Культура бумажных салфеток: Устаревание и ценность

5 Культура бумажных салфеток:

Устаревание и ценность

Вероятно, это началось с автомобилей. Штампы, инструменты и формы, используемые в автомобильной промышленности, изна­шиваются примерно через три года. Это позволило детройтским автомобильным промышленникам составить расписание для их «цикла модернизации». Мелкие косметические изменения осуществляются раз в году; из-за необходимости производства но­вых, измененных пресс-форм каждые три года – основательная модернизация. После Второй мировой войны до 1978 года автопромышленники продавали машины американской публике, внушая ей, что менять машину каждые три года стильно. Сего­дняшний экономический спад научил нас быть практичнее, и мы стараемся пользоваться нашими машинами подольше. Из-за постоянных перемен снижается мастерство и практически пре­кращается контроль качества. В течение четверти века амери­канские национальные администрации молчаливо одобряли или с энтузиазмом поддерживали эту систему. Некоторые ре­зультаты такой политики, относящиеся к экономике и загрязне­нию отходами, были рассмотрены в других главах. Но может возникнуть новая тенденция: от привычки менять автомобили каждые несколько лет мы можем перейти к взгляду на все вещи как на предметы, предназначенные на выброс, и сочтем все потребительские товары, да и большинство человеческих ценнос­тей, одноразовыми.

Когда людей с помощью рекламы, пропаганды и преследова­ний убеждают избавляться от автомобилей задолго до того, как они придут в негодность, выбрасывать свою одежду по первому требованию моды, менять свои аудиосистемы с появлением сле­дующей электронной новинки и так далее, тогда мы, возможно, станем считать, что устаревает все. Наша привычка выкидывать мебель, транспортные средства, одежду и приборы скоро может заставить нас почувствовать, что брак (и другие личные отноше­ния) также рассчитан на одноразовое пользование и что в гло­бальном масштабе страны и даже целые части света могут быть выброшены, как бумажные салфетки. То, что мы выбрасываем, мы не ценим. Когда мы создаем вещи, предназначенные на вы­брос, мы уделяем недостаточно внимания дизайну, факторам безопасности и не думаем об отчуждении работника/пользова­теля от этих эфемерных безделушек.

Некоторые примеры из таких разных областей, как дизайн автомобилей, зданий, игрушек и других вещей, подтвердят мою точку зрения: когда мы относимся к нашей собственности как к предназначенному на выброс мусору, предметы или инструмен­ты начинают работать против нас, так как из-за массового про­изводства их количество устрашающе растет.

В 1977 году американская автомобильная промышленность изъяла из продажи больше автомобилей, чем продала. Около 10,4 миллиона легковых автомобилей различных моделей при­шлось изъять из продажи из-за просчетов в дизайне и конструк­ции, в то время как продано было только 9,3 миллиона новых машин. За предыдущие три года (1974-1976) 7,1 миллиона машин изъяли из продажи по тем же причинам. С тех пор темпы возрос­ли: «Дженерал Моторс» в настоящее время пытается обжаловать судебные постановления и запреты, которые приведут к изъя­тию из продажи еще 9 миллионов автомобилей. У малолитраж­ных автомобилей с обеспечением безопасности еще хуже: за не­делю с 10 октября 1983 года только компании «Дженерал Моторс» пришлось изъять из продажи полмиллиона автомобилей марок X, J, и А с приводом на передние колеса (вышеперечисленные статистические данные были предоставлены Национальной администрацией дорожной безопасности и Детройтским бюро New York Times).

В первом издании этой книги я сообщил, что компания «Дже­нерал Моторс» изымает из продажи каждый седьмой автомо­биль и грузовик для «ликвидации недоделок», так как эти авто­мобили оказываются явно небезопасными в обращении (по дан­ным на I апреля 1969 г.). Мы убедились, что положение сильно ухудшилось.

