Что такое искусство, а что такое красота

(фрагмент из книги «Убить искусство»)

сокровенных законов природы.

И. Гёте
На сегодняшний день искусствознание не может ответить на вопрос: «что такое искусство?». Но, может быть, так было не всегда? Каким образом определяли предмет искусства выдающиеся мыслители разных эпох? Чтобы несколько облегчить себе задачу, попытаемся разобраться в этом вопросе, начиная с эпохи Возрождения. Дело в том, что прекрасные образцы творчества античной Греции, Рима, древнего Египта и т.д. в момент их создания не считались собственно произведениями искусства в нашем понимании этого слова. Ремёсла, искусство и наука до эпохи Возраждения считались единым явлением. Искусство не отделялось от ремесла, наука не отделялась от искусства. Все они считались единой областью человеческой деятельности. Кроме того, и оценка произведений искусства в древние времена, и само отношение к ним были другими.

Мы привыкли воспринимать великолепные мраморные скульптуры античной Греции с восторгом и преклонением. Многие искусствоведы писали о необыкновенных свойствах некоторых сортов греческого мрамора, который на солнечном свете приобретал розовый оттенок, как подлинная человеческая плоть. И действительно, эти человеческие фигуры в натуральном размере выполнены с великолепным знанием анатомии и созданы превосходными мастерами. Но несколько лет назад вдруг выяснилось, что самих античных греков такие качества в общем-то не совсем устраивали. Поэтому античные скульпторы, прежде чем показывать свои творения заказчикам, брали краски и кисти и раскрашивали эти прекрасные нежные мраморы под натуральное человеческое тело, т. е. условным телесным цветом само туловище. Волосы под цвет волос угодных заказчику. Ноготочки – розовым, глазки – голубым или коричневым цветом и т.д. Таким образом, получалась огромная, в натуральную величину, кукла «Барби». С той разницей, что с точки зрения анатомии эти античные куклы были выполнены натуралистически и безупречно. Венера Милосская в такой степени готовности должна была производить странное впечатление. С одной стороны, чрезвычайно подробное и точное воспроизведение человеческого тела, а с другой - на ней должен был лежать отпечаток некоторой «мертвечины». Потому, что «телесный» цвет подобрать невозможно. Это безумно трудная задача даже в живописи. Общее впечатление должно было быть близким к жутковатому ощущению, которое посетитель выносит из музея восковых фигур мадам Тюссо, и несколько сексуальное потому, что анатомия кукол была безупречна и они часто были совершенно нагими.

Но в эпоху Возрождения, когда мраморные фигуры стали вновь являться людям из земляных раскопок и с морского дна, они произвели именно то впечатление, к которому мы привыкли, безупречное мастерство выполнения и восхитительно тонкая условность оттенков белоснежного мрамора.

Именно в это время шёл процесс выделения скульпторов, художников и архитекторов из профессиональных цехов каменщиков, строителей, резчиков по камню, гончаров и других ремесленников. И эти художники были потрясены представшими перед ними обломками некогда прекрасной цивилизации. И они принялись за работу. Они принялись за свою работу с восторгом и упорством, придав уже совершенно новое понимание и беломраморной скульптуре, и отношению к анатомии как основе профессионального мастерства художника и скульптора. Начиналось становление реалистического искусства в его современном понимании. А вслед за этим, примерно через 200 лет, философ Александр Готлиб Баумгартен попытался осмыслить новое современное понимание искусства теоретически. Так родилась современная наука об искусстве – эстетика.

Так что же такое искусство? Разумеется, мы не первые задумались над этим вопросом. Искусство всегда сопровождало человечество в процессе его развития. И, размышляя над проблемами взаимосвязи человека и искусства, мыслители прошлого в разные времена предлагали разные определения искусства. Но, как писал Шекспир, «… ограничен выбор среди гнилых яблок».

Широко распространено мнение, что смысл и задача искусства заключаются в том наслаждении и развлечении, которое искусство доставляет людям. К этому мнению часто добавляют, что вместе с развлечением искусство должно воспитывать и «научать» человечество. Быть «учебником жизни». Подобное отношение к искусству коротко формулируют так: «поучая, развлекать». То есть с такой точки зрения можно сказать, что искусство – это область человеческой деятельности, направленной на создание творческих произведений, призванных приносить людям наслаждение, поучать и развлекать их. И действительно, такое качество характерно для многих произведений искусства.

Некоторые исследователи считали, что основная задача искусства - попытка оторвать человека от скверности и подлости жизни. Создавать модели совершенной и идеальной жизни и поднимать человека до уровня такой идеальной жизни. В этом случае искусство можно определить как область человеческой деятельности, направленной на создание образов идеальной человеческой жизни, идеальных человеческих отношений, тем самым, способствующей созданию идеального человека.

Другие, напротив, утверждали, что истинной задачей искусства являются обличение пошлой и уродливой действительности и вынесение безжалостного и сурового приговора реальному миру. То есть подлинное искусство – это обличение подлости и мерзости человеческой жизни.

Многие исследователи полагали, что искусство – это средство связи и общения между людьми.

Часть теоретиков, авторов и «любителей» искусства предлагают считать основным его предназначением самовыражение личности, которое в принципе недоступно пониманию других людей. Некой спонтанной и импульсивной разрядкой избыточной энергии или грёзой, сном наяву, иллюзорным осуществлением несбывшихся желаний. То есть искусство – это способ самовыражения личности, явление глубоко субъективное, подсознательное и чуждое и непонятное другим людям.

