда, когда я его приобрел и по прошествии пяти лет совместной жизни пал, и потому здесь не может быть и речи об обнаружении способностей рефлекторных или инстинктивных, которые не являются врожденными. По анатомо-физиологическим данным «Лео» действовал и в настоящем случае разумом. Его мозг находится ныне у меня в музее и поражает количеством своих извилин.

К несчастию в литературе очень и очень мало посвящено внимания ластоногим, в особенности их психике. Все что мне пришлось заполучить, я прилагаю здесь¹. Richard Owen («On the Anatomy of Vertebrates», London, 1868) пишет, что мозг достигает наибольшей относительно величины и сложности строения среди других хищников в семействе тюленей.

N. S. Shaler («Domesticated Animals», London, 1896) утверждает, что, из всех хищных животных, тюлени имеют наибольшую долю смышлености. «Вряд ли есть другие дикие животные, за исключением разве обезьян, которые были бы так человекоподобны в своих умственных качествах, как эти морские создания».

Вот те скудные данные ученых, свидетельствующих об исключительных интеллектуальных способностях ластоногих. Жившие у меня морские львы погибли во время продовольственных затруднений в начале мировой войны, а один был отравлен¹.

Ныне я списался с Гагенбеком, – сыном основателя всемирно-известного зоологического парка в Стеллингене, моего друга; поднесшего мне свои мемуары с надписью «Meister der Tierdressur» – по вопросу о возможности получения из-за границы морских львов.

Гагенбек-сын мне сообщил, что он готов, памятуя о дружбе моей с его покойным отцом, продать 3-х морских львов, несмотря на то, что у него не остается никакого запаса таковых.

Понятно, я при первой возможности приобрету морских львов и посвящу для изучения их психики максимум моего времени².