Возвращение мастера эпизод первый: в длинной очереди за счастьем

Он старательно застегнул брюки и сорочку. Леся попыталась еще раз поцеловать его в висок, но услышала холодное:

• 
  А теперь уходи. Ты – уволена.
  

• 
  Зачем ты уволил Лесю? Она мне позвонила на мобильный. Что мы будем делать без секретаря?
  
• 
  Найдем другго. Леся получала пятьсот долларов. Завтра же за триста здесь будет стоять очередь.
  
• 
  Леся – хороший и опытный секретарь, - холодно заметила Женя.
  
• 
  Из-за нее я разбил две пробирки, за содержимое которых я мог бы завтра выручить пять тысяч долларов. И сделала она это специально.
  
• 
  Что случилось, Енька? – тихо спросила Женя, заглядывая ему в глаза.
  
• 
  Ничего.
  
• 
  Неправда.
  
• 
  Ничего, - повторил Енька. – Подай мне, пожалуйста, вон ту колбу. - Женя поднялась и протянула ему колбу со спиртовой настойкой какой-то травы. – Извини, мне нужно работать.
  

Нина Степановне опять мучила бессонница. Уже вторую ночь муж не ночевал дома.

Как статуя Командора, Нина Степановна неотлучно стояла на балконе и тоскливо вглядывалась вдаль. Самое обидное, что Вадик даже не стал ничего придумывать: ни командировки, ни срочных дел – просто не приехал вечером домой. На следующее утро он позвонил и, не сказав ни слова в свое оправдание, спросил, как дела. Нина Степановна в ответ на такую наглость выпустила по телефонному проводу внушительный заряд недовольства. Не дослушав до конца, Вадик повесил трубку. Нина Степановна набрала рабочий телефон мужа, но секретарь вежливо ответила, что шеф чрезвычайно занят на каких-то важных переговорах. Все последующие звонки на работу также не дали положительного результата. Нина Степановна отчаялась, но присутствие духа не потеряла. В душном троллейбусе она добралась до офиса мужа. Секретарь сокрушенно сообщила, что Вадим Анатольевич только что уехал на встречу.

Ночью на балконе Нина Степановна выкурила одну за другой семь сигарет, прежде чем прийти к неутешительному выводу, что препарат, гарантирующий счастье, явно перестал действовать. Сначала она решила бежать с рекламацией к Колесову, но затем вспомнила, что Колесов ее предупреждал: действие формулы имеет место только на определенном этапе жизни человека, а соответственно и действие препаратов когда-нибудь заканчивается. Затем нужно подставлять в формулу новые данные и на основании изменений изготавливать новые препараты.

Нина Степановна с трудом дождалась утра, чтобы позвонить своему спасителю. Енька сам взял трубку и недовольно поинтересовался, кто посмел его беспокоить в столь ранний час. Нина Степановна заискивающе попросила ее принять сегодня же.

• 
  Все забито. На месяц вперед, – он уже хотел положить трубку, но Нина Степановна на другом конце провода вдруг жалобно заплакала. Перед женскими слезами Енька никогда устоять не мог. – Ладно, приезжайте. Только ровно в одиннадцать. Я выделю десять минут.
  
• 
  Спасибо, - благодарно выдохнула Нина Степановна.
  
• 
  Не за что, - холодно ответил Енька и бросил трубку, которая успела жалобно пожаловаться телефонному аппарату на плохое с ней обращение.
  
• 
  Кто это? – сквозь сон спросила Женя.
  
• 
  Соседка твоя - по квартире на Горького.
  
• 
  Нина Степановна?
  
• 
  Угу, - промычал Енька.
  

• 
  Ситуация изменилась, - коротко заметил Енька и перевернулся на другой бок досыпать.
  

