] Отъезд великого посла

В обратный путь Рази пустился в сопровождении эмира Марджана, Шейх-Хасана, его сына – от дочери Марджана Туйбики – Таджа, Балуса... До Арбуги они добрались на корабле старшего сына Караджуры Салмана. Он был женат на дочери Газана Мусалле и имел от нее... сына Сабана – основателя беллакского дома Сабан. А представители этого дома занимались судостроением, плаванием – главным образом к югу от Болгара, торговлей лесом, солью, рыбой. Сабан пожертвовал немало средств на строительство Банджи и ее главной мечети «Сабан».

Его сыном был Саксин, пожертвовавший деньги на строительство города Саксин-Болгара. Его сыном был Джегель, основавший хорошую пристань Банджи, его сыном – Яшель Каф Урус. Он дважды разбивал русский флот. Первый раз это было в 1025 году. Тогда по приказу галиджийского бека Арслана садумцы и галиджийцы сбили заставу Джуннэ-Балика (Джунского балика), основанного по приказу Ибрагима потомком Бури-Баша..., и, подойдя к Болгару, помогли Азгару занять столицу. Яшель, бывший тогда в Тухчи, не потерпел унижения эмира Балука и решил отомстить. Когда русские, вознагражденные Азгаром, отправились домой, Яшель со своим флотом настиг их западнее устья Арсу, возле аула Наратлык, и потопил. Здесь погибли такие знаменитые беки садумцев, как Бурат, Урман и его сын... В память об этом аул Наратлык стали называть Яшель Наратлык, а место гибели Бурата – Буратом, а бек Яшель получил почетное прозвище Урус. В 1032 году Яшель ходил в Тимер-Кабак в Джураше из Банджи. Тогда джурашский эмир был изгнан из своего города и попросил у Балука помощи против мятежников. По приказу Ашрафа Яшель вернул Тимер-Кабак эмиру Ризе и получил от кана почетное прозвище Каф. Потом его сын Урман, названный в честь поверженного им садумского бека, женился на дочери Ризы, и у них родился сын Риза, названный в честь эмира. После этого похода Яшель основал также аул Тимер-Кабак в устье реки Самар...

А второй раз Каф-Урус разбил русских в 1035 году, когда на Болгар напал с галиджийским флотом садумский бек Хин-Кубар.

Тогда Яшель потопил несколько кораблей врагов и заставил галиджийцев выскочить на берег, где их растоптали...

А сыном Ризы был Бел по прозвищу Имэн. Он дал деньги на строительство Сарычина, поэтому этот город называли также и Бел-Имэн. А это на его корабле прибыл из Саксина в Эчке Булгар Абу Хамид аль-Гарнати... Сыном Бел-Имэна был Сакал, его сыном – Урман, его сыном – Азгар, его сыном – Асла, его сыном – Атрак, родившийся в 1220 году... [Отрывочная выписка из рукописи свода: «Атрак, сын Аслы или Ашлы, был лишен флота за переправу войска Газана через Агидель и, бросив торговлю, стал казанчием. Центром его владений стал город Караджар или Караджура, который стали потом называть в честь Атрака Атрач. И род его получил название Атрач».]

В Арбуге Марджан рассказал Рази о гибели всех мурдасов от страшной болезни, во время которой человек испытывал колики в животе, краснел и затем погибал в невыразимых мучениях. Шейх Хасан тогда сказал людям: «Примите ислам – и Всевышний найдет способ спасти вас!» Все тут же приняли истинную веру, построили мечеть в городе Буртас – и спаслись, а мурдасы, оставшиеся в язычестве, погибли все до единого. Эмир предложил послу посетить и освятить молитвой эту мечеть, тем более, что Буртас находился по пути, и Рази, взволнованный услышанным, согласился... После молебна в буртасской мечети, которой посол дал имя «Марджан», к нему явились люди из соседней беллакской крепости Суба и попросили его освятить молитвой только что построенную ими мечеть. Рази и тут не отказал и отправился в крепость, мечеть которой и саму крепость люди в память о его посещении назвали его именем...

После отъезда Великого посольства Алмыш завершил раздел страны на новые провинции. На месте Болгара, Бершуда и Эсегеля были образованы провинции Сувар с центром в Нур-Суваре, Болгар с центром в Болгаре, Мартюба, подчинявшаяся Болгару, Байтюба с центром в Буляре, Тамта... и Кашан с центром в городе Кашане, позднее подчиненные Буляру. А Кашан был основан Джакыном, который женился на дочери Абдаллаха и имел от нее сына, названного в честь тебира Абдаллахом. Джакын всецело был предан сыну Микаиля и даже из уважения к нему принял из его рук ислам и имя его отца – Микаиль. Это помогло роду Джакына войти в число немногих избранных. Так, сын его Абдаллах был губернатором Буляра, Сувара и Болгара. А прежняя провинция Бийсу была разделена на три – Бийсу с центром в Гусман-Катау, Ура с центром в ауле Каргадан и Байгул, подчинявшуюся Уре...

