Юрий арта государ ь историческая драма в 2-х частях 2 0 0 7, Рига Часть I

Спустя много лет. У Р ы л е е в а на квартире. Гостиная, прилично меблированная. Чадят свечи в канделябрах, бра. В подсвечниках. Поздний вечер. Очень тихо. РЫЛЕЕВ входит. Бросив нетерпеливый взгляд на часы, плюхается на козетку в простенке под каким-то даггеротипом. Вытягивает ноги. Вновь пружинисто подымается. Ходит из угла в угол.

РЫЛЕЕВ /зычно/. Ну, сказано же, принимать, без доклада! Клуня...

ПЕСТЕЛЬ /входит, он в штатском/. Добрый вечер.

РЫЛЕЕВ /протягивая руку, весело/. Заждался. /Представляется./ Кондратий, Рылеев!

ПЕСТЕЛЬ. Павел.

РЫЛЕЕВ. ?

ПЕСТЕЛЬ. Кажется, без хвоста….

РЫЛЕЕВ. Эти сыщики… Чаю?

ПЕСТЕЛЬ. Потом. /Всматривается в Хозяина, как и последний в Г о с т я./ Моложе

выглядите... Мне Трубецкой о вас рассказывал много, прежде чем, вот, мы встретились, наконец!

РЫЛЕЕВ. Да, князь несколько остыл... Но об этом потом! О проблемах в нашем обществе!

ПЕСТЕЛЬ /садится на козетке/. Очень мягкая козетка.

РЫЛЕЕВ. Перемещайтесь в кресло. Вот так. /Размещается в другом кресле./ Мне бы

хотелось ознакомиться с вашей "Русской правдой". Трудом вашим. О каковом я много наслышался!

ПЕСТЕЛЬ. Оригинал пришлось заховать, как говорят малороссы, в земле. Поскольку и это

ищейки пронюхали. О существовании такого материала. В общем наши программы имеют много общего. Народовластие, прогресс, реформы. Всё это, впрочем, взаимосвязано. Военная диктатура. На переходный период. Пока не сформируются властные органы. Примат коренного населения. Россов!

РЫЛЕЕВ. Простите, но вы сам-то ведь не... коренной. Насколько мне известно!

ПЕСТЕЛЬ. Это у меня такая фамилия. По мужской линии. Пестель! Знаете, немец в России

больше русский чем итальянец, француз, англичанин! О последних нечего и говорить. Немец в России порой даже больше чем русский! Как это ни странно. Более половины генералов у нас -- немцы, или... Вы знаете! И как бились! И бьются, за Россию.

РЫЛЕЕВ. Во мне тоже немецкого частичка, этнически. Но это неважно. /Продолжает./

Павел, нам следует объединиться. Северное и южное общества...

ПЕСТЕЛЬ. Собственно, я затем и прибыл. Сюда. Из Украины. Где стоит мой полк.

РЫЛЕЕВ. Время не терпит.

ПЕСТЕЛЬ. Каков настрой у вас? В столице?

РЫЛЕЕВ. Боевой. У меня лично.

ПЕСТЕЛЬ. Трубецкой заметил, что всё больше появляется колеблющихся, неуверенных,

слабых...

РЫЛЕЕВ. Начиная с самого Трубецкого. Между прочим! Которому отведена роль военного

диктатора.

ПЕСТЕЛЬ. Да, вид у него усталый.

РЫЛЕЕВ. Надеюсь, мне удастся его сломи... переубедить. У ВАС какие планы?

ПЕСТЕЛЬ. Арестовать самодержца во время военного смотра. Поставив к нему в почётный

караул наших товарищей. Переодетых в солдатское.

РЫЛЕЕВ /подскочил от восторга/. Это дело!

ПЕСТЕЛЬ. Не решено только, когда и где именно. Но -- в самое ближайшее время!

РЫЛЕЕВ. Так не терпится, так не терпится, Павел, передать невозможно! Господи, помоги

России.

ПЕСТЕЛЬ. Судьбу его определит суд, но не военно-полевой, как многим хотелось бы! Всё

РЫЛЕЕВ. Я бы лично его, понимаешь, лично!

ПЕСТЕЛЬ. Нельзя забывать, что он герой войны. И всё ещё пользуется популярностью не

только у власть имущих!

РЫЛЕЕВ. К-какой герой...

ПЕСТЕЛЬ. Безусловно, герой.

РЫЛЕЕВ. Народ стонет...

ПЕСТЕЛЬ. Будем его из рабского состояния выводить.

РЫЛЕЕВ. Расскажи о себе.

ПЕСТЕЛЬ. Полковник, не женат. Участник войны. Отец -- сенатор. Дело моей жизни –

переворот, революция.

РЫЛЕЕВ. Не женат отчего?

ПЕСТЕЛЬ. Пора бы? Верно! Но...

РЫЛЕЕВ /с лукавинкой/. Принцессу ищешь?

ПЕСТЕЛЬ. Увяла моя любовь. Может, не увяла. Пожалуй, не увяла. Просто времени нет. Об

этом думать! Кто-то пошутил зло: террористы и революционеры, это те, у кого не маячит. Вот они и беснуются! Неудовлетворённые. Ко мне это не относится, а просто. Просто, в один прекрасный день папаша моей возлюбленной узнал, чем дышит полковник Пестель. И... всё кончилось. Девушка -- послушная родителям. Папаша -- генерал.

РЫЛЕЕВ. Печально.

ПЕСТЕЛЬ. Вот и стало смыслом существования моего -- борьба. Один в доме?

РЫЛЕЕВ. Не считая камердинера. Человек надёжный! Прочих отправил, до утра, челядь.

Супруга с ребёнком в отъезде. Да она и меня понимает!

ПЕСТЕЛЬ. Прочёл я поэму твою, "Войнаровский". Что сказать! Ежели Пушкин сам в

восторге. Русского в ней столько, что и Александру не снилось. Вот тебе и немец!

РЫЛЕЕВ. И такой народ -- страдалец. После того, что мы увидели в Европе. И ты видел!

Доколе?!!

ПЕСТЕЛЬ. У самого сердце обливается кровью, как бы это ни звучало... стандартно:

обливается кровью!

РЫЛЕЕВ. Этот лицемерный напыщенный злодей... Палец о палец не ударивший спасти

положение... Дать свободы глоток, маленький хотя бы! Г л о т о ч е к. Придворная сволочь, для которых солнце -- золото! Паразиты от земли до небес...

ПЕСТЕЛЬ. Допустим, не в злодее дело...

РЫЛЕЕВ. Так в чём же?

ПЕСТЕЛЬ. В строе. В формах правления, в психологии общества, в привычках!

РЫЛЕЕВ. Нет, это прекрасно, борьба, бой... Это... жизнь, Павел! Перемены.

ПЕСТЕЛЬ. Повторяю, необходимо объединение.

РЫЛЕЕВ. Обеими руками -- "за"!

ПЕСТЕЛЬ. На роль диктатора я не претендую. Некоторые ваши так боятся!

РЫЛЕЕВ. Я им вправлю мозги.

ПЕСТЕЛЬ. Недолго остаётся ждать.

РЫЛЕЕВ. Да я хоть... теперь же, босиком, в трусах! Я ведь тоже офицер! В отставке.

ПЕСТЕЛЬ. Всё больше провокаторов, доносчиков.

РЫЛЕЕВ. Оттого и дорого время. Знаешь, пройдём в кабинет, стены толще!

