Архитектура синагог позднеантичного периода (III-VII вв.) На территории северной палестины: типология, композиции, декор

На правах рукописи

ТАРХАНОВА СВЕТЛАНА ВАЛЕРЬЕВНА

АРХИТЕКТУРА СИНАГОГ ПОЗДНЕАНТИЧНОГО ПЕРИОДА (III–VII ВВ.)

НА ТЕРРИТОРИИ СЕВЕРНОЙ ПАЛЕСТИНЫ:

ТИПОЛОГИЯ, КОМПОЗИЦИИ, ДЕКОР

Специальность 17.00.04 –

изобразительное и декоративно-прикладное

искусство и архитектура

Автореферат

диссертации на соискание учёной степени

кандидата искусствоведения

Москва 2016

Работа выполнена в ФГБНИУ «Государственный институт искусствознания» Министерства культуры Российской Федерации, в Секторе древнерусского искусства Отдела изобразительного искусства и архитектуры
Научный руководитель:

Казарян Армен Юрьевич, доктор искусствоведения, заместитель директора по научной работе Государственного института искусствознания.

Ванеян Степан Сергеевич, доктор искусствоведения, профессор кафедры всеобщей истории искусства Исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Савостина Елена Анатольевна, доктор искусствоведения, профессор кафедры истории искусства Древнего мира и Средних веков факультета истории искусства Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный гуманитарный университет» (РГГУ).
Ведущая организация: Федеральное государственное учреждение культуры «Государственный музей искусства народов Востока».
Защита состоится 14 апреля 2016 года в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 210.004.02 в Государственном институте искусствознания по адресу: 125009, Москва, Козицкий пер., д. 5.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного института искусствознания и на сайте института: http://sias.ru/research/dissovets/

Автореферат разослан «........» ............................ 2016 года.

диссертационного совета,

кандидат искусствоведения А.И. Струкова
Общая характеристика диссертационной работы.

Исследование посвящено феномену синагогальной архитектуры северной Палестины позднеантичного периода, – региона, в котором анклав иудейских построек развивался наиболее свободно и масштабно по сравнению с любой другой частью Средиземноморья и Ближнего Востока. Но положение иудаизма в Римской Империи оставалось во многом маргинальным и обособленным, поэтому развитие синагогального зодчества было лишь относительно свободным и в реальности подчинялось многим ограничениям. Более того, в 438 г. строительство новых синагог было законодательно запрещено (Кодекс имп. Феодосия II), но фактически продолжалось. Значительную роль играло самообособление иудаизма и противопоставление себя окружающей культурной среде, что в период единой Римской империи, которая включила территорию Палестины, приобрело особенный смысл для формирования иудейского искусства. Способ религиозной и художественной самоидентификации иудаизма, вопросы генезиса архитектуры и декора синагог в связи с данными противоречивыми условиями их формирования – представляются сложными и многосоставными.

Большинство синагог имеют форму базилики или проявляют близость к этому архитектурному типу, что направляет работу в русло исследования вполне определенной формы и ее происхождения. Несмотря на кажущуюся простоту данной планировки, вариативность, с которой воспроизводится один лишь базиликальный тип, велико; это обстоятельство заставляет обратиться ко многим традициям региона. Религиозная среда в северной Палестине была разнообразной и конкурентной. Новые здания синагог встраивались в уже существовавший архитектурный контекст, который состоял из построек греко-римского периода. Они включали как классическую архитектуру Декаполиса, так и крупные и локальные ближневосточные традиции (Месопотамия, Сирия, Парфия, Ливан, Египет, Набатея, Хауран и др.). С конца V в. на данной территории под влиянием более сильных школ (эгейской и сирийской) начинает развиваться христианское зодчество. Все эти явления сформировали уникальную архитектурную стилистику монументального зодчества иудаизма, в которой в сложном синтезе соединялись одновременно архаические и новаторские черты.

Хронологические границы исследования охватывают позднеантичный период. Для восточных областей Римской (Византийской) империи его нижняя граница традиционно проходит от правления императора Диоклетиана (кон. III в.), когда произошли значительные изменения в политической, религиозной и культурной жизни. Позднеантичный период заканчивается правлением Ираклия (середина VII в.), когда восточные регионы Империи были окончательно потеряны. Данный отрезок времени обозначается в работе также как «ранневизантийский» или «период Мишны и Талмуда». В геополитическом контексте северной Палестины эти временные рамки прослеживаются по изменениям интенсивности строительства. С конца II в. строительная деятельность в городских центрах замирает, постепенно набирая силу только к рубежу III–IV вв. и достигая наибольшей интенсивности в V–VI вв. После персидского (614 г.) и арабского (636 г.) завоеваний в Палестине заканчивается наиболее яркий период архитектурного развития.

