Зеркало Брахмы" Духовные поиски поиски своего "
жүктеу/скачать 0.69 Mb.
|
| Я предложил свои пранамы и упал перед ним на колени.
- Свамиджи, - начал я. Он грубо меня прервал: - Что ты здесь делаешь? - Я пришел к вам на даршан, - смиренно сказал я. - Что тебе от меня нужно? - Я всего лишь садхака. Я пришел с надеждой, что научусь от вас йоге. Он в отвращении поморщился. - Не приходи сюда учиться. Это не школа йоги. Почему бы тебе не пойти в Ришикеш, не поселиться в ашраме и не выучить несколько упражнений? - Я был там. Меня послали сюда Мунишананда и Шанкарананда. - О, сколько раз должен говорить я этим дуракам, чтобы они не посылали сюда людей? - Пожалуйста, можно мне быть вашим слугой? - Служить как? Я смотрю на огонь. Мне не нужна для этого твоя помощь. Я настаивал, отчаянно пытаясь его не раздражать. Я не сомневался, что если он меня проклянет, то проблем не оберешься. - Свамиджи, пролейте на меня милость. Мне нужны наставления касательно моей духовной жизни. Я проделал путь сюда из Южной Индии. Пожалуйста, помогите мне. - Какой садхане ты следуешь? - Я повторяю "Вишну-Сахашра-наму" каждый день и ... - Это не место для тех, кто повторяет имя Вишну, - сказал он наконец. - Но что бы вы ни делали, вы могли бы это показать мне. - То, что я делаю, ты сделать никогда не сможешь. Вы, люди, живете едой. Мы живем садханой. - Но вы можете научить меня, как жить садханой. Йог покачал головой и нахмурился. - Я не принимаю учеников. Раз уж ты здесь, можешь остаться на одну ночь. Но не мешай мне. Я должен заниматься медитацией. Он подбросил дров и сосредоточил на пламени взгляд, забыв обо мне. Когда он сказал "вы, люди, живете едой", я вспомнил, как проголодался. Я вышел из пещеры. Дети ушли. Я нашел горный ручей и наполнил желудок ледяной водой. Примерно в два часа дня горянка вернулась, неся воду и муку в двух чашах. Пока на ждала, йог смешал муку и воду, получилось тесто, которое он разделил на два куска. Раскатав их в две лепешки в своих ладонях, он бросил их в огонь. Они шипели минуты две, затем он вытащил одну почерневшую лепешку своей чиндой. Он встал и прошелся к задней части пещеры. Там он разломал хлеб напополам, бросив один кусок в туннель наверх и сказал: "Прими это, Ма". Кусок хлеба не упал обратно. Он сел у огня снова и разорвал оставшуюся в руке половинку лепешки надвое, дал мне один кусок. Вторая лепешка просто сгорела и превратилась в уголек. Мы поели. На вкус это было как уголь, только внутри была тягучая консистенция. Закончив, он натер руки пеплом и показал мне жестом сделать то же самое. Затем, как и раньше, он дал женщине немного пепла. Она забрала свои чаши и ушла. Не говоря ни слова, он подбросил топлива и снова погрузился в транс. Снаружи темнело. Я воспел Тысячу Имен Вишну и отправился спать. Я несколько раз просыпался из-за ужасных звуков, криков и визга снаружи. Каждый раз я садился, но ничего не видел, кроме йога, смотревшего на огонь. Когда я встал на следующее утро, он все еще был в медитации. Я отправился к ручью умыться, вернувшись, я увидел молодого джентльмена в пиджаке, рубашке, галстуке и брюках, который пешком шел от Нилаканда-Махадева. В руке у него был портфель. Если бы я увидел, как по тропинке идет сам Шива, я бы меньше удивился. Неподвижно, как столб, я смотрел на него, он подошел ближе, споткнувшись о разбросанные вокруг большого валуна камни. Он поприветствовал меня улыбкой, а я спросил, что он делает здесь в горах. Переведя дух, он сказал: - Я пришел из Мирута повидать Свами Трилокешварананду. Мне нужно немного пепла для матери. Она больна. А ты здесь что делаешь? У нас завязалась беседа, мы вошли в пещеру. Йог до сих пор не вышел из транса, поэтому я попытался вытянуть из молодого человека как можно больше о нем и о Шармаджи. Но он знал о йоге немного, кроме того что он был его дальний родственник. Похоже, семья рассказала молодому человеку совсем немного, кроме того, что нужно прийти взять немного пепла. Они уже раз посылали его сюда с той же целью Пока мы шептались