История искусства показывает, что все эти качества проявляются в различных творческих произведениях. Мы видим, что искусство подобно науке служит целям познания жизни. Искусство, как и язык, является средством общения людей. Оно участвует в выработке системы ценностей и ckbdftncz с идеологией. Искусство создаёт материальные объекты и тем самым участвует в создании искусственной природы рядом с трудовой деятельностью. Искусство участвует в процессе общественного воспитания и обучения человека. Искусство вместе с игрой заполняет досуг человека. То есть складывается впечатление, что в общем процессе тотальной специализации различных форм материальной и духовной деятельности человека искусство понемножку дублирует все формы человеческой деятельности, не имея своей собственной специализации. Из этого многие делают вывод: целью и задачей искусства является воссоздание жизни в её целостности, чтобы увеличить, удвоить, расширить и углубить реальный жизненный опыт общественного человека. Такой вывод мог бы нас удовлетворить, если бы нам объяснили, зачем нужно удваивать этот самый жизненный опыт? Неужели только для того, чтобы ещё лучше трудиться, ещё лучше развлекаться, ещё лучше общаться и так далее? Подавляющее большинство зрелых, поживших людей, подводя итоги своей жизни, признает, что она была тяжким испытанием.

«Родиться – несчастье, жить – страдание, умирать – горе», - скажет вам французский мистик Бернар Клервоский.

«Конец жизни печален, середина никуда не годится, а начало смешно», - вторит ему Мари Франсуа Аруэ Вольтер.

«Нет хуже врага, чем земное существование», - прочтёте вы в средневековой индийской повести «Викрамачарита».

«Большая часть нашей жизни уходит на ошибки и дурные поступки; значительная часть протекает в бездействии, и почти всегда вся жизнь в том, что мы делаем не то, что надо», - думает Стендаль.

А Артур Шопенгауэр подтвердит: «Жизнь есть в сущности состояние нужды, а часто и бедствия, где всякий должен домогаться и бороться за своё существование».

И огромное, прекрасное здание искусства появилось только для того, чтобы всё это удвоить? Довольно странное мнение. У нас есть другое предложение. Давайте попытаемся найти такое свойство, которое принадлежит только искусству и принадлежит ему всегда. То есть свойство, необходимое и достаточное для того явления, которое мы называем искусством. Это же свойство покажет нам ту специфическую задачу, которую выполняет искусство. И, опираясь на такое свойство, мы сможем сказать, какие творческие произведения мы можем считать областью искусства, а какие, с лёгкой душой, можно отдать труду, игре, увеселениям, науке, воспитанию, идеологии, бизнесу и другим, нужным, почтенным и приятным занятиям, несмотря на то, что многие из этих творческих произведений по-прежнему будут очень похожи на произведения искусства. Рассмотрим эти вопросы подробнее.

Гегель рассматривал существо искусства через понятие Прекрасного или Красоты. По Гегелю Красота есть просвечивание Идеи через материю, вообще Прекрасное есть проявление Идеи вовне. Искусство же есть осуществление этой проявленной вовне Идеи. Задача искусства – проводить в сознание и высказывать глубочайшие задачи людей и высшие истины Духа. Или Красота – это одно из проявлений абсолютно совершенного: Идеи, Духа, Воли, Бога и от соприкосновения с ними мы получаем некое возвышенное наслаждение.

Но, опираясь на понятие Красоты, невозможно определить очень большой круг явлений искусства, при рассмотрении которых вообще трудно говорить о Красоте. Например, нельзя опереться на понятие Красоты, анализируя театральную постановку. То есть, конечно, можно применять это понятие по отношению к декорациям спектакля, к костюмам, в которые одеты артисты, наконец, к самим артистам, но говорить о самом театральном спектакле как о красивом явлении можно исключительно редко. И такая оценка будет подчёркивать некоторую поверхностность спектакля, его развлекательность, отсутствие значительности. «Три сестры», «Дядя Ваня», «На дне», нет, театральное искусство не ставит себе задачу быть красивым. Его задача значительно глубже. То же самое можно сказать о кинематографе. Удачный фильм отнюдь не обязательно красивый. Часто совсем наоборот. «Судьба человека», «Полёт над гнездом кукушки» - где там красота, наслаждение? В перечисленных произведениях чувствуется нечто гораздо более глубокое. Вспомним повесть А.П. Чехова «Палата № 6». Это великое создание великого писателя. Но никакого наслаждения эта работа читателю не приносит. Ни наслаждения, ни удовольствия. После прочтения повести у читателя где-то глубоко в подсознании возникает ощущение, что, если мы получаем от произведения искусства удовольствие, то перед нами уже какой-то облегчённый вариант искусства, что-то не вполне настоящее. Сколько произведений искусства посвящено Голгофе, распятию Христа, трагедиям человеческой истории, где там наслаждение? Какая красота в романах Достоевского? «Климе Самгине» Горького? Очень многие произведения искусства не несут и не стремятся нести людям наслаждение. Но зато несут что-то гораздо большее.

Пытаясь объяснить и оправдать это несоответствие, многие искусствоведы утверждают: «Предметом искусства могут оказаться явления неприятные и даже отвратительные. Но в том и заключается задача искусства, чтобы рассмотрение этих явлений в искусстве становилось областью прекрасного». Такая позиция означает, что силою своего таланта и мастерства художник должен превратить рассмотрение, изучение, вообще знакомство с самым отвратительным явлением человеческой жизни в процесс, лежащий в области прекрасного. С их точки зрения всё дело в умении художника, в его мастерстве.

