Башкатова Настя Кант

Итак, в философском развитии Канта можно выделить два периода – так называемый «докритический» период (до 1770 г.) и «критический» (начиная с 70-х годов).

Наиболее выдающимся произведением докритического периода считается «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755), в которой Кант выдвинул космогоническую «гипотезу о происхождении Солнечной системы из вращающихся туманных масс частиц» (4, С.139). Главное же в этой «Истории…» следующее: Кант указал на ограниченность метафизического мировоззрения, господствующего в естествознании XVIII века, и «показал необходимость и научную плодотворность исторического взгляда на природу» (9, С.25). Другими словами, заслуга Канта здесь в том, что до него в естествознании и философии XVIII века господствовало мнение, будто природа не имеет никакой истории во времени, будто она во всех отношениях консервативна и сегодня – такая, какая была и вчера, и позавчера, и год, и столетие назад… Кант же, доказав обратное с помощью своей теории, открыл перспективу для новых, диалектических идей.

Главные работы критического периода – «Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788), «Критика способности суждения» (1790). Основной проблемой, затронутой Кантом в «Критиках…», стала проблема гносеологии, однако это не значит, что проблемы онтологии никак не отразились в его работах.

В этой работе Канту удалось выяснить, что научное познание по природе есть не что иное, как априорный синтез, поэтому проблема состоит в выяснении оснований, делающих возможным этот синтез, ведь от того, насколько он обоснован, зависит фундамент математико-геометрических наук, физики; зависит окончательный ответ на вопрос, возможна ли метафизика как наука, и если нет, то почему разум человеческий упорно преследует метафизические проблемы.

Так как научное познание основано на суждениях всеобщих и необходимых, дающих прирост знания, необходимо понять, какие же типы суждений наиболее значимы для науки. Поэтому Кант выдвигает теорию суждений.

«Суждение состоит из субъекта (А) и предиката (В)» (2, С.786). В зависимости от того, в каких взаимосвязях находятся субъект и предикат, Кант выделяет три рода суждений.

- Аналитическое суждение – суждение, при котором понятие, исполняющее роль предиката, включено в понятие, играющее роль субъекта; следовательно, при анализе предикат может быть извлечён из субъекта. Например, когда говорят, что всякое тело протяжённо (т.е. развёрнуто в пространстве), то на самом деле просто поясняют, что такое тело: понятие «протяжённость» - синоним понятия «телесность». Отсюда принцип тождества и непротиворечия, ведь сказать «тело не протяжённо» - это всё равно что сказать «тело не есть тело». Аналитическое суждение формируется априорно (заранее), нет необходимости прибегать к опыту. Оно универсально и необходимо, однако в силу своих особенностей нового знания оно не прибавляет. Такое суждение больше подходит для объяснения научных положений, а не для их обоснования.

- Синтетическое суждение – суждение, при котором предикат не включён в субъект, предикат присоединяет к субъекту нечто новое, в простом анализе необнаружимое. Пример – «всякое тело имеет вес». «Начиная с Аристотеля, отмечалось, что некоторые тела – земля, вода – тяжелы, а другие легки – воздух, огонь – по своей природе» (2, С.786), поэтому понятие веса и понятие тела, в принципе, отделены друг от друга. Синтетическое суждение продуктивно, оно наращивает знание, ведь о субъекте сообщается нечто новое. Чаще всего такими суждениями оперируют экспериментальные науки. Синтетические суждения апостериорны, т.е. они вытекают из опыта, эксперимента, и поэтому не могут быть фундаментом науки.

- Априорные синтетические суждения – суждения, объединяющие в себе всеобщность и необходимость априорных суждений с продуктивностью апостериорных. Именно такие суждения и должны стать основанием науки. Самый простой пример такого рода суждений – арифметические операции. Когда мы выполняем, например, операцию сложения, то сам счёт аналитичен (ведь можем же мы, в принципе, считать на пальцах, на счётах… это своего рода проводимый нами эксперимент), но результат подсчётов, новое число в виде суммы, нам подсказывает интуиция: мы как будто представляем образ полученного числа... Между субъектом и предикатом нет знака равенства, поэтому такие суждения не опираются ни на принцип тождества, ни на принцип непротиворечия, они необходимы и всеобщи, поэтому-то и из опыта вытекать они не могут.

В философии критического периода у Канта, помимо взаимосвязей предиката и субъекта друг с другом, большую роль играют и взаимосвязь субъекта с объектом познания. Считается, что Кант произвёл практически «коперниканскую революцию» в метафизике, предложив считать, что вовсе не субъект, познавая, открывает объективные законы, а наоборот, объект, приспосабливаясь, становится познаваемым по законам субъекта (отсюда аналогия с Коперником, который предложил обратную общепринятой ситуацию: не солнце, а земля вращается, причём вращается вокруг солнца).

