Впрочем, Алексею Ивановичу Шумилову все эти прелести жаркого донского лета были только в радость

До дома Максименко он успел добраться практически в ту самую минуту, когда грянул первый гром. Последние полста метров Шумилов проделал под настоящим водопадом и, войдя в дом, вручил горничной мокрый зонт со словами : "Пожалуйста, поставьте к огню просушиться". Алексей вздохнул с облегчением и даже мысленно похвалил себя за предусмотрительность, застав Александру Егоровну на пороге террассы в полном одиночестве. Она рассматривала льющиеся с неба потоки воды и выглядела очень задумчивой.

- О, Алексей Иванович,-обрадованно обернулась она к Шумилову и её алые губы расплылись в улыбке.- Как давно вы у меня не были! Я уж, было, вас совсем потеряла.

Она говорила нараспев, слегка запрокидывая назад голову, и смотрела на Алексея снизу вверх. Когда она подала Шумилову для поцелуя белую сдобную руку, накинутая на плечи ажурная шаль скользнула вниз, открыв взору гостя полупрозрачный пеньюар тонкого розового шелка. На шее с правой стороны цепочкой протянулись три темные родинки.

- Пойдёмте в кабинет.- предложила Максименко, возвращая шаль на место, не очень, впрочем, поспешно. Шумилов вполне успел рассмотреть телесное богатство купеческий вдовушки ; на то, видимо, и делался расчёт.

В кабинете она села в старое кресло у стола и игриво скомандовала :

- Берите стул, садитесь подле. Рассказывайте, как поживаете. Сейчас будем кушать фрукты.

Она позвонила в колокольчик, явившейся горничной приказала принести сока и фруктов. Откинувшись в кресле и закинув нога за ногу, Александра Егоровна испытывающе рассматривала Шумилова. Домашняя туфля с загнутым на турецкий манер острым носом покачивалась на босой ноге. Длинные русые волосы были небрежно заплетены в рыхлую косу. Откуда-то появился здоровый белый котище-перс, он нагло взгромоздился на колени хозяйке и, блаженно жмурясь от ласкового поглаживания за ухом, заурчал точно трансформатор. По причине раннего, по понятиям её круга, утра, Александра Егоровна была одета и причёсана по-домашнему, без церемоний, с долей небрежности, впрочем, нисколько не портившей её. Молодость и свежесть всегда привлекательны, даже в такие "непарадные", непредназначенные для постороннего глаза минуты.

- Я должен извиниться за долгое отсутствие.- проговорил Шумилов.- Дела потребовали моего срочного отъезда в Петербург. Кстати, там я занимался в том числе и вашим делом.

- В самом деле ? Как это интересно... У нас здесь такая тоска.- отозвалась Максименко.- Как там Петербург, вы наблюдали что-либо интересное ?

Шумилов озадаченно задумался. Он не знал как ответить на последний вопрос, а кроме того, его смутило то обстоятельство, что Александра Егоровна не проявила ни малейшего любопытства относительно результатов его поездки.

- В Петербурге сыро, на редкость холодно и скучно. Даром что середина июля. Студенты - на каникулах, чиновники - на дачах, Гвардия - на маневрах. Решительно не знаю, что можно рассказать, дабы вас развлечь.

Неслышно вошедшая с подносом горничная принесла графин сока, судя по цвету апельсинового, и большое блюдо с фруктами : ананасом, апельсинами, яблоками, веткой чёрного винограда.

- Попробуйте нашего свежежатого сока. Мы его сами давим из померанцев и добавляем лимон. Очень вкусно !- предложила Максименко.- Заодно и мне налейте.

Она внимательно смотрела Шумилова и во взгляде её читалось лукавство, кокетство и Бог знает, что ещё. Была в этом взгляде откровенность молодой самки, интригующая и возбуждающая одновременно. Алексей слегка опешил и, понимая, что слова собеседницы в данном случае живут какой-то своей, абстрактной жизнью, ничего не имеющей общего с тем, что на самом деле она думает и хочет сказать, включился в эту игру. Словно бы не замечая провоцирующей похотливости взгляда, обнажившихся до самых плеч рук Александры Егоровны, Шумилов принялся деловито рассказывать о Петербурге, о своём кратком путешествии, о результатах посещения "Общества поземельного кредита".

