Ю. Ю. Булычев история русской культуры материалы лекционного курса Третий раздел

Нами осуществлена попытка дать целостный аналитический очерк культурной жизни России после революции. И, поскольку проблема раскрытия культурно-исторической логики советского периода является весьма актуальной и далеко не достаточно исследованной, мы считаем необходимым схематически очертить в заключении основные вехи культурного развития нашей страны в посттрадиционную эпоху.

В истории России после 1917 г. обнаруживаются следующие культурологически существенные периоды:

1. Период леворадикальной культурной политики большевиков, проводимой в русле идеологии «пролетарской культуры» и «мировой революции» (1918-1920-е гг.).

2. Период консервативного поворота к традициям русской классической культуры и утверждения советской державно-патриотической доктрины (конец 1920-х – начало 1950-х гг).

3. Стадия «секуляризации» державно-патриотической идеологии, прилива «лирической» волны коммунистической романтики и расширения свободы культурной жизни ( вторая половина 1950-х – 1960-е гг.).

4. Период разложения идеологических основ официальной культуры советского общества и обострения противоречий между государством и интеллигенцией ( 1970-середина 80-х гг.).,

5. Время разносторонней поляризации и хаотизации процессов в культуре под влиянием «перестройки», крушения советской системы и распространения рыночной модели на сферу культурной жизни (вторая половина 1980-х – 1990-е годы).

История русского народа и русской культуры в ХХ столетии была противоречивой, великой и катастрофической. Но при всех трудностях в прошлом и настоящем, при сочетании вопиющей «национальной безграмотности» (Г.Шиманов) интеллигенции и дезориентации сознания народным масс, Россия отнюдь не исчерпала свои культурные возможности. Наше состояние не только не безнадежное, но в чем-то более перспективное, чем духовное состояние Запада. Ведь если перед подлинной культурной элитой Запада объективно стоит задача возрождения самих источников религиозно-нравственного и культурного бытия людей, то перед духовной элитой России – задача сохранения Православия и творческого создания новых культурных форм, призванных связать нашу исконную религиозную традицию с политической и социально-экономической жизнью страны, дав духовно и исторически выверенный ответ на вызов времени.

Учитывая все рассмотренные в предшествующем разделе культурно-исторические причины упадка русского самосознания, мы можем теперь взяться за осмысление возможностей возрождения отечественной духовности и культуры. Во главу угла при этом следует поставить задачу преодоления исторической односторонности русской православной традиции в том, что касается мироотвращенности и антиинтеллектуализма, унаследованных от старого времени – времени слабости русского просвещения, государственного стеснения церковной мысли и жизни. Только через развитие должной полноты русского православного мировоззрения, распространяя христианский взгляд на области философии и искусства, образования и воспитания, права и государства, экономического строительства, можно надеяться лишить западническую доктрину социально-культурной почвы в России.

До сих пор большинство теоретиков и публицистов патриотического направления воюют с западничеством нашей интеллигенции как с разновидностью ложной идеологии, как со злокозненным лжеверием. Здесь есть свой резон – западничество, безусловно, порочно в своей иррациональной вере в благо всего, что сложилось на иностранной почве. Оно социально и культурно опасно по своему стремлению пассивно, подражательно, ученически, в конечном счете, безответственно, заимствовать и силою насаждать неприемлемые русским народом идеи и учреждения. Неисчислимы трагические последствия для культуры страны, где интеллигенция предает святыни своей традиции и пресмыкается перед цивилизацией иного духа и чуждого нам призвания. Все это так. Но вместе с тем следует видеть, что западничество больше чем идеология и есть своего рода компенсаторное явление, порожденное действительными изъянами русского сознания. Западнический нарост, по-видимому, оттого столь укоренился на древе русской культуры, что присущий нашей традиционной религиозности культурный консерватизм не располагает к осмыслению и развитию новых социально-политических, социально-экономических, государственно-правовых форм русской цивилизации. Критикуя почвенный традиционализм, ставя проблемы модернизации России, западники стимулируют русский патриотический ответ на вызов времени и тем самым осуществляют свою относительно уместную функцию в процессе развития отечественной культуры. Поэтому преодолевать влияние «чужебесия» следует не столько политически и идеологически, сколько культурно, восполняя указанные односторонности нашего традиционного самосознания, развивая самобытные формы отечественной цивилизации, давая творческий ответ в русле традиционных ценностных ориентаций на вызов не только религиозных, но научных, технических, экономических, социальных проблем нашего времени.