Но, согласитесь, это всё-таки явная натяжка. Художник выбирает для творчества отвратительное явление человеческой жизни вовсе не для того, чтобы доказать, что оно может быть воспринято с удовольствием. Наверное, он это делает для того, чтобы показать именно отвратительность такого явления. И мастерство здесь может и должно усилить эту задачу. Мастерство Достоевского не подлежит сомнению. Но его романы не предназначены для того, чтобы развлекать и доставлять наслаждение. Мастерство автора, профессиональное совершенство художника сами по себе вызывают восторг зрителя, слушателя или читателя и тем самым доставляют удовольствие от контакта с произведением мастера. Это бесспорно. Но всё-таки, читая «Униженных и оскорблённых», «Смерть Ивана Ильича», «Процесс» Кафки и, знакомясь со множеством других бесспорных произведений искусства, мы, в первую очередь, оцениваем глубину повествования и содержания, а это не всегда доставляет удовольствие.

В то же время некоторые вещи или явления, которые совершенно определённо можно назвать красивыми, никакого отношения к искусству не имеют. Красивые животные, красивые явления природы, красивые природные камни, даже не обработанные, и т.д. Надо отметить, что практически все исследователи искусства сразу же оговариваются, что проявления красоты, примеры которых мы только что перечислили, это какая-то другая красота и её не надо путать с проявлениями красоты в искусстве. Так ли это? Имеются ли какие-то разные виды красоты? Думается, что нет. Попробуем разобраться, когда мы используем понятие красоты, о каких явлениях, с которыми мы сталкиваемся в жизни, мы говорим, что они красивы.

Ощущение чего-то прекрасного или состояние восторга возникает у человека в тот момент, когда он сталкивается с совершенством, проявленным в окружающей его жизни. Восторг вызывает радуга на тёмном грозовом небе, разряд молнии между туч, восход солнца и его закаты, снежный иней на зимних деревьях, бездна ночного звёздного неба, туман над полем. Такие явления прекрасны, потому что совершенны. Это не требует доказательства, человека потрясают подобные внешние проявления совершенного Творения, и он всем своим существом понимает и ощущает состояние восторга, состояние восхищения и своей сопричастности, родственности, единства с этим совершенством. Какая красота! – чувствуем мы. И ощущение красоты непроизвольно отпечатывается в нашем сознании.

Восторг вызывает организм, полный жизни, здоровья, энергии и силы. Поэтому мы не можем сдержать восхищения при виде ухоженного скакуна, ревущего племенного быка, летящих в небе лебедей, красивой девушки, физически развитого и гармонично сложенного юноши. Всем своим существом мы отчётливо понимаем, что перед нами совершенные частицы совершенного Творения, и у нас нет никакого сомнения, что это красиво.

Некоторые животные организмы, опасные для человека или незнакомые для какой-то национальной группы, могут испугать, стать символами чего-то ужасного и обрасти предрассудками. Но если появляется возможность внимательно изучить такие организмы, находясь в состоянии безопасности, мы не можем не признать, что и они прекрасны в своём совершенстве.

Восторг вызывают кристаллы камней и кристаллы застывшей воды – снежинки. Если природный камень или структура дерева обработаны таким образом, что их естественная красота ешё более подчёркнута и выявлены законы построения этих структур, они производят ещё большее впечатление.

С помощью современной техники можно воспроизвести на экране компьютера графическое изображение строения молекул вещества, и такие изображения очень красивы и по цвету, и по рисунку. Они совершенны с точки зрения совершенных законов совершенного Творения.

Восторг вызывает всякая точная математическая формула, описывающая какой-то частный закон мироздания, и мы говорим, что формула красива. То есть мы хотим сказать, что эта формула точно, экономно и изящно выражает совершенный закон совершенного Творения. В таком случае, конечно, необходима определённая подготовка сознания, привычка чувствовать эту красоту совершенных законов в изящной и точной формуле. Привычка и подготовка, создающая мостик между законами природы и сознанием, мостик, позволяющий увидеть и осознать красоту. Но и для того чтобы увидеть красоту пейзажа, тоже необходимо зрение, т. е. инструмент, механизм контакта между сознанием человека и явлением объективной реальности.

Таким образом, очевидно, что ощущение красоты возникает у человека в момент, когда он сталкивается с явлением совершенным в смысле соответствия самого явления законам построения и развития нашего мира. И мы опять возвращаемся к определению красоты гегельянцами. Красота есть проявление вовне Идеи, Духа, Бога. Это очень похоже на наши выводы, но всё же есть некоторая разница. Поэтому мы будем считать, что красота есть проявление вовне совершенных законов совершенного Творения.

Видимо, глубоко в человеческом подсознании существует механизм, позволяющий человеку определять, соответствует ли явление, с которым он сталкивается, тем законам, по которым живёт и развивается Творение, частицей которого он является. Такой механизм позволяет человеку ориентировать свои ощущения и даже действия в соответствии с фундаментальными законами окружающей его многосложной реальности и сопоставлять эти свои действия и ощущения с самой реальностью на уровне подсознания.

Подобно тому как дикие птицы, перелетающие на место своей зимовки, имеют в организме некий «компас», позволяющий им ориентироваться в пространстве во время полёта, и человек, видимо, имеет в своём подсознании «компас», позволяющий ему, опираясь на ощущение совершенного и красивого, оценивать явления, с которыми он сталкивается, и ориентироваться в совершенных и несовершенных или в красивых и некрасивых, или в благоприятных и враждебных явлениях окружающего мира.

В конечном счёте такое свойство позволяет человеку отделять явления и объекты, которые находятся и развиваются в положительном направлении, от процессов и явлений, развивающихся в отрицательном или вредном направлении. Грубо говоря, благодаря такому свойству человек получает возможность отделять «чужих» от «своих», родных от чужеродных, благоприятных от вредных.

