В трещине ледника Корженевского

18. 
    августа. Выходим в 10 часов утра. Опасный участок у ледопада следует пройти как можно быстрее, но это не удается; при обходе трещин приходится организовывать тщательную страховку. Все время наблюдаем за склонами над нами и на случай появления лавин намечаем пути отхода влево, в лабиринт трещин ледопада. За два часа опасные участки пройдены, но все сильно утомлены. Сво­бодно вздохнули, выйдя на безопасный снежный склон. Короткий отдых восстанавливает силы. По снежному
    склону выходим на седловину (5600 м). На подготовлен­ных раньше площадках быстро устанавливаем палатки. Начинается вечерний резкий холодный ветер, ночью метет пурга. Спим беспокойно.
    
19. 
    августа. Небо ясное, но ветер буквально обжигает своим ледяным дыханием. Одеваем всю теплую одежду, оставляем ботинки в запасной палатке лагеря № 2, выше можно идти только в высотной обуви. Поднимаемся по крутому отрогу, примыкающему, к склонам западного гребня пика Корженевской, местами глубоко утопая в су­хом снегу. Груз в рюкзаках все увеличивается: на высоте 5950 м берем продукты, заброшенные сюда при акклима­тизационном походе.
    

Решаем продолжать подъем слева по снежному склону, пробивая глубокую траншею в рыхлом снегу, по которому мы не идем, а как бы плывем. Местами встречаются участки твердого фирна, крутизна склона доходит до 60°. Мимо нас, шурша в глубоком снегу, а иногда выскакивая на поверхность твердого фирна, с большой скоростью проле­тают обломки льда и скал. Поочередно наблюдаем за верх­ней частью склона, чтобы вовремя предупредить товари­щей об опасности. Упорно продвигаемся со страховкой вверх, на второй взлет скального выступа. Дальше идем по крутым разрушенным скалам, чередующимся со снеж­ными участками. В верхней части скал, на высоте 6400 м, обнаруживаем площадку экспедиции 1937 г., между кам­нями лежит деревянная стойка палатки. Не останавли­ваясь, продолжаем подъем.

Перед выходом на гребень скалы особенно круты. Скоробогатов с тщательной страховкой, подтянувшись на руках, преодолевает небольшой кулуар и с трудом выхо­дит на выступ. Верхняя страховка организована, осталь­ные легко выбираются наверх.

Мы на вершинном гребне пика Корженевской. В этом месте его плечо образует широкую ровную площадку, покрытую мелким щебнем. Впереди нас открывается вид на юг, в сторону хребта Академии Наук, рядом с нами пик Сталина. Отсюда смотрим на Памирское плато сверху и видим ниже себя мощные фирновые поля, над которыми высится пирамида высшей точки страны.

Разбиваем палатки лагеря № 4. Ночевка на высоте 6500 м организована с возможным комфортом. В соседней палатке шумят примуса, в палатках тепло и почти уютно, хотя снаружи бушует вьюга. Сильный ветер сорвал оттяж­ку нашей палатки, выхожу исправить повреждение. Хо­лодный, обжигающий ветер несет мелкие ледяные иглы; пробивая штормовой костюм, они тают под одеждой. За­вязать оттяжку, не снимая рукавиц, не удается, без них же пальцы мгновенно коченеют. С трудом закрепляю оттяжку и забираюсь в палатку. Чай готов. Долго отогреваюсь в спальном мешке после неприятной прогулки.

21 августа. Прекрасная, ясная погода. Хорошо виден подъем по вершинному гребню. Тепло одеваемся. Пред­стоит нелегкий путь, а трудности с высотой возрастают. Рыспаев и Ковырков ночью жаловались на головную боль, но сейчас чувствуют себя хорошо.

Выходим всей группой. Пересекаем круто обрывающийся на юг снежный склон, траверсируя его около скал. Впереди преграждают путь четыре «жандарма». Первые три обхо­дим легко, последний, самый мощный, обходим сначала по заснеженным выступам скал, но скоро траверс стано­вится невозможным, приходится подняться по крутому кулуару. Из-под ног часто срываются громадные камни, грозящие сбить идущих ниже. По веревке вся группа выбирается на зазубрину четвертого «жандарма».

С попеременной страховкой траверсируем крутые за­снеженные черепитчатые скалы. Медленно продвигаемся вперед; движения стеснены, чувствуется разреженность воздуха. По пути встречаются скрытые поперечные тре­щины, расположение которых нельзя определить заранее. Вот последний взлет гребня, за большим провалом видна наша цель — главная вершина пика Корженевской. При подъеме мы еще ни разу не видели ее. Через некоторое время выходим на северо-западную вершину пика, кото­рая была побеждена в 1937 г., и долго роемся в снегу на скальном выступе. Наконец, мне удается обнаружить консервную банку с запиской группы Гущина, заверну­той в пергамент. «Восхождение совершено на северо-западную вершину пика Корженевской 1937 г. 23 августа в 16 часов, высота 6910 м по альтиметру, экспедицией Высшего совета физической культуры при СНК СССР. Участник Науменко остался в лагере «6400 м» по болезни. День был солнечный. Температура на солнце на вершине —13°. Спуск начали в 16 часов 25 минут. Участники чув­ствуют себя превосходно».