- Я составил выборку из вариантов, которые могли бы представить интерес для вас.- Алексей Иванович извлёк из внутреннего кармана записную книжку.- Давайте, я вам продиктую, а потом мы с вами их обсудим.

- А может, вы мне сами всё напишите ?- спросила Максименко.

В планы Шумилова никак не входило оставлять в доме этой женщины образец своего почерка. Не потому вовсе, что он опасался какой-то провокации или подлога, а просто в силу той рефлекторной осторожности, что с некоторых пор сделалась его второю натурой.

- Уж извините меня, Александра Егоровна,- как можно мягче ответил Шумилов.- Но сие никак не возможно. Во время переговоров каждая из сторон свои деловые записи ведёт сама.

- В самом деле ? Ну, давайте я запишу.- согласилась Максименко ; опустив кота на пол, она извлекла из письменного стола лист бумаги и приготовилась писать.- Вы начинайте с самого крупного поместья.

Под диктовку Шумилова она принялась покрывать лист крупными нечитаемыми каракулями, высовывая при этом язык и старательно сопя. Эпистолярные потуги купчихи-миллионщицы повергли Шумилова в состояние, близкое к шоку ; он не мог поверить своим глазам. "Господи, да тут не то что женской гимназии, тут и двух классов образования нет,"- потрясённо подумал Алексей Иванович.- "И она ещё что-то там лепетала о германских университетах и чтении Сенеки по-латыни." В течение четверти часа Александра Егоровна усеяла лист буквами-уродцами и многочисленными кляксами ; видимо, устав писать, она спрятала язык, закрыла рот и махнула рукой :

- Ну, пожалуй, шести этих вариантов хватит. Дальше, я вижу, уже мелочь идёт.

Развлекаясь, она принялась пририсовывать кляксам ножки, усики и крылья, отчего лист оказался вскоре усеян отвратительного вида тараканами, клещами и божьими коровками. Занятие это необыкновенно позабавило купчиху и она с искренним удовольствием предалась забаве. Шумилов старался не выказать своего чрезвычайного удивления увиденным, но в глубине души был сражён зрелищем взрослой женщины, развлекающейся точно шестилетний ребёнок. В конце-концов Александра Егоровна, видимо, всё же поняла неуместность своего развлечения ; с видимой неохотой она отложила изрисованный насекомыми листок и позвала кота :

- Ну-ка, Пират, иди ко мне, иди к мамочке, шельмец.

Шумилов принялся было рассказывать Александре Егоровне о достоинствах и недостатках тех шести самых крупных поместий, что она выписала на лист, но быстро понял, что женщина его почти не слушает. Максименко рассеянно и невпопад кивала : "Ага... угу...да-да", но было видно, что мысли её где-то далеко. Это невнимание также поразило Алексея Ивановича, он-то считал, что сделки на четыреста-пятьсот тысяч рублей должны представлять интерес для покупателя.

Шумилов наколол широкой фруктовой вилкой ломтик ананаса и принялся его жевать ; Александра Егоровна немедля оживилась и подалась всем телом к столу :

- А мне дайте винограда. Сама же не могу - видите, руки заняты,- со смехом произнесла она весьма игривым тоном, указывая на кошку.

Предполагалось, очевидно, что Шумилов должен накормить её виноградом с руки. Он несколько смутился такой смелой просьбе, но виду не подал. "Барышня явно берёт быка за рога."- подумалось Алексею.- "Но уж как-то совсем брутально она меня соблазняет, фантазии ни на грош." Однако отказаться было совсем неловко. Шумилов взял ветвь винограда за хвостик, намереваясь поднести её ко рту Максименко, как неожиданно из-за полуоткрытой двери кабинета донёсся молодой звонкий голос с мягким немецким акцентом :

- Ксаня, этого Петра взашей надо гнать ! Представляешь, он опять...

А через долю секунды на пороге показался и сам обладатель чудного голоса и немецкого акцента - Аристарх Резнельд. Был он в красной атласной рубахе-косоворотке с распахнутым воротом, без головного убора, в коротких сафьяновых сапожках с мягкими голенищами, одним словом, вырядился казачком, каковым никогда не был. Увидев обернувшуюся к нему Максименко и Шумилова с веткой винограда в протянутой руке, он как бы осёкся, резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену, одним словом изобразил ту гамму чувств, которую должен был бы пережить на его месте любой человек, невольно вторгшийся в чужой разговор. На лице немца промелькнуло конфузливое выражение, но он быстро взял себя в руки, улыбнулся и, уже не торопясь, вошёл в кабинет, протягивая Шумилову руку.

