Лекции по раввинистическому иудаизму Введение Понятие «раввинистический иудаизм»

Текст и образы. Священные книги и религиозное знание

1. 
   Постановка проблемы: специфика иудаизма в отношении к христианству и исламу в вопросе об отношении к образу и тексту.
   
2. 
   Традиционное представление о враждебности иудаизма «образности». Вторая заповедь. Осуждение изобразительного искусства в эллинистическом иудаизме (Филон Александрийский).
   
3. 
   Расцвет синагогального изобразительного искусства в Сирии и Палестине во II – VI вв. (Сепфорис, Тивериада, Бет-Альфа, Дурра Европос). Родство синагогального искусства и раннехристианской живописи. Исчезновение синагогальной фигуративной живописи на библейские сюжеты в VII в. и связь этого факта с развитием иконоборчества в Византийской империи. Формирование ислама в обстановке иконоборчества.
   
4. 
   Ценности раввинистического иудаизма и ценности христианства в формативный период. Вера против дел или учение против дел. Приоритет веры в христианстве и приоритет учения в раввинистическом иудаизме. Роль образов в укреплении веры в ситуации варваризации Западной Европы и кризиса Византийской империи. Роль учения в городских центрах Востока как фактор победы иконоборческих тенденций в иудаизме и исламе. Изучение Торы как основополагающая заповедь иудаизма и как самостоятельная, высшая ценность (не направленная на иные цели как то нравственное усовершенствование, приближение к Богу и т.п.). Параллель между «незаинтересованностью» искусства по Канту и «незаинтересованностью» изучения Торы в раввинистическом иудаизме, игровой характер раввинистической литературы.
   
5. 
   Тора устная и Тора письменная. Кардинальное отличие Устной Торы от фольклора, устного народного творчества и т.п. Устная Тора как часть школьной культуры поздней античности (эпоха второй и третьей софистики). Авторитет письменного текста и забота о каноне не отменяют, а усиливают «устный» характер школьного творчества (как в риторике, так и в философии). Ж. Деррида и С. С. Аверинцев о «грамматоцентризме» иудаизма в противоположность «фоноцентризму» греческой цивилизации.
   
6. 
   Предвечность и неизменяемость Торы и представления об изменении Торы или отмене заповедей в мессианские времена или в будущем мире. «Тора с Синая», содержащая все последующие толкования. Толкования Торы (мидраш) как господствующий вид творчества в еврейской культуре. Отличие мидраша от христианской экзегезы. Проблема присутствия или отсутствия платонической онтологии в мидраше и христианской экзегезе (трансцендентность истинного бытия в отношении к тексту, текст как отпечаток). Имманентность Торы (присутствие ее на Земле, Тора дана Земле, а не Небесам). Неотменяемость буквального толкования и невозможность удовлетвориться буквальным толкованием. «Телесность» Израиля и «буквализм» мидраша (в противоположность «духовности» христиан и «аллегоризму» христианской экзегезы) в постструктуралистских концепциях.
   
7. 
   «Номоцентризм» иудаизма против «логоцентризма» христианства. Отвержение иудаизмом абстрактного «логоса», внеположенного Торе и превосходящего Тору против образа Торы как «Моисеева покрывала» у Павла. Антиномизм Павла и антилогизм Устной Торы. Заповеди в раввинистическом иудаизме не подчиняются абстрактному внеположенному Торе разуму или его законам, но даны Богом, что и является их конечным обоснованием. Концепция обоснования заповедей (таамей мицвот) в средневековой еврейской философии. Способы толкования Торы (мидот) и силлогизмы Аристотеля. Принятие риторики и отвержение логики в Устной Торе. Отвержение «греческой мудрости» как исходная позиция раввинистического иудаизма. Корректировка этой позиции в средневековой еврейской философии.
   
8. 
   Буквализация библейских метафор в мидраше и воплощение логоса в христианстве. Филактерии (тефилин) как пример буквально понятой метафоры. Гипостазированные понятия в раввинистическом иудаизме (мемра, шехина, бат коль, дурное и хорошее побуждения и т.п.). Гипостазированные понятия в платонизирующих течениях в иудаизме (Филон Александрийский, каббала). Сефирот в каббале. Невозможность завершенного гипостазирования понятий (превращения их в полностью персонифицированные сущности) в раввинистическом иудаизме.
   