Исследование генезиса архитектурных типов и решений заставляет обращаться и к более древним эпохам, а именно – к классической античности, эллинизму, римскому периоду.

Существование синагог одновременно с церквями является свидетельством альтернативного и своеобразного развития общих традиций древности, которое происходило и в христианстве, и в иудаизме. До сих пор не существовало исследования, показывающего уникальность и одновременно истинный масштаб такого явления как архитектура синагог северной Палестины, позволяющего прослеживать разные грани проблемы межцивилизационных и межконфессиональных взаимодействий. Их изучение в настоящее время представляется особенно актуальным в связи с современными историко-культурными процессами на Ближнем Востоке. Этот регион на протяжении тысячелетий является местом пересечения и взаимообогащения различных цивилизаций.

Проблема соотношения консервативных и новаторских тенденций, прослеживаемая на многих уровнях развития архитектуры и декора синагог, является предметом исследования. Синагоги сконцентрированы на небольшой территории северной Палестины, где их развитие продолжалось с непродолжительными перерывами на протяжении долгого времени, начиная с эпохи Второго Храма и заканчивая временем исторических катаклизмов в VII в. Это позволяет отчетливо проследить последовательность всех этапов становления иудейской архитектуры, неразрывность процесса формирования облика синагог.

Автономность культурно-религиозного пространства северной Палестины, с одной стороны, сковывала творческие возможности иудаизма. Противопоставление доминирующим традициям было одним из способов самоидентификации иудейского искусства. В то же время, его изолированность способствовала своеобразному развитию, заставляя искать решения в самых разных и, как правило, древних культурных пластах. Это предопределило уникальный характер архитектуры синагог в регионе, по сравнению с единовременной христианской традицией, которая существовала в более универсальном контексте на территории всего Средиземноморья и Ближнего Востока. Но при всей индивидуальности иудейской архитектуры, в ней действовали общие тенденции эпохи, которые предполагали синтез различных древних традиций (эллинистических и ближневосточных) и их дальнейшую интерпретацию в русле новых стилевых направлений и идей. Раскрытие этого сложного процесса формирования стилистики иудейской архитектуры является составной частью главной решаемой проблемы.

Специфика исследования предопределяет необходимость обращения к греко-римским истокам сакрального зодчества, к монументальной архитектуре поселений Декаполиса, нескольких независимых городов северной Палестины (Кесария Палестинская, Кесария Филиппова, Диокесария), а также святилищ в Омрите и Кедеше (посвящение неизвестно). Рассматривается и традиция ближневосточного зодчества предшествующей эпохи на соседних территориях, а именно Сирии, Парфии, Египта. Широкий сравнительный анализ синагог и памятников, связанных с иными культовыми и архитектурными традициями, делает необходимым обращение и к ранневизантийским постройкам Восточного Средиземноморья.

– определение исторических условий, внешних и внутренних причин, которыми можно объяснить формирование особенностей архитектуры синагог;

– расширение хронологической и географической перспективы изучения синагог, с введением их в общий средиземноморский и ближневосточный контекст, а также в проблематику исследований по позднеантичной эпохе;

– систематизация сведений обо всех известных позднеантичных синагогах северной Палестины;

– учет данных археологии и сохранившихся памятников архитектуры;

– критический анализ существующих классификационных систем типологии синагог северной Палестины; разработка новой классификации;

­– верификации устоявшихся представлений об эволюционном развитии позднеантичной архитектуры синагог северной Палестины;

– предложение новых реконструкций и датировок для отдельных памятников, которые способны повлиять на общие теоретические представления обо всем синагогальном зодчестве;

– выявление технических, композиционных, стилистических особенностей иудейской архитектуры; определение их генезиса и развития;

­– исследование форм декора и их места в сложении и развитии архитектурных образов.

На настоящий момент недостаточная развитость аналитического аппарата в историографии по синагогам, приводит к тому, что данные археологических методов работы не всегда совпадают со стилистическими наблюдениями, хотя в диссертации в ряде примеров после проведенного анализа это противоречие было снято. Во многих случаях недостаточно определить греко-римский или ранневизантийский источник заимствования, но необходимо также указать на конкретную архитектурную школу, в которой прием был изначально представлен. Подобный подход позволяет разобраться в сложной эклектичной стилистике иудейского зодчества, выявить и определить ее составляющие. В греко-римский период Палестина была перекрестком нескольких школ зодчества: набатейской, сирийской, классической римской и доминировавшей в то время александрийской. Во многом эта эклектичная ситуация сформировалась в эпоху Ирода Великого, строительная деятельность которого предвосхитила расцвет полисов во II в. Взаимодействие различных архитектурных традиций происходило и в позднеантичный период, что до сих пор не акцентировалось в исследованиях по синагогам. Важно понять, каким образом эта система могла сохраниться после перерыва в строительстве в середине III в. и в середине V в., и в какой мере прежняя региональная школа повлияла на архитектуру синагог. Комплекс этих взаимосвязанных вопросов ставится и решается в данной диссертации впервые. Подобного рода исследование, посвященное архитектуре Египта эллинистического, римского и ранневизантийского периодов, было сделано Ю. МакКензи.¹ Работа этого автора важна с точки зрения разработанной методологии, но также она значительно облегчает выявление влияний со стороны египетской архитектурной традиции на архитектуру Палестины начиная с греко-римского и заканчивая позднеантичным периодом. По архитектуре сирийских и ливанских регионов, которые также оказывали влияние на Палестину этих периодов, аналогичных полномасштабных монографий пока не существует, поэтому в работе используется целый ряд отдельных исследований.