Наконец, мы обязаны продолжить серьезное осмысление культурно-исторического опыта советской системы, радикально изжить интернациональный соблазн внутри самого русско-православного духа. Жизнь заставляет нас со всей отчетливостью признать, что только здоровое национальное чувство есть залог культурно плодотворного миросозерцания. Без крепкой связи с национальным началом невозможно сохранить ни традиционной религии, ни нравственности, ни могущества государства. Химеры «всеединства» и «всечеловечества», столь укоренившиеся в мышлении христианской интеллигенции, не выдерживают проверку временем и по продуктивности несопоставимы со здоровым православным национализмом. На краю исторической пропасти, изнуренные долговременным интернационализмом мы должны научиться думать о себе и начать строить государственную и экономическую систему с учетом собственных национальных возможностей, способностей, интересов и перспектив. Нам в самый раз поучиться практической трезвости не у наших фантастических западников, а у многочисленных западных мыслителей, утверждающих ценность национальной самобытности и отрицающих перспективы всечеловеческой культуры. В частности, имеет смысл всерьез прислушаться современному американскому социологу С. Хантингтону, получившему известность своими прогнозами грядущего столкновения культурно-исторических типов: «в обозримом будущем не предвидится никакой всемирной цивилизации, а будет существовать мир различных цивилизаций, каждой из которых придется учиться сосуществовать с другими»¹.

Дореволюционный и советский опыт культурного строительства заставляет признать, что без восстановления органической связи государства, Церкви и культуры, без разработки и целенаправленной реализации общенациональных социокультурных программ, на возрождение России и русского народа надеяться не приходится. Осмысливая задачи духовного и национального развития России после освобождения страны от власти большевиков, Г.П.Федотов подчеркивал, что для того чтобы культура стала живительной силой русского возрождения необходима государственная культурная политика, с целью воссоздания национально ориентированной культурной элиты и затем, при ее участии, выправления мировоззренческого “вывиха” целой нации. Должна быть создана “Лига русской культуры”, предлагал мыслитель, как свободный союз, который в тесном сотрудничестве с государством должен заниматься изучением России и воспитанием культурной национальной традиции. “Интеллигенция должна вернуться к традиции XVIII века, чтобы вместе с государством нести почетную службу на фронте народного просвещения” ¹ .

Наша эпоха, указывал Федотов, уже не знает бессознательно-органической стихии народа. Тем более что мы стоим перед фактом нравственного искалечения народа, искусственно питаемого духовными ядами. Предоставить лечение народной души времени - все рано, что предоставить времени воспитание беспризорных. В настоящее время рост национального самосознания, воскрешение исторической памяти можно связывать только с целенаправленной деятельностью интеллигенции. Ныне интеллигенция всех народов заново творит свои народы, собирая исторические воспоминания, воссоздавая традиционный быт. “Если школа и газета, - писал Федотов, - с одной стороны, оказываются проводниками нивелирующей, разлагающей, космополитической культуры, то они же могут служить и уже служат орудием культуры творческой, национальной. Мы должны лишь выйти из своей беспечности и взять пример с кипучей и страстной работы малых народов, работы их интеллигенции, из ничего, или почти из ничего, кующей национальные традиции. Наша традиция богата и славна, но она запылилась, потускнела в сознании последних поколений. Для одних затмилась обаянием Запада, для других – официальным и ложным образом России… Мы должны изучать Россию, любовно вглядываться в ее черты, вырывать ее в земле закопанные клады” ².

