Владимир ридигер

- У вас имеется бизнес-план? - задал вопрос управляющий.

- Да, конечно. Пожалуйста, ознакомьтесь.

- Любопытно... - Румберг быстро пролистал страницы. - Значит, как здесь отмечается, вы специализируетесь на изготовлении столовых ложек, вилок и кипятильников?

- Именно. Раньше, в советские времена, мы производили зенитные комплексы и приборы ночного видения.

- Так... - настал черед призадуматься управляющему. - Согласно вашим расчетам, производству необходим кредит в... триста миллионов долларов. Вы, видно, решили завалить земной шар кипятильниками?

- А модернизация оборудования? - парировал директор. - А реконструкция производственных мощностей с плавным переходом на мирные рельсы? Здесь указана лишь третья часть кредита. По самым скромным наметкам нам нужно миллиарда полтора-два.

У господина Румберга перехватило дыхание.

- Вам плохо? - заволновался директор. - Вот, пососите мой валидол, - сразу полегчает.

- Спасибо, не надо. Это аллергия.

- Тогда возьмите мой димедрол. Немного подремлете и придете в себя.

- Значит, два миллиарда долларов...

Директор мило улыбнулся:

- Я, пожалуй, пойду. Бизнес-план оставлю для детального ознакомления. Насколько мне известно, именно ваш банк кредитует такие проекты под небольшие проценты. Всего доброго!

- Погодите. Вы - юридическое лицо?

- Ну, да.

- Под чьи или какие гарантии хотите взять кредит?

Посетитель глубоко выдохнул:

- Все-таки, извините, я пойду. Выздоравливайте!

Не успела за директором захлопнуться дверь, как позвонила Полина, будто они расстались сегодня утром:

- Виктор! Как я по тебе скучаю! Скоро закончится командировка, и твой воробышек прилетит в гнездышко. Ты обо мне вспоминаешь?

- В общем...

- А я только и живу, что предстоящим возвращением домой.

- Где ты находишься?

- Ой, мой льготный тариф заканчивается. Целую! До скорой встречи!

Виктор Румберг задумался. Откуда она звонила? Из ФСК? Или черт знает еще откуда? Стоило ли вообще встревать в эту непредсказуемую игру? Чего ему ждать? Какие подводные рифы предстоит обойти? И не является ли он заложником собственных амбиций и фантазий? Сейчас он вступил в жесткий реальный мир, где незначительная оплошность может обернуться полным поражением. От ощущения опасности вскипает адреналин, мобилизуются скрытые силы на предстоящую схватку. С кем? С противником? Его не видно и не слышно, он слился с окружающим миром, словно хамелеон. Значит, с самим собой? Это сложнее всего - обуздать собственную гордыню, укротить собственное "я". Но, быть может, еще не время заниматься самокопанием? Еще не пробил час, когда ты сбрасываешь никчемную маску и в отчаянии топчешь ее ногами. Надо набраться терпения, надо выждать...

Конец рабочего дня прошел в рутинных делах. Простившись с подчиненными, господин Румберг погрузился в свою "BMW" и, удобно откинувшись на спинку мягкого сиденья, выжал скорость.
* * *
Нетерпеливо выслушав доклад Сомова, генерал-лейтенант Шельмягин нервно закурил. Итак, решив посвятить полковника в свои планы (правда, далеко не во все), начальник контрразведки не ошибся, - Сомов быстро улавливал суть проблем и принимал незаурядные продуманные решения. Все прошлые и нынешние связи господина Новикова, его знакомства, привязанности, но главное - каналы получения и сбыта наркотиков - находились в поле зрения контрразведки. Шельмягиным были санкционированы внезапные проверки тех банков, через которые отмывались миллионы долларов депутата Госдумы. Новиков насторожился, видимо, перепугался, не догадываясь, откуда дует ветер. Последнее время, докладывал Сомов, он спешно закрывает все банковские счета и мобилизует свою команду на поиск новых надежных каналов для вложения средств. Правда, сам Новиков несколько раз звонил Шельмягину с просьбой разобраться, кто наводит правоохранительные органы на людей из фракции любителей кваса. Шельмягин отвечал ему, что, видимо, здесь просматривается след или "зеленых", которые теперь лезут во все дыры, или же имеет место деятельность определенных спецслужб, скорее всего, ЦРУ, ловко подбрасывающих компромат на российских бизнесменов. Он заверил, что обязательно возьмет под контроль проблемы приятеля и, как бы, между прочим, посоветовал ему подыскать такую надежную финансовую структуру, где на депутатские доходы никто не посмеет позариться. Какую именно? Да есть тут один новый банк, кажется, "Бизнес-трейд", учредители которого, по некоторым данным, более чем солидные люди. Точно, туда уже никто не сунется - слишком высокий контингент. Новиков не проявил особого интереса - это был знак того, что он заглотнул крючок, но проверит информацию лично.

