Cергей Лукяненко
жүктеу/скачать 1.98 Mb.
|
| А что за ней?
Камень? Шеали не умеют летать. Даже птенцы. Мартин раскинул руки. Рванул рубашку, пытаясь растянуть между телом и руками хоть какое-то подобие крыла. Рубашку вырвало, тело закрутило, огненный шторм лизнул лицо – и остался над головой. А Мартин все падал и падал – в ревущий воздушный поток, в выхлоп исполинской турбины, во включённую аэродинамическую трубу. Все медленнее и медленнее – пока тьма не хлестнула его упругой гибкой сеткой, прогнулась, подбросила, отвесив полноценную оплеуху по всему телу. Мартина швырнуло куда-то вбок, в тусклый красный свет, в спиральный крутящийся лаз… Девочка шеали гладила его лицо мягким крылом. Мартин долго смотрел на неё, прежде чем попытался сесть. Все тело болело, голова кружилась, но он был жив, и кости, похоже, целы. «Ты жив, – сказала девочка. – Я боялась, что ты разобьёшься. Ветер Встречи должен удержать взрослого, но ты тяжелее наших взрослых». Они были в маленькой камере с мягким полом. В стене виднелся круглый глазок туннеля, по которому Мартин и девочка сюда соскользнули, напротив – закрытая круглая дверь. «Ты боялась? – спросил Мартин. Говорить на жестовом сидя было очень неудобно, но встать он пока не решался. – Ты не должна больше бояться». «Почему ты прыгнул за мной? – спросила девочка. – Ты тоже хотел утратить разум?» «Нет». «Почему?» «Я испугался за тебя». «Это глупо, – сказала девочка. – Огонь слаб, он не может повредить. Ветер Встречи дует с самого дна, он тормозит падение. Я должна была упасть мягко – и уже без разума». «Не получилось?» – спросил Мартин. «Нет». «Извини». Девочка прижалась к нему. От пернатого тельца пахло хорошо высушенной подушкой и чем-то медовым, как от чисто вымытого щенка. – Я совсем не жалею, – сказала девочка. Голосок был напряжённым и ударения стояли неправильно, на первых слогах, но она говорила на туристическом. – Что теперь будет? – спросил Мартин. – Не знаю, – ответила девочка. – Быть разумным так глупо! Ничего не знаешь наперёд. – Это точно, – сказал Мартин. – Помоги мне, малышка. Голова кружилась, и к горлу подступала тошнота. Но, опираясь на хрупкое плечико, он всё-таки сумел дойти до двери. И выйти вместе с девочкой в огромный сводчатый зал, полный священников шеали. Они все прибывали и прибывали, выползали из узких нор в стенах, спрыгивали с балкончиков, выходили из коридоров – молчаливые, шуршащие перьями фигуры, двигающиеся так легко, будто слепота им совсем не мешала. Тусклый свет газовых факелов под потолком не помогал оценить их число. Сотни? Скорее – тысячи… Мартин пожалел о том, что оставил тепловое ружьё в гостинице. – Не бойся, – сказала девочка. – Они всего лишь напуганы… Пернатое тельце выскользнуло из-под руки и вышло вперёд. Мартин шатнулся, но устоял. Девочка заговорила – и с первых же её слов в зале повисла тишина. Те, кто не успел зайти в зал, замер на пороге. Девочка говорила – и Мартин с удивлением понял, что в её голосе больше не осталось детскости. Она не объясняла и не просила. Она повелевала. Священники распростёрлись ниц. Осталась стоять лишь девочка – медленно обводя взглядом зал. Мартин опустился на одно колено. Девочка посмотрела на него – и улыбнулась. – Ты можешь встать. Мысленно отметив, что он «может встать», а вовсе не «может стоять», Мартин поднялся. Черно-красные фигуры ползали по полу – и в судорожных движениях не было железной уверенности инстинкта, а лишь смятение потрясённого разума. – Ты – моя стая, – сказала девочка. – Но теперь я должна остаться. Отпусти меня, Мартин, или останься с нами. – Я отпускаю тебя, – ответил Мартин. – Это твоя стая и твой мир. Учи его летать. Он достал из кармана «документ на птенца» – надо же, не выпал. И порвал в клочки. Девочка подошла к нему и обхватила руками-крыльями. Прошептала: – Я тебя очень люблю. Спасибо тебе, Мартин. Ты точно-точно не хочешь остаться? – Точно-точно, – прошептал Мартин. – Мне будет трудно? – спросила девочка. – Обязательно. Девочка