© Copyright Андрей Горохов

хочет, он пропагандирует тотальный и бессмысленный коллаж DJ Spooky прав:

вся современная жизнь - это один сплошной коллаж из обломков старины, если

хотите - ремикс XIX столетия. Но я бы не стал ликовать по этому поводу и

притягивать за уши Гомера или африканских сказителей.

15. Слушание

Песенка дуэта 2Raunmohnung

Easy listening
В начале 90-х термин easy listening, то есть "легкое, непринужденное

слушание", еще не был в большой моде. Easy listening - это легкомысленная и,

вообще говоря, ненавидимая молодежью интернациональная эстрада 70-х,

французский шансон, киномузыка, коктейль-джаз, музыка для баров, музыка

эстрадных оркестров, музыка для тех, кому за пятьдесят, мелодии и ритмы

зарубежной эстрады, массовая продукция, без каких бы то ни было творческих

претензий. Особенно гнусны переложения рок- и поп-номеров для больших

оркестров, состоящих из дядек в одинаковых синих пиджаках, белых штанах и

черных усах Эти дядьки - настоящие мастера зажигательной, танцевальной и

экзотической музыки.

Easy listening находится в опасной близости от мью-зак (Muzak).

Американская фирма Muzak Inc. поставила на поток изготовление и рассылку по

почте кассет с музыкой для универмагов, залов ожидания, лифтов и тому

подобных мест скопления беззащитного народа. Мьюзак - это музыкальное

орошение клиентов, своего рода акустический одеколон. Мьюзак - это

абсолютный ноль творческих претензий, самое страшное ругательство,

применимое к музыке.

Но несложно заметить, что идея музыки, растворенной в воздухе, близка к

идее эмбиента. Брайен Ино, изваяв во второй половине 70-х свою революционную

"Музыку для аэропортов", фактически изготовил футуристический "Мьюзак для

аэропортов".

No hardcore

Очевидный ответ: потому что родители слушали всякую гадость вроде Джо

Дассена и Мирей Матье. Примитивный гитарный рок был отличным способом

досадить родителям и почувствовать, что мы - другие.

А в 90-х мы имеем совершенно зеркальную ситуацию. Нынешние родители

выросли на гитарном роке, для них социальный протест и активная жизненная

позиция однозначно ассоциируются с луженой глоткой и тремя аккордами, с

Эриком Клэптоном, Rolling Stones и Scorpions. Поэтому молодежь, чтобы снова

иметь возможность противопоставить себя своим родителям, полюбила

расслабленную, спокойную и в большой степени поп-ориентированную музыку.

Так возникло, на первый взгляд, странное явление: как могут мелодичные

поп-песни существовать на андеграундных лейблах? Почему такую музыку

покупают и слушают люди, ненавидящие хит-парад?

Есть и несколько иное объяснение: для гитарной хардкор-сцены начала

90-х easy listening - киномузыка и французский шансон начала 70-х - никогда

не был особенно чужим. Скажем, в Штутгарте некоторые хар-дкор-гитаристы

участвовали в параллельных поп-проектах с девушками, поющими на французском

языке. Ненавистью пользовались бодрые шлягеры, хит-парадная фальшь, a easy

listening воспринимался как ироничная и абсолютно непопулярная музыка для

отдыха: утром слушать надрывный гитарный рев невозможно, а завести что-то

хочется. В конце 70-х на лондонской панк-сцене аналогичную функцию

контрастного душа выполнял регги - это тоже довольно легкая музыка.

После краха коммерциализированного гитарного хардкора и альтернативного

рока в середине 90-х easy listening обособился и зажил самостоятельной

жизнью. Саундтреки старых эротических фильмов "Vampiros Lesbos" и

"Schulmadchen Report", с переизданием которых связывают подъем новой волны

easy listening, вышли на штутгартском гитарном лейбле Crippled Dick Hot Wax

благодаря усилиям активных участников местной хардкор-сцены.