По совету Абдаллаха ибн Башту Джафар произвел реформу

налоговой системы. Так как игенчеи-сабаны запятнали себя участием в «Войне биев», он запретил это название и повелел именовать эту категорию игенчеев субашами – в память о поддержке ими кана. Субашами с того времени называли игенчеев-мусульман, плативших государству только минимальный и строго определенный налог деньгами, скотом, мехами или продуктами. Этот налог в случае необходимости мог заменяться другими равноценными повинностями – строительством дорог, мостов, казенных зданий и прочими. Субашей не брали на войну, и только в случае нападения неприятеля на Булгар они составляли ополчение. Игенчеев, оставшихся в язычестве, зачислили, по их пожеланию, либо в чирмыши или ак-чирмыши, либо в кара-чирмыши. Чирмыши платили налог в размере субашского и, кроме этого, находились на военной службе. Во время войны они получали часть добычи. На военные сборы они должны были являться в полном вооружении, которое приобретали на свои средства. Любой воин в случае обнаружения у него недостатка в вооружении мог быть казнен на месте. Так же он казнился за неуважение к оружию... Кара-чирмыши же платили двойной субашский налог, налог в пользу мечети и, кроме того, несли прочие повинности в размере двух субашских налогов. Кроме этих категорий государственных крестьян, из которых субаши и чирмыши считались младшими рыцарями – бахадирами – и могли иметь оружие, при Газане появилась новая категория крестьян – курмыши. Курмышами стали называть кара-чирмышей, которых обязывали платить свой налог среднему и высшему рыцарству – уланам или казанчиям. Еще позднее некоторые уланы за особые заслуги стали получать земли кара-чирмышей в наследственное владение. Курмыш мог уйти от казанчия, но в таком случае терял землю...

Хозяева в городах составили рыцарское сословие сувари, ибо этот разряд был сформирован по проекту нур-суварских купцов и мастеров. Мелкие хозяева-суварчии были приравнены к бахадирам, средние – к бекам, вали, сотникам и иналам, знатные – к уланам... Они также должны были в случае нападения врагов составлять ополчения кавэсцев и, кроме этого, содержать булек (отряды) из наемных воинов и служить яубашами (офицерами)...

Кроме этого кан заметил, что страна весьма не укреплена и при этом окружена врагами. Заменяя часть налогов игенчеев обязанностью строить и содержать укрепления, Джафар предпринял строительство валов и крепостей. Непосредственное руководство этим делом кан поручил Аскалу, женатому на дочери Алмыша, в помощники ему Джафар отрядил бека Джулута. Эти уполномоченные проехали вместе с каном, сеидом Бакиром и тебиром Абдаллахом по стране и наметили места строительства крепостей. От стоянки

Шепше у Дяу-Шира, на речке, которую в народе называли также Нарат-Елга, они проехали к стоянке Мардуан на Ахтае, от нее – к стоянке Урнаш на реке Утиг [Отрывочная выписка из рукописи свода: «А город Урнаш после смерти дочери кана Мохаммед-Алама Кюхри – стали называть ее именем»], от нее – к местечку Такта между Ахтаем и Кичи-Чирмышаном, возле которого Бырак атаковал тюркмен. Сеид благословил строительство в этих местах крепостей, и были построены города Шепше, который стали называть и Ас-Кала, Мардан, Урнаш и Такта. А мастерами были будущие основатели знатных домов: Чути из Такты, Абрак-Хум и Убар. Все они – и тактачы Чути, и чулмекчи Абрак-Хум, и бакырчы Убар переселились потом в Банджу, а их потомки составили знатные дома тактачиев, чулмекчиев, тимерчиев, алтынчиев и бакырчиев и в Бандже, и в Болгаре, и в Буляре, и Нур-Суваре...

А потом были обновлены крепости Торкоч (Теркеч) в Сульче, в Нур-Суваре, который называли также Барынту – в память о пребывании здесь барынов Алабуги, построены крепости в Кермеке, который был назван в честь сына Аскала Кермека, Тэрсэк на Сульча-су, Дэбэр на Зюя-Идели. А Дэбэр был последней крепостью, построенной при Алмыше. Потом, при Газане, были построены крепости Матак между Кичи-Чирмышаном и Сульчей, Нукрат между Ахтаем и Кичи-Чирмышаном, Банджа, Буляр, Камыш на Кинеле, Симбир, Газан-Дэбэр на Зюе, Кашан и Тухча на Агидели, Тау-Керман неподалеку от устья Зюя-Идели, Таш-Болгар, Субаш-Симбир, Таш-Симбир и Караджар на Горной стороне, Джилан на Чишме. Всего городов при Газане стало уже тридцать, почему с той поры и сохранилась поговорка: «Газан патша заманында утыз кала»...

В 924 году скончался эмир Марджан или Мардан, в память о котором провинцию Беллак стали называть также и Марданом. Балус женился на его дочери Сузби, и после смерти Мардана беллакцы поставили бека губернатором своей провинции. Это право самим избирать своих губернаторов марданцы получили от кана за то, что поддержали его во время «Войны биев». Кроме этого губернаторы Беллака получали титул эмиров, который носили лишь родственники канна и немногие знатные беки...

Хотя Мардан не всегда ладил с Алмышем, кан тяжело переживал его смерть. «Всевышний уже забрал к себе на суд всех моих братьев – значит скоро и моя очередь», - сказал он тебиру Абдаллаху. Готовясь к путешествию в другой мир, Джафар торопился закончить начатые реформы. Он даровал автономию жителям Болгара, а затем – Нур-Сувара. В Нур-Суваре позднее была построена мечеть «Эль-Хум», при медресе которой возникло братство «Эль-Хум». Члены этого братства, отказавшись от роскоши и

69

других мирских соблазнов, неустанно распространяли свет истинной веры по всем провинциям государства...

Балус, ревнуя суварцев и болгарцев, также развернул строительство городов и укреплений. Так, в 925 году он возвел новую столицу Мардана – Банджу, которую стали называть и Банджа-Буртас, и Нуша-Банджа... Своей соборной мечети банджийцы с удовольствием присвоили имя «Сабан», ибо оно напоминало им о стародавних привилегиях и происхождении из сабанских родов... Он построил также несколько кабаков на Идели, один из которых назвал в честь жены «Суз-Урыны». Балус всегда советовался с женой, прежде чем принять какое-либо решение. А в народе Сузби пользовалась таким уважением, что после смерти отца некоторое время правила Белла-ком. Однако в Мардане все важнейшие решения принимали меджлисы округов: правобережных – Буртасского и Арбугинского и левобережных – Баджанакского и Кинельского. В отличие от меджлисов Болгара, Сувара и Буляра, на них играли большую роль потомки биев, которых называли аксакалами. В правобережных округах преобладали потомки сабанских, сакланских и моджарских биев, а в левобережных – кыр-баджанакских биев. Немало марданских баджанаков в годы нашествий тюркмен, кыпчакских тюрков и мангулов бежало в правобережные округа Беллака и в Тамта-Башкорт. Под их влиянием часть моджарских булгар стала произносить «ц» вместо «ч», а башкортские булгары – «Н» вместо «с». Так, например...