кивнула. И, взяв Мартина за руку, повела мимо смятенных священников. Странно, но автобус ещё ходил. Они дожидались его на остановке – Мартин, Ирина и девочка шеали, окружённая кольцом стражников. Оружие сверкало у каждого во всех четырех кистях – и это были не только ритуальные кинжалы. – Водитель ещё неразумен, – сказала девочка, когда в конце улицы показался неторопливо катящийся автобус. – Пусть. Он довезёт вас. Так спокойнее. Мартин покосился на охранников – ни в одном взгляде не сквозило холодной успокоенности. Скорее – огонь фанатичной преданности. Черно-красные перья выдавали в них священников, но они были зрячими. Наверное, не прошедшие окончательного посвящения послушники… – На тебя могут напасть? – спросил Мартин. – Могут, – просто ответила девочка. – Ещё будет много шума… будет огонь и кровь. – Я не хотел, – сказал Мартин. – Прости меня. – Все хорошо, – сказала девочка. – Так должно было быть – и так стало. «Бескрылый пришелец шагнёт в бездну, чтобы девочка его стаи сохранила разум…» Кто знал, что это случится на самом деле? Откуда у бескрылого пришельца своя стая? – Вот как… – протянул Мартин. – Всегда мечтал стать героем пророчества… Прямо так и сказано? Девочка заколебалась: – Ну… эти пророчества, они такие двусмысленные… вообще-то «чужак, неспособный летать», – это мог быть любой иноземный взрослый шеали. А «дитя его стаи» – скорее мальчик, чем девочка. Но это раньше так считали. Теперь все будут думать иначе. Я уже приказала. Мартин невольно улыбнулся: – Понятно. Что ж, тогда я не буду давать тебе никаких напутствий. Ты сама прекрасно справишься. – Я очень разумная девочка, – сказал птенец. Автобус остановился. Водитель посмотрел на Мартина пустыми глазами. Спросил: «Привет тебе. Ты едешь?» «Привет тебе. Мы едем», – ответил Мартин. И коснулся на прощание крыла девочки. Хотел потрепать по смешному жёлтому хохолку – но под яростными взглядами охраны не решился. Автобус с гулом пополз по улице. Мартин укоризненно посмотрел на Ирину – и та опустила взгляд. – Ты же знала, – сказал Мартин. – Знала. Только думала, что «чужаком, неспособным летать», буду я. Беда с этими пророчествами – все уклончиво, невнятно, запутанно… Мартин покачал головой. Ругаться не хотелось. Все тело болело. Автобус медленно ехал к Станции, за спиной оставался охваченный эпидемией разума город. – Разумные шеали… – прошептала Ирина с чувством. – Что сейчас начнётся… – Юрий Сергеевич мне голову оторвёт, – согласился Мартин. – Вместо меланхоличных спокойных шеали – энергичная молодая раса. Как снег на голову… Тебе тоже достанется, не улыбайся. – Я не тому улыбаюсь. Я до сих пор живая, понимаешь? И если через полчаса мы войдём в Станцию – останусь живой, фантастика! Мартин подумал и положил тепловое ружьё на колени. Автобус тихо полз сквозь ночь. А позади, в городе, простучало что-то, очень похожее на пулемётную очередь. – Ира, ведь ты в первый раз добилась успеха… – сказал Мартин. – Видишь? Что-то меняется. Но Ирина покачала головой: – Это не я добилась, Мартин, Это ты добился. На них никто не напал. Веранда перед входом на Станцию была пуста, и они поднялись по ступенькам. Мартин открыл перед Ириной дверь, подождал, пока она войдёт. Оглянулся. Погони не наблюдалось. Зато в городе кое-где начались пожары. – Удачи, девочка, – прошептал Мартин, глядя на Джорк. Вошёл вслед за Ириной, закрыл дверь. Они были на Станции. И теперь – в абсолютной безопасности. Никто, никогда и никому не причинит вреда на территории ключников. – Прошли, – сказал Мартин. – Ира, мы прошли! Они глупо улыбнулись друг другу. Предопределённость была сломана. Ирина-шесть осталась в живых! – У тебя есть история для ключников? – спросил Мартин. Девушка кивнула. Спросила: – А про что ты будешь рассказывать? Мартин кивнул на входную дверь: – Про тех, кто сумеет пойти дальше. Про тех, кто останется. И про то, что эта история случилась не в первый раз. – У меня история проще, – призналась Ира. – Но, наверное, она сгодится. – Тогда