Очень часто у тех, кто делает сегодня easy listening, - панк- и

индастриал-корни.

"Но твоя музыка - это все-таки не Pan Sonic?" -спрашиваю я Яна Вернера

(Mouse On Mars), уверенного в радикализме своей продукции.

"Ты знаешь, что такое Pan Sonic? - внезапно просыпается Ян. - Pan Sonic

- это рок. Знаешь, этот подход резче, громче, круче... Одним словом, we are

shocking you, мы вас поражаем. Меня хардкор - хардкор в широком смысле, то

есть вообще всякий аудио-терроризм - больше не удивляет и не шокирует. Мне

просто неинтересно. Подлым или коварным экстремизм быть не может. Если ты

агрессивен, если ты в каком-то отношении хардкор, то ты весь на виду, ты

прост. А на самом деле ты просто злоупотребляешь каким-то несложным

эффектом. При этом важен не столько конкретный эффект, сколько сам факт

злоупотребления - то обстоятельство, что ты хочешь досадить слушателю. Но

ведь это примитив. У меня выработалась защитная реакция против акустического

экстремизма. Сложным и непонятным ты становишься, когда сохраняешь видимость

чего-то незатейливого и доступного".

Трики: "Изображать из себя настоящего бандита очень опасно. Настанет

момент, когда ты встретишь того, кого ты изображаешь. И ты поймешь, что

настоящий убийца на тебя не похож. По сравнению с настоящим убийцей, ты -

таракан. Если ты изображаешь из себя крутого бандита, то ты слаб душой. Я

уже давно заметил, что те, в чьих руках находится реальная власть - скажем,

владельцы корпораций или банкиры - исключительно мягкие и спокойные люди. Их

сила состоит не в том, что они стреляют из мчащегося лимузина и на них

вешаются все встречные красотки. Может быть, ты сносишь олухам головы, но ты

ничего не контролируешь. Нет, сила заключена в том, что ты принимаешь

решения. При этом сам лично ты можешь быть сколь угодно мягким, ранимым,

тихим и скромным. Но главное - ты должен быть умным".

Курд Дука (Curd Duca): "Я никогда не понимал, почему пребывать в

авангарде всегда означает быть напряженным и несчастным. Почему находиться

на переднем краю всегда означает применять грубые и неприятные звуки? Это

старая вера, доставшаяся нам от 80-х и от индастриала. Это вовсе не должно

быть так. Я отказался от всех парадигм 80-х годов... от грув-террора

ритм-машины... от loops... от тяжелой атмосферы, полной ужаса и отчаяния...

от искажений... от постоянных повторений... Моя цель - быть

экспериментальным, но при этом не действовать на нервы, попытаться делать

серьезное искусство с такими вот качествами: успокаивающее, расслабляющее,

легкое, прозрачное, нежное, мирное, теплое, мягкое, тихое, спокойное".

Майк Флауэрс (Mike Flowers): "Музыка - это чистое развлечение.

Серьезной музыки в природе не существует, а если кто-то дергает за струны и

уверяет, что этим на кого-то влияет, кого-то ниспровергает или, наоборот,

защищает, то это он просто так развлекается. Музыкой ничего добиться нельзя:

корова не будет доиться быстрее под Баха и покупатели не будут быстрее

раскупать дезодоранты в супермаркете. Впрочем, был в истории человечества

случай, когда удалось-таки успешно применить поп-музыку для большого и

полезного дела. Когда панамский генерал Норьега забаррикадировался от

осадивших его американских десантников и выкурить его было невозможно,

американцы врубили на полную мощь Guns n'Roses, и бравый генерал быстро

сломался".

Neo-easy
В 1995 году скандинавский коллектив The Cardigans ("Душегрейки")

записал старый хит Black Sabbath "Sabbath Bloody Sabbath", наведя на

потускневший кусок тяжелого металла так ему не хватающий

средизем-номорско-карибский лоск. Осенью 95-го MTV навалился на песенку The

Cardigans "Sick & Tired" и более чем полгода не мог отклеиться от нее

душой.