Наибольшие свои доходы Мардан получал от торговых пошлин, ибо все пути из Внутренней Булгарии на запад и юг шли через города, кабаки и мензели Беллака и потому, что сами эти дороги содержались очень хорошо. Доходило до того, что купцы из Болгара предпочитали добираться до Кача не через Мартюбу, а более длинным, но лучшим путем – через Беллак. Марданцы очень гордились тем, что и великий посол проехал через их край. Рази проехал через Арбугу, Буртас, Рази-Субу, земли мухшийских башкортов или моджаров, подчинявшихся Буртасу, и выехал из Беллака через последнюю булгарскую станцию на Хорысдан-юлы Борын на реке Борын-Инеш – притоке Шира. Потом Борын стали называть и Яучы. 0 том, почему река была названа так, историки говорят по-разному. Одни говорят о том, что она получила это название по при-чине расположения станции на борыне (мысу) в излучине реки. Другие — что река в этом месте дошла до носа переправлявшегося через нее первого булгарского купца, и он поэтому назвал ее Борын-Инеш. А до этого великий посол отдыхал после Рази-Субы на станциях Купэр или Кубар на реке Кубар, Буртас-Симбир возле реки Карга, Йозек, Ышна на реке Ышна, Леубат или Айбат...

Эта часть Хорыс-юлы считалась наиболее опасной и уязвимой для нападений тюрков и балынцев, однако на открытый разбой решались немногие из них. Наиболее крупный разбой был во время Борын сугышы, происходившего в 1110 – 1111 годах...

В 1107 году Шарыхан, сын Кур-Батыра, опоздал с набегом на Балын и был объявлен каном виновником неудачи балынского похода и мятежником... Кур-Батыр возглавлял при Балуке наемное куманское войско. Ашрафа в Саксине, а затем был катавылом (главой гарнизона) марданского города Шарыка. Здесь у него в 1041 году родился сын Шарыхан, который, по одним сведениям, получил имя города, а по другим – имя кана Шарафа. Он унаследовал высокий рост, бесстрашие и необычайную силу отца... В 1040 году, когда к кану явилась новая толпа тюркмен, он велел ей вместе с братом Гали Курмыша Рахманом и Кур-Батыром подчинить Бурджан. В течение года они без особых трудностей подчинили Джураш, Сак-лан, Кашэк и Тамья-Тархан, выбив из Тамья-Тархана румских наместников. Урусский бек Ар-Аслап признал эти области булгарскими, но после его смерти в 1054 году его сын Бат-Аслап вместе с румцами атаковал Тамья-Тархан и выбил не ожидавшего нападения Рахмана вон из города. Разгневанный кан перевел Рахмана из Хин-Калы начальником заставы в Яучы, и его потомки

71

получили это прозвище. Ободренные поражением бурджанского тархана тюркмены внезапно подняли мятеж и напали на Хин-Калу. Несколько месяцев наши сидели в ней в осаде, потеряли Кур-Батыра, и только сыну Гиласа Балусу удалось разбить их. Тюркмены бежали и укрылись в урусском городе Бури-Аслап, населенном балынцами. Балус хотел смести эту крепость с лица земли, но брат Бат-Аслапа Сып-Булат смягчил его сердце выплатой огромной дани, сообщением о бегстве тюркмен в Джалду и обещанием покончить с ними в случае их возвращения. В 1060 году тюркмены возвратились, но были разбиты Сып-Булатом и в большинстве своем вернулись на булгарскую службу в Саксин. Однако вскоре вскрылось, что Сып-Булат тайком нанял часть тюркмен на службу, и за это Балус и молодой Шарыхан разорили его область. Но в том же году сами куманы решили занять бывшую тюркменскую область и, поставив. над собой ханом бывшего раба Шарыхана Асана, ушли из Саксина. Шарыхан поневоле ушел с ними, ибо в противном случае куманы угрожали ему истреблением его родичей. Но вскоре Шарыхан по-пал в плен к анчийцам, был выкуплен из него Ахадом и вновь стал служить Державе. Опала Адама вновь заставила его стать тюрком, но ненадолго. В 1107 году анчийцы, балынцы во главе с Бат-Балыком и сын Асана Айюбай разбили Бунека, к которому примкнул было Шарыхан, и хан бежал к Ширу. Урусы преследовали его и в 1109 году – у Сыгыра – отняли последних верблюдов, арбы и юрты с семьями. С одной дружиной Шарыхан едва успел укрыться на станции Сыгыр. Балынцы предлагали взять мензель приступом, но бережно отиосившиеся к Хорыс-юлы анчийцы отказались и тем самым спасли хана.