возле костра, йог вышел из медитации. Молодой человек не успел раскрыть рот, как йог заскрежетал: - Опять ты! Я же сказал тебе в прошлый раз, чтобы ты больше сюда не приходил. Упав к ногам йога, молодой человек опустился перед ним на колени, склонил голову и сложил руки в молитве. - Махараджа, пролейте на нас милость. Мать больна. - Почему вы, люди, продолжаете писать мне письма? - йог сверкнул на меня взглядом. - Ты читал эти письма? Я был слишком смущен и не мог выговорить ни слова. - Конечно, ты читал их! - воскликнул йог. С неожиданной проворностью игривого мальчика он подпрыгнул, расхохотался, качая во все стороны головой, пока не распустился пучок волос. Огромные свившиеся волосы водопадом ниспадали на его тело до колен. - Каждый, кто приходит сюда, читает мои письма, - кричал он, - дуракам здесь больше нечем заняться. Он повернулся к своему посетителю из Мирута, который в ужасе попятился назад. - В этот раз ты возьмешь столько пепла, чтобы тебе не пришлось приходить сюда больше. И скажи своим людям, чтобы они перестали писать. Человек благодарно кивнул и открыл портфель, вытащив оттуда оловянную коробку. Йог брал полные пригоршни пепла из кострища и безо всяких церемоний высыпал его в коробку, обсыпав серым порошком всю одежду юноши. Когда коробка была полна до краев, бедный парень ее закрыл, положил в портфель и, еще раз поклонившись, поспешно убежал из пещеры. Йог воодушевленно прошелся до угла пещеры и подобрал с земли змеиную палку (изогнутую деревянную палку для ходьбы). Он улыбнулся мне, как старому другу. - Пойдем-ка прогуляемся, - сказал он, - знаешь, я уже давно не выходил из пещеры. Ошеломленный такой неожиданной переменой его настроения, я спросил для поддержания разговора: - Сколько дней вы не выходите из пещеры? Он сделал быстрое движение головой и рассмеялся: - Дней? Ха! Я выходил последний раз тридцать лет назад! Мы вышли, светило солнце. Он глубоко вдохнул и удовлетворенно посмотрел вокруг. - Свамиджи, - сказал я, - каким образом до вас доходят сюда письма? Он фыркнул. - Один или два раза в год почтальон посылает сюда группу из Ришикеша с письмами для меня. Я единственный человек, который получает здесь письма. Он показал своей палкой вверх, на тропинку, которая подымалась из долины, огибала гору и исчезала. - Позади моей пещеры, есть еще шестьдесят. Я здесь новый человек. Садху сверху используют меня в качестве связного с окружающим миром. Я единственный человек, который ест - раз в несколько дней - маленький кусочек сгоревшего теста. Они живут воздухом. Раз в году они спускаются в мою пещеру, шестьдесят садху-баба вместе! Тебе бы понравилось это зрелище! - Конечно понравилось бы. Мне бы хотелось подняться наверх и посмотреть на них прямо сейчас, - храбро заявил я. Тут в желудке у меня заурчало. Мы рассмеялись. Солнечные лучи высветили глубокие морщины на его жестком лице. - О, голодный молодой человек! Если ты хочешь жить с удобствами, кушать два раза в день, немножко заниматься медитацией, то лучше спустись обратно в Ришикеш. Я печально улыбнулся. - Свамиджи, моя проблема в том, что я просто не знаю, какой садхане следовать. Я повторяю "Вишну-сахасра-наму", я делаю тротак, но я не знаю, что для меня лучше всего. - А какова твоя цель? Это нужно выяснить прежде всего. - Ну... как сказали те свами в Ришикеше, моя цель - кевала-ананда, единение с Богом. Он посмеялся и умолк. Мы пришли к ручью, где он вылил пригоршни воды на все свое почти голое тело. Затем он ровно стал, изогнул назад шею, откинув голову, и посмотрел на солнце, которое проходило по небу и было сейчас между двумя гранитными вершинами, парившими вокруг нас. Прошла минута, он посмотрел на меня и сказал: - Тебе нужно пойти вверх, к Бадринатхе. Там ты научишься кевала-ананде. Он снова посмеялся, бормоча что-то себе под нос. - Но здесь я тоже могу научиться, у садху... Он оборвал меня с сарказмом: - Даже если ты бросишься в их кремационный огонь, они не станут к тебе от этого теплее. - Ладно, вы говорите, что здесь вы человек