Знает ответы далеко не на все вопросы, а лишь на те, что в них нуждаются
жүктеу/скачать 1.39 Mb.
|
| Часть вторая. Распродажа века
Глава двенадцатая 1 Понедельник 14 октября отметил День Колумба неожиданной жарой. Жители Касл Рок ворчали по этому поводу, собираясь в Общинном центре, у Нэн, на лавочках перед зданием муниципалитета — такая жарища в такое время года, говорили они друг другу, ни в какие ворота не лезет. Наверняка это связано с нефтяными пожарами в Кувейте или с озоновыми дырами, о которых все уши прожужжали по телевизору. Не помним, чтобы в дни нашей молодости в середине октября в семь часов утра ртутный столбик градусника поднимался до 20°С, возмущались старейшины города. Конечно, они кривили душой, и все (или во всяком случае, большинство) об этом знали. Каждые два-три года бабье лето может слегка перестараться и напомнить в середине октября об июле. Так будет продолжаться дней пять— шесть, а потом однажды утром вы проснетесь и увидите, что лужайка перед вашим домом покрыта седой изморозью, а в воздухе парят легкие снежинки. Все это прекрасно знали, но признаться значило нарушить стройный ход беседы о превратностях погоды. Никто не желал спорить, любые аргументы в пользу внесезонного потепления казались недостаточными. Многим ничего не стоит выйти из себя, а для того чтобы убедиться, во что ты превращаешься, если выходишь из себя, жителям Касл Рок теперь достаточно было взглянуть в сторону перекрестка улиц Уиллоу и Форд. — Эти две бабенки доигрались, — философски заключил Ленни Партридж, старейшина из старейшин и сплетник из сплетников, стоя на ступеньках лестницы, ведущей в суд, который занимал западное крыло муниципалитета. — Обе были бешеные, словно помоечные крысы. Тронутая Кобб уже давно мужа своего на тот свет отправила, сами знаете, всадила в него вилку. — Ленни подтянул бандаж, надетый под мешковатые брюки. — Заколола, как свинью. Вот ужас-то! Ну разве не чокнутая? — Он взглянул на небо и глубокомысленно продолжал: — Если такая жара продержится, еще не то может случиться. Я многое повидал на своем веку. Что бы я сделал на месте шерифа Пэнгборна, так приказал бы Генри Бофорту прикрыть своего Тигра, пока погода не нормализуется. — Для меня, например, это ничего не изменит, старина, — сказал Чарли Фортин. — Я могу запастись пивом в Хемфилл на пару-тройку дней и преспокойно накачиваться дома. — На эту тираду группа мужчин, окружавших Ленни, ответила громким хохотом, а сам Чарли обиженно нахмурился. Компания распалась. Большинство мужчин — праздник не праздник — работали. Несколько грузовичков, припаркованных неподалеку от входа в закусочную У Нэн, уже отъезжали, направляясь по своим делам в разные стороны: в Швецию, в Ноддз Ридж и дальше, за Касл Лейк. 2 Дэнфорт Китон сидел в своем домашнем кабинете в одних трусах, и даже они были пропитаны насквозь потом. Он не выходил из комнаты с воскресного вечера, после того как быстро сгонял в муниципалитет и обратно, прихватив с собой папку с письмами Бюро налоговой инспекции. В третий раз за это время городской голова смазывал свой револьвер. Сегодня утром он собрался его зарядить. Сначала он намеревался убить свою жену. Потом разыскать сукиного сына Риджвика (Китон не знал, что у Норриса выходной) и уничтожить его. И, наконец, запереться у себя в кабинете и покончить жизнь самоубийством. Он считал, что такая последовательность полностью и окончательно избавит его от Преследователей. Смешно и глупо было предполагать, что есть другие пути. Их не могла остановить даже волшебная игра, помогающая Китону выигрывать на бегах. О нет! Он понял это, когда, вернувшись вчера домой, обнаружил эти жуткие розовые талоны, расклеенные повсюду. Зазвонил телефон. Китон вздрогнул и нажал спусковой крючок кольта. Если бы револьвер был заряжен, он пробил бы пулей дверь кабинета. Китон снял трубку и заорал: — Неужели вы не можете меня хоть ненадолго оставить в покое?! Тихий голос, прозвучавший в трубке, немедленно привел его в чувство. Голос принадлежал Лилэнду Гонту и разлился по измученной душе Китона чудодейственным бальзамом. — Ну как, мистер Китон, сработала игрушка, которую я вам продал? — Сработала! — победно воскликнул Китон. Он чудесным образом сразу забыл о своих тщательно разрабатываемых планах убийств и самоубийства. — Все забеги до единого выиграл. Бог свидетель! — Я рад за вас, — тепло произнес Гонт. Лицо Китона снова омрачилось. Он понизил голос почти до шепота. — Но… вчера… когда я вернулся домой… — он не в силах был продолжать. Но мгновение спустя понял, к своему великому удивлению и не меньшему удовольствию, что продолжения не требуется. — Вы обнаружили, что Они побывали у вас дома? — спросил Гонт. — Да! Да! Откуда вы зна… — Они повсюду шныряют в этом городе, —сказал Гонт. — Я ведь вам говорил при встрече. — Да. И… — Китон замолчал на полуслове, и лицо его побледнело от страха. — Они могут прослушивать эту линию, мистер Гонт, вы понимаете? Они могут в этот самый момент слушать наш разговор. Мистер Гонт оставался невозмутим. — Могли бы, но не подслушивают. Не думайте, что я настолько наивен, мистер Китон. Мне приходилось и раньше с ними пересекаться. И неоднократно. — Не сомневаюсь, — сказал Китон. Он начинал понимать, что безумная радость, охватившая его от обладания Выигрышным Билетом, в сравнение не идет с нынешней — встретиться после столетий, как казалось, борьбы в одиночестве и темноте с понимающей душой — разве не счастье?! — У меня есть некое электронное устройство, которое я присоединяю к своей телефонной линии, — сказал Гонт спокойным многоопытным тоном. — Если линия прослушивается, загорается маленькая лампочка. Я сейчас на эту лампочку смотрю, мистер Китон, — она не горит. Она темна, как темны некоторые души в этом городе. — Вы все понимаете, все! — Голос Китона дрожал от благодарности за такое глубокое понимание. Он чувствовал, что готов разрыдаться. — Да. И я звоню вам для того, чтобы предупредить — не принимайте никаких скороспелых решений, не совершайте необдуманных действий. — Голос по-прежнему звучал спокойно и доброжелательно, и Китону казалось, что его сознание, столь недавно омраченное тяжелыми мыслями, освобождается от них и готово взлететь, словно детский воздушный шарик. — Вы бы таким образом только облегчили им задачу. Вы понимаете, что могло бы случиться, если бы вы лишили себя жизни? — Нет, — пробормотал Китон. Он смотрел в окно затуманенным мечтательным взором. — Они бы это событие отметили как праздник. Напились бы до чертиков прямо в кабинете у шерифа Пэнгборна. Потом пошли бы на Отечественное кладбище и помочились бы на вашу могилу! — Шериф Пэнгборн? — неуверенно переспросил Китон. — Не думаете же вы в самом деле, что такая козявка, как Норрис Риджвик, осмелится действовать самостоятельно, без указаний свыше? — Нет, конечно. — Китон постепенно прозревал, как будто пелена с глаз спадала. Они! Они — это всегда была угрожающе-темная грозовая туча над его головой, а когда он пытался ее ухватить, она оказывалась пустотой, паром. Только теперь он наконец стал осознавать, что у Них есть лица и имена. Они даже могут быть уязвимы. Эта мысль приносила несказанное облегчение. — Пэнгборн, Фуллертон, Сэмуэльс, жена Вильямса и ваша собственная жена. Они все — звенья одной цепи, но я подозреваю, даже, скорее, уверен, что основным скрепляющим звеном все же является шериф Пэнгборн. Если так, то вы его сильно порадуете, облегчив цепь на несколько второстепенных звеньев, а заодно и самого себя убрав с дороги. Более того, уверен, что именно это и есть его главная цель. Но ведь вы не хотите ему помогать в достижении этой цели, правда, мистер Китон? — Ни ззза чччто, — прошипел Умник. — Что я должен сделать? — Сегодня ничего. Занимайтесь своими обычными делами. Если хотите, поезжайте на бега и насладитесь еще раз замечательной игрушкой. Если Они увидят, что вы не выбиты из седла, их уверенность поколеблется. Это внесет сумятицу и хаос в ряды врага. — Сумятицу и хаос, — медленно повторил Китон, как будто дегустируя эти слова. — Именно. А я продолжу разработку своего собственного плана и когда наступит время — сообщу вам. — Вы обещаете? — Безусловно, мистер Китон. Вы в моих планах играете самую важную роль. На самом деле я вообще не смог бы зайти так далеко, как предполагаю, без вашего участия. Мистер Гонт повесил трубку. А мистер Китон положил свой револьвер и шомпол, которым только недавно тщательно чистил дуло, на место. Затем он вышел из кабинета, поднялся на второй этаж, в ванную, запихнул свою пропотевшую одежду в стиральную машину, принял душ и оделся во все чистое. Когда он снова спустился, Миртл со страхом отшатнулась от него, но Китон ласково поздоровался с ней и даже поцеловал в щеку. Миртл поблагодарила в душе Бога. Как бы ни был тяжел кризис, кажется, он миновал. 