Вид из лагеря «6800» на гребне пика Корженевской

на массив пика Сталина

Фото А. Угарова

Продолжаем путь, стремясь организовать пятый и пос­ледний высотный лагерь как можно ближе к вершине. Те­ряем 90-100 м высоты, спускаясь по крутому снежному склону на седловину у подножья главной вершины. В 17 ч. 30 м. на ровной снежной площадке, защищенной от ветра, разбиваем бивак. Вершина кажется близкой, и наибо­лее нетерпеливые товарищи предлагают до наступления тем­ноты сходить на нее, воспользовавшись хорошей погодой.

К вечеру задул холодный ветер, но в палатках тепло. Греем чай, предлагаю без ограничения пользоваться любыми продуктами, однако все едят мало, даже и те, кого стеснял режим жесткой экономии продуктов в нижних лагерях.

К вечеру вылезаю из палатки, чтобы сфотографировать открывающиеся отсюда чудесные панорамы. У наших ног лежат извилистые снежные и скальные хребты. Солнце в долинах уже зашло, там начинает темнеть, вершины хребтов еще ярко горят в лучах заходящего солнца. Но вот гаснут и последние его лучи, холод дает себя чувствовать, и я быстро забираюсь в палатку.

Ночью непогода. Мелкие снежинки, гонимые сильным ветром, проникают внутрь палатки. Наши спальные мешки и одежда местами начинают промокать и примерзают к по­лотнищам палатки. Стужа усиливается. Лежим в теплой одежде, в спальных мешках, надев на ноги по нескольку пар шерстяных носков, но это не спасает от холода. За полотном палатки свирепствует ветер.

Наконец, я согреваюсь и засыпаю крепким сном. Снится родной Ленинград. Меня будит порыв ветра. В темноте палатки долго не могу понять, где нахожусь и кто так настойчиво стучит у моего изголовья. «Кто там?» — кричу я. Но вой пурги заглушает мой голос. С трудом сообра­жаю, что это ветер треплет палатку и бьет концом обмерз­шей оттяжки.

В 15 часов первая связка Петр Скоробогатов и автор этих строк выходят на пологую часть гребня. Погода пор­тится: сильный ветер и снег. В тумане осматриваемся: мы стоим на высшей точке пика Евгении Корженевской! Альтиметр показывает 7050 м над уровнем моря. Внизу расстилаются мощные горные цепи.

Обследую купол вершины и сквозь разрывы облаков пытаюсь наметить другие пути восхождения. Убеждаюсь, что пройденный нами путь единственно возможный. Склоны пика круто обрываются на юг, в сторону хребта Петра Первого, и на северо-восток, в сторону ледника Мушкетова, восточный гребень уходит в глубокий провал, в сторону хребта Академии Наук, и непреодолим.

Спустя полчаса все восемь альпинистов собрались на вершине. Обнимаемся, поздравляем друг друга с победой. На скальном выступе складываем большой тур и водру­жаем на нем красный флаг. В туре остается записка с име­нами восходителей. Погода окончательно портится. Обидно, что мы не можем сфотографировать панорамы.

Начинаем спуск: Красавин чувствует себя плохо. К 18 часам спускаемся к палаткам. Усталые, но довольные располагаемся на ночевку. На последние 300 м подъема нам пришлось потратить 7 часов, это был самый напря­женный день восхождения. Становится понятной причина неудачи предыдущих восходителей, начавших штурм из лагеря, лежавшего на 700 м ниже вершины. Красавин сильно хрипит. Не начинается ли воспаление легких? Сможем ли мы тогда быстро спустить его вниз?

23 августа. С большим трудом пробиваемся в глубоком снегу на северо-западную вершину. Дальше спуск, и к 14 часам подходим к лагерю
№ 4. Мучает жажда, на по­ходных кухнях топим снег и согреваем немного воды. Здоровье Красавина с потерей высоты улучшается. По крутому фирновому склону слева от скального выступа направляемся к лагерю «6100». С трудом вбиваем в твер­дый фирн кошки и двигаемся с попеременной страховкой через скальные выступы или ледоруб. В нижней части снежного склона Гожев неожиданно проваливается в по­перечную трещину, но задерживается на веревке. Прини­маем все меры предосторожности, в наиболее опасных местах переползаем через трещины по-пластунски.

К 18 часам спускаемся в лагерь № 3 (6100 м). Здесь нас должна ждать вспомогательная группа, но никаких при­знаков людей нет.

Не задерживаясь, начинаем спуск. На снегу видна глу­бокая борозда—след транспортировки больного. Наконец, на крутом леднике обнаружили под снегом воду. Сбрасываем рюкзаки и долго с упоением пьем. Появляется аппетит.

Внизу на леднике, в получасе ходьбы от лагеря «4400», догоняем группу Фоменко. Гузь пришел в себя, но сильно ослаб. Вместе со Скоробогатовым берем его под руки и ве­дем вниз. В лагере Дмитриев оказал Гузю медицинскую помощь, и к утру его состояние заметно улучшилось.

25 августа. Продолжаем спуск. Рюкзаки при прохо­ждении промежуточных лагерей прибавляют в весе, так как мы забираем с собой все бивачное снаряжение. Поздно вечером уже в полной темноте приходим в «Зеленый лагерь». Долго сидим у костра и вспоминаем тяжелый и опасный путь к вершине. Вокруг нас густые березовые заросли, шумит вода в потоке Фортамбек. Вдали видны освещенные причудливым светом луны снежные вершины.

26 августа. Утром выходим к лагерю Хадырша, а на сле­дующий день мы уже у переправы через Муксу, где нас восторженно встречают товарищи. Дальнейший путь с кара­ваном в Джиргаталь кажется нам по сравнению с испы­таниями восхождения приятной прогулкой.