новый. Сколько времени прошло, прежде чем они приняли вас? - Если я тебе скажу, когда я сюда пришел, ты мне все равно не поверишь. Я слишком долго здесь живу. Слишком много людей знают сейчас обо мне. Эти люди из Мирута стали писать мне письма только когда узнали об этом месте. До этого здесь было спокойно. Ха... Я еще помню, каким был Ришикеш до того, как он стал популярным. Этот Парамартханикетана Свами превратил его в туристическую достопримечательность, когда открыл свой ашрам. Но раньше Ришикеш был настоящим местом. Я вспомнил кое-что, о чем хотел его спросить. - Свамиджи, расскажите мне, что случилось с хлебом, который вы бросили в туннель? - Ха. До того, как я поселился в этой пещере, здесь был другой йог, который поклонялся таким образом Кали Ма. Поэтому, когда я поселился на его месте, то продолжил делать то, что делал он. - Но что случилось с хлебом? Почему он не упал обратно? Он посмотрел на меня, как будто я был полным идиотом. - Она берет его, вот и все. Мы пошли назад к его пещере, мимо проходила горянка со своими козами и детьми. - Не приноси сегодня молока, - крикнул ей йог. Я попрощался с ним, решив спуститься обратно в Ришикеш. Несколько дней я прожил в Мунишананда-Ашраме, затем отправился в Харидвар. Прекрасный город храмов и маленьких домиков, теснящихся в том месте, где Ганг устремляется с гор на равнины. Харидвар притягивает паломников - индуистов и сикхов - со всех уголков Индии, которые посещают закатную церемонию в Хар-Ки-Паири, священном месте на западном берегу. Исполненные по обету лампы плывут по реке, иногда их так много, что на полчаса кажется, что Акашганга (небесный Ганг) спустился с небес на землю, принеся с собой все звезды. После церемонии Хар-Ки-Паири и пешеходный мостик через Ганг на другой берег кишат нищими, ворами, агентами по недвижимости, дилерами, шарлатанами, сводниками, они обдирают толпу. Как цинично сказал мне один садху, "те, кто смыли свои грехи с помощью омовения в священных водах, мчатся из Ганга, чтобы совершить новые грехи, а те, кто еще не смыл свои грехи, мчатся, чтобы получить благо и грязь перед омовением". Я был одет, как святой человек, и мне не составило труда получить еду сразу же после окончания церемонии. Я просто стоял на пешеходном мостике, ожидая, пока мимо меня пройдет денежная душа, которая хочет избавиться от каких-нибудь грехов, накормив садху. Стандартные блюда были молоко, пури и халва, их подавали в любой продуктовой палатке неподалеку. Я нашел, что убедить своих патронов в том, что я подающий надежды Божий человек, было несложно. Некоторые были в отчаянии, они готовы были верить во все, что могло помочь им в жизни. В Харидваре я убедился в истинности пророчества Саи-Бабы, когда он говорил, что мы встретимся снова и что я сам "стану Богом", когда патрон повел меня к собранию последователей Саи-Бабы. Я делал все движения, которым научился в Шанти-Никетане, я пел "Читта-чору" и другие песни, и моя мистическая труба волшебным образом играла у них в умах. В толпе шептали: "Баба пришел!" Позже ко мне подошел человек, по его лицу струились слезы. - Мне не повезло, я не поехал в Путтапартхи, но видя тебя, я чувствую, что Путтапартхи пришло ко мне. Я сказал ему, что на самом деле не имею с этим местом ничего общего. - Конечно же, имеете, Свамиджи, потому что вы махатма, всепроникающая душа. Вы связаны с любым местом, включая и Путтапартхи. Вы в Бабе, а Баба в вас. Будьте честны с нами, Свамиджи. Вы Бог. Зачем скрывать это? Как и в Шанти-Никетане, я колебался между честным идеализмом и намеренным жульничеством в своем поведении с такими людьми, которые, похоже, были в Харидваре повсюду. Моя совесть напомнила мне, что когда я работал в бухгалтерии ТВС, я мог обманным путем получить огромные суммы, но это перечило моим принципам. Зачем мне было становиться обманщиком после того, как я встал на духовный путь? Безнравственная же сторона моего сознания зудела: "Эти люди хотят, чтобы их обманули. Если они не придут ко мне, они пойдут к кому-нибудь