Всемирной службе Анонимных Алкоголиков, Инк

Вера, столь же древняя, как и сам человек, это

вера в Силу более могущественную, чем мы,

и в чудесные проявления этой Силы в жизни людей.

ПОЧЕМУ? Я НЕ ЗНАЮ

Третий Шаг, как я теперь понимаю, был тем ключом, кото­рый открыл во мне какую-то дверь и позволил духовности войти в меня, однако не внезапно и большим потоком, а как бы проса­чиваясь, капля за каплей. По мере того как я осваивала Шаги, я начала замечать некоторые изменения в своем собственном мыш­лении и в отношении к людям. По завершении Девятого Шага, как я считаю, у меня наступило духовное пробуждение. Я подошла к такому состоянию, когда могла не только выражать любовь и сострадание моим друзьям, но и, что более важно, могла прини­мать любовь и сострадание. Духовность, как я ее понимаю, начала проявляться в моей жизни.

На недавнем местном съезде АА ко мне подошел Билл, пред­ставился и сказал, что более трех лет назад слышал мое выступле­ние на районном собрании в небольшом городке в Теннесси. Это было первое собрание Билла. Услышав мою историю, он решил что-то предпринять в отношении своей алкогольной проблемы и стал членом АА. С того памятного воскресного собрания он не выпил ни одной рюмки. О чем я говорила? Я не помню. Почему у меня появилась необходимость уехать за триста миль от дома летом в воскресенье, чтобы Билл получил послание от АА? Я не знаю...

Однажды в субботу утром я решила навестить Кена. Мы были знакомы с ним двадцать пять лет, и я знала, что у него очень серьезные проблемы с алкоголем, но я не видела его и не разгова­ривала с ним уже несколько лет. Я постучалась и спросила, по­мнит ли он меня. Он сказал «Да» и пригласил в дом. Я спросила, как его дела, он ответил: «Прекрасно». Я поинтересовалась, как обстоят дела с алкогольной проблемой, он ответил: «Да так, ниче­го».

Я рассказала ему кое-что о себе, а перед уходом спросила: «Как насчет того, чтобы сходить со мной сегодня на собрание?» Он согласился, и я пообещала заехать за ним. Но когда приехала вечером, он сказал, что решил не идти. Я сказала: «Хорошо, я заеду за тобой в понедельник вечером в это же время». Вечером в понедельник он спал, а его сын заявил, что отец не хочет идти на собрание. Во вторник после работы я позвонила Кену и сказала, что буду ехать мимо и захвачу его на собрание. Когда я подъехала, он сидел на пороге и ждал меня. Подойдя к двери комнаты, где проходило собрание, Кен увидел мужчину, с которым пил в те­чение нескольких лет. Этот человек был трезвым вот уже восем­надцать месяцев. Сейчас Кен посещает три-четыре собрания в не­делю, не выпил ни одной рюмки со дня своего первого собрания и вскоре получит медаль за первый год трезвости.

Почему я решила в то утро в субботу сходить к Кену, который никогда даже не звонил в АА? Я не знаю. Почему Кен первые два раза отказался пойти на собрание, а затем согласился пойти на третье, где встретил своего друга и поэтому сразу получил под­держку выздоравливающего алкоголика? Я не знаю...

Я не пытаюсь обоснованно и логично объяснять, как происхо­дят такие вещи. Когда такое случается, я просто это принимаю. Я чувствую, что Бог, как я Его понимаю, возможно, счел необхо­димым, чтобы я пережила боль и страдания алкоголика, прошла медленный и трудный процесс выздоровления в АА с тем, чтобы быть подготовленной и иметь желание исполнить Его волю. Я при­знательна и благодарна Богу за то, что Он дал мне это. Возможно потому, что я каждое утро начинаю с Третьего Шага. Мои надеж­ды и молитвы обращены на то, чтобы я сознательно сохраняла свою связь с Богом.

Кингспорт, Теннесси

ДОЖДЛИВАЯ НОЧЬ

Было межсезонье, я жила в комнате на берегу моря и разными способами старалась восстановить нормальное состояние. На про­стые дела, вроде стирки носков или спортивных брюк, у меня уходило больше часа. Я тратила массу времени на то, чтобы одеть­ся, несколько раз ловила себя на том, что забывала, — одеваюсь я или раздеваюсь. Я останавливалась, садилась, пыталась молиться, но не могла пойти дальше слов «Отче наш» в Божественной мо­литве. Затем я уходила из комнаты и ходила по десять-пятнадцать миль, стремясь как можно сильнее устать, чтобы уснуть.

Так продолжалось около месяца, в это время меня покинула семья. Здоровье ухудшалось, я похудела почти на двадцать кило­граммов и была в отчаянии. Казалось, вокруг меня плетутся ка­кие-то заговоры. Если на улице я проходила мимо разговариваю­щих между собой людей, то мне чудилось, что они замышляют

что-то против меня. Мне также казалось, что в пищу мне кто-то подсыпает вещества, вызывающие галлюцинации. Я вообще не могла спать.