***

Во время подготовки штурма главные трудности были связаны с транспортировкой грузов в базовый лагерь. Трудоемкость и сложность этой операции при организации высотных восхождений общеизвестны. Однако руководи­тели экспедиции оказались неподготовленными должным образом к разрешению этой важной задачи. Число участ­ников экспедиции было чрезмерно велико, продвижение грузов многолюдной экспедиции было нелегко организо­вать уже на первых этапах похода, включая участки, позволявшие использовать вьючный транспорт. Это при­вело к серьезным перебоям в снабжении головных групп экспедиции и внесло исключительные трудности в подго­товку штурма.

Нам кажется, что в будущем численный состав альпи­нистской группы при серьезных высотных восхождениях не должен превышать 10-12 человек, а вспомогательный состав должен быть минимальным, чтобы не делать экспе­дицию громоздкой и неманевренной.

Экспедиция на пик Евгении Корженевской недоста­точно учла опыт своих предшественников и не располагала достоверной информацией о состоянии подходов к району восхождения, что также отрицательно сказалось на ходе работы экспедиции. Непредвиденные препятствия на пути к ущелью Фортамбек вынудили внести коренные измене­ния в первоначальные планы.

Совершенно недопустимо, что по ряду причин наша экспедиция, как и некоторые другие высотные экспедиции последних лет, не располагала надежными средствами радиосвязи. Радиостанции «УКВ» оказались непригодными для связи между отдельными группами экспедиции, что затрудняло их взаимодействие в наиболее ответственные моменты.

При подготовке следующих экспедиций наряду с совер­шенствованием средств связи следует обратить особое вни­мание на улучшение специального высотного снаряжения. В первую очередь это относится к высотной утепленной обуви, штормовым костюмам и палаткам для высотных лагерей, которые в нашей экспедиции были далеки от совер­шенства. Наличие новых материалов и возросшие возмож­ности нашей промышленности позволяют снабдить альпинистов-высотников удобным и легким снаряжением, от каче­ства которого во многом зависит успех восхождения.

За последние годы наша группа ташкент­ских альпинистов провела четыре высот­ные экспедиции. Выросли кадры моло­дых высотников, успешно штурмовав­ших пик Ленина (1950 г.), пик Корженевского (1951 г.), пик Чапаева

Во время подготовки к летнему сезону 1953 г. перед группой была поставлена задача глубокой разведки воз­можных вариантов подъема на пик Победы и в качестве тренировки и генеральной проверки людей — траверс вер­шины, близкой по высоте к семитысячнику.

Отдаленность и труд недоступность района, суровые метеорологические и климатические условия, глубокие снега, большие абсолютные высоты требовали тщательно продуманной и хорошо организованной экспедиции, поэтому подготовка к поездке в Центральный Тянь-Шань началась задолго до начала сезона. Необходимо было подобрать снаряжение, разработать маршрут, достать автомашины, вьючные седла и чемоданы, составить необ­ходимый ассортимент продуктов.

В начале июля грузы и люди были сосредоточены в Пржевальске. Пока хозяйственно-вспомогательный отряд забрасывал все необходимые грузы в основной лагерь под Хан-Тенгри, сильнейшие альпинисты экспедиции были заняты тренировочными восхождениями, которые должны были предшествовать высотному траверсу и разведке путей на пик Победы. Наша группа (альпинисты Владимир Нико­нов, Виктор Нарышкин, Валентин Ковалев, Петр Карпов, Виталий Ноздрюхин, кинооператоры Сергей Авлошенко, Илья Гутман и два проводника) с небольшим караваном из десяти верховых и пяти вьючных лошадей, с запасом продовольствия на 12 суток отправилась в глубь хребтов Терскей-Алатау и Куйлютау. Перед нами была поставлена задача: пройти в верховье р. Аксу и совершить восхожде­ние на вершину Таштамбекторбаши (Терскей-Алатау, 4716 м, IV-A), затем через четыре перевала выйти в долину р. Сарыджас, откуда проникнуть в ущелье Большое Талдысу, из верховий которого совершить восхождения на пик Карпинского (4910 м, II-Б) и пик Сталинской Конституции (5250 м, V-A).

Выполнив эту задачу, группа 22 июля вернулась в Пржевальск и после четырехдневного отдыха отправилась в верховья Джетыогузского ущелья. Это ущелье замы­кается красивой ледово-снежной Джетыогузской стеной, одной из труднейших вершин хребта Терскей-Алатау.

Три дня длился упорный штурм. 1 августа Виктор На­рышкин, Владимир Никонов, Валентин Ковалев, Петр Кар­пов и Виталий Ноздрюхин стояли на вершине впервые покоренной стены.

Прибыв в Пржевальск, группа приступила к подготовке выезда в глубь Центрального Тянь-Шаня.

10 августа Пржевальск остался позади; в пыльной дымке скрылись последние городские строения. Поверх тюков тяжело нагруженной машины сидят участники основной группы. Остальные давно уже в горах, где они должны оборудовать промежуточные лагери на Иныльчеке. Недавно они сообщили по радио об организации ледового лагеря под Хан-Тенгри.

Машина с трудом берет подъемы серпантинов перевала Чонашу. Рядом с лентой автомобильной дороги извивается старая вьючная тропа, по которой направлялись в Цен­тральный Тянь-Шань предыдущие экспедиции на Хан-Тенгри, пики Чапаева, Нансена и другие вершины. Тогда на путь от Пржевальска до р. Сарыджас требовалось три дня, теперь его можно проделать за несколько часов. Там, где когда-то единственным средством сообщения был вьючный транспорт, теперь гудят автомашины.