В течение почти 15 лет мы с Ральфом Нейдером и еще не­сколькими дизайнерами ратовали за установку третьего стоп-сигнала наверху автомобиля. Это сократило бы количество столкновений при большом скоплении машин и в транспортных пробках. Национальная ассоциация дорожной безопасности по­местила такие стоп-сигналы в порядке эксперимента на 12000 такси в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и Сан-Франциско. Через три месяца было обнаружено, что столкновений стало на 54% меньше. Администрация дорожной безопасности определи­ла, что установка такого дополнительного стоп-сигнала на уров­не глаз других водителей повысила бы стоимость автомобиля на 4-6 долларов. Как и следовало предполагать, представители Дет­ройта назвали его «некрасивым и ненужным дизайнерским ак­сессуаром, который увеличит стоимость каждого автомобиля на сотни долларов». (ABC News, 13 октября 1983 г.).

По данным Совета национальной безопасности, за 1982 год мы убили около 26 000 американцев; еще 300 тысяч каждый год становятся инвалидами из-за автомобильных катастроф. Эти Цифры понизились примерно на 55 % с введением ограничения скорости до пятидесяти пяти миль в час. Во сколько обходятся стране человеческие жизни, лечение в больницах, психологиче­ские травмы и страховки, оценить невозможно.

Но речь идет не только об автомобилях. Погрешности в проектировании железнодорожных цистерн, отсутствие их регуляр­ной инспекции и устаревшая система железных дорог приводят примерно к тысяче случаев схода с рельсов и взрывов цистерн в год. Несколько раз в месяц нам приходится читать и слышать об эвакуации поселков из-за того, что опасные химические вещества перевозятся в плохо спроектированных цистернах.

При обрушении галерей отеля «Хиатт-Ридженс» в Канзас-Сити 17 июля 1981 года погибли более 100 человек и еще 200 получили ранения. В ретроспективе не составляет труда определить погрешности, допущенные в дизайне архитекторами и инжене­рами. Но если оставить в стороне человеческую ошибку, недо­статочный надзор и отсутствие проверок, всплывает еще более ужасный факт:

Через пять дней после этой катастрофы, 22 июля, Американ­ский архитектурный институт опубликовал результаты своих двухлетних исследований подобных конструкций. Дата публи­кации результатов – 22 июля – была известна архитекторам уже за год. В ходе исследования ААИ было определено, что «для галерей длиной более сорока пяти футов необходима система дополнительной поддержки», то есть столбы или колонны, под­держивающие ее снизу. Длина галерей «Хиатт-Ридженси» была более 100 футов. Удивительно, что архитекторы спроектировали настолько опасную структуру (даже если не учитывать поздней­шие конструкторские ошибки) и начали ее строительство до то­го, как было проведено первое исследование безопасности. (Че­рез три года, 27 июля 1984 года, Дэниел М. Дункан, инженер, ра­ботавший над этими галереями, засвидетельствовал в суде, что конструкция важнейшей части поддержки галереи, считавшая­ся «устаревшей», была значительно модернизирована. Измене­ние было внесено, «так как архитекторам отеля нужен был ди­зайн с чистыми линиями, который бы выглядел красивее».)

Но потребители начинают давать отпор. В Филадельфии три года назад был сформирован Комитет по делам потребителей, который информирует американских родителей о безопасности игрушек и ежегодно их исследует. Сотни таких игрушек ежегод­но бракуются, так как представляют угрозу безопасности и здо­ровью детей из-за того, что они чрезмерно сложные или просто глупые.

Самолет «Ф-15» производства компании «Тутси Той» был за­бракован Комитетом по делам потребителей как «потенциально опасный из-за его дизайна, веса, острых краев и конструкции». Об игрушке «Родан» фирмы «Маттель» они сказали: «Инструкция состоит из двенадцати пунктов, и нашим одиннадцатилетним испытателям понадобилось сорок пять минут напряженной сосредоточенности, чтобы собрать ее. Результат не стоил затра­ченных усилий».