Женя приняла холодный душ, сварила крутой кофе и вышла на балкон. На соседней крыше трогательно целовались голуби. Дворовая кошка с нежным прозвищем Надюша выглянула из-за трубы и осторожно направилась в сторону целующихся голубей. Жене решила предупредить ничего не подозревающую парочку и издала звук, по ее мнению, отдаленно напоминающий голубиное воркование. Однако голуби с Женей во мнении не сошлись. Они продолжали целоваться на глазах крадущейся кошки.

“Если голуби останутся невредимыми, значит, все будет нормально”, - загадала Женя, хотя смутно представляла себе, что именно в данном случае входит в понятия “все” и “нормально”. Кошка повисла в прыжке, но голуби успели в последний момент взмыть в небо: в лапах Надюши остался только одинокий трофей в виде пера голубиной самочки. Женя не успела порадоваться победе любви, как увидела, что Надюша уже возвращается из-за трубы с жертвой в цепких лапах: крохотным сереньким воробышком. Естественный отбор во всей своей не очень приглядной красе. Женя тяжело вздохнула и невольно подумала о бренности всего земного. О своих взглядах на смерть она могла бы написать целый трактат, да все не хватало времени. Маленькой девочкой Женя прочитала о том, что никому неизвестно, где находится могила великого Моцарта, но из-за этого ведь никто не ставил под сомнение его величия. Каждый проходит свой путь. И только этот путь может являться заложником и мерилом степени человеческой памяти: ни пышные похороны, ни камень на засохшем клочке земли, ни слезы родных и близких. Рано или поздно, но жизненный путь каждого человека все равно заканчивается. Память остается. Не в камне и в металле, а в людях. Камень разрушается под воздействием ветра, металл подвергается коррозии, но память передается из уст в уста от поколения к поколению. И чем полнее и праведнее был жизненный путь, тем больше вероятности, что память сумеет пережить и камень, и металл. В понятие праведности для Жени входило: не наносить сознательно вред окружающим и наоборот всемерно приносить им пользу.

Женя еще раз вздохнула и вернулась на кухню.

Енька вздрагивал во сне. Ему снилась Женя в декольтированном подвенечном наряде, пролетающая на метле над высотным “Домом торговли”. От порыва ветра раскрылся белоснежный парашют платья, и Женя медленно стала приближаться к земле. Енька увидел, как в хитрой усмешке растянулись Женины чувственные губы.

Он проснулся и сел в постели. От жары сильно болела голова.

• 
  Будешь кофе? – донеслось из кухни. Откуда Женя знает, что он уже проснулся?
  
• 
  Буду воду из морозилки.
  
• 
  От воды голова не пройдет, - заметила Женя, входя в комнату.
  
• 
  Откуда ты знаешь, что у меня болит голова? – спросил Енька, нащупывая на ковре пульт от телевизора.
  
• 
  Посмотри на себя в зеркало.
  
• 
  Да… уж… - пробормотал Енька, рассматривая себя в зеркальном отображении.
  
• 
  Что, хорош? – губы Жени растянулись в только что увиденной Енькой во сне усмешке.
  
• 
  Чему ты радуешься? – вспылил Енька.
  
• 
  Радоваться действительно нечему, - спокойно согласилась Женя. – Кажется, ты вчера выпил лишнего.
  
• 
  Кажется…
  
• 
  Не злись. Тебя ждут великие дела. И Нина Степановна, - добавила, улыбаясь, Женя. – Кто еще может похвастаться тем, что делает столько людей счастливыми!
  
• 
  В последнее время я довольно часто ловлю себя на мысли, что делаю это без всякого удовольствия.
  

• 
  Ладно, иди уже, а то опоздаешь: скоро десять.
  