- Здравствуйте, Алексей Иванович. Давненько изволили не бывать. Извините, если помешал...

Резнельд был фальшив каждым своим жестом и словом. Шумилов был готов заключить какое угодно пари на то, что немецкий юноша подслушивал его разговор с Александрой Максименко от первого слова до последнего ; наверняка, стоял где-нибудь за портьерой в соседнем зале, либо через зал, смотрел в щель между дверью и косяком, и боялся чихнуть. А тут вмешался, возмутившись, видимо, провокационной игрой дражайшей "Ксани". "Что ж, голубки, посмотрим на ваш домашний театр".- не без ехидцы подумал Шумилов, но вслух, разумеется, ничего такого не сказал, а поднявшись навстречу Аристарху, широко улыбнулся :

- Доброе утро, дорогой Аристарх Карлович, вот кого действительно приятно видеть, так это вас ! Я руководствуюсь тем принципом, что в гости лучше явиться поздно, чем никогда.

- Так что там с этим Петром, Аристарх ?- с негодованием в голосе спросила Александра Егоровна, она сбросила с колен персидского кота и вся подобралась в кресле ; видимо, сочла появление своего немецкого друга совершенно неуместным. Впрочем, женщина тут же справилась с эмоциями и буквально через секунду уже совсем другим тоном - елейным и умиротворённым - пояснила Шумилову.- Петр - это наш работник наёмный, кровельщик.

- Он ведь, подлец, крышу над каретным сараем не перекрыл давеча, а сейчас такой ливень ! Он, шельма, с утра пьяный, а дождь зальёт новый возок, весь бархат погниёт !- с деланным возмущением в голосе запричитал Аристарх.

"Хреновый артист, ни единому слову не верю".- Шумилов в душе потешался над разворачивавшимся перед его глазами представлением.

- Аристарх, ну что ж ты от меня хочешь ? Ну сделай что-нибудь ! Что ж мне велеть, чтоб Петра нагайкой отстегали ? Так телесные наказания ноне запрещены !- замахала рукой Александра.- Разберись с ним сам, вычти из оплаты, что ли. Ступай давай ! Видишь, я с Алексеем Ивановичем дела решаю.

Немец при этих словах пошёл пятнами. Секунд десять он немо таращился на Александру Максименко, видимо, не в силах поверить в то, что она его отсылает, затем пролепетал :

- Ну так я... пойду что ли... рассчитаю...

- Да, поди, нам надо с Алексеем Ивановичем поговорить ! Да дверь затвори !

Резнельд вышел из кабинета точно побитая собака. На него было тяжело смотреть. Сцена эта многое рассказала Шумилову об отношениях немца с вдовою ; теперь Алексей не сомневался, что Аристарх живёт в доме вдОвой купчихи на правах любовника.

Между тем, Александра Максименко, видимо, испытывала определённую неловкость от всего произошедшего. Дабы загладить впечатление от бестактного выхода Резнельда пустилась в пространные и вовсе ненужные пояснения :

- Я, знаете ли, Алексей Иванович, в таких делах не очень понимаю. Аристарх Карлович еще при муже покойном, упокой, господь, его душу, стал помогать нам управляться с хозяйством. Да ведь и то сказать - за всем нужен глаз да глаз. Чуть отвлечёшься - ан все норовят обокрасть да обмануть. А уж тем более сейчас, когда я одна, без мужа осталась. Трудно женщине на хозяйстве... Так и что там с нашим делом ? Я имею ввиду покупку земли... вы так интересно говорили.

Она явно желала переменить тему разговора.

- Да я, собственно, всё уже сказал. В общем-то, мне вполне по силам устроить хорошую скидку при покупке крупного надела. Можно организовать переоценку в сторону понижения и сэкономить двадцать, а то и более процентов от стоимости. Наиболее крупные участки вы уже записали, срок выкупа по ним подойдёт в ближайшие два месяца, но реально прежними хозяевами они выкуплены не будут. Так что определяйтесь... Единственное, на что я считаю нужным обратить ваше внимание, так это на то, что сейчас лето, а это время не очень удачное для покупки. Осенью возможны более выгодные условия, да и предложений будет больше.