барабаны, латиноамериканский ритм (мамбо, босса-нова) и необыкновенная

легкость и прозрачность звука навевали сладкую ретро-грусть у тех, кто 60-е

помнить никак не может. Ведь нынешние поклонники настоящего, оригинального

Джеймса Бонда в те годы еще не входили в планы своих родителей.

Ну хорошо, мамы-папы, бабушки-дедушки полетали в вертолетах,

поосвобождали заложниц в бикини, постреляли из смертоносных авторучек,

погонялись друг за другом на "фордах"-"ситроенах", потанцевали и

пообнимались. Нам тоже хочется. Проблема только -где взять. Поскольку взять

негде, то, похоже, действительно, единственное решение - построить заново и

заявить, что то же самое стояло, ездило и булькало много лет назад.

Бывший панк Миллионер (Combustible Edison) заявил, что ему наплевать на

возрождение джаза или босса-новы. Главное - это стиль жизни. Миллионер

провозгласил коктейль-революцию. Происходить она должна на лужайках для игры

в гольф, всем революционерам надлежит одеться в строгие черные костюмы. И,

ради Бога, никаких галстуков - мы не в офисе. Дамы - в серебристых платьях

до пят. Невдалеке - вертолет, вокруг которого резвятся болонки. В кармане -

билет до Рио-де-Жанейро.

На рынок были выброшены саундтреки к немецким эротическим фильмам 70-х

годов - "Vampiros Lesbos" и "Schulmadchen Report", устраивались и стильные

костюмированные easy-listening-парти, куда пускали далеко не всех желающих;

нередко девушки были чересчур легко одеты. Был выпущен и альбом

драм-н-бэйс-ремиксов саундтрека "Vampiros Lesbos".

Саундтреки к эротическим фильмам - на самом-то деле музыка для больших

эстрадных оркестров, изощренно аранжированная, но сыгранная скучно, холодно

и без блеска. Несмотря на отличные рекламные фотографии, потрясающие

названия первоисточников - вроде "Вампирши-лесбиянки" или "Она убивала в

экстазе", а также шикарное обозначение всего жанра в целом - sexadelic, сама

по себе музыка производит мертвое и гнетущее впечатление. Впрочем,

коктейль-джаз отлично сплавился с размякшим драм-н-бэйсом, а ретро-диско - с

хаусом.

Выражение лаунж-кор (loungecore) применяют к easy listening техно.

энтетейнеров": Джими Тенор, Феликс Кубин, Roco Schamoni, Gonzales, Peaches.

Недалеко отползла и группа Stereo Total.

Все они ориентируются на ретро-эстраду, сделанную довольно грубыми

электросредствами. Чтобы разогнать музжурналистскую тоску - несколько

образчиков литературного творчества.

Франсуаз Кактус (певица и барабанщица Stereo Total), это будущая

надпись на ее могильной плите: "Здесь лежит она, точно так же, как лежала и

живая, с той, правда, разницей, что когда она была еще живая, она энергично

двигала своей попой".

Феликс Кубин (Felix Kubin): "Есть удивительный японский фильм, который

называется "Сын..." э-э-э... как я мог это забыть? В мире существуют всего

два главных монстра, один Кинг Конг, а второй..."

"Годзилла!" - подсказывает кто-то из публики.

"Да, Годзилла! Так вот, на острове резвится сын Годзиллы и огромными

камнями убивает группу японских исследователей. Ученые гибнут один за

другим. При этом сын Годзиллы просто играет в футбол обломками скал.

