Глава 2 Истолкование символизма Книги Откровение

Апокалиптический язык

Однако столь широкое использование символов было достаточно обычным литературным приемом того времени. Такие книги, как «Эфиопская Книга Еноха», 4 Ездры и 2 Варуха, выражают чувства и теологию языком, получившим на­звание «апокалиптического»²⁴. Поэтому, хотя зачастую язык Откровения представляется странным и символическим, весть книги твердо основывается на реальности. Вполне ве­роятно, что христианскому читателю I века было не так уж сложно понять основные символы книги²⁵.

В таком случае современному истолкователю Открове­ния следует принять во внимание апокалиптическую литера­туру того времени, что поможет ему уяснить, как восприни­мался апокалиптический язык в I веке по Р. X.

Важность Ветхого Завета. Хотя в книге и встречаются аллюзии на небиблейские источники, совершенно очевидно, что Откровение можно понять, лишь постоянно обращаясь к Ветхому Завету²⁶. Книга представляет собой «совершенную мозаику ветхозаветных отрывков»²⁷. Чрезвычайная насыщен­ность Откровения ветхозаветными образами указывает, что именно Ветхий Завет представляет собой основной ключ к пониманию символов книги. Аудитория Иоанна без особого труда улавливала ветхозаветные аллюзии в отличие от боль­шинства современных христианских общин²⁷. Ветхий Завет дает ключ к пониманию вести Откровения, которая была чу­ждой для сознания непосвященных²⁹.

Следовательно, наше исследование Откровения обуслов­лено пониманием истории, языка и тем Ветхого Завета. Без подобного понимания смысл Откровения останется в значи­тельной мере скрытым.

Проблема аллюзий. Признание того факта, что Открове­ние насыщено ветхозаветными концепциями, еще не говорит о том, как они использованы в книге. Хорошо знакомый с Ветхим Заветом читатель быстро заметит, что в Откровении нет прямых цитат из Ветхого Завета³⁰. В одном месте книга ссылается на Ветхий Завет словом, в другом - идеей, в третьем - фразой³¹. Хотя и очевидноно, что Ветхий Завет представляет собой основу для понимания Откровения, не всегда понятно, на какую же часть Ветхого Завета ссылается автор в данном стихе³².

Экзегетический метод, который позволит понять симво­лику Откровения, должен включать в себя также и принципы, позволяющие определить, когда и каким образом автор ссы­лается на Ветхий Завет.

Повторяющаяся структура. По мере ознакомления с Откровением читатель понимает, что структура книги тесно связана с ее смыслом. Перед нами семь церквей, семь печа­тей, семь труб и семь чаш. Многие темы и символы появляются вновь через определенные интервалы³³. Почти каждый текст имеет свои параллели в других частях книги. Открове­ние настолько осложнено пересекающимися параллелями, что какой-то текст может быть более тесно связан с материа­лом, находящимся в другом конце книги, чем с ближайшим к нему отрывком³⁴. Поэтому исследователь должен хорошо знать структуру и содержание всей книги в целом и понимать роль исследуемого текста в структуре всей книги³⁵.

Контекст богослужения. Одна из характерных особен­ностей Откровения - многократно повторяющиеся сцены небесного богослужения, сочетающиеся, как правило, с сим­воликой ветхозаветного святилища³⁶. Книга не только содер­жит множество гимнов³⁷. Сами благословения и проклятия на читающих и слушающих ее подразумевают, что Откровение следует читать публично в обстановке богослужения (1:3; 22:18, 19).

Все это подсказывает, что необходимо уделить особое внимание христианскому богослужению I в., символике ветхозаветного святилища, еврейскому синагогальному служению и арамейским таргумам, созданным в еврейских синагогах.

Выводы. Исследованные нами характеристики Книги Откровение требуют особого внимания к методике. Верный метод исследования Откровения отразит эти характеристики и использует их для прояснения намерений автора. Теперь мы обратимся к предложенной методике «расшифровки» этой захватывающей книги, обратив особое внимание на рас­крытие и оценку ветхозаветных аллюзий.

Истолкование Откровения

Первичная экзегеза. Для понимания содержащейся в Откровении вести необходимо прежде всего определить, о чем говорил автор первоначальным читателям с учетом вре­мени, места и обстоятельств. Термин «экзегеза» — заимство­вание из греческого языка, означающее «выводить». Он при­обрел значение процесса, позволяющего библейскому тексту самому говорить за себя вместо того, чтобы пытаться при­дать данному тексту желаемый для читателя смысл. Соответ­ственно, первичная экзегеза обращает внимание на значение слов (использование лингвистических и богословских слова­рей), на синтаксис (взаимосвязь слов в предложении), на структуру текста, его ближайший контекст и связь текста с современной ему ситуацией.

