Василий Аксенов. Вольтерьянцы и вольтерьянки
жүктеу/скачать 2.31 Mb.
|
|
отходит в сторону и присоединяется к солидной части общества, трапезничающей за импровизированным столом
Между тем несолидная, то есть молодая, часть общества совмещает дежене с игрой в воланы. Курфюрстиночки, дабы подразнить своих шевалье милейшими телодвижениями, флиртуют с молодыми офицерами флота. Присоединившийся к ним гнуснейший Карантце своими попытками сожрать летающие предметы превращает игры в сущий циркус.
Карантце(завихряет Мишу в клоунадном кошмаре).Хочешь, открою секрет? Твой отступник Вольтер вместе с хитрым бароном под видом тайных бесед пользуют знатных бабенций. Миша.Как мне прихлопнуть сего малярийного комара? раскручивается в другую сторону, за столом Фон-Фигин.Послушай, Вольтер, чтобы прочесть все ваше энциклопедическое издание, не знаю, хватит ли человеческой жизни! Чего там только нет: сталь, сельское хозяйствование, иглы, бронза, сверлильные машины, рубашки, чулки, обувь, хлеб, гравировка, чеканка, оружие, порох, булавки (подумать только, восемнадцать операций для изготовления единой штучки!), обзор филозофии, полотна, христианство, удавы, красота, игральные карты, нетерпимость, музыка... Да ведь естьли б наша цивилизация в одночасье погибла, ее бы можно было восстановить по этим двадцати восьми томам! Иной раз посещает мысль все забросить, удалиться в усадьбу и читать, читать. Вольтер(хохочет).Да тебе не хватит, мой милый Фодор, ни свечей, ни дневного света!
не так ли?
беспристрастное изложение какого-нибудь религиозного постулата через несколько страниц в попутной статье безжалостно опровергается. Иной раз видишь и другие уловки. Китайские и магометанские доктрины, похожие в чем-то на христианство, отвергаются как иррациональные. В статье "Священники" автор как бы говорит о языческих жрецах, склонных к суевериям, кровавым ритуалам, поднимающих свирепого, мстительного, неумолимого бога, однако же видно, что он имеет в виду современных клериков как врагов и гонителей свободной мысли. Вольтер.Ты знаешь, что все это создавалось под зорким оком цензуры. Все-таки я рад, что видна наша мечта заменить нынешнюю религию новой наукой. Так или иначе, должно быть видно, что "школа" здесь противостоит схоластике, теологии и метафизическим туманностям сродни тем, что изрекает кавалер Террано. Как однажды высказался Дидро: "Разум для филозофа - это то же, что благодать для христианина". Курфюрст Магнус.А какова цена полного собрания? Курфюрстина Леопольдина(вспыхнув красою).Какое это имеет значение? Вольтер.Ваши Высочества, для ваших дочерей я пришлю все тома совершенно бесплатно. Кто знает, любая из них может повторить судьбу Софьи-Августы Цербстской и стать великой монархиней.
совершенного суверена. Этот идеал мог воплотиться во Фридрихе, а сейчас, быть может, воплощается в Екатерине. Не она ли сказала, что "никто не получает от природы права властвовать над людьми"? Легитимной власти необходимы границы. Государство не принадлежит князю, напротив, князь принадлежит государству.
поворачивается к Леопольдине-Валентине, с нежностью всматривается в ее мгновенно запылавшее лицо
Вы согласны, сударыня? Леопольдина(начинает фразу с усилием, а завершает с вдохновением).Разумеется, мэтр... Король-филозоф - это идеал власти! Вольтер.Браво! А ваш супруг? Вы согласны с курфюрстиной, Ваше Высочество? Магнус(бледнеет и немного желтеет, однако тоже преодолевает робость: таково обаяние Вольтера).Ну конечно, конечно... еще бы нет... Ведь об этом писал еще Платон.
разводит руками Я занимаюсь бухгалтерией бюджета,.. еще раз разводит руками ...увы, концы не сходятся с концами. Подошедший Афсиомский.Вам надо нанять хорошего министра финансов, Ваше Высочество. Не родственника.