9. 
   Поэтический и игровой характер мидраша. Смысл выводится из слов и из произвольно атомизированных фрагментов текста. Противоположность греческой традиции теории (усмотрения) как способа выведения смысла. Присутствие в христианстве логоса за пределами текста (логос больше текста) означает возможность внести в текст смысл, не связанный непосредственно со словами (тем более, со словами еврейского языка, на котором написана Библия). Отвержение логоса в раввинистическом иудаизме означает возможность вывести из текста смысл, укорененный в метафорике Библии, но не вытекающий из библейского контекста.
   
10. 
    Многозначность библейского текста, допущение различных толкований и различных мнений в пределах традиции и корпоративной солидарности. Херем как наказание за нарушение корпоративной солидарности. Еретик (мин) и эпикуреец в еврейской традиции. Попытки выведения credo в пределах раввинистического иудаизма (Мишна Санхедрин 10:1; Маймонид, «Мишне Тора»). Отсутствие догматических споров в пределах раввинистического иудаизма, отсутствие догмы, существенное отличие заявлений Мишны или credo Маймонида от никейского символа веры. Отсутствие догмы вследствие отвержения внеположенного Торе логоса.
    
11. 
    Аггада и галаха. Единство аггады и галахи в раннем раввинистическом дискурсе (синтез галахи и аггады). Разрушение этого синтеза в переод гаонов и его периодическое возобновление в еврейской культуре. Критика аггады с галахических и философских позиций. Попытка замены поэтической многозначной метафоры логической однозначностью в галахе и еврейской философии. Недоговоренность этой попытки.
    

Грех и религиозная антропология

1. 
   Номоцентрическое понимание человека в раввинистическом иудаизме (в противоположность логоцентрическому началу в античной философии). Тора предназначена только для человека и неприменима для ангелов, но именно человек не может соответствовать Торе, и потому ему было бы лучше не быть сотворенным. Бог творит человека вопреки аргументам ангелов и доводам разума. Человек обладает свойствами зверя и свойствами ангела, он умирает как зверь, но будет жить, если исполнит Тору.
   
2. 
   Заповеди Торы как средство очищения человека (даны только для очищения человека и могут, по некоторым воззрениям, быть отменены, когда в Будущем мире окажутся только праведники). Откровение как процесс усовершенствования человека. Заповеди соблюдались уже патриархами до Синайского откровения. Адам не был создан обрезанным, но обрезание оказалось необходимым для совершенствования.
   
3. 
   Тора как лекарство для человека. Дурное побуждение и хорошее побуждение не определяют полностью поступки людей. Изучение Торы и соблюдение заповедей позволяют преодолеть дурное побуждение. Изучение Торы и благие дела изымают человека из сферы необходимости (он уже не подчиняется созвездиям). Элементы учения о предопределении в иудаизме до 70 г. («Дамасский документ» и др.) и их отвержение раввинистическим иудаизмом. Через Павла учение о предопределении входит в христианскую традицию (Августин, Лютер и т.п).
   
4. 
   Отсутствие понятия «первородный грех» в раввинистическом иудаизме. Грех Адама принес в мир смерть, но сам по себе он не определил грешную природу человека (которая уже при сотворении человека помещена между ангелом и зверем). Возможность жизни открывается Торой (как в христианстве она определяется искупительной миссией Иисуса).
   
5. 
   Противоречие между происхождением всех людей от Адама и соблюдением Торы только Израилем. Это противоречие осознается как раввинистическим, так и эллинистическим иудаизмом, а также христианством. Христианство отвергает заповеди (кроме тех, что укладываются в разряд общезначимых, общепонятных) и отвергает различие между евреями и неевреями. Эллинистический иудаизм пытается сгладить противоречие между всеобщим и частным, раввинистический иудаизм его подчеркивает и объясняет либо волей Бога, либо тем, что только евреи согласились принять Тору, предложенную всем. Вместе с тем, язычник, соблюдающий заповеди превосходит (согласно одному из мнений) первосвященника.
   