Нина Степановна уже сидела в приемной. Она вскочила, увидев Еньку, и выпрямилась перед ним по стойке “смирно”. Еньке загорелся желанием по-командному гаркнуть “Вольно!”, но постеснялся нового секретаря Аллы, которая внимательно из под пышной рыжей челки наблюдала за сценой в приемной. Поэтому он только ухмыльнулся себе под нос и вежливо поприветствовал всех присутствующих. В ответ Нина Степановна без всяких приветственных преамбул забормотала свою грустную историю. Енька с трудом дослушал до конца: его мало интересовали симптомы. Если люди к нему приходили, значит, так или иначе, им было плохо, и очень хотелось чего-то лучшего, раз они были готовы платить большие деньги.

• 
  Не беспокойтесь, все образуется, - в утешение бросил Енька и сел к компьютеру. Он нашел анкету Нины Степановны и ввел новые данные. После пары минут раздумий Енька изрек:
  
• 
  Вам повезло: – Нина Степановна тут же превратилась в знак вопроса, – не придется долго ждать. У меня есть готовый препарат. - Енька скрылся в лаборатории и через пять минут вернулся оттуда с небольшим пакетиком, в котором находился ядовито желтый порошок. – Принимать три раза в день по чайной ложке, запивая дистиллированной водой, в течение двух недель.
  
• 
  А хватит? – поинтересовалась Нина Степановна, недоверчиво рассматривая желтый порошок в руках Колесова.
  
• 
  Хватит, - заверил ее Енька. – С вас восемьсот пятьдесят долларов.
  

• 
  Здорово, - протянула Алла из-за пышной челки. – Неужели действует?
  
• 
  А вы думали… Я ведь, Аллочка, не скрываю принципа своей работы. Состояние человека напрямую зависит от количества присутствующих в его организме определенных гормонов. Есть гормон красоты - эстроген, гормон чувственности – экстрадиол, гормон любви – окситоцин, гормон энергии – всем известный адренолин, гормон желания или мужской страсти – тестотерон и даже гормон счастья – серотонин. На основании специальных подобранных анкетных данных я рассчитываю формулу гормонов, являющуюся сбалансированной для данного человека, но только в конкретный момент его жизненного пути.
  
• 
  Хм, - Аллочка хмыкнула, переваривая урок. – Все гениальное – действительно просто.
  
• 
  Спасибо, - скромно поблагодарил Енька и спрятался за бронированной дверью лаборатории. – В своей гениальности Енька сильно сомневался. В последнее время его не покидало ощущение, что он послужил всего лишь орудием в цепких Жениных руках. Часто, заглядывая в ее бездонные зеленые глаза, он видел в них себя в звонкую зимнюю ночь, кричащего истошно над компьютерной клавиатурой “Эврика!”.
  

Леся не была злопамятной, но забыть обиду, нанесенную ей Колесовым, она не смогла, а вернее, не захотела. Она потеряла не только работу и хорошую зарплату, но и значительную часть уверенности в себе: раньше все задуманное ей удавалось, правда, не без усилий, претворять в жизнь.

Три дня Леся раздумывала над тем, кто именно будет объектом для ее мести: Евгения или Колесов. Еще пару дней она потратила на то, чтобы продумать все хитросплетения мстительного плана.

В общем, уволил Лесю Колесов, а под Дамоклов меч мести попала в результате Лесиных долгих раздумий Женя. Дело в том, что к Колесову у Леси сохранились жалкие остатки светлого чувства, которое она по аналогии с прочитанными романами и просмотренными американскими кинофильмами называла любовью. Женя, по мнению Леси, стала преградой на пути возникновения взаимного чувства.

Утром следующего дня ничего не подозревающая о коварных Лесиных планах Женя вынула из почтового ящика конверт с анонимным письмом, в котором корявыми буквами сообщалось, что Колесов ей изменяет, причем направо и налево, и анониму даже известны имена любовниц Колесова. В конце письма был написан телефон, по которому преданная и возмущенная Женя могла позвонить, чтобы уточнить эти имена. Немного удивившись такому примитиву, Женя порвала в клочья только что полученную бумагу и выбросила ее в мусорное ведро.

