Богатѣющiе купцы, благоденствующiе крестьяне и голодающiе служилые люди

С. 14
Богатѣющiе купцы, благоденствующiе крестьяне и голодающiе служилые люди.

(Изъ жизни Олонiи).
Война, переживаемая нами, вызвала глубокiя экономическiя потрясенiя въ жизни Олонiи и раздѣлила ея населенiе на рѣзко обособленныя другъ отъ друга группы: купцовъ, крестьянъ и чиновничество.

Купцы съ началомъ войны объявили также экономическую войну двумъ остальнымъ группамъ, но крестьянство сразу же дало могучiй отпоръ купечеству, а затѣмъ до нѣкоторой степени стало дѣйствовать съ нимъ солидарно по отношенiю къ чиновничеству.

Служилые люди по своей малочисленности и несплоченности никакого отпора дать не могли и подпали подъ тяжелый экономическiй гнетъ первыхъ двухъ группъ. Такъ ли вездѣ обстоитъ дѣло, не знаю, но въ Олонiи

С. 15

Запасы товаровъ, прiобрѣтенные до войны, были сразу же проданы по повышенной цѣнѣ; всѣ свободныя деньги обращались на закупку новыхъ товаровъ (пока ихъ еще можно было купить), и часть товаровъ предусмотрительно, «до поры, до времени» запрятывалась куда нибудь подальше, въ укромные уголки сараевъ и амбаровъ. Товары даже постояннымъ покупателямъ стали отпускаться какъ бы изъ милости, послѣ нѣкотораго ломанья.

«Три фунтика сахару просите… такъ съ. Ванюшка, отвѣсь Петру Семеновичу фунтъ. И то только для васъ, изъ своего запаса». Между тѣмъ и Петру Семеновичу и всему городу завѣдомо извѣстно, что у коммерсанта нѣсколько бочекъ сахару въ сараѣ запрятано.

«Мужикъ хоть и сѣръ, да умъ у него не волкъ съѣлъ», и крестьяне быстро нашли уязвимое мѣстечко купечества. Въ Олонiи чуть не каждый изъ купцовъ такъ или иначе связанъ съ лѣсомъ: кто дѣлаетъ «заготовки» въ своихъ дачахъ, кто въ казенныхъ, тотъ сплавляетъ дрова, другой «девятку», третiй «пробсы и балансы». Безъ мужичковъ этого дѣла не справишь, и мужички сразу же учли это. Купцы увеличивали стоимость товаровъ, крестьяне во столько же, а иногда даже и въ большее число разъ поднимали цѣнность своей работы. Стоило раньше заготовить кубъ дровъ 6-8 рублей, теперь это стоитъ 25-30 рублей, вывозили бревно изъ лѣсу за 30-40 копѣекъ, теперь не повезутъ меньше 1 р. 50 к. Купцы даютъ крестьянамъ, что тѣ просятъ, даютъ, не торгуясь, такъ какъ знаютъ, что на лѣсныхъ матерiалахъ, отправляемыхъ въ Петроградъ, они съ лихвой вернутъ затраченное.

Кромѣ высокой заработной платы, деньги хлынули въ деревню и въ видѣ казенныхъ пайковъ и «способiй», по выраженiю крестьянъ изъ различныхъ комиссiй и комитетовъ. Даютъ на все: и на то, чтобы домъ достроить, и на покупку коровы и на наемъ «смотрѣи» (няньки). Просить на «смотрѣю» считаетъ своимъ долгомъ, хотя бы она и не нуждалась, каждая баба солдатка, имѣющая дѣтей.

Въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ прошли Олонецкая и Кемская ж. дороги не малый доходъ доставляетъ крестьянамъ сбытъ продуктовъ инженерамъ и другимъ чинамъ желѣзнодорожной администрацiи. «Ташши на желѣзну дорогу», «анжинеръ дастъ что хочешь», говорятъ крестьяне одинъ другому. И тащатъ все туда. Было масло по 80 коп., «анжинеры» платили по рублю, стало по рублю – начали платить по 1 р. 20 коп. и т. д. Прочимъ обывателямъ остается только слюнки глотать. Что не стащено на желѣзную дорогу, остается въ деревняхъ и потребляется самими крестьянами, а если кто и продастъ что-либо въ городъ, то ужъ непремѣнно сдеретъ за это въ три-дорога. Все, что можно купить въ городѣ, крестьянинъ покупаетъ не торгуясь. Разыгрываются такiя сценки.

— «Давай мнѣ конфетинъ», — обращается крестьянинъ къ приказчику. Тотъ тянется за банкой карамели. «Чаво ты карамель даешь, давай черныхъ, что господа ѣдятъ», и перстъ покупателя указуетъ на ящикъ съ шоколадными конфектами.

— «Рубль шесть гривенъ фунтъ стоятъ», говоритъ приказчикъ.

— «Эко диво, а хошь бы и два» возражаетъ покупатель.

Оставшiеся въ деревняхъ «старички» и «мужички поштенные» во многихъ деревняхъ цѣлые праздники, а въ будни цѣлыя ночи на пролетъ дуются въ карты: играютъ «въ 21», «въ чечку», «въ горбы». Играютъ и проигрываютъ иногда по нѣсколько десятковъ, а то и сотенъ рублей. Варятъ пиво, которое обходится въ 4-6 рублей за четверть; платятъ по 2 р. 50 коп. за бутылку денатурату, покупая его у прислугъ, которыя ухитряются стащить бутылку другую у своихъ хозяевъ.

Такъ живетъ крестьянство вблизи городовъ и другихъ крупныхъ центровъ Олонiи по почтовымъ трактамъ и вездѣ, гдѣ есть «заготовки». Обратимся къ чиновничеству.

Рядовой чиновникъ, какъ получалъ до войны 50-100 рублей въ мѣсяцъ, такъ

С. 16
получаетъ ихъ и до сихъ поръ; сельскiй учитель получаетъ 30-50 рублей; платили крестьяне сельскому батюшкѣ за требы алтынами и пятаками, и теперь они не прибавятъ ему ни копѣйки.

Если бы задать мудрому старцу Эдипу загадку, какъ прожить теперь на получаемое жалованье семейному служилому человѣку, то, вѣроятно, и Эдипъ ничего бы не разрѣшилъ. Возьмемъ цифры, хотя бы для г. Лодейнаго-Поля (онѣ подойдутъ и къ Петрозаводску). Самая жалкая квартирка (двѣ комнаты и кухня) стоитъ 15-20 р., дрова 12-15 руб. за погонную сажень, мясо – 40 коп. фунтъ, масло 1 р. 50 коп., яйца 1 р. – 1 р. 20 к. десятокъ, рыба 55-60 коп. фунтъ, молоко 15 коп. бутылка. Того, что получаетъ чиновникъ, не хватитъ даже на самую скромную ѣду. А подумать объ обуви и одеждѣ, — волосы станутъ дыбомъ: ботинки стоятъ 20 рублей; сукно, которое чуть чуть не расползается 6-10 рублей. И за что не возьмись, на все двойная, тройная цѣна противъ прежней.