- Нет, до осени ждать слишком долго.- сказала как припечатала Максименко.

Разговор далее потёк поверхностный, совершенно незначительный. Когда речь зашла о местном драматическом театре, красе и гордости Ростова, Александра Егоровна пригласила Алексея Ивановича на бенефис местной примы - г-жи Арсеньевой.

- Сейчас межсезонье, но Арсеньева покидает театр, говорят, в Варшаву приглашена, напоследок даёт бенефис.- пояснила Максименко.- Дата пока не определена, но говорят, что сие памятное событие произойдёт в ближайшую неделю, много, десять дней. У меня ложа абонирована круглогодично. Буду рада, если вы составите нам компанию. Будут все свои - Аристарх и Софья, может быть ещё кто-то из самых близких.

- Почту за честь,- поблагодарил Шумилов.

Он постоянно поглядывал в окно и видел, что бурный южный ливень закончился. Впору было отправляться домой. Отказавшись от обеда и раскланявшись с Александрой Егоровной, он направился к выходу.

Выйдя из дома, Шумилов пару минут постоял на Николаевской улице. Он не спешил уходить, поскольку намеревался возвратиться за забытым зонтиком. Он не забрал у горничной зонт вовсе не потому, что действительно его забыл, а единственно для того, чтобы иметь повод возвратиться назад. Внезапное возвращение с полдороги - старый как мир приём, практикуемый не только рассеянными людьми, но и обманутыми мужьями, и сыскными агентами.

Выдержав некоторую паузу, Шумилов быстрым шагом возвратился к дому Максименко и вышедшей на звук колокольчика горничной объяснил :

- Зонт у вас забыл, подай-ка голубушка.

Девушка не успела повернуться, как Алексей опустил ей в кармашек передника серебряный рубль и проговорил негромко :

- Не очень-то спеши, я пока с Александрой Егоровной попрощаюсь...

Горничная пару секунд испытующе смотрела в глаза Алексея, затем едва заметно кивнула, давая понять, что уловила смысл сказанного и не побежит в комнаты вслед за гостем. Шумилов только того и надо было. В полном одиночестве быстро пошёл хорошо знакомой анфиладой полутёмных комнат вглубь дома. Стали слышны голоса ; говорившие явно находились на террасе, видимо, это было любимое место Александры Егоровны.

- Глупый, глупый, ну какой же ты дурашка!- переливался её голос.- Ей Богу, нашёл к кому ревновать - к этому кривоногому коротышке ! Я же только тебя люблю! а он - что ?- побыл и уехал...

Шумилов приблизился к дверному проёму, который вёл в зал с выходом на террасу, но далее не пошёл - и так всё было неплохо слышно. Какое-то время на террасе шелестела одежда, елозил по половицам стул, разговаривавшие явно были увлечены вознёй, характер которой несложно было представить.

- Я видел, как ты на него смотрела,- послышался глухой сдавленный голос Аристарха.- Ты меня мучишь, да ? Ты меня дразнишь, да ? Ты не думаешь, что я могу вызвать на дуэль этого козлоногого юриста и уничтожить его !

Шумилов подавил в себе большое и искреннее желание немедля выйти на террасу и дать этому герою хорошую затрещину.

- Ну-у, мой Атилла, вот ещё придумаешь, ты же знаешь - это для дела! Ну, подумай сам, зачем мне нужен ещё кто-то, когда у меня есть ты ! Или я не доказала тебе свою любовь ?

- Ксанечка,- послышался звук влажных поцелуев,- ну, зачем ты принимаешь этого столичного паяца ? Я же тебя просил !... Он мне не нравится. Да, да, мне не нравится, как он смотрит на тебя ! Ты думаешь, он тобой упивается, а на самом деле он тебя ненавидит ! Я это вижу ! Ты совершенно неправильно истолковываешь его поведение. Ты не понимаешь этого мужчину. Он может стать очень опасен. Знаешь пословицу : у тумы - чёрные думы. Шумиловы, как я слышал, не чистопородные казаки, у них в роду были цыгане. Это тума ! Зачем ты его заводишь ?