После ухода урусов Шарыхан прибыл со своим отрядом и с сообщением о готовности балынцев к разбою к сыну Рахмана Авару, бывшему тогда в Яучы. Возмущенный поведением балынцев Авар Яучы на свой страх и риск принял Шарыхана на службу. Бек не прогадал. В 1110 году сын Сып-Булата Булымер со своими балынцами и тюркменами и Айюбай нагло напали на Яучы после отказа Ава-ра выдать им Шарыхана. Наши были предупреждены о нападении Сарычином – одним из сыновей Шарыхана, вынужденно подчинив-шихся Айюбаю,. и заранее укрепили станцию и разместили в ней стрелков. Когда же тюркмены и куманы пошли на приступ, устилая трупами людей и лошадей свой путь, марданская конница атаковала врага с двух сторон «Носа» и осыпала его дождем стрел. Балынцы оказались в центре этого ада и не знали как из него вырваться. Наконец, куманы и тюркмены, преодолев свой ужас ради спасения жизни, бросились на конных стрелков. Едва враг приблизился, стрелки уступили место стоявшим позади них буртасским и

72

арбугинским джурам, и те остановили его мощным встречным копейным ударом. А когда наши рыцари выхватили палаши и топоры, неверные обратились в беспорядочное паническое бегство. Балынцы же бежали еще раньше, и с той поры Булымер всю жизнь боялся биться с булгарами...

Шарыхан со своими устремился в погоню и устлал вражескими телами пространство от Борын-Инеша до Шира. В Яучийской битве 6 тысяч наших уложили 10 тысяч врагов, потеряв 50 пехотинцев и 450 всадников. За служебное рвение Адам простил хана и дал ему в пожизненное владение налог с одного аула в Тиганакском уезде Байтюбинской губернии. Так как старик Шарыхан называл себя «сыном Кура», то и аул этот стали еще при его жизни называть Кур-нали. Его сын Сарычин со своими людьми отстал от Айюбая в надежде на спокойную жизнь на Шире. Но униженный Булымер на следующий год заставил сына Мышдаулы атаковать Учель и уло-жить на скользких склонах Богылтау почти все 7-тысячное галиджийское войско, а сам вместе с Айюбаем сжег Сыгыр и разбил Сарычина. Хан отступил на Ял-Инеш, правый приток Шира впадающий в него выше, но Булымер и Айюбай со своими балынца-ми, тюркменами и куманами направились и туда. Когда они обруши-лись на Сарычина, его брат Атрак отделился от Айюбая и бросился на неверных. В конце концов они были разбиты, но нанялись на службу Державе и благодаря этому сохранили четверть своих лю-дей. Остальные — в большинстве старики и дети — погибли на поле за Ял-Инешем, которое после этого стали называть Хэлэк кыры («Гибельным»). Однако война эта не затихла, ибо Булымер отказал-ся возместить Державе ущерб от его нападений на Хорыс-юлы.

В 1113 году оба сына Шарыхана отомстили Айюбаю нападением на его стойбища на Кичи-Шире, но неверный хан бежал к Булымеру и уцелел под его защитой. В том же году Булымер занял урусский престол в Башту и за это, по договору с анчийскими купцами, возместил Державе ущерб. Но в 1116 году молодые балынские беки сожгли станции Балын, Чыршы и Сыгыр, а Айюбай вместе с Бунеком взяли Хин и пригнали на Русь множество пленных булгарских тюркмен и баджанаков. Их поселили рядом с барынами, которые выразили Булымеру свое недовольство его разбоями на дорогах. Балынский бек оправдывался тем, что будто бы молодые беки совершили злодеяние без его ведома, а тюркские ханы ему вообще не подчиняются. На самом деле он сам не отправился в поход только из страха перед булгарами. Но исподтишка зловредный Балынец, прозванный нашими Караком, поддерживал разбои. Сразу после взятия Айюбаем Хина он соорудил на Кичи-Шире, на полпути из Хурсы в Харьку, крепость Чаллы-Кала для сообщения посредством

ее с Хином и исламскими странами в обход Булгара. Это вызвало большую тревогу у кана, и ответ был дан немедленно.

В 1117 году беллакский отряд во главе с Аваром разгромил Чалды-Калу до основания. Анчийцы, бывшие здесь, сдались без боя и были отпущены. А взятых в крепости балынцев заставили строить крепость в Кашанской губернии, и ее также назвали Чаллы. В память об этом Авар взял себе прозвище Чаллы-бей. В том же году было покончено и с ордой Айюбая, а бывшие в Хине анчийские тюркмены, баджанаки и куманы в панике бежали на Русь. Адам объявил себя каном Дешт-и Кыпчака и переселил сыновей Шарыха->на в Хин, но в 1120 году Атрак с частью своих людей внезапно ушел в Гурджу. Тогда же к власти пришел эмир Колын, немедленно потребовавший от Булымера возвращения саксинских тюркмен и баджанаков, но Балынец ответил нашим послам отказом. Когда хинцы узнали об этом, то восстали и укрепились вместе с частью барынов в их городе Барындиу. А стоявший наготове в мензеле Балын отряд Авара занял при помощи анчийцев Хурсу и пригрозил Булымеру походом на Башту вместе с анчийским беком и Сып-Булатом. Посланник Авара передал Булымер-Караку насмешливые слова бека: «Если ты повинишься перед каном Булгара, то я похлопочу, чтобы он подарил тебе твой золотой шлем, который ты обронил во время бегства от Борын-Инеша, и весло, которое твой сын Джурги потерял во время поспешного отплытия от Болгара». Зная, что все анчийцы Руси сочувствуют булгарам и готовы при удобном случае вместе с ними покончить с балынцами, Булымер выдал Чаллы-бею всех саксинцев и примкнувших к ним барынов, а также заплатил тройную цену за ущерб Хорыс-юлы и возобновил прерванную им выплату джирской дани. Половина его собственных тюркмен, баджанаков и куманов также бежала после этого из Руси в Джалду. Так закончился этот самый большой разбой на Хорыс-юлы, и так был наказан за него Булымер...
[Глава 12.) О кончине кана Алмыша Джафара и о правлении его сыновей
Воровство, однако, случалось и на других дорогах, но особенно часто – на Артан-юлы или Гэрэбе юл, шедшем из Булгара в Артан через Джир и Галидж... В 925 году на разбой вышел сам Угыр Лачыни и взял Джир внезапным приступом. Разбой этот был таким вопиющим, что Алмыш самолично, несмотря на зимнюю стужу, отправился в Джир для наведения там порядка. При приближении кана Угыр бежал, оставив в городе сильный отряд. Губернатор Джира, сын Караджара Салман, искупая вину за свою беспечность, а

74

вернее, доверчивость, не стал обременять джур Джафара и сам отбил Джир. Остатки гарнизона убежали из крепости на гору, расположенную рядом с городом, и решили отбиваться. Однако наши не стали утруждать себя бессмысленным штурмом и только обложили гору. На следующий день они спокойно поднялись на вершину и обнаружили на ней тела замерзших балынцев и галиджийцев...