От впадения р. Оттук в Сарыджас, где организована наша перевалочная база, ведет вверх по р. Сарыджас узкая вьючная тропа.

На гребне пика Капинского. Вдали слева пик Победы.

Фото В. Ноздрюхина

Переложив все грузы из машины во вьючные чемоданы, мы выступили с караваном из нескольких десятков лошадей вверх по реке и вечером того же дня разбили бивак на ее зеленом берегу, напротив переправы выше устья р. Тюз. В этом месте хребет Терскей-Алатау сильно понижается. Склоны его сплошь покрыты роскошными альпийскими лугами, среди которых высту­пают отдельные сильно сглаженные скалы. В стороне от нас, в одном из выходов скал, находится большая пещера Акчункур, о которой нам много говорили охотники-кир­гизы. По их словам, на стенах пещеры имеются различные рисунки и надписи. Это сильно заинтересовало некоторых участников экспедиции, решивших завтра утром обследо­вать пещеру.

13 августа. С утра стоит прекрасная погода. Отсюда открываются красивые виды на долину Сарыджас и одно­именный хребет. С первыми лучами восходящего солнца начинаем переправу через реку. Начальник экспедиции В.И. Рацек с Л.В. Юрасовым и В.А. Никоновым поехали к пещере; караван, не дожидаясь их возвращения, напра­вляется к перевалу Ачикташ, очень высокому, но удобному для движения вьючного транспорта. Вечером под перева­лом устроили привал: нужно подкормить уставших лоша­дей, подкрепиться и дождаться отстающих «археологов». Пока развьючивали коней, небо затянуло тяжелыми тучами, разыгралась сильная метель. Мгновенно все побе­лело, веселые летние пейзажи сменились угрюмыми зим­ними.

Вскоре появились и насквозь промокшие, продрогшие и голодные «археологи». Они обнаружили в пещере инте­ресные надписи, рисунки людей, козлов, змей, а также орудия людей каменного века.

14 августа. В полдень выходим на перевал Ачикташ, с высоты которого открывается величественная панорама сердца «Небесных гор». На юге за долиной Иныльчек про­стирается одноименный хребет, в центре которого возвы­шается главная его вершина — пик Нансена. Во впадинах ее отвесной северной стены сверкают на солнце рваные языки висячих ледников. На востоке и юго-востоке видны пики Победы, Чапаева, Максима Горького и другие вер­шины Центрального Тянь-Шаня.

Далеко внизу по широкой долине серой лентой изви­вается р. Иныльчек, берущая начало из ледника Южный Иныльчек. Широкий, сплошь покрытый моренами язык ледника заполняет часть долины, простираясь на десятки километров на восток.

Целый час любуемся этой картиной, беспрерывно щел­кают фотоаппараты.

Три часа утомительного спуска по осыпям и крутым травянистым склонам приводят нас к базовому лагерю Чонташ.

15 и 16 августа. Два дня уходят на подготовку к выходу в ледовый лагерь. Сортируем и упаковываем продукты, подгоняем снаряжение, ставим крепления на лыжи.

Во второй половине дня на зеленой поляне на высоте 3000 м состоялась «первая в мире высотная встреча по фут­болу» между командами «Иныльчек» и «Сарыджас» основ­ной и вспомогательной групп.

18 и 19 августа. Второй день идем по засыпанной кам­нями нижней части ледника Южный Иныльчек, среди бесконечных нагромождений камней. Путь очень труден: подъем на очередной увал, спуск, снова подъем.

Утомительное движение скрашивает только окружаю­щая панорама, но и она в конце концов приедается; мас­штабы здесь настолько велики, что вдоль подножья каждой вершины идешь в течение нескольких часов.

В конце второго дня упираемся в белую морену из круп­ных обломков мрамора. Приходится прокладывать тропу для лошадей. Это занимает не менее двух часов. Наконец, тропа готова, и мы выводим лошадей на поляну Мерцбахера. Это последнее место, где есть трава, выше лошади будут питаться только овсом. На следующий день дальше не дви­гаемся, отдыхаем, даем передышку лошадям.

20 августа. Несмотря на все старания, мы так и не смогли добраться до ледового лагеря. Остановились ночевать на морене напротив впадения ледника Дикого в Южный Иныльчек. Дикий—очень ровный ледник, почти не имею­щий трещин.

Схема района первого высотного траверса пика Дружбы (6800 м)

Составлена В.К. Ноздрюхиным

Еще один день, и мы в ледовом лагере № 1 напротив Хан-Тенгри (4300 м). Быстро разгружаем вьюки и отпра­вляем караван назад. С ним уходят ветеринарный врач Сапаров и три проводника.

Остаток дня уходит на оборудование лагеря: разбираем продукты, снаряжение, устанавливаем радиостанции и ме­теобудку, палатки, колем привезенные дрова и готовим обед.

22-23 августа готовимся к выходу на перевал Чонтерен для разведки восточного гребня пика Победы. Кроме того, необходимо организовать в верховьях ледника Иныльчек ледовый лагерь № 2 (4800 м). Сюда должны выйти две группы, одна из них пойдет на Чонтерен, другая забрасы­вает лагерь № 3 (5300 м) под вершину «6800», траверс которой намечено сделать после возвращения с Чонтерена.

Утро 23 августа встречает нас снежной метелью, о выходе не может быть и речи. Все продумано, грузы уложены, и от нечего делать с азартом играем в «морской бой». Вече­ром все 19 обитателей ледового лагеря собираются в боль­шой палатке: сегодня день рождения начальника экспеди­ции В.И. Рацека. В центре палатки «сервирован» стол, собранный из лыж и вьючных чемоданов, на котором горит 35 свечей. Веселье продолжалось до 11 часов.