- Дело того попа закончено? - спросил Шельмягин Сомова и тут же добавил: - Как утихомирить газетчиков?

- Есть только один способ - кинуть новую кость.

- Сначала ее надо найти.

- Давно валяется под ногами. Как бы всем нам об нее не споткнуться.

Сомов имел в виду Новикова, Шельмягин отлично понимал, о ком идет речь. Но еще рано было убирать Савелия, хотя контрразведчики знали - в любой подходящий момент он готов их сдать, не моргнув глазом. Шельмягин сначала хотел как следует "подоить" этого золотого телка через "Бизнес-трейд", а уж потом... избавиться от старого знакомого. Сомов, конечно, не мог быть в курсе планов шефа.

- Неизвестно, кто споткнется первым, - ответил Шельмягин. - Кстати, что там у Воробьева?

- Все идет по плану: Румберг приступил к работе.

- Отлично. Твоя баба, как ее, Полина, не подведет?

- Не подведет. Пока любит.

- А если разлюбит?

- Деньги разлюбить нельзя, - философски заметил полковник Сомов.

- Новость слыхал?

- Нет.

- Ревизор?

- Эх, Сомов, к чему тут гоголевские персонажи? Мы сами себе ревизоры. Отгадай: на букву "К".

- Калашин? Он ведь недавно наведывался, - я сам тогда отдал распоряжение насчет сауны. А вы помчались с ним куда-то за город.

- Было дело. Но ты не отгадал.

Шельмягин загасил сигарету, взял новую и, прикурив от зажигалки Сомова, бросил:

- Эдвард Коллинз - вот кто сюда едет!

Для Сомова это явилось полной неожиданностью. Ничего себе новость! Значит, интеграция спецслужб, о которой не раз говорил российский президент, свершившийся факт? Но так неожиданно... (Визит Коллинза подготавливался тщательно, знал о нем очень узкий круг людей, - вход туда Сомову был заказан).

- Но именно как ревизор, инкогнито, - продолжал Шельмягин. - Визит приурочен к открытию у нас бюро ФБР. Знаешь, ведь это дерьмовое бюро им нужно лишь для одной цели - сбора всяческой информации под носом ФСК. Остроумно, правда? Где уж нам, деревенским мужикам, осмыслить приоритеты высокой политики! Там (Шельмягин ткнул пальцем вверх), и только там знают, что хорошо, а что плохо. Правда, предполагается открыть аналогичное бюро в Вашингтоне. Мы его, конечно, откроем, но... ведь на каждом близлежащем кустике будут висеть гроздья микрофонов. А чтобы спокойно говорить, придется идти в туалет и громко пердеть для естественной помехи. Дела...

Все-таки, размышлял Сомов, в чем же состоит истинная цель приезда директора ФБР в Россию? Слишком ничтожный предлог - открытие бюро - чтобы ехать сюда самолично. Значит, здесь что-то иное, намного более важное и тщательно сокрытое от постороннего взора, куда ему, Сомову, лучше вообще не соваться. Стоит ли напрягаться, дабы постичь тайны президентского двора? Пусть уж сам Шельмягин трудится на сей ниве - ему наверняка известна цель приезда Коллинза.