«Кант предложил, что предметы, возможно, приспосабливаются к нашим чувствам и интуиции. Не интеллект вырабатывает понятия, способные выразить субъект, наоборот, предметы, как только они помыслены, начинают регулироваться и согласовываться с понятиями интеллекта. Теперь основанием априорных синтетических суждений становится чувствующий и мыслящий субъект, т.е. человек с его чувственной интуицией» (2, С.790). Чтобы объяснить свойства чувственности, Кант в своих работах часто употребляет термин «трансцендентальное» (трансцендентальное – то, благодаря чему мы узнаём, что те или иные представления, интуиции, понятия применяются и могут существовать исключительно априори). Трансцендентальное касается возможности применения априорного познания, трансцендентальными являются модусы, или структуры чувственности и рассудка. Эти модусы свойственны субъекту, а не объекту, но всё же без них никакой опыт по поводу объекта невозможен.

«В классической метафизике трансцендентальными считались бытийные условия, т.е. то, без чего нет самого бытия как такового… Но после «коперниканской революции» Канта трансцендентальное стало означать то, что субъект в качестве активно действующего вносит в познаваемый объект» (2, С.790).

Теорию чувств и чувственности Кант называет эстетикой, но не в обыденном смысле, а в этимологическом (с греческого - «чувство, ощущение»). И он делает следующие терминологические разъяснения.

Ощущение – результат действия предмета на нашу способность воспринимать и представлять.

Чувственность (восприимчивость) – способность получать представления тем способом, каким предметы воздействуют на нас.

Интуиция – непосредственное проникновение в суть предметов. И по Канту есть лишь одна интуиция – чувственная.

Предмет чувственной интуиции называется феноменом (с греческого «проявленное, обнаружимое»). Опять-таки смысл термина понятен по этимологии слова: в чувственном опыте мы улавливаем не объект как таковой, а способ, каким он предстаёт, каким он себя обнаруживает. Феномен (т.е. вещь, представленная в чувственном опыте), по Канту, делится на материю и форму. Материя всегда апостериорна, т.к. нельзя, например, почувствовать горячее или холодное до соприкосновения с объектом, до опытной проверки. Форма задана субъектом, это способ функционирования нашей чувственности. Форма предшествует опыты, значит, она априорна. Форму, предшествующую материи и конкретным ощущениям, Кант называет чистой интуицией.

И пространство, и время априорны, они внутри нас. Пространство – форма внешнего чувства, условие чувственного представления событий и внешних предметов. Время – форма внутреннего чувства, обнимающая всё, что так или иначе внутренне проявлено. Пространство и время эмпирически реальны, т.к. любой предмет дан внутри них. Одновременно они трансцендентально идеальны, т.к. не будучи вещными, являются формами наших собственных интуиций, т.е. принадлежат субъекту. «Вещи в себе могут быть открыты только Божественному существу, и то лишь в момент их творения. Наша интуиция, будучи чувственной, своего содержания не создаёт. Следовательно, форма чувственного познания зависит от нас, а содержание – не зависит, ибо оно задано извне» (2, С.792).

Интуиции и понятия, по Канту, образуют элементы любого нашего познания. Мысли без чувств пусты, интуиции без понятий слепы. Рассудок не постигает суть, а чувственная интуиция не анализирует; истина рождается в их союзе. Однако союз не означает смешения, напротив, необходимо сохранять дистанцию между чувственной интуицией и рассудком. Именно поэтому особо выделяется эстетика как наука о законах чувственности и логика как наука о правилах работы интеллекта.

Канта интересует логика, не абстрагирующаяся от содержания проблемы, т.е. логика трансцендентальная, оперирующая эмпирическими понятиями (содержащими чувственные элементы) и чистыми понятиями (избавленными от всего чувственного). Трансцендентальная логика делится у Канта на аналитику и диалектику.