Центром духовного собирания народа, сердцем культурного возрождения Руси может быть только Православная Церковь. Федотов писал, что медленное завоевание отпавших от веры народных масс потребует от церковного общества серьезной научной культуры и перестройки пастырского миссионерского аппарата. “Раскаленные добела мистические энергии ждут новых форм церковно-социального служения: новых братских и орденских организаций социального монашества” ³ .

Здесь мы снова встречаемся с идеей создания русской православной культуры, по формам светской, свободной, творчески самобытной, но по содержанию своему проникнутой христианским духом. Осмысливая эту задачу, следует понимать, что всякая подлинная культура имеет живые религиозные основания. Она органически тяготеет к истинному, прекрасному, абсолютному, проповедует иерархию ценностей, утверждает духовное достоинство личности и нации, и выдвигает идеалы нравственного служения. Поэтому область достаточно свободной от непосредственного влияния Церкви светской культурной жизни может представлять ценность именно с религиозной точки зрения, как средство не отрыва культуры от культа, а более виртуозного, творческого осуществления связи культуры с ее церковной первоосновой. Осуществления, можно сказать, "обратной Богослужебной связи" культура - культ, способной придать должную гибкость, сложность, утонченность реализации христианского духа в общественном бытии, задействовать интеллектуальные, эстетические, этические способности всех творческих людей на благо сохранения, защиты и укрепления православной традиции. В контексте этой связи оформляется понимание православной культуры как сферы преображающего действия христианской духовности вне ограды храма.

Православная культура может мыслиться в качестве связующего звена между церковно-канонической и сугубо светской, религиозно нейтральной культурой. Необходимость двух последних планов культурного бытия столь же очевидна как необходимость объективных, традиционных ценностей и творческой свободы для сохранения образа человеческого в человеке. Церковно-каноническая сфера культуры – хранительница высших религиозных начал мировоззрения, придающих смысл человеческому бытию. Свободная секулярная культура – область вольного творческого эксперимента и поиска новых выразительных форм. Православная же культура – сфера творческого воплощения непреходящих ценностей Традиции в формах современного культурного самосознания и существования, где актуализируется христианский дух в жизни исторически конкретного общества.

Таким образом, собственно Церковь, с храмами и монастырями, с непрерывной литургической жизнью, с живым опытом мистического богословия, с одной стороны, и сфера православной культуры, охватывающая все формы Православием направляемого человеческого творчества, с другой, не должны внешним образом сливаться, но должны быть глубоко связаны в личном сознании, профессиональном и общественном служении всякого православного христианина.

В рамках православной культуры основная задача проповедничества и несения веры ложится не на священнослужителей, а на православных мирян - этих соработников архиереев и священников в мирской сфере. Соработников, несущих церковное служение на поприще культуросозидательных и жизнестроительных задач Православия. Такое подвижничество является естественным для каждого деятельного мирянина. И, очевидно, лишь на пути христианского культурного подвижничества можно преодолеть тенденции к мироотрицанию и обскурантизму, имеющиеся в нашем религиозном наследии, остановить духовно и социально разрушительные процессы «декультурации» России, излечить болезни безбожия, исторического беспамятства, национальной бессознательности и безответственности, и творчески обновить наше традиционное православно-национальное мировоззрение. Посредством своего рода творческого консерватизма, а не за счет внешнего подавления наличествующего культурного и идеологического многообразия, общество будет способно укрепить стабилизирующий центр своей духовно-культурной жизни, сохранить гражданскую свободу, связать вековые православно-державные ценности с новыми формами социальной жизни и научно-технического развития, без чего не может быть обеспечено существование России.

Необходим интеллектуально-культурный подвиг, для того чтобы разрешить наши собственные недоразумения и ответить на духовно разрушительный, неоимпериалистический вызов Запада. А для подвига необходима новая мифология исторического существования и идеология русского национально-государственного бытия. Если у интеллигенции и народа не найдется сил для духовного порыва и формирования нового русского культурного самосознания, тогда посттрадиционная фаза российской истории станет не фактором творческого поворота к Традиции, но прелюдией к окончательному крушению отечественной цивилизации.