Шельмягин потянулся и громко зевнул:

- Мне бы денька три отоспаться - устал, как бурлаки на Волге. Попариться в баньке, попить пива... Тут еще стройка века последние силы отнимает. Дом, знаешь ли, никак обустроить не могу - то совещание у президента, то доклад Калашину, то этот Коллинз на голову свалился...

- Да, вы весь в делах.

Шеф контрразведки испытующе посмотрел на полковника, словно прикидывал, до какой степени можно ему довериться:

- Не догадываешься, что прокуратура к тебе вплотную подползает?

- С чего бы?. Чем я им досадил?

- То-то и оно. Вездесущинского твои орлы убрали?

- Ну, мои.

- А что пальчиками наследили - тебе известно?

- Быть такого не может, Василий Васильевич! Ребята достаточно грамотные, чтобы не замести собственные следы.

- Значит, слишком торопились...

Полковник насторожился - запахло жареным.

- Ты не волнуйся, - успокоил Шельмягин. - Своих я в обиду никому не дам. И помни - работа предстоит огромная. Иди, набирайся сил...

"Их надо всех держать на коротком поводке, - подумал Шельмягин после ухода полковника. - Иначе начнут много о себе мнить. Больше исполнять, меньше размышлять - вот наше кредо".

А Сомов никак не мог взять в толк, где его орлы оставили пальчики, стреляя в доцента на скорости из машины с расстояния пятнадцати метров.
* * *
Так называемая Полинина командировка подошла к концу. Просто ей домой позвонил Воробьев и пригласил, а, скорее, приказал, возвратиться к законному супругу. Ждала ли она этого с нетерпением? Однозначно не ответить. Все складывалось как-то странно, и ее неожиданное супружество с некогда любимым человеком пока что никак себя не проявило, если не считать материальной стороны. Не хватало ощущения стабильности и покоя. Только, пожалуй, ежедневные многочасовые занятия английским языком с серьезным педагогом как-то скрашивали непредсказуемость ее существования. Мать Полины, получив большую сумму денег, стала улыбчивой и умиротворенной. Да и Кирилл повеселел - похоже, ломки перестали быть столь болезненными, как раньше, он постоянно готовил себя к серьезному лечению...

В таком вот состоянии неопределенности Полину привез в ее новый дом водитель Миша. Сколько же она не видела Виктора? Около месяца! А много ли это? Для нее - много. Или нет? Для него, с головой погруженного в дела, вряд ли.

Она приготовила любимому дорогой подарок - плоский ноутбук, чтобы печатал свой роман (если он его теперь вообще печатает) не на пишущей машинке, а на современном компьютере. Да нет... жизнь только сейчас и начинается по-настоящему - и у него, и у нее. Они, наконец-то, обретут себя в новом интересном мире, где нет необходимости пересчитывать деньги до зарплаты, где отсутствует чувство зависти при взгляде на дорогие иномарки новых русских, где собственное благосостояние гарантирует независимость, свободу и уважение.

Виктор должен скоро вернуться из офиса. Полина переоделась, прошла на кухню, решив встретить мужа изысканным ужином, и принялась готовить антрекоты под мексиканским соусом. Здесь такая уютная, просторная кухня - мечта любой хозяйки! Все продумано и подобрано до мелочей, все рационально предусмотрено, - хочется петь от счастья. Что на десерт? Морозильная камера полна экзотических фруктов. В холодильнике вино и свежая клубника. А что в серванте? Глаза разбегаются от обилия продуктов! Это ли не рай?!

Мечты сбываются у достойных. А разве Полина и Виктор не достойны такой жизни? Конечно, их свобода в данном случае - вещь относительная. Ну, пусть они привязаны к ФСК и ко всем этим умным дядям. Что из того? Это даже как-то романтично, загадочно, словно они играют в сногсшибательном триллере. В любом случае это намного интересней и содержательней бесконечного прозябания. Как сложится их дальнейшая судьба? Каких высот они смогут достичь? Сейчас лучше жить сегодняшним днем - время все расставит по своим местам.

На кухню заглянул охранник Миша:

- Простите, только что звонил господин Румберг, просил передать, что будет через полтора часа, - много работы.

- Спасибо, Миша.