Это качество фундаментально влияет на выживание и на направление развития эволюции на нашей планете. Оно не просто важно, а жизненно необходимо для всех живых организмов, проживающих на планете Земля. Именно поэтому понятия «красота» и «совершенство» пронизывают всю сферу жизни нашей планеты, начиная от растений, половых танцев и игр насекомых и животных, и, заканчивая созданными человеком архитектурными комплексами и инженерными сооружениями. Именно поэтому понятие «красота – совершенство» присутствует во всех проявлениях неживой природы, созданных по совершенным законам совершенного Творения. Красивое – это своё. Некрасивое – это чужеродное, опасное. И только и именно в этом смысле красота действительно спасает мир.

Заметим ещё, что механизм, позволяющий оценивать соответствие какого-то явления совершенным законам Творения, имеют все живые организмы планеты и, конечно, все представители рода человеческого. А чуткость и степень развития этого механизма у человека и является мерой одарённости человека в областях, связанных с понятием «красота – совершенство». Это проявляется в общепринятом понятии «чувство вкуса». Чувство вкуса, по нашему мнению, есть способность оценивать приближенность явления к совершенным законам совершенного Творения. Все переборы, искусственности, отклонения, несоответствия ощущаются как диссонанс и отторгаются человеком с такой способностью, человеком, обладающим чувством вкуса. Человек, не обладающий чувством вкуса, не замечает отклонений от гармонии, целостности, естественности и принимает похожее за подлинное. Чувство вкуса очень сильно зависит от воздействия окружающей общественной среды, и это обстоятельство мы скоро рассмотрим подробнее. А сейчас сделаем ещё несколько выводов.

В человеческом подсознании возникает ощущение красоты в момент, когда человек сталкивается в окружающем его мире с проявлением совершенных законов окружающего его, родного, совершенного Творения.

Чувство вкуса является способностью человека оценивать соответствие рассматриваемого явления совершенным законам окружающего мира.

В 1889 году в Париже была построена знаменитая Эйфелева башня. Парижская общественность была шокирована и возмущена появлением такого чуда архитектуры. И рядовые парижане, и известные личности дружно ругались и негодовали. Но прошли годы, и сегодня это сооружение является предметом поклонения и гордости французов и символом Парижа и Франции. В чём причина такого изменения в настроениях общественности? Историки архитектуры обыкновенно объясняют столь любопытный феномен простым привыканием. Они утверждают, что жители Парижа и гости великого города вначале увидели в этом сооружении чудовищного и отвратительного монстра, но потом попривыкли, успокоились, сроднились с произведением Александра Гюстава Эйфеля и стали видеть в нём шедевр мировой архитектуры. Возможна ли такая метаморфоза? Разумеется, можно привыкнуть к уродству, но невозможно, в нормальном здравом состоянии восхищаться уродством. Поэтому нам кажется, что такое объяснение никуда не годится.

Мы предполагаем, что это происшествие в истории архитектуры имеет другое объяснение. По нашему мнению дело в том, что конструкция Эйфелевой башни с точки зрения физики является схемой распределения сил земного притяжения в нижней части бедряной кости человеческого скелета. Только в данном случае такая схема выполнена в виде стальной башни из сборных металлических элементов. Очевидно, что распределение гравитационных сил в человеческом скелете абсолютно совершенно. Поэтому металлическая конструкция Эйфелевой башни является инженерным выражением совершенных законов совершенного Творения. Парижские обыватели не привыкали к уродливому монстру. Они очень скоро почувствовали фундаментальное, математическое совершенство этого архитектурного сооружения, несмотря на откровенное отличие его от привычных форм архитектуры того времени. И Эйфелева башня заняла своё законное место в сознании общества и стала гордостью Парижа и архитектурным шедевром, каковым она и была с самого начала.

В отличие от шедевра Эйфеля проект памятника – башни 3-го интернационала Владимира Татлина демонстрирует только конструктивные эксперименты талантливого человека. И если бы такую башню построили, нам не помогла бы никакая привычка. И сегодня макет этого странного сооружения, выражающего только стилистические эксперименты художника, одиноко пылится в огромном помещении Третьяковской галереи на Крымском валу, а зрители проходят мимо, не обращая на него никакого внимания.

В отличие от человеческого подсознания в человеческом сознании может существовать другое понятие красоты. Такое понятие никак не связано с совершенными законами Творения и имеет социальную природу. Было бы лучше обозначить это понятие каким-то другим словом. Например, квазикрасота. Очень часто, люди считают красивым то, что в окружающем их обществе считается престижным и указывает на принадлежность или приближённость к привилегированным слоям человеческого общества.

В Средние века в Европе представители элитных аристократических фамилий отращивали ногти на руках в несколько сантиметров длинной. Их украшали специальными колпачками – ножнами ювелирной работы из драгоценных металлов. Наверное, иметь такие ногти было сущим наказанием и страшным неудобством. Но это считалось очень красивым потому, что такие ногти могли таскать за собой только представители самой высшей аристократии. Человек, имеющий такие ногти, не мог заниматься физическим трудом и даже военным ремеслом, а такую прихоть мог себе позволить исключительно богатый и знатный вельможа. Отдалённые воспоминания об этой дикости мы можем наблюдать и сегодня.

У крестьянской девушки в России признаками красоты считались румяные щёки, крепкая, мускулистая фигура и смуглость. Это свидетельствовало о физическом здоровье и о работе на воздухе. У дворянской девушки красивым считалось бледное лицо. Такое качество подчёркивало освобождённость от физического труда.

В современном обществе считается красивым зимний загар. Он демонстрирует возможность посещать зимой дорогие курорты в тёплых станах.