Послышался довольный смех и Александра Егоровна с нотками удовлетворения в голосе ответила :

- Ха-ха-ха, ты ревнуешь ! Ну, так что ж из того, что я мужчинам нравлюсь? Тебе бы радоваться, ведь другие только облизываются, а всё ведь достаётся тебе одному.

- Ты мною играешь ! Нет, нет, пусти... я так больше не могу и не хочу ! Да, не хочу !- с нажимом сказал он, возвышая голос.- Ты с ним кокетничаешь, а я должен как... как твой лакей подушки носить. И даже руки тебе подать не смею...

- Ну, Сташик, посуди сам,- в голосе Александры зазвучали назидательные нотки,- нам он ну-у-ужен сейчас. Нужен, понимаешь ? Сделку нужно будет провернуть по-быстрому, да так, чтоб человек не только из-за гонорара расстарался, а из особого дружеского расположения. Это всегда лучше, чем просто из-за денег. Я пококетничаю немного и куплю этого Шумилова с потрохами, ты понимаешь ?

- Ну, а в театр зачем было его приглашать ? Я тогда не поеду. Хочешь - езжай с ним одна,- капризничал Аристарх.- А видеть всё это нет больше моих сил. Ты унижаешь во мне мужчину.

- Ну, Сташик, ну, миленький, ну, не куксись. Я и сама хотела тебе предложить. То есть - не ездить... Мы ведь с тобой уже решали, что не время нам сейчас вместе на людях появляться - и так уже толки идут. Надо заткнуть всем сплетникам рты. А так, посуди сам : я появлюсь в театре с новым в городе лицом - все начнут судить да рядить, кто таков, откуда. Узнают, что дворянин, чиновник, что из Петербурга, переключатся на него, и про нас с тобою перестанут говорить.

- А как же ты потом объяснишь всем, что он уехал ? Он ведь скоро уедет, правда ? Или у тебя другие виды, и ты меня за нос водишь? Что ж, тебе не привыкать, чай, не впервой...

- Ах ты, дерзкий ревнивец !- послышался звук лёгкого шлёпка.- Не беспокойся, уедет - он же в здесь в отпуске. Но это только мы с тобой будем знать, а он и все вокруг пусть думают, что он и в самом деле произвёл на меня впечатление. Тоже мне, столичная знаменитость ! а на деле такой же кобель как и полковник Плавников или как купец Гиреев !

- А вдруг он решит, что ты и вправду... влюблена в него ?

- Ах, Сташик, женщина всегда сумеет как приблизить, так и дать по носу в нужный момент.

Она опять засмеялась. Алексей медленно двинулся к выходу. В прихожей с сухим сложенным зонтом в руке стояла горничная, чопорная, в застёгнутом наглухо платье, в белом переднике. Она терпеливо дожидалась Шумилова, не пытаясь последовать за ним в комнаты. Алексей не сомневался в том, что девушка полностью поняла его действия и не пыталась ему помешать вовсе не потому, что получила от него рубль. Госпожа Максименко была, видимо, не просто стервой, а ещё и домашним тираном.

Шумилов принял от девушки зонт, извлёк из портмоне красненькую десятирублёвку и протянул горничной :

- Спасибо вам.

Девушка безмолвно взяла деньги. В эту минуту они понимали друг друга без слов.

5.

Утреннее посещение дома Александры Егоровны не шло из головы Алексея Ивановича Шумилова весь день. Не то, чтобы он был чрезвычайно возмущён или поражён в самое сердце, вовсе нет. В характере Александры Егоровны он и раньше интуитивно чувствовал двуличие и желание манипулировать людьми. Но Шумилов не предполагал, что это может проявляться столь откровенно цинично и грубо, и уж тем более не думал, что сам может стать объектом такого рода манипулирования. Его пытались обмануть, использовать втёмную, и от осознания этого факта на душе делалось как-то очень нехорошо.