Полина при виде водителя постоянно испытывала (к чему бы это?) необъяснимое чувство досады. Женщины - странные существа. Когда Миша вместе с машиной внезапно исчез у подъезда Полины, она пребывала в состоянии брошенного ребенка. Обида была всамделишная. Только на что или на кого? На обстоятельства? Или на водителя Мишу? Ребенку сложно разобраться в собственных чувствах, как, впрочем, и женщине. Но, взяв себя в руки, Полина попыталась... как бы сказать?.. понять свое состояние. Ничего не получилось. Она только увидела, что охранник Миша смотрит на нее какими-то странными голубыми глазами. Ей сделалось жутко, необычная слабость растеклась по телу. Чего он смотрит? Почему не уходит? А хочется ли ей, чтобы он ушел? Она не знает, как ответить. Наверное, хочется, но... не сейчас.

- Скажите, Миша... почему вы уехали, не дождавшись меня? Тогда, у подъезда?

- Я... мне было...

- Что вам было?

- Приказано. Я ведь на службе.

- Но вас ждала... женщина?

- Извините, я не хотел... Знаете, через полчаса я опять проехал мимо вашего подъезда. И притормозил...

Как заметил известный древнегреческий философ, если люди молоды и расположены друг к другу, возможны любые коллизии.

- Мне идти? - задал глупый вопрос охранник Миша.

- Куда? - спросила Полина.

- Туда... - он показал на дверь.

- Подождите...

Она была в замешательстве. Глупо? Конечно, глупо. Что за дурацкое положение?! Кто... должен сделать первый шаг? Слуга или хозяин? Хозяин или слуга? Сцена классическая. По Шекспиру? Или Островскому? Или же просто сама по себе?...

...Она уже не помнила ничего. А он не владел собой... Да, именно так! Именно потому, что такова ситуация. Именно потому, что это молодость, и кровь играет в жилах, и нет удержу, черт побери! А все остальное - по боку! Ну, почему так происходит?! Должен прийти муж, Виктор или Дима... О Боже! Какой грех! В отсутствие любимого мужа... Она теряет голову, рассудок, честь и многое еще... Ее разрывает безудержное наслаждение! Она летит в бесконечность...

* * *
Жизнь депутата удивительно напряженная и небезопасная. В том, что касается первого, у Савелия Новикова было отменное здоровье, чтобы превозмогать тягостные бесконечные пленарные заседания. А так как вопросами его безопасности занимался Сомов, то ощущение этой самой опасности было практически сведено к нулю. И напрасно, между прочим! Терять бдительность - последнее дело. Но о бдительности немного ниже...

Решив- таки проверить информацию Шельмягина о "Бизнес-трейде", Новиков и подослал Румбергу того самого пресловутого директора с миллиардными запросами (своего старого знакомого кореша еще по зоне), который так толком ничего и не выведал - лишь напустил туману. Но, собственно, когда туман развеялся - с помощью генерала Воробьева - шефу ФСК стало ясно, что депутат заглотил наживку. Придя второй раз в "Бизнес-трейд", т.н. директор, не рассчитывающий ни на что, был несказанно удивлен, получив "добро" господина Румберга на выделение миллиардного кредита. Правда, повторил управляющий банком, директору необходимо представить гаранта на подобную операцию. Это может быть и частное лицо, и организация, и, вообще, кто угодно - лишь бы с конкретной фамилией, адресом или реквизитами. Такого поворота "директор" не ожидал, помчался к Новикову, все доложил и заставил своего патрона крепко призадуматься. Если, размышлял Савелий, эти гарантии представит депутат Госдумы, могут возникнуть непредвиденные осложнения любого характера. Так что лучше пойти окольным путем. Каким? Да хотя бы самым простым - подыскать гаранта из числа своих же подельников. Но... судьба распорядилась таким образом, что гарант сам явился к депутату на прием.

