Золотой остров спящего огня

- Это не грипп...У вас малярия. Где точно вы

- Северная Суматра, район озера Бото, в

- Джунгли Суматры - это раЯЩповышенно-

• 
  Гы знаешь Алекса Никса? - спрашивает он меня.
  
• 
  Слышал. Он очень хороший каякер.
  

м на его стареньком джипе от аэропорта до гостиницы. Он не смолкает ■и на минуту:

• 
  А что, кстати, значит "Суматра"?
  
• 
  "Золотой остров". Но вот почему, вряд ли кто ни будь ответит на этот вопрос точно. Знаю только, что это имя острову дали выходцы из Индии, много веков на­зад. Наверное потому что здесь есть все.
  

• 
  Завтра утром выдвигаемся на реку, - сказал Ядер. - Это часов восемь ездк на юг. Там такая вода - закачаешься. Жить будем на берегу в джангл кемпе. Признаться словосочетание "джангл кемп" меня несколько напрягло. Зная, что предстоит как минимум три перелета, я отказался от многих вещей. Прочитав в программе фестиваля, что жить мы будем в гостинице у реки, я не взял кемпингового снаряжения. Лодка, весла, снаряга, тяжелая аппара­тура для съемки и минимум вещей и так довольно сильно перегрузили мой багаж при посадке в Шереметьево.
  
• 
  А что, Ядер. Когда заканчивается сезон для сплава на Асахане? Ядер посмотрел на меня снисходительно.
  
• 
  Э-э, парень! Сезон здесь не кончается НИКОГДА! Это же СУМАТРА! Ты пс-пал в рай...
  

• 
  пятнадцати лет после смерти и захоронения члена семьи, его родственники эксгумируют тело, с особой тщательностью моют и очищают кости скелета, об­лачают его в белые одежды. В семье устраивают большой праздник, приглашают друзей, соседей и остальных жителей деревни. К этому событию долго готовятся, порой по нескольку лет, откладывая день­ги и во многом себе отказывая. Этот обряд - не толь­ко дань усопшему, но и возможность для всего клана показать свой высокий статус и материальную со­стоятельность. Во многих деревнях можно видеть помпезные сооружения явно ритуального назначе­ния - это семейные "дома мертвых". Там хранятся перезахороненные останки усопших. "Дома" забот­ливо украшены, а многие представляют из себя на­стоящие произведения искусства. Подчас жилища пока еще живых членов семьи выглядят жалкими ла­чугами рядом с этими "дворцами скорби". Поздно вечером мы приехали на реку. Шел проливной дождь - на Суматре был настоящий Rein season. Из темноты появилась фигура с фонариком в руках. Фи­гурой оказался мистер Халим, еще один европеец, осевший на острове. Халим, стопроцентный немец, пошел дальше Ядера: при­нял ислам, взял новое имя и поселился в деревне в глубине суматрских джун­глей. Вообще, мне встретилось немало европейцев, связавших свою судьбу с Индонезией и пустивших здесь корни: немцы, швейцарцы, норвежцы... -Ооо!...Русский! - Халим радостно поприветствовал меня и сразу же начал рассказывать довольно необычную и, по-моему, маловероятную историю.
  
• 
  Ты знаешь? - Халим загадочно прищурился. - Первым Асахан ривер про­шел русский на Bublike...
  

-Да! Это было в 1916 году.

Тут мое удивление дошло до предела. "Бублик" - истинно русская забава на бурной воде, и вряд ли это название пришло сюда откуда-нибудь еще, кро­ме как из России. Но 1916 год! Я думал, что эти бронтозавры белой воды из более поздних исторических эпох и обитают только за Уральскими горами. В подтверждение своих слов на следующий день Халим познакомил меня со старой женщиной, женой хозяина деревенской забегаловки. Женщина

действительно выглядела довольно пожилой, но не настолько, чтоб хотя бы родится в год первопрохож-дения, названный Халимом. Однако она поведала мне такую историю. Когда она была маленькой де­вочкой, в их деревню пришел белый человек с боль­шими круглыми то ли баллонами, то ли шарами (?). Сказал, что он русский и хочет проплыть по Асахану. Это повергло жителей деревни в ужас. Река была для них прибежищем злых духов, несущих разрушение и смерть. Но несмотря на это, вся деревня с интере­сом помогала смельчаку строить его лодку из мощ­ных бамбуковых жердей и тех странных предметов, что русский принес с собой. Отправили его в плава­ние, как провожают в последний путь, и уже не дума­ли увидеть смельчака снова. Можно представить их удивление и восторг, когда через несколько дней странный чужеземец появился в деревне. В благо­дарность за помощь он стал раздавать жителям де­ревни подарки, которые привез с собой. По этому поводу устроили праздник, продолжавшийся не­сколько дней. Вот такое замечательное событие и память об отважном первопроходце из далекой се­верной страны запечатлел деревенский фольклор. Эта более чем необычная история сослужила мне неплохую службу. Мне стало понятно, почему на мое запоздалое письмо, отправленное чуть ли не за неделю до начала асаханского челенджа, я получил такой быстрый и утвердительный ответ. Заполучить живого русского на каяке для устроителей фестиваля стало делом чести. Неко­торые воспринимали меня как реинкарнацию моего легендарного сооте­чественника. Во время фестиваля ко мне подходили люди и, заглядывая в глаза, начинали знакомство так: "А знаете, Асахан-ривер первым про­шел русский!" Дальше шло уже известное повествование, дополненное разного рода подробностями, которые, я уверен, были придуманы сами­ми рассказчиками. Такое трогательное отношение к истории покорения Асахана и неуемное выражение восторга при встрече с русским каяке-ром вызывало немалое удивление у других участников фестиваля. Что ж... Западному человеку не понять загадочных русских и индонезий­ских душ. Уже приехав домой, я попытался раскопать какие-нибудь по­дробности о загадочном русском воднике начала века. Но, к сожалению, так ничего и не нашел. Даже имя его неизвестно.