Японские аристократы в Средние века специально бинтовали девочкам ноги, чтобы они не развивались и оставались маленькими. Через несколько лет, несчастным взрослым девушкам было трудно передвигаться, но маленькие ножки подчёркивали ненужность физического труда для аристократок. То есть красивым считалось то, что указывало на принадлежность или близость к привилегированным слоям общества.

Что может быть проще и понятнее, чем одежда? Человек надевает плащ или шубу, чтобы уберечься от капризов погоды и суровости климата. Но социальные мотивы заставляют людей одеваться нелепо, иногда нанося ущерб своему здоровью. Создана целая отрасль промышленности, которая с большой прибылью для себя занимается этой сомнительной деятельностью. Какой-нибудь господин Пенкин вдруг, при большом стечении публики и журналистов и под прожекторами телевидения, заявляет, что с завтрашнего дня всем необходимо носить костюмы и платья бежевых тонов, с узкими брюками и широкими плечами. Через полгода, тот же господин столь же убеждённо, что и в прошлый раз, разъясняет нам, что в следующем году совершенно необходимо носить зелёные костюмы с широкими брюками и узкими плечами. Странные люди, в большинстве своём имеющие физические или нравственные недостатки, придумывают нелепые одежды, которые не имеют ничего общего ни с красотой, ни с удобством и дурачат людей, зарабатывая на этом обмане большие и недостойные деньги. «Мода – это форма безобразия, настолько невыносимого, что мы вынуждены изменять её каждые полгода», - Оскар Уайльд. «Женщина была бы в отчаянии, если бы природа создала её такой, какой делает её мода», - смеётся французский лексикограф Пьер Бауст. «Для тех, кто не умеет одеваться, созданы моды», - сожалеет великий Константин Сергеевич Станиславский. «Покорность моде обнаруживает наше ничтожество», - восклицает французский писатель Жанн Лабрюйер. И наконец, французская художница-модельерша Габриэль Шанель сознаётся: «Мода – это то, что выходит из моды». А врождённый человеческий вкус теряется и отступает под напором нелепого и агрессивного общественного мнения и очевидного корыстного блефа.

В конце 50-х годов в нашей стране стали показывать зарубежные фильмы. И наши юноши и девушки увидели, что Ив Монтан в Париже и зимой ходит без головного убора, а его подружки – в лёгких пальто и капроновых чулках. В России было холоднее градусов на двадцать, но Ив Монтан был мировой знаменитостью и все уважающие себя юноши, чихая и сморкаясь, перестали надевать шапки, а девушки, уже в юности приобретая хронические болезни, добровольно мёрзли зимой в прозрачном капроне. Таких примеров можно привести множество. Важно то, что подобное понимание красоты как проявление социального самоощущения привнесено в человеческое сознание социальными или корыстными соображениями и не имеет никакого отношения к подлинной красоте.

Теперь обратим внимание на то, что все эти разнообразные явления, которые мы рассматривали, знакомясь с понятием красоты как с проявлением совершенных законов совершенного Творения, не принадлежали области искусства. Все эти явления вызывают в человеческом подсознании ощущение совершенства – красоты. Все они – яркая демонстрация совершенных законов совершенного Творения и обозначение вовне этих законов. Но в область искусства они перейдут только в результате совершенно преднамеренных действий человека – художника. Художник должен почувствовать, в какой-то мере осознать и своим волевым усилием воссоздать некое новое явление, которое вызывало бы в других людях то же ощущение присутствия совершенных законов совершенного Творения. Тогда мы получим произведение искусства, несущее в себе то самое подсознательное ощущение красоты. При этом очень важно подчеркнуть, что природа ощущения совершенства и красоты остаётся той же.

Архитектор силой своего таланта и мастерства создаёт замечательное произведение архитектуры. А спустя много лет исследователи с удивлением обнаруживают, что в чертеже основания этого архитектурного сооружения присутствует число Пи, а пропорции основных архитектурных масс здания точно укладываются в соотношения математической формулы «золотого сечения». Такое совпадение означает, что архитектор интуитивно, основываясь на своём таланте, том самом «компасе», создал сооружение, которое соответствует объективным и совершенным законам совершенного Творения. И поэтому в подсознании зрителя, который соприкоснулся с этим произведением архитектуры, возникает ощущение красоты и совершенства.

Всё вокруг нас буквально переполнено такими примерами. Родившийся младенец не просто кричит. Он кричит вполне определённую ноту «ля». Звук «ля» - это частота колебаний воздуха 0,441 герца. Но 0,441 – это функция «золотого сечения». Этому числу кратны периоды обращения планет Солнечной системы.

В пропорции пирамиды Хеопса входит число 108. Число чёток у буддистов 108. Масса Солнца – 108 000 000 000 тонн. Объём Земли – 1080 000 000 000 куб. км. Отношение длины человеческого туловища к длине черепа – 10,8. Такие примеры можно приводить долго. Вполне очевидно, что в основе совершенного и прекрасного явления обязательно лежат совершенные законы совершенного Творения и эти законы можно выразить совершенными же математическими формулами.

Резчик по малахиту берёт природный камень и силой своего таланта и мастерства таким способом обрабатывает этот камень, что все законы совершенного Творения, создавшие такое удивительное явление природы как малахит, начинают звучать столь явственно и сильно, что даже неподготовленный человек замирает от восторга перед таким великолепием. То же самое происходит при работе огранщика алмазов, изумрудов, резчика по дереву или кости.

Гончар создаёт сосуды новых форм, которых нет в природе, но они будут прекрасными только в том случае, если их форма, силуэт и пропорции будут соответствовать совершенным геометрическим фигурам, т. е. форму этих сосудов можно будет описать совершенными математическими формулами, на основе совершенных математических законов.