Итак, трансцендентальная аналитика. Интеллект предполагает способность рассуждать. Рассудок дискурсивен, т.е. рассудок – это способность оперировать понятиями, способность создавать единство явлений, феноменов посредством правил. Понятия же – это продукт синтеза (унифицирующей активности рассудка) данных опыта и категорий. Из модусов бытия категории у Канта превратились в функциональные формы (схемы) мышления, априорные понятия, не зависящие от опыта, другими словами – «чистые понятия». «По мнению Канта, форм чистого мышления столько, сколько форм суждения; формальная логика давала двенадцать форм суждения, значит, и категорий должно быть тоже двенадцать, их параллелизм демонстрирует следующая таблица» (2, С.794)

Таблица суждений	Таблица категорий
I. Количество
Общие Частные Единичные	Единство Множественность Целокупность
II. Качество
Утвердительные Отрицательные Бесконечные	Реальность Отрицание Ограниченность
III. Отношение
Категорические Гипотетические Разделительные	Присущность и самостоятельное существование (Субстанция и акциденция) Причинность и зависимость Общение (взаимодействие активного и пассивного)
IV. Модальность
Проблематические Ассерторические Аподиктические	Возможность – невозможность Существование – несуществование Необходимость - случайность

Категории становятся условиями мыслимости данных в опыте предметов, явлений и событий так же, как пространство и время – условиями чувственной воспринимаемости предметов интуиций. Опыт не может породить категории (чистые понятия); рассудок не выявляет абсолютные, безусловные характеристики субъекта и объекта, не говорит о «вещах в себе». Получается, есть только один путь согласованной мыслимости опыта и работы понятий – путь самопорождения чистого разума (и порождения опыта – из категорий).

И кульминацией коперниканской революции Канта стало понятие самосознания. Во-первых, порядок и регулярность природных объектов в качестве источника предполагает мыслящий субъект. Во-вторых, «поскольку категорий двенадцать (значит, двенадцать форм синтеза, как и способов унификации многообразного), очевиден факт их изначального единства. Высшее единство самосознания выражено от первого лица – Я мыслю» (2, С.796). Таким образом, Кант вводит понятие синтетического единства апперцепции, лежащей «в основе способности объединять представления» (10, С.288).

Итак, мы пришли к выводу, что интуиция и понятия неоднородны. Тут возникает вопрос: есть ли между ними переход или нет? Возможно ли сведение интуиций к понятиям, категорий – к явлениям? Следовательно, должен быть третий термин, сродный категориям, с одной стороны, и явлениям, с другой. Промежуточное представление должно быть рассудочным и чувственным одновременно. Такова задача трансцендентальной схемы. Такая схема становится априорной детерминантой времени, к которой любая категория применима. Таким образом, схема категории субстанции – это пребывание во времени. Схема категории причины и следствия – последовательность во времени. Схема взаимодействия – одновременность существования. Схема категории действительности даёт факт существования в определённое время. Схема категории необходимости – существование объекта во всякое время. В отличие от трансцендентальных схем как продукта неэмпирического воображения, эмпирический образ – продукт вполне эмпирического воображения.

«В трактовке синтетических принципов чистого рассудка Кант постоянно искал естественнонаучные основания, необходимую связь явлений, ведь только тогда природу можно понять априорно и всеобщим образом, в совокупности её основоположений» (2, С.798). Среди этих основоположений можно выделить три главных: аналогия опыта, которая соотносится с категорией субстанции (при любой смене явлений субстанция, т.е. количество её в природе постоянно); аналогия, соотносимая с категорией причинности (все изменения происходят по закону связи причины и действия); аналогия, которая гласит: все субстанции, поскольку они могут быть восприняты в пространстве как одновременно существующие, находятся во взаимодействии.

В трансцендентальной аналитике Кант вводит ещё одно понятие, которое наравне с понятием феномена лежит в основе кантианства. Это ноумен. Когда мы отделяем наш способ постижения объектов и наши интуиции, то остаются вещи в себе как нечто мыслимое, именно их Кант и называл ноуменами. Ноумен можно понимать негативно, как то, что мыслимо вне чувственного способа постижения. В позитивном случае ноумен – это предмет интеллектуальной интуиции.

Кант говорит о своей теории чувственности и о ноуменах в негативном смысле, т.к. позитивно знать ноумены мы не можем: полная интеллектуальная интуиция – вне нашей компетенции и доступна разве что сверхчеловеческому разуму. «Ноумен – предельное понятие, ограничивающее претензии чувственного познания. Понятие ноумена необходимо, подчеркивает Кант, чтобы чувственная интуиция не нарушала границ вещи в себе и ограничивалась бы объективной ценностью чувственного» (2, С.800).

«В трансцендентной диалектике исследуется разум, требующий абсолютной завершённости опыта, и даётся критика его иллюзий и ошибочных заключений (паралогизм, антиномии, идеал), в которые он впадает, отрываясь от чувственного основания и стремясь к познанию сверхчувственного – души, мира как целого и Бога» (10, С.288).