Утро в джангл кемпе начинается с ритмичного уханья гиббонов в под­ступающих к лагерю джунглях. Эти милые "зверушки" - один из Great Five видов человекообразных обезьян. В области гортани у них кожаный мешок, из него, как из духового инструмента, гиббоны извлекают ухаю­щие звуки. Если стоять рядом, то на время можно даже оглохнуть. Эти звуки слышны на много километров вокруг.

Наш джангл кемп - две большие зеленые палатки, один к одному наши ар­мейские "анаконды" на свежевырубленной поляне недалеко от реки. По-

одаль - несколько наспех сколоченных туалетов и душе­вых с холодной водой. Впрочем, воду холодной назвать трудно. Здесь редко бывает холоднее +30 градусов, по­этому температура всей имеющейся в наличии влаги близка к этой отметке термометра. Внутренне убранст­во нашего "отеля" составляют несколько старых армей­ских раскладушек (VIP места) и десяток матрасов. Эту ночь я провел в чехле от лодки - мое прибежище на по­следующие пять ночей. Здесь свои понятия о комфорте и минимальных удобствах. Если бы не полчища крово­сосущих и заряды ночного ливня, смывающие наши ма­трасы, то в общем терпимо. Утешаюсь мыслью, что не я один попал в такую переделку. Нас - сорок каякеров из двенадцати стран: Англии, Австралии, Новой Зеландии, Франции, Канады, Бельгии, США, Финляндии, Польши, Таиланда, Малайзии и России. Довольно необычный со­став для международных соревнований, на которых мне приходилось бывать раньше. Есть члены национальных команд по гребному слалому и скоростному спуску, большая тусовка фристайлистов, кочующая по миру в поисках игровой воды, есть одиночки-путешественники с лодкой, есть даже отвязанные каякеры-серферы с длинными растаманскими дредами на голове. Всех их привлекли на Асахан экзотика и халява. Впрочем и ме­ня тоже. Некоторые еще планируют побороться за де­нежные призы в соревнованиях. Призовой Фонд - три штуки американских денег. Неплохая поддержка для "про-каякера", кочующего за водой по Миру, используя самые дешевые способы передвижения. Вот Дэйв, он из Новой Зеландии. Двигается в сторону дома. В прошлый раз мы встречались в Норвегии, в Июле. С тех пор,на по­путных машинах, в поездах, на паромах, каких-то гуже­вых повозках и еще черт знает на чем он пересек Рос­сию, Китай, Лаос, Таиланд и попал сюда, на Суматру. Сегодня только сплав, мы знакомимся с рекой. Первый взгляд на воду говорит, что ее много и она может быть очень серьезной. Мы грузимся в большие бортовые гру­зовики поверх лодок и другой снаряги. От нашего лаге­ря полчаса езды до начала сплава. Идет горячий дождь. Водитель выжима­ет все из своего грохочущего монстра, заставляя пассажиров буквально за­липать на гладкие борта мокрых каяков в крутых поворотах. Мы подъезжа­ем к месту, проскочив под банером START - это финиш нашей экстремальной заброски к началу сплава. Все выдыхают с облегчением. Уровень адренали­на уже достаточно высок. Посмотрим, сможет ли река поднять эту планку? - Сейчас будет гряда валов, потом на левом повороте начнется Rabbit Hole, держитесь левее, совсем справа большой котел - Bad Hole. Впрочем, вы не новички, сами во всем разберетесь. Оторвитесь там по полной! Удачи и фа-

народном уровне". Естественно, сегодняшний скандал поставил бы крест на фестивале и сильно повлиял на судьбу команды организаторов - простых гидов и таких же каякеров как и мы сами. Компромиссом стало решение вы­ступать еще один день соревнований, сплавиться по нижнему каньону - са­мой интересной части Асахана и всем вместе ехать к озеру Бото. Последний день на реке. Мы выступаем в родео и после обеда идем ниж­ний каньон.