Как-то я пошла к адвокату, через которого мне поступали деньги. Поскольку он знал меня еще с тех времен, когда я была нормальной, то, хоть как-то пытаясь помочь, посылал меня в библиотеку посмотреть для него книги. Он думал, что это поможет мне забыть мои трудности. Я зашла в библиотеку и увидела, что (по случаю, как я полагаю, смерти одного из священников в городе) все стены ее были задрапированы черным. В моем запутав­шемся мозгу мелькнула мысль, что это траур по мне и что это какое-то повеление. Другими словами, пришел мой час.

В шесть часов библиотека закрылась, и я была вынуждена уйти. Была холодная, дождливая мартовская ночь, и все же я решила совершить свою ночную прогулку. Я верила, что мне в том пове­лении указано идти в океан. Примерно в миле ходьбы находилась безлюдная пристань, я хотела пойти туда и шагнуть в воду. Я шла, обливаясь слезами, боясь, что у меня не хватит мужества выпол­нить повеление, и просила Высшую Силу дать мне силы и помочь сделать то, что, как я думала, от меня требовалось.

До пристани оставался примерно квартал, когда я увидела иду­щего навстречу мужчину. Он шел под дождем с опущенной голо­вой. Когда мы поравнялись, он остановился, улыбнулся, и я узнала в нем священника с прежнего моего места жительства. Я сказала ему, что очень больна. Мы сели на скамейку, хотя и шел дождь. Он заверил меня, что со временем все мои проблемы разре­шатся, придет день, когда я пойму их. Он сказал, чтобы я не делала никаких глупостей, а попросила помощи у Бога, и все как-нибудь само собой образуется.

Ощущение, что я должна покончить с собой, исчезло. И хотя я и болела еще несколько месяцев, мысль о самоубийстве больше не приходила.

Прошло некоторое время. Я снова чувствовала себя хорошо, была активным членом АА. Однажды вечером я пошла на собра­ние, и там оказался тот самый священник — его попросили выс­тупить у нас. Я решилась спросить, помнит ли он, как встретил меня в марте, когда гулял под дождем. До этого момента я пребы­вала в уверенности, что это у меня была просто галлюцинация. Но он сказал, что помнит, что счастлив, что я поправилась и у меня все нормально. Он рассказал, что приезжал на курорт, чтобы выс­тупить на съезде работников образования. Ему надоело сидеть в гостиничном номере, и он, несмотря на дождь, пошел подышать свежим воздухом. Теперь я верю, что Тот, Кто заботится обо мне, подтолкнул его к этой прогулке.

С тех пор вот уже почти тринадцать лет я являюсь благополуч­ным членом Программы.

БОГ БЫЛ ПОЧТАЛЬОНОМ

В то октябрьское утро, в день второй годовщины ее смерти, пошла третья неделя моего нового периода трезвости. Воспомина­ния о нашей совместной жизни вызвали у меня глубокую депрес­сию, и я поспешил на собрание АА, где рассказал о вернувшихся горе и одиночестве. Там я нашел понимание и сочувствие, которые подняли мое пошатнувшееся настроение.

Почти целый год, поглощенный чувством стыда и забвения, я не писал своим детям-подросткам. Мой иррациональный ум отка­зывался признать, что они могли знать об очередном запое. И вот теперь я послал им два письма, которые мог написать только потому, что вернулся в АА. Я попросил у детей прощения, осудил свое пьянство, признал непростительное невнимание к ним и вы­ражал надежду, что они как-то откликнутся на мое послание.

В тот октябрьский день почтальон принес письмо от моего пятнадцатилетнего сына, который вынужден был лечиться у пси­хиатра после того, как его мать ушла от меня. Его слова звучат особенно волнующе, если принять во внимание, что он не являет­ся членом Ал-Атина и находится под влиянием того негодования, который моя жена, его мать, все еще испытывает по отношению ко мне. Вот его письмо:

«Сегодня я получил твое второе письмо. Первое пришло неде­лю назад. Ответ пишу только сейчас. Прости.

Я тебя люблю. Ты не представляешь, как я был рад получить весточку от тебя.

Я не верю в осуждение людей. Я никогда не осуждал тебя, и если когда-нибудь поступлю так, то это будет последний день в моей жизни. Осуждение — это удел маленьких людей, которые, пытаясь усилить свою значимость, стараются унизить других.

Я люблю тебя и прощаю. Я покривил бы душой, сказав, что не был разочарован. Но все это в прошлом. Прошлое ушло. Оно умерло. Мы не можем оживить или вернуть его.

Я знаю, как ты можешь себя чувствовать, — виноватым и сгорающим от стыда. Не беспокойся. Я на твоей стороне. Ты можешь рассчитывать на меня в том, что касается понимания и оказания тебе помощи».