Эти структурные антиномии запредельны опыту и потому неразрешимы. Первые две Кант называет математическими, т.к. они относятся к космологической всеобщности количественно и качественно; вторая и третья названы у Канта динамическими, потому что они указывают вектор восхождения от условного к безусловному. Кант замечает, что дух тезисов имеет практические преимущество, ведь они удовлетворяют религию и мнение большинства; антитезисы, напротив, больше соответствуют критическому духу науки. Тезисы и антитезисы математических антиномий, как только их относят к феноменальному миру, становятся ложными (мир не конечен и не бесконечен…). В динамических антиномиях и тезисы, и антитезисы могут быть верными, только первые уместнее в ноуменальной сфере, а вторые – в феноменальной.

1. 
   Онтологическое априорное доказательство отталкивается как от чистого понятия Бога как абсолютного совершенства и абсолютно необходимой сущности. В этом аргументе Кант видит подмену логического предиката реальным фактом. Из понятия наивысшего существа нельзя получить его существования как факт. Существование вещи – это не одно понятие, присоединяемое к другому, а реальный факт как таковой.
   
2. 
   Космологическое доказательство идёт от опытной данности к Богу как его причине: раз нечто существует, значит, должно быть Существо абсолютно необходимое. Как минимум, есть «Я», значит, есть и абсолютно необходимое. По Канту, за этим аргументом на самом деле скрывается всё тот же онтологический аргумент, ведущий к необходимому Существу. Получается, остаётся лишь принять его реальное существование, а это аналитическим суждением не устанавливается.
   
3. 
   Физико-теологическое доказательство: из разнообразия, порядка, красоты мира выводится существование Бога как высшего и наисовершенного существа. В ответ на этот аргумент Кант замечает: что ж, может, это и доказывает наличие мирового архитектора, но никак не Творца; если же речь идёт именно о Творце, то данный аргумент опять сводится к онтологическому.
   

Практический разум, по Канту, ­­­− это основание воли, это то, что заставляет человека как-либо поступать вне зависимости от возможных последствий его действий, поступков. Субъект практического разума (или нравственного сознания), в принципе, намеренно исключает себя из цепочки причинно-обусловленных действий и также намеренно ставит себя в условия полной познавательной неопределённости. Подлинная реальность для него – это бессмертная душа, Бог, свобода.

Практический разум уже не просто регулятивен, он конструктивен, он формирует априорные понятия о вещах в себе. Кроме того, этот разум автономен. Кант считает, что сама идея Бога приобретает для человека безусловность благодаря практическому разуму. Нельзя пытаться обнаружить причины нравственности, потому что такие попытки нарушат границы автономии человека, его свободы, приведут в мир феноменов. Единственное, что можно сделать, находясь в рамках практического разума, ­­­− это лишь обнаружить императивы (т.е. повеления) в душе человека, заставляющие его действовать независимо от неблагоприятного результата, часто толкающие его к поступкам, противоречащим его собственным желаниям. То, что ранее относилось мыслителями к целям нравственного поведения (удовольствия, счастье…), Кантом в качестве таковых отвергается. Нравственный поступок ценен сам по себе, он не зависит от человеческих желаний, приковывающих человека к миру феноменов.

Таким образом, «Кант показывает, что единственным определяющим основанием свободной и доброй воли может быть только необходимый и общезначимый моральный закон практического разума – категорический императив» (10, С.287), заставляющий человека действовать так, а не иначе несмотря ни на какие чувственные склонности, природные причинности и эмпирические условия. Всё это определяет свободу в положительном смысле. Сознание необходимости следовать моральному закону Кант называет моральным влечением, или долгом, а уважение к нему – моральным чувством. Подчинение долгу и уважение к закону возвышают человека над собой как частью чувственного мира и превращают его в свободную от механизма природы и условий времени личность, которая является целью самой себя. Моральность в отличие от легальности требует поступков, вызванных уважением к закону, а не только внешне сообразных с ним.

Таким образом, необходимо отличать от категорического императива гипотетический императив, предполагающий обусловленность поступка целью. Этот императив может выступать в форме правила уменья (при условии, что цель ясна и что нужны только лишь хорошие правила для её достижения) или советов благоразумия (если цель неопределённа, зыбка, как счастье например).