3 Эверетт Френкел был крупным рыжеволосым мужчиной и столь же походил на ирландца, как большинство жителей округа Корк, что вовсе не удивительно, поскольку именно из Корка были родом предки его матери. Вот уже четыре года как он работал первым помощником Рэя Ван Аллена, с тех самых пор как демобилизовался из рядов военно-морского флота. В тот понедельник он появился в Кабинете частной медицинской практики Касл Рок без пятнадцати восемь утра, и старшая медсестра Нэнси Рэмэдж попросила его немедленно отправиться на ферму Бергмейеров. Она сообщила, что у Хелен Бергмейер этой ночью случился приступ, похожий по описанию на эпилептический. Если Эверетт предположительный диагноз подтвердит, ему следовало привезти ее на своей машине в город и показать доктору Ван Аллену, который должен появиться с минуты на минуту, а тот в свою очередь решит, стоит ли ее отправлять в клинику на обследование. В другое время Эверетт не слишком обрадовался бы необходимости с самого утра тащиться по вызову, да еще в такую даль, загород, но сегодня, в необычайный для такого времени года жаркий день эта перспектива даже радовала. Кроме того, еще существовала трубка. Едва забравшись в свой «плимут» он открыл «бардачок» и достал ее оттуда. Трубка была пенковая с чашкой широкой и глубокой. Вырезана она была превосходным мастером. Птицы, цветы и виноградные лозы переплетались вокруг чаши в причудливом орнаменте, менявшем рисунок в зависимости от угла зрения. Эверетт оставил трубку в машине не только потому, что курить в кабинете врача было запрещено, но в основном по другой причине: он не желал, чтобы ее видели другие, в особенности такая гусыня, как Нэнси Рэмэдж. Сначала полюбопытствует, где он ее достал, потом — сколько за нее заплатил. Еще чего доброго начнут выпрашивать. Он зажал мундштук в зубах, в который раз порадовавшись тому, как удобно он там устраивался, прямо как влитой. Взглянув на себя в зеркало заднего вида, он вполне удовлетворился тем, что увидел. Трубка делала его гораздо привлекательнее, старше и солиднее, как ему казалось. А сжимая мундштук зубами так, чтобы чаша направлялась несколько под углом — вправо и вверх, он и чувствовал именно то, что видел: человека привлекательного, средних лет и очень солидного. Эверетт поехал по Мейн Стрит по направлению к Тин Бридж, разделявшему город и предместье, но проезжая мимо Нужных Вещей, замедлил ход. Зеленый навес притягивал словно рыболовный крючок с лакомой наживкой. В тот момент казалось очень важным — просто необходимым — остановиться. Эверетт выключил двигатель, собрался уже выйти из машины, но тут вспомнил, что по-прежнему держит трубку в зубах. Он вынул ее изо рта (с неохотой, надо сказать) и снова запер в «бардачке». На этот раз он почти дошел до порога магазина, прежде чем вспомнил, что оставил машину незапертой, и вернулся. Имея такую трубку, стоит ли рисковать? У кого угодно может возникнуть желание присвоить эту красавицу. У кого угодно. Он подошел к двери магазина и остановился, разочарованно вздохнув. На витрине висело объявление: ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА Эверетт уже собрался уходить, как дверь отворилась. На пороге стоял мистер Гонт, сам необычайно элегантный и привлекательный в светло— коричневом телячьей кожи пиджаке с модными заплатами на локтях и в грифельно-серых брюках. — Заходите, мистер Френкел, — радушно пригласил он. — Рад вас видеть. — Я, видите ли, еду по вызову за город… и вот решил заглянуть, чтобы еще раз выразить вам глубокую признательность за трубку. Мне всегда хотелось иметь именно такую. — Я знаю, — с сияющей улыбкой сказал Гонт. — Но у вас закрыто, так что я не стану беспокоить… — Мой магазин никогда не бывает закрыт для самых дорогих клиентов, и вас, мистер Френкел, я включаю в их число. И далеко не последним номером. Заходите. — Он протянул руку. Эверетт инстинктивно отпрянул, и Гонт, рассмеявшись, отступил, пропуская молодого фельдшера вперед. — Честно говоря, я не могу задерживаться, — бормотал Эверетт, но чувствовал, как ноги сами несут его в полутемное помещение магазина, как будто знают что делают. — Еще бы, конечно, не можете, — сказал Гонт. — Лекарь должен всегда быть на посту и во всеоружии, чтобы незамедлительно разорвать цепи болезни, сковавшие тело несчастных страдальцев. — На лице его возникла улыбка, сотканная из слегка вздернутых бровей, раздвинутых губ и крепко сжатых желтых зубов: — …А также изгнать дьявола, завладевшего душой. Так? — Приблизительно, — пробормотал Эверетт и почувствовал некоторое беспокойство, когда Гонт закрыл за ними дверь. Беспокоился он в основном о трубке: как бы с ней чего не случилось. Есть любители забираться в чужую машину. Даже при свете дня. — С вашей трубкой все будет в порядке, — успокоил Гонт и достал из кармана белый конверт, на котором было написано только два слова: любовь МОЯ. — Вы помните, что обещали мне сделать одно небольшое одолжение, доктор Френкел? — Я не док… Брови мистера Гонта вытянулись в одну прямую линию, сойдясь на переносице, что заставило Эверетта вздрогнуть и замолчать на полуслове. Он даже отступил на шаг. — Вы помните или вы не помните? — резко переспросил Гонт. — Отвечайте быстро, молодой человек, а то у меня уже пропадает уверенность в безопасности вашей трубки. — Помню! — выпалил Эверетт. Он даже охрип от страха. — Я обещал подшутить над Сэлли Рэтклифф, логопедом. Плотное соединение бровей на переносице слегка разошлось, и тут же тревога стала отпускать Френкела. — Ну вот и славно. Пришло время выполнить обещание, доктор. Вот, возьмите. Он протянул конверт. Эверетт потянул конверт на себя, стараясь не коснуться при этом пальцев Гонта. — Сегодня в школе выходной день, но мисс Рэтклифф сидит в своем классе, проверяет журналы. Я знаю, вам не по пути к ферме Бергмейеров… — Откуда вы все это знаете? — воскликнул потрясенный Эверетт глухим голосом, как кричит человек во сне. Мистер Гонт лишь отмахнулся от глупейшего вопроса: — …но думаю, вам не составит труда заехать в школу на обратном пути, не так ли? — Я думаю… — …а поскольку посторонние в школе всегда вызывают подозрения, даже когда учеников нет, скажите, что вы заехали к школьной медсестре. — Если она на месте, то было бы естественно, я думаю, — бормотал Эверетт заплетающимся голосом, — тем более, что я… — …тем более, что вы до сих пор не забрали отчет по вакцинации школьников, — закончил за него Гонт. — Вот и хорошо. На самом деле ее там не будет, но ведь вы этого не могли знать, не так ли? Загляните в кабинет и все. Но по пути туда или обратно, как будет угодно, бросьте конверт в машину мисс Рэтклифф, ту самую, которую ей одолжил ее молодой человек. Я попросил бы вас положить его под сиденье водителя… но не совсем под него. Положите так, чтобы уголок выглядывал. Эверетту Френкелу не надо было объяснять, кто таков «молодой человек» мисс Рэтклифф — учитель физкультуры колледжа. Будь у него выбор, Эверетт предпочел бы разыграть его, самого Лестера Пратта, а не его невесту. Пратт был крепкий телом молодой баптист, всегда ходил в голубых футболках и тренировочных штанах с белыми полосами вдоль обеих штанин снаружи. Это был парень, чьи поры сочились потом и религиозностью в одинаковом количественном (и качественном) соотношении. Эверетту было на него в высшей степени плевать, но он временами задумывался, спала ли с ним мисс Рэтклифф, такой лакомый кусочек. Он думал, что, скорее всего, нет еще. Предполагал, что после слишком долгих поцелуев на крыльце перед расставанием, если Пратт слишком уж распалялся, Сэлли, вероятно, заставляла его сделать несколько приседаний на заднем дворе и пару кругов пробежаться вокруг дома. — Сэлли снова разъезжает на праттмобиле? — Конечно. — Гонт смотрел на него с некоторым недоверием. — Так что, доктор Френкел, вы готовы проявить свое остроумие? — Конечно. — По правде говоря, Эверетт чувствовал большое облегчение. Он боялся, что его заставят делать что-нибудь не слишком приятное: подложить пистон в башмак мисс Рэтклифф, или слабительное в молочно— шоколадный коктейль, или что-то вроде этого. А конверт — сущие пустяки, какой вред может причинить конверт? Улыбка мистера Гонта, солнечная и доброжелательная, снова озарила лицо. — Очень хорошо. — Он сделал шаг к Эверетту, а тот с ужасом следил за хозяином магазина, опасаясь, что он захочет положить ему руку на плечо. Эверетт сделал предупредительный шаг назад и таким же образом, пятясь, ретировался к выходу, сопровождаемый мистером Гонтом. — Желаю вам наслаждаться трубкой, — произнес на прощание хозяин магазина. — Я не говорил вам, что она когда-то принадлежала сэру Артуру Конану Дойлю, создателю великого и несравненного Шерлока Холмса? — Нет! — У Эверетта перехватило дыхание. — Конечно, не говорил, — мистер Гонт усмехнулся. — Ведь это было бы ложью, а я никогда не лгу, даже во имя успеха дела. Итак, не забудьте о своем небольшом долге, доктор Френкел. — Не забуду. — Тогда — удачи вам и доброго дня. — И вам того… Но Эверетт говорил в пустоту. Дверь с зашторенным стеклом уже была закрыта. Он еще некоторое время смотрел на нее задумчиво, потом направился к своему «плимуту». Если бы его теперь попросили подробно пересказать весь разговор с мистером Гонтом, он едва ли смог бы это сделать, поскольку почти не помнил ни того, что говорил сам, ни слов собеседника. Он находился в состоянии больного под легкой анестезией. Первое, что сделал Эверетт, устроившись за рулевым колесом, — открыл «бардачок», вложил туда письмо с надписью ЛЮБОВЬ МОЯ и достал взамен трубку. Единственное, что он запомнил, это шутку мистера Гонта насчет того, что трубка принадлежала Конану Дойлю. А ведь он ему почти поверил. Как глупо! Достаточно лишь вложить ее в рот и стиснуть зубами, как имя истинного владельца становится вполне очевидным. Конечно же, Герман Геринг. Эверетт включил двигатель и медленно повел машину прочь из города. По дороге он останавливался всего лишь дважды, съезжая на обочину, и каждый раз для того, чтобы вновь убедиться, как идет ему эта трубка. 