Загадки русского севера Валерий Демин
жүктеу/скачать 1.78 Mb.
|
| "Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы поставлены. Сосчитали - сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их Баба Яга: "Ах вы, незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?"-"Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде напои-накорми, в баню своди, да после про вести и спрашивай". Баба Яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала спрашивать: "Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела пытаете?" "Дела пытаем, бабушка!" - "Чего ж вам надобно?" - "Да невест ищем". - "У меня есть дочери", - говорит Баба Яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну девицу. "..." Поутру встала Баба Яга, глянула в окошечко кругом стены торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в по- гоню и начала палить щитом на все четыре стороны. Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море, позади Баба Яга - и жжет и палит! Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он захватить у Бабы Яги платочек, махнул тем платочком перед собою - и вдруг перекинулся мост через все сине море; переехали добрые молодцы на другую сторону. Заморышек махнул платочком в иную сторону мост исчез, Баба Яга воротилась назад, а братья домой поехали".
Кодировка сказочных мифологем принимает подчас самые неожиданные и непредсказуемые формы. Одной из первых сказок чуть ли ни каждого русского ребенка становится небольшая и простенькая на первый взгляд сказочка про Курочку Рябу. Помните? Снесла курочка яичко, а мышка сшибла его и разбила; тогда несушка и заявила: "Я такое яйцо снесу, которое вовек никому не разбить. Золотое!" Между тем в бесхитростном сюжете сокрыт глубочайший смысл. Он присутствует там в виде символа, восходящего к древнейшему архетипу Космического яйца - символу повсеместно распространенному у индоевропейских, семитско-хамитских, финно-угорских, тунгусо-манчжурских, китайско-тибетских, полинезийских, африканских, индейских и других народов, что само по себе свидетельствует не только об их тесном взаимодействии, но и о былом родстве и общих мифологических воззрениях. Согласно мифопоэтической традиции этих народов из мирового (космического) яйца возникает вся зримая Вселенная, мир Богов и людей. Космическое яйцо древних мифологий имеет вовсе не метафорический, а реальный вселенский смысл, что косвенно подтверждают древнеиндийские и индуистские астрономические трактаты, именуемые "сиддханта". В самом древнем из них, предположительно написанном 5 тысяч лет тому назад, говорится о яйце Брахмы - месте обитания Верховного Божества: оно представляет собой шар из звезд поперечником свыше 18 квадриллионов (18х1015) йоджан, то есть около 4 тысяч световых лет, что соответствует размерам некоторых галактик. Уместно предположить, что в русле общеарийской идеологии, носителями и хранителями которой были профессиональные жрецы (впоследствии это - брахманы у индийцев, маги у иранцев, друиды у кельтов, волхвы у славян и т.д.), были распространены именно такие представления о Вселенной в виде Космического яйца, как это описывается в сохранившихся, к счастью, хотя и сильно "брахманизированных" письменных источниках. Ибо у всех других индоевропейских народов (включая и недошедшие части древнеиранской Авесты) систематизированные космологические знания были утрачены после уничтожения или вымирания языческих жрецов, не сумевших оставить преемников и обеспечить передачу древнейшего знания последующим поколениям. В ведийской космогонии мировое яйцо - золотое. Это - и есть прообраз того самого золотого яичка, которое сносит Курочка Ряба (мифологема Космотворящей Птицы). Правда, в русской сказке весь мифологический антураж испарился и остался только закодированный образ-символ, передаваемый от поколения к поколению и усваиваемый с младенческих лет. Расшифровка закодированной архаичной символики сказки о золотом яичке дана еще в знаменитом эссе Максимилиана Волошина "Аполлон и мышь" (1911), которое в свое время пленило о. Павла Флоренского (он так и написал: "плененный... мышью - Священник Павел Флоренский). Все дело в том, что и Мышь и Золотое яйцо - аполлонийские образы. Издревле известен культ Аполлона Сминфея (Мышиного) (см., напр., Илиада, 1, 37-42), впитавшего память о древнейших исторических событиях, истинный смысл которых был неясен уже во времена Гомера. Странное прозвище Аполлона предполагало победу над мышами. Победителем мыши, наступившим на нее стопой, изображен Солнцебог в известной скульптуре Скопаса. В память об этом совершенно непонятного с точки зрения современного обывателя события жрецы Аполлона держали при храмах белых мышей. На монетах троадской Александрии и о. Тендоса фигура мыши выбивалась перед фигурой сидящего или идущего Аполлона. А в храме, посвященном "Мышиному" Аполлону в Тимбре, совершались человеческие жертвоприношения. Аполлон - Бог Солнца, а золотое яйцо - его символ. Знаменитая коллизия ныне детской русской сказки: "мышка бежала, хвостиком махнула - яичко упало и разбилось" - закодированная информация о борьбе Солнца с Мышью, в которой Аполлон первоначально терпит поражение, так как олицетворяемое им золотое яйцо оказалось разбитым. Волошин блестяще проанализировал на первый взгляд незамысловатый сюжет русской сказки с символистской точки зрения, выявив глубинный смысл борьбы жизни со смертью: "Нет сомнения, что золотое яичко, снесенное рябою курочкой, - это чудо, это божественный дар. Оно прекрасно, но мертво и бесплодно. Новая жизнь из него возникнуть не может. Оно должно быть разбито хвостиком пробегающей мышки для того, чтобы превратиться в безвозвратное воспоминание, в творческую грусть, лежащую на дне аполлонийского искусства. Между тем простое яичко - это вечное возвращение жизни, неиссякаемый источник возрождений, преходящий знак того яйца, из которого довременно возникает все сущее". Но Волошин и другие комментаторы прошли мимо другого - этносоциального смысла борьбы Аполлона с Мышью, заключающегося в древнейшем противоборстве между двумя первичными родоплеменными общностями на стадии расщепления и обособления языков и культур. В этом смысле Мышь - тотем той доиндоевропейской этносоциальной структуры, которая противостояла родоплеменной структуре, связанной с Аполлоном, тотемом которого был Лебедь. Первоначально победил этнос, чьим тотемом была Мышь. Возможно и даже скорее всего, эта победа выражалась не в физическом истреблении людей или целого народа, а в вытеснении аполлонийской родоплеменной общности с ранее занимаемых северных территорий, что в конечном счете привело к продвижению и переселению прапредков эллинов на Балканы. В итоге же Аполлон и аполлонийцы могли считать себя победителями, ибо восторжествовала Жизнь, сохранилась Культура и возникла новая Религия. Потому-то Аполлон Сминфей представлялся эллинам Победителем Мыши и изображался наступившим на нее пятой. Заставляет задуматься и установленный учеными еще в прошлом веке факт, что мышь выступала в качестве тотема у семитских племен. Не свидетельствует ли это, что борьба Аполлона с Мышью (а быть может, тотемов Белой и Серой Мышей) отражает эпоху первоначального разделения индоевропейцев и семитов и вычленения их из некогда единой этнической общности? Что касается русского народа, то отголоски тотемических верований, связанных с мышью, сохранились и по сей день в некоторых обычаях и фольклорных сюжетах. Так, элементы принесения в жертву прослеживаются в поговорке, сопрягаемой с зубной болью или удалением молочного зуба: "Мышка-мышка, возьми зуб!" Оберегательные функции, присущие всякому тотему, явственно проступают