Создатели узорчатых арабских стенных росписей, орнаментов на гончарных изделиях и коврах преуспеют в своей работе только тогда, когда они интуитивно, но точно придумают орнаменты, которые тоже укладываются в стройные математические закономерности.

Художник–живописец просто пачкает красками обыкновенный кусок льняного холста, но силой своего таланта и мастерства создаёт изображение, которое вызывает у зрителя то же ощущение восторга, что и разряд молнии над штормовым морем, совершенные движения сильных животных, совершенные пропорции человеческого тела, закономерности ритма движения человеческой толпы или напряжённость законов человеческих взаимоотношений.

Художник–абстракционист пытается воздействовать на зрителя живописными фактурами и цветовыми пятнами. И такое воздействие будет успешным, если созданная художником живописная фактура будет близка к каким-то естественным фактурам, возникшим в результате каких-то естественных процессов, протекающих по совершенным законам природы, а ритм цветовых пятен будет подчиняться определённым гармоническим закономерностям.

Таким образом, художник благодаря своему таланту может почувствовать присутствие совершенных законов совершенного Творения, а благодаря своему таланту и профессиональному мастерству воссоздать новое явление, которое будет вызывать у других людей то же самое ощущение присутствия законов совершенного Творения. В этот момент человек неосознанно фиксирует в своём подсознании ощущение совершенства – красоты и именно поэтому получает наслаждение от контакта с произведением искусства. И в тот же момент мы опять возвращаемся к нашему определению красоты, очень близкому к определению красоты, сформулированному Гегелем. Красота есть проявление вовне совершенных законов совершенного Творения. Тогда искусство, по Гегелю, есть феномен, который способствует выявлению Красоты, а от соприкосновения с произведением искусства мы получаем некое возвышенное духовное наслаждение.

На первый взгляд кажется, что такое определение искусства близко к истине и похоже на правду. Но мы не можем согласиться с таким определением искусства по двум причинам. Как мы уже говорили, далеко не все произведения искусства, особенно в литературе, театре и кинематографе, способствуют только выявлению красоты и вызывают у читателя или зрителя чувство наслаждения. И очень многие творческие произведения, которые определённо красивы или стремятся к красоте и наслаждению, не всегда оказываются произведениями искусства.

Далеко не всё искусство и далеко не все произведения искусства ставят своей целью выявление красоты. Об этом мы уже размышляли. Но самое существенное заключается в том, что те произведения, которые ставят своей целью именно достижение красоты, не всегда оказываются произведениями искусства. Одарённый и прилежный художник, потратив на освоение профессионального мастерства многие годы, в определённый момент становится настоящим виртуозом. Его мастерство вызывает вполне заслуженное восхищение, и может случиться так, что художник сосредоточится только на внешней стороне своего творчества и будет, как предположил Л. Н. Толстой, «… не переставая писать одну картину и лепить одну статую за другой, смотря по наклонностям, избирая сюжеты или мифологические, или религиозные, или фантастические и символические, или изображая то, что пишут в газетах: коронацию, стачку, греко-турецкую войну, бедствия голода; или, что самое обыкновенное, изображая всё, что кажется красиво: от голой женщины до медных тазов». И всё это будет выполнено безукоризненно и виртуозно, а значит, и выявление законов совершенного Творения с помощью искусства будет здесь присутствовать. Но мастерство художника не может быть единственным содержанием произведения искусства. «Блеск без страсти всегда бесплоден», - писал Джеймс Болдуин. Конечно, совсем плохо, когда нет ни страсти, ни мастерства, но было бы странно думать, что искусство существует только для того, чтобы Микеланджело Буонарроти мог показать людям, как он замечательно научился рисовать! Было бы странно думать, что искусство существует для того, чтобы мы могли убедиться в умении художника Цорна писать портреты великолепным, мощным мазком или в способности художника Фёдора Толстого или Григория Сороки воспроизводить на бумаге и холсте предметы столь явственно, что такие работы будут называть «обманками».

То же самое можно сказать о мастерстве владения вокальным голосом, о технике исполнения пианиста или скрипача. А как точно учитывают тонкости человеческой психологии сценаристы Голливуда! Вообще любое мастерство вызывает восхищение. Оно совсем необязательно должно находиться в области искусства. Мастерство акробата на трапеции, мастерство гимнаста на любом гимнастическом снаряде, мастерство автомобильного гонщика, мастерство охотника, капитана корабля и его матросов, мастерство полководца, парикмахера, повара, садовника, дрессировщика, плотника… Любое совершенное выполнение любой работы вызывает восхищение других людей, а стало быть, и чувство наслаждения от соприкосновения с проявлением совершенного возникает в самых разных областях человеческой деятельности и совсем необязательно только в области искусства. Чувство наслаждения, которое возникает от соприкосновения с совершенным, не характеризует исключительно область искусства. Совершенство, а стало быть, и чувство восторга и наслаждения, возникающее от соприкосновения с совершенным, густо рассыпано по всей Вселенной, окружающей нас.