бюджетом. Цвейг-Анштальт это заслужил вместе с Бреговиной. Ну что ж, может быть, вернемся к философии, господа? Послушай, Вольтер, знаком ли ты с мадемуазель Леспиназ, толки о ней дошли и до нашего двора. Вольтер.Это неотразимое существо, она так же хороша, как и остра умом. Ее салон - самое подходящее место для дискуссий о природе человека. Меня туда как-то привез Д'Аламбер; он в нее влюблен. О чем там шла речь? Ну вот о чем: как англичане говорят, in the nutshell. Человек - это не машина, но он и не дух бестелесный. Тело и душа - это один организм, и они умирают вместе. Все живое разрушает самое себя, кроме мира как такового. Ничто не выстоит, кроме времени. Миша(пробегающий за воланом).Что есть время? Курфюрстиночки(отбивают волан).Это тоже миф! Карантце.Вот ваше время! проглатывает волан на лету Вольтер.Природа нейтральна, она не делает различия между добром и злом, большим и малым, грешным и святым. Она больше заботится о виде, чем об индивидууме. Она дает индивидууму возможность созреть и воспроизвести себя, чтобы потом умереть. Она мудра в мириаде деталей, она дает индивидууму инстинкт жизни, но она и слепа, когда убивает, равно филозофа и глупца, одним языком огня, одним движением земной коры. Заботясь о виде, она может убить и весь вид, как произошло с динозаврами. Миша(верхом на Карантце изображает динозавра).Динозавры, быть может, - это лишь ступень на пути Адама. Сто миллионов лет туда, сто миллионов обратно, какая разница?
в поколение, никогда не поймем ее цель и смысл, если у нее имеются таковые. Помню один вечер у Леспиназ: общество слегка валяло дурака. Дидро изображал гипнотизера, Д'Аламбер - засыпающего пациента, доктор Бордо (тоже влюбленный в Леспиназ) выступал в роли эксперта. Мой друг бормотал что-то не совсем связное: "Почему я - это тот, кто я есть? Бордо, если я возник, значит, это действительно было неизбежно? Вольтер, как там твой Микрогигант на Сатурне? Может, у него не только тела, но и чувств больше, чем у нас? Если это так, он несчастен". Бордо вдруг заговорил о рождающихся уродцах. Сторонники священного происхождения человека, могут ли они и на уродцев распространить свою доктрину? Леспиназ расхохоталась. А что, если мы все уродцы? Мужчина - это уродец женщины и наоборот? Бордо ей подыграл: "В том смысле, что у одного сумка висит снаружи, а у другой заткнута внутрь, вы это имеете в виду?" Д'Аламбер вдруг очнулся от гипноза: "Что за гадости, доктор, вы говорите барышне? Ведь она, хоть делит свое время на смех и слезы, все же остается ребенком, вы разве не видите?"
неестественная потребность человека. Онанизм - гораздо более естественная потребность, поелику оный приносит необходимое высвобождение сжатых сосудиков. Природа не терпит ничего бесполезного. Хорошо бы провести эксперимент по смешению разных видов, чтобы возник человек-животное.
пустыне?" - спросил доктор. "Да", - ответила мадмуазель. "Ну так вот, - с немыслимой серьезностью сказал ее друг, - кардинал де Полиньяк однажды предложил орангутану: "Заговори, и я тебя крещу!"
молекулы до растения, далее от растения к животному, потом к человеку... Форма - это маска... Потерянное звено, возможно, существует, но оно еще не поставлено на соответствующее место". Вот вам картина парижского салона, мои северные друзья. Барон(умирает от смеха).А ты, мэтр, чем занимался во время этой толь оживленной беседы?