Современная тексту ситуация проясняется выявлением всех возможных сведений о первых слушателях и их соци­альном статусе, о проблемах, побудивших автора взяться за перо, о том, есть ли какие-либо аллюзии или параллели с бо­лее древними источниками, если таковые имеются. Весьма полезные предисловия к Книге Откровение можно найти в большинстве библейских комментариев и учебных пособий по предмету «Введение в Новый Завет». Для исследования Откровения весьма полезно ознакомление с другими апока­липтическими сочинениями.

Тщательно придерживаясь такой методики экзегезы, ис­следователь может получить достаточно полное представле­ние о большинстве новозаветных книг. Но при исследовании Откровения она не дает удовлетворительного результата. Здесь вполне возможна ситуация, когда вам вполне ясно, что именно говорит Иоанн, но при этом абсолютно непонятно, что он имеет в виду³⁸. Поэтому для адекватного исследования Апокалипсиса необходима более широкая, основанная на теологии книги методика экзегезы.

Параллели внутри Откровения. Следующий шаг состо­ит в том, чтобы исследовать, каким образом символы и струк­тура данного текста используются в других местах Открове­ния. Когда автор четко обозначил свой замысел в контексте, бессмысленно пытаться искать интерпретации вне книги. На­пример, вЗ:21и11:18 автор заранее дал краткое истолкование последующего материала. Попытка пренебречь этим кратким комментарием в пользу некоего внешнего «ключа» скорее ог­раничит, чем углубит понимание авторского намерения.

Откровение уникально своей структурой, вытканной множеством нитей. При такой структуре вполне возможно, что ключ к пониманию материала, расположенного в начале книги, вы обнаружите в ее конце. Ближайшим контекстом любого из текстов может оказаться вся книга. К примерам яв­ных параллельных структур в Откровении можно отнести трубы, чаши и всадника на белом коне в главах 6 и 19.

Изучение подобных параллельных структур дает воз­можность исследователю применить к трудным текстам вы­воды, полученные при анализе более простых текстов. На­пример, большинство экзегетов соглашаются в том, что семь чаш, или бед (гл. 16), представляют собой суды Божьи над теми, кто отверг Его. В таком случае представляется логич­ным ожидать той же темы при анализе семи труб — сегмента книги, в отношении которого есть множество разногласий.

Ветхозаветный источник. Далее очень важно опреде­лить, на какой текст (тексты) Ветхого Завета косвенно ссыла­ется Иоанн.

Приступая к этому важнейшему этапу исследования, чи­татель должен помнить о том, что говорилось ранее относи­тельно Божественного и человеческого авторства Книги От­кровения. Описания небесных видений производят впечатле­ние, что их автор тщательно соотносил используемые им вы­ражения с Ветхим Заветом. Можно допустить, что на Патмосе у Иоанна не было текста Ветхого Завета, и тогда вполне возможно, что он полагался на память или использо­вал аллюзии, внушенные его разуму непосредственно Богом.

Однако, независимо от того, возникли ли эти аллюзии в Бо­жественном разуме или в сознании Иоанна, они отражают как Божественное понимание, так и понимание Иоанна, которому Бог открыл Себя. Как уже ранее отмечалось, такие выражения, как «автор», «замысел Иоанна» или «автор Откровения цитиру­ет», не следует понимать так, будто Книга Откровение — ис­ключительно плод человеческого разума. Подобные выраже­ния —лишь удобное средство для того, чтобы показать Божест­венное (человеческое) авторство книги во всей его полноте.

Для тех, кто глубоко изучает Откровение, становится все более очевидным, что используемая в книге терминология буквально пронизана ветхозаветным языком и аллюзиями на историю и идеи Ветхого Завета. Следовательно, верное пони­мание Откровения невозможно без серьезного анализа его ветхозаветного фона.

«В целом можно сказать, что, лишь преуспев в выявлении ветхозаветного источника для апокалиптического пророче­ства, можно верно истолковать данный текст»³⁹.

Лишь уяснив ветхозаветный контекст, можно рассчиты­вать на понимание того, что, возможно, было совершенно очевидно для читателей I в.⁴⁰. Проблема состоит в том, чтобы узнать, какой же именно ветхозаветный отрывок (отрывки) имел в виду Иоанн, когда писал свой текст⁴¹. Автор, однако, никогда не цитирует Ветхий Завет, он прибегает исключительно к аллюзиям⁴². Проблема определения аллюзии еще бо­лее усложнится, когда мы заметим, что во многих случаях Иоанн использует ветхозаветный язык по памяти⁴³ или вовсе видоизменяет его в своих целях⁴⁴. Вполне возможно также, что он использовал иные текстуальные источники, чем те, ко­торыми мы располагаем⁴⁵.