Читая письмо, я плакал слезами понимания и благодарности. Да, Пэт мертва, но ее смерть, как и мое пьянство, уже в прошлом.

Простое, пронизанное любовью письмо сына по какому-то стечению обстоятельств достигло меня не в день испытания. Бог был почтальоном. Он гарантировал, что я получу это вдохновляю­щее послание, которое, в свою очередь, стало моей концепцией Его откровения. И Он каждый день (если я стремлюсь к этому) направляет все новые послания любви, прощения, милосердия, надежды и возможностей — послания, которых тысячи таких, как Пэт, уже не смогут получить и никогда не увидят.

Саут-Гейт, Мичиган.

МАТЕМАТИЧЕСКОЕ ЧУДО

В небольшом городке штата Висконсин один мужчина был в Программе уже три года, при этом находился в состоянии устой­чивой трезвости. Но вот его стали преследовать неудачи. Фирма, где он работал в течение пятнадцати лет, была продана, его рабо­чее место ликвидировано, а завод перевели в другой город. В тече­ние нескольких месяцев он перебивался случайными заработками и искал фирму, которой нужны были бы специалисты его профи­ля и опыта. Затем он получил еще один удар. Его жена была вы­нуждена лечь на операцию, а срок медицинской страховки в ком­пании, где он работал, истек.

Тут он сломался и решил напиться. Он не хотел это устраивать в маленьком городке, где все знали о рекорде его трезвости. По­этому он поехал в Чикаго, поселился в гостинице Норд Сайд и приступил к воплощению своего проекта в жизнь. Был вечер пят­ницы, все бары были заполнены танцующими. Но его настроение не располагало к танцам, он просто хотел спокойно напиться до чертиков.

Наконец он нашел полуподвальный бар на боковой улице, в котором почти никого не было. Он сел на стул и заказал двой­ной бурбон со льдом. Бармен сказал «Да, сэр» и потянулся за бутылкой.

Потом вдруг замер, долго и внимательно посмотрел на посе­тителя, наклонился через стойку и тихо сказал: «Месяца четыре назад я был в Милуоки и как-то вечером присутствовал на от­крытом собрании. Ты выступал, твоя речь была лучшей из тех, что я когда-либо слышал». Бармен повернулся и отошел в другой конец бара.

Несколько минут наш герой сидел в шоке. Затем дрожащими руками собрал деньги со стойки и вышел. Желание выпить у него совершенно пропало.

В Чикаго около 8.000 баров, в которых занято 25.000 барменов. Тот мужчина зашел в один- из 8.000 баров и встретил одного из 25.000 барменов, который знал его как члена АА, которому нече­го делать в баре.

Чикаго, Иллинойс
ЧТО-ТО БЫЛО НЕПРАВИЛЬНО
Позвольте мне сразу же подчеркнуть, что, хотя в моей семье строго придерживались религиозных канонов и в юности посещал церковь, я не имел представления о том, что все это значит, да и не хотел ничего знать. А церковь посещал исключительно для того, чтобы не приставали родители. Когда в юношеские годы я начал отходить от родителей, то стал отходить и от церкви. Не помню, чтобы с тех пор хоть раз встал на колени, пока меня не привели к Анонимным Алкоголикам в психиатрической больнице в Глазго после восемнадцати лет болезненного пьянства.

В этой больнице я попросил у Бога помощи, мой измученный мозг не позволял мне молиться о ней. Каждый день я просил Бога смягчить это бесконечное мучение, однако просыпался утром с тем же давящим чувством и бесконечным отчаянием. Но я все-таки продолжал просить помощи у Бога, и постепенно напряже­ние в голове начало спадать. Я заметил, что со мной происходит нечто удивительное. Как человек со слабой верой или вовсе без нее, я не был уверен, помогает ли мне больничное лечение, со­брания в больничной группе АА или Бог. Так что я верил во все три предположения.

По мере выздоровления я начал осознавать, что Сила более могущественная, чем что-либо мне известное, помогает мне вос­становить благоразумие. Я отдал себя в руки этой великой Силы, теперь известной мне как Бог.

Вскоре меня выписали из больницы, и, уже оказавшись дома, я ощутил очень тесный, но пугающий, осознанный контакт с божественной Силой. Все началось в воскресенье после обеда, ког­да я сидел и читал газеты. Без всякой видимой причины у меня

возникло странное предчувствие, что что-то неладное происходит с моим другом из АА, который в это время находился в больнице после срыва.

Я сразу направился в больницу, где застал друга в слезах. Он только что получил известие, что два часа назад умер его брат.

Успокоив его, я вышел из больницы и направился домой. Вдруг неожиданно мною овладела какая-то трепетная и пугающая сила, которая, как казалось, пронизала все мое существо. Я остановился и посмотрел на ночное небо. Я чувствовал, что нахожусь в облаке, и внутри меня был Бог. В ту ночь я не мог спать — я постоянно думал. На следующий день я был в полной гармонии с окружаю­щим меня миром.