24 августа. Двумя группами покидаем ледовый ла­герь №1, оставив радиста, который должен держать связь с обеими группами, базовым лагерем, Ташкентом. Впрягаемся в лямки и тащим тяжело нагруженные сани, сколоченные из лыж. Они выдерживают нагрузку в 150-200 кг и являют­ся удобным средством транспортировки грузов. Л. Юрасов, привязавшись длинной веревкой к «упряжке» первых саней, идет впереди и зондирует путь: в этой части ледника под снегом скрыто много трещин. При переезде через одну из них сани сломались. Начинается капитальный ремонт: ставим полозья из слаломных лыж вместо равнинных. На это уходит час. Двигаемся очень медленно, за час проходим 1-2 км.

К середине дня палящие лучи солнца сильно растопили снег. Проваливаемся по колено. Жарко...

Вдруг Юрасов исчезает, на месте, где он только что был, зияет дыра, куда быстро уходит веревка. Все бро­саются на помощь товарищу. К счастью, все кончилось благополучно: Юрасов, пролетев два метра, повис на верев­ке. Только к вечеру добираемся к месту намеченного лагеря. Высота 4800 м.

25 августа. Весь день провели в лагере, пережидая непогоду. Решено, что на перевал Чонтерен идут Рацек, Ковалев, Симонович, Нарышкин, Нагел, Ноздрюхин; дру­гие — Юрасов, Дементов, Рожнов, Коротун, Карпов, Страу-скас, Авлошенко — должны организовать лагерь «5300» у подножья вершины «6800», разведать маршрут траверса; в лагере «4800» для связи с группами и лагерем «4300» остаются Гутман и Белоусиков.

26 августа. В 12 часов дня группы выходят из лагеря. Для быстроты и безопасности движемся по закрытому лед­нику на лыжах. Пройдя 8 км, перед ледопадом мы сни­маем лыжи, связываемся и начинаем тяжелый подъем. Су­хой порошкообразный снег местами доходит до пояса, сильно затрудняя движение.

Набрав значительную высоту за первый час, мы попа­даем в такое нагромождение сераков и трещин, что, несмотря на большую затрату энергии и времени, продви­гаемся вперед очень медленно.

С трудом выбираемся, как нам кажется, в верхнюю часть ледопада, но оказываемся в таком месте, что трудно представить себе, как из него выбраться. Сумерки и холод заставляют нас остановиться на ночлег. В безопасном месте выравниваем снежные площадки, ставим палатки, ужинаем и засыпаем крепким сном.

27. 
    августа. С утра идет снег. Лежим в спальных меш­ках и готовим завтрак на примусах. К полудню погода раз­гуливается. Быстро собравшись, выходим дальше к Чон-терену. Опять начинаются бесконечные блуждания между лабиринтами сераков, сбросов и трещин. В 6 часов вечера среди бесконечных нагромождений льда с трудом оты­скиваем узкую площадку. За 6 часов продвинулись на 500 м.
    
28. 
    августа. В день тридцатилетия советского альпи­низма поздравляем друг друга с знаменательной датой. Наконец, после двух дней блуждания по ледопаду под­ходим к крутому снежному склону, ведущему на перевал. Снег здесь еще глубже. Высота 6000 м, идти трудно, все время сменяем направляющего. В 16 часов по сыпучему снегу последнего подъема выходим на перевал.
    

Каково же было наше удивление, когда мы увидели, что вышли не на Чонтерен, а на перевал Высокий. Оказывается карты и орографические схемы района неточны.

На основании последних топографических съемок и суще­ствующих орографических схем (составленных в результате работ Украинской научной экспедиции в Центральный Тянь-Шань) мы предполагали, что видимая в верховьях ледника Южный Иныльчек седловина расположена в хребте Кокшаалтау, между верховьями ледников Южный Иныль­чек и Чонтерен, а перевал Высокий находится северо-западнее, в хребте Актау. В действительности же мы подня­лись не на гребень Кокшаалтау, а на гребень хребта Актау, который смыкается с хребтом Кокшаалтау не у перевала Чонтерен, а прямо у вершины пика Военных топографов (6873 м). Таким образом, массив пика Военных топогра­фов является стыком трех хребтов: Кокшаалтау, Меридио­нального и Актау, а перевал Чонтерен находится не в вер­ховьях ледника Южный Иныльчек, а в верховьях ледника Звездочка, между пиками Военных топографов и Победы. Перевал Чонтерен — очень трудно проходимая седловина, самая низкая точка центральной и восточной части Кок­шаалтау.

Были исправлены и неточности в орографии в верхо­вьях ледника Южный Иныльчек. По карте и прежним схемам он берет начало от перевала Чонтерен, в действи­тельности же он поворачивает от перевала Высокий на восток и, расширяясь амфитеатром, тянется еще на 6-7 км¹.

Ледовый лагерь «4800». На заднем плане Хан-Тенгри

Орографическая схема верховьев ледника Южный Иныльчек

по данным съемок 1943 г.

Составлена В.К. Ноздрюхиным

Наши взоры приковал возвышающийся юго-западный массив пика Победы. В прошлом году с пика Чапаева восточ­ный гребень пика Победы казался нам широким, удобным и безопасным для восхождения. Теперь же, после вниматель­ного осмотра, ясно, что он не пригоден для подъема (очень узок, крут и сложен технически). Наиболее удобным марш­рутом восхождения следует считать северное ребро, по кото­рому и были предприняты обе попытки восхождения на пик Победы.