/Уходят./

В хорошо знакомом нам кабинете Его Императорского Величества, в Зимнем. Некоторые перемены в обстановке. Весна. Ранняя. Быстро появляется АРАКЧЕЕВ, не заметив за столом Г о с у д а р я, помедлив, бросает взгляд на дверь в смежную комнату, после чего, кашлянув, размещается за столом. Находит нужный ему документ. Быстро зачёркивает написанное сверху. И размашисто пишет ниже. Из смежной комнаты выходит АЛЕКСАНДР, в отличие от своего Л ю б и м ц а, сильно изменившийся внешне. Остатки некогда густых, а теперь совершенно белых волос над ушами и на затылке, сутулится, покашливает слабо, как хворый.

передумал. Более сурового заслуживают наказания бунтовщики! В полку.

АЛЕКСАНДР. Уверен?

АРАКЧЕЕВ. А то нет. Чтоб и другие задумались!

АЛЕКСАНДР. Пожалуй. В таком случае, и командира нельзя гладить по головке!

АРАКЧЕЕВ. В горы отправим. Биться!

АЛЕКСАНДР. Нельзя же, право, с подчинёнными как с собаками обращаться, тем более, в

военных поселениях, где и без того постоянное бурление. Вообще, мы влипли с этими... поселениями!

АРАКЧЕЕВ. И отступать не годится. /Хочет выйти из-за стола, чтобы уступить место

Императору./

АЛЕКСАНДР. Сиди, сиди, мне... приятнее вне стола, надоело!

АРАКЧЕЕВ. Ну, я же не государь!

АЛЕКСАНДР. Но хотел бы.

АРАКЧЕЕВ. Такое скажете!

АЛЕКСАНДР. Честно?

АРАКЧЕЕВ. Ведь обижаете!

АЛЕКСАНДР. Вот какой... святой. Нравственный. Бескорыстный!

АРАКЧЕЕВ. Помечтать можно конечно.

АЛЕКСАНДР. Тебе бы кнут поменьше, и пряник в другую руку поувесистей, цены бы не было

кровопийце!

АРАКЧЕЕВ. Хорош эпитет.

АЛЕКСАНДР. Это я любя.

АРАКЧЕЕВ. Допустим, вознамерился бы. Но кто, кто! Сын захудалого дворянина, бедного

офицера...

АЛЕКСАНДР. ...Который уже в тринадцать лет заявил о себе как личность, самоучкой

пробившийся в корпус, замеченный императором Павлом, прошедший все ступени воинские. Не за красивые глазки!

АРАКЧЕЕВ. Да уж, в отличие от некоторых паркетных шаркунов... Как иначе!

АЛЕКСАНДР. Некоторые просто созданы властвовать. От Бога!

АРАКЧЕЕВ. Государь и есть помазанник Божий.

АЛЕКСАНДР. Помазанный поневоле.

АРАКЧЕЕВ /после долгой паузы, тихо/. Опять вы, ваше величество...

АЛЕКСАНДР. Ты на восемь лет старше, но жизни больше в ТЕБЕ. Потому, что ты на месте,

ты жизни не мыслишь вне службы. А я...

АРАКЧЕЕВ. Уж очень на вас это наводнение повлияло прошедшей осенью. До

невозможности!

АЛЕКСАНДР. Не вспоминай об этом, прошу.

АРАКЧЕЕВ. И пожар в Царском, и... Извините!

АЛЕКСАНДР. Не знак ли это для меня?

АРАКЧЕЕВ. Вы бы съездили куда-нибудь.

АЛЕКСАНДР. Да, только дорога приносит мне состояние душевного равновесия. И как

прекрасно, что я могу уехать с мыслью, что есть человек, который заменит меня.

АРАКЧЕЕВ /всхрапывает от прилива верноподданнических чувств/. Будьте уверены!

АЛЕКСАНДР. Вот и славно. /Повеселел./ Я ненадолго!

АРАКЧЕЕВ. И ещё. Не хотелось вас тревожить, но... Знаю, не желаете! Возвращаться к

этому, но...

АЛЕКСАНДР. Ну что ещё там..?

АРАКЧЕЕВ. Донесение...

АЛЕКСАНДР. Ну, конечно же, общества, эти тайные общества, да чёрт с ними!

АРАКЧЕЕВ. Охотятся за вами...

АЛЕКСАНДР. Много шуму из ничего. Я тоже в своё время в обществах состоял. И батюшка

мой. Масон. Переболеют и эти. "Охотятся..." Смешно!

АРАКЧЕЕВ. Воля ваша.

АЛЕКСАНДР. У меня работай, ежели хочешь.

АРАКЧЕЕВ. Отчего же, нет, мне привычнее у себя. Спасибо за... милость! /Уходит.

По-прежнему прямой. Как шпага./

АЛЕКСАНДР. А это отец, скорее всего. Чувствую! /В сторону растворившейся двери, в

которой возникает в следующую секунду фигура ПАВЛА ПЕТРОВИЧА, совершенно не изменившегося. Пауза./

ПАВЕЛ. Здравствуй, сын!

АЛЕКСАНДР /вытягивается/. Здравия желаю, ваше импер...

ПАВЕЛ. Хорошо, хорошо, хорошо! Вольно.

/Молчание. Долгое молчание./

Итак?

приходили, на рассвете. Всё с теми же вопросами! Не претендовал, я повторяю...

ПАВЕЛ. А преступники на свободе, процветают! Убийцы. Разве не так!

АЛЕКСАНДР. Не подымается рука.

ПАВЕЛ. Естественно! Как может рука на тех подняться, кто привёл к власти!

АЛЕКСАНДР. Опять...

ПАВЕЛ. Ведь власть не только обязанности, это и возможности, и права, и многое-многое

другое! От чего так трудно отказаться! Молодому человеку! Ведь тебе было двадцать с небольшим...

/Печальная улыбка скользит по губам АЛЕКСАНДРА.../

Что? Отчего ты улыбаешься?

АЛЕКСАНДР. Мне совсем невесело!

ПАВЕЛ. Он улыбается ещё! А? Вы посмотрите на этого...

АЛЕКСАНДР. Вы меня умалишённым вознамерились сделать? Вы близки к цели!

ПАВЕЛ. Он улыбается!

АЛЕКСАНДР. Да сколько можно?!!

ПАВЕЛ /приходит в бешенство/. Он улыбается ещё... Нет, негодяй, терпение моё -- иссякло!

Нет сына у меня... Сын -- предатель не сын! /Выхватывает из ножен шпагу./

АЛЕКСАНДР. Что это такое?!!

ПАВЕЛ. Сейчас узнаешь! /Медленно надвигается на сына, оскалившись, с обнажённой

шпагой./

ПАВЕЛ /приставляет к груди Александра клинок/. Смотри в глаза смерти! Достойно! Как

император!

АЛЕКСАНДР /отшатнулся/. Уберите...

ПАВЕЛ. Нет, милый. Пробил твой час!

АЛЕКСАНДР /хватается за кончик шпаги/. Вы, что, сошли с ума... отец...

ПАВЕЛ /ловким движением вырывает клинок/. Колоть меня ещё в детстве научили!

Манекены, правда. Но ведь даже... и не манекен... ты...

АЛЕКСАНДР. Уберите шпагу!

ПАВЕЛ. Не для того я обнажил шпагу, чтобы возвращать в ножны сухой. Говорят

/выполняет ловкие и обманные движения с тем, чтобы поразить наверняка/, пронзённым насквозь Всевышний дарует способность видеть вышедший у них между лопаток клинок! Тебе повезло!

АЛЕКСАНДР /отстраняется с вытянутой вперед рукой/. Я не враг твой!

ПАВЕЛ. А кто?

АЛЕКСАНДР. Я тебя люблю!

ПАВЕЛ /не сразу, оторопело/. Как ты сказал?

АЛЕКСАНДР. Я люблю тебя, папа, и говорю это не в страхе за жизнь, нет, нет, нет!

/Молчание. Тишина звенящая./

Ты дорог мне...

ПАВЕЛ. Меня любят...