Через некоторое время, хотя на душе у меня было спокойно, я начал ощущать внутреннюю пустоту, и не понимал причины это­го. Это ощущение пустоты оставалось со мной до тех пор, пока я не постарался быть абсолютно честным с самим собой и приме­нять принципы АА во всех своих делах. После этого пустота смени­лась радостью.

Я уверен, что эта пустота — дело моих рук. Я был настолько очарован случившимся на дороге той ночью, что хотел навсегда остаться на облаках с Богом. Но так не бывает. Мое место на земле со страдающими алкоголиками, а не в облаках. Пока я твердо стою на земле среди страждущих, Бог сам спустится и всегда будет со мной.

В мои намерения не входит желание переделывать кого-то или делать вид, что я Святой Джо. Я просто благодарная душа, которая надеется помочь хоть кому-нибудь обрести мир и счастье, чтобы и он затем поделился всем этим с кем-то еще.

Наше понимание Высшей Силы и Бога,

как мы Его понимаем,

предоставляет каждому почти неограниченный

выбор в вопросах духовной веры и действий.

Билл У.

АА Грейпвайн, апрель 1961 г.

МОЙ ДРУГ
Недавно я подружился с Кем-то, и мне хотелось бы, чтобы Его знал каждый. Этот мой Друг всегда свободен, чтобы выслу­шать меня, мои проблемы, радости и огорчения. Он дает мне силы противостоять жизненным невзгодам и помогает преодолевать стра­хи. Я всегда получаю хорошие советы, потому что этот Друг очень мудр, терпелив и терпим. Иногда я не нуждаюсь в Его советах, в другой же раз я должен попросить совета и проявить желание смиренно и искренне принять его.

Независимо от того, какие ошибки я делаю, мой Друг всегда на месте, доступен мне в любое время дня и ночи. Я могу гово­рить, и какую бы чепуху я ни нес, Он никогда не прерывает меня. Иногда проблемы решаются уже в ходе разговора с Ним. Иной раз, сформулировав свою проблему, я сам вижу, насколько она незначительна. У меня такое ощущение, что мой Друг держит меня за руку и мягко ведет меня, если я подчиняюсь. Я чувствую, что, если я Его не слушаю, моему Другу неприятно, но Он никогда не сердится.

Мой Друг со мной на работе и дома. Он — мой постоянный спутник, куда бы я ни шел. Он — моя Высшая Сила, как я ее понимаю. Он — мой Бог.

Четверо пришедших говорили, он слушал; когда они закончи­ли, он проявил интерес к сказанному. Но была одна загвоздка — Бог. Если идея Бога — это часть Программы, то АА не для него. Четверо задумались. Затем неожиданно один из них-заговорил, сначала тихо, не вполне уверенный в том, как будет воспринят его новый подход. Он указал на состояние и судьбу пациента, его беспомощность, его болезнь. По мере того как он говорил, он убеждался, что находится на правильном пути. Отметил, что сам он и три его спутника стали трезвыми и таковыми остаются до сего дня. Они работают, они счастливы. Несомненно, их состояние была гораздо лучше состояния пациента. Уж с этим-то он должен был согласиться. Хорошо, а не смог бы он рассматривать их как своего рода Высшую Силу, которая, возможно, поможет ему вос­становить здравомыслие?

Он задумался, и где-то в туманных и путаных задворках его ума блеснула слабая надежда. Да, сказал он, они могут представ­лять его Высшую Силу, он может перепоручить им заботу о своей жизни. Четверо переглянулись. По крайней мере, есть отправная точка, но будет нелегко.

Это был действительно долгий и медленный процесс, но по­степенно паутина начала расчищаться. По мере того как пациент больше и больше читал об АА, он все с большим желанием ожи­дал встречи со своими новыми друзьями, а также другими члена­ми группы, которые стали навещать его. Физическое состояние восстанавливалось медленнее психического, и вот, наконец, на­ступил поистине праздничный день. Он был способен одеться, попрощаться с больницей, с врачами и медсестрами, которые по­могли ему восстановить физическое здоровье. Когда он одевался, то думал, насколько его предстоящий отъезд из больницы отлича­ется от переселения в государственный центр для неизлечимых алкоголиков, куда он мог попасть. Это стало возможным благода­ря его доверию, его вере в тех четырех посетителей. Но сможет ли он сохранять трезвость вне больничных стен? Посмотрим, по край­ней мере, он останется трезвым сегодня.

Он стал истово работать в АА, несколько раз в неделю посе­щая собрания. Он все еще быстро уставал, но у него всегда хватало сил, чтобы ответить на призыв Двенадцатого Шага. Память о пер­вом визите к нему представителей АА и о том, какое это для него имело значение, сохранилась у него навсегда.