Комитет описал игрушку «Щенячьи лужицы» фирмы «Хас-бро» как игрушку, «чья единственная цель – заставить собаку сходить в туалет. Дети быстро поняли, что для этого не требуют­ся такие хитрые приспособления» (выше приведены примеры по материалам агентства Associated Press, 4 декабря 1980). Конечно же, представители Ассоциации производителей игрушек, защи­щая свои интересы, объяснили: единственное, что имеет значе­ние, представляет игрушка «ценность для забавы» или нет.

Тот же Комитет по делам потребителей отметил и одобрил особенно достойные игрушки. Все эти игрушки обладают свой­ством открытости применения, то есть дают свободу воображе­нию ребенка. Среди игрушек, которые почтили таким поощре­нием в последние годы, «Лего» – пластиковый конструктор из Дании, «Линкольн логе» из США и «Меккано» – металлический конструктор из Западной Германии. В 1982-1983 годах были от­мечены некоторые обучающие игрушки немецкой фирмы «Фи­шер Техник», продающиеся в Америке фирмой «Сире Робак». Эти игрушки позволяют ребенку изучить конструкцию резисто­ров, транзисторов, диодов и электрических цепей, а также соби­рать простые громкоговорители, усилители и тому подобное. Также рекомендована игра «Капсела». Это японский конструк­тор, пластиковые модули которого содержат миниатюрные эле­ктромоторчики на батарейках. Ребенок может собрать простые водяные и ветряные мельницы, весельные лодки, локомотивы, подъемные краны и так далее. В шестой главе я опишу деревян­ные игрушки из Финляндии и Дании, которые благодаря хоро­шему дизайну и приятному на ощупь, тщательно обработанно­му дереву очень нравятся детям помладше.

Игрушки поступают на рынок, не пройдя полной проверки. Надолго запомнится, что в Рождество 1982 года говорящая кукла, сконструированная и изготовленная в Северной Каролине, произнесла прелестную фразу: «Убей маму! Убей маму!». Это произошло из-за недостаточного контроля качества и плохо сконструированного контура, который исказил речь игрушки.

Чтобы избежать таких ошибок, нужно всего лишь обеспечить достаточную проверку дизайна, инспекцию и контроль качества (NBC News, 13 декабря 1982 г.).

Почти пятнадцать лет назад отдел здравоохранения Саффолк Каунти, Нью-Йорк, сообщил, что многие цветные телевизоры испускают вредное излучение, которое может нанести генетический ущерб детям, смотрящим телевизор. Только недавно (I ноября 1983) Комиссия по безопасности потребителей обнаружил что телевизоры старых моделей небезопасны при просмотре расстоянии менее девяти футов. «Более устаревшими» называются здесь телевизоры, произведенные до 1977 года. Поскольку миллионами таких телевизоров пользуются до сих пор, причем в воскресенье по утрам их смотрят дети на расстоянии 3-4 футов от экрана, опасность для здоровья все еще существует.

В главе 4 я упомянул, что защитные каски недостаточно испытывались на поглощение кинетической энергии. При некото­рых несчастных случаях это может привести к вдавливанию под­корковых зон мозга. Это же относится к футбольным шлемам, что приводит ко многим серьезным увечьям во время футболь­ного сезона.

Согласно данным Национальной ассоциации сердца, жизнь примерно 50 % промышленных рабочих укорачивается на пять и более лет из-за сердечного стресса, вызываемого шумным обо­рудованием. Из-за домашних бытовых приборов происходит 250 тысяч увечий и смертей в год. Даже дизайн так называемого «оборудования для безопасности» связан с другими опасностя­ми: люди, пытающиеся воспользоваться «одобренными» пожар­ными выходами, часто сгорают заживо. С тех пор как были вве­дены пожарные выходы, умерли восемь тысяч человек, попав­ших в ловушку механизма выхода.