Дождь все идет, но уже не такой сильный. Больше всего небесная влага до­саждает судьям, у которых бумажки с результатами буквально расползают­ся в руках. За предыдущие пять дней все довольно классно раскатились, тем более что река дает такую возможность буквально каждым своим мет­ром. Место для фристайла выбирали долго. Как обычно, когда есть из чего выбирать. У каждого две попытки на выступление по тридцать секунд. Все торопятся, потому что впереди самое главное - прохождение пятерочного каньона. Соревнования откатываем быстро, перекусываем на ходу и снова грузимся на машины. По дороге к нижнему каньону есть два места, где мы хотим сделать остановки: у порога Nightmare и притока Асахана Shit creek. Через полчаса мы остановились. Водитель сказал, что отсюда двести метров через джунгли до "Ночного кошмара". Впрочем, порог сам извещает о себе грохотом падающей воды. Мы пробираемся через мокрые заросли тропиче­ского леса. К реке подойти сложно, обрывистый спуск зарос колючими ли­анами. В их зарослях находим небольшую скалу, откуда просматривается порог. По очереди забираемся на маленькую площадку. Лица тех, кто уже увидел порог, не светятся оптимизмом. Тао смотрит дольше всех. Этот аме­риканец, известный своими сумасшедшими прохождениями, всегда ездит с

оператором и фотографом. На вопрос "Ну как?", он многозна­чительно отмалчивается. Очередь доходит до меня. Со скалы открывается впечатляющее зрелище буйства Асахана. Порог явно "злой". Пятьдесят метров разгонного желоба падают в практически стоячую воду скального бассейна, образуя ог­ромных размеров абсолютно не промывную бочку -"троллей­бус". Бочка довольно "гостеприимна" - не хочет отпускать случайных визитеров. В ней полощутся пара здоровенных бревен. Время от времени, стучась о каменные стенки, они из­дают глухие звуки, похожие на призывные удары боевого тамтама. Шансы - ниже нуля. Но слева, у противоположного берега, небольшой канал идущий в обход смертельной бочки. Тот самый Chicken shut*, о котором говорили местные раф-тинговые гиды. "Куриный проход" не выглядит таким уж сто­процентным и скорее шансы не улететь с него на разгонный трек монстра можно оценить как пятьдесят на пятьдесят. Все смотрят на Тао. Эти молчаливые взгляды более чем красноре­чиво говорят о решении, которое приняло большинство. Тао еще раз забирается на скалу и через пару минут показывает две руки, сложенные иксом. Не в этот раз. Едем дальше... Shit creek назван так потому, что вода в этой реке, как бы получше это выразить... имеет цвет необожженной глины. В остальном название вряд ли подходит этому притоку Асахана. На участке в несколько сот метров река падает вниз водопадами разного уровня сложности. Мы прошли несколько последних перед впадением в русло Асахана. Отсюда начинается нижний каньон. Накануне Халим рассказал нам:

-Это чистый фан по воде, со множеством игровых порогов. Есть лишь одно очень серьезное место - порог Honeymoon Sorrow. Мы на­звали его так, потому что он выпадает из общего игрового стиля прохож­дения реки. Это настоящий ураган. Самое главное, там, в русле, могут быть завалы из бревен. Будьте осторожны...

Каньон начался сразу, не оставив места для сомнений в том, что это именно он. Берега реки сдвинулись и превратились в отвесные стены. Я сразу пред­ставил себе состояние того человека, который первым в одиночку решился проникнуть в этот неведомый мир. Большой катальный вал через всю реку уже оседлали несколько каякеров. Те, кого смывало с вала, уходили дальше -в глубь каньона. Множество небольших ручьев, водопадами стекающие в ре­ку по обеим ее сторонам, превращали стенки каньона в хрустальные галереи с которыми река приобретала нереальный, сказочный вид. Подвесные мосты из лиан свисали низко над водой через всю реку, заставляя маневрировать не только в воде, но и над ней. Справа на большом завале из бревен я увидел не­сколько каяков. Это был верный знак, что мы подошли к главному порогу ка­ньона. Завал у берега заканчивался отвесной стенкой. Напротив нее река на­чинала разгон и через десять метров обрывалась вниз пенной горкой высо­той в три этажа. На "склоне" этой горки "лежали" два камня, делившие реку на три протоки. Самая левая была перегорожена бревном. Правая выносила к плохой стенке каньона с пенным водоворотом донного течения реки, выби­вающимся из-под скалы. Центр был тем самым, желанным местом куда хоте­лось попасть большинству стоящих на краю завала каякеров. Тем более что путь вниз был только по воде. Прохождение превратилось в настоящее шоу. Каждый знал, что это - последнее серьезное препятствие на Асахане, и ото­рваться здесь надо по полной. Самые рисковые покрутили пируэты и картви-