Ел и забавлялся: ведь все эти сравнительно со мною молодые люди были воспитаны на моих сочинениях, однако они говорили так, словно сами все придумали. Потом я забыл о пирожных и стал смотреть на бездонное предзакатное небо. Мне пришло в голову, что стоило бы пожертвовать жизнью, если бы можно было навсегда ликвидировать понятие Бога. Каждая мысль в этой среде, как всегда, опровергала предыдущую. А все-таки атеизм, подумал я, близок к суеверию, он также инфантилен, как и все прочее. Я запутался в этой дьявольской философии, которую мой ум не может не одобрить, а сердце отвергает. Фон-Фигин.Когда ешь пирожное, сладко говорить и про небо, и про нёбо: русская фонетика их сближает. Вольтер.Благодарю за непонятный каламбур. Я отвлекся от своих мыслей, когда услышал резкий голос Дидро. Он расхаживал по залу, словно некий великанский дятел, и вещал, как это часто бывает в его случае, нечто манифестоподобное: "Христианская религия - это самая абсурдная и преступная догма! Самая неразумная, запутанная и темная! Наиболее склонная к расколам, схизме, ереси! Она разрушает общественный мир! Самая опасная для позитивного правителя! Ее иерархи постоянно провоцируют преследование свободы! Самая плоская, унылая, готическая в своих мрачных церемониях! Самая нетерпимая из всех!" Я уже собрался было уходить, когда мне на колено, словно на одну из своих козеток, присела мадемуазель Леспиназ с двумя бокалами вина в руках. О Боже, нынешнее поколение рождает каких-то неповторимых женщин!
Полуденная трапеза и последовавшие за сим игры уже завершились. Общество рассаживалось вокруг стола и в ближайших пределах. Все жаждали продолжения бесед.
Миша.Как вы мыслите, господин коммодор, возможно ли существование железного корабля?
вооружение?
остатку.
открыть, однако беспорядок - это реальность. Держа сию максиму в уме, осмелюсь всему обществу предложить несколько тем для размышлений... Ежели Бог не существует, то следует ли нам его изобрести, ибо без высшего существа с его интеллектом и справедливостью жизнь с ее тайнами и несчастьями будет невыносима. Миша.Бог - это не существо, мой мэтр. Вольтер.Что же это, мой друг? Миша.Существо - это сущее в теле, Бог - не сущ, хоть и может являться во времени, чтобы ободрить сущих, открыть им свет. Вольтер.Мы с Мишелем никак не можем друг друга сбить с толку, и потому я просто предлагаю следующую тему. Бог - это часовщик Вселенной? Все движется, как в механизме? Чудес нет? Может ли свободная воля нарушить механизм?
Ньютон открыл грэвввитуассцию, этого достаточно, чтобы понять: неоткрытое будет открыто.
его тошнит Вольтер.Отправимся дальше. Посмотрим на тезисы атеиста. Душа - это просто жизнь тела, она умирает вместе с ним. Мыслящий человек не нуждается в религии для поддержания морали. Он не ждет ни наград, ни наказаний после смерти. Согласны, месье Карантце?
химик не отвечает, поелику изо рта у него вырастает большая прозрачная колбаса Курфюрстиночки.Природа - это круговорот воли к жизни, но есть нечто, что не вписывается в это колесо.
всему. Какая-то готовность к чему-то, знаете ли, сокровенному. Какая-то восходящая идея.
Или о чем-то догадываются? Позвольте мне, ваши прелестные высочества, предложить следующий вопрос. Правда ли, что человеком движут всего шесть страстей: восхищение, любовь, ненависть, желание или аппетит, счастье, печаль. Курфюрстиночки.Есть и седьмая, когда жалеешь всех, пусть даже малых птах, как самое себя. Генерал(опершись на музу Клио).Милостивые государи, позвольте уж и российскому Марко Поло слегка вмешаться. Вот тут некие малопочтенные рекли, что чудес не бывает, а я как раз за обшлагом всегда ношу цитату Спинозы: "Чудес не бывает, поскольку Бог не может нарушить свой собственный порядок". Николай.Позволь, Гран-Пер, чудес у нас в избытке. Шагни в сторону - и весь в чудеса влипнешь. Не всякая лошадь пронесет. Подверждаешь, Мишель? Вольтер.Я могу не верить, что носы сделаны, как удобные мостики для очков, однако я убежден, что они сделаны для понюшки. Кто оспорит? Mиша.С носами все обстоит непросто. Это орган тревоги. Он норовит сбежать. Тревожит лунатиков. Говорят, здесь бродит по кнайпам один такой с двумя носами. Во всяком случае, мы пытались его догнать. Ушел.
желудок не для переваривания пищи, - разве это не чудовищный абсурд? Миша.Желудок - это отец тоски, ухо сделано для серьги, глаза для выражения эмоций - разве сие абсурд? Начинается ветер. Коммодор внимательно следит за верхушками дерев. Обмениваюся взглядами с бароном.