Однажды ему позвонили и попросили встретиться с кем-то, кто нуждался в помощи. Когда он прибыл, то обнаружил, что судьба играет с ним странные шутки. Алкоголиком был священ­ник. И тогда этот человек начал действовать осторожно и вдумчи­во, поскольку это был вызов, с которым он не только не сталки­вался в прошлом, но даже и представить себе такое не мог. Он, который отвергал Бога этого несчастного, сейчас должен найти нужные слова для общения с ним. Сначала он говорил неуверен­но, но затем, неожиданно, со священником стало легко разгова­ривать — это был его товарищ по несчастью. Между ними устано­вилась теплая дружба, особую радость у него вызвало то, что он стал наставником священника. Они очень много почерпнули друг у друга. Или, возможно, знания были в обоих случаях, просто понадобился именно тот человек, который был способен поднять эти знания на поверхность.

Потом этого человека много раз просили помочь другим обре­сти трезвость. Из всех этих случаев особо выделялись два, когда ему пришлось оказывать помощь священникам. Так что еще два раза он имел честь быть наставником служителей Бога, к тому времени уже и его Бога.

Он ушел из жизни через семь лет непрерывной трезвости, человек, который стал жить в ладу с собой и с Высшей Силой. Его наследие такое же, какое АА оставляет везде, по всему миру, оно более ценно, чем любые земные ценности. Это живое насле­дие, воплощенное в мужчинах и женщинах, которым он помог, и в тех алкоголиках, кому в свою очередь помогли они.

Однажды я все же решился послушать Бога, и оказалось, что Он действительно говорил со мной в течение какого-то времени. О тех обналиченных чеках, которые, как я знал, были не обеспе­чены. О гадком вранье, которому я предавался. О взаимоотноше­ниях с некоторыми людьми, которые я не хотел бы предавать огласке. О моем эгоистичном поведении и том зле, которые я причинял своим друзьям и родственникам.

Все правильно. Бог говорил со мной через мое сознание. Конеч­но, когда я поглощал самогон так, словно хотел создать дефицит этого зелья, Высшая Сила для меня просто не существовала, и сознание было весьма смутным. Когда я пришел к вере, мое созна­ние утвердилось, и сейчас (поддерживаемый своим сознанием) я стремлюсь загладить свою вину, связанную с моими неправильны­ми поступками в прошлом, как это предлагается в Девятом Шаге.

Рассудок (или, если хотите, здравый смысл) — это другой метод поиска воли Бога, но я предпочитаю полагаться на свое сознание. Во время пьянства рассудок говорил мне, что я подры­ваю свое здоровье, что пьянство отрицательно сказывается на ра­боте, на моем банковском счете и на массе других вещей. И куда меня завели эти обычные человеческие рассуждения и доводы? К двум бумажкам: одной от моего босса, в которой он уведомлял, что больше не нуждается в моих услугах, другой от управляющего банком, напоминавшем о моем пустом счете. Моя «аргументация» привела меня к душевному и физическому срыву, в результате которого я и очутился в известном заведении. Человеческая муд­рость оказалась несостоятельной, я нуждался в мудрости гораздо более могущественной, чем моя собственная. Об этом я узнал, когда нашел Высшую Силу в своем сознании.

Все, что мне надо было сделать, так это собрать все факты, как они мне представлялись, и позволить Ему сделать выводы. Я пришел к заключению, что власть Бога проявляется через резуль­таты. Сколько раз мы в своей деятельности опирались только на предчувствия, а затем, когда факты подтверждали правильность того, что мы делали, говорили себе, что мы, должно быть, ясно­видцы. Ясновидцы? Какая чушь! Разве у вас не было такого, что вас было два или несколько вариантов принятия решения, и вдруг неожиданно появляется какая-то мелочь, которая подталкивает к правильному решению? У меня такое было, и для меня это еще одна строчка в длинном списке того, что делает Бог, направляя меня.

Меня не надо направлять в таких делах как почистить зубы или принять утром душ, и мне не нужно рассчитывать на сверхъестественную силу, чтобы выполнить какой-то нужный удар во время игры в теннис. Но меня верно направили, чтобы я понял необходимость загладить ту вину за горе и беспокойства, которые причинил своим любимым в мрачные дни моего пьянства. Когда в полном смирении я стараюсь передать послание менее удачливым алкоголикам, то знаю, что намерения Высшей Силы приходят к нам через людей. Но нам, алкоголикам, это послание направляется не через обычных людей, а через особых — других алкоголиков. И меня направляют, чтобы в число людей, через которых я могу получить руководство и кому я могу открыть жизнь своего созна­ния или свою Высшую Силу, были обязательно включены те, на ком я женат, кто любит меня, дружит со мной или просто оказа­лись рядом со мной, как другие оказываются рядом с другими алкоголиками.

Указали мне дорогу рассудок или сознание, не имеет значения. Я пришел к вере в Силу более могущественную, чем я, и это явилось моим спасением.