Года два назад я выступал в суде как свидетель-эксперт по де­лу о тракторе. Я защищал интересы истца, фермера из Миссури; плохо спроектированный трактор оторвал его левую ногу, когда он пытался затормозить (в начале 1983 г. истец выиграл дело). Невозможно подсчитать, сколько тысяч людей умирают или по­лучают серьезные травмы каждый год из-за плохого дизайна сельскохозяйственных машин. Некоторые профессии всегда свя­заны с опасностью, например работа на подъемных кранах на стройке. Но нет сомнения в том, что сотни тысяч увечий случаются ежегодно на так называемых безопасных рабочих местах, на фабриках, в офисах, шахтах и так далее.

Даже профессии «белых воротничков» могут быть опасны для здоровья. При исследовании действия терминалов видеодисплея на операторов были обнаружены, среди прочего, сильное утомление глаз, проблемы с позвоночником, периодические галлюцинаторные видения и неправильный прикус (Associated Press, 23 октября 1983 г.)

В первом издании этой книги я рассказал, что молодая жен­щина была буквально разрезана на части при выходе из аптеки, так как створка стеклянной двери не могла нормально открыть­ся потому что под нее попал камешек. Через двенадцать лет со мной произошел подобный случай, когда я выходил из «Барклейз Банка» в Гонконге, – к счастью, я отделался легким порезом.

За последние пятнадцать лет панель управления на плитах (газовых или электрических) перемещалась дизайнерами по до­машней бытовой технике то назад, то вперед, как игрушка «йо-йо». Всем этим изменениям давались правдоподобные объясне­ния и технические рационализации. Когда в начале семидеся­тых годов все переключатели переместили в заднюю часть при­бора, производители объяснили, что так маленьким детям будет труднее дотянуться до ручек управления. В действительности это был торговый трюк: провода, проведенные прямо по задней стенке плиты, обходились дешевле, и в то же время товар с но­вым дизайном можно было продать дороже. Как нетрудно было предугадать, дети стали залезать на стулья, чтобы поиграть с красивыми кнопочками и ручками; некоторые падали и обжиг­али руки и лицо. Теперь, в начале 1980-х, большинство панелей Управления снова находятся в передней верхней части плиты. Защита безопасности детей забыта; вместо этого женщинам дается иллюзия, что они управляют судьбами Галактики, когда во­зятся с кнопками, идиотскими лампочками и тому подобным, проблему решил бы простой вариант дизайна: переключатель с системой двойной безопасности, включить который можно только двумя руками (подобно кнопке «запись» на магнитофо­нах). Вместо этого производители бытовой техники пытаются привлечь публику такими счастливыми изобретениями, как выпущенная в 1978 году плита «Хотпойнт Рейндж», духовка к рой играла мелодию «Нежность», когда жаркое было готово!

С тех пор как я собираю примеры идиотских выдумок некоторых моих коллег-дизайнеров, меня очаровали кое-какие новинки, появившиеся к Рождеству 1983 года. Например, несколько роботов, делающих удивительно мало. «Мой герой», предложенный Diners Club, всего лишь за 2 499 долларов включает телефон и может разговаривать и проигрывать пластинки или магнитофонные кассеты. (Эту последнюю функцию описывают так: «Он будет петь для вас».) Нас уверяют, что у робота «удивительная способность различать 256 уровней света или звука». Если ве­рить рекламе, он также может передать вам журнал или газету (каталог Diners Club, 1983). Подобный робот, предлагаемый ката­логом The Sharper Image за 1795 долларов, имеет две дополни­тельные функции: робот-рука, который «поднимает и переносит предметы весом до двенадцати унций», за 595 долларов и при­крепляющийся пылесос за 604 доллара 50 центов (включая до­ставку) (Каталог The Sharper Image, Рождество 1983). Те, кто смо­трел замечательный фильм «Гарольд и Мод», с удивлением обна­ружат, что одна из зловещих шуток фильма теперь воплощена в действительность каким-то невоспетым электронным гением. В числе других сверкающих подарков нам предлагают проигрыва­тель ароматических дисков «Ремингтон» примерно за 20 долла­ров. За ту же цену мы можем купить «Романтический ассорти­мент запахов» или же, на наш вкус, «Натуральный ассортимент запахов». В принципе это прибор, проигрывающий долгоиграю­щую пластинку, которая пахнет (Марклайн «Путеводитель по праздничным подаркам», 1983). Для практичных людей «Дейзи Стриппер» с помощью электричества очищает яблоки, апельси­ны и даже мандарины – по одному зараз. Всего лишь за 29 долла­ров 95 центов мы получаем удовольствие десять минут чистить эту электронную модель, когда ею будет очищен апельсин, вмес­то того чтобы просто сполоснуть руки (Aztech, зима 1983-1984).