Еще более усложняет ситуацию то обстоятельство, что Ветхий Завет написан на отличном от Нового Завета языке. Поэтому ветхозаветные еврейские тексты появляются в Новом Завете в «греческом переводе»⁴⁶. Было бы куда про­ще, если бы автор Откровения всегда использовал такой греческий перевод Ветхого Завета, как Септуагинта. Но не­давно проведенные исследования выявили, что язык Откровения существенно расходится с языком Септуагинты. Вполне вероятно, что Иоанн переводил сам⁴⁷, руководству­ясь при этом текстуальной традицией, которая относительно малоизвестна. Например, он мог использовать арамейские таргумы или еврейские тексты, обнаруженные позднее в Кумранах⁴⁸.

Поэтому выявление аллюзий невозможно считать пол­ным с научной точки зрения, если нет обстоятельного иссле­дования ветхозаветных источников, более тщательного, чем это было возможно в прошлом⁴⁹. К счастью, для того чтобы уяснить Откровение, нет необходимости определять каждую аллюзию на еврейский текст Библии⁵⁰. К этой работе, однако, следует подходить с большой осторожностью, если вы хоти­те, чтобы составленный вами перечень ветхозаветных парал­лелей к Откровению был действительно ценным⁵¹. Интересно отметить, что десять основных комментаторов Книги Откро­вение предложили совершенно разные перечни ветхозавет­ных аллюзий в Апокалипсисе⁵². Это в первую очередь говорит о сложности задачи.

Два вида аллюзий. Прежде чем перейти к описанию ме­тодики выявления ветхозаветной аллюзии, следует провести черту между двумя типами аллюзий. Аллюзии одного вида обусловлены стремлением автора обратить внимание читате­ля к более ранней работе и расширить читательский гори­зонт. Исследуемую часть текста можно понять лишь в свете аллюзии в ее изначальном контексте⁵³. Преднамеренная ал­люзия такого рода называется «прямой аллюзией».

Другой вид аллюзии, который мы называем «эхо», не зави­сит от осознанного понимания автором ее изначального лите­ратурного применения⁵⁴. Многие литературные образы, ис­пользованные в Откровении, были широко распространены в том окружении, в котором жил Иоанн⁵⁵. Поэтому, хотя автор и может использовать какой-либо символ, десятки раз встре­чающийся в Ветхом Завете, ему вовсе не обязательно доско­нально знать его предысторию. Скорее, он просто использует те образы, которые повсеместно понятны его читателям⁵⁶.

Косвенная аллюзия поэтому оторвана от контекста сво­его оригинала. Вряд ли есть смысл приводить перечень вет­хозаветных текстов, из которых впоследствии образовались «эхо». Важно лишь основное значение «эхо». Хорошим при­мером «эха» служит образ растения как символ народа Божь­его. Он использовался столь часто, что в новозаветные време­на обрел устойчивое значение⁵⁷. Это, однако, никак не исклю­чает возможности использования достаточно устойчивого «аха» в другом значении в ином контексте⁵⁸.

Обобщая, повторим, что в Книге Откровение можно встретить два вида аллюзий на Ветхий Завет. Иоанн может использовать ветхозаветный источник непосредственно и осознанно, подразумевая контекст его оригинала. Подобная аллюзия «строится осознанно»⁵⁹. Иоанн знает как ее источ­ник, так и значимость этой аллюзии для своего повествова­ния. Он исходит из того, что читатель знает ветхозаветный источник и понимает мотивы, побуждающие автора ссылать­ся на него⁶⁰.

С другой стороны, пророк может использовать «отзву­ки», или «эхо», ветхозаветных идей без учета их происхожде­ния. Используя «эхо», он не указывает читателю на первона­чальный его источник; он просто использует образ, который повсеместно понятен читателям его времени.

Для исследования Откровения весьма важно понимать разницу между прямыми аллюзиями и «эхо». Не уяснив ее, комментаторы иногда истолковывали «эхо» таким образом, будто автор желал обратить своих читателей к изначальному его источнику с целью понимания Откровения. Различие ме­жду аллюзиями и «эхо» фактически требует двух отличных друг от друга подходов к истолкованию. Определяющим фактором здесь является отношение автора к изначальному источнику в данном тексте⁶¹.

Прямые аллюзии. Наличие прямой аллюзии требует от исследователя выявления ее источника⁶². Иоанн исходит из того, что литературный источник хорошо известен и что чи­татель сможет из его контекста почерпнуть информацию, не­обходимую для понимания пророчеств Откровения. Но для правильного анализа прямых аллюзий необходимо верно оп­ределить их первоисточники.