другому. Все, что я хочу - это средств к существованию, мне не нужны их богатства. Если я могу помочь им усилить их веру во что-то, я должен это сделать. В этом нет ничего плохого. Они страдают". Женщина, директор школы лет пятидесяти, разрешила мне пожить неделю в школьном кабинете, пока я нахожусь в Харидваре. Я подумал, что это благочестивая интеллигентная женщина и поделился поэтому с ней своей дилеммой. - Я два месяца назад ушел из ТВС. Я просто начинающий на пути духовной жизни, но иногда у меня бывают видения. Люди воспринимают это как знак моей божественности. Но фактически я не могу контролировать эти видения. Все, что я сделал в качестве садху, - это прожил несколько недель в Ришикеше. У меня даже гуру нет. Я просто дурак. Но она спорила со мной: - Шивананда, Бхагат Сингх, Ауробиндо и множество других жили точно так же. Они были обычным людьми, которые споткнулись о то, что они являются Богом. Ты должен просто плыть по течению божественного потока, который несет тебя, словно лампу по Ганге, и в конце ты станешь богом. Я пытался найти какой-то смысл в ее совете. Но через несколько дней я открыл секрет - она была любовницей гуру из Харидвара. Не говоря ей больше ни слова, я освободил комнату и отправился в храм Дакша-Махадева в Канкале, за четыре километра отсюда. Там я встретился с Анандамайи Ма, знаменитой йогини. Когда я ее видел, она была больна и прикована к постели, за ней ухаживали ее молодые ученицы. Примерно шестидесяти лет, с длинными распущенными волосами, Анандамайи Ма была одета в свободные шафрановые одежды и сидела на каркасе кровати, обтянутом шафрановой тканью. Несмотря на свою немощность, она продолжала принимать гостей после обеда. Я зашел вместе с парой иностранцев из Европы. После короткой беседы они ушли, она повернулась ко мне и сказала: - Ананд хо (да будет блаженство). Ты счастлив? - Нет, - признался я. - Счастье повсюду, почему же ты несчастлив? Я ответил: - Может, у вас и есть счастье, матаджи, но вы не шли по жизни моим путем. Она велела юной служанке выйти и принести мне блюдо с обедом. - Суть в том, - продолжала она, - что ты прилагаешь усилия, пытаясь достичь того, в чем нет необходимости. Ты ходишь туда-сюда, ищешь, ищешь. Но ананда - она прямо в сердце. - Послушайте, мать, - сказал я, - я начал с тантры. Появилась куча проблем - видения и умственные беспокойства. Затем меня ошеломил сиддха-йог. Затем я ударился в Ауробиндо. Она со смехом прервала меня: - Тогда ты с ума сошел. Ты бросил свою работу, ушел в Тирупати, ты добрался даже до Нилаканда-Махадева. И ты продолжаешь так себя вести уже долго. Тебя привлекают сиддхи, могущество. В своих прежних жизнях ты развил сиддхи, но теперь у тебя совсем немного могущества, психические силы, остальное исчезло. Ты должен бросить эту ерунду. Тогда ты найдешь действительно свой путь к ананде. - Ма, избавьте меня, пожалуйста, от моих ошибочных представлений о духовной жизни. Заберите меня с неверного пути, поставьте на истинный. Мне нужен наставник. Она вздохнула: - Ты говоришь это каждому йогу, которого встретишь. Наставник... Я никогда не была ни для кого наставником. Люди следуют за мной, но я не веду их. Они просто знают, что должны следовать, но ты ищешь кого-то, кто будет вести тебя, кто убедит тебя и спасет. Все, что я могу тебе сказать, - это то, что ты спасен благодаря чистоте. Если ты забудешь об этом и просто потратишь свое время на поиски того, кто настолько могуществен, что может просто коснуться твоей головы и избавить тебя от всех неприятностей, чтобы тебе больше ничего делать не надо было ради своего спасения, то тебя будут обманывать снова и снова. Но ты уже это знаешь. Люди приходят к тебе за благословениями, и ты знаешь, что они глупы. Так что не приходит за этим же ко мне. В любом случае, то что ты видишь здесь, - лишь для того, чтобы вызвать в тебе отвращение. Сааф нахи хе - так много этих людей, лидеров и точно таких же последователей, они нечисты. Аскетизм и чистота расчищают путь к ананде. А теперь, будь