Даже детей пытаются приучить к безвкусным идиотским то­варам. В октябре 1983 года фирма «Амурол продактс» начала массовую продажу «Таббл Гам» в аптеках и продовольственных магазинах. «Таббл Гам», согласно информации на упаковке, – это «супермягкая резинка», которая продается в тюбике, как зубная паста. В связи с этим возникает вопрос: стоит ли приучать детей выдавливать в рот содержимое всяких тюбиков, будь то «Таббл Гам», зубная паста или суперклей! И еще: «Таббл Гам» (это кондитерское изделие воняет, как гниющая герань) представляет еще одну серьезную опасность для здоровья! Эта жуткая смесь действительно «супермягкая», то есть ее надо жевать, чтобы она достигла консистенции жевательной резинки. Если маленький ребенок засунет в рот это вещество, оно может застрять у него в горле.

Несмотря на сильный экономический спад в США и других странах мира, бесполезные пустяки, похоже, стали постоянной частью нашего предметного окружения. Life (январь 1983 г.) пе­речисляет множество этих идиотских вещиц в статье под назва­нием «Прелесть означает наличные!». Продолжать список абсо­лютно ненужных, но невероятно дорогих безделушек – поисти­не удручающее занятие. Достаточно сказать, что жители Север­ной Америки расходуют на «игрушки для взрослых» больше, чем на воспитание своих детей или общественное здравоохранение для бедных. Список новейших радостей для слабоумных вклю­чает электрическую морковкочистку, электронный очиститель рыбы от чешуи, нагревающиеся полки для обуви, электрогид­равлические дровоколки, миниатюрные пожарные машины об­разца 1906 года для детей (по цене 9000 долларов за штуку), эле­ктрические посудные полотенца и полный мешок гвоздей «по два пенни», сделанных из 18-каратного золота, продающийся за 8500 долларов. Эти безделки, даже если они сделаны качествен­но, включают устаревание в свои исходные характеристики, по­тому что предметы по сути своей бесполезные, быстро надоеда­ют владельцу.

В некоторых конкретных ситуациях концепция устаревания может быть целесообразной. Одноразовые больничные шприцы, например, устраняют в некоторой мере потребность в доро­гих автоклавах и другом стерилизационном оборудовании. В развивающихся странах или в таких климатических условиях, когда стерилизация становится трудной или невозможной, теперь используется целый ассортимент одноразовых хирургических и зубоврачебных инструментов. Одноразовые салфетки, подгузники и тому подобное, конечно, нужны. Но при сознательном дизайне каждой новой категории разовых предметов в процесс дизайна должны войти два параметра. Во-первых, отражает ли цена эфемерный характер предмета? Цены на одноразовые хирургические перчатки которые продаются в рулоне, как туалетная бумага, или временная защитная одежда для лабораторий соответствуют временному использованию этих предметов.

Второе соображение касается того, что происходит с одноразовым предметом после его выброса. Автомобильные свалки тянутся вдоль наших шоссе от побережья до побережья. И да* эти ужасные пятна на ландшафте можно оправдать процессом ржавления (правда, слишком медленным), в результате которо­го через пять или двадцать лет машины превратятся в пыль. Но­вые пластмассы и алюминий не распадаются, и оказаться по уши в выброшенных пивных банках – не самая приятная пер­спектива. «Законы о бутылках» были приняты во многих штатах США, а также в нескольких других странах, и алюминиевые бан­ки теперь принимают на переработку.