На обратном пути через дремучий лес на кана внезапно набросился огромный медведь и, прежде чем охрана убила его, нанес Джафару глубокие раны. Несмотря на усилия табиба, Алмыш истек кровью и скончался. Его погребли в болгарском балике Гюли-стан, который он сам назвал в память о своей любимой дочери...

Уланы подняли на трон Газана, которого называли и Хасаном, и Казаном. Царствование этого кана было, как утверждал в своем «Хон китабы» Мохаммед-Гали, «подлинным бедствием для страны». Правда, Якуб называл Газана святым, но это скорее из жалости к нему...

Прежде всего, Газан стал раздавать земли сербийских и арских кара-чирмышей своим джурам в наследственное владение. Этих игенчеев стали называть курмышами, а их господ, в память о Газане – казанчиями или уланами. Когда запросы уланов возросли, кан стал раздавать им кара-чирмышские и чирмышские аулы Эчке Булгара или Буляр Йорты, население которых оставалось еще в язычестве. А делал он это с благословения сеида Ахмеда Бакира, который стал первым советником и другом Газана. Якуб-казы утверждал, что Ахмед происходил из дома Бармаки и что в 737 году бурджане приняли ислам из рук Хаммада Бармаки, возглавлявшего посольство султана к хазарскому хакану. Сыном Хаммада был Яхья, его сыновьями – Джафар и Фадлан. Джафар был везиром султана Харуна ар-Рашида, но оклеветан завистниками и казнен. После его гибели наставником и воспитателем потомков Джафара стал его брат Фадлан, и отец сеида Бакира получил поэтому его имя. А сыном Джафара был Хаммад, его сыном – Рашид, его сыном – Аббас, отец Фадлана и дед сеида Ахмеда...

Своей жестокостью Газан и Бакир сильно настроили против себя народ. Многие игенчеи бежали тогда в Беллак. Кан хотел было вернуть их, но Балус твердо заявил о решимости исполнять закон о невыдаче беллакцев кому бы то ни было, и Газан отступил. Правда, он попробовал вначале сместить эмира при помощи марданских биев, терпящих ущерб от переселенцев, но Балус призвал на помощь баджанакцев и, в конце концов, погасил возмущение передачей биям части субашского налога с пришлых игенчеев. Несколько биев, однако, бежало к Газану, и кан удовлетворил жалобщиков

передачей их Симбирского округа Мардана Нур-Сувару. Балусу, в свою очередь, пришлось с этим смириться...

Недовольство оставшихся в Эчке Булгаре игенчеев вылилось в мятеж Бырака и его сына Бел-Субаша или Була. Будучи катавылом Шепше, Бырак не выдержал гонений на бывших своих чирмышей и вместе с сыном поднял летом 925 года восстание. Их требованием было возвращение к порядкам Алмыша и смещение Бакира. Сам Бырак укрепился в Шепше, а Бел – в Булярском мензеле, защитником которого он являлся. Однако Газану остались верны нур-суварский улугбек Аскал и сын Джулута Татра-Ахмед. Последний был женат на дочери тебира Абдаллаха, но не смог удержаться против верноподданнического напора своих тамтайских биев, которым кан разрешил брать с беглых игенчеев кара-чирмышский налог. Джакын, тоже зять тебира, избежал искушения примкнуть к Быраку совершенно случайно: основанную им и подвластную ему Тухчи, на его счастье, успел занять флот Хума, прибывший из Джира. Поговаривали, что кан поручил салчибашы в любом случае прикончить опасного претендента на трон, но Хум пощадил Джакына, как родственника Абдаллаха. Дело в том, что джирский бий был преисполнен благодарностью к тебиру, спасшему его – после набега Угыра на Джир – от гнева Алмыша...

Сдавленные с двух сторон нур-суварскими казанчиями и тамтайскими биями повстанцы сдались без боя, если не считать небольшой стычки у Буляра. Виновником этой свалки был Бел-Субаш. Матерью его была дочь Бат-Угыра Хадича, от которой он унаследовал богатырскую силу Мумина. Бат-Угыр был невысок, но широк в плечах и железнотел, и точно таким же был Бул. Но от добродушного и сдержанного Мумина Бел Субаш отличался невероятным и почти не сдерживаемым своенравием и нетерпением. Отец мечтал, чтобы он занялся торговлей или ремеслом, но у Була, конечно же, не хватило терпения заниматься этим наиславнейшим и, вместе с тем, многотрудным делом, и он предпочел службу. Тяготение к службе объяснялось еще и влиянием матери, любившей воинские забавы и бесстрашно бросавшейся в кровавые поединки на воинских сборах. Но слух о ее тяжелом копье быстро распространился по стране, и охотников помериться с ней силой и воинским искусством было немного. Говорят, что Мумин всю жизнь мечтал о сыне, но Аллах не даровал ему его, и мечты его воплотились в дочери Хадиче и сделали ее похожей по характеру на мужчину. Бырак завоевал ее сердце только тем, что одолел в поединке...