Леся ждала Жениного звонка три дня, на четвертый день ее терпение лопнуло как мыльный пузырь, и она сама набрала домашний номер телефона Жени.

Женя была дома. Она устало выдохнула в трубку:

• 
  Слушаю, - продолжая одновременно печатать на компьютере рекламную статью.
  

• 
  Вы письмо получили?
  
• 
  Какое письмо? – поинтересовалась Женя, так как получала в день десятки конвертов с различной корреспонденцией.
  
• 
  О вашем муже.
  

Второй раз в жизни Леся потерпела полное фиаско. И второй раз обида была нанесена женой Колесова.

Через неделю на стол Еньки Алла положила изящный конверт. Леся знала, что Колесов в день получает много писем, именно поэтому ее конверт должен был выделяться среди всех других.

Енька действительно заинтересовался небесной голубизной конверта и таинственным запахом, исходящим от него.

Аноним, обладающий столь утонченным вкусом, сообщал о коварстве Жени. Колесов пожал плечами, скомкал изящное письмецо и бросил его в мусорную корзину. Все эти манипуляции зашедшая в офис за расчетом Леся видела сама. Она тихо вздохнула и решилась на последнее средство: выкрасть у Колесова его детище: формулу.

• 
  Как дела? – поинтересовался Колесов, увидев Лесю, сидящую в кресле в ожидании записи в трудовой книжке.
  
• 
  Хорошо, - скромно ответила Леся и решила не напоминать, что у нее дома остался дубликат ключей от офиса.
  

Леся пришла в офис в одиннадцать часов вечера: только что ночь окутала Город своим прохладным дыханием. Тихо повернула ключ в замке, отключила сигнализацию, быстро накрыла попугая Сашу заранее приготовленным платком и бросилась к компьютеру, стоящему в кабинете Колесова.

Она включила компьютер, нашла нужный каталог и открыла файл FORMULA. Леся ожидала, что компьютер запросит у нее пароль, который придется ломать, но, к ее удивлению, файл легко открылся. Каково же было разочарование Леси, когда в открытом окне она не обнаружила никакой информации: Колесов, вероятно, уносил содержимое файла на дискете.

Небо за окном жалобно заплакало теплым летним дождем.

Леся выключила компьютер и тоже расплакалась.

И дождь, и Леся закончили плакать одновременно, когда из-за тучи медленно выплыла серая ущербная луна.

Леся расстроилась не надолго. В ее голове созрел новый коварный план. Проанализировав все этапы работы Колесова, она просчитала, что у него отсутствует само главное: крыша. Всемогущий вершитель судеб никому не платит за возможность спокойно работать.

Раздувая не поддающуюся оценке затратную часть, Колесов платил минимум налогов, и все проверки отскакивали от фирмы, как горошины от стены.

Сначала Леся решила натравить на Колесова налоговую инспекцию, но отказалась от этой мысли: все равно отстреляется.

Знакомые ребята обещали помочь с наездом от иных не менее влиятельных структур.

Наезд состоялся вечером перед самым окончанием рабочего дня, когда в приемной оставалось всего несколько человек.

Пять дюжих ребят ввалились в офис с требованием увидеть шефа. Алла провела грозных посетителей к Колесову. Енька повернулся к ним на крутящемся кресле и вежливо спросил:

• 
  Чем обязан такому пышному собранию?
  

• 
  Чего?
  
• 
  Ничего, - ответил Енька. - Что, хотите стать счастливыми? Не вижу препятствий. Заполните, пожалуйста, анкеты.
  

• 
  Я, кажется, догадался, чьи это проделки, - однажды за завтраком заметил Енька, дожевывая бутерброд с паштетом.
  
• 
  Какие проделки? – не поняла Женя, тщательно намазывая мужу еще один бутерброд.
  
• 
  Анонимные письма и наезд мордоворотов.
  
• 
  Ну?..
  
• 
  Леси.
  