Прямые аллюзии обнаруживаются методом исключения. Предполагаемые параллели можно взять из комментариев, примечаний и перечней ветхозаветных ссылок. Затем делает­ся анализ этих параллелей с тем, чтобы определить, соответ­ствуют ли они хотя бы одному из трех критериев, обязатель­ных для прямой аллюзии (см. ниже). Чем большему числу критериев соответствует материал, тем более вероятно, что Иоанн подразумевал именно этот ветхозаветный текст, когда писал данную часть Откровения. Вот эти три критерия:

1. Вербальные параллели. Термин «цитирование» не имеет четкого определения в литературе⁶³. Достаточно приемлемое определение, однако, дает Трудингер (Trudinger): «Уместно го­ворить о цитировании, когда автор использует такую комбина­цию слов, к которой он не прибегал бы, если бы не знал, что именно в таком виде она встречается в другом источнике»⁶⁴.

Из этого определения очевидно, что термин «цитирова­ние» лишь изредка можно применить к использованию Вет­хого Завета Иоанном (а может быть, и вообще нельзя). Очень редко он использует более трех-четырех слов в той же после­довательности, в которой их можно обнаружить в Ветхом Завете⁶⁵. Поэтому вербальные параллели следует понимать в более широком смысле, нежели цитирование.

Лишь в том случае можно сказать, что мы имеем дело с вербальной параллелью, если встречается по крайней мере по два значимых слова (не считая артиклей, предлогов и союзов, которые обычно исключаются), параллельных между собой, в тексте Откровения и в тексте Септуагинты или ином пере­воде, известном в I в. от Р. X.⁶⁶ Эти два значимых слова могут составлять фразу или даже могут быть разделены — главное, чтобы между ними была явная взаимосвязь в обоих текстах предполагаемой параллели.

Вербальные параллели обнаруживаются сопоставлением текста Откровения с текстом потенциального источника. Совпадающие или сходные слова подчеркиваются, а затем проводится предварительный анализ возможной связи между этими текстами.

Хороший пример вербальной параллели обнаруживается в Откр. 9:2: «И вышел дым из кладязя, как дым из большой печи». Конструкция этой фразы имеет удивительное сходст­во с текстом из Исх. 19:18 в Септуагинте⁶⁷. Пример вербаль­ной параллели, в которой два ключевых слова не находятся в тесной грамматической связи друг с другом, можно увидеть, сравнивая Откр. 9:2 с Быт. 1:2⁶⁸. Чем больше обнаруживается общих значимых слов, тем больше вероятность того, что пе­ред нами прямая аллюзия.

2. Тематические параллели. Зачастую Иоанн совершен­но определенно подразумевает ветхозаветный текст, но ис­пользует иное греческое слово из Септуагинты или использу­ет просто отдельное слово, намекающее на текст. Не следует этому удивляться. Аллюзии по самой своей природе не долж­ны воспроизводить оригинал дословно⁶⁹. Они могут указы­вать как на идеи, так и на словесное их выражение, используя как тематическое сходство, так и преднамеренное противо­поставление⁷⁰. Отличие подобных, состоящих из единствен­ного слова параллелей от «эха» состоит в том, что здесь при­сутствует очевидная тематическая связь между контекстами, в которых обнаруживаются данные слова.

Тематические параллели выявляются не только через со­поставление с Септуагинтой, но и через сопоставление грече­ского текста Откровения с Ветхим Заветом на еврейском и арамейском языках⁷¹. Так как зачастую невозможно в точности определить намерение автора, подобные эквиваленты ме­жду греческим и семитскими языками следует отнести в от­дельную категорию.

Пример тематической параллели приводит Тенни (Теппеу)⁷². Он отмечает, что хотя термин «Вседержитель» встречается многократно в Ветхом Завете, лишь в Ам. 4:13 (LXX) он используется в контексте, параллельном Откр. 1:8. Идея параллельности контекста предотвращает произволь­ность в выборе текстов.

Еще одну тематическую параллель можно обнаружить, сопоставив Откр. 9:4 и Иез. 9:4. В обоих случаях печать Бо­жья возлагается на чело с целью защиты от судов Божьих. Тексты явно параллельны, несмотря на то, что для обозначе­ния запечатления используются разные греческие слова⁷³. Од­нако из одной лишь этой параллели вовсе не следует вывод, что автор ссылается на Иез. 9:4. Но вычленение этой сходной темы составляет часть поиска материала, необходимого для уяснения намерения Иоанна.

3. Структурные параллели. Иногда автор Откровения использует Ветхий Завет для того, чтобы выстроить литера­турную или богословскую структуру целых разделов. При этом ему вовсе не обязательно сохранять лексические конст­рукции оригинала⁷⁴. Структурные параллели формируются, когда Иоанн моделирует какой-либо текст по образцу ветхоза­ветного текста, используя его язык и темы примерно в том же порядке.

Хороший пример такой структурной параллели можно обнаружить, сравнив Откр. 9:1—11 с Иоил. 2:1—11. Обратите внимание на то, что оба текста начинаются с трубного при­зыва, упоминают о тьме, содержат описание полчища саран­чи и, наконец, указывают на предводителя этого полчища. Среди других параллельных тем в этих двух текстах стоит от­метить страх тех, на кого надвигается это войско, мглу, по­крывшую солнце, и стук колесниц⁷⁵.