Сложным оказался и выход на седловину Чонтерен, так как к ней ведет трехсотметровый, почти отвесный ледо­вый склон.

Во время подъема на перевал и на самом перевале мы просмотрели 'южный гребень вершины «6800», уточнили маршрут спуска для траверса.

Орографическая схема верховьев ледника Южный Иныльчек

по данным экспедиции 1953 г.

Составлена В.К. Ноздрюхиным
Пробыв на перевале около часа, мы составили орографи­ческую схему района, сфотографировали окружающую панораму и, просмотрев маршрут на пик Победы, спусти­лись обратно, чтобы заночевать немного ниже пере­вала.

29 августа. Всю ночь бушевала метель. Утром, когда выглянуло солнце, наши палатки было невозможно отличить от снежных склонов, настолько они были засыпаны снегом.

После завтрака сворачиваем лагерь и начинаем спуск. Несколько часов движения по леднику — и мы у места, оставили лыжи. Через час, быстро скользя на лыжах вниз, приходим в лагерь «4800», где нас встречают участ­ники второй группы.

За время нашего отсутствия в ледовый лагерь № 1 из базового пришел караван с запасом продуктов. Снизу поднялись Никонов, Назаров и Жигарев. Кроме того, участники вспомогательной группы, сделав несколько рейсов между лагерями «4300» и «4800», пополнили наши продовольственные запасы.

30 августа. День отдыха. Все подготовительные работы закончены. На высотный траверс пойдут Владимир Нико­нов, Виктор Нарышкин, Донат Симонович, Петр Карпов, Валентин Ковалев, Эдуард Нагел и Виталий Ноздрюхин. Наблюдательно-вспомогательный отряд возглавляет Лео­нид Юрасов, в состав отряда входят Владимир Рацек, Николай Дементов, Александр Страускас, Икрам Назаров, Юрий Жигарев, Виталий Скворцов, Борис Белоусиков и Иван Рожнов. Нам нужен такой сильный и многочислен­ный отряд для четкого обслуживания маршрута и обеспече­ния полной безопасности во время движения штурмовой группы на траверсе.

Вспомогательно-наблюдательный отряд за время нашей разведки и выхода на перевал Высокий организовал лагерь «5300», поднял продукты для штурмовой группы на пере­вал Дружбы (5600 м) и произвел визуальную разведку маршрута.

Быстро продвигаемся по хорошо разработанной лыжне, размеченной вспомогательным отрядом условными знаками. Взоры альпинистов невольно обращаются к гигантскому массиву, расположенному справа и увенчанному трех­главой вершиной, траверс которой нам предстоит.

Уже сверкают на солнце палатки лагеря «5300». Вверх к перевалу тянется тоненькая цепочка протоптанных следов.

После небольшого отдыха всем составом лагеря начали последнюю подготовку к выходу на траверс. К вечеру небо затянулось облаками, пополз плотный туман.

На северном гребне пика Дружбы. Высота 6000 м

Подъем на перевал занял полтора часа. С нашей сто­роны перевал пологий, к Китаю он обрывается отвесными стенами с нависающими на восток карнизами. По существу это не перевал, а лишь глубокое понижение Меридиональ­ного хребта.

От перевала начинается очень крутой снежный взлет с выходами сглаженных скал, припорошенных снегом. Почти вся вспомогательная группа остается на перевале. Провожающие нас Дементов и Рожнов идут впереди, про­таптывая глубокий снег.

На преодоление склона уходит два часа. Наши друзья оказали нам большую помощь. Погода начинает портиться. Рожнову и Дементову пора возвращаться. Последние руко­пожатия, напутствия, и они скрываются за выступом гребня.

Траверс начался.

Продолжаем движение вверх. На пути мы встречаем хорошее место для ночлега. Пока занимались установкой палаток, погода окончательно испортилась. Порывы ветра бросают на палатки сухой снег, полотнища трепещут. Ставим палатки, входим друг к другу. Теперь у нас есть свой высокогорный «салон».

Я и Валентин Ковалев, кроме прочих обязанностей, выполняем функции кинооператоров. Это связано прежде всего с необходимостью нести дополнительный груз: кино­аппарат, запасы кассет с пленкой, зарядный мешок.

2 сентября. Продолжаем движение вверх по снежному гребню с большими карнизами. Сильный треск заставляет нас остановиться: по карнизу выше нас змейкой пробежала трещина. Еще более внимательно двигаемся дальше.

Преодоление карнизного гребня занимает три часа. Под­ходим к узкому скальному гребню с «жандармами» и ред­кими карнизами. Участок довольно сложный, пройти его сегодня не успеем, места для ночлега здесь нет. Решаем за­ночевать у начала гребня, на прочном и мощном карнизе.

Погода ясная и теплая. Далеко внизу на льдине видны палатки вспомогательного отряда. Между ними движутся люди, кажущиеся отсюда черными точками. В стороне чернеет еще одинокая точка, около которой видны две маленькие черточки: это наблюдатель пришел к своему посту на лыжах, следя за нашим движением. Теперь он дви­нулся к палаткам: часы наблюдения окончились.

В палатке-«салоне» уютно, слышен ровный шум приму­са. Солнце скрывается за хребтом Актау. На леднике ночь.