АЛЕКСАНДР. Я всегда любил тебя, отец, даже, когда был унижен, оскорблён.

ПАВЕЛ. И ненавидел одновременно. Так?

/АЛЕКСАНДР молчит./

Разумеется.

АЛЕКСАНДР. Прости меня, папа.

ПАВЕЛ /тупо/. Любил. Любит.

АЛЕКСАНДР. А впрочем /печально/ ты волен поступить со мною как считаешь нужным!

Дальше жить, как я живу...

ПАВЕЛ. У тебя... слёзы?!!

АЛЕКСАНДР /с катящимися по щекам крупными слезами/. ...какой смысл?

ПАВЕЛ /выпустил шпагу, которая с глухим звяканьем падает на пол/. Странные я слышу

слова.

АЛЕКСАНДР. Ты не знаешь всего, что у меня в душе, давно, очень давно!

/АЛЕКСАНДР горько покачивает головой./

Не понимаю!

АЛЕКСАНДР. Мне долгое время в детстве недоставало тебя. Потом переменилось всё!

ПАВЕЛ. Да? Интересно!

АЛЕКСАНДР. Я страдал оттого, что свидетелем унижений твоих был. Не только со стороны

бабушки моей. Но и её приближённых. Потом мне стало казаться, что ты и заслуживаешь подобного обращения. Что бабушка права во всём.

ПАВЕЛ. Да. Помню! Нас разлучили... Под предлогом того, что мне, цесаревичу, должно

заниматься больше делами государственными. А мать твоя ждала третьего ребенка. Костику было в то время два или три, не помню точно, ты на два годика старше.

Местом твоего жительства стало Царское село. А не Павловск. Зимой -- Зимний. У женщины этой были далеко идущие планы. В которые были только самые преданные посвящены. Сделать наследником престола внука, не сына! Для того, чтобы это осуществилось, следовало главное произвести: убить сыновние чувства в тебе. Что ей и удалось! Мастерски! Однажды, вскоре после нашей разлуки я прискакал в Царское, мне очень-очень хотелось увидеть тебя. Голосок услышать твой нежный. В волосиках покопаться. Такие у тебя шелковистые волосики!

Прискакал я... Идёте вы втроём аллеей императорского парка, солнечно... Матушка под руку с своим очередным любовником, и ты. Утомлённый. С большущим, таким, сачком в руке. Набегался за мотыльками! Как у тебя лицо переменилось! Несёшься ко мне навстречу: папа, папочка приехал! Бросаешься на шею, повис...

/АЛЕКСАНДР всхлипывает./

Твоё нежное тельце на груди у меня, о, как я был счастлив! Спасибо, Господь тебе.

За те неповторимые минуты! /После паузы./ Видел бы ты этой женщины глаза! В

тот момент. Выражение разгневанной львицы, из-под носа у которой вырвали

добычу, мясо! Дичь! Моё! Её глаза кричали. Не тронь.

Так проходили дни и месяцы, годы. Не знаю! Когда-то и она любила меня, сына

своего. Я чувствовал. Пока не спросил однажды: отчего я остался без отца?

Императора Петра Фёдоровича? Разумеется, она правду не сказала! Несколько

лет спустя... под большим секретом! Родственник одного из главных действующих

лиц в той трагедии сообщил некоторые подробности умерщвления отца! Догадалась мать. Что мне известно всё. И на страшные, недосягаемые расстояния отлетели друг от друга сын и мать.

Мысль о неполноценности цесаревича Павла витала над чертогами императрицы,

поверил в это и ты. Конечно, урод я...

АЛЕКСАНДР /протестующе/. Нет, нет, нет!

ПАВЕЛ. Одним только своим видом способен...

АЛЕКСАНДР. Ты прекрасен, папа!

ПАВЕЛ. Полно, милый. /Продолжает./ Одним своим видом в тоску вгоняющий. Может ли

быть красивым дитя ненависти?

АЛЕКСАНДР. Отец, милый, ты столько претерпел...

ПАВЕЛ. Возьми в руки себя.

АЛЕКСАНДР /с сухими глазами, протяжно/. Я знаю, что мне нужно, чтобы искупить вину

свою...

/Молчание./

Тебя дела ждут!

АЛЕКСАНДР. Не император давно я, Александр. Титулованный как "Благословенный"!

ПАВЕЛ. М-м...

АЛЕКСАНДР /подымает с пола шпагу/.Как-нибудь поговорим, отец!

ПАВЕЛ. Теперь мы будем общаться как близкие, как настоящие отец и сын, так ведь!

АЛЕКСАНДР. Большое счастье.

ПАВЕЛ. И всё же. Что-то ты замыслил! Саша. Я чувствую. Что значит: "не император!"?

АЛЕКСАНДР. Возможно, это пройдёт.

ПАВЕЛ. Неспокойно в государстве.

АЛЕКСАНДР. Трону ничто не угрожает.

ПАВЕЛ. Например, эти тайные общества, в столице и на периферии...

АЛЕКСАНДР. Романтически настроенные молодые люди... Где-то я их и понимаю!

ПАВЕЛ. Смотри же.

АЛЕКСАНДР. Некоторые, как ни странно, мне даже симпатичны. Хотелось бы как частному

лицу с ними потолковать, так, ведь нереально!

ПАВЕЛ. Как частному лицу... с заговорщиками?!!

АЛЕКСАНДР. Только, даже, если бы это могло осуществиться, нет, поздно. Ничего не нужно

мне.

попустительство, за бездействие, грозящие устоям!

/АЛЕКСАНДР молчит. Опустив седую голову./

Я не понимаю...

АЛЕКСАНДР. Если что-то произойдёт сегодня, завтра, послезавтра, я буду в числе самых

беспощадных судей! И исполнителей.

ПАВЕЛ. А через год? Два? Пока ты император?

АЛЕКСАНДР. Трудно сказать.

ПАВЕЛ. А я скажу так. Лучше сегодня положить десяток бунтовщиков, чем завтра иметь

дело уже с сотнями и тысячами. Меньше прольётся крови. С той и другой стороны.

/АЛЕКСАНДР смотрит в сторону./

Слышишь?

ПАВЕЛ /передразнивает/. Так точно.

АЛЕКСАНДР. Ты прав, отец.

ПАВЕЛ. Выпрямись. Сутулишься как... дед!

АЛЕКСАНДР /пытается выпрямиться/. Признаю критику. Радикулит ещё...

ПАВЕЛ. Оттого, что длинный. Коротышка-отец твой пряменький всегда, гляди! /Демонстрирует осанку./ В кого ты такой... дылда!

АЛЕКСАНДР. Наверное, в Петра Великого, пращура. Только ведь Николай ещё выше!

ПАВЕЛ. С Николенькой мы... мало находим общего. Когда меня убрали, ему и шести не

было. Ты ему в отцы годишься.

АЛЕКСАНДР. Вот рыцарь без страха и упрёка, как говорится! Очень ответственный...

ПАВЕЛ. Плохо, что у тебя нет потомства. Даже внебрачные дети в ином мире.

АЛЕКСАНДР. Господу было угодно.

ПАВЕЛ. Впрочем, ты ещё не так и стар. А уже кобелиться перестал!

АЛЕКСАНДР. Я?

ПАВЕЛ. Последний наш с твоей матушкой ребёнок появился когда мне было сорок четыре.

Мишенька! /Помолчал./ Не тяни резину с этими... "Патриотами"!

АЛЕКСАНДР. Усилим наблюдение.

/Дребезжит телега по мостовой за Дворцовой площадью./

Аракчеев... следит! За развитием событий.

ПАВЕЛ. Развяжи руки ему, понятно?

АЛЕКСАНДР. Наворотит ещё! /После паузы, торопливо./ Не волнуйся, под контролем!