Структурные параллели не ограничиваются параллель­ными отрывками. Иногда они относятся к более широким историческим или богословским структурам, выходящим за рамки конкретных ветхозаветных текстов. Например, семь труб, равно как и семь последних язв Откровения, не­сомненно, параллельны язвам, подробно описываемым в Исх. 7—12 и в других местах Ветхого Завета (см. Пс. 77, 104, 134, 136). На эти же язвы многократно ссылаются вет­хозаветные пророки. Представляется также, что ветхоза­ветное повествование о Творении, рассказ о падении Вави­лона и захвате Иерихона составляют фон для образа семи труб.

То, о чем мы говорили выше, может показаться сход­ным с тематическими параллелями, но между этими явле­ниями есть тонкое и существенное различие. Тематиче­ская параллель ограничена конкретной идеей Открове­ния, которая, возможно, в своей основе содержит опреде­ленный ветхозаветный текст. Наряду с вербальными параллелями тематические параллели формируют ту ин­формацию, на основании которой можно говорить о влия­нии Ветхого Завета.

Структурные же параллели, напротив, проявляются в том случае, если какой-то отрывок Откровения в своей основе со­держит либо более ранний литературный источник (такой, как Иоил. 2:1—11 для Откр. 9:1—11), либо более широкую богословскую структуру, например, тему исхода. Подобные структурные параллели обычно объединяют несколько вер­бальных и (или) тематических параллелей.

Обзор критериев. Слово или фраза из Откровения мо­жет считаться прямой аллюзией, если соответствует как ми­нимум одному из перечисленных выше критериев. Многие из них будут соответствовать сразу нескольким.

Из трех упомянутых критериев вербальные параллели зачастую оказываются наиболее слабыми. Ценность их как доказательства, однако, существенно повышается с увели­чением количества параллельных слов, а также при одина­ковой последовательности параллельных слов в обоих от­рывках. Поскольку структурные параллели состоят из не­скольких взаимосвязанных вербальных и тематических па­раллелей, они обычно представляют собой наиболее убедительное свидетельство того, что перед нами прямая аллюзия.

Чем большему числу критериев соответствует предпола­гаемая аллюзия, тем больше уверенности в том, что автор при написании данного текста подразумевал именно этот ветхо­заветный контекст⁷⁶. Решение, безусловно, зависит и от коли­чества отрывков в более ранних литературных источниках, в которых мы обнаруживаем определенные слова, концепции и структуры. Соответственно, если данная параллель встре­чается в более ранних источниках лишь один раз, это повы­шает вероятность того, что Иоанн обращает наше внимание именно к этому тексту⁷⁷.

Классификация прямых аллюзий

Наш перечень аллюзий на Ветхий Завет в Откровении бу­дет лишь приблизительным. Поэтому исследователь, состав­ляющий такой перечень, должен указать, какова степень ве­роятности той или иной аллюзии, и там, где это возможно, указать причины.

Потенциальные аллюзии можно подразделить на пять кате­горий вероятности: несомненные аллюзии, вероятные аллюзии, возможные аллюзии, сомнительные аллюзии и неаллюзии.

Несомненные аллюзии. На этом уровне классификации свидетельства зависимости между текстами столь убедитель­ны, что исследователь полностью уверен в том, что Иоанн ссылается на более ранний текст. В качестве примера несо­мненной аллюзии можно привести указание на седьмую язву египетскую в описании последствий первой трубы (ср. Исх. 9:23—26; Откр. 8:7). Описание египетских язв представляет собой структурную параллель, лежащую в основе всего раз­дела с семью трубами.

Поэтому мы вправе ожидать, что повествование Иоанна будет отражать определенные характеристики язв. Действие первой трубы и седьмой язвы берет свое начало на небесах, заключается в падении на землю града и огня и приводит к уничтожению растительности на земле. Есть также и темати­ческая параллель: и то, и другое есть суд Божий над врагами Бога и Его народа. Весомость свидетельств позволяет класси­фицировать эту прямую аллюзию с высокой степенью веро­ятности, редкой для Книги Откровение.

Вероятные аллюзии. Текст подпадает под эту классифи­кацию, когда свидетельств его связи с другим текстом до­вольно много, но все же недостаточно для абсолютной уве­ренности. Так, например, вероятной аллюзией можно назвать связь между первой трубой и Иез. 38:22. Фактически мы име­ем столь же широкие вербальные и тематические параллели, как и в случае с Исх. 9:23—26. Более того, комбинация града, огня и крови встречается только в Иез. 38.