6. 
   Элементы платонической антропологии и антиплатонические тенденции в раввинистическом иудаизме. Миф об андрогине. Душа человека как аналог Бога. Запас душ и его иссякновение. Пренатальное знание. Можно ли считать раввинистический иудаизм «плотским» в отличие от «духовного» эллинистического иудаизма и христианства? Платоновское разделение божественной «души» и низменного «тела» против равноправия души и тела в раввинистическом иудаизме (душа и тело равно ответственны перед Богом). Заповедь «плодитесь и размножайтесь» как одна из главных в иудаизме. Маргинальность аскетизма в иудаизме и отвержение безбрачия.
   
7. 
   Парадоксализм в понимании греховности человека и его отношения к Торе. Дурное побуждение как необходимое условие существования человечества. Грех с Золотым тельцом как предпосылка рождения последующих поколений. Соблюдение Торы могло бы сделать людей бессмертными, но остановило бы поток рождений. «Хороша смерть» (толкование р. Меира). Смерть как возможность наказания тиранов. Парадоксализм и антилогизм Павла в объяснении природы человека и его отношения к Торе как параллель раввинистической традиции. Невозможность соблюдения Торы, святость Торы, Тора как провокатор греха, отвержение Торы у Павла. Снятие парадоксализма в патристической традиции (Тора в патристике выступает как наказание евреям за жестоковыйность или как дисциплинарное средство, необходимое евреям ввиду их особой жестоковыйности).
   
8. 
   Грех и «нарушение заповеди» в раввинистическом иудаизме. Номистское понимание греха. Номизм не противоречит искренности в выполнении заповедей. Роль намерения (кавана) и покаяния (тешува), Тем не менее, выполнение предписанного ценится больше, чем интуитивное совершение сверхдолжного.
   
9. 
   «Нормальный мистицизм» по М. Кадушину. Сакрализация повседневной жизни (вплоть до самых материальных и телесных ее проявлений как то секс или естественные отправления). Стол равен алтарю. Оборотной стороной такой сакрализации является фарс, отторжение философской и догматической серьезности в раввинстическом иудаизме.
   
10. 
    Достоинство маленького человека в раввинистическом иудаизме. Разрушение Храма как наказание за обиду, нанесенную маленькому человеку. Уничтожение человека как уничтожение мира. Равенство всех людей по происхождению от единого Адама. Взаимная ответственность евреев и людей вообще против персональной ответственности. Роль праведников в поколении и деление людей на праведников, «средних» и негодяев. Крайняя трудность для человека достичь состояния праведности и удержать его.
    
11. 
    Понятие вины, страх и восприятие смерти. Страх смерти как протест души против разделения с телом. Этот страх симметричен страху, который душа испытывает перед вселением в тело. Страх перед судьей в ситуации почти полной невозможности достичь праведности и убедиться в ней. Отсутствие в иудаизме идеальных персонажей (все библейские герои в той или иной степени унижаются и даже высмеиваются в мидрашах и Талмуде). Психологический реализм мидрашей и Талмуда. Смирение как высшая ценность (в свою очередь подвергающаяся осмеянию). Страх и плач мудреца перед смертью и Божьим судом.
    
12. 
    Ритуалы очищения в иудаизме и их частичная замена изучением Торы и благими делами после разрушения Храма. «Дни трепета» и Йом Киппур. Буквализация метафоры: изнурение ученого, изучающего Тору, есть принесение в жертву его тука и мяса.
    

Сакральное пространство. Спасение и эсхатология

1. 
   Тесная взаимосвязь пространственно/временных понятий и эсхатологических мифов в раввинистическом иудаизме и христианстве. Изгнание, рассеяние и возвращение в Библии и раввинстическом иудаизме. Метафорическое и буквалистское значение этих понятий. Земля Израиля как Земля обетованная. Хронологическая и пространственная оси библейского мифа (от водворения Адама в Эдем до возвращения евреев в Иерусалим). Метафора и аллегория в понимании пространства и времени. Пространство и время «буквальные» и «метафорические», несущие мифологическую, сказочную, философско-утопическую и метафизическую нагрузку.
   
2. 
   Земля Израиля, Иерусалим и Храм в философско-утопическом, сказочном и мифическом контексте. Философская утопия Иудеи в «Послании Арестея». Урбанистическая утопия Иерусалима в мидрашах. Сказочная земля, которая пожирает своих жителей, сокращается как «кожа оленя», если Израиль на ней не живет, расширяется при возвращении Израиля для прихода и евреев, и неевреев.
   