Во-вторых, Аристарх Резнельд является любовником Александры Максименко. Сие обстоятельство в меру сил скрывается, а толки на эту тему признаются самими любовниками весьма нежелательными. Нежелательными до такой степени, что Александра Егоровна даже оказывается готова закрутить новую интрижку для того, чтобы отвлечь внимание от своего юного немецкого друга. В чём же кроется причина успеха этого юнца ? Что такое вообще этот Резнельд ? Мальчишка. Ни титула, ни родства, ни состояния, никаких особенных талантов, разве что физиономия смазливая. Хорохорится, раздувает щёки, грозит дуэлью, разумеется, за глаза, в отсутствие противника. Щенок ! Ведь поди неблагородного происхождения, какая с ним вообще может быть дуэль ?! Итак, Александра Максименко в силу каких-то обстоятельств предпочитает этого вздорного мальчишку опытным, солидным людям, купцам и военным, каждый из которых является куда более достойным кандидатом в любовники. Её выбор нельзя не признать весьма странным.

В-третьих, теперь не вызывал сомнений тот факт, что Александра Максименко и неизвестный инициатор покупки земли действительно находятся в состоянии цейтнота. Она прямо заявила Шумилову, что сделка не может ждать до осени ; кроме того, о срочности сделки Максименко упомянула в разговоре со своим тщедушным Атиллой.

Что же всё это может означать ?

Чем больше размышлял над этим Шумилов, тем меньше ему нравились собственные выводы. Невелик грех, если вдова спустя год после смерти мужа начинает предпринимать попытки чтобы вновь устроить свою судьбу. Люди, конечно, склонны осуждать такого рода активность, особенно провинциалы, ну да такова природа человека : в чужом глазу с удовольствием песчинку заметим... Но в данном случе год, вроде бы, ещё не прошёл. Да и вдова молода, привлекательна и с большими деньгами, ей ли беспокоиться о своей будущности ? Интересно, когда же у Александры Егоровны закрутился роман с Аристархом ? Если Резнельд появился в доме ещё при живом муже - а что-то такое она говорила - то получается весьма подозрительный казус. Молодой крепкий муж неожиданно для всех и весьма кстати для любовников умирает и тем помогает им соединиться. Это уж совсем подозрительно.

Неужели именно такое сопоставление фактов и питает пересуды ?

А ведь был ещё и доктор, который, вероятно, неспроста отказался подписывать заключение о смерти. Какой же вывод из всего этого напрашивается ? Не всё чисто с этой смертью, не всё чисто.

Пообедав дома, Алексей Иванович направился к доктору Португалову. Пришло время познакомиться с этим человеком. История о вымогательстве доктором денег, услышанная Шумиловым от дядюшки, выглядела как-то дико. И дело даже не в том, что человек решил нагреть руки в подвернувшейся ситуации, в конце-концов многие на Руси грешили мздоимством, нет ! Если бы такое рассказали о таможенном чиновнике, адвокате, землемере, даже полицейском, то Алексей Иванович услышанному нисколько бы не удивился. Но доктор!.. если какая профессия и объединяла в своих рядах настоящих бессеребренников, то это была именно профессия врача. Шумилов вспоминал своих знакомых докторов в Петербурге, своего хорошего приятеля Александра Раухвельда, сына домовладелицы, у которой он квартировал в Петербурге, тоже врача ; наконец, своего попутчика в поезде на обратном пути в Ростов - всё это были люди в высшей степени порядочные, умные, с нормальными нравственными ориентирами и отнюдь не стяжатели по натуре. Желающие разбогатеть никогда не взялись бы лечить людей. Представить, что доктор поставил на карту своё доброе имя и профессиональную репутацию ради четырёхсот рублей было совершенно немыслимо. Возможно, конечно, что доктор Португалов был человеком совсем иного склада, редкое исключение из правил, но чтобы утвердиться в этом мнении, его надо увидеть вживую.

Митрофаньевская улица была тихой, пыльной, совершенно захолустной по внешнему виду. Дома тут стояли сплошь деревянные, с густыми палисадниками, глухими заборами, с лавочками у ворот, на которых рядком грелись на солнышке коты и дряхлые старушки в валенках. И даже тридцатиградусная жара не могла разрушить эту идиллию.

Пройдя неспешным шагом под сенью раскидистых шелковиц, высаженных вдоль улицы, Шумилов без особых затруднений отыскал дом с голубой крышей и голубыми ставнями. Собственно, такой дом был здесь один-единственный, так что ошибиться было невозможно. Заглянув во двор поверх калитки, Шумилов увидел женщину, которая, расставив руки, пыталась поймать забрёдшую с заднего курицу. Женщина в свою очередь заметила Шумилова ; выпрямившись и одёрнув подоткнутый подол ситцевого платья, она спросила неласково :