4 Альберт Жендрон держал стоматологический кабинет в Касл Билдинг, ничем не примечательном кирпичном зданий, стоявшем через дорогу, напротив городского муниципалитета и приземистой бетонной коробки, приютившей районный Комитет по мелиорации и водным ресурсам округа Касл. Касл Билдинг с 1924 года бросал в солнечные дни тень на Касл Стрим и Тин Бридж и размещал под своей кровлей пять адвокатских контор, кабинет окулиста, отоларинголога, несколько контор частных агентов по торговле недвижимостью, контору консультанта по кредитованию, справочную службу в лице одной женщины, отвечавшей на звонки, и мастерскую по ремонту и изготовлению оконных рам и дверей. Еще с полдюжины комнат под конторы и кабинеты пустовали. Альберт, один из постоянных прихожан собора Царицы Святой Водицы с тех самых времен, когда проповеди там читал отец О'Нил, старел на глазах. Некогда черные волосы серебрились проседью, широкие плечи стали сутулиться, чего за ним никогда не замечалось в молодости, и все же он оставался человеком весьма внушительных размеров — шесть футов семь дюймов ростом и двести восемьдесят фунтов весом. Он по праву считался самым крупным мужчиной города, если не всего округа. По лестнице на четвертый, последний, этаж он поднимался медленно, останавливаясь на каждой площадке, чтобы перевести дух, постоянно помня диагноз, поставленный доктором Ван Алленом, — стенокардия. Еще на полпути последнего пролета он заметил листок бумаги, приклеенный к пластиковой табличке на двери и скрывавший надпись Альберт Жендрон, стоматолог. Обращение на записке он смог прочесть еще не дойдя пяти ступеней до верхней площадки, и сердце забилось учащенно, но причиной тому был не приступ стенокардии, а вспыхнувший гнев. ЭЙ ТЫ, БЕЗМОЗГЛАЯ СКУМБРИЯ! — было написано в самом верху ярко-красными буквами. Альберт сорвал записку и быстро пробежал глазами. Дышал он при этом носом с громким сопением, как бык перед боем. «ЭЙ ТЫ, БЕЗМОЗГЛАЯ СКУМБРИЯ! Мы пытались тебя урезонить — пусть, мол, послушает знающих людей, — но до тебя не дошло. НЕ ПЛЮЙ В ЧУЖОЙ КОЛОДЕЦ — НЕ ПРИШЛОСЬ БЫ ВОДЫ НАПИТЬСЯ! Мы смотрели сквозь пальцы на твое папское идолопоклонничество и срамное поведение. Вавилонская подстилка. Но теперь ты зашел слишком далеко. НИКОМУ НЕ УДАСТСЯ ВОЙТИ В СГОВОР С ДЬЯВОЛОМ В КАСЛ РОК! Добрые христиане почуют этой осенью смрад ГЕЕНЫ ОГНЕННОЙ и СЕРЫ в Касл Рок. А если ты не почуешь, так лишь потому, что твой нос забит вонью собственного грехопадения. СЛУШАЙ И ВНЕМЛИ: ОТКАЖИСЬ ОТ СВОЕЙ ГНУСНОЙ ЦЕЛИ ПРЕВРАТИТЬ НАШ ГОРОД В ПРИТОН, НЕ ТО НЕ СПАСТИСЬ ТЕБЕ САМОМУ ОТ ЖАРА АДСКОГО ПЛАМЕНИ И ЗАДОХНУТЬСЯ ОТ СЕРНОЙ ВОНИ! «Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлен делами рук своих». Псалом 9:17. СЛУШАЙ И ВНИМАЙ, НЕ ТО ПЛАЧ ИЕРЕМИИ ПЕРЕЙДЕТ В СТЕНАНИЯ. ПРАВОВЕРНЫЕ БАПТИСТЫ КАСЛ РОК» — Кусок дерьма, — прорычал Альберт и скомкал листок в огромном кулаке. — Этот коротышка-сапожник, баптистский кретин, совсем из ума выжил. Первое, что он сделал, открыв кабинет, — снял трубку, набрал номер отца Джона и сообщил, что правила игры ужесточаются не по дням, а по часам, невесть что случится до открытия Казино. — Не беспокойся, Альберт, — невозмутимо произнес отец Брайам, — если этот идиот полезет в драку, он узнает, что безмозглые скумбрии умеют дать сдачи… Разве не так? — Так, отец мой, — сказал Альберт, все еще тиская записку в кулаке. Опустив голову, он взглянул на свое могучее оружие, и губы под жесткими моржовыми усами тронула легкая самодовольная улыбка. — Конечно, так. 5 К четверти одиннадцатого утра того же дня электронное табло над входом в здание банка показывало температуру +22°С. По другую сторону Тин Бридж лучи не по сезону горячего солнца образовали яркое мерцающее пятно, дневную звезду, в том месте, где шоссе 117 выплывало из-за горизонта и направлялось в сторону города. Алан Пэнгборн сидел в своем кабинете, погруженный в показания по делу Кобб — Ержик, и не замечал солнечного отблеска на металле и стекле. Но даже если бы он его и заметил, то едва ли заинтересовался бы — поблескивала всего лишь проезжающая мимо машина. А тем временем ослепительное сверкание хрома и стекла, направлявшегося к мосту со скоростью более семидесяти миль в час, олицетворяло собой ближайшее будущее самого шерифа… а также и всего города. В витрине магазина Нужные Вещи табличка, оповещавшая закрыто ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА, исчезла, а на ее месте появилась другая, вывешенная длиннопалой рукой, высовывавшейся из рукава светло-коричевого пиджака телячьей кожи. Табличка гласила: ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИК. 6 Проехав мост, машина продолжала свой путь со скоростью пятьдесят миль в час в той зоне, где разрешалось только двадцать пять. Это был автомобиль, от которого у школьников старших классов потекли бы слюнки зависти: фисташкового цвета «додж-челленджер» со вздернутым кузовом и опущенным к дороге носом. Сквозь дымчатое стекло окна можно было разглядеть внутреннюю перегородку между передними и задними сидениями, аркой подпиравшую крышу. Кузов был весь испещрен наклейками: Хирст, Фьюелли, Фрэм, Куокер стейт, Гудиер вайд овалз, Рэм чарджер. Выхлопные трубы смачно отрыгивали пары высококачественного девяносто шестого бензина, который можно купить только на Оксфорд Плейз, когда направляешься к северу от Портленда. Слегка сбросив скорость на перекрестке улиц Мейн и Лорелль, автомобиль, взвизгнув тормозами, с ходу втиснулся в один из узких парковочных секторов напротив Клип Джоинт. В это время в парикмахерской клиентов не было. Билл Фуллертон и второй парикмахеру Генри Жендрон, сидели в креслах посетителей под рекламами брилькрема и массажного масла Уилдрут Крим. Они поделили на двоих утренний номер газеты. Когда лихач выключил двигатель своего автомобиля, выхлопные трубы пару раз так громыхнули, что оба мастера причесок одновременно вскинули головы. — Адская машина, будь я проклят, — буркнул Генри. Билл кивнул и оттянул большим и указательным пальцами нижнюю губу. — Уху. Оба с нетерпением ожидали, когда мотор окончательно стихнет и появится сам водитель. Дверь машины открылась, и из ее темного чрева показалась нога, обутая в черный поношенный сапог. Вслед за ногой появился и ее хозяин. Очутившись на ярком свете жаркого не по сезону дня, он снял темные очки, зацепил их дужкой за вырез сорочки и огляделся лениво-презрительным взглядом. — Так, снаружи конфетка, внутри дерьмо, — философски заключил Генри. Билл Фуллертон смотрел на незнакомца не мигая, с отвалившейся челюстью, забыв, что на коленях: у него дожидается колонка спортивных новостей. — Туз Мерилл, —выдохнул он наконец. — Чтоб я так жил! — Какого черта он тут потерял? — возмутился Генри. — Я думал, он в Микэник Фоллз ишачит. — Понятия не имею, — сказал Билл и снова оттянул нижнюю губу. — Только взгляни на него! Седой, как крыса, и наверняка такой же мерзкий! Сколько ему лет, Генри? Генри пожал плечами: — Больше сорока, но меньше пятидесяти, вот все, что могу сказать. И кому интересно, сколько ему лет? От него на расстоянии неприятностями несет. Как будто услышав последние слова, Туз повернулся к витринному стеклу и, медленно подняв руку, небрежно помахал. Оба парикмахера заерзали на своих местах и возмущенно забурчали, словно пара старых дев, которые неожиданно поняли, что хулиганским посвистом, прозвучавшим неподалеку, подзывают их. Туз засунул руки в карманы джинсов фирмы Лоу Райдерз и пошел прочь: портрет человека, у которого времени вагон, а дел ни на грош. — Как думаешь, может быть, позвонить шерифу? — предложил Генри. Билл