Бел-Субаш отказался сдаться Аскалу и потребовал, чтобы его сдачу принял Татра-Мохаммед. К сожалению, Аскал отказал ему даже в такой малости, и тогда Бул один прорвался сквозь ряды

76

нурсуварцев к Шепше, где сдался Татре. Кан не прочь был прикончить своевольного бия, но он и его отец были спасены заступничеством Татра-Мохаммеда. Все же бии и их люди были наказаны направлением на строительство Буляра. Они в том же году построили цитадель, но Газаи велел им насыпать новый вал и застраивать пространство между ним и цитаделью...

«Наказание» постигло и Микаиля. Видя в каждом заговоре происки Ялкау, кан отправил его в качестве посла в Багдад к эмиру всех мусульман и предложил совершить хадж. Тебир Абдалдах счел за благо отъехать вместе с Микаилем...

930 год, как пишет Мохаммсд-Гали, был голодным, и к зиме положение народа стало совсем нестерпимым. Повсюду рыскали сборщики налогов кана и забирали у народа последние припасы. Чирмыши же совершенно истомились на нескончаемом строительстве Буляра, и даже всегда сдержанный Бырак дошел до последней степени отчаяния и воскликнул: «О, Тангра! Если покараешь мучителя-кана, то покажешь мне, что исламская вера – истинная, и я приму ее!» Кто-то донес об этом, и бий вместе с сыном, опасаясь казни, бежал на Горную сторону. Здесь они услышали весть о выступлении против кана сына Мардана Хадаша или Хаддада и немедленно поддержали его истреблением билемчеев в своей округе...

Мардан был сыном Джилки и мурдаски, а матерью Хаддада была буртасская бика Леклек, поэтому он пользовался любовью и доверием как наших буртасских булгар, так и ульчийских мурдасов, которых называли батышцами. А это слово получилось от сабанского слова, означавшего «запад», ибо после своего бегства из Буляра мурдасы поселились западнее сабанов...

Хаддад был очень гордым, и когда после смерти Мардана беллакские бии предложили ему возглавить их, то отказался и сказал: «Если я и займу какой-либо трон – то только канский». Осень 930 года, когда возмущение народа правлением Газана достигло предела, он счел удобным моментом для захвата трона и двинулся из своей станции Кубар или Хорысдан на Болгар. Однако переправиться через Идель у Арбуги ему не удалось из-за действий флота Хума, и он отступил в Буртас. Зимой уже Газан двинулся на него, но Хаддад со своими ближайшими джурами ушел к батышцам. Те, пораженные великолепием одежд и оружия эмира и его воинов, избрали Хаддада своим беком. В память о своем бегстве Хаддад назвал себя Качкыном, и его род стали называть Качкынами или Хаддад. Свою столицу, построенную по образцу буртасских городов, он назвал именем своего последнего булгарского пристанища – мензеля Хорысдан. А сам Хаддад Качкын и его потомки были опасны

для правителей Булгара и Руси, как принцы дома Дуло и, значит, претенденты на оба трона, поэтому и те, и другие не жалели усилий для искоренения этой булгарской династии. Долгое время труднодоступность Батыша спасала дом Качкынов. Однако в 964 году Барыс отнял у них Кан, а в 1088 году канские батышцы отняли у Батыша и Кисанскую область. Наконец, в 1112 году Булымер-Карак штурмом взял Хорысдан в отместку за приют, данный Качкынами куманам Шарыхана, и оставил последнему потомку Мардана Хаддад-Шамгуну лишь небольшую часть Кортджака. Еще раньше, в 1088 году, в этой округе Ахад Мосха поставил с разрешения Батыш-Шамгуна крепость Мосха... Потом сын Хаддад-Шамгуна Кучак надумал бежать в Булгар... и также получил прозвище Качкын. У Кучака были сыновья Яхам и Аслан от сакланской бики и дочь Банат от батышки. На ней женился балынский бек Хан-Тюряй и имел от нее сына Кинзяслапа. Яхам остался на службе в Балыне, а Аслан отъехал в Булгар, к дяде – сакланскому бию Батыру. Здесь он организовал хозяйство, занимавшееся добычей и обработкой камня. Сам Аслан на камне – как по дереву вырезал надписи, узоры, растения, зверей и людей, изготовлял балбалы, и были они словно живые. Когда от ран, полученных в Болгаре во время войны 1164 года, умер старший сын бека Хан-Тюряя Кинзяслап, то Хан-Тюряй умолил Аслана приехать и украсить каменной резьбой поминальный храм Киизяслапа возле Балына. Аслан насилу согласился, и то только потому, что Кинзяслап был его племянником... Потом он ездил и в Булымер – украшать каменной резьбой главный городской храм. А его сын Яхам, названный так в честь дяди Яхама, украшал храм в балынском городке Джурги и в... А сын его Абархам, бывший членом ордена «Эль-Хум» и дававший на содержание этого братства большие средства, был убит уланами возле булярской церкви «Нишан»... Опасаясь осквернения могилы отца, сын Абархама Ас разрешил мне перенести его останки в Булымер, откуда когда-то ушел в Булгар Аслан...

А потомки еще двух сыновей Хаддад-Шамгуна – Ислам-Батыша и Байтугана – жили в Булгаре. Они переселились в Булгар, не выдержав унижений, и занимались здесь торговлей в северных землях Державы. Батыш вначале торговал к востоку от Бийсу, на реке Шегор. А вначале эту реку называли Урсу. Но вот когда он собрался туда, другие купцы – шимальчийцы или чулманцы – стали насмешливыми улыбками выражать сомнение в успехе его предприятия. Тогда обиженный Батыш поспорил с ними и пообещал им в укор провезти на Урсу не только себя, но и живую корову. А корову он называл по-хонски – шегор. Ислам вообще любил включать в свою речь хонские слова, показывая свою образованность.