Вольтер.Если Бог создал человека по своему образу и подобию, значит, мы хорошо ему заплатили за это, создав себе Бога по своему подобию... то есть как существо зла.
в нас струю Святого Духа. В море это особенно чувствуется.
думаю, что гораздо больше будет радости, чем горечи в этой жизни. Я не верю, что человек зол по природе. У него есть врожденное чувство справедливости, с которым он приходит в мир. Все люди отрицают отцеубийство или братоубийство. Фридрих Прусский в одном письме ко мне назвал это LA LOI NATURELLE, которому человек не может не подчиняться. Иногда мне кажется, что каждый шаг каждого человека полон грандиозного смысла. Господь посылает каждому поколению некоторые камешки, чтобы вставить в угол стены. Но иногда все рушится в бессмысленном и жадном вихре. Отчаяние охватило меня, когда я узнал о том, что первого ноября 1755 года в День Всех Святых в Лиссабоне в течение шести минут землетрясение уничтожило тридцать церквей и тысячу домов, убив пятнадцать тысяч людей и столько же смертельно ранив. Почему это случилось в самом католическом граде в час, когда все набожные люди были на мессе? И почему уцелел дом самого ярого гонителя иезуитов?
грешники были в церквях. Мусульмане объясняли это возмездием Аллаха за гонения Инквизиции, однако в то утро погибла и мечеть Аль-Мансур в Рабате. Протестанты обвиняли католиков, но в том же году в Бостоне от землетрясения погибло полторы тысячи домов.
первородного греха".То есть в том смысле, что мы все телесные, от того и гибнем. Я не мог примириться с этим, потому что сия максима опровергала мою веру в справедливого Бога. С другой стороны, злодеяние природы ставило под сомнение максимы филозофов, коих я уважал, в частности, то, что сказал Лейбниц: "Наш мир - это лучший из возможных миров", а также изречение Александера Поупа, WHATEVER IS, IS RIGHT, a также его же вопиющую мысль: "Все злостные частности - это универсальное добро". Тогда я и написал поэму "О ЛИССАБОНСКОЙ КАТАСТРОФЕ, или Проверка аксиомы "все хорошо"".
Страшная почва смертного человечества! Где ты, хозяин всех страждущих, И те мудрецы, что талдычат "все хорошо"? Придите поразмыслить на оскаленных руинах, Увидите клочки и пепел нашей расы, Груды детей и женщин, сцепившихся в общей погибели, И члены, коих уже не опознать. Десятки тысяч земля, не моргнув, пожрала И кровоточащих оставила умирать, С мольбою о помощи завершать Их плачевные дни в круговороте зла. И в этой зловещей агонии на равнодушной планете Над пеплом, и дымом, и над языками огня Вы произносите мудрость о вечных законах, О том, что Бог не отделяет свободных и добрых От массы жертв, и подведете итоги: "Бог отомщен их смертями за первородный проступок"? Вольтер изнурен своим чтением. Все молчат. Время почему-то, не дозрев до заката, померкло. Мать и дочери тихо плачут. Гран-Пер держит тяжелые руки на плечах сыновей. Карантце вытаскивает из уха мягкую, как шелк, змейку. Барон ободряет поэта сияющим взором империи: дескать, в оной наше спасение. Вольтер(еле слышно, но с нарастающей силой).Что далее было в этих стихах или поблизости? Лиссабон умирает, Париж танцует. Кто более грешен? Могу ли я любить природу, любить человечество, если я вижу, как вращается порочный круг злой воли к жизни? Стервятник вцепляется в жертву, ликует, ея пожирая, орел покрывает стервятника, человек убивает орла, потом и сам погибает на поле брани и становится пищей стервятника. Так весь бренный мир стонет в круговороте страданий и смерти. И в этом фатальном хаосе вы находите счастье, мистер Поуп? Смертный, как все, вы восклицаете: ALL IS WELL?! Давайте уж лучше признаемся, что по земле шагает Зло. Бог посылает Сына, чтобы спасти человечество, но все остается по-прежнему, несмотря на Жертву. Самый проницательный ум не ведает истины. Книга судьбы от нас скрыта. Человек - это незнакомец для самого себя. Что есть я? Где я? Откуда взялся? Куда иду? Наши атомы на куче грязи поглощаются смертью, несмотря на то что мы устремляемся в бесконечность и измеряем небеса. Говорят, что только эпилептики испытывают неуловимый момент познания, однако, вернувшись из припадка, они не помнят ничего.