Фуллертон еще несколько раз дернул нижнюю губу, а потом покачал головой. — Он сам скоро узнает, что Туз вернулся в город. Сообщать не стоит. Ни мне, ни тебе. Они сидели и смотрели вслед Тузу, шагавшему по Мейн Стрит, пока тот не скрылся из виду. 7 Едва ли кто-нибудь догадался бы, наблюдая, как Туз Мерилл праздно шатается по Мейн Стрит, что этого человека мучает серьезная проблема. Проблема такого свойства, которое было бы понятно Умнику Китону: Туз задолжал одной веселой компании крупную сумму денег. Порядка восьмидесяти тысяч долларов, если быть точным. Но самое страшное, что могли сделать кредиторы Умника, это упрятать его за решетку, а вот если Туз не вернет долг в скором времени, скажем к 1 ноября, его без всяких колебаний могли упрятать в гроб. Ребята, которых Туз в свое время нещадно терроризировал, — Тедди Дачемп, Крис Чемберс и Берн Тессио, например, — узнали бы его с первого взгляда, несмотря на седую шевелюру. В те годы, когда Туз работал на текстильной фабрике (последние пять лет она была закрыта), все было по— другому. В те времена он увлекался пивом и карманным воровством. Он тогда прибавил в весе благодаря первому и стал предметом неусыпного внимания со стороны шерифа Джорджа Баннермана в связи со вторым. А потом Туз стал баловаться кокаином… Он бросил работу на фабрике, потерял пятьдесят фунтов веса в результате пагубного пристрастия и перерос из карманного воришки в первоклассного взломщика, по той же причине. Через его руки стали проходить суммы, знакомые лишь биржевым маклерам и торговцам наркотиками. Он мог начать месяц с пустыми карманами, а закончить обладателем пятидесяти— шестидесяти тысяч долларов, зарытых под засохшей яблоней в саду дома, где жил Туз, на Кренберри Бог Роуд. Сегодня он мог поглощать обед из семи блюд у Мориса, а завтра пробавляться макаронами с сыром на кухне у приятеля. Все зависело от рынка, от спроса и предложения, учитывая при этом, что Туз, как и большинство наркоманов, был сам основным потребителем. Год спустя после того как новый Туз — худой и седеющий — расстался с костюмами толстяка, коим постепенно заделался, сделав ручкой народному образованию, он познакомился с ребятами из Коннектикута. Ребята баловались торговлей оружием, впрочем, и «дрянью» не брезговали. Туз сразу распознал, с кем имеет дело, — свой свояка видит издалека: братья Корсоны, как и он сам, покупали товар у самих себя. Они предложили Тузу долю, считавшуюся по понятиям центральной части штата Мэн достаточно крупной, и он с радостью согласился. Эта сделка казалась ему столь же естественной, как торговля кокаином — бизнес есть бизнес. Если и было в жизни нечто обожаемое Тузом более машин и кокаина, так это оружие. Однажды, оказавшись без средств, Туз отправился навестить своего дядюшку, известного тем, что он ссуживал деньгами полгорода, да и «дрянью» промышлял. Туз не видел причин, по которым ему не следует обращаться за ссудой: он был молод (ну, скажем, сравнительно молод… сорок восемь), строил далеко идущие планы и к тому же — родная кровь, как никак. Как ни странно, дядюшка придерживался совершенно противоположного мнения. — Ни Боже мой, — ответствовал Папаша Мерилл. — Мне известно, откуда к тебе поступают деньги, если поступают. Они поступают от этого белого дерьмового порошка. — Но, дядя Реджинальд… — Не называй меня дядей Реджинальдом, — перебил Папаша. — У тебя и сейчас следы порошка на носу. Какая неосторожность. Те, кто балуется этим порошком и торгует им, неизбежно становятся неосторожными. А неосторожные заканчивают свою жизнь в Шошенке. Если им, конечно, повезет. А если нет, то в небольшой яме приблизительно шести футов длиной и три глубиной. Как же прикажешь мне вернуть деньги, если должник либо мертв, либо срок мотает. Не получишь ломаного гроша, вот что я хочу сказать. Эта безрезультатная встреча произошла как раз после того, как в должность шерифа вступил Алан Пэнгборн. Первая крупная операция Алана закончилась арестом Туза и двух его приятелей, коих он застал врасплох, когда они вскрывали сейф в кабинете Генри Бофорта в Мудром Тигре. Операция прошла безукоризненно, как по писанному, и Туз оказался в Шошенке менее чем через четыре месяца после того, как его об этом заведении предупредил дядюшка. Обвинение в ограблении со взломом было отклонено в результате кропотливой работы защитника, но Тузу пришлось-таки провести достаточно много тревожных дней и ночей в опасениях за свою дальнейшую судьбу. Он освободился весной 1989 года и устроился на работу в Микэник Фоллз. На работу устроиться он был вынужден как приговоренный условно. Фирма Оксфорд Плейнз Спидвей принимала участие в осуществлении программы штата по всеобщей автоматизации и механизации, и Туз Мерилл поступил на должность механика по дорожно-ремонтным работам. Большинство его старых приятелей никуда не подевались, не говоря уж о прежней клиентуре, и вскоре Туз снова занялся любимым и знакомым делом. Он продолжал работать на Спидвее, пока не истек срок условного приговора, и уволился в день по истечении. Ему позвонили от Флайинг Корсон Бразерз из Денбери, Коннектикут, и не успев моргнуть глазом, Туз снова играл в железные игрушки, не забывая присыпать их боливийским белым порошком. Аппетит, как известно, приходит во время еды, и Туз очень скоро поменял винтовки и пистолеты на, как ему казалось, более живой товар — автоматическое и полуавтоматическое оружие. Кульминация наступила в июне нынешнего года, когда он продал ракету наземного базирования «Сандерболт» моряку с южноамериканским акцентом. Моряк заплатил Тузу семнадцать тысяч долларов новенькими хрустящими сотнями с непоследовательной серийной нумерацией. — Что вы будете делать с этой штуковиной? — поинтересовался Туз с неподдельным восхищением. — Все что угодно, senior 13, —ответил моряк без намека на улыбку. А потом, в июле, все полетело под откос. Туз так и не понял до конца, каким образом это произошло, но подозревал, что этого можно было избежать, если бы он оставался верен своему знакомому делу с компанией братьев Корсонов. Он взялся за доставку двух фунтов колумбийского порошка, предложенных одним малым из Портленда, профинансировав сделку с помощью Майка и Дейва Корсонов. Они отвалили порядка восьмидесяти пяти тысяч. Партия порошка должна была на самом деле потянуть вдвое от названной цены — высший сорт, но Тузу раньше не приходилось оперировать даже с подобными суммами — пятьдесят был для него потолок, но это его не смутило, он был, как всегда, уверен в себе. Лозунгом его жизни были слова: «Никаких проблем!». Но времена меняются. И меняются круто. Перемены начались, когда Дейв Корсон позвонил из Денбери, Коннектикут, и спросил, о чем он думает, продавая пищевую соду как кокаин. Малый из Портленда обвел Туза вокруг пальца, навешав ему лапши на уши относительно высшего качества, и когда Дейв об этом узнал, тон у него резко сменился с дружеского на явно и категорически недружеский. Тузу надо было бы слинять, но вместо этого собрал все свое мужество — а он едва ли мог им похвастать, несмотря на свой солидный возраст, — и поехал повидаться с братьями Корсонами. Он поведал им, как было дело, со своей точки зрения. Повествование он вел на заднем сидении «доджа», покрытого сплошь коврами, снабженного кондиционером и зеркалом во весь потолок. Тон его был весьма убедительный. И не мог быть иным, так как «додж» стоял на обочине грязной дороги в нескольких милях на запад от Денбери, за рулем сидел черномазый парень по имени Верзила Тимми, а братья Корсоны, Майк и Дейв, устроились по обе стороны от Туза, и у каждого в руках был автоматический пистолет фирмы Эйч-Кей. Ведя рассказ, Туз вспоминал слова дяди, произнесенные перед тем, как он забрался в Мудрого Тигра. «Неосторожные люди оканчивают жизнь в Шошенке, — сказал он тогда. — И то, если повезет. А не повезет, так в яме шести футов длиной и трех глубиной». Относительно первого предположения Папаша оказался прав, и теперь Туз пытался призвать на помощь все свое красноречие, чтобы избежать второго. Приговор к яме работы механиком в дальнейшем не предполагает. Итак, Туз был красноречив. И в конце своей речи он произнес два магическим слова: Утенок Морин. — Ты купил эту дрянь у Утенка? — переспросил Майк Корсон, и его налитые кровью глаза широко распахнулись. — Ты в этом уверен? — Конечно, уверен, —подтвердил с готовностью Туз. — А что? Братья Корсоны переглянулись и расхохотались. Туз не понимал, почему они смеются, но был все равно рад. Это всегда неплохой признак. — А как он выглядел? — спросил Дейв. — Высокий — не такой, как этот, — Туз ткнул пальцем в сторону водителя, который в наушниках Уолкмэна дергался в такт мелодии, слышной только ему, —но высокий. Он канак 14, разговаривает вот так — што, хто. И маленькая золотая серьга в ухе. — Тогда это точно