3. 
   Отсутствие категорий «пространство» и «время» в Библии. Олам как давно прошедшее прошлое или далекое будущее. «Земля», «Небеса» и другие библейские понятия, лишенные общего категориального смысла. Формирование понятий «мир», «время», «вечность» и т.п. в греческой философии и проникновение их в эллинистический и раввинистический иудаизм, в эллинистическое и раввинистическое толкование Библии. Рецепция этих же понятий в Новом Завете через эллинистический иудаизм и фарисейскую традицию. Толкование греческих категорий через библейские понятия, термины и сюжеты. Различная степень метафоризации в иудаизме и христианстве: сохранение в иудаизме буквального значения понятий, превращенных в абстрактные категории.
   
4. 
   Мир как космос в раввинистическом иудаизме. Творение и уничтожение миров Богом в мидрашах. Стоическая теория регулярной гибели и рождения миров. «Геенна огненная» и стоическая теория сожжения миров (экпюросис). «Этот мир» и «Будущий мир» (в новозаветной терминологии – «Царствие небесное»). «Будущий мир» как вечность в противоположность временности предшествующих миров. Будущий мир как Ханаан. Вступление евреев в Ханаан как прообраз наступления Будущего мира. Совмещение греческого космоса и библейского Ханаана в понятии «Будущий мир» в раввинистическом иудаизме и христианстве.
   
5. 
   Роль Синедриона в наследовании Будущего мира (Царствия небесного). Кто допущен к наследованию? Все или только евреи? Все евреи или только праведники? «Весь Израиль спасется» (Послание к Римлянам) и «У каждого израильтянина есть доля в Будущем мире» (Мишна «Санхедрин»). Спор о наследовании Будущего мира/Ханаана между евреями и христианами. Гражданство в Будущем мире (Царствии небесном) и статус метека.
   
6. 
   Тора и учение о воскресении из мертвых. Буквализация метафоры о «мертвых костях» в раввинистическом иудаизме. Мистериальные культы эпохи эллинизма и учение о личном спасении. Эсхатологический Будущий мир и посмертный Будущий мир. Посмертный Будущий мир как чистилище. Попытки согласовать различные точки зрения на посмертную судьбу праведников и грешников, невозможность такого согласования.
   
7. 
   Скудость представлений о Будущем мире. Будущий мир как раввинистическая академия. Возможны ли плотские наслаждения в будущем мире? Сохранится ли галаха в Будущем мире?
   
8. 
   Мессианские времена и учение о двух мессиях (Сын Иосифа и Сын Давида). «Родовые схватки» мессианских времен. Антиномизм мессианских чаяний (отступление от галахи) со времен Иудейской войны до Шабтая Цви и франкизма. Сопротивление раввинистической элиты острым мессианским ожиданиям, призыв к максимальной осторожности. Попытка сдержать антиномизм и не вступить в конфликт с государством.
   
9. 
   Понятие Бога как «Места» в эллинистическом и раввинистическом иудаизме. Бог – место мира, а не мир – Место Бога. Человек как мир («микрокосм»). Мир как город, а человек как гражданин мирового города (космополит).
   

Духовенство и миряне, религиозные общины и светские власти

1. 
   Рождение интеллектуально-духовной элиты нового типа в первые века новой эры: школьная философско-риторическая элита («образованные люди») в греко-римском обществе эпохи Второй софистики, раввинистическая школьная элита (рабби, законоучителя, «ученики мудрецов» - талмидей хахамим), христианский клир. Отличие этой элиты от традиционной восточной и греческой элиты: отсутствие пророческого дара, необязательность принадлежности к жреческим родам, претензии на просветительство и духовное руководство всем обществом (включая неграмотных и малограмотных), обязательность образования и критерии образованности для членов элиты, морализм и номизм (требование пунктуального соблюдения заповедей и моральных максим).
   
2. 
   Конфликт образованной элиты с обществом: обвинение ее в лицемерии (несоблюдение ею же провозглашенных правил), демонстративное презрение образованных к толпе, ведущей себя неразумно. Воспроизводство этого конфликта в иудаизме. Обличение «фарисейства» законоучителей. Третирование законоучителями «народа земли» (профанов), проникновение концепции «толпы» в иудаизм. Концепции филантропии и мизантропии в раввинистическом иудаизме. Отличие позиции рабби от позиции философа: философ критикует общество как толпу, провозглашая себя аутсайдером, рабби является лидером своего народа, отвечает за свой народ и любит его. Нахождение баланса между законоучителями и «народом земли».
   