ПАВЕЛ. Зови, как понадоблюсь, в любое время! /Уходит, развернувшись круто,

придерживая шпагу./
АЛЕКСАНДР. Кто бы подумать мог: Пестель. Лучший полк в третьей армии, лучший офицер.

Очень уважаемый человек. /Вздыхает./ Незнаком лично с Рылеевым, не хочу знать. Чести много!

/Появляется слегка чем-то обеспокоенная, в дорожном платье, ЕЛИЗАВЕТА./

/Целует руку, упреждает вопрос./ Всё в порядке! Просто, захотелось видеть!

ЕЛИЗАВЕТА. Переодеться не захотела даже, с дороги, поспешила во дворец!

АЛЕКСАНДР. Распутица?

ЕЛИЗАВЕТА. Не везде. Местами пыль даже. Хотя в лесу снегу ещё много, и на взгорках.

АЛЕКСАНДР. Запах ощущается: пыли.

ЕЛИЗАВЕТА. Только расположились со своей приятельницей-графинюшкой у неё за

ломберным столиком, только игру затеяли, колокольчики под дугой заливаются, бешеный топот копыт. Так фельдъегеря только у нас скачут! Точно. Входит, письмо вручает. От государя. Сердце так и покатилось! Просит срочно домой явиться.

АЛЕКСАНДР /смущённый/. Утром мысль стукнула.

ЕЛИЗАВЕТА /продолжает/. Как тут не подчиниться.

АЛЕКСАНДР /почёсывает затылок/. М-да.

ЕЛИЗАВЕТА. С чего бы?

АЛЕКСАНДР. Не знаю. Соскучился, наверное.

ЕЛИЗАВЕТА. А в селе хорошо так, жаворонки появились, нет, что я это, с к в о р ц ы!

АЛЕКСАНДР. Скворцы?

ЕЛИЗАВЕТА. Такие хорошенькие! Залива-аются. Себе! Поместье обширное, речка, пруд.

Успела даже в крестьянской избе побывать. Какие вышивки!

АЛЕКСАНДР. Во многих побываем ещё избах и в поместьях. Если поедешь со мною завтра.

ЕЛИЗАВЕТА. Куда?

АЛЕКСАНДР. Далеко, от этого вертепа дальше. От этих рож верноподданнических, ото всей

этой грязи и просто шелухи. /После паузы./ Завезу на Аляску. Там и расположимся!

ЕЛИЗАВЕТА /смеётся/. Такую даль.

АЛЕКСАНДР. Пушнину станем добывать.

ЕЛИЗАВЕТА. Как прикажете! Государь. /С лукавством./ Боюсь только, бросите где-нибудь в

Ямской избе после очередной замены тройки на свежих коней! Его величество привыкло ведь к разнообразию в области интимного...

АЛЕКСАНДР. Как хорошо, что это было давно...

ЕЛИЗАВЕТА. Кто ж знает вас.

АЛЕКСАНДР. Вспоминать стыдно.

ЕЛИЗАВЕТА /с лёгкой печалью, задумчиво/. Да. Заметили: каждая новая возлюбленная в

молодости -- праздник, победа, каждая очередная в пору зрелости просто наслаждение, а уж потом... Рубцы и раны. Много же рубцов у вас, сударь!

АЛЕКСАНДР. И -- поделом!

/Общий, немножко печальный смех./

/Шутит./ Зато теперь ни мне никто не опасен, ни я никому не страшен!

ЕЛИЗАВЕТА. Ну, и на этом спасибо!

АЛЕКСАНДР /после паузы/. Дорога нас развеселит. Надеюсь. /Помолчал./ Да и для тебя

будет лучше в степи: воздух хороший, сухой!

ЕЛИЗАВЕТА. Я здорова...

АЛЕКСАНДР. Так врачи же обижаются. Что... Подчиняться не желает её величество!

ЕЛИЗАВЕТА. Я прекрасно чувствую себя.

АЛЕКСАНДР. Никаких сомнений.

ЕЛИЗАВЕТА. Выезжаем утром?

АЛЕКСАНДР. Рано. От вертепа этого -- подальше! Пораньше. Почаще. Навсегда?

ЕЛИЗАВЕТА. Как ты сказал?

АЛЕКСАНДР. Я? Нет, просто... про себя. Отдыхай, милая... Отдыхай!

/Сорвавшимся голосом./

Всё будет прекрасно, теперь всё должно быть... прекрасно!

/ЕЛИЗАВЕТА уходит. Часто моргая. Стараясь выглядеть бодрой./

Верное сердце!

/Устремляемся навстречу, с неподдельной радостью./ Вот и вы наконец!

СПЕРАНСКИЙ. По вашему велению...

АЛЕКСАНДР. Располагайтесь! Где пожелаете. Не впервые у меня. Прошу!

СПЕРАНСКИЙ. Спасибо, но после столь утомительного и длинного путешест...

АЛЕКСАНДР. Понял, сам путешественник!

СПЕРАНСКИЙ. Да...

АЛЕКСАНДР. Когда всё время в положении сидя, неделю на стул смотреть противно!

СПЕРАНСКИЙ. Да, государь...

АЛЕКСАНДР. Спали-то, надеюсь /под общий смех/ в горизонтальном состоянии!

СПЕРАНСКИЙ. И теперь ещё колёса под тобой разговаривают, и из стороны в сторону

мотает!

вообще откажется! От государственной деятельности. Из обид прежних.

СПЕРАНСКИЙ /сдержанно/. Что ж обиды, обиды не выход из положения. А служить

потребность ощущаю.

АЛЕКСАНДР. Вот и славно. Очень хорошо! Что потребность ощущаете. Да. /Шутливо./ Долго ещё будут помнить в Сибири губернатора Сперанского!

СПЕРАНСКИЙ. Да, врагов нажил за несколько лет... Но не жалею!

АЛЕКСАНДР. Порядок навёл, короче. Сперанский! /Помолчав опять./

Я хочу предложить войти вам в госсовет в качестве начальника департамента по законодательству.

/Молчание./

/С тревогой./ Что-то не устраивает?

СПЕРАНСКИЙ. Напротив.

АЛЕКСАНДР. Лучше вас с этим никто не справится.

СПЕРАНСКИЙ /растроганный/. Благодарю, госуд...

АЛЕКСАНДР /перебивает/. И долой обиды! Хорошо?

СПЕРАНСКИЙ. Это вы обижаться должны на... нерадивого зарвавшегося слугу...

АЛЕКСАНДР. Полно, полно, Михайло Михайлович.

СПЕРАНСКИЙ. Мне так неловко, стыдно.

АЛЕКСАНДР. Оставим. Да, Михайло Михайлович, столько воды утекло. Война такая. Вот

интересно! Десяти лет не прошло после окончания боевых действий, и вот в Европе уже постепенно выветривается из памяти, кто же начало положил конца великого Бонапарте! Пройдут ёще годы. И Александра разве что в России будут помнить как триумфатора. Повелось мне как-то с моим прусским коллегой императором Фридрихом Вильгельмом на полях былых боёв, как говорится, побывать. Под Лейпцигом. "Битва народов"! Майский денёк

погожий, жаворонки висят в хрустальной синеве, распевают, нивы... Известно, какие поля ухоженные там. В Пруссии, и вообще, на Западе! Вдруг... васильки высовываются. Из поднимающихся хлебов. Васильки, представляете! Сорняки. И... Подумалось...

/Сглотнув./ Столько во всей Европе, да и в мире не найдётся васильков, сколько русских воинов в земле! Васильки... голубые... глаза! Ком подкатил вот сюда! А вы говорите. И вот уже /с горечью/ в той же Англии избавителем от Бонапарте Веллингтона почитают. Который... едва не угодил Бонапарте в ловушку. Под Ватерлоо. Не подоспей генерал Блюхер... Да известно всем!