в популярном сюжете русской сказки, где мышка помогает падчерице спастись от медведя: бегает от него с колокольчиком при игре в жмурки, где ставкой является жизнь ("Поймаю - съем!"). Еще один отголосок древнейших космологических представлений, закодированных в русских сказках, - яйцо, в котором сокрыта Кощеева смерть, а точнее - тайна бессмертия. Еще один популярный сюжет русского фольклора - золотое, серебряное и медное царства, каждое из которых возникает из яйца (и может опять в него свернуться). Представление о Вселенной, как Космическом яйце, не было случайным. С точки зрения обыденного восприятия звездное небо окружает Землю, как скорлупа окружает содержимое яйца. Остальное также нетрудно домыслить: яйцо возникает не само по себе, а сносится несушкой, значит, и у Космического яйца должен быть свой Творец; яйцо существует не ради самого себя, а для произведения потомства, - значит, и Космическое яйцо порождающее средоточие жизни и всего многообразия мира. Потому-то в древних культурах яйцо олицетворяло Солнце как источник весеннего возрождения и творческих сил природы. В русских сказках, по мнению некоторых исследователей фольклора, Солнце принимает зооморфный образ Жар-птицы, которую похищают силы Тьмы или Зимы в образе колдуна или царя-чародея; однако Жар-птица успевает снести золотое яйцо - источник последующей жизни, света и тепла. В иконографии Древнего Египта нередко встречается изображение яйца как атрибута Бога. Так, Солнцебог - Пта изображался с яйцом, символизировавшим Солнце: считалось, что Пта катает свое яйцо-Солнце по небу (любопытно совпадение имени древнеегипетского Божества Пта(х) и русского слова "птаха", что отнюдь не может считаться случайным совпадением - их роднит не только общее звучание, но и общая атрибутика, какой является яйцо). В мифологии полинезийцев видимый мир олицетворяет курица, в которой скрывался создатель мира Бог Тангароа, впоследствии вышедший из яйца. Обломки этого яйца образовали полинезийские острова. Отголоски подобных космологических воззрений есть и в славянском фольклоре: по одному из вариантов украинской сказки, человек в войне птиц и зверей помог первым и в награду получил яйцо, в котором заключался целый Мир (царство). Архаичная символика яйца в виде скорлупной полусферы явственно обнаруживается в формах некоторых традиционных жилищ - многообразных юртах, эскимосских снежных хижинах иглу, легких тропических куполовидных постройках (например, у зулусов в Африке или у колумбийских индейцев в Южной Америке). К тому же в преданиях этих народов происхождение, конструкция, ориентация по частям света и внутренний интерьер таких жилищ однозначно связывается с космическими представлениями. Впоследствии космоархитектурная символика была перенесена на купола церквей, мечетей, гробниц, индуистских храмов, некоторых буддийских ступ и т.п. Индоевропейская традиция (включая славянскую и русскую), выводящая миротворение из золотого космического яйца, восходит к арийским и доарийским временам. В Законах Ману - одном из самых известных древнеиндийских литературных источников - космогенез начинается с истечения мужского семени в первичный океан. В результате появляется золотое яйцо - местопребывание творца-прародителя Брахмы. Он-то и разделяет яйцо надвое: верхняя половина - небо, нижняя - земля, а между ними - воздух. Классическим считается описание Яйца Брахмы во 2-й главе 1-й киги "Вишну-Пураны": "53. Оно постепенно разрастается как круги на воде; это огромное яйцо, (составленное из) первоэлементов, покоящееся на водах и наделенное первичной материей (считается) явлением Вишну в образе Брахмы. 54. Властитель мира Вишну, исконный образ которого неявленный, (обретает) здесь явленный образ и сам пребывает в исконном образе Брахмы. 55. Внутренней оболочкой наделенного великим Атманом (Мирового яйца) была (гора Меру), а внешней оболочкой - горы; околоплодные воды образованы океанами. 56. И в этом Яйце, о брахман, были горы, континенты, океаны, планеты, миры, Боги, асуры и люди. 57. С внешней стороны Яйцо окутано водой, огнем, воздухом, пространством, а также источником первоэлементов, первоэлементами, наделенными десятью качествами и великим принципом творения. 58. И еще оно окутано неявленной (первичной материей), о брахман, - (окутано) всеми ими вместе с великим принципом творения; эти семь оболочек, наделенные свойствами первичной материи, окутывают Яйцо как слои скорлупы кокосового ореха". Божественное прозвище Брахмы было - Лебедь-Калаханса (поэтому и космическое яйцо считалось лебединым). В санскрите kala-ha.nsa обозначает и лебедя и гуся. Из последней части санскритского слова путем сложных трансформаций возникло и русское "гусь" (ср.: немецк. Gans - "гусь"). Отсюда же и устойчивое словосочетание русского фольклора "гуси-лебеди". Интересно, что и название первичного космогенного океана сохранилось в современном языке в разных обличиях. В Законах Ману он именовался Нара (n-ar-a) - "воды". К данной лингвистической основе восходят русские слова: нырять, нора, понурый, нерпа (норпа), нарвал, а также множество разноязычных названий, связанных с водными источниками: реки в Индостане (притоки Инда); Нара (приток Оки) в Подмосковье, Нарва (Норова) - река и город, Нарым (приток Иртыша), Нарын (приток Сыр-Дарьи), озеро Неро, город Норильск (от "нор" - "омут", "яма с водой") (ср.: также монг. "нар" "озеро"; коми "нюр" - "болото"). Отголоски индоевропейских мифов о Мировом яйце сохранились в фольклоре краинских сербов. По их представлениям, сначала земля была пуста. Не было на ней ничего, кроме одного-единственного камня. Наконец. Бог сжалился и послал петуха, чтобы он оплодотворил землю. Петух скрылся в пещере и снес необыкновенное яйцо. Яйцо раскололось, и из него вытекли 7 рек. Реки оросили землю, и вскоре она зазеленела, принесла плоды, яблоки, сливы и даже белый хлеб. В мир пришел Золотой век! По древней славянской и общеиндоевропейской традиции петух олицетворяет Солнце или тождественен ему. (Отсюда и русский фольклорный эпитет Петушок Золотой "Солнце течет на воздухе в день, а в нощи по окияну низко летит, не омочась, но токмо трижды омывается в окияне. Глаголят писания: есть кур Закодированная формула "мир-яйцо" была настолько стойкой и неискоренимой, что пересилила христианскую догматику и проникла в церковную литературу сначала в Византии, а затем и на Руси. В одной старинной рукописи читаем: "О яйце свидетельство Иоанна Домаскина: небо и земля по всему подобны яйцу - скорлупа аки небо, плева аки облаца, белок аки вода, желток аки земля". Из глубокой древности идет обычай одаривать друг друга яйцами и величать их в священных песнопениях. Древнеримский обычай красить яйца Плутарх объясняет тем, что яйцо изображает творца Мира, в себе его заключающего. У персов задолго до появления христианства также был известен обычай приветствовать друг друга подарком в виде яиц, окрашенных в разные цвета. Яйца клали в храмах, закапывали в тех местах, где предполагалось строительство (существует предание, что Неаполь построен на яйце). Неоспоримым свидетельством древнейшего почитания у славян яйца как символа жизнепреемственности и космического возрождения является также обычай крашения и расписывания яиц. Обычай, в настоящее время увязанный с христианской Пасхой, в действительности уходит в самые дальние глубины этнической истории славян и индоевропейцев. Археологи находят писанки (расписные яйца) в древних курганах; в форме народного декоративного искусства они широко распространены у восточных славян (рис.110). Между прочим, в свое время на Полтавщине в этнографическом отделе города Лубны существовала коллекция, где были собраны тысячи писанок - бесценных памятников архаичной культуры. Писанки донесли до наших времен свидетельство о древнейших космологических и космогонических представлениях, социальных ориентирах и предпочтениях, эстетических ценностях и идеалах. На яйцах воспроизводились солнечные, лунные и звездные знаки, другие смыслозначимые символы, означавшие и родоплеменную принадлежность. По архаичным орнаментам, как по опорным пунктам и вехам памяти, можно восстановить далекое прошлое народов России и основные этапы становления и развития человеческого бытия. И по сей день остаются актуальными слова В.В. Стасова, высказанные им в теперь уже ставшем классическим труде "Русский народный орнамент" (1872 г.): "Орнаменты всех вообще новых народов идут из глубокой древности, а у народов древнего мира орнамент никогда не заключал не единой праздной линии. Каждая черточка тут имеет свое значение, является словом, фразой, выражением известных понятий, представлений. Ряды орнаментики - это связная речь, последовательная мелодия, имеющая свою основную причину и не назначенная для одних только глаз, а также для ума и чувств". * * * Среди древнейших знаков и символов раскрывающих суть господствующих некогда социальных отношений, треугольники и ромбы. Традиционно их орнаментальная конфигурация связывается с изображением женского естества и начала, но, так сказать, в разных "проекциях": треугольник представляет женские гениталии с их внешней стороны ("дельта Венеры"); ромб - в более откровенном - вагинальном - ракурсе. С этой смысловой нагрузкой треугольный и ромбический орнамент распространился и закрепился во всех культурах всех народов и континентов (рис.111). Не составляют исключения и русские народные традиции. Треугольно-ромбическая символика разворачивается здесь во всем возможном богатстве форм, какие только может предоставить веками и тысячелетиями складывавшийся орнамент (рис.112). Кстати, в русском вышивальном искусстве хорошо известны и комбинированные узоры, в которых ромб составляется из треугольников (рис.113). От поколения к поколению передавалось искусство изображения и понимания незатейливой на первый взгляд символики: в действительности в ней заложен глубочайший и жизнезначимый смысл. Никакие социальные и идеологические катаклизмы не смогли вытеснить из народной памяти завещанное предками. Бесхитростные образы и сюжеты, вышитые на одежде (рис.114) или полотенцах, нарисованные на посуде или прялках несли ёмкую мифопоэтическую и мировоззренческую информацию. Сколько, к примеру, может сказать знатоку один только узор на конце кружевного полотенца, вышитого в начале века Лукерьей Елисеевной Студенковой (1898 г. р.) из села Язовая Верх-Бухтарминской волости Томской губернии. Искусствоведческая и мировоззренческая экспертиза произведена Л.М.Русаковой и приводится в ее монографии "Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири" (Новосибирск, 1989) (фотография полотенца из-за низкого полиграфического качества ее воспроизведения здесь не дается): "Горизонтально организованная композиция трехчастна. В центре нижней ее части фронтально изображено дерево, справа и слева от него - два оленя в геральдической позе. "..." Дерево, изображенное в узоре, не существует в природе. Присмотримся к нему повнимательнее. Его ствол четко делится на две части. Нижний конец дерева представляет собой треугольник, обращенный вершиной вниз "..." Треугольник, обращенный вершиной вниз, в данном контексте полисемантичен. В изобразительном искусстве треугольник как знак уже со времен верхнего палеолита символизировал женский образ. В ритуальных фигурках трипольской культуры 111 тыс. до н.э. треугольник натуралистически подчеркивал признак женского пола. Ту же семантику он несет и на женских статуэтках анауской культуры эпохи бронзы. В рассматриваемом узоре полотенца треугольник в основании дерева, вероятно, символизирует женское порождающее начало, связанное с землей, а вместе с деревом - порождением земли - является воплощением женского Божества, отождествлявшегося с деревом". Конец полотенца обрамлен ромбическим узором, который, по справедливому выводу исследовательницы, символизирует все то же женское естество и плодородие. В отечественной литературе (в основном благодаря авторитету академика Рыбакова) в настоящее время возобладала точка зрения, согласно которой ромбический орнамент с точкой посередине представляет собой символ засеянного поля (рис.115). Здесь налицо явный рецидив вульгарно-социологического подхода, требующего во всех предметах и явлениях материальной культуры (включая декоративно-прикладное искусство) отыскивать следы односторонне понимаемой производственной деятельности. Причем под последней мыслится исключительно хозяйственная деятельность, основанная на коллективном или индивидуальном труде. К сожалению, данный искаженно трактуемый тезис совершенно не соответствует тому, что изначально вкладывалось в понятие производства. Один из общепризнанных во всем мире авторитетов по данному вопросу - Фридрих Энгельс (1820-1895) - с первых же страниц своего классического труда "Происхождение семьи, частной собственности и государства" (словно предчувствуя возможность искажения своей позиции в будущем) энергично подчеркивал: ""..." Определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды. Жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолжение рода". И вообще, что означает: "бытие определяет сознание"? В первую очередь, собственное бытие человека и определяет его индивидуальное сознание. Аналогичным образом обстоит и с сознанием общественным, обусловленным реалиями формационного бытия. Конкретный индивид живет прежде всего по законам от природы заложенных в нем интересов и потребностей (включая и потребность продолжения рода), а вовсе не по предписаниям каких-либо абстрактных императивов и спекулятивных конструкций, рожденных в голове вдохновенного теоретика, который упорно пытается навязать их всему миру, подгоняя тем самым - вольно или невольно - неисчерпаемое богатство жизни под призрачные абстракции. Естественно, что общественные формации и государственный строй не могут не влиять на характер воспроизводства человеческого рода, но только в конечном счете и в виде некоторой средне-результирующей линии. Каковы бы ни были экономический строй, форма правления или идеологическая доминанта - влечение существ противоположного пола друг к другу во все времена остается одинаково неотвратимым; процессы зачатия, вынашивания плода и роды никоим образом не станут зависимыми от того, какая нынче партия у власти, а народившийся младенец будет искать чмокающими губами материнскую грудь и получать причитающееся ему молоко, не обращая никакого внимания на то, какой очередной политический самодур издевается в настоящий момент над народом. Ортодоксальные последователи того же Энгельса на протяжении десятилетий ухитрялись не замечать ключевой фразы о производстве самого человека и продолжении рода, что, конечно же, просто обязано было получать отражение в любых надстроечных феноменах. Потому-то - из-за какой то совершенно непонятной, чуть ли не пуританской стыдливости - вместо вполне естественного выявления в ромбическом орнаменте сексуальных мотивов и была придумана легенда о "распаханном и засеянном поле". Ее даже ухитрились спроецировать на территории, где земледелие из-за суровых климатических условий сроду не практиковалось: у народов Крайнего Севера, в глаза не видевших сельскохозяйственных орудий и понятия не имеющих, как с ними обращаться, ромбы и треугольники распространены не менее, чем у исконных земледельцев - жителей Черноземья. Да и коренится ромбический орнамент в таких доисторических глубинах, когда земледелием вообще еще никто не занимался. Зато всегда занимались и независимо от хозяйственной формации производством и воспроизводством себе подобных. Если отвлечься от отечественной или переводной литературы, с которой в основном и знаком российский читатель, то мировая наука говорит совершенно о другом. Согласно давно установившемуся и в общем-то даже не дискутируемому мнению ромб обозначает женское детородное начало вообще и женские гениталии (vulva и vagina) в частности. При этом "чистый" ромб символизирует девственность (в том числе и Божественную непорочность Девы Марии), а ромб с точкой посередине - утрату девственности (дефлорацию), зрелую или рожавшую женщину (см., напр.: Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995. С. 277; Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 1999. С.310). Треугольные и ромбические элементы являются непременной составной частью и ковровой орнаментики: в искусстве изготовления и украшения ковров (особенно в исламских странах, где изображение человека и отдельных частей его тела традиционно запрещены) женская детородная символика получила особенно развитое и изощренное изображение. То же можно сказать и о янтрах - тантрических диаграммах для медитации: во многих из них упор сделан на треугольники и ромбы (см. рис.90) - живую память в том числе и о далекой эпохе матриархата. Безусловно в настоящее время, после чуть ли не полной утрате былых традиций сохранившийся практически в первозданном виде орнамент никакой экспрессивной сексуальной нагрузки давно уже не несет. Однако половая принадлежность по-прежнему сохраняется, и узоры, берущие свое начало в матриархальных глубинах, как и тысячи лет назад украшают в основном женскую одежду, предметы женского быта и обихода или же свадебное убранство невесты. * * * Отечественные приверженцы концепции "засеянного поля" правы лишь в одном: архаичная матриархальная традиция, берущая свое начало от самых истоков человеческого общества, в дальнейшем, по прошествии тысячелетий и после преодоления ряда ступеней по пути социального и хозяйственного прогресса, была спроецирована и на земледельческие культы. Тем более, что для этого были веские основания: земля всегда ассоциировалась с жизнетворящим женским началом, о чем уже достаточно подробно говорилось выше. На соответствующие ритуалы, в особенности связанные с посевом и сбором урожая, была наложена давно сформированная идеология прошлого и перенесена женская символика, образцы которой встречаются на предметах материальной культуры и наскальных рисунках со времен Древнекаменного века. Оттуда же во многом ведет свое начало и церемониальная сторона, принимавшая подчас самые разнузданные формы. Этнографы прошлого достаточно потрудились, чтобы собрать множество убедительных доказательств, которые подтверждают сохранившуюся практически до наших дней связь архаичных сексуальных традиций с земледельческим культом. Данные факты суммированы, к примеру, в классическом 12-томном труде Дж. Дж. Фрэзера "Золотая ветвь" (+ еще один так называемый "Дополнительный том"). Российскому читателю перевод книги доступен как в сокращенном, так и в полном, неадаптированном виде, откуда и заимствованы ниже приводимые отрывки: "Обряды, с незапамятных времен связывающиеся с обеспечением племени пищей, после того как источником ее стало земледелие вместо охоты, естественно развились в магический церемониал, имеющий целью стимулирование естественного плодородия. Вера в то, что половой акт не только помогает получению обильного урожая, но даже прямо необходим для этого, получила всеобщее распространение на ранних стадиях развития человеческой культуры. "..." Жители Перу соблюдают строжайший пост и полностью воздерживаются от половых сношений перед праздником, которым они отмечают созревание груш (палта). При наступлении праздника нагие мужчины и женщины собираются вместе и бегут наперегонки, после чего мужчины совершают половой акт с теми женщинами, которых им удается догнать. Подобные же ежегодные празднества, во время которых допускается неограниченная свобода половых сношений, происходили в Чили, Никарагуа, а у некоторых мексиканских племен сохранились и до наших дней. Священные празднества Джурупури у уопов и ряда других племен в долине Амазонки представляют собою не что иное, как временное допущение промискуитета, когда старые и молодые мужчины и женщины совокупляются совершенно свободно. У чороти все ритуальные танцы сопровождаются публично и без ограничения совершаемыми половыми актами. Таковы же обычаи бороро. У патагонцев главный религиозный праздник, называемый Камаруко, представляет собой всеобщую оргию. У племен, населяющих прерии Северной Америки и низовья Миссисипи, празднества в честь урожая связаны с допущением промискуитета, причем старые мужчины и женщины увещевают молодежь, чтобы она предавалась половым сношениям безо всякого разбора. "..." На некоторых острова, которые расположены между западной частью Новой Гвинеи и северной частью Австралии, языческое население рассматривает Солнце как мужское начало, оплодотворяющее землю, являющуюся женским началом... Каждый год в начале периода дождей господин Солнце нисходит в священное фиговое дерево, чтобы оплодотворить землю... По случаю этого праздника приносят в жертву множество свиней и собак. Мужчины и женщины предаются сатурналиям, посреди огромной толпы под пляски и пение публично инсценируется мистическое соединение Солнца и земли путем реального совокупления мужчин и женщин под деревом. "..." У даяков на Северном Борнео во время празднества, именуемого бунут, предназначаемого для обеспечения плодородия почвы и получения обильного урожая риса, в течение четверти часа допускается неограниченная свобода половых сношений, после чего восстанавливаются совершеннейшие приличия и порядок... У джакунов в Малайе в период сбора урожая риса мужья обмениваются женами. "..." ...В Британской Новой Гвинее, "..." чтобы оплодотворить пальмы саго, люди вступают в беспорядочные половые сношения, чтобы получить животворную жидкость, которой натирают стволы саговых пальм". "..." И так далее. Причем безотносительно - идет ли речь о южных этносах или же о северных. Еще в начале нынешнего века из российских газет можно было почерпнуть, к примеру, следующие сведения: "Из всех учений христианства учение о целомудрии и браке оказало всего менее влияния на жизненные привычки крещеных самоедов, тунгусов и проч. Из Яркина в северной Сибири один наблюдатель сообщает: "Чувство стыдливости здесь, по-видимому, совершенно отсутствует. Все отправления человеческого организма совершаются публично. Того, кто не привык у такому образу жизни, все, что он должен здесь видеть и слышать, настолько унижает и оскорбляет в собственных глазах, что он готов презирать себя и весь мир. Это отсутствие стыдливости еще более поддерживается тесным сожительством женатых и холостых. Половая зрелость, по-видимому, наступает здесь раньше, чем где бы то ни было". Гостеприимство заключает в себе, между прочим, и обмен женами". Выше приведены факты, которые касаются обычаев соблюдавшихся еще сравнительно недавно. Тем более это касается более отдаленного прошлого. Вот что бесстрастно сообщает уже упомянутый хронист Гарсиласо де ла Вега в своей знаменитой "Истории государства инков": "В остальных обычаях, таких как брак и сожительство, индейцы того язычества были не лучше, чем в одежде и в еде, потому что многие племена соединялись для сожительства, словно звери, как им доводилось встретиться, не зная, что такое собственная жена; а другие женились по своей прихоти, не считаясь с тем, что это были их сестры, дочери и даже матери. У других народов соблюдалось исключение только лишь в отношении матерей; в других провинциях считалось дозволенным и даже достойным похвалы, если девушки вели себя как можно более безнравственно и беспутно, и для самых распущенных из них замужество было больше всего гарантировано, так как среди них они наиболее высоко ценились; по крайней мере девушки такого поведения считались заботливыми, а о честных девушках говорили, что их никто не хотел из-за их слабости. В других провинциях были противоположные обычаи, ибо матери охраняли там дочерей с огромной тщательностью, а когда решался вопрос об их замужестве, их выводили и на виду у всех и в присутствии родственников, которые нашли суженого, своими собственными руками лишали их целомудрия , предъявляя всем доказательство их хорошего поведения. В других провинциях девственницу, которая должна была выходить замуж, лишали целомудрия самые близкие родственники жениха и его самые большие друзья, и при этом условии заключался брак, и такой ее получал затем муж". Казалось бы, русский народ, живший под жестким контролем клира по патриархальным и чуть ли не по домостроевским традициям, чаша сия миновала. Как бы не так! В конце прошлого - начале нынешнего века в Ярославле вышли четыре тома документов, озаглавленные "Обычное право. Материалы для библиографии обычного права". Их составитель - русский юрист и этнограф Евгений Иванович Якушкин (сын известного декабриста) (1826-1905). В увесистых томах собраны и систематизированы выдержки из провинциальной периодики за несколько десятилетий. Факты (и ничего, кроме фактов!), которые здесь приводятся могут поколебать какие угодно идеализированные представления о национальных обычаях. В частности это относится и к множеству неоспоримых свидетельств о полной свободе сексуальных - в том числе добрачных - отношений, зафиксированных по всей России и, в частности, на Севере, например, в Пинежском уезде Архангельской губернии или в Енисейской губернии в Сибири. Документы бесстрастно свидетельствуют о том что в Томской губернии крестьяне-переселенцы, как и инородцы, совершенно свободно смотрят на нарушение целомудрия: "Несмотря на ближайшее родство, любовные связи брата с сестрой, отца с дочерью и т.п. считаются дозволенными и называются "просто птичьим грехом" по уподоблению птицам, вышедшим из одного гнезда". Далее следует множество других подобных и подробных фактов, сообщаемых провинциальными корреспондентами: например, об эпизодах так называемого "свального греха", о подчеркнутой и демонстративно афишируемой свободе добрачных сексуальных отношениях у казацкой молодежи, о деревенской проституции в Калужской губернии, а также о "гостеприимном гетеризме", когда хозяин уступает гостю на ночь жену для любовных утех. И т.д., и т.п. - чуть ли не целый том. * * * В эпоху матриархата свободные и беспорядочные сексуальные отношения между полами были господствующими и повседневными (а не только во время празднеств). Постепенно добрачный промискуитет сошел на нет, сохранившись только во время ритуальных действ и празднеств, в том числе и в европейской сексуальной культуре (знаменитые дионисии, сатурналии и вакханалии). Церковь беспощадно преследовала и карала любые рецидивы языческих традиций. Однако земледельческая обрядность - слишком серьезная вещь, чтобы просто так исчезнуть. До недавнего времени хоть редко, но все же фиксировались этнографами обычаи, уходящие в глубь веков и тысячелетий, связанные с сопряжением архаичных верований и земледельческой практики. У славян практиковался выход, бегание и катание обнаженных женщин на вспаханном поле с целью передачи ему женской плодоносной энергии. Считалось также полезным для обеспечения гарантированного и обильного урожая соитие мужа и жены прямо на вспаханном поле перед началом сева. Последняя традиция, судя по всему, уводит к самой заре земледелия, получившей отражение в древнегреческом мифе о Богине плодородия Деметре. На свадьбе Кадма - легендарного основателя Фив - Деметра не устояла перед красотой другого земледельческого Божества - Иасиона (раньше писалось Ясион, что более правильно, так как лучше отражает общеиндоевропейский корень "яс" - тот же самый что и в русских словах "ясный", "ясень" и др). Деметра, не стесняясь, увела избранника из-за свадебного стола прямо в ночь, и в порыве неописуемой страсти они предались любви на трижды вспаханном поле. И хотя Зевс, увидев перепачканную рубаху сестры, в наказание за бесчестие тотчас же поразил Иасиона молнией, магический обряд соития с женщиной на еще незасеянном поле сделался повсеместно распространенным. Эти и другие обряды восходят к седой арийской древности, когда земледелие только зарождалось и было немыслимо без магических действий, а человек не отделял себя от жизнетворящей и плодоносящей природы. В лапидарной форме данная истина высказана в Коране: "Ваши женщины для вас как поля". В одном из самых архаичных и почитаемых ведийских памятников "Законы Ману" (глава 1Х) та же мысль раскрыта более обстоятельно: "33. Женщина считается воплощением поля, мужчина считается воплощением семени; рождение всех одаренных телом существ Сходные представления были присущи практически всем народам земли. Приведем в качестве иллюстрации свидетельство, касающееся обычаев бытовавших в Новом Свете (его приводит в одной из своих работ Мирча Элиаде). Американо-индейский пророк Смохалла, из племени уматилла, отказался пахать землю. "Грех, - сказал он, - рубить или резать, рвать и царапать нашу общую мать, занимаясь земледелием", - и добавил: "Вы говорите мне копать землю? Я что, должен взять нож и вонзить его в грудь моей матери? Но тогда, после того, как я умру, она не примет меня снова к себе. Выговорите мне копать и выбрасывать камни. Что же, я должен увечить ее плоть, чтобы стали видны кости? Тогда я больше никогда не смогу войти в ее тело и родиться вновь. Вы говорите мне косить траву и жать хлеба, чтобы стать богатым, как белый человек. Но как я могу осмелиться резать волосы своей матери?" Названные и им подобные верования связаны напрямую с древнейшим народным космогоническим мировоззрением. По убеждениям предков и прапредков многих народов, космогония вообще сродни эмбриогонии, поэтому каждый человек носит в себе подсознательные сведения о собственной эмбриональной жизни, появлении на свет в процессе родов, а космогонический миф дает людям возможность косвенным образом снова пережить - через макроскопическую проекцию - свое прошлое внутриутробное состояние и соответствующие ощущения. Перенос на Космос выводов из житейского сексуального опыта - это лишь одна сторона проблемы. Вторая же состоит в том, что в космическо-небесных силах видели и первоисточник сексуальной энергии - мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах, а впоследствии получил отражение в многочисленных трактатах о любви - китайских, индийских, японских, арабских и т.п. По канонам христианским половая любовь всегда считалась чем-то греховным, требующим очищения и жесткой регламентации. Однако в народных традициях, несмотря на преследования со стороны церкви и властей, оставалась неискоренимой языческая вера в тайные, главным образом - небесные силы, которые якобы и обусловливали всю гамму любовных чувств, управляя ими как в положительном, так и в отрицательном направлении. Александр Блок, написавший о поэзии русских заговоров и заклинаний главу для "Истории русской литературы", называл это постоянным ощущением древней души любовного единения с природой. В народном сознании таинственная и правящая всем миром сила - могучая и которой "нет конца" - связывалась в основном с понятным каждому образом огня (пламени), его качествами и производимыми им действиями: "а жги ты, сила могучая, ее кровь горючую, ее сердце кипучее на любовь к полюбовному молодцу". Стихия огня, скрывающая в себе все потенции любви, теснейшим образом сопрягается с силами небесными. "Зажечь горячую кровь и ретивое сердце", чтоб кипели они да горели, можно лишь встав "под утреннюю зорю, под красное солнце, под млад месяц, под частые ярые звезды". При этом поминается и древняя Прародина мировых цивилизаций с полярной горой Меру посреди Вселенной: "Под частыми ярыми звездами стоит гора белокаменна...". В представлении многих народов Небо - не только часть или полное выражение Космоса, но и активная сторона космогонического или теогонического процесса. В большинстве древних культур, находившихся на стадии патриархата, Небо имело мужское обличие (редкое исключение древнеегипетская мифология, где Небо - Нут - женского рода), оно наделялось мужской потенцией и представлялось с ясно выраженной мужской атрибутикой. В связи с распространенными сказаниями о браке Земли и Неба Млечный путь представлялся фаллосом Небесного Бога. Так, древние греки полагали, что Млечный путь - гигантский фаллос Бога Урана. Отголоском общеарийских воззрений может служить русская народная сказка из афанасьевского сборника "Русских заветных сказок" о волшебном кольце, благодаря которому фаллос героя вытягивается на семь верст и достигает неба. * * * Треугольными и ромбическими символами не ограничивается космическая эмблематика, которая может насыщаться как женским, так и мужским содержанием, попеременно переходя одно в другое. Это хорошо видно на примере классической солнечной (солярной) символики. Начиная с Древнекаменного века Солнце повсюду обозначалось одинаково - как круг (или двойная окружность) с точкой в центре. Среди разнообразных знаков женского естества, которыми испещрены места обитания первобытных людей, постоянно встречаются и фигуры с точкой посередине (рис.116). По той же схеме издревле изображались и женские женская груди с сосками в виде центрально расположенных точек или концентрических кружков (рис.117). Данная традиция не подвластна ни времени, ни пространству. Практически одинаковые солярно стилизованные изображения женских грудей можно отыскать и на далеких островах Полинезии (рис.118), и в центре индийской цивилизации (рис.119). Таким образом, суть солнечной и женской символики объективно совпадали. Сказанное хорошо прослеживается на примере знаменитых Врат Солнца памятника доинкской цивилизации, расположенного в современной Боливии, в районе высокогорного озера Титикака (рис.120). Памятник перенасыщен матриархальной символикой, Во-первых, это сами врата, созданные из цельного блока и олицетворяющие женское естество. Во-вторых, голова центральной фигуры южноамериканского мегалитического памятника окаймлена короной из кружкового (солярного) орнамента. Это полностью совпадает с общемировой архаичной традицией, в соответствии с которой Солнце представлялось светилом женского рода и выступало коррелятом или же ипостасью Великой Матери. Так, по древнекитайским представлениям, на небе властвует женское солнечное Божество Сихе - мать десяти солнц. Девять из них впоследствии поразил из лука Великий стрелок И, после чего в небе осталось только одно дневное светило. Вот что говорится о Матери солнц в древнейшем и важнейшем первоисточнике "Каталог гор и морей": "За Юго-восточным морем, у реки Благостной, расположено Царстов Сихе. В русском мировоззрении и народном космизме представления о Солнце прошли через разные этапы. Оно мыслилось и как женское существо (Солонь), и как мужское (Хорс или же Коло и Ярило - языческие Божества зимнего и весенне-летнего Солнца), и, наконец, в современном языке сделалось объектом среднего рода. Женский облик Солнца отразился и в русском фольклоре: Стоят три терема златоверхие: В первом терему - млад светел Месяц, Во втором терему - красное Солнышко, В третьем терему - часты звездочки. Светел Месяц - то хозяин в дому, Красно Солнышко - то хозяюшка, Часты звездочки - малы детушки. В приведенной колядке, записанной на Севере, Солнце выступает в своей женской ипостаси (рис.121). Древнерусское женское название Солнца - Солонь встречается в самой древней из дошедших русских рукописных книг Остромировом евангелье (в современном языке известно малоупотребительное слово "посолонь", что означает "по Солнцу"). По русским народным поверьям, Солнце, возвращаясь из зимы в лето, надевает праздничный сарафан и кокошник, что наглядно свидетельствует о женской принадлежности (об этом же говорит популярная загадка: Что такое: красная девушка в окошко глядит? - Солнце). В тайных и, несомненно, древнейших заклинаниях великороссы обращались к дневному светилу: "Матушка, красное солнце!" Сохранилась в записи XIX века удивительная по своему космическому мироощущению песня липецкой девушки (Тамбовская губерния), которая перечисляет свою астрально-космическую родословную, подчеркивая неотделимость человека от Вселенной: Мне матушка - красна Солнушка, А батюшка - светел Месяц, Братцы у меня - часты Звездушки. А сестрицы - белы Зорюшки. В латышских народных песнях дневное светило величается матушкой. Тема достаточно распространенная в русской обрядовой поэзии. Купальская песня крестьян Смоленской губернии доносит до нас ту же архаику древнего космического мировоззрения, когда человек мыслил себя полноправным членом небесно-космической семьи. А я роду хорошего... А я роду богатого... А мой батька - ясен месяц... Моя матка - красное солнце... Женская природа Солнца легко прослеживается и в сказочном образе Царь-девицы. Она - всесильная Солнечная дева (в сказке Ершова "Конек-горбунок" она - сестра Солнца); живет за морем-океаном или огненной рекой; владеет чудесным дворцом, из окон которого видна вся Вселенная; от ее взоров нельзя спрятаться ни в облаках, ни на суше, ни под водой. Другое ее имя - Царевна Солнце. Всё это получало отображение и закреплялось в течение тысячелетий в традиционной символике, в том числе и в вышивках на женской одежде. Про то даже и в песнях пелось: Как повышита тонко бела сорочечка: Около ворот-то - солнышко, А вокругот-та - вот светел месяц Со луной да поднебесною, Со звездой да со восточною. Солнце всегда олицетворяло и Колесо Времени (в древнеиндийском мировоззрении оно именовалось Колесом Калы, а в буддийском - Колесом сансары) - символ Вечного Возвращения в постоянной борьбе между Жизнью и Смертью. Мистический смысл солярного умирания и возрождения особенно усиливался на Севере, где Солнце надолго исчезало в полярную ночь и также надолго возвращалось в полярный день. Не случайно поэтому среди петроглифов Кольского полуострова, обнаруженных на реке Поной, находится древнейшее изображение Колы-Солнца (рис.122), к тому же гомоморфно соответствующее древнеегипетскому иероглифу (кружок с точкой посередине), обозначающему Солнце. Практически в том же начертании данный символ в качестве исходной основы входил в древнекитайское (иньское) письмо и в трансформированном виде сохранился в написании современного китайского иероглифа. Это - факт исключительной важности: археологические и археографические памятники однозначно подтверждают генетическое родство доиндоевропейской, протокитайской и древнеегипетской культур. Небезынтересно, что сходным образом (малый круг в большом) изображается и гора Меру (на некоторых буддийских мандалах). Впоследствии солнечный символ через древнюю и средневековую астрологию был воспринят современной наукой и используется в современной астрономии в том же значении, что и в наскальных рисунках Гипербореи: . Древний символ Коло-Солнца (кружок с точкой посередине) сохранился и в оленьих клеймах-тамгах народов Севера, заселивших полярные и приполярные территории позже, после постигшей эти края климатической катастрофы. Сакральный знак Солнца, родственный древнеегипетским и древнекитайским иероглифам, зафиксирован русскими колонистами в самых ранних из дошедших до нас документальных источников по культуре и хозяйственной жизни вогулов (манси) и енисейских остяков (кетов). В наскальных изображениях (петроглифах) Урала также был зафиксирован древний символ Солнца. Есть он также и на чукотских рисунках. Из других северных народов солярно-кружковую символику активно используют эвенки, коряки, ительмены, долганы, алеуты и особенно - эскимосы. Вообще же древний солнечный символ получил широчайшее распространение во всех частях света и практически на всех отрезках исторического развития, начиная с каменного века. Из древних культур, помимо египетской и китайской, следует отметить еще древнеперсидскую и эгейскую, а также другие древнеевропейские культуры - вплоть до Британских островов и Ирландии. На Американском континенте солярная символика зафиксирована, в частности, в Древней Мексике и современном Перу - наследнике культуры инков; в Африке - в Древнем Бенине и во многих современных государствах Африки. Все это подтверждено скрупулезным статистическим подсчетом. Этнографы и археологи в подавляющем большинстве воздерживаются от объяснения причин столь глубокой внедренности солярно-циркульной символики в мировую культуру. Действительно, без опоры на концепцию единой Прародины и единой Пракультуры трудно объяснить столь стойкую повсеместную привязанность к кружковому орнаменту и циркульной символике аборигенов Европы и Азии, Северной и Южной Америки, Африки и Океании. Среди народов России кружково-циркульный орнамент распространен в виде вышивок, резьбы, росписи и т.п. не только на Севере, но и в Сибири и на Дальнем Востоке (якуты, буряты, ульчи, алтайцы, тувинцы, шорцы, хакасы), в Поволжье (татары, мордовцы, удмурты и др.). Естественно, популярны солярные символы и в русском орнаменте, где точка встречается как в круговом, так и в ромбическом обрамлении (кстати, в последнем случае это полностью совпадает с соответствующим древнекитайским иероглифом). Солярные знаки зафиксированы на вышивках, предметах и изделиях из кости, дерева, металла - на украшениях, перстнях, подвесках, пряслицах, игральных костях и т.п. В начале нынешнего века при углублении русла реки Десны был найден ствол древнего дуба, инкрустированный в его нижней части четырьмя челюстями дикого кабана. Костяные амулеты сплошь испещрены магическими знаками - спиралями и солярными кружками с точками посередине (см. фото в кн.: Болсуновский К.В. Памятники славянской мифологии. Вып. 2. Перунов дуб. Киев, 1914. С.13). Запоминается также подвесной гребень X-XI вв. с двумя смотрящими друг на друга Солнечными конями - на каждом из них по 17 солярных знаков. Множественность солярно-кружковых знаков на фигурках - характерная черта древнерусского декоративно-прикладного искусства. В музеях страны хранятся мелкие бронзовые изделия, относящиеся к первым векам нынешнего тысячелетия, из Смоленщины, Приладожья, других краев и областей: утки, гуси, собачки, зайцы, разные "неведомые звери" - сплошь испещренные солнечными и иными "небесными" символами. До недавнего времени в Архангельской губернии (Холмогоры) процветал косторезный промысел по изготовлению орнаментированных ларцов, украшенных резными кружками с точками посередке. Наконец, нельзя не отметить, что древние (языческие) славяно-русские святилища в проекции сверху также представляли собой громадный круг с "точкой" (идолом или костром) посередине (рис.123). Любопытно, что культовые сооружения точно такой же конфигурации и с множеством костров - но в виде изгородей из срубленных молодых деревьев и кустов - отмечены этнографами также у североамериканских индейцев. * * * Итак, налицо тождественность славяно-русской солярной символики с древнеегипетской иероглификой. Какие еще свидетельства или хотя бы намеки имеются в истории мировой культуры в пользу контактов между Крайним Севером и Египтом? И есть ли они вообще? Есть! Вспомним хотя бы классический древнегреческий миф о скиталице Ио. К ней, дочери Аргосского царя Инаха и жрице Геры, воспылал страстью Зевс-громовержец. Чтобы скрыть возлюбленную от ревнивой супруги, владыка Олимпа обратил девушку в белую корову. Но Гера разгадала уловку, завладела коровой и велела стеречь ее тысячеглазому Аргусу, сыну Геи-Земли. Гермес, по наущению Зевса, убил Аргуса камнем и освободил Ио. Гера же в отместку натравила на царевну гигантского овода (по другим версиям - шершня), и тот начал преследовать несчастную жертву. Преследуемая жалящим насекомым Ио достигла северной оконечности земли и очутилась в окутанной мраком стране скифов и киммерийцев (Аполлодор, II 1,3), где на берегу океана по приказу Зевса был прикован к скале непокорный Прометей (рис.124), который, вопреки запрету, подарил людям огонь, открыл тайну движения звезд и светил, научил искусству сложения букв, земледелию и плаванию под парусами. Этому событию посвящен центральный эпизод великой трагедии Эсхила "Прометей прикованный". Трагедия начинается с разъяснения места действия. А развертываются драматические события, как пишет Эсхил: "на краю земли", "в безлюдной пустыне диких скифов". Но край, где томился терзаемый драконоподобным коршуном Прометей, покуда его не освободил Геракл, - не всегда был столь безлюдным и бесприютным. Все выглядело иначе, когда сюда, на край Ойкумены, к гиперборейцам приходил знаменитый герой древности - Персей, чтобы сразиться с Горгоной Медусой, завладеть ее несущей смерть головой. За то и был он прозван "Гиперборейским", о чем в подробностях поведал Пиндар - величайший эпический поэт Эллады: Но ни вплавь, ни впешь Никто не вымерил дивного пути К сходу гипербореев Лишь Персей, Водитель народа, Переступил порог их пиров, Там стожертвенным приношением Богу закалывались ослы, Там длящимся весельям и хвалебным словам Радуется Аполлон, И смеется на ослиную встающую спесь. Не чуждается их нрава и Муза: Хоры дев, звуки лир, свисты флейт Мчатся повсюду, Золотыми лаврами сплетены их волосы, И благодушен их пир. Ни болезни, ни губящая старость Не вмешиваются в святой их род. Без мук, без битв Живут они, избежавшие Давящей правды Немезиды. Смелостью дыша, Это в их счастливые сборища Шагнул, предводимый Афиною, Сын Данаи. Он убил Горгону, Он принес островитянам Ту голову, пеструю змеиною гривой, Каменную смерть. И дивному вера есть, коль вершитель - Бог. Не иначе - картина "золотого века": равные олимпийским Богам гиперборейцы не знают ни нужды, ни войн, ни внутренней вражды, ни болезней, ни смерти. Точно так же описывал Гиперборею и Плиний Старший. Вопрос о подвигах и приключениях Персея интересен не только своей географической привязанностью к гиперборейцам, но и заглубленностью в те пласты древнего мировоззрения, когда действовала совершенно иная по сравнению с классической система мифологических ориентиров. Персей отправился на "край земли", в царство гиперборейцев как на прародину и самих эллинов, и Олимпийских Богов. Там, на Крайнем Севере, обитали потомки титанов первого поколения Богов, названных в 37-м Орфическом гимне "истоком и началом всего, что смерти подвластно", но побежденных все же Олимпийцами в жестокой борьбе. Там, видимо, и произошла Титаномахия (рис.125) - битва Богов и Титанов - ближайших потомков одной и той же матери Земли-Геи и одного и того же отца Неба-Урана. В действительности же Титаномахия отразила в мифологической форме распад праэтноса и столкновение двух тотемных структур - старой и новой, одна из которых, возможно, потерпев, поражение, вынуждена была мигрировать на Юг, оставив, однако, потомкам выгодную для себя версию происходивших событий. Не вдаваясь в перипетии древней войны (ее точные подробности все равно не известны), отметим, что титаны и их окружение были изничтожены дважды: первый раз - физически, второй раз - морально. На них была наложена Каинова печать сатанинского племени, им были приписаны все мыслимые и немыслимые грехи. Так, впрочем, было всегда, когда одна религия приходила на смену другой: прежние кумиры в прямом смысле уничтожались, на былые верования накладывалось табу, а все, что с ними было связано, извращалось и изгаживалось. По комментариям одного из древних схолиастов, дедом Ио был титан Иапет (Иафет), брат Прометея. Существует также версия, что отцом Ио был сам Прометей (см.: Ф.Любкер. Реальный словарь классической древности. СПб. М., 1888. С. 515). Но Эсхил не разделяет ни ту и ни другую точку зрения. Так или иначе, Ио появилась в исконном краю титанов - на Крайнем Севере - не случайно. По существу, она пришла на родину своих предков и всех яфетических народов. Провидец-Прометей предсказал Ио ее великую судьбу: она станет родоначальницей великих племен и героев, среди них будут и египетские фараоны, и Геракл, которому суждено освободить Прометея, и Персей, который несколько поколений спустя придет в те же северные края, чтобы сразиться с Горгоной Медусой, за что получит прозвище Гиперборейского. То, что события "Прометея Прикованного" развертываются на Крайнем Севере, доказывает и маршрут, начертанный Прометеем опекаемой девушке: через территории северных народов к Кавказу, оттуда - к названным в честь Ио Босфору ("Коровий брод") и Ионическому морю и, наконец, - на побережье Африки, где на Берегу Нила будет положено начало египетскому народу и всей древнеегипетской цивилизации. Согласно Аполлодору, сын Ио Эпаф (будущий Бог - Бык Апис) основал Мемфис - столицу Древнего царства, дочь Ливия дала названия части африканского Средиземноморья, а правнук Египет стал родоначальником и страны, названной в его честь, и народа, ее населяющего. Одним из внуков Ио был Бел (сын Ливии и Бога Посейдона), ставший родоначальником всех семитских народов и верховным аккадским Божеством, ему соответствует славянский Белбог (корень русского слова "белый" восходит ко временам неразделенной языковой общности). В самом же Египте Ио будет впоследствии обожествлена как верховная "рогатая" Богиня Исида (рис.126) (одновременно ее рога олицетворяли и небесный месяц) и стала восприниматься, как Великая Богиня. Кстати, Плутарх в трактате "Об Исиде и Осирисе" подтверждает, что Исида (те есть Ио) была дочерью Прометея. Так беглянка Ио оказалась связующим звеном между Крайним Севером и Египтом. А ее маршрут с Севера на Юг - это миграционный путь древних поколений, ставших основателями средиземноморских и переднеазиатских цивилизаций. Спрашивается: какое отношение все это имеет к русскому мировоззрению? А вот какое: подавляющее большинство упомянутых событий, описанных в классической Теогонии и других упомянутых мифах, происходило не на Балканах - территории древней и современной Греции, а в местах расселения той части индоевропейской этнической общности, которая впоследствии непосредственно разделилась на прапредков эллинов и прапредков славян. Находился этот этнический котел народов в северных широтах Евразии, то есть главным образом на территориях современной России, именуемых в древности Гипербореей. Греки и русские - народы, близкие по генетическим корням и духовному мироощущению; неспроста впоследствии они вновь духовно объединились в православии. * * * Что такое женщина? Величайшая тайна Мироздания! Неповторимый шедевр Природы! Начало Жизни! Всё это так. Но что такое женщина по самой сокровенной сути своей знает только сама женщина. И сколь бы много мужчины на сей счет ни говорили, какие бы изощренные теоретические гипотезы ни выдвигали, какие бы вдохновенные гимны ни сочиняли и сколько бы невидимых миру слез ни проливали - им не дано приоткрыть завесу над Тайной тайн. Лучше всего об этом сказала одна безымянная эфиопская женщина. Слова ее оказались настолько просты и точны, что в самое сердце поразили сразу двух известных ученых - этнографа Лео Фробениуса и психолога Карла Юнга. Цитируемое ими обоими откровение настолько удивительно по свой житейско-философской глубине, что нельзя удержаться, чтобы не привести его полностью: "Откуда мужчине знать, что такое жизнь женщины. Жизнь женщины и жизнь мужчины - это далеко не одно и то же. Так назначено Богом. С момента обрезания и до полного увядания жизненных сил мужчина не меняется. Даже впервые познав женщину, он остается тем же, кем был до этого. Ее же первая близость с мужчиной раскалывает надвое. В тот день женщина становится другим человеком. Так было всегда. После ночи, проведенной с женщиной, мужчина уходит. Его жизнь и тело остаются неизменными. Женщина же зачинает. По сравнению с бездетной женщиной, женщина-мать - другой человек. В течение девяти месяцев она носит в своем теле плод одной ночи. Появляется нечто, что уже никогда не покидает ее жизнь. Теперь она мать. Она - мать, и она останется ею, даже если ее ребенок умрет, даже если умрут все ее дети. Ибо было время, когда она носила под сердцем дитя. Это чувство никогда не покидает ее душу. Даже когда дитя мертво. Всего этого мужчина не знает; он ничего не знает. Он не знает, как меняет женщину познание любви, как ее меняет материнство. Он и не может ничего этого знать. Только женщина может знать это и говорить об этом. Вот почему мы не можем позволить нашим мужьям руководить нами. Женщина может только одно уважать себя. Всегда оставаться порядочной. Она обязана ,- ее природа такова. Всегда оставаться девственницей и всегда быть матерью. Перед каждой близостью - она девственница, после каждой близости она - мать. Так можно определить, хорошая она женщина или нет?" Так восславим же величайшее чудо Мироздания - Женщину, ее хтоническую первозданность, волшебную красоту, магическую притягательность, блаженную нежность, житейскую мудрость и нечеловеческую жизнестойкость! Склоним головы перед Женщиной-Матерью, Женщиной-Возлюбленной, Женщиной Великой Богиней, культ которой, однажды зародившийся еще в незапамятные времена матриархата, за тысячи лет своего существования достиг воистину космических масштабов. Мать-прародительница или, как гениально выразился Лукреций, "Мать всех Богов и праматерь нашего тела", во вдохновенном сознании многих поколений превратилась и в Мать Сыру Землю, и в Мать-Родину, и в Мать-Вселенную, которая непрерывно продуцирует и распростроняет жизнетворную энергию неистребимого Женского Начала * В данной главе использовались разные версии Великой книги русского народа. Сама она публиковалась неоднократно и раньше входила даже в состав гимназических хрестоматий, например, в знаменитую и много раз переиздававшуюся "Русскую хрестоматию" Ф.И.Буслаева. Первопубликация Голубиной книги относится еще к пушкинским временам - в составе знаменитого сборника "Древних российских стихотворений, собранных Киршею Даниловым"; впоследствии он не раз переиздавался. Среди других изданий, в большинстве которых приводятся параллельные "редакции" Голубиной книги: Сборник русских духовных стихов, составленный В.Варенцовым. СПб., 1860; Бессонов П.А. Калеки перехожие. Ч.1. Вып.2. М., 1961. жүктеу/скачать 1.78 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|