Собирается экспедиция возмездия, но победить сына Годзиллы никакими военными

мерами не удается - ни снаряды его не берут, ни бомбы. Тогда японцы решают

изменить на острове климат. Они используют пульты дистанционного управления,

небо заволакивается облаками и наступает зима. Сын Годзиллы двигается все

медленнее и медленнее, слова медленно и тяжело вылетают из его пасти и

падают в снег - такие большие надувные баллоны, которые не стремятся вверх,

как в комиксах, а тяжело падают вниз. И сам сын Годзиллы не может бежать, он

скользит по льду, падают снежинки, они покрывают его - такие красивые

снежинки падают на глаз сына Годзиллы. Мы видим этот глаз во весь экран, он

покрыт инеем, как ветровое стекло автомобиля, и нет дворников, чтобы его

очистить. Из-за слоя инея мы видим взгляд сына Годзиллы... потом он

затухает. Вот этому моменту, этому взгляду я посвятил свой следующий номер".

Музыкант нажимает кнопку, звучит неспешно-задумчивый диско-бит. "Это

медленная музыка, - добавляет Феликс Кубин, прежде чем отложить микрофон и

опустить пальцы на клавиши, - потому что на холоде бывает только печальная

музыка".

Джими Тенор (Jimi Tenor) не чужд киноискусству. О чем должны быть его

фильмы? Открывай любой дешевый журнал для одиноких женщин или толстых мужчин

и легко найдешь массу сногсшибательных историй, которые только и ждут, когда

по ним снимут боевик.

В качестве примера такой вот сюжет. Сорокашестилетний мужик работает на

фабрике по солению огурцов. Он стоит на конвейере и запихивает огурцы в

стеклянные банки. А на дворе тем временем - пятница, шестнадцать часов. Все

остальные рабочие уже ушли домой. Он загружает последнюю банку, и его

штанину втягивает в машину. Он пытается оттолкнуться от агрегата, опирается

рукой о ленту транспортера, кисть руки соскальзывает и тоже попадает в

машину. И вторая нога сжевана. Мужика крепко заклинило. Весь уикэнд он

должен питаться солеными огурцами. Его никто не бросается разыскивать, его

жена оттягивается где-то на Тенерифе.

В следующей сцене он получает кучу денег от страховой компании. Он едет

в Швейцарию на лыжный курорт. Он учится управлять искусственной ногой и

искусственной рукой и кататься на горных лыжах. Теперь он стал клевым

парнем, а был придурком и неудачником. Happy End.

Entertainment
Феликс Кубин: "Да, мой новый период - это энтер-тейнмент, но это такое

развлечение, которое не так легко потреблять. Многие мои вещи начинаются

очень гармонично, но постепенно доля шума в них увеличивается, и конец не

похож на начало. Это далеко не статичная ситуация. Меня часто упоминают в

одной обойме с Джими Тенором, якобы я имею отношение и к моде на easy

listening, но это совсем не так. Easy listening просто воспроизводит клише

ретро-эстрады, не ставя их под вопрос и не пытаясь их видоизменить,

исказить, переместить в иной контекст. Мне же интересно столкновение и

взаимопроникновение разнородных элементов, скажем, абстрактных звуков и шума

- и свинг-ритма. Для easy listening интересна старая эстрада сама по себе,

такая, какая она есть - милая, наивная и стильная, мне же интересна ситуация

искажения и агрессии... вообще странная и неадекватная ситуация, в которой

музыка оказывается не тем, чем она поначалу кажется. Я проводил настоящие

деструктивные опыты - играл на электрооргане в компаниях, которые мертвецки

напивались, дрались, ходили по рассыпанному по полу стеклу, потом лежали без

чувств в крови. Это не то, что можно вспоминать с удовольствием, но мне

очевидно, что дело тут в агрессии и в контрасте, а вовсе не в ностальгии.

Это не музыка для коктейль-бара, мне очень жаль, что тенденция easy

listening была воспринята в качестве Muzak".

"Музыка раскрывает свое настоящее лицо? Деструктивный поп?" -

задумываюсь я.

Поклонники джаза продукцию Джими Тенора за музыку не считают, и очень

часто ему приходится слышать совет прекратить мучить саксофон и флейту,

дескать, Колтрейна из тебя не получится. Он же ненавидит всех джазменов и

полагает, что это из них не получится Колтрейнов.