идём, – решил Мартин. – Рассказываем сказки и… – И куда отправляемся? Мартин осёкся. Посмотрел Ирине в глаза. Со вздохом спросил: – На Талисман? – Да. Там другая я, Мартин. Я не могу её оставить. Она бы меня не бросила. – Значит – на Талисман, – смирился Мартин. – Как хочется домой… – Мне тоже. Коридор вывел их в зал ожидания. Для разговора с ключниками предназначались маленькие кабинки по периметру зала. Двери двух кабинок были приоткрыты. – Ждали, – заметил Мартин. – Они всегда ждут, – согласилась Ирина. – Ну… удачи! Прежде чем разойтись по кабинкам, они поцеловались. Быстро и легко. Как друзья, а не как любовники. – Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Скоро станет гораздо веселее, – ответил Мартин, садясь за стол. Тепловое ружьё аранков он, повинуясь непонятному порыву, положил на стол. Хотелось какого-то жеста – пусть выспреннего, но внятного. – Поговори со мной, путник, – продолжил ключник. Он был тощ и жилист, выше Мартина ростом, но при этом какой-то хрупкий, несерьёзный. Не таким должен быть повелитель галактики… Хотя когда это властелины отличались ростом и сложением? Только в восторгах придворных лизоблюдов. – Я расскажу про тех, кто остаётся в середине, – сказал Мартин. – Не про неудачников – их повесть слишком горька и скучна. Не про победителей – их историю не рассказать словами. Люди середины – их всегда больше, чем победителей и проигравших. На любой планете, у любой расы… даже у ключников. Ключник не мигая смотрел на Мартина. – Когда-то проблемы решались очень просто, – сказал Мартин. – Если одно племя обрело разум, а другое так и осталось стаей – оно превращалось в пищу. В мишень для стрел, которые не сумело придумать. В костяные наконечники для копий. Это были простые времена – и они ещё долго оставались такими. Те, кто опоздал в гонке, кто отстал хотя бы на полшага, – превращались в рабов. Загонялись в резервации и анклавы. Вставали по заводскому гудку и с первым лучом солнца. Простые времена – простые решения. Но простое время кончилось. Ключник молчал. – Кто-то сумел дотянуться до неба. Кто-то сумел откусить от Древа Жизни. Кто-то оставил разум про запас – как мы оставили свои инстинкты на чердаке сознания. Что это было – один краткий миг или целая эпоха? Я не знаю. Но когда молодые боги уходили, сжигая за собой мосты, за их спиной оставались люди середины. Те, кто не сумел. Те, кто не захотел. Те, кто выбрал привычный и не страшный путь разума… – Боги не сжигают мостов, Мартин, – сказал ключник. – Для этого есть люди. Мартин осёкся. – Спасибо за нашу историю, – продолжил ключник. – Но история людей середины – очень банальная история… Здесь грустно и одиноко, путник. – Вы сами разрушили транспортную сеть… – прошептал Мартин. – Так? Вы или ваши предки – те, кто не вышел на новую ступень… Ключник молчал. – Люди середины, – сказал Мартин. – Мы считали вас богами… или почти богами… а вы всего-то – люди середины. Те, кто не смог. Кто оправился от горечи поражения – и повторяет попытку! Так? – Здесь грустно и одиноко, путник, – сказал ключник. Показалось – или в голосе его мелькнуло раздражение? – Я слышал много таких историй. Мартин зажмурился – до искр в глазах. Он был почти прав. Он почти понял. Истина где-то рядом… – Я не могу… – сказал он. – Я почти понял, но… я такой же человек середины! Я не знаю! – Боги уходят в небо, а неудачники становятся землёй. Но под этим небом и по этой земле ходят люди середины, – сказал ключник. – Что тебя страшит, Мартин? Что ты пытаешься понять? Уйдёшь ли ты в небо? Или – станешь ли ты землёй? – Я пытаюсь понять, куда мне идти! – Талисман даст тебе ключ ко всем ответам, Мартин. Но вначале закончи историю про людей середины. – Я расскажу другую, – быстро сказал Мартин. – Историю девочки и птицы… – Я не приму другой истории. – Ключник покачал головой. – Ты начал рассказ, и тебе придётся его закончить. Мартин вздохнул. И сказал: – Там, за стенами твоей Станции, народ Шеали обретает разум. Неудачники не выдержат