Более того, профессиональное мастерство именно в области искусства совсем не гарантирует присутствия подлинного искусства. В 60-е годы на эстраде выступал известный тогда исполнитель русских народных песен Иван Суржиков. Артист обладал сильным и звонким голосом. Он заботился и о постановочной стороне своих выступлений, что тоже очень хорошо. Суржиков выбегал на сцену в красивом белом кафтане, расшитом серебряными узорами, в яркой косоворотке и в узорчатых, красных сафьяновых сапожках. Его выступления всегда имели успех. Но на одном из концертов после Ивана Суржикова на сцену вышел пожилой человек в тёмном, обычном костюме. Он подошёл к микрофону и тихо запел русскую песню «Вот мчится тройка почтовая». Это был Иван Скобцов. И оказалось, что звонкий голос и сафьяновые сапожки хотя и хороши, но совсем необязательны. Вроде бы и мастерства никакого особенного не было в исполнении Ивана Скобцова, но всем было очевидно, что подлинное и самое высокое искусство здесь присутствует совершенно определённо и мы имеем дело с замечательным мастером.

В 60 – 70-е годы на крупных выставках Союза художников СССР производила сильное впечатление одна характерная особенность – очень высокий уровень профессионального мастерства. Графики великолепно резали линолеум и деревянные доски. Эффектно использовали сложные смешанные техники или обыкновенный простой карандаш. Живописцы безукоризненно писали любые композиции любых размеров и на любые темы. Профессиональное мастерство – это замечательное качество, и творческие союзы СССР строго следили за достойным профессиональным уровнем своих членов. Но в какой-то момент все почувствовали внутреннюю пустоту этих замечательных профессиональных произведений. Настоящее, безупречное профессиональное мастерство – и общая пустота огромных залов. Перед художниками встал вопрос, который всегда возникает перед искусством в момент завершения какой-то эпохи развития человеческого общества. Искусство закончило исследование характерных черт человека определённого типа. Нужно было искать для своих произведений новые грани и новые духовные качества нового человека. Но это очень сложная принципиальная задача и такая задача тем сложнее, чем существеннее поворот в движении человеческого общества. В переломные моменты развития искусства на поверхности появляется огромное количество новаторов, которые вполне обоснованно обрушиваются на внутреннюю пустоту уходящего искусства. Они предлагают новые рецепты. Но, как правило, такие авторы способны только на поверхностное решение возникших задач. Они предлагают необычные, часто эффектные формы, которые на некоторое время возбуждают интерес публики, но почти всегда значительно теряют при этом в профессиональном мастерстве. Вскоре многим становится очевидным, что задача не выполнена. Возникает ответная реакция. К сожалению, и такое ответное движение не всегда адекватно и с точки зрения профессионального уровня, и с точки зрения внутреннего духовного содержания.

Философ Иммануил Кант и его последователи отстаивали свою точку зрения на искусство без выявления Бога или Идеи вовне. Они считали, что красота и искусство в целом – это известного рода получаемое нами наслаждение, только не имеющее целью личную выгоду и не вызывающее в зрителе вожделения. Вот эти две оговорки и представляют для нас особый интерес. Мы уже пришли к выводу, что ориентироваться в определении искусства на понятия «красота» и «наслаждение» недостаточно. Но в определении Канта есть очень интересная сторона, которую необходимо рассмотреть подробнее.

В определении Канта, как мы с вами уже заметили, есть две оговорки. Смысл первой заключается в том, что наслаждение, получаемое от произведения искусства, не должно быть связано с мотивами личной выгоды. То есть, если мы получаем от чего-либо наслаждение, связанное с мотивами личной выгоды, то это явление точно не относится к области искусства. Это понятно. Люди идут на выставку, не имея в виду никакой меркантильной выгоды. Не надеются на прибыль посетители концертов и театров. Даже профессиональный художник, имея в виду в дальнейшем получить какое-то вознаграждение за свои картины, книги или симфонии, в момент их создания озабочен проблемами творческими. Иначе никакого гонорара просто не будет. С другой стороны, банкир получает, наверное, удовлетворение, удовольствие, а может быть и наслаждение от успешной и выгодной операции на бирже. И такое наслаждение не может относиться к области искусства.

А вот вторая оговорка Кант - о том, что произведение искусства не должно вызывать в нас вожделения, - требует более детального рассмотрения. Это замечание для нас особенно интересно. Ещё в конце Х1Х века все искусствоведы и художники твёрдо знали, что создания художника, писателя, режиссёра могут считаться произведениями искусства только в том случае, если они не вызывают чувства вожделения, чувства физиологического, сексуального возбуждения. И тогда, конечно, существовали примитивные киносеансы порнографического содержания, на ярмарках обязательно были театральные павильоны, в которых показывали плавающих в ваннах русалок с пышными бюстами, богатые люди заказывали художникам картины определённого содержания. Но все точно знали, что это - не искусство. И вот на рубеже веков на сцены варьете, театров и мюзик-холлов, в сопровождении превосходной музыки Кальмана и других композиторов выбежали, размахивая юбками, весёлые исполнительницы канкана. Герой Ярослава Гашека отчаянно переживал, что не захватил в театр свой артиллерийский бинокль и не мог крупно, подробно и внимательно рассмотреть такое милое свинство. Очень скоро оттенок эротики, физиологического сексуального возбуждения стал считаться признаком смелости, независимости автора и его новаторства. К тому же это приносило прекрасные кассовые сборы. Но наслаждения физиологические вообще привычнее, прочнее, легче усваиваются и распространены гораздо шире, чем духовные интересы. Более того, наслаждения физиологические, особенно сексуальные, гораздо ярче выражены, они зачастую просто сильнее. И вот эти предпосылки: прекрасные кассовые сборы, массовость и сила воздействия привели к тому, что в искусство ХХ века всё более широко, всё более откровенно, усиливаясь и разрастаясь, влился мощный поток физиологии. Начав с мелькания нижнего белья в канкане, мы пришли к демонстрации на широком экране, крупно, подробно и в хорошем освещении откровенного полового акта. Исследователи и авторы серьёзно рассуждают об эротическом искусстве. Сексуальные сцены стали почти обязательным элементом любого заметного фильма, а маститые режиссёры с удовольствием издеваются над отвратительной коммунистической цензурой, которая бессовестно сдерживала их творческую фантазию.