Однако весь блок Откровения, повествующий о семи тру­бах, имеет минимальную связь с Книгой Иезекииля, поэтому структурная параллель здесь отсутствует. Следовательно, в отношении этой прямой аллюзии существует определенная неуверенность, достаточная для того, чтобы классифициро­вать ее как «вероятную», но не как «несомненную». Однако, поскольку вполне возможно, что в сознании автора были как несомненные, так и вероятные аллюзии, исследователь при истолковании содержащего аллюзию текста Откровения должен принимать во внимание контекст предполагаемого ис­точника оригинала.

Возможные аллюзии. Когда мы имеем достаточно сви­детельств, указывающих на то, что Иоанн мог ссылаться на Ветхий Завет, но их не хватает для объективного суждения, мы квалифицируем такую аллюзию как возможную. Приме­ром такой аллюзии может послужить связь между первой трубой и Ис. 30:30.

В Ис. 30:30 град и огонь изливаются как суды на ассирий­цев. Однако, несмотря на то что блок с первой трубой демон­стрирует вербальную и тематическую параллель с Ис. 30:30, мы не можем говорить о структурной параллели, а остальные параллели достаточно слабы. Поэтому вполне возможно, что Иоанн подразумевал этот ветхозаветный текст, когда писал о первой трубе, но у нас нет достаточных доказательств для бо­лее определенной доли уверенности. Подобная параллель по­лезна для исследователя, но не следует ее использовать в ка­честве единственного доказательства, на котором строится истолкование.

Сомнительные аллюзии. Мы наблюдаем некоторые па­раллельные идеи, но аллюзии весьма слабы. Тем не менее ис­толкователь еще не может окончательно отвергнуть возмож­ность того, что перед ним прямые аллюзии.

На полях двадцать шестого издания греческого Нового Завета Нестле-Аланда Иез. 5:12 обозначен как параллель к первой трубе. Недостаточность вербальных и тематиче­ских параллелей вызывает сомнение в том, что здесь Иоанн конкретно имел в виду Иез. 5:12, хотя в обоих текстах при­сутствует выражение «третья часть». Но если концепция «третьей части» заимствована из Ветхого Завета, она ско­рее всего основывается на Иез. 5:1—4 или Зах. 13:8, 9, чем на данном тексте⁷⁸. Контекст сомнительной аллюзии не сле­дует использовать в истолковании Откровения, но можно считать его источником одного, а возможно, и нескольких «эхо».

Неаллюзии. Категория «неаллюзий» актуальна лишь при оценке перечней предлагаемых аллюзий. Проанализировав его, исследователь приходит к выводу, что нет свидетельств в пользу того, что автор подразумевал здесь параллель между двумя текстами. Юген Хан (Ншт), например, полагал, что первая труба связана с Ис. 2:13, где деревья использованы как символ гордых и надменных, которых смирит Бог⁷⁹. Отсутст­вие вербальной параллели в греческом тексте, а также каких бы то ни было тематических или структурных параллелей не дает возможность классифицировать этот текст как прямую аллюзию. Однако вполне возможно, что символ деревьев из Книги Исайи был использован Иоанном как «эхо» при описа­нии первой трубы.

Безусловно, результаты подобного исследования имеют в некотором роде незавершенный характер. Но нет необходи­мости прослеживать каждую параллель Ветхого Завета для того, чтобы понять основную весть книги⁸⁰. Исследователь всегда должен быть открыт для новых свидетельств, которые могут привести к переоценке определенных параллелей. Тем не менее описанная выше методика позволяет создать более объективную основу для истолкования в Откровении прямых аллюзий на Ветхий Завет.

Новый Завет

Мы уже отмечали, что Откровение - книга христиан­ская и насыщена множеством параллелей с другими новоза­ветными книгами. Фактически перед нами в Апокалипсисе свидетельство от Иисуса, выраженное «многими и многими картинами»⁸¹. Обобщая, по сути, весть Нового Завета, Апока­липсис по праву помещен в конец новозаветного канона⁸².

Выявление параллелей из обоих Заветов предполагает, что Книга Откровение представляет собой краткое обобще­ние тем всей Библии⁸³. Один из исследователей называет Апо­калипсис «финалом библейской симфонии»⁸⁴. По утвержде­нию другого, «в этой книге встречаются и находят свое завер­шение все другие книги Библии»⁸⁵.

Поэтому автор Откровения не использует язык и идеи Ветхого Завета в изначальном значении и буквальном виде⁸⁶. Значение, которое придают символике Откровения аллюзии на Ветхий Завет, следует рассматривать в свете такого собы­тия, как пришествие в мир Христа⁸⁷. Победа Иисуса Христа представляет собой новый организующий принцип истории в Откровении⁸⁸.

Совершенно очевидно, что опыт общения с Иисусом и вдохновение, полученное от Святого Духа (1:10), побудили Иоанна «христианизировать» ветхозаветный материал, с ко­торым он работал⁸⁹. Следовательно, мы также должны интер­претировать эти концепции через призму пришествия Христова⁹⁰. Наилучший способ достигнуть этого — стремить­ся искать новозаветные параллели для ветхозаветных выра­жений в Откровении. Для этого можно использовать ту же методику, что и для выявления ветхозаветных аллюзий в От­кровении.