Биоразлагаемые материалы (т.е. пластмассы, которые погло­щаются почвой, водой или воздухом) в будущем станут исполь­зоваться все чаще и чаще. Шведская компания «Тетра Пак», рас­пространяющая семь миллиардов пакетов для молока, сливок и других продуктов в год, теперь работает над идеальной самораз­лагающейся упаковкой. Новая технология, разработанная в 1970 году совместно со Стокгольмским институтом полимерной тех­нологии, ускорила разложение полиэтиленовых пластмасс. Та­ким образом, упаковки разлагаются гораздо быстрее после вы­броса, и это не влияет на их прочность и другие свойства, нуж­ные для использования. С 1977 года на рынке появилась новая одноразовая саморазлагающаяся бутылка для пива под названи­ем «Ригелло». Чтобы защитить нас от загрязнения окружающей среды одноразовыми изделиями, необходимо много других ре­шений, кроме первых, предложенных Швецией.

К счастью, теперь можно использовать сам процесс загрязне­ния для получения положительных результатов. Хороший при­мер этого – дизайнерское исследование одной проблемы, про­веденное двумя студентами-выпускниками в 1968 году, и ее удачное решение.

Мы начали с изучения репейника и других растений, семена которых снабжены «крючочками» (это основанное на бионике исследование семян более полно описано в главе 9). Исходя из этого, мы разработали искусственное прицепляющееся семя этого, длинной около сорока сантиметров, сделанное из биоразлагаемой пластмассы. У пластмассы, которую мы выбрали, период полураспада составлял 6-8 лет. Все пластиковые поверхности этих конструкций обваливают, как в муке, в семенах растении и по­дают в гидротропный питательный раствор. Этих «макросемян» по 144 в упаковке. Концепция крайне проста. Можно высы­пать с самолетов тысячи таких «семян» на подверженные эрозии участки засушливой, пустынной местности. При падении они раскрываются и сцепляются между собой (см. иллюстрацию). С первым дождем и даже при заметном увеличении влажности воздуха семена растений на поверхности искусственных макро­семян начинают прорастать (в этом им помогает питательный раствор, в который они заключены). Сами макросемена превра­щаются в низкую, но непрерывную дамбу. (Такая дамба теорети­чески может быть бесконечной по длине и составлять 20-30 сан­тиметров в высоту. Длина экспериментальной дамбы, которую мы построили в районе эрозии, составляла 17 метров.)

Дамба, теперь состоящая из сцепленных вместе макросемян и подкрепленная настоящими растениями, весной начинает подхватывать первые слои смытой почвы. В нее попадают семе­на, мульча, верхний слой почвы и другие органические частицы; дамба растет в прямом и переносном смысле. За з-6 сезонов она превращается в компактный участок растительности и постоян­ную ловушку для смывающихся верхних слоев почвы. К концу этого периода сердцевина, состоящая из биоразлагаемой пласт­массы, начинает поглощаться окружающей растительностью и почвой и превращается в удобрение.

Во всяком случае, в экспериментальных условиях эрозион­ный цикл был остановлен и даже обращен вспять. Такие свойст­ва компонентов, как устаревание, одноразовость и саморазлагаемость, были использованы для позитивного экологического из­менения.

Для искусственных репьев было найдено еще одно интерес­ное применение. Магди Тьюфик, студент Копенгагенской королевской академии архитектуры, договорился об изготовлении в Судане нескольких десятков тысяч таких «репьев». Их сделали из картона и старых газет длиной 40 см, но без биологического раствора и семян. В суданской пустыне они оказались «песчаными якорями», способными удерживать песок на земле во время песчаных бурь. Идея кажется простой до глупости, но она эффективна (Магди Тьюфик «Как обуздать пыльные бури, свирепствующие в тропиках». Копенгаген, Департамент городского и регионального планирования, 1972).