Но, как известно, незнание законов не освобождает от обязанности их выполнять. Художники всех жанров, охваченные творческим азартом, забыли о предостережении старика Канта. Если в творческом произведении появляются элементы, вызывающие вожделение или сексуальное возбуждение, то искусство покидает это произведение неизбежно. Таков закон. Мы поясним это правило на последующих страницах наших размышлений, которые требуют постепенности и подготовки. А сейчас ещё заметим, что многие авторы не ограничились привлечением в структуру своих произведений только сексуального возбуждения. Чтобы максимально усилить воздействие на зрителя, современные писатели, художники, кинематографисты используют полный набор физиологических ощущений. Животный ужас, омерзительное зловоние разлагающейся человеческой плоти, выдавливание глаз, распоротые животы, хруст ломаемых шейных позвонков и суставов, потоки крови, гниение всяческих отбросов, раздробленные челюсти и смачное отправление большой и малой нужды, - всё это заполнило произведения модных авторов. Кинематограф вышел здесь далеко вперёд и прочно занимает лидирующее место. Те же приёмы активно внедряются на театральной сцене, в балете, широко применяются в литературе и изобразительном искусстве. Эстрадные исполнители стремятся продемонстрировать в первую очередь возможности своего тела - его эротические качества, либо просто его раскормленную тушу. Они привлекают публику тем же старинным приёмом, который использовали их предшественники – пышные русалки в ярмарочных балаганах. Возможно, они ничего не слышали о Канте, но от этого закономерность, подмеченная великим философом, не стала менее точной. Если в каком-либо зрелище, спектакле, романе мы сталкиваемся с демонстрацией чувства вожделения, с любованием каким-либо физиологическим ощущением, с попыткой вызвать и развить в зрителе или читателе любое физиологическое чувство от похоти до насыщения желудка – это совершенно точно означает, что перед нами не произведение искусства. Это верный признак того, что мы вышли за пределы искусства вон и оказались в каком-то другом месте.

Даже если нам демонстрируют при этом величайшее мастерство авторов и поразительное техническое совершенство исполнителей. Даже если это преподнесено красиво, талантливо, забавно и пользуется успехом у зрителя. Подобное творчество можно называть самыми красивыми словами, но оно не будет принадлежать искусству.

Пусть самый талантливый художник или артист своим творчеством создаёт подлинное произведение искусства, но при этом вводит в него элементы, вызывающие сексуальное возбуждение или другие физиологические ощущения, он тем самым наносит удар по духовному содержанию своего творения, разумеется, если таковое присутствует. Точнее, он в ту же секунду перемещается из области искусства в область физиологических развлечений и удовольствий. Его соседями становятся не Шаляпин, не Чайковский, не Гёте и не Рафаэль, а массажный кабинет, сауна, обеденный стол ресторана или кружка пива с воблой. Вещи очень приятные, но никак не связанные с искусством.

Это вовсе не означает, что художник, например не должен изображать обнажённое тело. Вспомним «Спящую Венеру» Джорджоне. Изображена обнажённая красивая молодая женщина. Изображена так, что вся картина излучает состояние покоя и совершенства. Никакого вожделения, никакого физиологического, сексуального возбуждения это прекрасное обнажённое тело не несёт, а только восторг и восхищение.

А вслед за этим вспомним серию обнажённых натурщиц позднего Ренуара. Прямо противоположное впечатление. Кажется, пожилой мастер хотя бы силой своей кисти пытается вернуть былые ощущения ушедшей молодости. И дело здесь вовсе не в количестве изображённого обнажённого тела, как пытаются утверждать некоторые исследователи. Пять сантиметров обнажённой ягодицы – это искусство. Десять сантиметров – эротическое искусство, а пятнадцать сантиметров – это уже порнография. Всё дело заключается в том, к какой составляющей человеческого существа обращается автор. Человек создан существом двуединым. Одна составляющая человека облечена в форму трёхмерного физического тела, которое подчиняется физиологическим законам и задача которого – выжить на этой трёхмерной планете, а если повезёт, то выжить с некоторым комфортом. Физиологический человек очень точно и сильно чувствует. Произошёл контакт с раскалённым предметом – ожёг! Раздаётся вопль – человек отдёргивает руку. Моментальное и очень сильное ощущение. Тёплый солнечный денёк, рядом тёплая чистая речка, тишина и покой – ощущение блаженства. Нестерпимо жаркое солнце пустыни – ощущение изнеможения, близкое к потере сознания. Лютый холод – человек теряет всякую чувствительность, потом следует потеря сознания. Приятное чувство при поглаживании мягкого тёплого меха животного. Чувство сытости. Удовлетворение после умеренной физической нагрузки. Приятная лёгкость после тёплого душа. Боль, чувство голода и, конечно, все виды сексуальных ощущений – всё это необходимая информация для выживания человека. Это очень сильные сигналы, поступающие в сознание при контакте с внешним миром. И через сознание эти же ощущения можно вызвать вновь, используя приёмы той области человеческой деятельности, которая очень похожа на искусство. Иногда, кажется, сливается с ним в триллерах, эротических произведениях, в порнографии. Интересно ещё и то обстоятельство, что все вышеперечисленные ощущения в равной мере присущи человеческому телу и человеческому сознанию и телам и сознанию, если можно употребить это слово, всего животного мира. Все они присущи животным точно так же, как и человеку. Но, как известно, у животных нет искусства.