Атомоход «Ленин»
Гулкие волны пенил
Мурманский дымный порт.
Атомоход «Ленин»
Принял меня па борт.
«Ленин» стоял у пирса,
Дав команду спешить:
Снова он торопился
Лбы торосов крушить.
А я, счастливый, разглядывал
В творенье пашей мечты
Собранные по атому
Ленинские черты.
Вот он. Гляди, пожалуйста:
Рядом стоит стеной –
Напористый и лобастый,
Атомный и стальной!
С ним нам в уютных гаванях
Тросы не швартовать,
С ним нам в далеких плаваньях
Полюсы штурмовать.
Под флагами Революции
Он вновь нас вести готов –
Не в пыльные резолюции –
А в лютое царство льдов!
Что ж! Мы – давно не мальчики.
Надо нам смело жить,
В небо врезаться мачтами,
Килем старье крушить.
Сердце вскипает жаждою.
Руки работы ждут.
Надо, чтоб был у каждого
К подвигу свой маршрут.
Все мы – из поколения,
Рожденного Октябрем.
Верьте, товарищ Ленин,
Мы вас не подведем!
1964
Мурманск
Первая любовь
Я рос в семье, где «Варшавянку» пели,
Где никогда не горбились в беде,
Где рядом с гордой выцветшей шинелью
Буденовка висела на гвозде…
Когда к нам в дом сходились вечерами
Друзья отца в ремнях и в орденах,
Я жадно слушал, затаив дыханье,
О конницах и бронепоездах…
Но стоило лишь тетушке из Курcка
Съязвить, задев их общий идеал,
Что, дескать, коммунистам чужды чувства, –
Ее у нас я больше не видал…
Когда отец мой стал седоголовым,
А я подрос – и мог его понять, –
Немногословно, строго и сурово
Он мне решил про юность рассказать.
И я тогда увидел близко-близко
Ту станцию, и дом его родной,
И девушку, соседку, гимназистку,
Почти как в песне с русою косой…
Отец мой знал: он ей совсем не пара.
Нелепо было б встретить их вдвоем:
Его в мазутной блузе кочегара
И в шелковом передничке ее.
Не для него мать штопала и шила,
Копила деньги, не спала всю ночь,
Не для него в гимназии учила
В губернском городе
свою гордячку дочь.
У девочки «прекрасные манеры»,
И, верно, не какой-то «вертопрах» –
Дворяне, молодые офицеры
Танцуют с ней мазурку на балах…
Один из них сказал отцу когда-то
(Отец был взят в путейский батальон).
– Не лезь в вагон,
собакам и солдатам
Вход в первый класс строжайше запрещен!..
Но в мире переменчива погода!
И вот в поселок, где он жил и рос,
Весною восемнадцатого года
Примчал отца горячий паровоз.
Он прямо с фронта. Он окопом пахнет.
Он многое там понял на войне.
С малиновою ленточкой папаха
И маузер тяжелый на ремне.
Вернись теперь назад тот офицерик,
Отец ему за все бы отплатил!
Да, видно, дальний иностранный берег
Бродягу-эмигранта приютил.
Отец из школ вышвыривал иконы,
В атаках кровью истекал не раз,
На митингах провозглашал законы,
Не замечая чьих-то нежных глаз…
Бой человека делает упрямым,
Решительным, красивым, может быть,
В тот грозный год, я понимаю, мама,
Ты не могла отца не полюбить.
Я понимаю, почему так свято
Всегда-всегда у нас в кругу семьи
Хранят оружье, отмечают даты
И вспоминают старые бои!
Видать, не только пролитою кровью,
Не только бунтом против мира зла,
Но счастьем жизни,
первою любовью
Для многих революция была.
1954
Скрипка Тухачевского
Враг отступал поспешно и постыдно.
Страдала спесь потрепанных господ.
Какой конфуз: бунтующее быдло,
Дикарский сброд – о, боже! – верх берет!..
А где-то улыбался Тухачевский:
– «Дикарский сброд»?
Мерси! Не ожидал! –
И, в горнице задернув занавески,
Щекой к послушной скрипке припадал.
И над избой, каленой от мороза,
Над штаб-квартирой сабельных полков
Бравурные стаккато Берлиоза
Из-под смычка рвались до облаков.
Свинцовый цокот, посвисты ночные
Перебивал чарующий мотив
И чутко замирали часовые
И слушали, дыханье затаив.
1978
Достарыңызбен бөлісу: |