СПЕРАНСКИЙ. Не любят на западе, когда мы в чём-то впереди, не привыкли. Хоть в чём-то

вырываемся иногда. И тут же: нет, это не они, это мы!

АЛЕКСАНДР. Да ладно, уж. Так, что, приступимте, Михайло Михайлович!

СПЕРАНСКИЙ. Нет слов благодарность выразить вам...

АЛЕКСАНДР. А, ладно, ладно! "Благодарность". Вот что! Ещё как-то обмолвилась

государыня, что хотела бы видеть у себя в штате фрейлин доченьку вашу, Катюшу. Как вы?

СПЕРАНСКИЙ /со слезами/. Это чересчур уж...

АЛЕКСАНДР. Так императрица желает!

СПЕРАНСКИЙ /низко кланяется/. Спасибо, государь.

АЛЕКСАНДР. Как супруга чувствует?

СПЕРАНСКИЙ. Ещё в Иркутске.

АЛЕКСАНДР. Привет передавайте. Как появится.

СПЕРАНСКИЙ. Спасибо.

АЛЕКСАНДР. А мы вот с Елизаветой Алексеевной решили совместную осуществить поездку

в отдалённые губернии.

/Молчание./

Надеюсь, увидимся ещё!

СПЕРАНСКИЙ. Как вам будет угодно! /После паузы, в затруднении./ До вашего отъезда

увидимся?

АЛЕКСАНДР. Вообще.

СПЕРАНСКИЙ. Всегда видеть рад!

АЛЕКСАНДР. Короче, сил набирайтесь.

/СПЕРАНСКИЙ удаляется, расчувствовавшийся./

/Берёт со стола колокольчик, звонит. В раскрывшуюся дверь не успевшему войти А Д Ъ Ю Т А Н Т У./ Камердинера! /Быстро пишет что-то, часто обмакивая в чернильницу перо. Подымает взгляд на бесшумно появившегося ВАСИЛИЯ./ Присаживайся, Василий.

ВАСИЛИЙ /состарившийся, тощий/. Спасибо.

АЛЕКСАНДР /продолжает писать/. Я вот что, Василий, вспомнил... Погоди, закончу! /Заканчивает писать./ Вспомнил о бабке своей. Великой Екатерине! Которая в момент могла человека из болота к вершинам Альп вскинуть! Если метафору применить такую. Гм. Поручик становился генералом! Не за боевые, кстати, заслуги, за что -- известно! Вот и решил я...

/ВАСИЛИЙ тяжело вздыхает./

Что такое?

ВАСИЛИЙ. Ничего.

АЛЕКСАНДР. Да ты дуешься. Обиженный такой. Ну?

ВАСИЛИЙ. Совсем в угол задвинули. Василия.

АЛЕКСАНДР. А?

ВАСИЛИЙ. Не нужен я больше вам!

АЛЕКСАНДР. Почему же, просто я в разъездах. А мне и денщика довольно. Я человек

военный. На что мне в походе камердинер! Отдыхаешь. О т д ы х а л!

ВАСИЛИЙ. И теперь -- в отставку?

АЛЕКСАНДР. Не сказал бы. В отставку!

ВАСИЛИЙ. В отставку лучше. Чем даром харчи переводить! Что это такое?

АЛЕКСАНДР. Вот сердится!

ВАСИЛИЙ. Разлюбили. Короче!

АЛЕКСАНДР. А вот возьми-ка бумагу.

ВАСИЛИЙ /берёт бумагу, не вглядываясь в текст/. Это что?

АЛЕКСАНДР /весело/. А прочти!

ВАСИЛИЙ /пробегает лист взглядом, переменившись в лице/. Это... Как?!!

АЛЕКСАНДР. Очень просто. Граф Савельев. Вы свободны!

ВАСИЛИЙ /вновь тупо вчитывается/. "...произвести в графское достоинство..."?!!

АЛЕКСАНДР. По стопам Екатерины, как говорится!

/Молчание. ВАСИЛИЙ только губами перебирает, потрясённый./

Граф, можете идти!

ВАСИЛИЙ. К-куда?

АЛЕКСАНДР. Куда глаза глядят!

ВАСИЛИЙ /облизывает пересохшие губы/. Стало быть... Увольняете! От...

АЛЕКСАНДР. Радоваться надо!

ВАСИЛИЙ. Ненужную мебель выставляете...

АЛЕКСАНДР. Граф, вы свободны.

ВАСИЛИЙ. Так точно, слушаюсь.

АЛЕКСАНДР. Думаю, теперь вам, граф, обидевший вас когда-то генерал дорогу уступать

станет! Не вы ему.

ВАСИЛИЙ. Да...

АЛЕКСАНДР. Обустраивайтесь. Полторы тысячи десятин земли ждут вас!

/ВАСИЛИЙ всхлипывает./

Успокойся, Василий. Мне тоже расставаться жаль с тобой. Очень!

/Неожиданно ВАСИЛИЙ бросается на грудь ИМПЕРАТОРУ./

/С влажными глазами, нежно похлопывая по плечам СТАРИКА./ Увидимся, даст Господь!

/ВАСИЛИЙ уходит. С рескриптом. Как приговорённый./

/Вновь в приоткрывшуюся после звонка дверь/. Не принимать никого!

/Уходит к окну. Застывает спиной к зрителю. О чём задумался ГОСУДАРЬ?/

Спустя несколько месяцев, летом. В квартире Р ы л е е в а. Та же комната. С единственной чадящей свечкой в подсвечнике на столе. Поздний вечер. Появляются ПЕСТЕЛЬ, РЫЛЕЕВ следом.
ПЕСТЕЛЬ /недовольный/. Отчего это у тебя одна-одинёшенька свечка на столе?

Скупишься?

РЫЛЕЕВ /в тон/. А ты думал как. Жизнь дорожает. /Поясняет./ С улицы заметно очень –

свет. Сквозь щели. В ставнях!

ПЕСТЕЛЬ. Логично.

РЫЛЕЕВ. Всё спокойно?

ПЕСТЕЛЬ. Хвост попался упорный. Пришлось попетлять!

РЫЛЕЕВ. Да, за мной тоже... посматривают.

ПЕСТЕЛЬ. Отчего мы всё ещё не за решёткой?

РЫЛЕЕВ. Хотелось бы и мне знать.

/Тишина. Вот далёкие звуки пьяной песни коснулись слуха, и растаяли./

ПЕСТЕЛЬ. Н а в е р н я к а намерены взять, с уликами!

РЫЛЕЕВ. Аракчеев взялся.

ПЕСТЕЛЬ. Второй после царя кандидат на виселицу!

РЫЛЕЕВ. Всё же вы у себя там, в обществе, намерены ликвидировать? Безусловно?

ПЕСТЕЛЬ. Да, под корень. Нам символы против не нужны. Как и вам! Надеюсь!

РЫЛЕЕВ. Однако же, объект и по сей день жив-здоров. Творит беззакония и произвол!

ПЕСТЕЛЬ. За него творят.

РЫЛЕЕВ. Неважно.

ПЕСТЕЛЬ. Постоянно ускользает. Там, где у нас засада не появляется, появляется, где не

ждём. Вот что скажешь!

РЫЛЕЕВ. Постановили. Не позднее начала января будущего года. Тысяча восемьсот

двадцать шестого!

ПЕСТЕЛЬ /ехидно/. Не рановато ли! Мороз, снег, лёд!

/РЫЛЕЕВ отворачивается./

Повременим! А?

РЫЛЕЕВ /тихо/. Улавливаю иронию. Но что я могу! Один, почти один!

ПЕСТЕЛЬ. Просто... необходимо слияние, объединение, чёрт возьми! Диктатора во мне

узрели! Цезаря. Да я письменное обязательство дам не претендовать на верховенство! Во власти. Валяй, Трубецкой! /Возмущённый./ Дело-то общее!