так любезен, спустись вниз и пообедай. Я пошел обратно в Харидвар. Купаясь в Ганге, я увидел бабу, погруженного в воду выше носа. Он выполнял технику акамашана-джапа. Пузырьки поднимались на поверхности - он выпускал их изо рта, повторяя мантру, но он не высовывал нос из воды, чтобы вдохнуть воздух. Это продолжалось около получаса. Когда он вышел из воды, я спросил: - Свамиджи, какую мантру вы повторяете? - Мантру и гуру следует держать в секрете, - ответил он, вытираясь гамчей. - Но ведь садху должны учить друг друга? Я тоже хочу научиться делать акамашана-джапу. Он посмотрел на меня и покачал головой. - Сколько разных вещей хочешь ты научиться делать? Сейчас ты повторяешь Вишну-сахашра-наму, ты делаешь тротак, и ты думаешь, что если добавить к этому еще что-то, то ты получишь больше. Но чего именно больше ты пытаешься получить? Ты даже сам не знаешь, к чему стремишься. - Бабаджи Махараджа, мне нужен именно гуру. Не могли бы вы стать моим гуру? Похоже, вы видите меня насквозь. - Это еще одна твоя проблема. Ты думаешь, что поскольку я или еще кто-нибудь может видеть некоторые вещи, связанные с тобой, то мы должны быть твоими гуру. Тебя привлекает нереальность. Ты должен бросить все это и сосредоточиться на истине. Реальная мантра - это "Бхагавад-гита", если ты можешь ее понять и ей следовать. - Но я не могу быть удовлетворен только "Гитой". - Ха! Так ты думаешь, что мне удовлетворение приносит то, что я стою под водой, повторяя мантру? Если бы я был удовлетворен, я бы этого не делал. Мистический канал загудел. Неожиданно я выпалил: - Свамиджи, вы повторяете "Маха-мритья-джая-мантру". - Видишь? - сказал он. - Теперь ты делаешь то же самое со мной. Так что удивительного в том, что ты заглядываешь в чьи-то мысли? - Я только что был у Анандамайи Ма. Вы просто говорите мне те же самые вещи, что и она. Он впервые за все время улыбнулся. - Мы все здесь на одной частоте. Мы обмениваемся мыслями на уровне, который выше грубых чувств, это похоже на радиосвязь. Некоторые более могущественны, они могут издавать сигналы, как радиопередатчики. Остальные - приемники. Мы все получаем одни и те же сообщения. Но сообщения, которые мы передаем и получаем - не наши сообщения. Это приходит свыше. Ты, ты просто маленькая рыбешка, снующая между нами. Ты скитаешься, получаешь здесь опыт, интуицию там, но это предел твоего участия в нашей сети. Искаженные слабые сигналы входят в твою голову и выходят - это все, что ты можешь. Ты не создан для того, чтобы играть в эту игру. Ты должен выбраться из этого, пока еще можешь. Иначе ты просто сойдешь с сума, ты подчинишься кому-то более могущественному и будешь говорить за него. За каждым, кого ты видишь здесь - неважно, насколько они великие люди - стоит кто-то более великий, который и наделяет их могуществом и управляет ими с помощью своего могущества. - Так как же я могу увидеть истину, пока все это продолжается? - Ну, я просто рассказываю тебе, что здесь происходит. Будь очень осторожен при выборе человека, за которым собираешься следовать. Помни, мир полон дураков, и дураки следуют за дураками. Глупый гуру будет популярным - у него будет целый мир дураков в качестве последователей. А мудрец примет учеников, которые сами мудрецы, потому что только мудрецы будут следовать за ним. Но настоящих мудрецов трудно найти. Я коснулся его стоп, он меня благословил и пошел своей дорогой. Я вернулся в Ришикеш и пошел в Шринивас-Мандир, филиал храма Тирупатхи. Рядом с ним стоит Андра-ашрам, где паломникам раздают прасад. Там я увидел бритоголового садху с двенадцатью Шри-вайшнавскими тилаками на теле. Большинство садху в Ришикеше носят бороды и длинные волосы, и если вообще носят тилак, то это три линии Шивы. Он был из Южной Индии, поэтому мы заговорили на тамиле. Я сказал ему: - Я действительно разочарован тем, что Ришикеш оказался таким бесполезным местом для духовной жизни. Я ожидал встретить здесь великих садху, но в основном я видел здесь бизнес. Если я встречу настоящего йога, он ничем