Искусственные репьи длиной 15,5 дюйма, из биоразлагаемой пластмассы, покрытые семенами растений и ускоряющим рост раствором. Для восстановления эрозированных почв в засушливых районах. Дизайн Джеймса Херольда и Джона Труана, студентов Университета Пердью

Но вернемся к обсуждению одноразовых предметов потребления. При растущих темпах технологического устаревания обмен товаров на новые, радикально улучшенные версии оправдан. К сожалению, рынок пока не реагирует на этот новый фактор. Если нам предстоит менять вчерашние товары и приборы сегодняшние и сегодняшние на завтрашние со все увеличива­ющейся скоростью, то цена изделия должна отражать эту тен­денцию. Сейчас постепенно укореняются два способа справить­ся с этой проблемой.

Прокат становится предпочтительнее владения. В некоторых штатах дешевле взять автомобиль напрокат по трехлетнему кон­тракту, чем владеть им. Эта концепция включает добавочный фактор мотивации: человека, который берет автомобиль напро­кат, уже не беспокоит стоимость технического обслуживания, страховки и меняющаяся стоимость продажи подержанного ав­томобиля. В некоторых самых больших городах стало возможно брать напрокат такие большие агрегаты, как холодильники, мо­розильники, духовки, посудомоечные машины, стиральные ма­шины и сушилки, кондиционеры и телевизоры. Промышленные предприятия и офисы теперь тоже заинтересованы в этом. Про­блемы, связанные с ремонтом и обслуживанием компьютерного оборудования, исследовательских лабораторий и офисных кар­тотек, делают все более рациональным прокат оборудования. Законы о налоге на собственность во многих штатах также по­могают потребителям принять концепцию временного пользо­вания вместо постоянного владения.

Теперь необходимо убедить потребителя, что фактически он мало чем владеет даже теперь. Дома в наших пригородах поку­пают в рассрочку с выплатой в течение 20-30 лет, но (как было показано выше), поскольку обычная семья переезжает каждые 56 месяцев, их продают и перепродают много раз. Большинство автомобилей покупают в рассрочку с выплатами в течение 48-52 месяцев. Обычно их перепродают за несколько месяцев до истечения контракта, причем продают частично неоплаченный автомобиль. Понятие владения в применении к машинам, домам и крупным агрегатам в высокомобильном обществе станов фикцией.

Это действительно серьезный переворот в отношении собственности, часто осуждаемый старшими поколениями (которые не осознают, сколь малым они владеют). Но моральное осуждение здесь не может быть правомерным и никогда таковым не было. О «проклятье собственности» озабоченно рассуждали религиозные вожди, философы и общественные деятели на протяжении всей истории человечества. Признав эти факты, мы, воз­можно, отвернемся от общества, ориентированного на товар стремящегося к потреблению и основанного на частных, капи­талистических потребительских идеях.

Второй способ справиться с технологическим устареванием изделий – переструктурирование цен потребительского рынка. 6 апреля 1969 года New York Times опубликовала рекламу надув­ного кресла (импортированного из Англии) по розничной цене менее 10 долларов (включая перевозку, налоги и импортные по­шлины) . В следующие пять дней по почте и телефону были полу­чены заказы на 6о тысяч кресел. В начале 70-х годов дешевые та­буреты и стулья из картона с пластиковым покрытием можно было найти на таких дешевых распродажах, как Pier Опе и Cost Plus. Товары, сочетающие функциональность, яркие цвета, мод­ный дизайн, удобство, крайне низкую цену, легкий вес и способ­ность разбираться с возможностью легко от них избавляться, ес­тественно, нравятся молодежи и студентам. Но теперь, когда экономические факторы сильнее влияют на людей, преимущест­ва дешевой и легкой мебели становятся понятны и более широ­ким и «оседлым» слоям населения.