78

чем умилял мулл, нарочно, для отделения себя от простолюдинов, зубривших в медресе непонятные уже народу хонские слова. А этот обычай бурджанских мулл одобрил сеид Бакир, всю жизнь сохранявший чванство персидских вельмож. Это дело пытался пресечь кан Ялкау, выселивший из Болгара всех говоривших «по-бурджански» мулл, но те перебрались в Нур-Сувар и продолжали учить по-старому. А в народе выражение «бурджан теле» стало означать «искаженная речь», и поэтому говоривших с баджанакским акцентом тамтайских или башкортских булгар булярцы называли «бурджанцами»... Но, благодаря Исламу, одно хонское слово «шегор» уцелело на Севере, ибо он все-таки довез свою корову живой до реки Урсу, и ее с той поры стали называть Шегор-су... И сын его Гусман торговал за Бий-су и получил поэтому прозвище Шегор, но затем ему стало здесь тесновато, и он, сразу же после присоединения к Державе Тубджака, отправился еще дальше. Тогда, в первую свою поездку, Шегор добрался до реки Иджим (или Ишим) и назвал ее именем своего сына. А оймекская эта река получила имя знаменитого сэбэрского или моджарского хакана Иджима – отца Башкорта, по имени которого сэбэрцев стали называть башкортами. На этой реке была любимая ставка оймекских ханов, а говорят – еще и самого Иджима – Кызыл Яр. Местность здесь действительно очень живописная, я это увидел своими глазами, когда ехал к Бату в 1232 году. А проехал я тогда сюда через Дим, Агидель, через которую переправился у устья Стерле, Мияс, озеро Чубар-кюль, крепость Чилябе, где добывалось железо и куда свозилось для отправки в Банджу и Буляр все добываемое на Урале, реку Туб, которую называли также Соб, Собол и Тубыл...

Во вторую свою поездку Гусман добрался уже до Чулым-су или Чулмвппа, проехав после Ишима Артыш по Сюрхотской переправе, Оймек-су или Ям, по имени которой стали зваться северные кыргызы, Байгул выше устья Чулыма. Весь этот путь наши стали называть Чулымским или Чулмыш-юлы, а также Хон-юлы и Хот-юлы. Иджим в честь него назвал своего сына Чулмышем... А там купец узнал, что от Чулыма по Байгул-су чулмышцы добираются до сэбэрского народа байгулов и отправился туда. По пути он давал названия рекам и отмечал их на бересте. После устья Чулым-су Гусман миновал устье речки, которую назвал Каты. Следующей речке он дал имя своего дяди Байтугана, следующей – название тамтайской речки Дим, следующей – Баг, ибо ему возле нее приснился сад, следующей – Ахан...

Вскоре после этого они встретились с Байтуганом и улугбеком булгарской провинции Байгул тарханом Булюмом. Булюм сообщил, что уже договорился с улугбеком булгарской провинции Тубджак

Курганом об общёй границе обеих губерний. Она проходила от реки Байтуган до места на Тубыле между устьем Ишима и реки Тамьян-су и далее шла к верховью реки Асад, названной в память о погибшем здесь в правление Ялкау купце Асаде. А потомки Асада, сопровождавшего еще Микаиля в его поездках на Восток, владели добычей и перевозкой большей части добываемых на Урале металлов и драгоценных камней. Асады владели домами в Буляре, Болгаре и Нур-Суваре, но главным домом их был мензель Стерле у устья этой реки. Отсюда во все стороны уходили дороги...

А граница между булгарскими провинциями Ура и Байгул шла по Соболу или Байгулу, а затем, чуть не доходя до устья Тубыла, шла также к верховьям Асада. Восточная граница Байгула захватывала низовья реки Ени-су и стойбища народов тойма и дюди, отсюда шла к реке, которой сын Байтугана Таз-Умар дал свое прозвище Таз и в устье которой основал крепость Мэнхаз, от ее верховьев — к низовьям Каты-су, от них — к Байгул-су...

Место встречи было очень удобным, и Байтуган распорядился возвести здесь крепость. Так как к месту встречи прибыло 50 человек Байтугана и столько же – Гусмана, ее решено было назвать Сюрхот («Сто Гуннов»)... А весь путь от Болгара до Чулым-су занимает около трех месяцев, но он, хотя наши и называют его в шутку «Эбер-Джэбер», не так обременителен, как может показаться, ибо оймекские кыргызы, наверное, самый гостеприимный народ в мире, и стоянки в их стойбищах весьма приятны.

А весь путь – от Болгара к Чулым-су, от Чулым-су до Сюрхота и от Сюрхота к Болгару – назывался «Дальней дорогой»... Если хотели проехать от Сюрхота к Болгару, то пускались от этой крепости на Байгул-су к устью реки Хонта. Путь от нее охранялся сэбэрцами-хончийцами, поэтому ее так и назвали. От Хонты ехали к мензелю Булым в месте слияния рек Булым и Тауда, отсюда – к мензелю Ладж-су в устье реки Ладж-Уба. На этой реке как-то заплутал купец Ладж-бай – отец торговца Асада, и едва не отправился по ней к реке Кук-Сузбай вместо того, чтобы ехать к реке Сузбай. А обе реки получили имя отца Куша – первого бия хончийцев, подчинившего хончийские области Бершуд и Ура булгарскому кану Джилки. Хончийские проводники недопоняли Ладжа и повезли его не к той Сузбай. В память об этом происшествии хончийский бий Мал назвал реку именем Ладжа. А от мензеля Ладж ехали к мензелю Сузбай на реке Сузбай, от нее – к мензелю Тура на реке Тура, от нее – к мензелю Тагыл на реке Тагыл, основанному сыном Мала бием Тагаем. От Тагыла ехали к Чильбя-су, на которой был мензель Кунгур, что на хонском языке означало «Ночлежный двор». А отсюда уже по Чулману и Агидели ехали к Болгару...