старина Дэффи Дак 15, — подтвердил Майк Корсон. — Честно говоря, не понимаю, как парнишку до сих пор не загребли, — сказал Дейв. Братья снова посмотрели друг на друга и закачали головами в согласном удивлении. — Я решил, что он надежный, — сказал Туз. — Утенок всегда был надежным. — И еще ты решил устроить себе каникулы, не так ли? — спросил Майк Корсон. — Небольшой отпуск в отеле Кроссбар, — добавил Дейв. — Ты был там, когда Дакмэн обнаружил для себя эту статью дохода, — продолжил Майк. — И тогда он решил ковать железо, пока горячо. — Утенок сыграл с тобой свою любимую шутку, — перехватил инициативу Дейв. — Ты знаешь, что такое «взять на понт», Туз? Туз, подумав, покачал головой. — Нет, знаешь. Это именно то, что сделали с тобой, чем прищемили хвост. Утенок показал тебе целую кучу пакетиков с белым порошком. Один из них был и в самом деле наполнен хорошим кокаином, а все остальные — дерьмом. Таким, как ты сам, Туз. — Но мы пробовали! — пытался защититься Туз. — Я выбрал пакет сам и попробовал порошок. Дейв и Майк посмотрели друг на друга с одинаково мрачными усмешками. — Они пробовали, видите ли, — сказал Дейв Корсон. — Он выбрал пакет сам, понимаете ли, — добавил Майк Корсон. Они подняли глаза вверх и посмотрели друг на друга в зеркало на потолке. — Ну? — спросил Туз, переводя взгляд с одного на другого. Он был рад, что они знакомы с Утенком, был рад, что верили его благим намерениям, но все равно беспокоился. Они относились к нему как к шестерке, а он никогда не был ничьей шестеркой. — Что «ну» ? — спросил Майк Корсон. — Если бы ты не считал, что самостоятельно выбрал пакет на пробу, сделка не состоялась бы, неужели не дошло? Утенок, как фокусник, повторяющий без конца один итог же трюк с картами. — Выбирайте карту, любую. Неужели ты никогда не слышал этих слов, Тузило драное? Винтовки винтовками, но Туз раскипятился. — Не смейте меня так называть! — Мы тебя будем называть так, как пожелаем. Ты забрал у нас восемьдесят пять кусков, а взамен дал кучу дерьма под названием «Сода пищевая», стоимостью полтора доллара за пачку. Мы тебя будем называть козлом-недоноском или вонючим ублюдком, если захотим. Братья снова посмотрели друг на друга. Произошел молчаливый диалог. Дейв приподнялся и хлопнул Верзилу Тимми по плечу. Затем он отдал ему свой пистолет. Они с Майком вышли из машины и, отойдя к зарослям ишака, о чем-то долго разговаривали. Туз не слышал слов, но предмет беседы ему был понятен. Они решали, как с ним поступить. Он сидел на самом краешке заднего сидения, потея, словно боров под ножом, и ожидал, чем все кончится. Верзила Тимми сидел в кресле босса, которое только что освободил Майк Корсон, направив дуло пистолета в грудь Тузу и продолжая раскачиваться в такт музыке. До слуха Туза едва слышно доносились голоса Марвина Гея и Тэмми Террелла, звучавшие в наушниках. Марвин и Тэмми, самые популярные исполнители последнего сезона, пели «Мою ошибку». Вернулись Майк и Дейв. — Мы решили дать тебе три месяца, чтобы расплатиться, — сказал Майк. Туз почувствовал, как от облегчения у него задрожали ноги и руки. — Теперь нам гораздо важнее вернуть деньги, чем снять с тебя скальп. И еще кое-что. — Нам надо убрать Утенка Морина, — сказал Дейв. — Слишком уж он большую вонь развел. — Утенок подрывает наш авторитет, — сказал Майк. — Мы советуем тебе его отыскать, — сказал Дейв. — Уверены, что он сразу узнает Драного Козла. Только Драного Козла. — Есть возражения, Драный Козел? — спросил Майк. У Туза не было возражений. Ни одного. Он был счастлив от одной мысли, что доживет до ближайших выходных. — Срок тебе дается до 1 ноября, — сказал Дейв. — К этому дню ты должен вернуть нам деньги, и тогда мы все вместе отправимся на разделку утиной тушки. Если навернешь, нам придется проверить, сколько шматов можно отрезать от твоей туши, прежде чем ты откинешь копыта. 8 Когда опасность оказаться в яме, обещанной дядюшкой, отодвинулась на определенный срок, Туз собрался с мыслями и понял, что у него на руках имеется около дюжины единиц разнокалиберного тяжелого автоматического и полуавтоматического оружия. Большую часть оставшегося в запасе времени он потратит на то, чтобы превратить это оружие в наличные деньги. Как только он с этим справится, деньги можно будет перевести в кокаин, а кокаин — это именно то, что можно снова превратить в деньги, причем в большие и в самое короткое время. Но на оружейном рынке было временное затишье. Ему удалось реализовать лишь половину своего запаса и то только мелкокалиберного, вот и все. Во вторую неделю сентября он нашел многообещающего клиента в Люистоне. Клиент намекал и так и сяк, и всеми возможными способами, что он желал бы приобрести единиц шесть, а то и все десять автоматического оружия, если только сделка будет заключена от имени достаточно известной и соответственно надежной торговой фирмы. Тузу это было по силам: Флайинг Корсон Бразерз была одна из самых известных и надежных фирм, какие ему были известны. Прежде чем отправиться на дело, Туз заскочил в грязный уличный туалет, чтобы подзаправиться парой порций. Он весь с головы до ног был залит тем счастливым ярким сиянием, которое не довело до добра многих американских президентов. Он был уверен, что видит свет в конце тоннеля. Он достал из нагрудного кармана сорочки маленькое зеркальце, пристроил его на раковине и уже собрался насыпать на него кокаина, когда из соседней кабинки прозвучал голос. Туз так никогда и не узнал, кому этот голос принадлежал, но был твердо убежден, что он спас его как минимум от пятнадцати лет каторжной федеральной тюрьмы. — Парень, тебя хотят затолкать за решетку, — произнес голос за стенкой кабинки. Туз вышел из туалета другим человеком. 9 Восприняв всерьез предостережение (ему даже в голову не пришло, что невидимый собеседник мог всего лишь разговаривать сам с собой), Туз потерял почву из-под ног. На него словно паралич нашел. Он боялся сделать шаг, позволял себе только изредка подкупить кокаина для своих собственных нужд. Никогда прежде он не испытывал такого страха. Он ненавидел свое состояние,, но ничего не мог с ним поделать. Каждое утро он начинал с того, что смотрел на календарь. Ноябрь надвигался грозовой тучей. И вот сегодня утром он проснулся задолго до рассветает молнией сверкнувшей мысли: он должен вернуться домой. Он должен вернуться в Касл Рок. Ответ на свои вопросы он найдет там. Возвращение в отчий дом всегда правильный шаг, но если он даже окажется ошибочным… все равно перемена обстановки не повредит, может быть, даже поможет отомкнуть замок в голове Туза. В Микэник Фоллз он был Эйсом Мерилло, судимым, жил в бараке с пластиковыми окнами и картонной дверью. В Касл Рок он всегда был Тузом Мериллом, чудовищем, посещавшим в страшных снах целое поколение маленьких детишек. В Микэник Фоллз он был ничтожеством, оборванцем, у которого есть «додж», но нету гаража, куда его можно поставить. В Касл Рок он был, во всяком случае некоторое время, почти королем. И вот он вернулся, и вот он здесь, и что теперь? Туз не знал. Город казался меньше, грязнее и безлюднее, чем когда-то. Он подозревал, что шериф Пэнгборн все еще на своем посту и Фуллертон не замедлит снять трубку и сообщить, кто вернулся. Тогда Пэнгборн его разыщет и спросит, что он здесь собирается делать и кто его звал. Он спросит, есть ли у Туза работа. Работы у него нет, и он даже не сможет наврать, что приехал навестить дядю, так как Папаша сгорел вместе со своей лавкой утильсырья. Ну что ж, Туз, скажет Пэнгборн, тогда почему бы тебе не залезть опять в свой замечательный автомобиль и не убраться отсюда подобру-поздорову? И что он на это ответит? Туз не знал, но зато чувствовал, что огонек, с которым он сегодня проснулся, все еще светит в его душе. Он обратил внимание, что место, где когда-то стоял Центр Изобилия, по— прежнему пустует. Только сорная трава, несколько обломанных досок и сметенный с дороги мусор. Осколки разбитого стекла перебрасывались солнечными зайчиками. Смотреть было не на что, и все же Туз смотрел, хотел смотреть. Он решил даже перейти на ту сторону и осмотреть все повнимательнее, но тут взгляд его упал на зеленый навес магазина. Нужные вещи — было написано белыми буквами на зеленом полотне. Что это за название для магазина? Туз подошел ближе. Место, где раньше стояла ловушка для туристов, принадлежавшая дяде, он успеет рассмотреть в другой раз, вряд ли там что-нибудь изменится. Первое, что он заметил, было объявление: ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИК Он всего лишь скользнул по нему взглядом. Туз не знал, для чего приехал в родной город, но уже наверняка не для того, чтобы в магазине полы подметать. В витрине магазина было выставлено несколько неплохих и недешевых вещиц, которые он не преминул бы присвоить, если бы продолжал по ночам