Джими Тенор: "После моих выступлений ко мне подходит самая

разнообразная публика говорить свое "фи". Каждый джазовый музыкант,

привлеченный слухами о том, что я делаю какой-то новый и ужасно модный джаз,

считает своим долгом заявить, что саксофонист я никуда не годный. И мне не

следует прикасаться к духовым инструментам. Когда же я вежливо интересуюсь,

когда можно будет послушать новую пластинку моего придирчивого критика, то

оказывается, что у него пластинок и в помине нет, а деньги он зарабатывает

тем, что озвучивает музыкальные вставки в телевизионных ток-шоу. Есть

саксофонисты, которые непрерывно репетируют и ничем другим не занимаются.

Кое-кто из них способен воспроизвести соло Колтрейна уже лучше самого

автора. Для меня это звук денег. Само стремление к такого рода совершенству

- это проявление неуважения к идеалам Джона Колтрейна. Чтобы иметь шанс еще

как-то соответствовать духу джаза, современный саксофонист - особенно белый

- должен играть неумело и неграмотно. Он должен брать фальшивые ноты, чтобы

попасть в тон. Сегодня нет никакой возможности играть правильные ноты".

Вот уже не первое десятилетие ведутся упорные попытки облагородить

поп-музыку, подталкивая ее к огромному черному и довольно непрозрачному

монолиту, на котором написано слово "джаз". Чаще всего речь идет о чистой

пропаганде. Когда какая-нибудь разновидность поп-музыки, до того считавшаяся

примитивной, вдруг начинает претендовать на некоторую изысканность форм, на

нее тут же лепится этикетка, намекающая на родство с джазом.

Джими Тенор скептически относится к возможности реального оджазивания

поп-музыки: "Электронная музыка функционирует крайне индивидуалистично, все

делает один человек: никакая коммуникация ему не нужна. А джаз, наоборот,

строится на взаимодействии музыкантов друг с другом: каждый из них

незамедлительно реагирует на то, что в этот момент делают его партнеры.

Поп-музыканты и продюсеры охотно говорят о "джазовых элементах" или о jazz

feeling. Но при этом имеются в виду лишь характерные звуковые эффекты, то

есть джазовые пассажи, вклеенные в поп-номер или, в лучшем случае,

последовательность аккордов из джазовой пьесы. Из джаза заимствуют саунд, а

не мясо".

Acid Jazz
Раз уж зашел разговор о фальшивом джазе, не кинуть ли нам взор на acid

jazz?

синти-поп. Эсид-джаз во многих отношениях походил на ритм-н-блюз конца 60-х:

белые англичане, укурившиеся травой, но не имевшие никакого отношения к духу

оригинальной черной музыки, с нечеловеческим энтузиазмом принялись ваять из

нее современный психоделический поп.

Эсид-джаз появился в 1988 году в Лондоне в виде двух фирм грамзаписи -

Talking Loud и Acid Jazz. Поскольку именно в тот момент в Лондоне разгорался

психоз по поводу эсид-хауса, то приставка "эсид" казалась как нельзя более

уместной для любой новой музыки. Это легкая танцевальная музыка,

ориентирующаяся на фанк, соул и совсем немного - на джаз. В начале 90-х

появилась группа Jamiroquai, которая явно передирала Стиви Уандера. Вообще

же, эсид-джаз - это якобы независимый, честный и клевый вариант белого фанка

80-х, скажем, Simply Red. Близостью мэйнстриму 80-х годов и объясняется

живучесть этого явления.

Одновременно эсид-джазом называли неагрессивный хип-хоп, который, в

отличие от непристойного гангстерского рэпа, всячески демонстрировал свою

культурность, для чего воровал звуки с джазовых пластинок 60-х годов.

Проект такого рода - группа US3, вклеившая в хаус-номер пару джазовых

семплов. Вопреки ожиданиям, фирма Blue Note от выдумки ребят пришла в

восторг и предложила им контракт. Мало того, их даже пустили в бездонный

архив, разрешив использовать все, что они там найдут.