Булавейо, Родезия

ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС

злоупотреблением алкоголем оказали на меня какое-либо влияние, нудный голос моего сознания, внутренний голос правды известил меня о том, что я потерял контроль над алкого­лем, что я бессилен. Теперь я знаю, что внутренний.голос — это голос Бога, как я Его понимаю, поскольку, как меня учили с пеленок и как это подчеркивает АА, Бог (или добро) исходит из каждого из нас.

Это была вера в людей, которую родители мне дали, проявляя ко мне любовь и уважение как к личности, которой дано право самой делать свой выбор. Эту любовь я приняла и возвращала как нечто само собой разумеющееся.

Оставшись один на один с жизнью, я продолжаю чувствовать, что нахожусь под надежной защитой; мои непосредственные началь­ники (как мужчины, так и женщины) относились ко мне как учите­ля в школе. Странно, но вот такая удачливая судьба иногда надоедает. «В чем дело? — спрашиваю я себя. — Я, что, пробуждаю в людях материнский инстинкт?» Там, внутри меня, находилось явление, постоянно враждующее с верой в людей. Это была воинствующая упрямая гордость, стремление к полной независимости. Со своими сверстниками я всегда была болезненно стеснительной и уже тогда правильно расценивала этот недостаток как проявление эгоизма — опасение, что другие не согласятся с моей высокой самооценкой.

Конечно, эта моя самооценка не включала ту часть картины, которая имела отношение к пьянству. Я подозреваю, что гордыня убивает столько же алкоголиков, сколько и алкоголь. Я легко стала одной из жертв, потому что моя реакция на быстро прогрес­сирующий алкоголизм выражалась в основном в лихорадочных попытках скрыть это. Попросить о помощи? Что за вздор!

Настал час, когда моя гордыня была подавлена (временно), и я все-таки обратилась за помощью. Я позвонила людям — незна­комым. Но моя гордыня, возрождавшаяся при восстановлении здо­ровья, дважды преграждала мне путь в АА. (В это время мне, по их собственной инициативе, помогали друзья-неалкоголики). После еще одной неудачной попытки научиться пить цивилизованно я сдалась и начала серьезно работать в АА.

К счастью, я попала в группу, которая посвящала свои закры­тые собрания обсуждению Шагов. У большинства членов группы было свое понимание личного Бога. Атмосфера веры, окружавшая меня, проявлялась настолько ярко, что временами я ловила себя на мысли, что хочу отдаться ей. Но не отдавалась. И все же я видела, что с каждым новым обсуждением Шагов открываются новые и новые глубины их содержания.

Во Втором Шаге «Сила более могущественная, чем мы» озна­чала АА, но не сводилась к членам группы, которых я знала. Это были мы все, повсюду, проявляющие заботу друг о друге и тем самым создающие духовную мощь, превышающую возможности каждого из нас. Одна женщина в нашей группе верила, что души умерших алкоголиков, даже тех, которые ушли еще до создания АА, вносят свой вклад в общий источник доброй воли. Мысль настолько замечательная, что мне также захотелось верить в нее.

Сначала Третий Шаг просто ассоциировался у меня с тем, как я ощущала себя по утрам в первые дни трезвости. Целыми днями, которые казались все время солнечными, я сидела у окна, не думая о какой-либо работе и чувствуя себя счастливой и уверенной. Затем этот Шаг стал увлекательным принятием своего места в мире: «Не имею представления о том, Кто тут всем управляет, — но только не я!» Я также принимала Третий Шаг как разумное отношение к жизни: «Если я плаваю в море в соленой воде и вдруг поддамся панике и начну барахтаться и бороться, то обязательно утону. Но если я расслаблюсь и доверюсь воде, то она будет держать меня».

Хотя в Четвертом Шаге не упоминается Высшая Сила, слово «нравственно» несло в себе скрытое значение греха, то есть, как меня учили, отступление от Бога. Поэтому нравственный анализ я рассматривала как честное описание собственного характера, за­писывая на красной стороне те свои качества, которые создавали неприятности людям. Стараясь полноценно жить в окружающем мире, а не изолироваться от него, стараясь открыться перед людь­ми, а не сторониться их, я надеялась, что этот контакт с подоб­ными мне поможет сгладить острые, ранящие углы моего характе­ра, — и это Шаги Шестой и Седьмой.

Я не уверена, что старательно работала по Шагам, но они, уж это точно, работали на меня. Примерно на четвертом году трезвос­ти какой-то незначительный случай показал, что мой изначаль­ный недостаток — стеснительность — исчез. «Я свободно себя чув­ствую в окружающем меня мире!» — сказала я себе с удивлением.