шока и погибнут. Победители обретут разум и станут править новым миром. Но для большинства, ключник, не изменится ничего! Совершенно ничего! Будут они мыслить или продолжат жить инстинктами – это ничуть не изменит их жизнь. Не всем нужен разум. Не все могут думать. И в этом вечная ловушка, ключник. Для средних людей, для тех, кто не хочет в землю, но не дорос до неба, есть только место между небом и землёй. Всегда и везде крайними остаются люди середины. У моей истории нет конца, ключник… как нет выхода для людей середины. – Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь. Мартин подозрительно посмотрел на ключника. – Я больше не требую от тебя закончить историю, – подтвердил ключник. – Я не задаю тебе вопросов. Я не даю тебе отсрочку. Входи во Врата и продолжай свой путь. – Что-то не так? – спросил Мартин. Но ключник уже исчез. Он остался в одиночестве. Мартин с досадой стукнул кулаком по столу. Не было обычного приятного ощущения маленькой победы. Не было удовольствия от рассказанной истории. Ему разрешили войти во Врата, как будто бросили подачку, или даже разочарованно отвернулись в сторону: хочешь – иди… Мартин вышел из комнатки задумчивый и недовольный, держа за цевьё тепловое ружьё. Ирина уже ждала его. – Нормально, Мартин? – Прошёл, – пробормотал Мартин, почему-то вспоминая приёмные экзамены в университет. – Я и не сомневалась, – сказала Ирина. – Ты молодец. – Что рассказывала? – поинтересовался Мартин. – Историю, как первый раз влюбилась. Мартин невольно улыбнулся: – А я-то думал, что ты на этой истории ушла с Земли… – Тогда этой истории ещё не было, – просто ответила Ирина. Секунду они смотрели друг на друга. Потом Мартин взял Ирину за руку. – Пойдём… нам надо спешить. – Почему? – насторожилась девушка. – Не знаю, – честно ответил Мартин. – Чувствую. Что-то не так, понимаешь? Я… я недоволен своей историей. Такое ощущение, будто провалился на экзамене. Ирина смотрела на него, прикусив губу. Потом тихонько сказала: – А я хотела предложить… остаться здесь на пару часов. Отдохнуть… ну… Она смущённо улыбнулась. – Иринка, надо спешить, – твёрдо сказал Мартин. – Время уходит. Я слышу, слышу, как оно бежит мимо… ещё минута – и не догнать. – Пошли, – кивнула Ирина. Они быстро, почти переходя на бег, прошли в центр Станции. Зал с Вратами был пуст, и дверь открылась при их приближении. – Может быть, что-то случилось со мной… на Талисмане? – предположила Ирина. – А? – Тогда ты бы почувствовала, – заметил Мартин. – Нет, не знаю. Давай поспешим. Дверь закрылась за ними, экран компьютерного терминала засветился. Мартин быстро выбрал Талисман. Поддавшись секундному искушению, попытался выделить две строчки сразу. Конечно же, ничего не вышло. – Выйдем через главную Станцию? – спросила Ирина. – А какую ты выбирала? – Никакую, я выбрала только планету… – Тогда, по умолчанию, ты должна была выйти через главную Станцию Талисмана… – Мартин на всякий случай раскрыл поддиректорию, кивнул: – Да их всего тут две… Ну что, в путь? – Угу, – сказала Ира. Крепко взяла его за руку, улыбнулась, запрокинув голову – будто надеялась ощутить стремительный полет сквозь Вселенную… Мартин нажал «ввод». Как и положено, комната не изменилась. Вот только Ирины больше не было рядом. Мартин медленно поднял ладонь. Прижал к лицу. Кожа ещё хранила тепло и запах Ирины Полушкиной номер шесть… – Сволочи! – закричал Мартин. – Ненавижу! Сволочи! Если бы сейчас в зал вошёл ключник, Мартин поднял бы на него ружьё – чтобы исчезнуть так же легко и бесповоротно, как Ирина. Но никто не вошёл. Мартину было предоставлено полное право крушить терминал, колотить по стене ногами и плакать у послушно открывшихся дверей. Фазан по-богемски – блюдо для России экзотическое. Полсотни лет миновало со времён фильма «Бриллиантовая рука» – а «дичь» так и осталась символом разухабистой гулянки, уделом либо охотников, либо людей всесторонне подозрительных. Зато на невеликих просторах Чехии дичь можно встретить в любом приличном