Пик археологических открытий пришелся на 60–90-е гг. XX в., но и сейчас активность работ высока. Их интенсивность, несмотря на политические и экономические сложности, все возрастает. За последние десятилетия археологическое изучение позднеантичной Палестины превратило представление о ней как малозначительной провинции в понимание того, что она играла заметную роль в архитектурном развитии всего Средиземноморья и Ближнего Востока и была богата постройками нескольких конфессий. Новые открытия памятников или открытия в прежде известных – меняют многие представления об устоявшихся датировках и реконструкциях. С 70-х гг. XX в. на помощь пришли первые монументальные каталоги. Важным шагом явилось издание археологической энциклопедии по всем памятникам Израиля под редакцией М. Ави-Йоны. С 90-х гг. началось издание новой, расширенной и обновленной энциклопедии под редакцией Э. Штерна.

Греко-римская стилистика синагог давно привлекала внимание исследователей. Одним из первых трудов, который остается до сих пор крайне важным для понимания процесса эллинизации иудейского искусства, была многотомная монография Э. Гудинафа («Еврейские символы в греко-римский период», 1953–1968), с монументальной аналитической базой и каталогом иллюстраций, многие из которых были опубликованы впервые. Выработанная им методология межцивилизационных сравнений и параллелей до сих пор используется в исследованиях современных ученых. Использована она и в настоящей работе, но применена не к изобразительному искусству, а к архитектуре, с акцентом не на религиоведческих наблюдениях, а на исключительно искусствоведческих. В монографии Л. Левина «Эллинизм и иудаизм в античности: конфликт или слияние?» рассматривается исторический контекст, в котором происходило противоречивое слияние двух культур, начиная с эпохи эллинизма и заканчивая периодом Мишны и Талмуда. В его новой монографии, выпущенной в 2012 г. («Визуальный иудаизм в период поздней античности»), многие из этих сведений обновляются более зрелыми идеями, проводится важный водораздел между различными иерархическими структурами в иудейском обществе (патриархат, раввины и т.д.). Особенно важным кажется раздел под названием «Искусство и иудейская идентичность в позднюю античность», многие идеи которого в диссертации анализируются и оспариваются.

Работе Левина предшествовала крайне важная и более целостная монография его ученика С. Файна, в которой затрагиваются похожие вопросы, связанные с пониманием синагогального зодчества («Искусство и иудаизм в греко-римском мире», 2005). Автор развивает идею о том, что иудейское искусство было неотъемлемой частью огромного греко-римского мира, построенного на визуальной культуре. Адаптируя и видоизменяя художественные формы доминирующей цивилизации, иудеи образовывали самостоятельное «искусство меньшинства». С. Файн выделяет археологические исследования Э. Сукеника, который последовательно связывал синагогальное искусство и раввинистический иудаизм, не противопоставляя их друг другу. Файн, возвращаясь к подобному подходу в изучении иудейского искусства, отмечает, что он был утрачен в большей части последующих работ. В целом, несмотря на большое число публикаций и монографий по синагогам, остается немало лакун, связанных именно с искусствоведческим анализом иудейского искусства, что заметно в работах порою даже на уровне используемой терминологии, не говоря об общем масштабе и контексте проблематики. Если Левин, Файн развивают понимание литургической, общественно-социальной роли синагоги, то Хахлили, напротив, в сравнительно сухой форме приводит систематизированные данные о постройках. Многие из предложенных еще в 10–30-е гг. XX в. определения и реконструкции до сих пор повторяются из одной работы в другую без особой верификации данных, что приводит к целому ряду ошибочных представлений. Зашли в тупик и многочисленные попытки классифицировать синагоги. Все эти проблемы ставятся и решаются в данной работе, хотя их объем невероятно велик и едва ли может быть охвачен и в более монументальных трудах.