Практический разум существует независимо от философии. Однако с помощью философии он может лучше реализовать себя, наделённый умением отделять гипотетические императивы от категорических, долг – от желания… Нравственный закон (или категорический императив) не содержит конкретных предписаний, он апеллирует к автономному субъекту, ничего не навязывая, а говоря лишь о необходимости относиться к себе и к себе подобным как к субъектам свободной воли («Поступай так, чтобы максима твоей воли могла всегда стать и принципом всеобщего законодательства»). Кант формирует этот категорический императив ещё и несколько иначе: относись к человечеству в своём лице и в лице всякого другого только как к цели, но никогда – как к средству. Такова «Аналитика критики практического разума».

В «диалектике» же Кант рассматривает возможность высшего блага, предпосылкой которого является справедливое соответствие добродетели и счастья. Их необходимая связь (а значит и высшее благо) возможны лишь в силу принадлежности человека не только чувственному, но и сверхчувственному миру и при допущении бессмертия души и бытия Бога. Эти трансцендентные и гипотетические для теоретического разума идеи имеют значение лишь в качестве постулатов и выражают потребность в определении конечной и полной цели в умопостигаемом мире.
«Критика способности суждения» - работа Канта, завершающая его систему критического идеализма. Канта волновала проблема резкого разрыва между ноуменом и феноменом. В своей первой «Критике» Кант даже допускал, что вещь в себе – ноуменальный субстрат феномена (мыслимый, но не познаваемый), во второй «Критике» Кант заговорил о доступности ноуменального мира при условии, если избран путь подлинной морали. В третьей же «Критике» Кант даёт обоснование единства этих двух миров, единства форм познавательной (чувственной) и целеполагающей (нравственной) деятельности. Так, Кант указывает на третью способность, стоящую между рассудком (познавательной способностью) и разумом (практической способностью) – рефлектирующую (т.е. занятую поиском общего) способность суждения.

Закон не дан априори интеллекту, поэтому вступает в силу рефлексивное начало по поводу объектов, которым не достаёт закона (термин «рефлексия» употреблён Кантом в техническом смысле: рефлексировать - сравнивать представления, ставя их в связь с известным; такая рефлексия аналогична целеполагающей идее).

Различая понятия целесообразности в искусстве и живой природе, он делит свою работу на две части: на «Критику эстетической способности суждения» и «Критику телеологической способности суждения».

Первая часть сочинения посвящена анализу вкуса. Суждения этого типа говорят о форме предмета исходя из состояний субъекта. Прекрасное, по мнению Канта, есть образ идеальной природы субъекта, а возвышенное – образ свободы субъекта. Суждения вкуса имеют особую априорную структуру, выражением которой служит чувство удовольствия и неудовольствия. Специфика этого чувства состоит в отсутствии прагматического интереса к предмету, оно возникает из непреднамеренной игры воображения и имеет субъективный, но одновременно общезначимый и автономный характер. Вкус, по Канту, ­− способность придавать эстетическому переживанию «всеобщую сообщаемость». Эстетическая деятельность трактуется как сфера символичного воплощения нравственного идеала.

Вторая часть сводится к положению, что телеологическое рассмотрение организмов предполагает функциональное объяснение их частей относительно условий существования целого. И оно диктуется не столько свойствами объектов, сколько способом нашего представления.
Вывод

Кант действительно очень сильно повлиял на дальнейшее развитие философии. Его «коперниканская революция» (взаимосвязь субъекта с объектом), учение об антиномиях теоретического разума и многое другое стали стимулом для дальнейшего, более быстрого развития диалектики.

II курса дневного отделения

группы № 206

А. Г. Башкатовой

Д. Н. Радул

1. 
   Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2004
   
2. 
   Антисери Д., Рале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта/ В пер. и под. ред. С. А. Мальцевой. – Спб.: Пневма, 2002
   
3. 
   Гусейнов А. А., Иррлитц Г. Краткая история этики. – М.: Мысль, 1987
   
4. 
   Кириленко Г. Г., Шевцов Е. В. Философия. Справочник студента. – М.: Слово, 1999
   
5. 
   Краткий философский словарь/ Под ред. М. Розенталя и П. Юдина. – 4-е изд., доп. и испр. – М.: ГИПЛ, 1955
   
6. 
   Нарский И. С. Кант. – М.: Мысль, 1976
   
7. 
   Советский энциклопедический словарь/ Под ред. А. М. Прохорова. – 3-е изд. – М.: СЭ, 1985
   
8. 
   Суслова А. А. Философия Иммануила Канта (Методологический анализ). – М.: Мысль, 1989
   
9. 
   Философия Канта и современность/ Под общ. ред. Т. И. Ойзермана. – М.: Мысль, 1974
   
10. 
    Философский энциклопедический словарь/ Под ред. С. С. Аверинцева. – М.: СЭ, 1989