РЫЛЕЕВ /виновато/. Как будто не понятно...

ПЕСТЕЛЬ. Без единого плана действий, без координации действий, без обмена

информацией...

/Молчание. Вновь звуки заунывные песни доносятся./

Гнилая столица!

РЫЛЕЕВ. Я вот что придумал. Вчера вечером, после того как очень важную информацию

получил. Очень важную! Которая очень нам поможет! А именно. В случае внезапной кончины ныне действующего императора страна на несколько дней остаётся без... самодержца. Слышишь?

Дело в том, что Константин, брат царя, давно уже написал заявление, что в любом случае отказывается от престола...

ПЕСТЕЛЬ. Но Николай...

РЫЛЕЕВ. В том и фокус, что брат его Николай в неведении относительно такого заявления.

Возникает ситуация: царь мёртв, Николай в Петербурге, Константин -- в Варшаве,

как всегда, в качестве всего лишь наместника, империя без управителя! Пока

братья не согласуют действия. Из Петербурга до Варшавы -- не рукой подать!

Не стеснённые присягой к в бозе опочившему царю войска очень просто будет

вывести на площадь!

ПЕСТЕЛЬ /взволнованный/. Это дело!

РЫЛЕЕВ. А вот что я решил... Надоело ждать! Гляди /достаёт из ящичка в столешнице

кинжал. С инкрустированной рукояткой. С силой метает кинжал в стенку. Победно./ А?!!

ПЕСТЕЛЬ /не сводя зачарованных глаз со звенящего, глубоко ушедшего в древесину

клинка/. М-м-м..

РЫЛЕЕВ. ...И вперёд, на Зимний!

ПЕСТЕЛЬ. Но кто же тебя подпустит к царю!

РЫЛЕЕВ /важно/. Я ведь, милый, не только пламенный бунтарь, поэт и офицер в отставке, я

ещё человек деловой! Не говорил я, кем я являюсь в недавно созданной

компании на Аляске, по добыче пушного зверя? Управителем дел.

ПЕСТЕЛЬ. Какое это имеет отношение к...

РЫЛЕЕВ. А то, что царь у нас -- крупнейший акционер, с контрольным пакетом, нетрудно

будет мне как должностному лицу добиться личной встречи.

ПЕСТЕЛЬ. Ты уверен?

РЫЛЕЕВ. Я все усилия приложу, чтобы аудиенция состоялась!

ПЕСТЕЛЬ. Шаг рискованный...

РЫЛЕЕВ. Я не могу, понимаешь, не- мо- огу! Я заставлю выступить. Гибель царя и явится

сигналом.

ПЕСТЕЛЬ. А схватят?

РЫЛЕЕВ. Успею!

ПЕСТЕЛЬ. Тебя тут же уничтожат!

/Заунывная песня звучит за окнами./

Это риск!

РЫЛЕЕВ. Я решил, и так будет.

ПЕСТЕЛЬ /после паузы, дрогнувшим голосом/. Я перед тобой преклоняюсь.

РЫЛЕЕВ. Только что императорская чета возвратилась в столицу. Надеюсь, он здесь хотя

бы на несколько дней задержится.

ПЕСТЕЛЬ. Будем надеяться. /Взволнованный./ Если не получится у тебя... Если сорвётся...

Доподлинно известно в армейских кругах о намерении царя произвести смотр войска в Таганроге. Известен дом даже. Где он остановится .

РЫЛЕЕВ. Вот и славно!

ПЕСТЕЛЬ /возбуждённый, ходит из угла в угол/. С каждым днём у нас прибавляются

сочувствующие. Даже... генералы.

РЫЛЕЕВ. Я уже и несколько песен написал, революционных. Для поднятия духа в массах.

ПЕСТЕЛЬ. Вот и замечательно!

РЫЛЕЕВ. В довершение к уже имеющимся. Вот только композитора не найти! Не

возьмёшься?

ПЕСТЕЛЬ. Туговато с песенным жанром у меня. Композиции несложные, другое дело!

РЫЛЕЕВ. Запоёт и у нас народ весело!

/По-прежнему не умолкает заунывная песня за окнами./

И не только в трактирах. И -- из трактиров.

ПЕСТЕЛЬ. Запоёт, друг.

/Тихо догорает свеча на столе./

С колен поднявшись!

Сумерки. Приморский парк в Таганроге. Невидимое в полумраке за кустарником и деревьями море шумит. Приближается шторм. Поздняя осень, лишь вечнозелёные растения в листве. Появляются АЛЕКСАНДР с ЕЛИЗАВЕТОЙ. Тепло одетые. Останавливаются у скамьи. Пауза.

АЛЕКСАНДР. Трудно сказать. Ногу натёр. С непривычки!

ЕЛИЗАВЕТА. Да, полтора месяца в постели... Отвыкли от обуви ноги, выходит!

АЛЕКСАНДР /смеётся тихо/. Отвыкли ноженьки.

ЕЛИЗАВЕТА. Кто бы подумать мог -- обыкновенная простуда вызовет такие последствия!

АЛЕКСАНДР. ...что некоторые меня похоронили уже. Мысленно! Некоторые, думать надо, и

с удовольствием!

ЕЛИЗАВЕТА. Враги у каждого из нас имеются... Не думаю, что у тебя их много!

АЛЕКСАНДР /рассеянно всматривается в потёмки перед собой/. Мне тоже так кажется. Ведь

я почти отошёл от дел. В Петербурге не известно ещё о моём выздоровлении, это и хорошо...

ЕЛИЗАВЕТА. Саша, что ты затеял?

АЛЕКСАНДР. Я? Что ты хочешь сказать?

ЕЛИЗАВЕТА. Кто этот господин? Которого ты принял вчера поздно вечером, тайно?

АЛЕКСАНДР. А, вон ты об чём...

ЕЛИЗАВЕТА. Вокруг нас с каждым днём всё меньше людей, как будто с тонущего корабля

бегут! При мне лишь одна фрейлина остаётся. Вчера ты отправил в Петербург флигель-адъютанта. Боюсь, что нас некому охранять! У ж е.

АЛЕКСАНДР. Я сам кого хочешь прикончу, только разозли! Это от меня охранять следует,

не меня!

АЛЕКСАНДР. Нас окружают лишь те, кто способен держать язык за зубами. В которых я –

уверен.

ЕЛИЗАВЕТА. Как будто ты шайкой руководишь.

Не нравится мне поведение ваше. Государь!

АЛЕКСАНДР. Я не государь...

ЕЛИЗАВЕТА. Опять!

АЛЕКСАНДР. С завтрашнего дня...

ЕЛИЗАВЕТА. Так кто же господин этот?

АЛЕКСАНДР. Господин этот сослужил нам очень хорошую службу, вот, взгляни!

/Протягивает Елизавете две бумажки./

ЕЛИЗАВЕТА /читает/. "Романов Фёдор Кузьмич, мещанин." /Пауза. С недоумением читает

дальше./ "Романова Авдотья Фёдоровна, мещанка..!

АЛЕКСАНДР. Это мы и есть...

ЕЛИЗАВЕТА /не сразу, проведя по лицу ладонью, озадаченная/. Хорошо, но куда прикажете

девать императора Александра с императрицей Елизаветой?

АЛЕКСАНДР. Императора похоронят с почестями в усыпальнице Петропавловского собора,

рядом с отцом, Павлом. А государыня после смерти мужа вольна принять монашеский обет …

ЕЛИЗАВЕТА. Просто какой-то детектив!

/АЛЕКСАНДР тихо улыбается под рокот набегающего на берег вала, на

мгновенье море затихает. Готовя очередную атаку./ И ведь это... грешно!