3. 
   Раввинистическая академия (бейт мидраш, ешива) и синагога («дом собрания») как основные институты раввинистического иудаизма. Ешива как аналог философской кафедры и риторической школы поздней античности. Появление синагоги в эпоху эллинизма в Александрии. Синагога, подобно церкви и мечети, рассчитана на присутствие людей, а не Бога, носит общинный, а не только ритуальный характер.
   
4. 
   Различия между христианством и иудаизмом. В христианстве церковь – реплика Иерусалимского Храма. В ней совершается жертвоприношение как в Храме (евхаристия), воскуряются благовония, служат священники (которые и называются так по образцу священников Иерусалимского храма), архиереи носят облачение, воспроизводящее детали архиерейского облачения в Иерусалимском Храме. Синагогальный культ, сохраняя слабые аллюзии на храмовый культ, максимально отдаляется от него. Раввин не является и не называется священником, не предстоит Богу за общину, не совершает жертвоприношения, не носит священнического облачения. Рукоположение раввина (семиха) не является таинством и не носит сакрального характера. Функции раввина – изучение Торы, раввинский суд, вынесение галахических решений, чтение проповеди в синагоге, обучение студентов в ешиве, духовное лидерство в общине. Сходство между раввинистической и исламской элитами. Особая роль цадика в хасидизме. Влияние христианского понимания духовного лидерства: в христианском обществе раввины рассматриваются как аналог священников, в реформистском иудаизме синагога называется храмом и т.п. Возможное влияние еврейской структуры духовного лидерства на протестантизм.
   
5. 
   Светское лидерство еврейских общин и его отношения с раввинами. Институт патриарха (наси) в римской Палестине, сочетающий духовные со светскими функциями, институт экзиларха (реш галута) в Сасанидской Вавилонии, наделенный светскими функциями. Архисинагог и парнасы.
   
6. 
   Отношение еврейской общины со страной изгнания: различные модели. «Царство зла» (Римская империя, Византия), которое все же вызывает похвалы ряда представителей раввинистической элиты (наподобие похвал греческих риторов в адрес той же империи). Сотрудничество с властями Царства зла. Меняющееся отношение к Парфии и Сасанидскому Ирану. Фердинанд II как «фараон испанский». Правило дина де медина – дина (закон государства есть закон), то есть закон государства, в котором евреи живут, евреи обязаны соблюдать.
   
7. 
   Модели аккультурации евреев в странах рассеяния. «Александрийский» феномен и его повторение в еврейской цивилизации – попытки максимальной аккультурации, энтузиазм в отношении цивилизации, в которой евреи живут, без потери религиозной или национальной принадлежности к еврейству. Регулярное крушение этого феномена.
   

Библиография к курсу:

1. 
   Антология Аггады. С толкованиями раввина Адина Эвен Исраеля (Штейнзальца) / Перевод и комментарии Ури Гершовича и Аркадия Ковельмана. Под общей редакцией р. Адина Эвен Исраеля (Штейнзальца) и Сергея Аверинцева. Иерусалим - Москва. 2001-2004. T.1-2.
   
2. 
   Библейские исследования. Сборник статей /Сост. Б.Шварц. М.,1997.
   

3. Гиршман М. Еврейская и христианская интерпретации Библии. М., 2002.

4. Грин А.А. Страдающий наставник. М., 2007.

5. Ковельман А.Б. Эллинизм и еврейская культура. М., 2007.

6. Сират К. История средневековой еврейской философии. М., 2003.

7. 
   Таргум. Еврейское наследие в контексте мировой культуры. Вып 1-2. М., 1990-1991.
   

8. Шифман Л. От текста к традиции. История иудаизма в эпоху Второго Храма и период Мишны и Талмуда. М.-И., 2000.

9. 
   Шолем Г. Основные течения еврейской мистики. М., 2004.
   

10. Kadushin M. The Rabbinic Mind. N.Y., 1972.

11. 
    Urbach E. The Sages: Their Concepts and Beliefs. Cambridge, Mass, 1995 (русское издание: Урбах. Э. Мудрецы талмуда. Их мнения и верования. Иерусалим:: Б-ка Алия, 1989).