Blue Note решила, что наконец поднимается долгожданная волна нового

интереса к старому джазу и группа US3 выполнит функцию троянского коня, то

есть продемонстрирует молодежной аудитории, какая это клевая вещь -

коммерческий хард-боп тридцатилетней давности.

Надо заметить, что к тому моменту джаз уже не менее двадцати пяти лет

находился в коммерческой яме и энергетическом кризисе, поэтому срастание

хип-хопа и ретро-джаза вдруг стало казаться долгожданным выходом из тупика.

Более того, хип-хоп был объявлен наследником джаза, вернувшимся блудным

сыном. Рэп-перы стали вытаскивать на свет божий всеми забытых саксофонистов,

самый известный пример - альт-саксофонист Дональд Берд, который сотрудничал

в широко разрекламированном проекте Jazzmatazz. В свою очередь, ведущие

джазовые музыканты - как, скажем, саксофонисты Брэнфорд Марсалис или Стив

Коул-мен - стали выпускать альбомы с хип-хоп-элементами, то есть с рэпом и

царапанием грампластинок, правда, эсид-джаз при этом уже не упоминали.

Году в 94-м энтузиазм по поводу эсид-джаза и помеси джаза с хип-хопом

заметно спал. В лондонских клубах эсид джаз был вытеснен драм-н-бэйсом.

Electronic listening

предполагают использование ретро-саунда. А можно ли представить себе "легкое

слушание", ориентированное, наоборот, футуристически? Еще как можно!

Более того - это одна из важнейших тенденций середины 90-х. Ее называли

home listening ("домашнее слушание"), electronic listening ("электронное

слушание") или intelligent techno ("умное техно").

Вопросы, как музыка доходит до конкретного потребителя и. до какого

именно потребителя она доходит, очень важны.

Не секрет, что техно покидает дискотеки: психоз вокруг безумных танцев

к середине 90-х уже в значительной степени рассосался, чем же занять себя

техно-продюсерам? Казалось бы, ответ очевиден - записывать музыку, которую

можно слушать. Это была поистине революционная идея.

Долгоиграющие альбомы, выпущенные на компакт-дисках - это новый рынок

сбыта, новые потребители и новая обстановка, в которой музыка

воспринимается. Компакт-диски люди слушают в автомобиле, дома, во время

уборки, глажки белья, в перерыве футбольного матча, на сон грядущий... А это

совсем другая музыка, другой темп, другие звуки, другие аранжировки. Для

подавляющего большинства техно-ди-джеев и продюсеров темп сто тридцать

ударов в минуту (довольно быстрый) до сих пор является своего рода священной

коровой, к которой не подойди.

Флагманом новой тенденции выступил британский лейбл Warp. Главная

фигура "техно, которое можно слушать" - это, конечно же, Aphex Twin. Aphex

Twin - первый и, как говорят, единственный харизматический персонаж в

техно-мире, все остальные - безлики и ординарны.

Electronic Listening начинался как техно-эмбиент, но к концу 90-х

становился все более и более разнообразным. Это "домашнее электронное

слушание" явно тяготело к тому, чтобы подражать поп-песням или по крайней

мере звучать не беднее их.

Вполне серьезно дебатировался вопрос: какая она, музыка, которую

слушают? И что в ней, собственно, слушают? Выйти из затруднения помогло

очевидное наблюдение - до наступления техно-эпохи музыку именно слушали.

Поэтому новую "музыку для слушания" можно изготовить, семплируя (то есть

воруя и размножая) старую "музыку для слушания". В течение нескольких лет

техно всосало в себя практически всю существовавшую раньше инструментальную

и вокальную поп-музыку.

В любом случае с переносом акцента с танцев на слушание произошло

расставание со стандартными звуками ритм-машины: уж больно они настырные,

резкие и легко узнаваемые. Звуки по-прежнему оставались ритмичными,

по-прежнему кружились на одном месте, но звуки эти были вовсе не ударами

барабана и не звоном тарелок.