Сейчас, спустя десять лет, я чувствую себя так же. Если взять всю мою жизнь в целом, то все то положительное, что было полу­чено в АА, намного превосходит ущерб, причиненный мне актив­ным алкоголизмом. Что же взяло верх над моей гордыней (на ка­кое-то время) и сделало меня доступной для других? Лучшим ответом, который я вижу, является то, что мой отец называл «жизненной силой». (Он был старомодным семейным врачом и много раз видел, что эта сила может много раз попеременно воз­растать и убывать). Думаю, что эта сила есть в каждом из нас, она

оживляет все живое, она вращает галактики. Сравнение с соленой водой, применительно к Третьему Шагу, было не случайно, по­скольку океан для меня является символом этой силы. Ближе все­го я приближаюсь к Одиннадцатому Шагу, когда вижу непрерыв­ную линию горизонта с палубы корабля. Я как-то сразу уменьша­юсь в размерах. И я умиротворенно ощущаю, что являюсь малень­кой частицей чего-то огромного и непознаваемого.

Но не слишком ли океан холодный символ? Пожалуй, да. Ду­маю ли я, что он смотрит на мелкую рыбешку, что он беспокоит­ся о каждой отдельной судьбе? Буду ли я беседовать с ним? Нет. Однажды, когда моя пьянка подходила к концу, я обратилась с тремя словами к Чему-то нечеловеческому. В темноте, до рассвета, я поднялась с кровати, встала на колени, соединила руки и сказа­ла: «Пожалуйста, помоги мне». Затем я вздрогнула и спросила: «С кем это я разговариваю?» — и снова легла.

Когда я поведала об этом случае одному из своих наставников, он сказал: «Но Он же ответил на твою молитву».

Может быть, и так. Но я не чувствую этого. Я не спорила с наставником и не пытаюсь развенчать таинство этого случая хо­лодной логикой. Если бы вы логично доказали мне существование личного Бога (а я не думаю, что вам это удастся), то я и тогда не стала бы разговаривать с Чем-то, чего я не чувствую. Если бы я логично доказала вам, что Бог не существует (а я знаю, что не могу), то ваша истинная вера не была бы поколеблена. Другими словами, вера находится за пределами разума. Существует ли что-то за пределами человеческого разума? Думаю, что да. Нечто.

Но как бы то ни было, вот мы здесь, в этом мире, все вместе, я имею в виду всех людей, а не только алкоголиков. И мы нужны друг другу.

Если бы Бог вошел в мою тюремную камеру хотя бы ненадол­го, то наш разговор был бы примерно таким.

Бог: «Я давно смотрю на тебя, и рад, что ты наконец-то пыта­ешься помочь себе».

Я: «Я очень стараюсь, но, по правде говоря, очень боюсь».

Бог: «Продолжай свои усилия, прислушивайся к моим лю­дям, которые работают со Мной в АА, и следуй их совету. Мне надо уходить, у меня очень напряженное расписание. Но если я тебе понадоблюсь, я всегда рядом».

Уопун, Висконсин

БОГДОБР
До АА я не мог или не хотел признавать, что частенько бывал неправ. Сделать это мне не позволяла гордыня. И все же мне было стыдно. Оказавшись в таком конфликте, я исключил Бога из сво­ей жизни, потому что чувствовал, что Он требует от меня слиш­ком высоких стандартов поведения для человека в моем положе­нии. Я почему-то верил, что ни одно прегрешение не прощается, что Бог требует от меня быть хорошим во всем. Я позабыл об истории Блудного сына.

Поскольку я думал, что пытаться недостаточно, то и вовсе перестал это делать. И это вызвало чувство вины. На какое-то время оно было приглушено алкоголем. Затем алкоголь стал самым большим источником чувства вины. Мне пришлось испытать фи­зические, умственные и эмоциональные потери, потерпеть пол­ную неудачу во всех жизненных сферах, прежде чем я смог отбро­сить гордыню и признать свое поражение. К сожалению, одного признания недостаточно. Положение усугублялось до тех пор, пока я не сдался полностью и окончательно. Из глубин моего ада я стал взывать: «О, Господи, помоги!», и Он привел меня в то место, где я мог найти выход из лабиринта, и представил мне группу людей, которые направили меня на верный путь.

Теперь-то я это знаю. Но тогда я отвергал Бога и заявлял, что не верю в молитву. Моим проводникам потребовалось немало вре­мени, чтобы подвести меня к общению с Богом через молитву. До этого я использовал Содружество АА и его членов как свою Выс­шую Силу. Они реально существовали, проявляли терпимость и понимание и создавали обстановку, в которой я чувствовал себя желанным. Но мое искаженное чувство справедливости говорило мне, что нет никаких оснований для того, чтобы Бог простил меня, и я испытывал чувства вины и стыда, когда упоминалось Его имя.

Когда я полностью и окончательно капитулировал, понял и принял природу своей болезни и все, что сказано в Первом Шаге, мне понадобилось опереться на что-то более сильное. Высшей силы в лице Содружества было уже недостаточно. (Я продолжаю ис­пользовать АА как напоминание о том, что Бог есть, но не ис­пользую его вместо Бога.) Таким образом, необходимость заста­вила меня придти к вере.