АЛЕКСАНДР. Не знаю. /Оглядевшись по сторонам./ Под утро явился мне ангел в белом. И,

знаешь, печально так кивнул головой. С лёгкой улыбкой. Это -- знак, прощенье, позволенье.

Ведь никто мне не даст добровольно отречься от престола, ни за что и никогда!

Я дам знать о себе. После того как ты в монастырь уйдёшь. У нас будет небольшой, но хороший домик: с садом, с пасекой... У речки! Тихие розовые вечера с ясным высоким небом, пенье струй, что может быть прекраснее! Нас никто никогда не узнает в сибирских глубинах

/Раздаётся хлопок, сильный, по деревянному настилу. На берегу. Это волна./

ЕЛИЗАВЕТА. Мне страшно...

АЛЕКСАНДР. Шторм?

ЕЛИЗАВЕТА. Нет.

АЛЕКСАНДР /с беспокойством/. Что тебя тревожит..? Скажи, милая!

ЕЛИЗАВЕТА. Мне хорошо.

/Буря ревёт./

Как никогда!

АЛЕКСАНДР. Вот и здорово. Гляди, как светятся пенные гребешки, как красиво!

ЕЛИЗАВЕТА. Мне хочется...

АЛЕКСАНДР. Говори же!

ЕЛИЗАВЕТА. ... жить!

АЛЕКСАНДР. Мне тоже.

/ЕЛИЗАВЕТА закашлялась./

И всё ещё только начинается: слышишь, родная?!!

ЕЛИЗАВЕТА. Очень холодно...

АЛЕКСАНДР /нежно привлекает к себе Елизавету/. Уходим, уходим, уходим!

/С треском обламывается и обрушивается наземь большая сухая ветка в нескольких шагах за скамьёй./ Точно, бежать надо!

ЕЛИЗАВЕТА. Минутку! /Заходится в тяжёлом кашле, выхватывает тонкий носовой платочек,

прижимает к губам. На вопросительный, встревоженный взгляд Александра, спокойная./ Что-то застряло в горле. Пустяки! Пройдёт!

./

На просцениуме в луче света быстро сходятся ПЕСТЕЛЬ с РЫЛЕЕВЫМ, возбуждённые. Пауза.

ПЕСТЕЛЬ /как и Рылеев взволнованный/. Полная неожиданность, смерть эта. В Таганроге!

РЫЛЕЕВ. Тут есть много загадочного, но это не наше дело, послезавтра -- выступаем!

ПЕСТЕЛЬ. Как послезавтра, почему -- послезавтра?!!

РЫЛЕЕВ. Послезавтра...

ПЕСТЕЛЬ. Что за спешка!

РЫЛЕЕВ. ... послезавтра присяга Николаю. И этого просто невозможно позволить!

ПЕСТЕЛЬ. Что из того, что присяга?

РЫЛЕЕВ. Ну, как ты не понимаешь!

ПЕСТЕЛЬ. Я понимаю. Но, простите, какими силами намерены вы противостоять присяге!

РЫЛЕЕВ. Не такие же уж бессильные, как вам там, в южном обществе, кажется! Пусть

гвардейцы отказали в поддержке, пусть дрогнул Трубецкой, я всех на уши поставлю! В ком ещё хотя бы капелька смелости оказалась.

ПЕСТЕЛЬ. Допустим, я тотчас же выезжаю к месту дислокации верных нам частей в

Малороссии, всё равно раньше чем через неделю мы не сможем прибыть на подмогу!

РЫЛЕЕВ. Всё решится в считанные часы. Судьбы народов решаются не на полях боёв, не

полководцами с дивизиями и корпусами, судьбы народов на площадях решаются. Довольно нескольких сотен отчаянных ребят, и -- всё кончено!

ПЕСТЕЛЬ. Оптимистическое заявление...

/Цокот копыт за сценой, какой-то всадник проскакал. Слышно даже, как седло поскрипывает./

С Богом!

( Обнимаются. Расходятся.).

В глубине затемнённой сцены под потолком медленно высвечивается:

" 1825. XII. 14. " Слева за сценой нарастает гул толпы на площади, отдельные воинственные крики доносятся. В то время как за сценой сперва приближается марширующий мерный шаг воинских соединений, рокочет барабан. всё ближе войска. Всё больше возбуждение овладевает толпой. Выстрел слева, пауза, з а л п слева. Справа отвечают ещё более мощным орудийным залпом. Залп слева, стоны и стенанья. Пауза. Пушечный залп справа, крики ужаса слева, ещё залп справа, топот и вопли разбегающихся восставших. Постепенно стихают звуки боя, и медленно гаснут алые цифры под потолком сцены, и превращаются в чёрные, как бы обуглившиеся. И скорбно реквием звучит.

Несколько месяцев спустя летом в Летнем саду, скамья на первом плане. за которой сквозь лиственное зелёное кружево просвечивают в аллее беломраморные статуи, вазоны, и тому подобное. Праздный разговор гуляющих за сценой, детские голоса, смех. Появляются медленным прогулочным шагом СПЕРАНСКИЙ с АРАКЧЕЕВЫМ, последний жестом предлагает разместиться на скамье.
СПЕРАНСКИЙ /вслед за собеседником садится/. Тенистый уголок. И даже сквознячок!

АРАКЧЕЕВ. Лето позднее нынче.

СПЕРАНСКИЙ. Сад полон гуляющими.

АРАКЧЕЕВ. Праздного люду предостаточно.

/Некоторое молчание./

/Покосившись на СПЕРАНСКОГО./ Итак. вы что-то хотели от меня? Михайло

Михайлыч!

СПЕРАНСКИЙ. Да нет, просто повидаться захотелось. Встречаемся мельком в присутственных...

АРАКЧЕЕВ. Приятно, конечно, что вы по мне соскучились, но сомневаюсь, что только это

обстоятельство свело нас. Вы уж не лукавьте. Я знаю, что вас интересует, на

сто процентов уверен, о чём вы станете спрашивать. Как и многие другие,

которые просили меня поделиться своими соображениями относительно

кончины Александра Павловича. Ну что я могу сказать! Меня в тот момент не

было в Таганроге. О последних часах жизни его величества осведомлены

единицы. Среди которых уже потери: безвременно Елизавета

Алексеевна скончалась. Признаться, для меня это было едва ли не большим,

чем смерть его величества, потрясением! Ведь перед смертью Александр

Павлович долго и тяжело болел. Императрица же никогда не выказывала

признаков нездоровья.

СПЕРАНСКИЙ. Вы были последним, с кем государь имел продолжительную беседу перед

отъездом в Таганрог. Это известно всем! Какое он произвёл впечатление?

АРАКЧЕЕВ. Самое оптимистическое.

СПЕРАНСКИЙ. Не могли бы вы рассказать подробнее?

АРАКЧЕЕВ. Рассказчик из меня неважный.

СПЕРАНСКИЙ. О том, какую сыграл в нашей с вами жизни роль покойный.., язык не

поворачивается выговорить п о к о й н ы й.., говорить не приходится. Скольким мы ему обязаны! Вот отчего мне хочется знать всё, чтобы получить ответ на вопрос: действительно ли мы тринадцатого января хоронили н а с т о я щ е г о государя!

АРАКЧЕЕВ. Как бы там ни было, он ушёл навсегда.

СПЕРАНСКИЙ. Какие его слова были последние?

АРАКЧЕЕВ. Если вы имеете ввиду последние, мною услышанные слова. я скажу. Вот слова

эти: спасибо тебе за всё. милый, и знай, что бы обо мне ни говорили, что бы ты ни услышал обо мне, не верь, со мною всё хорошо!

СПЕРАНСКИЙ /взволнованный/. Вон оно что!

АРАКЧЕЕВ. Я был весьма озадачен.