ресторане. Пусть пузатые немецкие бюргеры и голодные до впечатлений русские туристы жадно набрасываются на «печено вепрево колено», шпикачки и прочие блюда из лучшего друга Винни-Пуха. Пусть американские туристы, уверенные в диетических свойствах колы-лайт, кушают в «Макдоналдсах» гамбургеры. Человеку же серьёзному, склонному контролировать уровень холестерина в крови и длину брючного ремня, следует обратить внимание на дичь во всех её видах. Шницели из косули, мясо дикого кабана под медовым соусом – вот наш выбор. И фазан по-богемски – достойный представитель племени вкусной и здоровой пищи. Конечно, само по себе фазанье мясо суховато, потому тушка перед жаркой должна быть обвязана длинными полосками шпика. Жариться фазан должен не менее часа, регулярно поливаемый собственным соком. Позже в этот сок добавим сметаны и белого вина, получив замечательный соус. Прекрасно оттенит вкус птицы краснокочанная капуста – в тушёном виде обретающая затейливый фиолетовый цвет. Кстати говоря, в домашних условиях точно так же можно приготовить и курицу… Но в тот давний вечер Мартин сидел вместе с дядькой в маленьком ресторанчике в Карловых Варах, на столе был фазан, в бокалах – пиво, а в маленьких рюмочках – неизбежная в этом городе «Бехеровка». – Попомни мои слова, – мрачно говорил дядя, – скоро здесь не протолкнуться будет от Чужих. – Они же не покидают своих Станций, – пытался возражать Мартин. Он тогда был ощутимо моложе, а ключники ещё оставались главной темой разговоров и звались попросту – Чужие. – Покинут! – изрёк дядя. – А не они сами, так другие хлынут. Ну ты посмотри – какая чудесная у нас планета! Не зря же Чужие к нам прилетели… Мартин огляделся и подтвердил, что планета у нас красивая, в этом районе – особенно, а Чужие прилетели не зря. Но ведь, кроме вооружённой экспансии, существует и мирный туризм, что они с дядей и подтверждают своим примером… Дядя возмущённо фыркнул. В юности он как раз служил в группе советских войск в Чехословакии, потому слова Мартина воспринял как насмешку или деликатный укор. – Мартин, поверь старому хрычу. – В ту пору дядя ещё хорохорился и с удовольствием называл себя стариком. – Не может быть дружбы и добрососедства между двумя расами с таким огромным дисбалансом в развитии, таким несходством культуры и психологии! – Что-то подобное я читал в «Эксперте», – буркнул Мартин, нарезая фазана. – И пусть они нам только добра желают, – продолжал дядя, – но откуда нам знать, каково их добро? Мы ведь тоже чехам только добра желали… все удивлялись, чего они от нашего добра нос воротят… – А это я где только не читал, – заметил Мартин. – Эх, Мартин, – провожая взглядом симпатичную официантку лет двадцати, горестно сказал дядя. – Ты молодой, ты ещё многое увидишь. И убедишься, что я прав. Когда твои личные интересы, твои персональные мечты не совпадут с планами ключников. Мартин промолчал. После возвращения с курорта, где дядя вроде как лечил печень, запивая минералку пивом, а Мартин пил пиво, не пренебрегая минералкой, он как раз собирался пройти Вратами и посмотреть на какой-нибудь чужой мир… неопасный, конечно, откуда люди уже возвращались… тем более что один случайный знакомый, удачливый бизнесмен, готов был заплатить немалые деньги за экзотические вещи с чужих миров… Так что пока Мартин считал ключников благом, их прилёт – огромной удачей, а предложенные людям технологии – прорывом в счастливое будущее. – Рано или поздно… – наворачивая на вилку фиолетовые капустные плети, сказал дядя. – Рано или поздно ты поймёшь. Тогда позвонишь мне, если ещё жив буду, и скажешь: «Дядька, ты был прав…» …Мартин поднялся, опираясь на ружьё. В душе было пусто и горько. – Здесь нет телефона, дядя, – прошептал он. – Но ты был прав. Он подогнал снаряжение. Ружьё подвесил на пояс наподобие шпаги – благодаря короткому стволу это выглядело естественным. Ключники не появлялись. Никто не появлялся. Мартина старательно игнорировали. Он прошёл по коридору, заглядывая во все