Чтобы нести эту, уже глубоко укоренившуюся веру в Бога, я укрепил доверие к Богу. Он добр. Как я теперь понимаю, Он все делает мне на пользу. На формирование этого понимания потребо­валось определенное время, так же как и на преодоление соб­ственного сопротивления к изменениям. Потребовались испытания и страдания, через которые я прошел для того, чтобы сдаться. Только безоговорочно приняв полное поражение своих гордыни и эгоизма, я начал одерживать победы.

Мне не нравятся цели, которых можно достичь. Не верю, что люди женятся и далее живут счастливо до самой смерти. Я не мог перестать пить и начать жить в Утопии. Каждый день Бог посылает нам новый вызов. Иногда это успех, иногда — поражение. Успех ведет к самодовольству, поражение — к жалости к себе. Каждое из этих последствий является роскошью, которую я не могу себе позволить. Я не всегда принимаю превратности судьбы как нечто полезное, но тот факт, что сейчас я способен писать эти слова, подтверждает логичность моей веры в то, что Бог добр.

Это мое сугубо личное, основанное на собственном опыте мне­ние, что человек становится богаче духовно только в том случае, если растет духовно. Чем больше я принимаю Бога, тем больше Он мне дает. По мере того как я все более высоко ценю получаемое мной, я активнее стараюсь показать свою признательность. Моя способность принимать жизнь такой, какая она есть, неизмеримо увеличилась. Поэтому растет и моя способность жить в согласии с окружающими меня людьми, Богом и с самим собой.

Будучи интернационалистом-одиночкой, я чувствовала себя несколько изолированной от АА и как бы предоставленной самой себе. Но я действительно верю в силу коллективного разума, каса­ется ли это хорошего или плохого. Так, я верю, что коллективный разум Анонимных Алкоголиков во всем мире оказывает некоторое влияние на алкоголиков, независимо от того, знают они об этом или нет.

РУКОВОДЯЩЕЕ ПРИСУТСТВИЕ

Нет сомнения, что некоторые из приобретенных в детстве цер­ковных представлений я пронес через всю жизнь и даже после того, как попал в зависимость от бутылки и уже в ней искал утешения или решения проблем. Но с усилением зависимости от бутылки и появлением связанных с этим страданий, сердечных мук и одиночества наступил резкий и полный упадок духовных проявлений. Я превратился в человеческий парадокс: в отчаянии я взывал к Богу с просьбой помочь мне выбраться из этой тряси­ны; со следующим выдохом я проклинал Его за то, что Он не помогает мне. Временами я распространялся перед собеседниками о том, что я атеист, что никакого Бога нет. Если бы был, то как бы Он позволил одному из своих созданий так сильно страдать и жить в таком аду?

Каждый день стал для меня такой мукой, что я, в конце концов, как малое испуганное дитя обратился к живому, трезво­му и здравомыслящему взрослому человеку за утешением и по­мощью. Он привел меня в то место, куда я заклялся никогда не приходить — на собрание Анонимных Алкоголиков. Собрание нача­лось минутой молчания, и на меня это произвело впечатление. Я был шокирован, когда в конце собрания все встали и начали читать Молитву Господню. Я старался читать вместе с ними, хотя давно позабыл слова. И этот ритуал произвел на меня впечатление. Не­смотря на то, что всего несколькими часами ранее я был основа­тельно пьян, по возвращении домой чувствовал себя хорошо. Каза­лось, пришло понимание, что здесь я наконец-то обрету надежду и получу помощь, которую уже давно ищу. В ту ночь я, пытаясь вспомнить Молитву Господню, заснул глубоким, спокойным сном.

В тот первый день и в течение последующих нескольких недель меня не покидало поддерживающее ощущение, что я не одинок. Каждую минуту дня и ночи я чувствовал рядом сильное, руково­дящее присутствие. Я ничего не видел, но в этом был уверен. Никому и никогда я не говорил об этом ощущении, потому что считал, что оно будет воспринято как игра моего воображения, но сам я очень надеялся, что оно поможет мне вернуться к здраво­мыслию. Я вообще-то и не был уверен, что у меня все нормально с психикой. Но в любом случае я был рад тому, что происходит со мной, и надеялся, что это не прекратится. Если это признак безу­мия, то пусть, думал я, оно всегда владеет мной.

Как-то раз, совсем неожиданно, я почувствовал, что этого великого невидимого Чего-то или Кого-то больше нет рядом со мной. Я вдруг ощутил одиночество, но это продолжалось до тех пор, пока я не подумал, что этот, более могущественный, чем я, Кто-то решил, что пора мне самостоятельно встретиться с реалиями новой жизни. Но я чувствовал, что если мне потребуется по­мощь на этом пути, — Он всегда рядом. Так ребенок, впервые самостоятельно переходящий дорогу, знает, что из окна за ним наблюдает мать. Когда на личном опыте я убедился, что генераль­ный план, в котором и мне отведена маленькая роль, разработан божественным Архитектором, то обнаружил, что во мне достаточ­но поддерживающей меня веры для того, чтобы уверенно и здраво решать повседневные жизненные проблемы.

Гранд Айлэнд, Небраска