...Стоял погожий июльский день, кондиционер из силы выбивался, создавая приятный микроклимат в кабинете Савелия Новикова. Настроение депутата было намного ниже среднего - миллионы долларов лежали в тайниках в ожидании отмывки, перспектива которой оставалась полностью неясной. Долго ли так может продолжаться? Ведь невозможно до бесконечности скупать недвижимость в России и на Кипре через офшорные фирмы, нет смысла накапливать золото и бриллианты. Деньги должны работать, а не лежать мертвым грузом. Необходимы новые смелые проекты, выходы на мировые рынки вооружений, нефти, алюминия, компьютерных технологий. Без помощи государства сделать это просто невозможно. Конечно, он будет лоббировать кое-кого в самой Госдуме, но процесс этот длительный, а затягивать дела - никак нельзя. Наркотики расходятся по России с невероятной скоростью, идет фантастическая сверхприбыль. Все, почти все силовые структуры так или иначе кормятся из этой кормушки, а он неплохо прикрыт, вернее, был прикрыт. Кто же под него копает? Уж не сам ли Шельмягин - хитрющая многоликая лиса? От этого ждать можно чего угодно. Пожалуй, не он, нет, не он. Слишком важное поставлено на карту, чтобы затевать подобную игру. Обжечься можно так, что сгоришь заживо. Да и нужно ли плевать в колодец, из которого пьешь? А станешь плевать, найдутся другие, более умные и осмотрительные. Надо Сомова подальше от себя отодвинуть - присосался, как пиявка...
Тут в кабинет без стука заявился помощник депутата Вовчик.

- Почему врываешься запросто так? - спросил недовольный депутат. - Харя твоя наглая кулак просит.

- Здесь один чеченский фирмач хочет с тобой познакомиться. Вот его визитная карточка, - Вовчик бросил на стол пачку стодолларовых купюр.

Пересчитав деньги, Новиков спросил:

- Как выглядит?

- Упакован нормально.

- Зови.

В кабинет вошел совсем молодой паренек лет двадцати трех с длинными черными волосами и носом горбинкой. Его можно было назвать кем угодно - актером, продюсером, журналистом, - но только не бизнесменом.

Новиков протянул руку, ощутив крепкое рукопожатие гостя:

- Что-то я не припомню такого холдинга. У вас пять минут, Аслахан.

Смысл предложения паренька сводился к одному: холдингу необходимо лоббирование его интересов на уровне Госдумы, взамен депутат получает тридцать процентов акций уставного капитала холдинга. Звучало заманчиво.

- Вы предпочитаете переводом или наличными? - поинтересовался Аслахан.

- В зависимости от суммы. Назовите цифру.

- Сто тысяч.

- Рублей?

- Долларов.

- Солидный уставной капитал у вашей фирмы, - съязвил депутат. И вдруг ему пришла забавная мысль: а почему бы ни направить чеченца своим гарантом в "Бизнес-трейд"? Какая разница этому Румбергу, кто будет гарантом на получение кредита? Вот и поглядим, что собой представляет "Бизнес-трейд" на самом деле, а заодно и нефтяной холдинг.

- Я, пожалуй, готов принять ваше предложение, - ответил Новиков и объяснил молодому магнату, на каких условиях.

Оговорили детали. Ударили по рукам. От настойчивой просьбы Аслахана отметить сделку в ресторане депутат вежливо открестился, - лучше после визита в "Бизнес-трейд". На том и порешили.

- Из ранних акулят, - заметил Вовчик после ухода чеченца. - Они там с детства приучаются к бизнесу: или крадут людей, или спекулируют нефтью. Может, и нам этим заняться?

- По тебе нары плачут, кореш, - сказал Новиков. - Мне нужен честный и умный помощник, а не какой-то доходяга. Чего напыжился? Работать надо, Вова, работать! Понял? Мы сюда для того и посажены, чтобы совершенствовать законы. А ты мне предлагаешь их нарушать.

- Мы можем быть посажены и в другое место, - буркнул Вовчик.

Ничего не ответив, Савелий открыл сейф и насыпал на ладонь белого порошка.

Гарантии молодого чеченского бизнесмена оказались весьма серьезными - "Ичкерия нефть" входила в мировой консорциум "Шелл" со всеми вытекающими отсюда обязательствами.

- Что ж, - удовлетворенно резюмировал банкир. - теперь нам остается только дождаться очередного валютного притока.