В 1970 году я думал, что в результате массового производства и автоматизации более дешевые, отчасти одноразовые товары станут доступны публике. Я это одобрял: если это не ведет к про­изводству отходов и загрязнению окружающей среды, это здоро­вая тенденция. С началом возрождения ремесел я стал думать, что благодаря дешевым, пригодным к вторичной переработке изделиям вещи с хорошим дизайном, произведенные вручную; войдут в жизнь большего числа людей. Тогда легко можно было представить, что в домах, где пользуются дешевой пластмассо­вой посудой, также будут находиться несколько красивых керамических изделий ремесленного производства. Практически одноразовое платье может быть дополнено кольцом уникального дизайна, созданным серебряных дел мастером специально для заказчика. На дешевых ратановых диванах и креслах, купленных в одном из магазинов типа Pier Опе, могут лежать сотканные вручную подушки, купленные в престижных ремесленных сало­нах или галереях.

Но тяжелые времена несколько изменили эту картину. Ремесленные изделия все еще покупают те, кто может себе это позво­лить. Те, кто вынужден экономить, а также новые бедные сдела­ли два интересных открытия.

Поскольку денег не хватает, начался бунт потребителей про­тив искусственного устаревания, а также нецелесообразных то­варов. Впервые за несколько десятилетий потребители стремят­ся к качеству, долговечности и простым, незатейливым издели­ям. Кроме того, потребители готовы при возможности запла­тить немного дороже за кастрюлю, которая послужит 20-30 лет, хорошо сделанный велосипед, качественную мебель и прилич­ные инструменты.

Второе открытие касается хорошего дизайна старых вещей. Все больше людей вынуждены покупать подержанные вещи в магазинах благотворительных организаций Добрая воля, Армия спасения, Общества св. Винсента де Поля, Общества инвалидов. И тут выясняется, что тостер тридцатилетней давности работает лучше, чем его новейший дешевый эквивалент; что книжная полка из вишневого дерева (если очистить ее от противной на вид краски) выглядит и служит лучше, чем какой-нибудь стел­лаж из древесностружечной плиты.

Мода на частые переезды осталась практически на том же Уровне, что и 13 лет назад. Хотя люди пытаются оставаться на од­ном месте из-за высоких ипотечных ставок и стоимость переез­да постоянно растет, поиск работы все равно принуждает сотни тысяч людей к частым переездам.

Если тенденция к временному использованию продолжится, не нанося вреда окружающей среде, мы увидим, как предметы, инструменты и артефакты, которыми мы владеем, подвергнутся сортировке. Кое-какие вещи сохранят свою неизменную цен­ность в качестве семейного наследства, сувениров, за любовь и мастерство с которыми они были сделаны или красоту.

Ко второй группе относятся вещи, которые мы вы не раздумывая: бумажные салфетки, одноразовые пузырьки лекарств, а также подлежащие возвращению пузырьки жестянки, которые мы скорее вернем, чем выкинем. Третья группа состоит из тех вещей, которые мы принимаем как постоянные: кинокамеры, аудиотехника или транспортные средства и так далее. Такими приборами мы владеем, пони что они будут использоваться только в течение ограничен» времени и что появление технологически более совершены вещей закономерно. Предметы этой группы наконец станут отражать смысл временного «владения» благодаря низким ценам или системе проката.

Можно надеяться, что такие изменения произойдут и заста­вят нас задуматься о том, что мы действительно ценим.

В общем, мы ясно видим, что некоторых аспектов нашей культуры бумажных салфеток избежать нельзя и они на самом деле полезны. Однако преобладание критериев рынка пока от­срочило появление рациональной стратегии дизайна. Ни поль­зователи, ни промышленность ничего не сделали, чтобы ре­шить, что стоит выбрасывать, а что нет. Кроме того, владельцам акций и вице-президентам по маркетингу гораздо удобнее про­давать одноразовые вещи по таким ценам, как будто ими соби­раются владеть вечно. Две альтернативы существующей систе­ме цен – прокат и понижение цен в сочетании с возвращением инвестиций покупателям через широкие возможности перепро­дажи или «смены моделей» – еще не были исследованы. Техно­логические инновации прогрессируют во всеускоряющемся темпе, в то время как сырье иссякает.

Вопрос о разработке стратегии дизайна и маркетинга в усло­виях системы частной собственности и капитализма пока не ре­шен. Но искать новые ответы на вопрос устаревания и ценности придется.