шуровать в домах денежных мешков. Например, шахматная доска с набором вырезанных из кусков горного хрусталя зверюшек в качестве фигур. Ожерелье из черного жемчуга. Оно показалось Тузу дорогим, но смущало подозрение в том, что камни искусственные. Едва ли кто-нибудь в этой выгребной яме потянет на ожерелье из натурального черного жемчуга. Хорошая работа, жемчужины выглядели совсем как настоящие, и… Туз взглянул на книгу позади ожерелья. Она была поставлена на «попа» так, что желающие могли видеть обложку. А на обложке были изображены силуэты двух мужчин, стоящих на краю вырытой ямы, ночью. У одного в руках была лопата, у другого кирка. Название книги гласило: «Старинные клады Новой Англии». Под картинкой стояло имя автора, напечатанное мелким белым шрифтом. Реджинальд Мерилл. Туз подошел к двери и взялся за ручку. Она легко повернулась. Над головой прозвенел колокольчик. Туз Мерилл вошел в магазин Нужные Вещи. 10 — Нет, — сказал Туз, глядя на книгу, которую мистер Гонт достал с витрины м передал ему. — Это не она. Вы, вероятно, перепутали. — Уверяю вас, другой в витрине нет, эта единственная, — сказал Гонт с нескрываемым удивлением. — Можете сами посмотреть, если не верите. Туз чуть было не последовал его совету, но мгновенный порыв прошел, и он лишь разочарованно вздохнул. — Не стоит, это моя ошибка. Книга, которую ему дал мистер Гонт, принадлежала перу Роберта Стивенсона и называлась «Остров Сокровищ». То, что случилось, вполне понятно. В тот момент мысли его были полностью заняты воспоминаниями о Папаше, отсюда оптический обман, а точнее — ошибка, как он уже сказал хозяину магазина. Но главная ошибка состояла в том, что он вообще приехал в этот город. Какого дьявола он сюда приперся?! — У вас здесь очень все интересно, но мне, к сожалению, надо идти. Загляну как-нибудь в другой раз, мистер… — Гонт, — подсказал хозяин магазина и протянул руку. — Лилэнд Гонт. Туз протянул для рукопожатия свою руку и как будто расстался с ней навеки. Момент прикосновения сопроводился сильнейшим электрическим разрядом. Мозг взорвался, рассеченный множеством ярко-голубых молний. Туз отдернул руку — колени у него дрожали и состояние было близкое к обмороку. — Что это? — прошептал он. — То, что называют концентрацией внимания, — объяснил Гонт спокойно и хладнокровно. — Вам придется сконцентрировать на мне свое внимание, мистер Мерилл. — Откуда вам известно мое имя? Я не представлялся. — О, мне все о вас известно, — с тихим смехом сказал Гонт. — Я вас ждал. — Как вы могли меня ждать? Я сам не знал, что приеду, пока не сел в эту чертову машину. — Прошу прощения, один момент. Гонт подошел к витрине, убрал с нее табличку требуется ПОМОЩНИК и повесил вместо нее ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА. — Зачем вы это делаете? — У Туза было такое состояние, как будто он прислонился к ограде из колючей проволоки, через которую пускали умеренный электрический ток. — Так всегда поступают владельцы магазинов, когда помощник приступает к работе, — объяснил мистер Гонт тоном, не подразумевающим возражений. — Дело мое в Касл Рок продвигается достаточно успешно, и я чувствую необходимость в широких крепких плечах и дополнительной паре рук. Очень устал за последнее время. — Но послушайте, я не… — А также мне нужен шофер, — перебил мистер Гонт. — Единственный навык, которым вы овладели в совершенстве, как мне кажется, это крутить баранку. Вашим первым заданием, Туз, будет съездить в Бостон. Там в гараже стоит мой автомобиль. Вы наверняка будете удивлены — это «такер». — «Такер»? — Туз даже забыл, что приехал сюда вовсе не для того, чтобы работать грузчиком или шофером. — Неужели такой, как в том фильме? — Не совсем. — Мистер Гонт подошел к прилавку, где стоял его старомодный кассовый аппарат, достал из кармана ключ и открыл ящик. Оттуда он извлек два небольших конверта. Один из них положил на прилавок. Другой протянул Тузу. — Он некоторым образом усовершенствован. Вот ключи. — Но минутку, послушайте, я все-таки… Цвет глаз у мистера Гонта был трудно определим, но когда эти глаза посмотрели на него в упор, потемнели, а потом сверкнули, у Туза ноги стали словно ватные. — Ты в ловушке, Туз, но если не перестанешь закапывать голову в песок, как страус, боюсь, я потеряю к тебе интерес, а вместе с ним желание помочь выпутаться. Помощников найдется уйма, только свистни. Мне уже приходилось их нанимать. Сотнями, тысячами, можешь поверить. Так что прекрати валять дурака и бери ключи. Туз протянул руку за конвертом и, как только его пальцы случайно коснулись пальцев Гонта, в голове снова произошел взрыв. Он застонал. — Ты отведешь свою машину по адресу, который я укажу, — продолжал Гонт, — и поставишь туда, где теперь стоит моя машина. Думаю, что к полуночи обернешься. А скорее всего, и раньше. Моя машина помощнее, чем кажется. Мистер Гонт улыбнулся, обнажив желтые кривые зубы. Туз снова попытался возразить: — Послушайте, мистер… — Гонт. Туз кивнул, но так неестественно, как будто голова его принадлежала марионетке, управляемой неумелым кукловодом. — При иных обстоятельствах я бы не отказался поработать на вас. Вы человек… занятный. — Он понимал, что слово нашел неверное, но зато единственное, которое в это момент смог произнести заплетающимся языком. — Вы правы, я в ловушке и если в ближайшие две недели не найду большие бабки… — А как же книга? — прервал его мистер Гонт. — Разве не ради нее ты сюда заглянул? — Во всяком случае не ради этой… Туз вдруг понял, что до сих пор держит книгу в руках, и снова взглянул на обложку. Картинка не изменилась, но название и автор оказались именно теми, которые привлекли его внимание в витрине. «Старинные клады Новой Англии». Реджинальд Мерилл. — Что это? — глухо, полузадушенным голосом произнес Туз. И сразу все понял. Он вовсе не в Касл Рок, он все еще в Микэник Фоллз, лежит на своей грязной постели и все это ему снится. — Как что? Книга, как мне кажется. А разве твоего покойного дядюшку звали не Реджинальд Мерилл? Какое совпадение! — Мой дядя за всю свою жизнь не писал ничего, кроме расписок и счетов, — сообщил Туз все тем же глухим голосом спящего. Он поднял глаза на Гонта и обнаружил, что не в силах отвести взгляд. Глаза хозяина магазина постоянно меняли цвет. Синие… серые… желтые… карие… черные. — Ну что ж, может быть, ты и прав, — согласился Гонт. — Будем считать, что имя автора этой книги — псевдоним, а книгу написал я сам. — Вы? Мистер Гонт подпер пальцами подбородок: — Ее и книгой назвать трудно. И все, чем я здесь торгую, едва ли можно назвать вещами. Во всяком случае, мне они таковыми не кажутся. Это серые безликие предметы, обладающие лишь одним незаменимым качеством — способностью принимать облик тех вещей, о которых мечтают иные покупатели мужского и женского пола. — Он помолчал и задумчиво добавил. — Скорее всего, они сами по себе — мечта. — Я ничего не понимаю. Мистер Гонт улыбнулся. — Знаю. Но это не имеет значения. Если бы ваш дядюшка и в самом деле написал книгу, то разве не могла она рассказывать о старинных кладах? Кладах, погребенных глубоко в земле или надежно спрятанных в карманах соотечественников. Разве не этот предмет интересовал его больше всего в жизни? — Да уж, денежки он любил, — мрачно подтвердил Туз. — Так что же с ними случилось? — воскликнул мистер Гонт. — Неужели он не оставил их тебе? Не может этого быть — ведь ты единственный его родственник из оставшихся в живых. — Ни гроша не подбросил! — закричал в ответ возмущенный Туз. — Любой в городе скажет, что старая свинья за всю жизнь не истратила ни одного заработанного цента, а когда он умер, на банковском счету оказалось меньше четырех тысяч долларов. Они пошли на его похороны и на то, чтобы выгрести развалины, которые он оставил после себя. А когда открыли его депозитный сейф, знаете, что там нашли? — Да, — сказал мистер Гонт. Губы его не улыбались, лицо выражало сочувствие, но глаза смеялись. — Облигации. Шесть пачек простых и четырнадцать Золотого займа. — Точно, — подтвердил Туз. Он со злостью смотрел на обложку книги. Внутреннее беспокойство и ощущение, что все происходит во сне, на некоторое время уступили место раздражению и гневу. — И представьте! Эти облигации уже нельзя обналичить. Компания, которая их выдавала, давно ликвидирована. Все в Касл Рок его боялись — даже я немного — и все считали, что он богат, как Скрудж МакМуДак. — А может быть, он просто не доверял банкам? — предположил мистер Гонт. — Может быть, он закопал свое сокровище? Ты не считаешь, что это возможно, Туз? Туз раскрыл рот. Закрыл его. Снова открыл. И опять закрыл. — Прекрати немедленно, — приказал Гонт. — Ты похож на рыбу в аквариуме. Туз посмотрел на книгу, положил ее на прилавок и стал рассеянно перелистывать страницы, заполненные убористым печатным текстом. Что-то выпало, заложенное