80

От Сюрхота ездили также к Мэнхазу, а оттуда – к реке Ени-су, где живут народы дюди и тойма. А бии дюди и тоймы Касан и Кулян приезжали к Габдулле Чельбиру и даже сражались против Сып-Булата. Они говорили, что за их землей находится огромный лесной край Дингез. Он получил это название потому, что за ним находится бескрайнее море, на берегу которого живут соплеменники хонов – имэнцы. Бии говорили, что им ехать до этого моря ближе, чем к Болгару, но путь этот невероятно тяжел и ехать по нему рискуют редко и немногие. Кроме этого их люди не стремятся ездить туда потому, что имэнцы после ухода хонов были порабощены жестоким народом мэнкул и пребывают поэтому в самом жалком состоянии. Это племя поклонялось раньше доброму многорукому божеству «Мэнкул» и поэтому было благочестивым и получило его имя. Но затем приняло христианство и стало злобным. И они говорили еще, что это большое счастье, что они подчиняются Булгару или, на их языке, Вару, ибо мэнкулы опасаются булгар и поэтому не переходят Дингезский лес...

И когда я все это читал и слышал – наряду с рассказами о схватках ради овладения троном, я всегда удивлялся тому, как маленькая стычка в Эчке Булгаре отражается на состоянии всей громадной нашей Державы от Кумыка до Дюди. Вот и зимой 930 года судьба империи решилась в ничтожном столкновении горстки субашей и казанчиев... в округе Улем, куда пришел из Буртаса Газан для наказания Бырака и его сына. Поборы и насилия уланов царя восстановили против них поголовно всех. Довершил дело роспуск каном большинства своих уланов на разорение мятежного округа. Это было неосторожно и вызвало всеобщее возмущение. Проведав о том, что Газан с немногими джурами расположился в ауле неподалеку от лагеря повстанцев, Бул вышел из своего укрытия и ночью атаковал кана. Повстанцы были необычайно преданны своему вождю за то, что он объявил их субашами. Они беспощадно перерезали захваченных врасплох уланов и обезглавили самого Газана, прежде чем Бел остановил их. С той поры аул этот, а потом и город стали называть Шонгытом...

Получив известие об этом, Микаиль, бывший уже в Бандже, отправился в Болгар и немедленно был поднят на трон. Абдаллах, занявший пост везира, предложил кану вернуться к законодательству Алмыша и избегать столкновений с игенчеями-булгарами. Ялкау учел эти советы, но предпочел не ссориться и с казанчиями. По его распоряжению все игенчеи Внутренней Булгарии объявлялись субашами, из которых одни должны были платить налоги государству, а другие – на содержание 20 тысяч джур трех провинций Буляра. При этом казанчиям передавались в наследственное владение

нур-суварские и болгарские земли на Горной стороне, населенные сербийскими и арскими игенчеями-язычниками. Только некоторые части Горной Булгарии, захваченные булгарскими игенчеями, объявлялись субашскими и чирмышскими районами. Возмущенным казанчиям Эчке Булгара кан заявил, что в случае их сопротивления реформе он оставит их один на один с игенчеями, и те поневоле подчинились. Була Ялкау простил и назначил катавылом Булярской крепости, которую он строил вместе с отцом, так как Бырак, приняв ислам и имя Амир, вскоре скончался. Из уважения к отцу Бел-Субаш также принял ислам и имя Нуретдин. Он быстро завершил дело и на старости ввел в заблуждение своих детей рассказом о происхождении названия «Буляр» от его имени... Так писал Мохаммед-Гали со слов бека Газана – потомка Була.:.

Абдаллах, довольный реформами, посвятил кану свой дастан «Кисекбаш», который стали называть и «Кисекбаш китабы». Бакир же, как писал тебир, относился к Микаилю с нескрываемой враждебностью, и поэтому к сеиду отовсюду стекались с жалобами казанчии. Несмотря на то, что кан повелел всем алпарам (рыцарям)-булгарам отрезать косы в наказание за гибель Газана и сурово подавил сербийских и арских повстанцев, примкнувших к Белу и объявленных виновниками гибели Хасана, все же Ахмед ибн Фадлан объявил его «царем язычников» и на тайном собрании призвал казанчиев поставить во главе государства более достойного человека. Ходили слухи, что он не прочь был утвердить на троне собственного сына Насыра или себя, и даже повелел отчеканить монеты с именем своего рода Бармак. Сын Аскала Кермек донес об этом Микаилю, и тот незамедлительно явился в Нур-Сувар вместе с отрядом бека Амира. Столкнувшись на мосту с одним из казанчиев – сыном Джулута Ахмедом, не пожелавшим уступить ему дорогу, Бел-Субаш сбросил его в ров и вселил ужас в сердца всех вельмож. Охромевшего после этого улана стали звать Аксак-Ахмедом. Микаиль же прямо на коне въехал в мечеть «Нур». Сеид закричал, чтобы кан немедленно покинул мечеть, а когда тот отказался, ударил его коня плетью. Бул со своими булярскими джурами, ненавидевшими казанчиев, тут же скрутил сеида и, по приказу Ялкау, бросил его в зиндан в лошадиной сбруе в наказание за оскорбление коня. Там злополучного Бакира издевательски кормили сеном, и вскоре он умер. Часть нур-суварских купцов, поддерживавших сеида, кан выселил в Рази-Субу, и этот город мар-данцы стали насмешливо называть Суваром...

Дела внутренние не позволяли Микаилю быть внимательным к делам внешним, и Моджару удалось поставить беком Кара-Булгара сына Алмыша Мала вместо верного Булгару Рыштау. Однако затем

сын Абдаллаха Мамли съездил в Хорысдап и склонил Мала на сторону кана. Угрожая зажать Хазарию с двух сторон, старик Абдаллах добился от Моджара согласия платить дань Булгару и принять канского посла – своего сына Мамли.