не поделится. Он ответил: - Ты не много потерял. Даже если бы строгие йоги взяли тебя в ученики, они бы научили тебя одному: "Истина - это ты". - Что ты имеешь в виду? - Ты увидишь разные стандарты, которые практикуют разные йоги, но их философия одинакова: "Каждый - Бог, и ты должен просто осознать себя для того, чтобы осознать Бога". Шри Рамануджачарья пришел, чтобы опровергнуть эту идею. Он начал в одиночку, один против всех, потому что в то время вся Индия верила в то, что человек и есть Бог. Даже брат Рамануджи, Говинда, был типичным йогом, вроде тех, кого ты здесь можешь встретить, он считал, что сам стал Шивой. Но Рамануджа наставил Говинду и многих других на путь истинный. Он учил тому, чему задолго до него учили Альвары. Альвары были величайшими йогами. У них было реальное могущество, но не просто дешевая магия, их вывод был канду конден нараяна йеннум намам: "Наконец-то я увидел, что имя Нараяна (Вишну) - это конечная Истина". Они занимались йогой и дошли до ее высочайших пределов и обнаружили, что без бхакти, преданности Богу, нет никакой возможности достичь удовлетворения только в самом себе. Ты тоже не удовлетворен самим собой. Вот почему ты ищешь кого-то, кому ты сможешь посвятить себя, кому ты сможешь служить и у кого найти прибежище. Я должен признать, что здесь он был прав. Я всегда чувствовал раньше, что далек от доктрины Шри-вайшнавов. Она мне казалась очень ограниченной. Но сегодня я три часа слушал этого садху, и большую часть того, что он сказал, я могу сейчас понять. Вайшнавы действительно могут глубоко понимать потребности души. Я спросил его: - Но почему ты здесь? Шри-вайшнавы живут на юге. Я не встречал ни одного садху, следующего вашей линии, в Ришикеше и Харидваре. - Я пришел сюда за уединением. Я не общаюсь с йогами. Я просто живу здесь в Андхра-ашраме. Я изучаю книги Рамануджи и поклоняюсь Кришне, предлагая воду из Ганга. Иногда я читаю здесь лекции. Тогда я спросил о том, что всегда меня беспокоило в вайшнавизме. - Почему вы критикуете других? Есть много путей. Я думаю, что люди должны найти свой собственный путь к истине. Если бы каждый учитель критиковал других учителей и говорил, что только его путь правильный, я думаю, люди пришли бы в уныние и вообще прекратили бы поиски. - Но это не критика, - ответил он, - ты признаёшь, что тебя сбило с толку то, что ты встретил столько учителей. Я говорю тебе, почему ты сбит с толку. Даже они говорят тебе, что для того, чтобы прогрессировать, нужно придерживаться одного пути. Но ты не можешь найти этот путь. Вот что пришел показать Рамануджа. Путь - это служение Господу Вишну, который живет в твоем сердце с тобой, душой. Даже они говорят тебе, что ананда в сердце. Но они не показали тебе путь к обретению ананды. Они просто оставили тебя думать, что нет пути к истине, что истина - это просто ты сам. И ты сбит с толку. Ты не знаешь, что делать. Я ушел, удивляясь, почему, если этот садху-вайшнав обладает величайшим знанием, сам он уединился. Мне казалось, что если действительно обретаешь духовное знание, то это дает тебе силу убеждать, ты можешь идти куда угодно и обсуждать философию с кем угодно. Но он ушел даже от своих друзей-вайшнавов. СПУСКАЯСЬ С ГОР, НЕ СТАВ МУДРЕЕ В сентябре 1974 года я перебрался в Деопраяг, 72 километра на север от Ришикеша. Это древнее поселение брахманов стоит на берегах долины между двумя реками - Бхагиратхи и Алакханды. Эти реки соединяются, и от места соединения начинается "Ганг". В этих туманных гималайских лесах я нашел тихую гавань, которую искал в Ришикеше и Харидваре. Я перебрался в пещеру возле места слияния рек. За первую недели жизни там я подружился с директором местного университета профессором Бхагватом Прасадом Кхотвалой. Культурный, гостеприимный джентльмен занимался садху-севой (служением садху). Д-р Кхотвала заверил меня, что мне никогда не придется голодать в Деопраяге. Он был для меня опорой следующие пять месяцев. жүктеу/скачать 0.69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|