В 9 часов вечера Эдуард Нагел готовит сигнальную ракету. Вокруг нас туман. Увидят ли свет ракеты внизу? Звонкий выстрел врывается в тишину. Ракета уходит вверх и скрывается в пелене тумана; рассеянный зеленый свет озаряет гигантский карниз и нашу палатку. Наши взоры направлены вниз. Томительные секунды ожидания, и где-то внизу вспыхивает легкое зеленое зарево. Все в порядке!

3 сентября. Весь день бушевала непроглядная метель. Пришлось отсиживаться.

Высота лагеря 6100 м. Врач Владимир Никонов то и дело проверяет пульс, измеряет кровяное давление, задает задачи на сообразительность для проверки работы голов­ного мозга на высотах.

К вечеру плохо почувствовал себя Виктор Нарышкин: его знобит, началась рвота и общее недомогание. К тому же метель не утихает, и без надежды на успех мы пускаем в небо зеленую ракету. Даже здесь, на гребне, зеленый свет не виден за густым снегопадом и туманом. Ответа не ждем: нас разделяет восьмисотметровый слой воздуха, заполненного снегом и туманом. Впрочем, мы уверены, что друзья внизу не очень беспокоятся о нашей судьбе, зная, что в такой день мы не сможем выйти дальше. Сквозь порывы ветра из палатки доносятся стоны заболевшего товарища.

4 сентября. С утра установилась хорошая погода и ясно видны палатки наблюдательного отряда. Решили разде­литься на две группы: Никонов и Симонович будут сопро­вождать заболевшего Нарышкина, остальные продолжат восхождение.

Итак, нас осталось четверо. Вышли в час дня. Сразу от места ночлега начинаем обрабатывать узкий скальный гребень с тремя высокими «жандармами». Местами он узок, как нож, и обрывается на обе стороны отвесами.

В морозном воздухе раздается ровный стук молотка: забиваем скальные крючья; на высоте 6000 м это дается с большим трудом. Несколько часов уходит на преодоле­ние скального участка, затем выходим на крутой гребень с карнизами. Приходится двигаться по крутому склону карниза, достигающему 45-65°. Это, пожалуй, похуже скал: глубокий порошкообразный снег, уползающий из-под ног, делает передвижение трудным и опасным.

Преодолев карнизы, выходим на широкую часть гребня. Здесь отдыхаем. Наши глаза направлены в сторону палаток наблюдательного отряда. Заметили нас или нет? Дежур­ный наблюдатель, вооруженный десятикратным биноклем, должен хорошо видеть нас. Так и есть! Над палатками вспомогательного отряда появляется красное облачко дымо­вой ракеты. Мы встаем во весь рост и машем руками.

Шесть часов вечера, с каждой минутой становится все холоднее, ставим палатку. Высота 6400 м; таким образом, за пять часов работы мы набрали всего 300 м высоты.

5 сентября. За день, который начался, как обычно, из-за утреннего холода только в 12 часов дня и окончился в 6 часов вечера, прошли до первого предвершинного купола.

На этом участке не встретили особых технических трудностей, если не считать крутые склоны карнизов с сыпу­чим снегом и узкие волнистые участки гребня.

Погода стояла весь день изумительная: почти не было ветра, мы даже не ощущали холода. Когда мы вылезли на купол, нас ждало разочарование: вместо предполагав­шегося легкого пути к вершине, нас встретил уходящий вверх резкий взлет крутого и острого гребня, переходящий местами в участки острых обнаженных скал. Перед верши­ной гребень достигал наибольшей крутизны и предельно суживался. По сути дела это был имеющий форму полу­месяца снежный «нож» с нарастающей крутизной.

Вечером, лежа в мешках, мы долго обсуждали, как лучше преодолеть этот участок, самый сложный за время всего подъема.

К утру палатка покрылась изнутри толстым слоем инея, который не оттаял даже после восхода солнца. Стало очень холодно. Под напором сильного ветра с гребня срываются снежные вихри, образуя длинные клубящиеся флаги. Лежим в мешках... Дремлем... Болит голова. Валентин в полусонной дреме сидит у примуса: вот уже 2 часа греет чай, который никак не закипает.

В час дня позавтракали сгущенным молоком, сухарями, горячим чаем. Решаем немного продвинуться вперед; это необходимо не только для продолжения маршрута, но и для активной акклиматизации.

«На улице» по-прежнему шумит и свирепствует холодный ветер, но мы заставляем себя выбраться из палатки. Пер­вые шаги делаем с большим трудом. Наперекор злому ветру медленно продвигаемся вперед. На преодоление пер­вого небольшого взлета гребня уходит полчаса. Затем «расходимся», ноги встают на снег увереннее, возвращается утраченное за ночь чувство равновесия.

Через полтора часа подходим вплотную к предвершин­ному взлету. На удобной площадке ставим палатку. Ста­раемся как можно больше поесть с вечера: ведь завтра решающий день штурма. Даем две зеленые ракеты — знак готовности к выходу на вершину. Две ответные ракеты подтверждают: нас поняли!

С твердым намерением штурмовать пик при любых усло­виях забываемся в некрепком сне.

После скального гребня начинается ничуть не ши­ре него снежный гребешок. По нему можно двигаться либо сидя, либо стоя и балансируя при этом. Выбираем последний способ и двигаемся с попеременной страховкой. Пройдя снежный гребень, подходим к предпоследнему подъему на пути к вершине; еще полчаса — и мы отдыхаем на площадке перед последним взлетом.

С северного склона вершины отрывается громадная сухая лавина, которая с нарастающей скоростью устре­мляется вниз. Вот она вылетает на ледник, скрывая палат­ки нашего вспомогательного отряда. Все ущелье окутано снежной пылью. С замиранием сердца следим за этой кар­тиной: нас охватывает понятное волнение за товарищей. Снежная пелена, как будто испытывая наше терпение, долго не расходится. Но вот внизу появились совершенно белые от снежной пыли палатки и вокруг них едва видные фигурки людей. Все в порядке!

Идем дальше, преодолевая несложный, кажущийся нам последним взлет гребня. Еще 20 минут подъема — и мы наверху, но оказывается, что «настоящая» вершина мет­ров на двести правее и к ней ведет крутой снежный гребень.

Отдохнув, снова принимаемся за работу. Час напряжен­ного опасного пути... Остаются последние метры. Выхо­дим наверх и... снова не вершина. Она опять на расстоя­нии 200 м от нас! Не отдыхая, идем к ней ускоренным шагом по довольно широкому гребню. На миг забываем, что находимся на высоте 6750 м, но, нарушив дыхание, вынуждены тяжело опуститься на снег.

Отдышавшись, медленно идем вперед. Наконец, мы на вершине. Это широкий снежный конус, в центре которого возвышается пирамидообразная скала, как бы специально предназначенная для тура.

Мы даже не в силах полюбоваться открывшейся пано­рамой: сильный мороз, стынут руки и ноги, хотя ноги обуты в валенки, а руки согревают пуховые рукавицы. Нужно торопиться: погода портится, гребни и вершины скрываются в облаках и дымке. Коченеющими на морозе руками пишу записку и снимаю кадр «на вершине».

Вершину единодушно называем пиком Дружбы, в честь нерушимой дружбы двух великих народов: советского и ки­тайского. Закладываем записку в тур и начинаем спуск по южному гребню, совершая первый высотный траверс.

Вначале относительно быстро спускаемся по скально-снежному гребню с карнизами.

Местами гребень становится таким узким, а карнизы столь ненадежными, что преодоление этих участков требует значительного времени и предельной осторожности. Спуска­емся по гребню до Места его наибольшего понижения, и там переходим на присыпанный снегом западный скаль­ный склон.

Выбираем узкий заснеженный крутой кулуар, по кото­рому с тщательной страховкой спускаемся на верхнее плато ледника. Уже в темноте ставим палатку. Очень устали, есть не хочется, ограничиваемся чаем. В 9 часов даем сигнал. Далеко внизу, у места слияния ледника, по которому нам
предстоит спускаться, с ледника Южный Иныльчек, вспы­хивает яркая ракета. Ее дают из подвижного лагеря, орга­низованного с этой стороны для наблюдения за нашим спуском.

8 сентября. Встаем с твердым намерением пройти все ледопады этого сильно изрезанного и запутанного ледника и выйти на ледник Иныльчек.

Не завтракая, начинаем спуск с плато, которое обры­вается в сторону ледника Иныльчек огромными ледовыми сбросами, и только в левой части сброс переходит в очень крутой ледовый склон. Это единственное место, удобное для спуска.

Забиваем ледовые крючья и спускаемся по веревке. Это очень трудоемкая и медленная работа. Первый спустив­шийся, вися на веревке, вырубает несколько ступеней, на которые принимает всех остальных. Затем снова спуск, рубка ступеней и т.д. Это приходится проделать семь раз подряд.

На второе плато спускаемся только к двум часам. Как и первое, оно также заканчивается ледовым сбросом. Пройдя вдоль края плато, в первой его части находим спуск, но попадаем в хаотическое нагромождение ледяных глыб. Пути нет, приходится возвращаться и затратить три часа на поиски удобного пути через сброс. Шаг за шагом проби­ваемся среди бесконечных трещин ледопада. Наступившие сумерки застают нас на относительно ровном месте. Быстро ставим палатку и залезаем в мешки. Жуем сухую пищу: наш примус испортился, и мы не можем добыть даже воду.

Останавливаемся, чтобы не заблудиться. В короткие промежутки прояснения делаем броски вперед и снова оста­навливаемся. Нестерпимо хочется пить.

Выходим к правому (орографически) берегу ледника и идем вдоль склона. Здесь нет сбросов, приходится только маневрировать среди трещин. В одном месте наталкиваемся на замерзшую лужу. Быстро пробиваем лед и выпиваем сразу по нескольку кружек воды.

Отдохнув с полчаса у спасительной лужи, движемся дальше. Туман становится все плотнее. На пути опять сброс, снова томительное ожидание разрывов в тумане...

Решаем крикнуть: возможно кто-нибудь из подвижного наблюдательного отряда услышит нас. Издали слышим ответные крики. Не дожидаясь, когда туман полностью разойдется, начинаем спуск. Пока мы блуждаем среди ледопада, туман рассеивается, и мы видим, что находимся высоко над ледником Иныльчек, а внизу, среди ледопада, чернеют палатки наблюдательной группы. От них отде­ляются две маленькие фигурки лыжников и направляются в нашу сторону. Через полтора часа спуска по ледопаду мы на Иныльчеке, нас обнимают друзья, поздравляя с победой.

Только теперь, глядя на розовеющие в лучах заходящего солнца вершины, осознаем радость победы. Быстро сколь­зим на лыжах вниз и через час прибываем в лагерь «4800». Нас встречают радостные лица друзей, рукопожатия, позд­равления и, что не менее важно, чай в неограниченном

Не задерживаясь, спускаемся в ледовый лагерь под Хан-Тенгри. Узнав по радио о нашем возвращении, к основному лагерю со всех наблюдательных пунктов несутся лыжники. Первый высотный траверс закончен!