СПЕРАНСКИЙ. Теперь-то я на все сто уверен, что он... /Встретившись взглядом с

Собеседником./ Вы понимаете!

АРАКЧЕЕВ. Не знаю, не знаю...

СПЕРАНСКИЙ. Дай Господь ему того, о чём он мечтал долгие-долгие годы.

АРАКЧЕЕВ. Не знаю, не знаю...

СПЕРАНСКИЙ. Никаких сомнений.

/Молчание./

Императрицу жаль.

АРАКЧЕЕВ. Завтра ровно сорок дней, как её нет, колокола бить станут! / Вознесясь взором к

небесам./ Полгода не пережила!

СПЕРАНСКИЙ. Не довелось участь супруга разделить.

АРАКЧЕЕВ. Несчастная женщина.

СПЕРАНСКИЙ. Как у в а с в личной жизни?

АРАКЧЕЕВ. Отчего это вас личная жизнь Аракчеева интересует!

СПЕРАНСКИЙ. Да к слову.

АРАКЧЕЕВ. Не было никогда личной жизни у Аракчеева, и не будет. Личная жизнь для

меня, это письменный стол, плац, приказы, постановления, донесения, распоряжения. Смотр.

СПЕРАНСКИЙ. Была же у вас спутница...

АРАКЧЕЕВ. Прибрал Господь тому лет порядочно.

/Доносятся звуки французской речи за сценой./

/Задумчиво, протяжно./ "Всей России притеснитель, губернаторов мучитель...".

И так далее, по Пушкину!

СПЕРАНСКИЙ. Ну, не один только вы из государственных мужей удостоены внимания

господина сего!

АРАКЧЕЕВ. Вас он, однако, в покое оставил.

СПЕРАНСКИЙ. Пока. Кто знает, что у господина этого на уме. Что, впрочем, меня мало

/зевнул/ беспокоит!

АРАКЧЕЕВ. Следствие завершено?

СПЕРАНСКИЙ. С материалами знакомимся.

АРАКЧЕЕВ. И Пушкин замешан?

СПЕРАНСКИЙ. Прямых тому доказательств... нет. К сожаленью! Общался с Пестелем, с

Рылеевым. Считаю первого потенциальным вождём. Умнейшим человеком!

АРАКЧЕЕВ. Ну, и что решили?

СПЕРАНСКИЙ. Лично я, как член суда, за высшую меру наказания для пятерых во главе с

уже вышеупомянутыми... деятелями! Скажу прямо: принеприятнейшее... дело.

АРАКЧЕЕВ. Слава Богу, на сей раз Аракчеева не имеется в рядах карателей.

СПЕРАНСКИЙ. Повезло!

АРАКЧЕЕВ. Государь решил, что и без меня можно добиться успехов. так полагаю!

СПЕРАНСКИЙ. Всё же вы ещё имеете вес...

АРАКЧЕЕВ. Перестаньте.

СПЕРАНСКИЙ. С вами считаются...

АРАКЧЕЕВ. Должность командующего корпусом военных поселений вполне меня устраивает.

СПЕРАНСКИЙ. Как и меня -- руководство департаментом по законодательству.

АРАКЧЕЕВ. Хотя, признаться. Да-авно пора на покой.

/Оса кружится над головой АРАКЧЕЕВА./

/С беспокойством следит за насекомым./ Ишь какая, здоровенная!

СПЕРАНСКИЙ. Не делайте резких движений.

АРАКЧЕЕВ. Страшно ос боюсь.

СПЕРАНСКИЙ. Чем-то вы понравились ей.

АРАКЧЕЕВ. Фуражка, скорее!

СПЕРАНСКИЙ. Улетела.

АРАКЧЕЕВ. Казарменного духа не вынесла! /Под общий смех./

Кстати, фуражка намного удобнее треуголки!

СПЕРАНСКИЙ. Форма нашего ведомства более, я бы сказал, демократична! Чем у вас.

АРАКЧЕЕВ. Что с вас, статских, взять!

СПЕРАНСКИЙ. Душно. К дождю, что ли?

АРАКЧЕЕВ /оглядевшись, расстёгивает верхнюю пуговицу в мундире/. можно и

расслабиться слегка!

СПЕРАНСКИЙ. Кто-то заметил: демократия начинается с расстёгнутой на мундире

пуговички!

АРАКЧЕЕВ /усмехнулся/. В мой адрес?

СПЕРАНСКИЙ. Зачем же. /Продолжает./ Не знаю, насчёт пуговиц, но когда женщины

Начинают обнажаться не только перед мужским полом, а сильный пол демонстрирует свою мужскую мощь не только в постели с женщиной, это начало конца.

АРАКЧЕЕВ. У нас ещё не дошло до этого.

СПЕРАНСКИЙ. Вы уверены?

АРАКЧЕЕВ. Хочется верить!

СПЕРАНСКИЙ. О чём задумались?

АРАКЧЕЕВ /не сразу, как бы очнувшись. После долгой паузы./. О чём? Всей России

притеснитель задумался? Губернаторов мучитель? Страшилка Аракчеев задумался о чём? Скажу! Понимаете, занимался Аракчеев, чем хотел. Но не так, как хотелось бы. Поступал так, как от него ждали. А не как хотелось бы, и вот результат!

СПЕРАНСКИЙ. Государь имел в вас то, чего ему недоставало самому. тому в истории примеров тьма!

АРАКЧЕЕВ. Не знаю, не знаю...

СПЕРАНСКИЙ. Будь уверен!

АРАКЧЕЕВ. всё-то имел он...

СПЕРАНСКИЙ. Это кажется только, к а з а л о с ь.

АРАКЧЕЕВ. Да обидно!

СПЕРАНСКИЙ. Я понимаю, обидно.

АРАКЧЕЕВ. За что?!!

СПЕРАНСКИЙ. А что остаётся! С л у ж и т ь.

АРАКЧЕЕВ. Под секретом скажу. Подал я государю об отставке прошение, тому назад

несколько дней.

Настроение сквернейшее имел! Прочёл он, вскинул глаза удивлённо, и так, жалобно

почти: как же так, граф, обидели? Говорите, кто! Что я мог ответить. Пожевал губами,

да и... Уговорил, короче.

СПЕРАНСКИЙ. Старая гвардия!

АРАКЧЕЕВ. Что за должность у меня, и ежу ясно. Только мало кому известно, что против

Военных поселений выступал именно тот, кто их возглавил! Затем. Опять же, по п р о с ь б е.

СПЕРАНСКИЙ. Долг.

АРАКЧЕЕВ. Что?

СПЕРАНСКИЙ. Долг.

АРАКЧЕЕВ. Долг...

СПЕРАНСКИЙ. Понятие для некоторых непонятное: долг. Так же как и -- достоинство, честь,

патриотизм, слава, доблесть!

Долг. Алексей Андреич, долг.

/Ухает пушка за Невой./

/Взглянул на брегет/. Однако же!

АРАКЧЕЕВ. Не видать мне, похоже, летних вакаций: не до отдыха. Когда вновь забурлило в

Чугуеве!

СПЕРАНСКИЙ. Да, трудно позавидовать тебе...

АРАКЧЕЕВ. Опять же -- долг!

СПЕРАНСКИЙ. Да, долг. /После паузы. тепло./ Это хорошо, что мы, наконец, сошлись

близко!

АРАКЧЕЕВ. Было бы скверно, если бы правая и левая руки бывшего государя так бы и

СПЕРАНСКИЙ. Дольше всего правой рукой, всё же, оставалась рука Аракчеева!

АРАКЧЕЕВ /разводит руками в шутку/. Уж, извини!

СПЕРАНСКИЙ. Жду в гости!

АРАКЧЕЕВ. Договорились!

/Расходятся чинно. Пауза./