в середину книги. Большой обрывок измятой коричневой бумаги с неровными краями и не самым аккуратным способом сложенной. Туз сразу узнал эту бумагу в нее упаковывали товар, купленный в Хемфилл Маркет. Сколько раз Тузу приходилось видеть, как дядя отрывал кусок такой бумаги, сложенной под прилавком, на котором стоял его старомодный кассовый аппарат «Тоукхейм»! Сколько раз он видел, как дядя записывал на обрывке этой бумаги столбцы цифр, подсчитывая выручку! Трясущимися руками он развернул ее. То, что это была карта, сомнений не вызывало, но разобраться в беспорядочных, как казалось на первый взгляд, стрелках, линиях и кружках он не мог. — Что за чертовщина? — Надо сосредоточиться, — посоветовал мистер Гонт. — Может быть, вот это поможет? Он положил небольшое зеркало в резной серебряной оправе на одну из витринных стоек позади кассы. Потом открыл второй конверт из тех, что достал из ящика, и высыпал на зеркало щедрую порцию кокаина. На опытный взгляд Туза кокаин был самого высшего качества: свет лампы над стойкой рассыпался по белоснежной горке порошка множеством сверкающих искр. — Батюшки! — воскликнул Туз, и ноздри его затрепетали от нетерпения. — Колумбийский? — Нет, специальная смесь. Поступила из Плейнз ов Ленг. — Гонт достал из кармана куртки нож для разрезания бумаги и принялся разгребать пушистую кучку, организуя ее длинными грядками. — Где это? — За горами, за долами и даже дальше, — ответил мистер Гонт, не отрываясь от работы. — Не задавай лишних вопросов, Туз. Мужчины с деньгами должны уметь пользоваться тем, что этих денег стоит. Он вернул нож обратно в карман и, достав вместо него тонкую стеклянную трубочку, протянул ее Тузу. — Угощайся. Трубочка оказалась на удивление тяжелой. «Скорее, не стекло, — подумал Туз, — а нечто вроде горного хрусталя. — Он склонился над зеркалом и замер в нерешительности. А что если у этого типа СПИД или что-нибудь вроде того? „Не задавай лишних вопросов, Туз. Мужчины с деньгами должны уметь пользоваться тем, что этих денег стоит.“ — вспомнил он. — Аминь, — прошептал он и потянул носом. Бананово-лимонный аромат, всегда свойственный хорошему кокаину, проник внутрь и затуманил сознание. Ощущение было мягкое, но настойчивое. Сердце забилось учащенно. В тот же момент мысли прояснились. Он вспомнил слова, сказанные одним знакомым вскоре после того, как Туз увлекся этим делом: у вещей появляются новые имена, когда на них смотришь под парами коки. Много новых имен. Он тогда не понял, но теперь смысл, похоже, стал доходить. Он протянул трубочку Гонту, но тот отрицательно покачал головой. — Никогда не занимаюсь этим днем. Только после пяти часов вечера. А ты не смущайся, продолжай. — Спасибо. Туз снова посмотрел на карту и обнаружил, что разобраться в ней стало легче. Две параллельные линии со значком Х посередине, безусловно, обозначали Тин Бридж, а стоило это понять, как все остальное тут же становилось на свои места. Волнистая линия, проходившая между параллельными и пересекавшая X, продолжалась до самого верхнего края бумаги, — это маршрут 117. Маленький кружок и большой вслед за ним — это молочная ферма Гэвина: большой кружок обозначает, конечно, коровник. Все было так кристально ясно и чисто, как ясна и чиста белоснежная пушистая кучка, высыпанная из конверта этим невероятным типом. Туз снова склонился к зеркалу. — Поджигай, — пробормотал он себе под нос и втянул еще две полоски. Динг-Донг! прогудело колоколом в голове. — Потрясающая штука, — едва переводя дыхание восхитился он. — А то! — угрюмо согласился Гонт. Туз взглянул на него — не смеются ли над ним, но лицо Гонта было серьезно и спокойно. Тогда Туз вернулся к карте. Теперь он стал разбираться в крестиках. Их было семь — нет, даже восемь. Одним из них был отмечен болотистый заброшенный участок земли, принадлежавший старику Треблхорну… а ведь Треблхорн — покойник, и уже много лет, и после его смерти ходили слухи, будто Реджинальд прибрал эту землю к рукам в качестве погашения ссуды. Еще один крест стоял на краю заповедника, по другую сторону Касл Вью, если Туза не подводили навыки ориентирования. Два креста отмечали городское шоссе N3 рядом с кружком, несомненно обозначавшим ферму Семи Дубов, принадлежавшую старому Джо Кеймберу. Следующими двумя крестами была отмечена местность, предположительно принадлежащая компании Дайамонд Мэтч на западе Касл Лейк. Туз посмотрел на Гонта обезумевшим взглядом красных глаз. — Неужели он зарыл деньги? В тех местах, которые отмечены крестами? В тех самых местах? Мистер Гонт пожал плечами. — Я знаю только то, что ничего не знаю, как сказал мудрец. Из логики вещей вытекает именно такой вывод, но люди нечасто ведут себя сообразно логике. — Но ведь это возможно! — Он был невероятно возбужден предположением и переизбытком кокаина. То и другое пульсировало в крепких мышцах его рук и живота. Болезненно-желтого цвета лицо, испещренное прыщами, оставшимися со времен юности, потемнело от прилива крови. — Это возможно! Все эти места… отмеченные крестами… возможно, принадлежат Папаше! Вы понимаете? Это его залоговое состояние, или как там оно называется… то есть приобретенное таким способом, что никто не может его купить… а значит, не может обнаружить, что он там спрятал… Он вдохнул остатки кокаина на зеркале и облокотился о прилавок. Воспаленные покрасневшие глаза фонарями светились на лице. — Я могу не просто вылезти из дерьма, я могу стать богатым, как Крез! — произнес он тихим прерывающимся голосом. — Да, — согласишься Гонт. — Я бы сказал, что это вполне возможно. Но помни об этом, Туз. — Он указал большим пальцем на объявление, висевшее у него за спиной на стене: ВОЗВРАТУ И ОБМЕНУ КУПЛЕННЫЙ ТОВАР НЕ ПОДЛЕЖИТ — Что это значит? — Это значит, что ты не первый и не последний, кто решил, что наткнулся на несметные богатства, описанные в старом фолианте. А еще это значит, что мне и в самом деле нужен помощник и шофер. Туз смотрел на него с полным недоумением, а потом даже рассмеялся. — Вы шутите. У меня впереди столько работы! Копать да копать! Гонт вздохнул с сожалением, свернул обрывок коричневой бумаги, вложил его в книгу, а книгу в ящик под кассовым аппаратом. Все это он проделал с невероятной скоростью. — Эй, — завопил Туз, — вы что это делаете? — Я только что вспомнил, что книга обещана другому покупателю, мистер Мерилл. Простите великодушно. И к тому же у меня выходной сегодня — День Колумба, знаете ли. — Минутку! — Конечно, если бы вы согласились у меня работать, что-нибудь можно было бы придумать. Но я вижу, что вы и в самом деле заняты, желаете привести в порядок свои дела, прежде чем братьям Корсонам удастся сделать из вас бифштекс. И снова рот Туза стал попеременно открываться и закрываться. Он силился вспомнить, в каких местах были проставлены крестики, и не мог. Все они слились в один огромный крест, который теперь горел жертвенным огнем в его воспаленном мозгу. — Ладно! — закричал он. — Ладно, я согласен на эту чертову работу. — В таком случае, можно считать, что книга продана. — Мистер Гонт снова достал ее из ящика и, взглянув на форзац, объявил: — Полтора доллара. — Кривые зубы обнажились в широкой акульей улыбке. — Доллар и тридцать пять центов, со скидкой для служащих. Туз вытащил из кармана бумажник, уронил его и чуть не разбил голову об угол стойки, когда наклонился, чтобы поднять. — Но у меня должны быть выходные, — предупредил он. — Естественно. — Потому что мне и в самом деле надо много копать. — Безусловно. — Время быстро идет. — Вы удивительно мудры, коль понимаете такую истину. — Дадите выходной, когда я вернусь из Бостона? — А вы не слишком устанете? — Я не в состоянии себе позволять усталость, мистер Гонт. — Я, может быть, сам вам помогу. — Гонт улыбнулся еще шире, и зубы его выпялились наружу, как зубы черепа. — Надо, чтобы встало на тебя, вот что я хочу сказать. — Что?! — У Туза глаза на лоб полезли. — Что вы сказали? — Простите? Не понял? — удивился мистер Гонт. — Н-нет, ничего. Не обращайте внимания. — Хорошо. Ключи у вас? Тузу снова пришлось удивиться, когда он обнаружил, что конверт с ключами лежит у него в кармане. — Прекрасно. — Гонт выбил на кассовом аппарате 1 доллар 35 центов, подобрал с прилавка пятидолларовую банкноту, которую положил Туз, и отсчитал сдачи 3 доллара 65 центов. Туз взял деньги, продолжая подозревать, что все это происходит во сне. — А теперь позволь дать тебе несколько ценных указаний, — сказал Гонт. — И не забудь, что ты должен вернуться к полуночи, иначе я буду очень огорчен. А когда я огорчаюсь, то частенько выхожу из себя. И не советую попадаться мне под руку, когда это происходит. — Слетаете с катушек? — Туз выразительно повертел пальцем у виска. Мистер Гонт посмотрел на него с такой свирепой ухмылкой, что Туз отступил на шаг. — Да. Именно так я и поступаю. Слетаю с катушек. Не в бровь, а в глаз. А теперь слушай внимательно. И Туз слушал внимательно. 