христианской вере, лишь она дает надежду. Траурная нота завершает и поэму о Лиссабоне:
MORTELS, IL FAUT SOUFFRIR, SE SOUMETTRE EN SILENCE, ADORER, ET MOURIR". Вольтер замолчал и скрестил руки на груди, как бы показывая, что он завершает жестикуляцию, а вместе с ней и все свое выступление на сегодняшнюю тему. Он сидел, подняв свое старое, но просиявшее детством лицо к небесам, в которых снова стояло зрелое солнце предпоследнего июльского дня. Все вокруг тоже молчали. Иные лица были влажны - то ли от пессимизма, то ли от жары. Женщины семейства Грудерингов открыто плакали, струились. Усищи фон-фигинских унтеров повисли мокрыми тряпочками. На лице самого барона было написано такое напряжение, словно он пытался сдвинуть с места цельную Царь-пушку Третьего Рима. Войско империи в лице генерала, подпоручиков, коммодора и мичманов демонстрировало трижды усиленную в этот момент верность присяге. Барон(прерывает молчание).Я слышал, Вольтер, что эта твоя поэма потрясла не только ортодоксов, но и филозофов. Ее безнадежность изгнала ветер из их парусов. Правда ли, что существуют разные версии концовки? Вольтер(улыбается).Это правда. Есть версия, в коей имееся двадцать девять дополнительных строк, а также иная, всего лишь с одним добавленным словом. Прошу вас, господа, кто может назвать это слово?
громко).ESPERER. Вольтер.Благодарю вас, Ваши Высочества. Я счастлив, что именно вы произнесли сие слово. Вот именно по поводу этого слова у нас тогда возникла переписка с Жан- Жаком Руссо. Он считал, что все человеческие беды вызваны человеческими ошибками. Лиссабон - это наказание за то, что отвернулись от природной сути ради толчеи городов. В разбросанных хуторах было бы меньше жертв. Мы должны верить в Божью благодать, писал он мне. Это единственная альтернатива самоубийственному пессимизму. Вслед за Лейбницем с его "монадами" мы должны верить, что, если Бог сотворил мир, все в нем в конечном счете должно быть правильным. Как ни странно, я в конечном счете пришел к миру с самим собой. В "Кандиде" вы опять увидите неожиданно оптимистическую концовку. MAIS IL FAUT CULTIVER NOTRE JARDEN. О эти концовки, они нередко разоблачают наивных авторов и ставят в тупик умудренных читателей. он встает из-за стола и начинает прогуливаться по мраморным плитам в аляповатом интерьере чрезмерного скопления статуй
Прошу прощенья, господа, у меня затекла задница. Барон.Существует ли клуб религиозных интеллектуалов? Вольтер(улыбается).Тебе нужна не информация, а мой ответ. Есть много острых умов среди этих людей. Аббэ Гуше однажды произнес великолепную фразу в ответ на статью о рыбах в "Энциклопедии": "Если люди были когда-то рыбами, тогда существует только два варианта: либо у людей нет бессмертной души, либо у рыб она есть". Все наши были в восторге. Антифилозофы, между прочим, весьма оживляют нашу борьбу. Иные из них кусают до крови. Таков, например, Бертье. останавливается и смотрит через плечо на барона; думает вслух Сказать ли ему о том, как этот Гийом Франсуа Бертье оценил мою пьесу LA PUCELLE? "Никогда еще ад не извергал больше смерти, чумы, похотливости, жадно демонстрируя самые похабные картины, базарный язык, подлейшую буффонаду и вонь". Нет, не скажу. Он и так знает.
три-четыре назад? Вольтер.Фодор, не притворяйся! Ты читал эту сатиру Палиссо, а может быть, и смотрел ее в Театре-Франсе. Это был праздник для всех консерваторов, и прежде всего для их главаря Фрерона. Я послал ему эпиграмму, которая - по вине почты, конечно, - разошлась по всему Парижу. Змея одна куси Фрерона И сдохла тут же от евона. Между прочим, этот гад и обжора обладает уникальным литературным вкусом. жүктеу/скачать 2.31 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|