Согласно пониманию новозаветных авторов, Христос является исполнением основной цели, обозначенной в Вет­хом Завете⁹¹. Это верно не только в отношении отдельных мессианских пророчеств, но и для всего спектра ветхоза­ветной истории. Иисус есть новое творение (см. 2 Кор. 5:17), рожденный посредством Святого Духа, снизошед­шего на Марию (ср. Лк. 1:35 с Быт. 1:2). Он — новый Адам (см. Рим. 5 и 1 Кор. 15): сотворен по образу Божьему (см. 2 Кор. 4:4; Кол. 1:15), сочетался браком с новой Евой (Цер­ковью - Еф. 5:32, 33), имеет полную власть над землей (см. Ин. 6:16—21), над рыбами морскими (см. Лк. 5:1—11; Ин. 21) и над всем живущим (см. Мк. 11:2).

Иисус Христос — новый Моисей (см. Ин. 5:45—47): вра­ждебно настроенный царь угрожает Ему с самого рождения (см. Мф. 2), Он 40 дней постится в пустыне, правит над 12 и рукополагает 70, дает закон с горы (см. Мф. 5:1, 2), кормит Свой народ хлебом с небес (см. Ин. 6:28—35) и возносится на небеса после Своего воскресения. Он новый Израиль: прихо­дит из Египта (см. Мф. 2), проходит через воды (см. Мф. 3:13—17), уведен Духом в пустыню, вторично проходит че­рез воды (Лк. 12:50 — крещение на кресте) и вступает в не­бесный Ханаан.

Подобные примеры можно продолжить. В Новом Завете Иисус предстает как новый Исаак, новый Давид, новый Соло­мон, новый Илия, новый Иисус Навин и новый Кир. Новоза­ветные авторы рассматривают жизнь, смерть и воскресение Иисуса как прохождение Им всего духовного пути народа Божьего от Адама до Иоанна Крестителя.

Как должен относиться к этой истории христианин? Ис­полнив в Своей жизни все ветхозаветные принципы, Иисус реализовал этот опыт для всех «пребывающих в Нем». В Нем верующие становятся истинным Израилем (см. Гал. 3:29; Деян. 13:32, 33; 2 Кор. 1:20), признавая, что Иисус является Мессией (см. Ин. 1:47—50), исполнением чаяний Израиля. Это делает весь Ветхий Завет актуальным для христианского опыта. Верующий во Христа имеет часть в новом Израиле⁹². «Нет изменений в языке, который сохраняется в Новом Заве­те, но, несомненно, есть перемена в отношении народа, к ко­торому отныне обращены эти пророчества и цели. В Новом Завете о Церкви говорится языком, который в Ветхом Завете относился к Израилю»⁹³.

Новый Завет переносит термин «Израиль» с еврейского народа на Церковь, что оказывает глубочайшее воздействие на то, каким образом ветхозаветные история и пророчество отражаются в служении Церкви. Новый Завет делает универ­сальными обетования завета⁹⁴. Израиль более не рассматривается в этническом или географическом контексте (см. 1 Петр. 2:4—10; Иак. 1:1), слава — «шекина» — присутствует в собрании всех, кто верует в Иисуса (см. Мф. 18:20). Истинному храму на земле придается духовное и всемирное значение. Он построен по образцу истинной скинии небесной⁹⁵. Вавило­ну и Египту также придается духовный смысл — они олице­творяют врагов Церкви.

Таким образом, ветхозаветную символику нельзя приме­нять в Книге Откровение механически. Подобно новозаветным авторам, Иоанн в полной мере осознает влияние пришествия Христа на духовные реалии. Если символика Откровения не оценивается с точки зрения значимости Иисуса Христа и креста, на котором Он пострадал, такое истолкование не будет хри­стианским, сколь часто ни упоминалось бы в нем имя Христа⁹⁶.

Заключение

Объем данной главы не позволяет нам изложить в ней все аспекты применения экзегетического метода при исследовании Откровения. Поэтому она не затрагивает некоторые мо­менты, которые были бы полезны специалисту. Желающим более глубоко изучить вопросы, связанные с применением этого метода для анализа всех сложностей языков оригинала, я рекомендовал бы обратиться к моей книге, посвященной специально данному предмету⁹⁷.

Для того, чтобы овладеть методом, недостаточно просто прочитать эту главу. Достичь этого можно лишь посредством личного опыта работы с текстом. Чем больше времени прово­дит исследователь за анализом вербальных, тематических и структурных параллелей, тем глубже он понимает те принци­пы, которые определяют язык автора.