встречные комнатки. Обнаружил двух деловитых дио-дао, занятых разговором, чету гуманоидов незнакомой расы – на Мартина они уставились с таким испугом, что тот предпочёл выйти и не пугать туристов-новичков. И лишь на веранде, уже вдохнув прохладный пьянящий воздух Талисмана, Мартин увидел ключника. Одного-единственного. Старого сгорбленного ключника, чья левая рука заканчивалась беспалой культёй. Первый раз Мартину довелось увидеть ключника-инвалида. И ключник этот ждал Мартина. Ярость уже ушла, переплавилась в тоску и глухую обиду. Мартин подошёл к ключнику, заглянул в глаза. Спросил: – Зачем? Ключник молчал. Подслеповато щурился, глядя на человека. – Если вы не могли спасти Ирину… – прошептал Мартин. – Если знали, что она исчезнет… – Мы не боги, – сказал ключник. – И если мы видим дальше, это ещё не значит, что мы видим все. – Так ты отвечаешь? – спросил Мартин. – А, ключник? Ты поговоришь со мной? Ты развеешь мою грусть и одиночество? Но ключник молчал. – Кто я для вас? – спросил Мартин. – И что для вас человечество? Чего вы боитесь? К чему стремитесь? – Талисман ждёт тебя, – сказал ключник. – Если я найду, как вас уничтожить, – сказал Мартин, – я вас уничтожу. Это угроза. – Найди, – просто сказал ключник. И исчез. А Мартин побрёл к сходу с веранды. К белой пене облаков, лижущих ступени Станции. Облаков, ползущих по черным зеркальным скалам, что редкими айсбергами выглядывали из белой равнины. Белых облаков под фиолетовым небом, прибитым над планетой крошечным, раскалённым добела гвоздём солнца… Это было словно в детском мультфильме, где можно бегать по облакам, кувыркаться в упругой вате и лепить из пара снежки. Мартин знал, что сказок не бывает, что если странная субстанция Беззара держит человеческое тело, то облака Талисмана на такие фокусы не способны. И всё-таки, опуская ногу на плотный белый туман, он задержал дыхание – будто ожидая, что облако выдержит его вес. Туман разошёлся – как и положено приличному туману. Мартин стал спускаться, чувствуя под ногами все те же ступеньки. Туман поднимался все выше, пока не дополз до подбородка. Тогда Мартин на миг остановился. Вокруг простиралось холмистое белое поле, медленно ползущее по воле ветров. Ослепительная точка солнца жгла макушку. В поле зрения было не меньше десятка скал – самая высокая поднималась над облаками метров на сто, и в ломаных чёрных зеркалах отражалась Станция с нервно подмигивающим маяком. Станция была нестандартная и очень красивая, похожая на маленький замок из чёрного камня с крытой белой черепицей крышей. Что ни говори, а ключники отличались хорошим вкусом… Как был бы счастлив Мартин, окажись с ним рядом Ирина! Как хорошо было бы подурачиться, фотографируя друг друга по горло в облачном молоке, изображая, будто и впрямь идёшь по облакам, ловя удачный ракурс – к примеру, отражение Станции в зеркальной скале… Как жутко, но сладостно было бы вместе входить в пену облаков, держаться за руку, слышать дыхание друг друга… Но Ирины – его Ирины – больше не было во Вселенной. Она не просто умерла, она исчезла. Её стёрли невидимым курсором, словно опечатку, словно лишнюю букву, случайно возникшую на мониторе жизни. Осталась лишь память. Тепло её руки все ещё грело ладонь Мартина – так ноет ампутированная конечность, не желая смиряться со смертью… Мартин окинул Станцию ненавидящим взглядом. И шагнул, окунаясь в облако с головой. Это ничуть не походило на какие-нибудь многократно воспетые лондонские туманы… впрочем, Мартину никогда не удавалось застать Лондон в тумане. Но и на привычный туман, что стелется осенью по перелескам Подмосковья или прицельно стекается к аэропортам, облака Талисмана не походили. Они мгновенно скрыли от Мартина маленькое злое солнце, но остались светлыми, почти светящимися – будто идёшь в облаке жидкого света. И ещё – почти не чувствовалось сырости. Сухой пар, как от испаряющейся углекислоты, но при этом тёплый… жүктеу/скачать 1.98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|