11 В четверть одиннадцатого утра Алан собрался отправиться к Нэн, чтобы выпить чашку кофе, но по селектору прозвучал голос Шейлы Брайам. Она сказала, что ему звонит Сонни Джекет. Он настаивает на том, чтобы переговорить только с Аланом и ни с кем иным. Алан снял трубку. — Привет, Сонни, чем могу помочь? — Знаешь, — начал Сонни своим протяжным выговором выходца из восточных штатов. — Я бы не хотел сваливать тебе на голову дополнительные неприятности после двойной порции, которую тебе пришлось проглотить вчера, но боюсь, что в городе объявился твой старый приятель. — Кто именно? — Туз Мерилл. Я видел его машину. «Вот черт, только его не хватало», — подумал Алан. — А его самого ты видел? — Нет. Но машину не заметить нельзя. Ярко-зеленый «додж-челленджер». Такие телеги ребятишки называют «забойными». Я видел, как она двигалась по направлению к Плейнз. — Ну что ж, спасибо, Сонни. — Не за что. Как думаешь, что этому жуку понадобилось в Касл Рок? — Понятия не имею, — сказал Алан и подумал, кладя трубку: «Но, пожалуй, придется выяснить». 12 — Рядом с зеленым «челленджером» было свободное место, и Алан втиснул туда свой патрульный автомобиль. Заметив, что на него с горящими от любопытства глазами смотрят из окна парикмахерской Билл Фуллертон и Генри Гендрон, он помахал им. Генри показал ему пальцем напротив. Алан кивнул и перешел на другую сторону улицы. Вчера Вильма Ержик и Нетти Кобб убивают друг друга на одном углу, а сегодня — здрасьте вам — Туз является собственной персоной из-за другого. Этот город становится похожим на цирк Барнум и Бейли. Едва ступив на тротуар, Алан увидел Мерилла, который выходил из-под зеленого навеса Нужных Вещей, зажав что-то в руке. Сначала Алан не разглядел, что это такое, но по мере приближения Туза понял, зато не в силах был поверить своим глазам. Не тот субъект Туз, чтобы разгуливать по городу с книжками. Они встретились в том месте, где когда-то стоял Центр Изобилия. — Привет, Туз, — сказал Алан. Туз, казалось, вовсе не удивился встрече. Он вытащил из-за ворота сорочки темные очки, встряхнул их и нацепил на нос. — Так-так-так, привет начальник, как делишки? — Что ты делаешь в Касл Рок? — спокойным тоном спросил Алан. Туз с преувеличенным интересом посмотрел на небо. Отблески солнечных лучей заплясали на стеклах его очков. — Погодка шепчет, почему не прогуляться? — Это верно, — согласился Алан. — А права водительские у тебя в порядке? Туз посмотрел на него с обидой. — Конечно. Без прав я бы и ездить не стал. Ведь это противозаконно, так? — Это не ответ. — Я сдал переэкзаменовку, как только получил розовый талон. У меня все в ажуре. Ну как, шеф, это ответ? — И все же я бы сам проверил. — Алан протянул руку. — Ты что, не доверяешь мне? — Он продолжал разговаривать в шутливом, слегка поддразнивающем тоне, но Алан уже слышал под ним закипающее раздражение. — Будем считать, что я просто чересчур любознательный. Туз переложил книгу в левую руку, чтобы удобнее было достать правой бумажник из кармана, и Алан смог прочитать название книги. Это был «Остров Сокровищ» Стивенсона. Права у Туза оказались в полном порядке. — Техпаспорт тоже не фальшивый, — сказал Туз. — Но он в машине, так что если хочешь проверить — пошли. — Раздражение в голосе Туза уже звучало явственнее. И былое высокомерие тоже. — На этот раз, пожалуй, поверю. А почему бы тебе не рассказать мне, что ты все-таки здесь делаешь, Туз? — Пришел посмотреть вот на это. — Туз указал на пустырь. — Сам не знаю зачем, но пришел вот. Сомневаюсь, чтобы ты поверил, но так уж оно случилось. Как ни странно, Алан ему поверил. — Смотрю, ты и книжки теперь покупаешь. — Читать умею, хотя ты и в это едва ли поверишь. — Так-так. — Алан зацепил большие пальцы за форменный брючный ремень. — Смотришь в книгу и видишь, фигу? — Смотрите-ка, он ведь еще и поэт! Кто бы знал! — Да, этого у меня не отнимешь. Теперь и ты в курсе и можешь спокойно и не торопясь отсюда уматывать, правда, Туз? — А если нет? Ты найдешь, за что меня снова в каталажку упечь? Тебе известно такое слово «реабилитация», шериф? — Известно, — ответил Алан. — Но оно никак не сочетается со словами «Туз Мерилл». — Ты на меня тянешь, Пэнгборн? — Нет. Когда потяну, ты об этом узнаешь. Туз снял очки. — От вас, ребята, не отвязаться… Ну никак, черт вас возьми, не отвязаться… Алан молчал. Туз с трудом, но достаточно быстро, взял себя в руки и снова надел очки. — Знаешь, я и в самом деле, скорее всего, уеду. Мне есть куда ехать и есть что делать. — Вот и прекрасно. Большому кораблю — большое плавание. — Но если я захочу вернуться, я вернусь. Ты понял меня? — Я понял, Туз, но должен заметить, что это было бы неразумно с твоей стороны. А ты меня понял? — Ты не хочешь сказать, что угрожаешь мне. — Если я этого не хочу сказать, по-твоему, то ты еще глупее, чем я думал. Туз некоторое время смотрел на Алана сквозь затемненные стекла очков, а потом расхохотался. Смех был странный — хриплый и болезненный, поэтому он не показался Алану оскорбительным. Он стоял и смотрел, как Туз шагает через улицу в своих старомодных сапогах на высоких каблуках, подходит к машине, открывает дверь и садится за руль. Минуту спустя взревел мотор. Выхлопная труба выпустила облако вонючего дыма. Прохожие останавливались и смотрели на машину с любопытством. «Такие выхлопы тоже нарушение, — подумал Алан, — я мог бы его и за это прижучить. Но зачем? Есть дела поважнее, чем Туз Мерилл, который все равно уезжает из города. И на этот раз, будем надеяться, навсегда». Он смотрел вслед машине, которая совершила на Мейн Стрит запрещенный разворот и понеслась в сторону Касл Стрим, на окраину города. Затем повернулся и стал задумчиво разглядывать зеленый навес магазина. Туз вернулся в родной город и сразу купил книгу — «Остров Сокровищ», если уж быть точным. Он купил ее в магазине Нужные Вещи. «Мне казалось, магазин сегодня закрыт, — подумал Алан. — Разве там не было объявления?». Он подошел поближе. Нет, ошибки не было. Объявление гласило: ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА Если он открыл Тузу, может быть, и меня впустит? Алан поднял руку, чтобы постучать. Но не успел этого сделать, так как в тот самый момент заверещал прикрепленный к поясу переговорник. Алан нажал кнопку дьявольского устройства и выключил его, но что делать дальше, стало совершенно ясно. Теперь не до магазина. Он с сожалением смотрел на дверь. Если ты адвокат или коммерсант, можешь на время забыть о своем переговорнике, но коли ты шериф округа, да еще выборный, а не назначенный, сомнений, что делать сначала, а что потом, не остается. Алан подошел к краю тротуара, застыл на мгновение и быстро оглянулся. У него появилось такое ощущение, как будто он играет в «жмурки», — глаза завязали, а ловить надо. Вернулось убеждение, что за ним наблюдают, и на этот раз весьма настоятельное. Он был уверен, что успеет заметить, как шевельнется штора на двери, ведущей в магазин мистера Гонта. Но штора и не думала шевелиться. Магазин дремал на непривычно жарком для октября солнышке, и, если бы он своими глазами не видел, как Туз выходил из магазина, Алан мог бы поклясться, что в магазине ни души, какие бы там чувства его не обуревали. Он подошел к машине, достал микрофон и подключился. — Звонил Генри Пейтон, — сообщила Шейла Брайам. — Он уже получил предварительный отчет по делу Вильмы Ержик и Нетти Кобб от Генри Райана. Прием. — Валяй дальше. Прием. — Генри сказал, что если ты хочешь получить свеженькие новости, можешь подъехать к нему до полудня. Прием. — Понял. Я сейчас на Мейн Стрит. Еду. Прием. — Эй, Алан? — Ну? — Генри еще спрашивает, обзаведемся ли мы до конца нынешнего столетия факсом, чтобы ему не приходилось без конца звонить и зачитывать тебе сообщения. Прием. — Скажи ему, пусть звонит городскому голове, — ворчливо посоветовал Алан. — Не я распределяю городской бюджет, и ему это прекрасно известно. — Я просто передаю тебе его слова. Нет причин выливать на меня свое плохое настроение. Прием. Алану показалось, что у Шейлы самой настроение не из лучших. — Ладно, все, отбой, — сказал он вслух. Устроившись за рулем и повесив микрофон на место, Алан бросил взгляд на здание банка. Большое электронное табло над входом показывало время — без десяти одиннадцать, и температуру — двадцать семь градусов выше нуля. «Господи, зачем нам это? — подумал он. — У всех в городе будет солнечный удар». Алан поехал обратно к зданию муниципалитета, погруженный в задумчивость. Он не мог отделаться от беспокойства, будто что-то зреет в Касл Рок, нечто неподвластное его контролю. Ерунда, конечно, полная чушь, но сбросить это ощущение он был не в силах. жүктеу/скачать 1.39 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|