- Простите, не совсем понимаю, - насторожился Аслахан. - Значит, в настоящий момент у вас нет денег?

- В настоящий момент нет. Но через наш банк от частных лиц из России на Запад переводятся весьма значительные суммы, которые вкладываются в передовые технологии и доходные производства. Видите, я с вами предельно откровенен, так что при желании можете сами воспользоваться такой возможностью. Поэтому, как только мы получим очередной перевод, я выхожу с вами на связь для оформления кредита. Придется немного подождать - не больше недели.

- Вполне устраивает. Можем ли мы заключить предварительное соглашение, чтобы мне воспользоваться возможностью?

- Не торопитесь, Аслахан. Слово банкира - надежней любого соглашения.

Они скрепили "слово банкира" изысканным десертом в дорогом ресторане. Чеченец запросто пил вино, будто запреты Корана для него не существовали. После ароматного фруктового плова партнеры перешли на "ты".

- Виктор, ты бывал на Кавказе? Если нет, обязательно приезжай. Увидишь - это настоящая сказка! Правда, в Ичкерии не утихает стрельба, но разве она может остановить стремление моего народа к независимости?

- В кого там стреляют? - спросил захмелевший Румберг.

- В кого ни попадя. Где друзья? Где враги? Один Аллах разберет. А нефть - это главное - течет рекой. И будет течь, покуда на свете есть "Ичкерия нефть"!

- За "Ичкерию нефть"!

- За "Бизнес-трейд"!..

...Очутившись дома, Румберг обнаружил бледную Полину, которая улыбнулась супругу какой-то странной улыбкой.

- Я тебя жду, - нежно обняв мужа, прошептала она, - и постоянно подогреваю антрекоты. Ты ведь голоден?

- Радость моя, что это? - удивился Виктор, увидав ноутбук.

- Подарок от меня. Будешь печатать свой роман на компьютере. Нравится?

В умилении Виктор подхватил жену на руки и закружил по комнате. Какая она умница! Какая молодчина!

- Теперь обязательно продолжу роман! А то дела, да дела - нет времени для творчества.

...Очутившись, наконец, в спальне, супруги стали, было, готовиться ко сну, как внезапно у Полины разболелась голова.

- Проклятая мигрень, - простонала она.

- Что-то не припомню у тебя такой напасти, - надулся муж. - Может, вызвать врача?

Но голова у Полины действительно заныла, когда она, поправляя подушку, вспомнила свою близость в этой же самой постели с двойником Виктора. Даже освежающее наслаждение Мишиных ласк отошло на задний план. До чего же несчастны бывают женщины, делящие свою любовь между несколькими мужчинами!

- Так вызвать врача?

- Пожалуй, не надо. Попробую обойтись сама.

На кухне, отыскав настойку пустырника, Полина, как учила мать, выпила мензурку одним глотком. Не подействовало. Тогда она наполнила водкой обычный стакан и разом опустошила до половины, даже не ощутив горечи. Боль (головная или душевная?) потихоньку отпустила, Полина немного всплакнула и, глубоко вздохнув, пошла в спальню. Виктор Румберг сладко сопел в крепком безмятежном сне с блаженной улыбкой на устах.

* * *

Когда человеку хорошо? Когда не досаждают проблемы, когда он волен превозмочь себя, свое состояние, с помощью... интересного фильма? Нет! Когда он способен уйти от этой дебильной действительности, уйти сознательно, не взирая ни на что, обойдя все видимые и невидимые преграды с помощью... наркотика? Да, да!! Только так можно достичь блаженства, полного отречения, и познать совершенно новое необычное состояние, название которому - вечный кайф. Что в этом плохого? Что здесь не так?! А... тут, как пишут и говорят - самообман? Возможно. Но что дальше? Человек становится независимым, отрешенным от суеты сует, довольным, сексуально раскрепощенным. Это ли не то, к чему стремится каждый, кто скован житейскими условностями? Сколько они, эти самые условности, воздвигнутые человечеством искусственные преграды, будут еще над нами довлеть? Век? Два? Или тысячелетие? Как долго останутся люди в боязливой нерешительности, беспомощности, неспособности себя раскрепостить?