• 
  Из-за увольнения? – недоверчиво спросила Женя.
  
• 
  Не думаю. Со своими длинными ногами и не менее длинным умом она работу себе всегда найдет.
  
• 
  Но не такую же зарплату…
  
• 
  Она решила, что кроме большой зарплаты, ей нужна большая любовь, и что такую любовь могу обеспечить ей только я.
  
• 
  Ну?.. – в голосе Жени появились не столько нотки удивления, сколько сомнения.
  
• 
  Что “ну”? Однажды ей даже удалось меня сооблазнить… - при этих словах Енька внимательно посмотрел на руки Жени, намазывающие бутерброд, – они не дрогнули.
  
• 
  Ого! Интересно. И как?
  
• 
  Никак. Поэтому она и бесится.
  
• 
  Ничего себе бесится, - Женя протянула Еньке бутерброд и налила себе кофе. – Интересно, она когда-нибудь успокоится или нет?
  
• 
  Когда-нибудь успокоится. Главное – не обращать внимания.
  

• 
  Что-то случилось? – поинтересовалась Женя, не приглашая его пройти.
  
• 
  Мне нужно с тобой поговорить, – беспристрастным и безапелляционным тоном заявил Андрей, при этом неуверенно переминаясь на коврике с ноги на ногу.
  
• 
  О чем?
  

• 
  Можно войти, или выйдем во двор?
  

• 
  Входи. Будешь кофе? Мы как раз завтракаем.
  

Енька быстро запил бутерброд остывшим чаем и поднялся из-за стола.

• 
  Мне пора, - Енька развел руками. – Приятной беседы, - пожелал он с порога, а за дверью тяжело вздохнул.
  

• 
  Ну, чего тебе? Мы, кажется, уже все сказали друг другу.
  
• 
  Не ехидничай, - оборвал ее Андрей.
  
• 
  Если бы я ехидничала, то спросила бы тебя, как поживает Катюня, - Жене вдруг действительно захотелось немного съязвить, но она ничего не успела сказать, потому что очутилась в крепких руках мужа, который тряс ее за плечи с невероятной силой.
  
• 
  Что ты со мной делаешь? Что ты со мной делаешь? - он не кричал, но в хриплом с придыханием голосе сквозил ужас.
  
• 
  - Отпусти, - тихо попросила Женя. Она поправила на плечах джинсовую сорочку и опять села на стул. - Зачем ты пришел. Ну, зачем ты пришел?! Тебя уже нет. В моей жизни тебя уже нет. Ты – призрак из прошлого.
  
• 
  Я – живой человек, - неуверенно произнес Андрей. – И я не могу без тебя…
  
• 
  А со мной мог, - все-таки съязвила Женя. – И Катюней, и с другими…
  
• 
  Представь себе, да: с тобой мог, а без тебя – ни с одной женщиной.
  

Женя тяжело вздохнула и залпом выпила холодный кофе.

• 
  Я вчера ездила в библиотеку. Поставила машину возле входа в монастырь. Прошла несколько сот метров пешком. Вошла в низкую дверь Троицкой церкви, как когда-то тихо бросив билетершам “В библиотеку”.
  

Я писала конспект, а в открытые окна били колокола.

И в какой-то момент победного колокольного звона мне показалось, что ничего не изменилось: мне опять двадцать лет, впереди целая жизнь, и все так просто…

Это ощущение не покидало меня несколько часов. И даже когда я сложила исписанные листы в портфель и вышла из дверей библиотеки, оно продолжало меня пьянить и нести над землей.

Я открыла дверцу, бросила мобильник на сидение, завела машину…

Из ворот монастыря вышел взвод солдат – очевидно, они были на экскурсии. Солдаты, улыбаясь, смотрели на меня и что-то говорили друг другу. Я включила передачу и… все пропало. Все пропало: я опять стала взрослой. Я поняла: нельзя ничего вернуть…

• 
  А вдруг…
  
• 
  Не бывает вдруг, - перебила Женя. - Ты же умный человек.
  