Основное число синагог сосредоточено в северной Палестине, поэтому практически все работы по иудейскому искусству посвящены им, но в отдельную публикацию они пока не выделялись. В 2015 г. появилась монография С. Верлина, посвящённая синагогам только южной Палестины («Древние синагоги южной Палестины, 300-800 гг. Живя на окраине»). Автор обосновывает принципиальную разницу между архитектурным развитием южных и северных регионов Палестины. Из исследований по северным постройкам можно выделить несколько наиболее важных публикаций, в которых рассматривается одна или несколько соседних синагог. Во время первых экспедиций начала XX в. было открыто около десяти наиболее хорошо сохранившихся и богато декорированных синагог, каждая из которых сохраняет свою значимость для представления об общем развитии синагогальной архитектуры и поныне. Большей их части посвящены новые исследования, основанные на проведенных в 1970-2000-х гг. археологических раскопках. Так, новый импульс в изучении синагоги в Капернауме придали открытия францисканских ученых В. Корбо и С. Лоффреды («Монеты из синагоги в Капернауме», 1997), вслед за которыми к этому памятнику обратился целый ряд исследователей. Сложному скульптурному декору Капернаумской синагоги посвящены исследования Р. Амира, Й. Турнхейм (антаблементы), М. Фишера (капители). Хоразинская синагога подробно изучается на протяжении десятилетий археологами Еврейского Университета в Иерусалиме – З. Евином, Н. Мэй и И. Старка. Барамская синагога проанализирована в работах Р. Йакоби, Р. Амирана, Н. Авигада. М. Авиам затрагивает совершенно неразработанную проблему сполий в синагогах на примере Барама. С учетом его теорий, в диссертации вторично-используемым элементам во многих других синагогах посвящен целый раздел, который основан на концепциях, прекрасно представленных в обширной историографии по сполиям в церквях. Корпус голанских синагог, которые особенно активно реставрируются в наши дни, изучается целым рядом исследователей, среди которых ведущую роль играет З. Маоз. Целая группа синагог горы Мейрон и ее окрестностей (Гуш-Халав, Набратейн, Хорват-Шема) последовательно были открыты и опубликованы с подробным анализом Э. Мейерсом, хотя в его отчетах многие спорные места сглажены и потребовали более тщательной проработки. Несмотря на такое обширное число работ, до сих пор датировки и реконструкции упоминаемых синагог остаются спорными, а их архитектурная стилистика не нашла полного и достойного определения, не сопоставлена с основными тенденциями ранневизантийского искусства в целом. Стратиграфические данные часто противоречат стилистическому анализу, который разработан не так хорошо. Подробное исследование нескольких синагог (6 памятников) привело к результатам, крайне отличным от тех, что представлены в целом ряде работ. Это заставляет более внимательно пересматривать и анализировать каждый уже, казалось бы, изученный памятник.

Синагоги с мозаичным декором, изучение которого имеет свою специфику, представлены в работах Э. Сукеника (Бейт-Альфа), М. Дофана (Хамат-Тверия), З. Вайса (Сепфорис), Р. Талгам, Р. Хахлили и других. З. Вайс внес значительный вклад в понимание вопросов взаимовлияния между христианским и иудейским изобразительным искусством на примере анализа сложного мозаичного декора синагоги в Сепфорисе.

Две новооткрытые синагоги в Вади-Хамам и Хукок также находятся в северной Палестине и изучаются У. Либнером и Дж. Магнесс. Магнесс, помимо работы под собственным археологическим проектом, опубликовала большое число статей, в которых опровергаются многие из общепринятых теорий относительно синагог северной Палестины (Капернаум, Хорват-Шема) и их датировок. Ее выводы, с которыми не всегда можно согласиться, оригинальны и смелы и создали стимул для изучения уже, казалось бы, известных памятников. В диссертации освящаются противоположные точки зрения различных дискуссий и высказываются собственные, основанные на стилистическом анализе памятников.

Открытие греко-римских святилищ и ранневизантийских церквей Палестины имеет свою обширную историографию. Данные памятники известны в европейской научной среде гораздо лучше, чем синагоги. История изучения церковного искусства продолжительна и включает в себя сложные перипетии и постепенную выработку научного подхода из сугубо религиозного. Исследования же синагог начались сравнительно недавно (чуть более века) и проходили с разной степенью интенсивности. Изначально они привлекли внимание европейских ученых за счет своего необычного изобразительного ряда (Дура-Европос, Бейт-Альфа), не встречавшегося в церковных памятниках. Долгое время их изучение подпитывалось целью опровергнуть представление об аниконизме еврейского искусства и видением синагог лишь как прототипов для христианских храмов, но не как самодостаточного явления, с комплексом сложных архитектурно-декоративных решений. В настоящее время изобразительное (мозаичное) искусство синагог, их роль как религиозного и социального института изучены в достаточной мере полно, чего нельзя сказать об их архитектуре, скульптурном декоре и стилистике. В данной работе формулируются новые представления и теории о развитии и тенденциях монументального иудейского зодчества, которые подчеркивают его художественную самоидентификацию и ставят в один ряд с раннехристианским искусством.