Выявляя тексты, где автор использует прямую аллюзию, мы действуем в сфере вероятностей. Там, где не вполне оче­видно, использует ли Иоанн прямую аллюзию или нет, будет лучше, если при обсуждении данного текста Откровения мы оставим в стороне ветхозаветный контекст.

У нас нет исторических данных о том, имел ли автор Откровения доступ к каким-либо новозаветным докумен­там (его знание новозаветного учения могло основывать­ся на непосредственном общении со Христом, устном предании и/или на документах, не дошедших до наших дней), и подобное предположение было бы совершенно логичным. Поэтому в целом было бы безопаснее исходить из того, что Иоанн основывается на равно понимаемой всеми устной традиции более, чем на конкретных доку­ментах Нового Завета.

Нет сомнений в том, что если эту главу читает неспециа­лист, он придет в отчаяние от перспективы применения та­кой методики. Не имея достаточного опыта в практической экзегезе, не будучи знакомы с еврейской апокалиптической литературой или культурной средой Малой Азии в I в., не зная ни греческого, ни еврейского, ни арамейского языков, большинство читателей теряют всякое желание исследовать Откровение.

К счастью, хотя упомянутые выше знания и навыки чрез­вычайно полезны, они весьма редко играют решающую роль для истолкования Книги Откровение. Например, множество аллюзий на Ветхий Завет в Книге Откровение совершенно очевидны как в английском, так и в других переводах. Апока­липтические образы Откровения, безусловно, уникальны, но тем, кто знаком с Ветхим Заветом, эта книга не покажется со­вершенно необычной.

Само собой разумеется, что особые знания и подготовка способны предостеречь исследователя от ложных суждений, основанных на недостаточной информации. Однако люди, незнакомые с языками оригинала или с древними первоис­точниками, способны многое сделать для духовного роста в этой сфере, придерживаясь следующих принципов, помо­гающих избежать ошибок:

1. Всякий раз, когда верующему открывается возмож­ность исследовать Книгу Откровение, он должен искренне молиться о готовности учиться и о том, чтобы быть откры­тым для водительства Святого Духа. Без молитвы и води­тельства Святого Духа даже самый усердный исследователь может незаметно для себя сойти с верного пути. Секулярный ум не способен понять Божественное намерение. В Пи­сании говорится о том, что Божьи «мысли — не ваши мыс­ли» (Ис. 55:8), и о том, что о духовном «надобно судить ду­ховно» (1 Кор. 2:14).

2. Использование нескольких переводов устранит опас­ность ошибок, вызванных неверным переводом или допу­щенных при переписывании рукописи. К этому следует доба­вить использование одной из аналитических симфоний, на­пример, Стронга или Янга, которая способна показать иссле­дователю язык оригинала, даже если он имеет дело с незнакомым алфавитом.

3. Большая часть времени, выделенного для библейско­го исследования, должна тратиться на изучение относи­тельно ясных частей Писания. Именно посредством ясных текстов Писания возможно лучше уяснить тексты неясные, например, повествующие в Откровении о печатях и тру­бах. Излишняя увлеченность проблематичными текстами и вопросами может привести к постепенному искажению понимания, что, как правило, выливается в формирование узких и фанатичных взглядов, способных внести раскол в Церковь.

4. Результаты таких тщательных исследований, как поиск по симфонии или анализ аллюзий, следует сопоставить с об­щим контекстом Писания, иначе увлеченность деталями мо­жет увести исследователя от центральных тем изучаемого текста. С помощью симфонии можно доказать практически все что угодно. Такая опасность, однако, уменьшается, если каждый текст воспринимается в контексте всего Писания, предпочтительно в понятном и современном переводе.

5. Следует разумно применять те наставления, которые дает Елена Уайт относительно понимания трудных текстов. Необдуманное использование ее авторитета может нанести Церкви большой вред и привести к искажению цели, постав­ленной библейским автором. При верном же понимании ее вдохновенные советы всегда будут в гармонии с вдохновен­ными библейскими текстами. Принципы 3 и 4 относятся так­же и к трудам Духа пророчества.

6. Исследователю следует быть открытым для конструк­тивной критики со стороны коллег, особенно тех, кто с ним не согласен. Наши оппоненты зачастую указывают нам на те реальности текста, которые мы упустили вследствие узости своего подхода. Подобная критика особенно ценна, когда ис­ходит от людей, одаренных большими способностями или обладающих большими знаниями, например, знанием языков оригинала, что может помочь в экзегезе.

В заключение скажем, что поставленная в этой главе за­дача нелегка, но чрезвычайно интересна. Вдумчивое ис­пользование предложенной методики способно дать изу­чающему Библию более глубокое понимание вести Книги Откровение. При обмене полученными знаниями внутри церковной общины результаты исследований могут быть скорректированы. Вместе мы можем расти в своем понима­нии Книги Откровение и двигаться навстречу обещанному великому возрождению⁹⁸.

жүктеу/скачать 2.85 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: