Заседание по делу, вынес следующее постановление, утвержденное в тот же день

63. Власти утверждали, что в ходе расследования по уголовному делу не было получено никаких доказательств того, что национальными властями были осуществлены какие-либо особые действия, направленные на задержание родственников заявителей. По их мнению, вполне возможно, что Р.Д. похитил Виджи Умаева и Тимура Межидова «из личных и, возможно, материальных побуждений». Тела родственников заявителей так и не были найдены, и не было никаких доказательств того, что они были убиты.

64. Что касается расследования, Власти утверждали, что национальные власти провели значительное количество следственных действий, и несмотря на то, что местонахождение Р.Д. оставалось неизвестным, соответствующие органы объявили его в розыск и начали проводить активный поиск как Р.Д., так и его сообщников. Тот факт, что предпринятые следователями действия не дали никаких результатов, не свидетельствовал о каком-либо бездействии со стороны следственных органов, поскольку заявителям не было предоставлено абсолютное право, которое гарантировало бы осуждение предполагаемых преступников.

2. Заявители

65. Заявители утверждали, что существуют доказательства вне разумных сомнений того, что их родственники были похищены и убиты представителями государства. Они подчеркнули, что внутренним расследованием было установлено, что Р.Д., похитивший их родственников, является представителем вооруженных сил государства и что первый заявитель узнала в нем одного из похитителей. Они также утверждали, что на момент рассматриваемых событий лишь представителям государства разрешалось носить военную форму, иметь при себе оружие и беспрепятственно ставить свои автомобили на блокпостах. Кроме того, похитители оставили свои машины у укрепления, где находилось двое российских военнослужащих. Исходя из информации, полученной от И.А., в которой он упоминал о военнослужащем с базы, на которой удерживались Виджа Умаев и Тимур Межидов, и утверждал, что они были убиты, заявители пришли к выводу, что их родственников можно считать погибшими. Они также утверждали, что заявление Властей о том, что Р.Д. мог похитить их родственников с целью выкупа, представлялось неубедительным, и предложили Суду учитывать тот факт, что государство-ответчик не представило никаких документов из материалов дела о похищении.

66. Что касается расследования, заявители утверждали, что следователи не установили личности и не допросили военнослужащих с военных блокпостов, мужчину по имени Володя, а также двух сообщников Р.Д. Кроме того, несмотря на то, что Р.Д. был признан подозреваемым 22 июня 2007 года, он был объявлен в розыск 21 июля 2007 года; официальное решение, в котором он обвинялся в совершении преступления, было вынесено год спустя. По утверждению заявителей, им не сообщалось о каких-либо важных событиях в ходе расследования, за исключением некоторых решений о его приостановлении и возобновлении.

Б. Оценка Суда

1. Приемлемость жалобы

67. Суд полагает, что, учитывая утверждения сторон, жалоба затрагивает серьезные спорные правовые вопросы на основании Конвенции, решение которых требует рассмотрения дела по существу. Более того, Суд уже указал, что возражение Властей относительно предполагаемого неисчерпания внутренних средств правовой защиты должно быть приобщено к существу жалобы (см. выше пункт 61). Таким образом, жалоба по статье 2 Конвенции должна быть признана приемлемой.

68. Суд отмечает, прежде всего, что Власти не оспорили ни одного из представленных заявителями замечаний по фактам похищения и последующим событиям, но утверждали, что военнослужащий Р.Д., которому местные власти предъявили обвинение в преступлении, мог похитить родственников заявителей «из личных, материальных побуждений». Заявители оспорили данное замечание. Соответственно, Суд должен сперва оценить, лежит ли ответственность за предполагаемое нарушение статьи 2 Конвенции на государстве.

(a) Общие принципы

69. Суд повторяет, что в свете значимости защиты, гарантированной статьей 2, он должен с особой тщательностью изучать все случаи лишения жизни, учитывая не только действия представителей государства, но и все сопутствующие обстоятельства. Задержанные лица находятся в уязвимом положении и обязанность властей держать ответ за обращение с задержанным должна исполняться с особой строгостью в случае смерти или исчезновения такого лица (см., среди других прецедентов, постановление Европейского Суда от 18 июня 2002 года по делу «Орхан против Турции» (Orhan v. Turkey), жалоба № 25656/94, пункт 326, и упомянутые в нем прецеденты). Когда информация об оспариваемых событиях целиком или главным образом относится к исключительному ведению властей, как в случае пребывания задержанного лица под контролем властей, возникают обоснованные презумпции фактов в отношении телесных повреждений или смерти, наступивших в период содержания под стражей. Действительно, можно считать, что на власти возлагается бремя доказывания с целью представить удовлетворительное и убедительное объяснение (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Салман против Турции» (Salman v. Turkey), жалоба № 21986/93, пункт 100, ECHR 2000 VII, и постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Чакичи против Турции» (Çakıcı v. Turkey), жалоба № 23657/94, пункт 85, ECHR 1999 IV).

70. Далее отмечается, что в отношении военной службы Суд неоднократно подчеркивал, что нерегулируемое и произвольное действие со стороны представителей государства несовместимо с требованием уважения прав человека, и что государство должно обеспечить, путем создания системы надлежащих и эффективных гарантий против произвола и злоупотребления силой, должное понимание представителями государства пределов своих полномочий, и чтобы в своих действиях они руководствовались не только буквой соответствующих профессиональных правил, но и учитывали приоритетную роль вопроса об уважении к человеческой жизни как к основополагающей ценности (см., среди других прецедентов, постановление Европейского Суда от 26 апреля 2011 года по делу «Енукидзе и Гиргвлиани против Грузии» (Enukidze and Girgvliani v. Georgia), жалоба № 25091/07, пункт 284, с дальнейшими ссылками).

71. При оценке доказательства, Суд, как правило, применяет критерий доказанности «вне разумного сомнения». Однако такое доказательство может следовать из совокупности достаточно веских, ясных и согласованных предположений или похожих неопровержимых фактических презумпций. Когда информация об оспариваемых событиях целиком или главным образом относится к исключительному ведению властей, как в случае пребывания задержанных лиц под стражей, возникают обоснованные предположения о существовании фактов в отношении телесных повреждений и смерти, причиненных во время содержания под стражей. Более того, можно считать, что бремя доказывания лежит на органах власти, которые должны предоставить удовлетворительное и убедительное объяснение (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Варнава и другие против Турции» (Varnava and Others v. Turkey), жалобы №№ 16064/90, 16065/90, 16066/90, 16068/90, 16069/90, 16070/90, 16071/90, 16072/90 и16073/90, пункты 182 83, ECHR 2009).

72. Наконец, следует отметить то, что Суд признает необходимость воздерживаться от принятия на себя роли суда первой инстанции, рассматривающего вопросы факта, если только это не является неизбежным в обстоятельствах конкретного дела. Тем не менее, в случае жалоб по статьям 2 и 3 Конвенции, Суд должен проявить особую тщательность при рассмотрении, даже если отдельные внутренние разбирательства и расследования уже имели место в прошлом. Суд не связан выводами внутригосударственных судов, и на основании убедительных доводов Суд может отклониться от данных выводов или не принимать их во внимание (см., среди многих других прецедентов, постановление Европейского Суда по делу «Акташ против Турции» (Aktaş v. Turkey), № 24351/94, пункт 271, ECHR 2003-V (выдержки), и, из недавних прецедентов, постановление Большой Палаты Европейского Суда от 24 марта 2011 года по делу «Джулиани и Гаджо против Италии» (Giuliani and Gaggio v. Italy), жалоба № 23458/02, пункт 180).

(б) Применение данных принципов к настоящему делу

73. Прежде всего, Суд отмечает, что, несмотря на запросы Суда о предоставлении копий материалов уголовного дела в отношении похищения Виджи Умаева и Тимура Межидова, Власти отказали в предоставлении каких-либо документов, ссылаясь на статью 161 УПК РФ. В этой связи Суд повторяет, что в рассмотренных ранее делах он уже устанавливал, что это объяснение является недостаточным для сокрытия ключевой информации, запрашиваемой Судом (см. постановление Европейского Суда по делу «Имакаева против России» (Imakayeva v. Russia), № 7615/02, пункт 123, ECHR 2006 XIII (выдержки)). Суд не видит причин отклоняться от данных выводов в настоящем деле и полагает, что из поведения Властей он может сделать определенные выводы (см. постановление Европейского Суда от 26 января 2006 года по делу «Михеев против России» (Mikheyev v. Russia), жалоба № 77617/01, пункт 105).

74. Как уже отмечалось выше, Власти не оспаривали никаких фактических замечаний, сделанных заявителями, касательно обстоятельств похищения и последующих событий, однако утверждали, что Р.Д. мог похитить родственников заявителей «из материальных побуждений». Иными словами, они отрицали тот факт, что ответственность за исчезновение Виджи Умаева и Тимура Межидова лежит на государстве. Однако после тщательного рассмотрения доводов сторон и имеющихся материалов дела, Суд не удовлетворен доводом Властей на следующих основаниях.

75. В первую очередь, Суд отмечает, что представление Властями замечания о том, что родственники заявителей могли быть похищены «из материальных побуждений», представляются очень расплывчатыми и, кроме того, не подкрепляются никакими доказательствами. Вследствие отказа Властей предоставить документы из материалов уголовного дела, Суд лишен возможности не только понять, что Власти имеют ввиду под выражением «материальные побуждения», но и выяснить, было ли на самом деле на какой-либо стадии внутреннего расследования выяснено значение данного термина.

76. Кроме того, Суд считает, что ряд нижеприведенных аспектов серьезно подрывает довод Властей. В частности, Власти признали, что в момент рассматриваемых событий Р.Д. являлся военнослужащим батальона особого назначения российских вооруженных сил и, соответственно, представителем государства. Кроме того, за исключением того факта, что на похитителях, включая Р.Д., была надета камуфляжная форма и они имели при себе огнестрельное оружие, при чем ничто не указывает на то, что это было служебное оружие, следует отметить, что они не только остановили машину заявителей средь бела дня, давая пассажирам указания (см. пункт 11 выше), но и открыто пересадили родственников заявителей в автомашину «Нива», стоявшую около блиндажа российских федеральных сил, которое являлось зоной контроля со стороны государства (см. пункт 14 выше). Для Суда также представляет ценность информация о том, что следователи в своих решениях, согласно представлениям Властей, однозначно заявили, что Р.Д. и его сообщники «задержали» родственников заявителей (см. пункт 47 выше).

77. Суд также не может не учитывать тот факт, что первый заявитель, а также Виджа Умаев и Тимур Межидов, уже видели тех военнослужащих на блокпосту в Шатое в ситуации, в которой предполагалось, что последние являлись представителями государственных органов при исполнении обязанностей (см. пункт 10 выше), а также что в конечном итоге, когда после совершения похищения заявители возвратились на блокпост в Шатое, они обнаружили там военнослужащих из той же группы (см. пункт 16 выше).

78. Помимо прочего, согласно заявлениям Властей, утверждение заявителей относительно содержания под стражей их родственников на государственной военной базе после их похищения было подтверждено государственным служащим И.А., а именно сотрудником ГРУ, в его показаниях следственным органам (см. пункт 50 выше). Власти не оспаривали ни точность его показаний, ни тот факт, что И.А. состоял на военной службе в ГРУ.

79. Принимая во внимания все описанные выше детали, а также делая выводы из отказа Властей представить какие-либо документы из материалов расследования, Суд полагает, что 14 июля 2006 года Виджа Умаев и Тимур Межидов были похищены представителями государства, и что ответственность за их исчезновение лежит на государстве-ответчике, вопреки утверждениям Властей об обратном.

80. Суд далее рассмотрит доводы заявителей относительно признания их родственников умершими после их похищения.

81. В данном отношении Суд отмечает, что с момента похищения Виджи Умаева и Тимура Межидова достоверных сведений о них не поступало. Их имена не значились в официальных списках лиц, содержащихся в изоляторах временного содержания. Помимо прочего, Власти не предоставили никаких объяснений относительно того, что произошло с ними после задержания.

82. Суд напоминает, что в ранее рассмотренных им делах относительно исчезновений в Чечне (см., среди прочих прецедентов, постановления Европейского Суда по делам «Базоркина против России» (Bazorkina v. Russia) жалоба № 69481/01, от 27 июля 2006 года; «Имакаева против России», упоминалось выше; «Лулуев и другие против России» (Luluyev and Others v. Russia), жалоба № 69480/01, ECHR 2006-VIII (выдержки); «Байсаева против России» (Baysayeva v. Russia), жалоба № 74237/01, от 5 апреля 2007 года; «Ахмадовой и Садулаева против России», упоминалось выше; «Алихаджиева против России» (Alikhadzhiyeva v. Russia), жалоба № 68007/01, от 5 июля 2007 года, а также, из недавних прецедентов, «Бексултанова против России» (Beksultanova v. Russia), жалоба № 31564/07, от 27 сентября 2011 года), он неоднократно устанавливал, что в контексте конфликта в Чеченской Республике, случай задержания лица неустановленными представителями власти без последующего признания задержания можно расценивать как обстоятельство, несущее угрозу для жизни. Применяя данный аргумент и принимая во внимания обстоятельства дела, а также, помимо прочего, события, связанные с похищением, показания И.А. относительно того, что Виджа Умаев и Тимур Межидов были убиты (см. пункт 50 выше), а также что в течение более пяти лет о них не поступало никаких сведений, Суд полагает, что имеющиеся доказательства позволяют установить, что Виджа Умаев и Тимур Межидов должны быть признаны умершими вследствие их неподтвержденного задержания государственными военнослужащими.

83. Суд уже установил, что родственников заявителей следует считать умершими вследствие их негласного задержания государственными военнослужащими, и что государственные власти являются причастными к их гибели. В отсутствие какого-либо обоснования для применения силы со смертельным исходом со стороны представителей государственной власти, Суд полагает, что в отношении Виджи Умаева и Тимура Межидова имело место нарушение статьи 2 Конвенции.

84. Суд напоминает, что, в соответствии со статьей 2 Конвенции, обязательство защищать право на жизнь, сопряженное с общим обязательством государства по статье 1 Конвенции «обеспечить всем в пределах своей юрисдикции права и свободы, определенные в Конвенции», также подразумевает проведение эффективного официального расследования в случаях гибели людей в результате применения силы (см., mutatis mutandis, постановления Европейского Суда по делам «Макканн и другие против Соединенного Королевства» (McCann and Others v. the United Kingdom), от 27 сентября 1995 года, Series А № 324, пункт 161, и «Кайя против Турции» (Kaya v. Turkey), пункт 86, от 19 февраля 1998 года, Сборник постановлений и решений Европейского Суда по правам человека 1998–I). Основной целью такого расследования является обеспечение эффективного соблюдения национального законодательства, защищающего право на жизнь, и, в случаях с участием государственных органов или представителей государственной власти, обеспечение привлечения их к ответственности за гибель людей, произошедшую по их вине. Подобное расследование должно быть независимым, доступным для семьи жертвы, а также проводиться в разумные сроки и с разумной срочностью. Также оно должно быть эффективным в том смысле, что оно должно позволять определять, было ли применение силы в подобных делах при соответствующих обстоятельствах законным и обоснованным; кроме того, необходимо наличие достаточного элемента общественного контроля за расследованием или его результатами (см. постановление Европейского Суда от 4 мая 2001 года по делу «Хью Джордан против Соединенного Королевства» (Hugh Jordan v. the United Kingdom), жалоба № 24746/94, пункты 105–9; а также решение Европейского Суда от 8 января 2002 года по вопросу приемлемости жалобы № 56413/00 «Дуглас-Уильямс против Соединенного Королевства» (Douglas-Williams v. the United Kingdom)).

85. Суд напоминает, что Власти отказались представить какие-либо документы из материалов дела относительно расследования по факту похищения родственников заявителей. В этой связи Суд вынужден оценивать эффективность расследования на основании чрезвычайно малого объема информации, представленного Властями, а также нескольких документов, имевшихся в распоряжении заявителей, которые они представили на рассмотрение Суду.

86. Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает, что заявители обратились в органы власти с жалобой о похищении Виджи Умаева и Тимура Межидова 14 июля 2006 года, то есть в тот же день, когда произошло похищение. Однако расследование по факту похищения было начато только 25 июля 2006 года, одиннадцать дней спустя. По мнению Суда, подобная задержка, объяснений в отношении которой предоставлено не было, не только указывала на отсутствие оперативной реакции со стороны властей, но также с самого начала ставила под сомнение способность получения следствием соответствующих доказательств по делу.

87. Суду также необходимо оценить объем проведенных следственных мероприятий. В этой связи Суд отмечает, что, согласно утверждениям Властей, после начала расследования следственные органы допросили первого заявителя и И.А., провели осмотр места преступления, а также объявили Р.Д. в розыск. В связи с этим Суд отмечает, что, в отсутствие каких-либо подтверждающих документов, он не только лишен возможности оценить своевременность большинства проведенных следственных мероприятий, но также не в состоянии установить, были ли они в действительности проведены (см., в частности, постановление Европейского Суда от 21 июня 2011 года по делу «Исаев и другие против России» (Isayev and Others v. Russia), жалоба № 43368/04, пункт 145).

88. Что касается объявления Р.Д. в розыск — единственного следственного мероприятия, относительно которого Власти указали день, в который оно предположительно было проведено — Суд отмечает, что оно было проведено только через месяц после того, как следователи установили причастность Р.Д к похищению. В отсутствие объяснения, Суд полагает, что данная задержка не может считаться приемлемой. Более того, в связи с отказом Властей представить какие-либо документы из материалов дела, Суд лишен возможности оценить не только то, какие особые мероприятия, направленные на установление местонахождения Р.Д., предприняли власти, и являлись ли они достаточными, но также были ли они проведены вообще.

89. Кроме того, по-видимому, некоторые важные следственные мероприятия не были проведены вовсе.

90. В связи с этим Суд отмечает отсутствие каких-либо указаний на то, что следственные органы предпринимали какие-либо действия, направленные на установление личностей двух сообщников Р.Д., а также остальных военнослужащих из их группы, которые стояли возле автомобиля «Нива» на блокпосту в Шатое, хотя, согласно объяснениям сторон, первому заявителю удалось запомнить их лица, при этом не было достоверных доказательств того, что они принадлежали к батальону «Восток» (см. пункты 10 и 11 выше). Более того, нет никаких оснований предполагать, что были предприняты какие-либо попытки установления личностей и проведения допросов военнослужащих, стоявших на блокпосту в Шатое, а также тех, кто находился в блиндаже, где похитители оставили транспортное средство заявителей. Кроме того, удивительным является тот факт, что следователи не посчитали необходимым осмотреть автомобиль заявителей с целью обнаружения, к примеру, отпечатков пальцев похитителей, в особенности, с учетом утверждения заявителей о том, что один из них управлял транспортным средством. Наконец, несмотря на информацию о том, что родственники заявителей содержались под стражей на территории конкретной военной базы, не было предпринято никаких шагов с целью подтверждения данной информации.

91. Несмотря на то, что Суд согласен с Властями, что обязательство расследовать — это не обязательство получить результат, а обязательство принять меры (см., в качестве примера, постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Макарцис против Греции» (Makaratzis v. Greece), жалоба № 50385/99, пункт 74, ECHR 2004 XI), он полагает, что вышеуказанное бездействие дает повод к серьезным сомнениям в отношении полной решимости властей прояснить обстоятельства преступления, а также привлечь причастных лиц к ответственности.

92. Вместе с тем, несмотря на то, что первый заявитель была признана потерпевшей спустя два месяца после начала расследования, нет никаких указаний на то, что власти когда-либо рассматривали вопрос о признании второго заявителя потерпевшим в судебном разбирательстве. Помимо прочего, учитывая запросы заявителей в адрес следственных органов, некоторые из которых остались без ответа (см. пункт 33 выше), Суд не убежден в том, что власти не обеспечили необходимого уровня общественного контроля в отношении расследования с целью защиты интересов ближайших родственников в ходе судебного разбирательства (см. постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Огур против Турции» (Oğur v. Turkey), жалоба № 21594/93, пункт 92, ECHR 1999 III).

93. Принимая во внимание возражение Властей, приобщенное к существу жалобы, в части, касающейся того, что внутригосударственное расследование все еще не завершено, Суд отмечает, что расследование осложнялось необоснованными задержками и продолжается много лет, без достижения каких-либо значимых результатов. Более того, учитывая время, прошедшее после обжалуемых событий, некоторые следственные действия, которые должны были быть проведены гораздо раньше, уже не могут предприниматься с той же эффективностью сейчас. Как Суд уже отмечал выше, у него имеются большие сомнения относительно того, что способ, каким проводилось расследование, способствовал увеличению шансов установления личностей преступников, а также судьбы Виджи Умаева и Тимура Межидова.

94. Более того, принимая во внимание ответы на запросы заявителей о предоставлении доступа к материалам дела, а также к информации о ходе расследования (см. пункт 33 выше), Суд не убежден в том, что заявители, не имея подобного доступа и не будучи надлежащим образом проинформированы о ходе расследования, в том числе, о принятии самых главных решений, могли эффективно оспорить действия или бездействие следственных органов в судах или перед вышестоящими прокурорами. В связи с жалобами в адрес вышестоящих прокуроров Суд также напоминает, что он неоднократно отказывался считать данное особое средство правовой защиты в качестве средства, которое должно быть исчерпано заявителями в целях соответствия требованиям пункта 1 статьи 35 Конвенции (см., среди многих других прецедентов, решение Европейского Суда по вопросу приемлемости жалобы № 9790/99 «Трубников против России» (Trubnikov v. Russia), от 14 октября 2003 года; постановление Европейского Суда по делу «Белевицкий против России» (Belevitskiy v. Russia), жалоба № 72967/01, пункт 59, от 1 марта 2007 года; а также, из недавних прецедентов, постановление Европейского Суда по делу «Исаева и другие против России» (Isayeva and Others v. Russia), жалобы №№ 57947/00, 57948/00 и 57949/00, пункт 90, от 24 февраля 2005 года). По тем же причинам Суд не убежден доводами Властей относительно статуса потерпевшего, который был присвоен первому заявителю. Таким образом, весьма сомнительно, что подобные средства правовой защиты имели какие-либо шансы на успех.

95. Следовательно, Суд устанавливает, что при таких обстоятельствах упомянутые Властями средства правовой защиты были неэффективными, и отклоняет их предварительное возражение, касающееся неисчерпания заявителями внутренних средств правовой защиты в контексте данного уголовного расследования.

96. В свете вышеизложенного Суд устанавливает, что органы власти не провели эффективного расследования обстоятельств похищения и последующей смерти Виджи Умаева и Тимура Межидова в нарушение статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте. Соответственно, в данной связи имело место нарушение статьи 2.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

97. Заявители жаловались согласно статье 3 Конвенции на то, что в результате исчезновения их родственников, а также непроведения государством надлежащего расследования они испытали душевные страдания в нарушение статьи 3 Конвенции. Статья 3 гласит:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».