• 
  Спасибо и на этом, - махнул рукой Андрей.
  
• 
  Если ты думаешь, что нас с тобой разделяет Енька, то ты глубоко ошибаешься. Нас разделяет не он и не два года, которые я прожила с ним, а всего лишь несколько минут, благодаря которым я узнала саму себя. За много лет совместной жизни тебе не удалось разбудить во мне то лучшее, ради чего я, наверное, родилась на свет. Нет, это – не громкие слова, - тряхнула головой Женя, уловив в глазах Андрея явное недоверие столь пламенным речам. - Сегодня я чувствую себя счастливой. Конечно, не абсолютно счастливой (я ведь не идиотка), но в целом - счастливой.
  
• 
  Когда ты жила со мной, у тебя было все то же, что и сейчас: квартира, достаток, автомобиль…
  
• 
  Ты так ничего и не понял, - опять перебила его Женя. – Это были твои квартира, деньги, автомобиль. А в этом стуле, на котором ты сейчас сидишь, - частица моего труда, а, следовательно,– частица меня. Жизнь каждого человека есть путь к самому себе. Быть может, это мысль не очень свежа, но я с ней полностью согласна. Так вот: я уже пришла к себе, и не мешай мне находиться в этом состоянии.
  
• 
  А ты не задумывалась над тем, что эйфория может пройти, - Андрей попытался найти глаза Жени, но она упорно смотрела в окно.
  
• 
  Это – не эйфория. Если в моем состоянии и есть ее элементы, то пройдут именно они, а состояние останется. Я в этом убеждена. А теперь иди. Да, постой, - Женя почти нежно положила руку на плечо Андрея, стоящего в дверях. - Запомни: я к тебе очень хорошо отношусь, ни в чем тебя не виню и ни за что не осуждаю. Я выросла из тебя, как ребенок из штанишек – ничего не поделаешь… Так получилось…
  

• 
  Просто так ничего не случается.
  
• 
  Значит, ТАК было угодно Богу.
  

У Колесова болела голова. Он с трудом добрался до офиса, бросил недостойное положения “привет” Алле, которая в этот момент тщательно укладывала свою уникальную челку перед зеркальцем в пудренице, и закрылся в своем кабинете.

Он удобно расположился в кресле и с удовольствием закрыл глаза.

Из состояния болезненных раздумий Колесова вывел настойчивый звонок телефона. Енька ненавидел этот звук, который означал, что он, Колесов, опять кому-то зачем-то нужен. Просто так к нему давно уже никто не звонил.

Он нажал кнопку аппарата и произнес тоскливое: “Да, слушаю”. Алла, уловив недовольные нотки в голосе шефа, вкрадчиво объяснила: Нина Степановна, говорит, что срочно, соединить или не стоит?

Колесов прикинул, что деньги лишними никогда не бывают, и холодно ответил: “Соединяй”.

Нина Степановна срывающимся от волнения голосом поздоровалась.

• 
  Ну, что у вас опять случилось? - грозно спросил Колесов, вспомнив, что лучшим средством защиты является нападение.
  
• 
  Он опять пропал, - всхлипнула Нина Степановна.
  
• 
  Кто?
  
• 
  Муж, - уже громко заголосила Нина Степановна.
  
• 
  Муж на то и муж, чтобы пропадать и потом снова появляться, - философски заметил Енька, но Нина Степановна с его рассуждениями была явно не согласна.
  
• 
  После моего последнего визита к вам все стало нормально: вечером он пришел домой, извинился, даже цветы принес – в качестве знака примирения. Потом был упоительный месяц – почти что медовый… - Нина Степановна мечтательно вздохнула.
  
  
  
  жүктеу/скачать 0.98 Mb.
  
  Достарыңызбен бөлісу: