Десмонд Сьюард Монахи войны. История военно-монашеских орденов от возникновения до XVIII века
Глава 6 Орденсланд: армия с собственной страной
жүктеу/скачать 3.02 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Глава 7
Глава 6Орденсланд: армия с собственной странойМариенбург (после 1945 года известный как Мальборк) был символом ордена: он сочетал в себе крепость, дворец, казарму и монастырь. Он господствовал над Вислой, по которой не только пруссы, но и польские торговые суда достигали Балтийского моря. Как и все военно-религиозные ордена, давшие обет безбрачия рыцари испытывали глубокую и нежную привязанность к Деве Марии, чья громадная, но изящная статуя возвышалась в замке. Тем не менее их двор отличался большим великолепием, чем дворы многих приезжавших туда европейских монархов. Над ним главенствовал хохмейстер, на чьем белом облачении красовался огромный вышитый черно-золотой крест с гогенштауфенским орлом и лилиями святого Людовика. Его всегда сопровождали четыре тщательно отобранных придворных рыцаря – компаньоны хохмейстера, которые стояли рядом с ним, чтобы не допустить повторения трагедии 1330 года. (Тогда Вернер фон Орзелен, известный благочестием и требовательный начальник, сурово наказал некого Иоганна фон Биндорфа за безнравственность; и в один мрачный ноябрьский вечер, когда хохмейстер пришел на вечерню в свою личную часовню, мстительный рыцарь его зарезал.) Такое почти королевское положение прекрасно подходило хохмейстерам; их прусские и ливонские земли находились за границами Священной Римской империи, поэтому они были настоящими самодержцами. При хохмейстере Лютере фон Брауншвейге, талантливом музыканте, великий замок превратился во второй Вартбург, где окружающая обстановка была достойна «Тангейзера». Там часто проходили певческие состязания, и на одном из них как-то раз возникла жалкая фигура из прошлого – прусский арфист, певший на своем почти забытом языке. Ради смеху рыцари вручили этому нелепому призраку приз – мешок гнилых орехов, а потом отослали назад, в лес к его священным дубам. Мариенбург был поистине вагнеровской столицей, притом что подлинный миннезингер Тангейзер, кажется, какое-то время был рыцарем-тевтонцем. Молодой рыцарь мог прослужить несколько лет на приграничном блокгаузе, но большая часть его военной карьеры проходила в командориях. Его могли перевести в Левант – в Грецию или Армению, к тому же командории ордена были в Италии и даже во Франции, хотя после XIII века мало кто из братьев жил за пределами Германии или Прибалтики. Есть мнение, что орден обязан самому Герману фон Зальце своими бюрократическими традициями, происходящими из норманнской Сицилии, во всяком случае, администрация ордена строилась по единому образцу от Средиземноморья до Прибалтики. Орденские чиновники развили искусство научной бухгалтерии; они нанимали финансовых и юридических специалистов и педантично вели архивы, в том числе личные досье на каждого брата. Капелланы и сестры управляли 60 больницами и приютами для неимущих. Каждый ландкомтур отвечал за колонизацию своего района, сбор налогов и поддержание в хорошем состоянии дорог и школ, а также оборону, и еще он был председателем местного ландстинга. Главным времяпрепровождением рыцарей была охота; не ради удовольствия, но ради необходимого истребления первозданной фауны – волков, медведей, рысей, лосей, туров и зубров, которые терроризировали поселенцев и губили их посевы. Пожилые и немощные братья переселялись в Мариенбург в своего рода дома престарелых. Большинство были уроженцами Рейнской области и Вестфалии – вестфальцы доминировали в Ливонии. Вестфальцы, более суровые и замкнутые, не любили шумного непостоянства рейнцев и часто считали их фривольными. Средневековому человеку целибат не казался таким уж страшным лишением, каким представляется сегодня, притом что орден предлагал младшим сыновьям родов, не имевшим земли, полную приключений карьеру; множество никудышных бездельников вступало в орден, чтобы избежать ответственности за преступления. Из боязни непотизма братство после начала XV века не принимало к себе жителей Пруссии, ни немцев, ни балтов. Заселение Пруссии было выдающимся колониальным достижением Средних веков, самым успешным в экономическом отношении. Почти сто городов и тысяча деревень возникли под эгидой братьев. Сельское хозяйство распространилось в глубь страны от Балтийского моря по нижней Висле, пока не были культивированы земли на южных и юго-восточных границах. Немецкие и голландские крестьяне под началом так называемого локатора, который сочетал функции иммиграционного агента и мэра деревни, получили участки в пожизненную аренду в обмен на натуральную ренту. В населенных пунктах появились рыночные площади. Не существовало трудовых повинностей, и крестьяне не были привязаны к земле. Переселились и дворяне, получили имения и сформировали новый класс помещиков29. Орден вступил в альянс с цистерцианцами, белыми монахами, которые умели превращать леса и болота в плодородные сельскохозяйственные угодья. Большинство пруссов превратили в сервов, хотя они неуклонно онемечивались. Братья осушали болота, строили волнорезы, расчищали леса, и тяжелый немецкий плуг победил песчаную почву. Взимались таможенные пошлины, но не внутренние сборы на хорошо содержавшиеся дороги или водные пути, патрулируемые братьями. Понятно, что разбойников там было не много. К XIV веку в Пруссии жили самые довольные в Европе крестьяне с пожизненной арендой. В Леванте рыцари узнали, какие выгоды дает коммерция, и потому держали купеческий флот. Они скопировали банковскую систему тамплиеров и в крупных командориях принимали обменные векселя. Орден ввел единообразную систему мер и весов и чеканил собственную монету. В 1263 году, в самый разгар прусского мятежа, он получил разрешение папы на торговлю и стал экспортировать огромный объем зерна из своих поместий. Гроссшафер (великий пастырь), непосредственно подчинявшийся гросскомтуру в Мариенбурге, по сути был министром торговли; он управлял сельскохозяйственными землями в Западной Пруссии, а также экспортом желтого янтаря, весьма ценного материала для изготовления розариев, на который у ордена была монополия. Вдобавок Орденсланд экспортировал серебро, бревна, соль, ткани, воск, меха, лошадей и соколов. Он импортировал железо, медь и вино из Западной Германии, шерсть, а потом и ткань из Англии. Как член Ганзейского союза, хохмейстер вполне мог понять чувства своих купцов, которые разбогатели благодаря ордену и имели все причины быть признательными ордену. Они принадлежали к «оружейным клубам» и в чрезвычайных ситуациях ездили в полном вооружении в сопровождении рыцарей. Каждый землевладелец, немецкий дворянин или прусский вождь получал землю от ордена в обмен на военную службу. Кроме того, он должен был ежегодно уплачивать бушель зерна и еще по бушелю за каждый «плуг» земли. (Плуг был равен четырем гайдам, а гайда – это минимум, необходимый для прокорма одной семьи.) Мелкие землевладельцы-иммигранты платили десятины зерном и серебром – до одной марки серебра на одну гайду. Мельники ежегодно уплачивали по пятьдесят марок серебром, не считая выплат зерном. Держатели постоялых дворов платили по четыре марки. Даже самый бедный прусский серв, обрабатывавший одну гайду, должен был отдавать две трети бушеля пшеницы, ржи или овса и нести особые трудовые повинности на земле Ордена. Когда хохмейстер умирал, гросскомтур созывал ландкомтуров (глав комтурств) Германии, Пруссии и Апулии – это был первый этап в системе выборов, целью которой было исключить возможность лоббирования. Они называли председателя, который избирал двенадцать выборщиков – семерых рыцарей, четырех сержантов и священника, и все они сразу же после избрания вступали в выборный процесс. Как только состав этой дюжины был определен, они выбрали нового хохмейстера. Хохмейстер представлял собой монарха с ограниченной властью, а его бейлифы составляли совет, скорее похожий на современный кабинет министров, и его доходы учитывались отдельно от доходов Ордена. Пруссией управлял единый закон, закон хохмейстера и его совета, относившийся как к духовным лицам, так и к мирянам. Церковь в государстве рыцарей находилась на подчиненном положении. Архиепископа не было, а все четыре епископа были священниками ордена. Именно это единообразие закона и администрации, координация внешней политики, внутреннего управления, церковных дел, торговли и производства и позволяют не без оснований утверждать, что Пруссия была первым государством современного типа. Орденсланд мог похвастаться собственной литературой, хотя, как большинство тогдашних князей и королей, многие его владыки не умели ни писать, ни читать30. Несколько братьев составили комментарии к Библии, среди них Генрих фон Геслер (около 1300) и каноник Эрмеланда Тило фон Кульм (около 1340). Комментарии Генриха «Евангелие от Никодима» и «Апокалипсис» интересны критикой жестокого обращения землевладельцев с крестьянами. Агиографией орден тоже не пренебрегал: Гуго фон Лангенштейн (около 1290) написал жизнеописание святой Мартины, которым в те дни весьма восхищались. Он также составил Mainauer Naturlehre, странный труд, повествующий о географии, астрономии и медицине. Мистики ордена появились только в конце XIV века, а его первые великие историки трудились уже гораздо раньше. Традиция началась с «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга, которую Николай фон Ерошин перевел на стихотворный немецкий, а Виганд фон Марбург, герольд хохмейстера, продолжил до 1394 года. Зенита историческая литература тевтонцев достигнет в «Анналах» Иоганна фон Пусильге XV века31. Хронике Петра (около 1330) предпосылается вступление, в котором каждый вид оружия освящается примерами из Писания, где оно встречается, что придавало священной войне свойство почти церковного таинства. Существовали также разнообразные переводы Ветхого Завета, особенно книг Иова и Маккавеев, которые, как и хроники, читали в трапезных. Летописцами также была богата и Лифляндия. Завоевания и колонизация, союз братьев-меченосцев с тевтонскими рыцарями и первые годы Мариенланда уверенной рукой записаны Генрихом Латвийским (ум. 1259) в «Хронике Ливонии» на латыни. В следующем веке историю продолжил Герман Вартбергский. Надо также упомянуть короткую «Ливонскую рифмованную хронику» на немецком языке за авторством Дитлеба фон Альнпеке. Эти первые ливонские хроники весьма мрачны, с отчетливым духом жестокости и тревоги, даже по сравнению с хрониками Пруссии, которые и сами достаточно суровы. Быть немцами на берегах Северной Прибалтики означало подвергаться гораздо большей опасности, чем в Пруссии, – иногда «крестоносцам», как братьям, так и переселенцам, казалось, что они находятся в осаде. Одним действительным эстетическим достижением тевтонских рыцарей была их архитектура. Типичный domus conventualis (здание обители) сочетал в себе строгость и стратегические соображения. К 1300 году их в одной Пруссии было уже двадцать три. Сначала они представляли собой укрепленную сторожевую башню по рейнскому образцу, с куртинами вокруг деревянных жилых зданий, и все это окружали рвы и насыпи. Однако в конце XIII века они начали строить командории с особой структурой. Часовня, дормиторий, трапезная и дом капитула образовывали четыре массивных крыла, укрепленные снаружи, часто с отдельно стоящей сторожевой башней. Были также крытые галереи, но они располагались на верхнем этаже на случай, если враги войдут во двор. Зодчие ордена разработали собственный стиль, который, хотя и заимствовал из сирийских, итальянских, французских и даже английских источников, все же не терял своеобразия. 
Надгробие тевтонского рыцаря Куно фон Либенштейна, ок. 1396 г. Ярчайшим примером был Мариенбург. Там первоначальный укрепленный монастырь разросся до четырех огромных крыльев в несколько этажей, которые окружали внутренний двор с двухэтажными галереями, где располагались такие помещения, как часовня, дом капитула, дормиторий, кухня и оружейная. Квадратные башни по углам соединялись зубчатым парапетом вдоль крыши. Во времена ландмейстеров Пруссии Hochschloss (высокий замок) следовал стандартному образцу: четырехугольник с крытыми галереями и внутренним двором, усиленный угловыми башнями. Мариенбург строился из камня, но более поздние внешние сооружения, Mittelschloss (средний замок) и западное крыло построены из кирпича. В Mittelschloss размещалась большая трапезная со сводом в виде звезды, покоящимся на изящных гранитных колоннах. Апартаменты хохмейстера находились в западном крыле, и в центре его личной столовой, очаровательной «летней трапезной», возвышалась единственная колонна, поддерживавшая красиво украшенный массивный кирпичный свод. Это утонченное сочетание кирпича и камня производило воздушное, почти мистическое впечатление. Поэта-романтика XIX века Эйхендорфа так тронула его «прозрачная легкость», что, стоя в летней трапезной, он сочинил знаменитую фразу «музыка, застывшая в камне». Были и другие великие замки-командории в Торуни, Редене, Меве, Кенигсберге и Гейльсберге. В Мариенвердере епископский дворец был одновременно и замком, и укрепленным собором – вместительным, однако несомненно элегантным зданием из красного кирпича. Так, нарядность изысканной архитектуры орденских замков несколько расцвечивает их мрачную историю. Подобные командории преобладали в архитектурном пейзаже Орденсланда. Однако были и другие здания в явно тевтонском стиле: обнесенные стенами города и церкви, например Мариенкирхе в Данциге с ее фантастическими красными щипцами. В Ливонии камня было много, и кирпич использовался редко, но в остальном тамошняя архитектура очень походила на прусскую. Города были укреплены массивными цитаделями. В Ревеле и Нарве стояли высокие башни, звавшиеся Длинный Герман, может быть в память о храбром ландпфлегере. Ливонские епископы, отличавшиеся самостоятельностью, строили замки в подражание своим прусским коллегам, аналогичные обителям братьев, поскольку потребности декана и капитула очень схожи с потребностями хаускомтура и его двенадцати рыцарей. (В XX веке СС называли собственные укрепления Ordensburgen, орденскими замками32.) Лифляндия во многом отличалась от Пруссии. Рижский архиепископ и четыре его епископа спорили с орденом за власть и часто обращались к папе, а иногда даже к язычникам-литовцам. Ландмейстер как своего рода «вице-король» хохмейстера пользовался такой независимостью от Пруссии, что некоторые историки даже не понимают, что он и тринадцать его комтуров были уже не меченосцами, а тевтонцами. (Ландмейстера назначали из двух кандидатов, представленных хохмейстеру ливонскими комтурами.) Его власть была далеко не абсолютна, и ему часто приходилось обращаться за одобрением к ландтагу (собранию) провинции. Однако переселенцы прекрасно знали, что их выживание зависит от ордена. В основном они селились в городах и составляли лишь небольшой процент населения Ливонии, в которой их всегда значительно превосходили местные жители балтийских и финно-угорских народностей. Рига и великие командории Дюнамюнде, Ускуль, Ленневарден, Ашераден, Дюнабург, Венден и Феллин были связаны водными путями таким образом, чтобы в случае мятежа местных жителей туда можно было быстро доставить подкрепления. В ночь 22 апреля 1343 года эстонцы убили 1800 немцев – мужчин, женщин и детей, а потом напали на Ревель. Там их разгромил ландмейстер фон Дрейлебен, который быстро восстановил порядок33. Славянские, балтийские и немецкие историки равно видели в побуждениях Тевтонского ордена немецкий национализм, но это ошибка. Если в административных делах использовались исключительно латынь или немецкий, то потому, что балтийские языки не имели письменности. Пруссам было запрещено селиться в немецких деревнях, поскольку они были плохими фермерами и не умели пользоваться тяжелым немецким плугом. Смешанные браки были запрещены, потому что слишком многие исконно местные жители оставались язычниками, ради сохранения чистоты немецкой крови. В Земланде обращенные в христианство прусские вожди полностью ассимилировались, стали неотличимы от немецких дворян, на чьих дочерях они женились, строили усадьбы и приобретали фамильные гербы. К концу XIII века пруссы и померанские славяне стали допускаться в орден, некоторые становились комтурами. Предубеждения братьев носили религиозный и экономический характер, а не националистический. В первую очередь они были христиане-католики, а уже во вторую немцы. Главной целью государства ордена было истребление язычества. Рыцари могли действовать достаточно безжалостно, когда на кону стояли их интересы. В 1331 году король Польши Владислав Локетек призвал их подавить восстание в Данциге, после чего они оставили город себе. В следующем году поляки разгромили рыцарей в битве под Пловцами, но оказались неспособны нанести им решительное поражение, и Казимир III отказался от борьбы в 1343 году, уступив Данциг и Померанию ордену по Калишскому договору. Язычество в Литве было смыслом существования Тевтонского ордена. При великом князе Гедимине (1315–1341), уверенно державшемся в своих лесах, литовцы присоединили Украину до самого Киева и создали самое крупное государство в Европе. Соседство со славянами начало их цивилизовать, некоторые стали православными христианами, а Гедимин побуждал польских купцов и ремесленников переселяться в Литву. Он приступил к централизации правительства, и его войска были оснащены пушками. Тем не менее великий князь, будучи верховным жрецом таких божеств, как бог-громовержец Перкунас, бог воды Атримпас и самый зловещий из всех бог-заяц Диверикз, продолжал поклоняться священным зеленым змеям и святому огню ароматного янтаря в волшебной дубраве недалеко от его дворца в Вильнюсе. Между орденом и подданными литовских великих князей шла непрекращающаяся война. Она велась в условиях дикой природы: в первозданных лесах, на пустошах и в кустарниковых зарослях, среди бесчисленных озер и болот. Рыцари атаковали с моря, плыли по рекам; их обшитые внакрой корабли были крупнее литовских и могли перевозить до 500 человек воинов. Либо они совершали набеги по густым чащобам и топям, после того как прусские следопыты натаскивали их в ведении лесной войны. Они везли экипировку и провизию на вьючных лошадях; доспехи, которые стали тяжелее, приобретя ножные, ручные и наплечные пластины, можно было надеть, только когда они достигали берегов Немана. Помимо опасностей засады, им грозило заблудиться среди сосен, которые скрывали от взгляда солнце и звезды, и умереть от голода; известно, что порой братья сходили с ума от лесного «кафара» (тоски). Если их брали в плен, их приносили в жертву литовским богам, а захваченных комтуров всегда сжигали в священных дубравах – как, например, Маркварда фон Рашау в 1389 году. Семьдесят военных экспедиций были отправлены из Пруссии между 1345 и 1377 годами, и еще тридцать из Лифляндии. Самыми важными были летние кампании, которые проводили совместно хохмейстер из Пруссии и ландмейстер из Лифляндии. Их синхронизацию обеспечивала тщательная административная подготовка под руководством маршала ордена, которая включала в себя разведку, размещение складов снабжения и сбор кораблей. Зимние набеги в декабре и январе были гораздо скромнее, в них редко участвовало больше двух тысяч всадников, которые совершали быстрые удары из импровизированного лагеря на вражеской территории; однако буран, который мог налететь в любой момент, мог оказаться еще опаснее литовцев. Летом или зимой, если рыцари одерживали победу, они возвращались со скотом и пленными. Тевтонцы внушали противникам ужас. Когда в 1336 году они осадили и штурмовали форт Пиленай на Немане, чем попасть в плен, литовцы предпочли сжечь все свое имущество в огромном костре, убить женщин и детей и потом обезглавить друг друга. Старые жрецы топорами отрубили головы более чем 100 воинам, а потом разбили себе головы, когда рыцари прорвались за частокол. Жемайтию, регион на литовском побережье, населяло свирепое племя, которое препятствовало объединению Пруссии и Лифляндии. Среди рыцарей нашелся человек, способный решить это затруднение, Винрих фон Книпроде, который вступил в орден десятилетним мальчиком и был хохмейстером с 1351 по 1382 год. Этого жизнерадостного уроженца Рейнской области выбрали на пост после блестящей военной карьеры, и вскоре он осуществил реформы, оживившие весь орден. Несмотря на всю внушительность Мариенбурга, Винрих построил новый дворец – великолепный Mittelschloss с прекрасными садами. Там он царил над блестящим двором с истинно южнонемецкой веселостью, приветствуя бесконечный поток иноземных гостей, задавая им роскошные банкеты и радуя развлечениями с музыкой и жонглерами. Среди гостей бывали рыцари с Родоса, из немецких командорий его собственного ордена. Часто проходили рыцарские турниры (в которых братья не принимали участия, будучи духовными лицами). Однако в экстравагантном гостеприимстве хохмейстера было разумное зерно, ибо папы обещали все духовные привилегии крестоносцев тем, кто оказывал содействие ордену, и на протяжении XIV века князья и дворяне Европы стекались к нему, чтобы драться с литовцами. Слепой король Иоганн Люксембургский, погибший в битве при Креси, потерял глаз в Жемайтии; в Пруссии его сопровождал секретарь – композитор Гийом де Машо. Маршал Бусико, французский паладин, дрался плечом к плечу с тевтонскими братьями, а граф Дерби, позднее король Англии Генрих IV, дважды бывал при дворе хохмейстера, хотя это было уже после Винриха34. Нет сомнений, что он был зачислен в орден как хальббрудер, собрат-мирянин. Молодой йоркширец, двадцатилетний сэр Джефри Скроуп, брат будущего архиепископа Йоркского, пал, сражаясь бок о бок с Винрихом в 1362 году, и был похоронен в Кенигсбергском соборе, где в течение многих веков ему было посвящено окно. Многие англичане и шотландцы приняли участие в войнах «Великого магистра немецких рыцарей», а кроме того, хорошо известен отрывок из Чосера, который рассказывает о таком эпизоде в карьере своего рыцаря:
Вверху стола, был гостем в замках прусских, Ходил он на Литву, ходил на русских, А мало кто – тому свидетель Бог — Из рыцарей тем похвалиться мог.
Винрих старался повысить духовный и образовательный уровень ордена. В каждом комтурстве должно было быть два ученых брата: богослов и правовед. В Мариенбурге была открыта школа права, и некоторое время хохмейстер даже обдумывал основание университета в Кульме. В орден вступило столько новобранцев, что для них не хватало должностей; к концу правления Винриха в Пруссии было около 700 рыцарей. Он решил проблему учреждением обителей, помимо командорий. Они включали двенадцать рыцарей и шесть братьев-священников; акцент делался на мессе и духовной жизни. Таких обителей в одном Мариенбурге было четыре. На официальных постах использовалось все больше юнкеров, и из них создавалось внушительное ополчение. Однако Винрих защищал от них крестьян, так что даже получил прозвище крестьянского друга35. Он так же ревностно поддерживал привилегии своих бюргеров, защищая их от иностранных конкурентов, и отчеканил прекрасные новые монеты. Винрих был твердо намерен уничтожить «самогитян в кожаных одеждах» – жемайтов и их идолов, которым те часто приносили человеческие жертвы. Два весьма одаренных великих князя Ольгерд и Кейстут возглавляли вражеские войска в течение тридцати лет непрерывной войны, однако поворотным стал 1370 год, когда большая армия подошла к Кенигсбергу, но была отбита самим хохмейстером при Рудаве. Он потерял маршала36 с 26 комтурами и еще 200 братьев, но литовцы, оставшиеся без своего знамени, больше уже никогда не смели встречаться с ним. Он натравливал великих князей друг на друга и сохранял хорошие отношения с Польшей. Винрих всегда был новатором, он стал использовать перевозимые на кораблях пушки в зимних походах 1381 года. Ко времени своей смерти в 1382 году Винрих овладел Жемайтией и захватил Тракай, находившийся всего в 27 километрах от Вильнюса. Это был зенит славы ордена. Однако в 1386 году великий князь Ягайло стал католиком, женился на польской королевне Ядвиге и был коронован как король Польши и Литвы Владислав II. Священный костер в Вильнюсе погас навсегда, и на следующий год Ягайло стал обращать в христианство своих подданных. Однако, как не без оснований утверждал орден, многие все же оставались язычниками или православными схизматиками. Лишь за несколько лет до того, в 1377 году, великого князя Ольгерда кремировали по обычаю в лесу с его лошадьми. Даже в 1413 году французский гость Жильбер де Лануа заметил, что некоторые племена все еще сжигают своих мертвецов, обрядив их со всею пышностью, на дубовых кострах в священных дубравах. Государство ордена было достаточно сильным, чтобы сопротивляться обширной империи Ягайло. Его «вице-король» в Литве, великий князь Витовт, стал проводить независимую линию и даже объединился с тевтонцами, отказавшись от Жемайтии, хотя местные жители все еще продолжали держаться в своих болотах и лесах. Конрад фон Юнгинген, хохмейстер с 1394 по 1407 год, был способным государственным деятелем. Он ясно понимал, что польско-литовская империя будет лишь сплачиваться за счет противодействия со стороны ордена, и подтолкнул Витовта к расширению на восток. В 1399 году великий князь выступил по русским равнинам с огромной армией литовцев и славянских бояр против Золотой Орды. Как ни странно, среди них были изгнанный татарский хан Тохтамыш и отряд в 500 человек из Тевтонского ордена. Темник Тамерлана хан Едигей встретил их на реке Ворскле, притоке Днепра. Он использовал тактику, примененную еще в Лигнице, перебил две трети армии Витовта и безжалостно преследовал его по степи. Это положило конец надеждам «безумного Витольда» на завоевание земель Золотой Орды. Тогда он повернулся к землям Тевтонского ордена. Конрад отчаянно пытался сохранить мир, а также заручиться союзом с казанским ханом. Братья владели 55 городами и 48 крепостями, и их подданные процветали в довольстве. Орден мог ликовать, пока ему удавалось избегать столкновения со всеми своими врагами сразу. Но миролюбивый Конрад умер в 1407 году, и его смерть от желчного камня, как предполагают, ускорил отказ от предписания врача переспать с женщиной. Неукротимые жемайты в 1397 году заняли Мемель, крепость-город, связывавший две половины орденского государства, но братья вернули его в 1406 году. Это был предел их территориального расширения. Они приобрели Ноймарк Бранденбургский у императора Сигизмунда в 1402 году и уверенно контролировали Балтийское побережье, с чем могла сравниться только Швеция XVII века. В 1398 году тевтонцы высадили армию на остров Готланд, занятый шведскими пиратами, «морскими трактирщиками», которые охотились за ганзейскими кораблями. После их изгнания орден стал патрулировать море. потом остров захватили датчане, и тогда рыцари вернулись в 1404 году с 15 тысячами войск и снова заняли его, а также 200 датских кораблей, и в столице Висбю учредили филиал Ганзейского союза. Наконец в 1407 году новый хохмейстер Ульрих фон Юнгинген вернул его Маргарите Датской в обмен на гарантию защиты ганзейских купцов. Король Владислав сделал все возможное, чтобы спровоцировать орден. Польским купцам было запрещено торговать с бюргерами из Пруссии и Лифляндии, которых и без того тревожил упадок Ганзы и которые ненавидели частные торговые предприятия ордена. По просьбе Владислава герцог Померании заблокировал дороги из Германии. Владислав также раздувал недовольство среди прусских юнкеров, которые питали неприязнь к комтурам, так как в большинстве своем они были рейнскими уроженцами, а также подбил на бунт жемайтов. Последними словами Конрада была мольба о том, чтобы его брата не избирали на его место, так как Ульрих был известен как человек гордый и безрассудный. В 1409 году тлевшие пограничные споры прорвались открытой войной. Владислав и Витовт собрали 150 тысяч войск, всех, кого только смогли поставить в строй, а также большие контингенты татар и казаков и еще чешских, валашских и венгерских наемников под началом Яна Жижки (будущего военного гения гуситских войн). Вся сила ордена – рыцари, наемники и добровольцы – составляла 80 тысяч человек. Помимо польского рыцарства, армия Владислава состояла в основном из легких всадников, тогда как орден располагал в основном тяжелой кавалерией, не считая некоторого количества арбалетчиков с новыми стальными арбалетами и артиллерии, привезенной из Танненберга. Лифляндские братья не сумели явиться вовремя, но рыцари, по всей видимости, были уверены в победе. 
Хохмейстер Ульрих фон Юнгинген, убитый в Грюнвальдской битве, 1410 г. Две армии встретились 15 июля 1410 года у Танненберга в Пруссии, среди Мазурских болот. Совершенно в духе поборника Господа хохмейстер презрительно посмеялся над предложением нанести по врагу внезапный удар. Поляки запели боевой гимн святого Адальберта, на что братья ответили пасхальным гимном Christ ist erstanden («Христос воскрес»). Огнестрельное оружие сказало свое короткое слово, и затем, словно молот, ударила масса блестящей стали – тяжелая кавалерия в пластинчатых доспехах и бацинетах типа хундсгугел, ревя старый боевой клич «С нами Бог». Она сломала левый фланг чехов и литовцев, почти разметала правый. Однако в центре поляки упорно держались, и их союзники сомкнули ряды. Левый фланг еще не успел перестроиться, но Ульрих атаковал со всем резервом, ослабленным из-за вероломного дезертирства кульмерландских юнкеров. Поляки выстояли. После множества атак в конце долгого дня противник обошел рыцарей с фланга, и битва свелась к рукопашной на мечах и топорах, пока татары окружали братьев. Их мрачный и упрямый хохмейстер отказался покидать этот Рагнарек, которого был причиной, и дрался в своих позолоченных доспехах и белом плаще под огромным боевым знаменем, бело-золотым с черным крестом и орлом, пока не упал (когда его нашли, его тело было изувечено почти до неузнаваемости)37. Считается, что погибло 18 тысяч солдат Орденсланда, включая гросскомтура, маршала и многих комтуров, всего 205 рыцарей. Утверждалось, что 14 тысяч их войска были взяты в плен, включая множество рыцарей. Большинство пытали и обезглавили, а пятьдесят их знамен вывесили как трофеи в краковском соборе. Сколько бы там ни погибло людей, Танненбергская битва38 бесспорно стала Хаттином для Тевтонского ордена. Генрих фон Плауэн, комтур Швеца, примчался из Померании к Мариенбургу с войском в три тысячи и сжег прекрасный город дотла, чтобы не дать ему стать убежищем. Огромная армия окружила его, захваченные пушки Мариенбурга разрушили стены, и, что хуже всего, подданные ордена, даже епископы, встретили поляков как триумфаторов, а кульмерландские помещики слали фон Плауэну оскорбительные письма39. Однако он держался с хладнокровием. Братья пали духом, но затем чудесным образом воспрянули благодаря видению Богоматери. Через два месяца Владислав снял осаду, и по Первому Торуньскому миру 1411 года орден потерял только Добринскую землю (на юго-востоке от Кульмерланда), которая отошла Польше, и Жемайтию, которая отошла Литве. Так закончился Балтийский крестовый поход. Глава 7Крестоносцы без целиТанненберг ознаменовал конец уверенности в том, что «кто против ордена, тот против Христа». Тевтонские рыцари больше не могли рассчитывать на мученический венец, если гибли на поле боя, так как их литовские противники уже не были язычниками. Последствия их поражения усугубились тяжелыми экономическими бедами. Депопуляция из-за неоднократных вспышек чумы по всей Европе снизила потребность в пшенице, на которой основывалось процветание Орденсланда. В «Крестоносцах» польский романист Генрик Сенкевич воображает визит польского дворянина в Мариенбург XIV века и его ужас при виде униженного состояния местного прусского крестьянства. В реальности они жили в лучших условиях, чем польские сервы, многие из которых бежали в Орденсланд, где господам не разрешалось их пороть. Но в 1410 году многие прусские землевладения оказались заброшены, и из-за все возраставшей нехватки трудовых ресурсов у рыцарей и прусских помещиков возникли трудности с обработкой земли. Только члены ордена имели право использовать принудительный труд, что возмущало помещиков. Уже в 1397 году кульмерландские землевладельцы образовали «Союз ящерицы» (Eidechsenbund), чтобы дать выход своему недовольству. В тот самый момент, когда доходы ордена катастрофически сократились, он встал перед необходимостью выплачивать контрибуцию, которую потребовали поляки по Торуньскому миру, и у ордена оказалось недостаточно средств. В 1412 году Генрих фон Плауэн, ставший хохмейстером, учредил ландесрат (генеральную ассамблею) прусских сословий, в который входили двадцать дворян и двадцать семь бюргеров. Надеясь убедить их в необходимости повышения налогов, он обещал, что в будущем без их согласия не будет ни взимать налогов, ни объявлять войн. Но ни дворяне, ни бюргеры его не поддержали. Немало рыцарей было разгневано учреждением ландесрата и возмущено тем, что их братьев, нашедших приют в Германии, возвращали в Пруссию в цепях. У Плауэна было много внешних врагов, особенно в Данциге, где он велел отрубить головы самым видным горожанам за то, что они приветствовали поляков после Танненберга. Король Владислав совершал неоднократные набеги в Пруссию, и в конце концов молодой хохмейстер пришел в ужасное бешенство и приказал гроссмаршалу атаковать поляков, но не посоветовался со своими старшими офицерами, как был обязан по уставу. Гроссмаршал отказался выступать и вынудил Плауэна созвать капитул. Он собрался в октябре 1413 года и низложил хохмейстера-тирана40. Во время своего короткого правления он настроил против себя всех подданных, и рыцарей, и мирян. Он видел себя в роли самодержца-провидца, а не руководителя духовного братства, и его высокомерие в корне противоречило дисциплине ордена. Надо отметить, что его сторонниками в основном были рейнцы, а противниками – северные немцы. Региональные предрассудки уже тогда начали подрывать могущество ордена. Виновник его падения и преемник, пожилой гроссмаршал Михаэль Кюхмейстер фон Штернберг, руководивший братьями в войне 1414–1422 годов, знал, что орден не может пойти на риск генерального сражения. Рыцари оставались в неприступных городах ордена, совершая по ночам безжалостные рейды. Поляки наносили ответные удары, целые регионы Орденсланда обезлюдели из-за резни или голода41. Папа даже благосклонно выслушал жалобы поляков на Констанцском соборе, хотя представитель ордена все же сумел предотвратить его осуждение. Кульминацией противостояния стало полномасштабное польское вторжение в Пруссию в 1422 году. Хохмейстер Пауль Беллицер фон Русдорф заключил мир, уступив Жемайтию и Нешаву – первый город, отданный ордену поляками в XIII веке. Дейчмейстер (ландмейстер Германии) горько его упрекал. В 1430 году хохмейстер фон Русдорф сделал последнюю попытку разрушить польско-литовский союз. На литовский трон было два претендента: Свидригайло, которого поддерживали православные бояре на востоке, и Сигизмунд, которого поддерживали поляки, за которыми шли католические магнаты Запада. Пауль объединился со Свидригайло и 1431 году напал на Польшу. В 1433 году ливонский ландмейстер и его новые друзья одержали верх, но были уничтожены чумой42, а в 1455 году сторонники Сигизмунда разгромили армию Свидригайло и большинство ливонских братьев. Ордену понадобились годы, чтобы вернуть себе былую мощь на севере. Богемия, сотрясаемая религиозными войнами, уже не могла быть тем союзником в борьбе против Польши, каким была в предыдущем веке. Гуситов рассердило участие ордена в катастрофическом походе Сигизмунда против них. Гуситские армии совершали набеги на Орденсланд из Богемии, их странные боевые обозы проникали далеко в глубь Пруссии. Они распевали мрачную военную песню «Мы, Божьи воины», которая заканчивалась словами «убивай, убивай, убивай, убивай всех до одного». Возможно, они привезли с собой и тот знаменитый барабан, на котором была натянута кожа их слепого и страшного вождя – покойного Яна Жижки. В 1433 году Ян Чапек разграбил Диршау и Оливу. Вагенбурги – передвижные укрепления из связанных между собой цепями повозок, из-за укрытия которых крестьяне-разбойники вели стрельбу из небольшого ручного огнестрельного оружия, а потом делали вылазки, вооружившись цепами и серпами, оказались не менее эффективны, чем современные танки. Еретики-табориты, бич Богемии, любили грабить государство духовного ордена, опустошать его, запытывать священников и помещиков до смерти и уводить в плен простолюдинов. Потом пришла чума, неурожай и голод. Дороги оказались во власти разбойников. Так или иначе, но торговля шла на убыль, потому что в Ганзе уже наступил упадок, когда в 1425 году прогорели рыболовецкие промыслы в Скании. Средневековая валюта была основана на биметаллическом стандарте, и растущая нехватка серебра повлекла за собой неуклонное обесценивание монет. Ливонская коммерция в Новгороде оказалась подорвана, а прусские города разорялись из-за ввозимых товаров. Наложенные орденом ограничения, таможенные сборы и монополия на торговлю зерном приводили в ярость разорившихся бюргеров Орденс лан да. Равнинная, песчаная Пруссия с ее унылыми туманами и без того была безрадостной страной, но теперь она стала превращаться в пустыню43. К 1450 году количество членов Тевтонского ордена сократилось на треть. В него стали принимать людей неблагородного происхождения. Известна по крайней мере одна командория, комтур которой бил по лицу каждого, кто приходил жаловаться, и говорил: «Убирайся, сукин сын. Для тебя я хохмейстер». Однако все еще оставались рыцари, которые жили в соответствии со своим призванием. В XV веке анонимный священник из Франкфурта написал «Немецкую теологию» – весьма популярный справочник по мистицизму на основе идей мейстера Экхарта44. Даже в озадачивающие дни реформации братья оставались верными своим обетам. Вероятно, в большинстве командорств правление держалось с довольно большой степенью регулярности и большого уважения к традиции. В 1430 году императора Сигизмунда II, чьи владения включали Венгрию и Хорватию, все больше стали тревожить нападения османов. Поэтому он предложил хохмейстеру Беллицеру перевести штаб-квартиру ордена в Трансильванию. В Северине (на границе современной Румынии) было учреждено комтурство под началом Клауса фон Редвица для защиты Дуная. К сожалению, Сигизмунд сам положил конец проекту, который мог бы помочь ордену возродиться: он неразумно предложил разделить прусские земли между соседними правителями. Весь его план сразу же стал подозрительным, и через несколько лет братья ушли из Северина. Во внешней политике ливонские ландмейстеры всегда отличались от прусских, так как их оппонентами были не литовцы, а русские князья. В течение двух столетий они вели не менее тридцати войн с землей русов. Орден никогда не отказывался от намерений овладеть Псковом и Великим Новгородом и особенно прибрать к рукам обширную торговую империю последнего. В 1444 году ливонские братья начали хитрую кампанию против русских республик. За Нарву стали отправляться небольшие рейды, главной целью которых было психологическое давление. В 1445 году умелыми дипломатическими усилиями ордену почти удалось заманить в войну датского короля, чтобы справиться с Новгородом. Торговое государство оказалось заблокировано и отрезано от торговли с ливонскими городами. Орден воспользовался своей монополией для запрещения ввоза зерна в Новгород. Однако эта кампания, хотя и хорошо задуманная, потерпела неудачу, и в 1448 году рыцари заключили с русскими мир. Война имела для ордена катастрофические последствия, уничтожив ливонскую торговлю и повредив прусским портам. В 1440 году юнкеры и бюргеры встретились в Мариенвердере и основали Прусский союз, который стал настоящим государством в государстве и взимал собственные налоги. Орден был неспособен справиться с союзом, и хохмейстер попытался достичь какого-то временного соглашения с ним. Это оказалось невозможно, ибо он не мог разделить политическую власть с прусской знатью, не подорвав всю концепцию орденского государства, да и недовольство бюргеров было слишком велико. Сложилась взрывоопасная ситуация. Хохмейстер Людвиг фон Эрлихсхаузен обратился к Фридриху III в 1453 году, и тот торжественно заявил о роспуске Прусского союза. Однако он не мог добиться исполнения своего указа45. В феврале 1454 года, после таинственного убийства посланника, Союз – включавший в себя 21 город – аннулировал присягу хохмейстеру, и страна восстала. За два месяца бунтовщики овладели 56 замками, и зачинщик мятежа, рыцарь-отступник Ганс фон Байзен, поехал в Краков, чтобы предложить «корону» Пруссии Казимиру IV. Реальной же его целью было добиться анархических вольностей, которыми пользовался польский правящий класс. Король Казимир прибыл в Пруссию, но вместо приветствия его ждала война, которая продлилась тринадцать лет. Орденсланд разрывался в клочья, юнкеры воевали с юнкерами, бюргеры с бюргерами. В Кенигсберге моряки и горожане отчаянно дрались на узких улицах и набережных, а торговые князья Данцига, ненавистники ордена, присылали на галерах своих сторонников. У Казимира было мало войск. Однако Прусский союз и данцигские олигархи дали ему много денег, и он набрал наемников из чехов и гайдуков – диких венгров или хорватов, которые совершали набеги и сжигали несчастный Орденсланд. Однако орден все же смог найти в своих рядах еще одного Плауэна – комтура Генриха Рейсса фон Плауэна, двоюродного брата Генриха, хохмейстера трагической судьбы46. В сентябре 1454 года он отправился освобождать Кениц, осажденный королем Казимиром с армией в 40 тысяч поляков, наемников и солдат Прусского союза. У Плауэна было лишь 9 тысяч человек, но ему удалось сузить фронт за счет искусного маневрирования среди болот и, найдя пункт, в котором легкие войска противника были не защищены, ударил с 1000 тяжелых всадников. Армия Казимира была сметена, а сам король едва спасся, оставив свое знамя в руках тевтонцев. Теперь в ордене было мало сержантов, и доля братьев относительно рекрутов и наемников в эскадронах была примерно той же, что и доля офицеров и унтер-офицеров относительно рядовых в современных пехотных полках. Арбалетчиков сменяли пехотинцы с ручным огнестрельным оружием, и богемские войска использовали боевые повозки. Среди них уже не было никаких романтичных искателей приключений, как в дни Винриха. Грюнвальдская битва разрушила престиж ордена, а войны в Литве перестали быть Крестовыми походами. Не было смысла ехать в Северную Европу ради опыта, который можно было получить ближе к дому. Пришли только волки-ландскнехты да маркитанты-шакалы, жадные до поживы. Эта тринадцатилетняя война состояла из осад и вылазок, но в ней было мало решительных битв. Солдаты грабили и сжигали города, разоряли деревни, опустошали поля, с крестьянами расправлялись целыми гуртами. Наемники, всегда готовые выслушать выгодное предложение, часто переходили с одной стороны на другую. Чтобы расплатиться с ними, хохмейстер пытался продавать замки и поместья, даже города, но безуспешно. Земельная собственность уже не давала прибыли, и ордену не хватало денег. Арендная плата и налоги уже не собирались. Ландмейстер Германии Ульрих фон Лентерсхейм прибыл сражаться плечом к плечу с прусскими братьями и оказал им некоторую финансовую помощь, но ее надолго не хватило. Отчаявшийся Людвиг гарантировал оплату своим войскам двадцатью городами и замками, которые они вскоре и заняли. Ландмейстер Ливонии пытался выкупить Мариенбург, но не смог47, и в 1457 году богемцы продали его Казимиру. Отчаявшийся хохмейстер сбежал на лодчонке в Кенигсберг, чьи сочувствующие жители прислали ему бочонок пива, но не дали ни гроша. Плауэн убедил верного бургомистра Мариенбурга Бартоломеуса Блюмена открыть ему ворота. Вместе они, располагая лишь малым отрядом, отчаянно защищали его от поляков, которые окружили город и заняли цитадель. Наконец, в 1460 году они потерпели поражение, и бургомистр Блумен был обезглавлен. Но Плауэн спасся и продолжил войну. Разгром братьев при Жарновце (Пуцкий повят) в августе 1462 года численно уступавшим противником называют поворотным пунктом войны. Интересно посмотреть на состав войск ордена: 1000 тяжелых всадников в полной экипировке, 600 легких всадников, 1300 человек ополчения и 400 пеших солдат. Гораздо важнее оказалась морская битва, состоявшаяся в следующем году в устье Вислы. Братья отправили сорок четыре корабля против данцигцев, чей флот был оплачен драгоценностями их жен и возлюбленных. Однако прибыли союзники данцигцев из Эльбинга, и орден потерял все свои корабли и полторы тысячи человек. Это стало стратегической катастрофой, ибо она отрезала ордену водный путь в Западную Пруссию. Однако братья все еще сопротивлялись, не имея ни войск, ни денег, ни надежды, они держались в крепостях, к которым никто не мог прийти на помощь, и сдавали их одну за другой. Когда хохмейстер в конце концов сдался в 1466 году, к тому времени он потратил 16 миллионов венгерских флоринов, и обе стороны потеряли более 100 тысяч человек. По Второму Торуньскому миру Польша получала Данциг и западные баллеи, которые с тех пору будут назваться Королевской Пруссией. Орден оставил себе восток, притом что в будущем не менее половины его рыцарей будут поляками. Хохмейстер должен был принести присягу польскому королю за свои прусские земли, и через эту унизительную церемонию несчастный Людвиг прошел в Золотом зале Торуни, «в разодранных одеждах, рыдая». Столицей Тевтонского ордена теперь стал Кенигсберг. Орден разделился из-за договора. Братьям, находившимся за пределами Пруссии, было трудно подчиняться польскому вассалу, который сидел в Сейме по левую руку от короля. Ливонским рыцарям подтвердили их обычай выбирать собственного ландмейстера, а ландмейстер Германии стал называться дейчмейстером и получил большую независимость. Лифляндия оставалась грозной. В 1471 году Иван III, великий князь Московский, присоединил Новгород, после чего тевтонцы пытались взять Псков в качестве контрудара, для чего дождались 1480 года, когда Иван был занят последним вторжением Золотой Орды. Ландмейстер Бернхард фон дер Борх повел большое и хорошо вооруженное войско48 по заснеженным дорогам и разграбил небольшой Вышгород 1 января 1480 года. В конце месяца он вернулся, одна его армия окружила Псков, а другая систематически опустошала окрестности. Бернхард отступил, когда московское войско вторглось в Ливонию, но 1 марта он преследовал псковитян на льду Ладожского озера, а затем разграбил и сжег город Кобыле, убив почти 4 тысячи жителей, после чего отступил. Рейды Ландмейстера глубоко потрясли жителей Пскова. В августе он неожиданно вернулся во главе «100 тысяч человек», угрожая Пскову. Республика оказалась в отчаянном положении, но Бернхард снова отступил. К сожалению, вторжение Золотой Орды окончилось провалом, и у Ивана освободились силы для защиты Пскова. Прусские братья были твердо намерены вернуть себе независимость. В 1498 году они выбрали хохмейстером влиятельного князя Фридриха Саксонского, брата курфюрста. Кенигсберг преобразился, стал похож на королевский двор, где правили саксонские чиновники, и богатство князя-хохмейстера придавало ему иллюзорное великолепие. Он отказался приносить вассальную присягу польскому королю и потребовал вернуть западную Пруссию. В концу века Лифляндия находилась в раздробленном состоянии, разбившись на три лагеря: епископы, города и рыцари. Последних от дел отвлекали распри между уроженцами Рейна и Вестфалии. Рига, Ревель и Дерпт лишились своих торговых прав в Новгороде, когда Иван III изгнал ганзейцев и всех немцев. Так или иначе, бюргеры Лифляндии и Пруссии покинули Ганзу после 1467 года. Орден всегда поддерживал хорошие отношения с татарами, его послы были в Казани и Астрахани, но Золотая Орда окончательно пришла в упадок. Иван женился на византийской принцессе, и Москва быстро превращалась в Третий Рим. Ее великий князь хотел получить выход к Балтийскому морю и угрожал Нарве из своей крепости Ивангород. Однако Мариенланду еще было суждено насладиться последним коротким возрождением, этот период часто называют его золотым веком. Вальтер фон Плеттенберг, родившийся в Вестфалии в 1450 году и избранный ландмейстером в 1493-м, был фигурой одного калибра с Книпроде. Красивый мужчина с изысканными манерами, доблестный воин и одаренный дипломат, он, казалось, вышел из героического века ордена в его закат. Он ограничил вестфальцам допуск в Лифляндию и управлял городами и епископами, стравливая их друг с другом и стараясь наладить особые отношения с архиепископом Рижским. Каспар Линде, который был архиепископом с 1509 по 1524 год, был его близким другом и сторонником. Даже бюргеры испытывали благодарность к Вальтеру за его благосклонное правление, которое продолжалось почти полвека49. 
Фридрих Саксонский, предпоследний хохмейстер, правивший в Пруссии В 1499 году Московия и Менгли-Гирей, хан крымских татар, объявили войну великому князю Литовскому Александру, который объединился с ханом Волжской орды Саид-Ахмедом и орденом. В 1501 году русские войска разгромили и перебили литовскую армию и вторглись в Ливонию. Александр не прислал помощи, а Саид-Ахмед задержался. 27 августа Плеттенберг атаковал русских в одиночку на реке Серица. С ним было 8 тысяч пехотинцев и 4 тысячи всадников. Русские – московиты и армия князя Псковского – насчитывали 40 тысяч. Используя убийственную комбинацию артиллерии и тяжелой кавалерии, Вальтер практически стер их с лица земли. Ландмейстер сражался как дьявол, хотя дважды был окружен и однажды даже пал на колени. Как пишет хронист Бальтазар Руссов, 12 тысяч человек Плеттенберга убили большую часть 40 тысяч русских, остаток которых бежал в Псков. Однако вспышка дизентерии заставила его отступить. В ноябре 1501 года русские вернулись: 100 тысяч московитов и 30 тысяч татар50 под командованием лучшего полководца Ивана, князя Даниила Щени. Они вступили в бой с главной армией ордена, укрепившейся в замке Гельмед у Дерпта, и, несмотря на превосходящую артиллерию рыцарей, уничтожили их. Даже гонец не сумел выбраться оттуда, чтобы предупредить Плеттенберга. Потом московиты опустошили Восточный Мариенланд, где убили или увели в плен 40 тысяч ливонцев. Однако ландмейстер не испугался. Весной 1502 года он совершил несколько молниеносных рейдов в псковские земли, а в сентябре осадил и сам Псков. Ландмейстер отступил перед пришедшей на помощь городу московской армией и заманил преследователей в смертельную ловушку на озере Смолино. Он снова использовал кавалерию и опытных артиллеристов, добившись ужасающего эффекта. Многие братья погибли, но армия Плеттенберга смогла отступить без особых трудностей. Вскоре после этого великий князь Александр заключил мир с Иваном, и в мае 1503 года послы Тевтонского ордена подписали с русскими пятидесятилетнее перемирие. Русские и немецкие хроники по-разному описывают, кто как отличился в войне, и те и другие утверждают, что победили в одних и тех же битвах. Как бы там ни было на самом деле, братья прекрасно справились с задачей: как можно дольше связывать численно превосходящего противника и не допустить его на свою территорию. Их достижение сравнимо с успехом финнов в Зимней войне 1940 года. В 1512 году орден выбрал хохмейстером еще одного имперского князя – двадцатиоднолетнего Альбрехта Гогенцоллерна, маркграфа Бранденбург-Ансбаха, бедного, честолюбивого и беспринципного. Он запретил принимать в орден поляков и в 1517 году, объединившись с Данией и великим князем Василием III, потребовал не только вернуть Королевскую Пруссию, но и компенсировать ее пятидесятилетнюю оккупацию. Наконец, в 1519 году, он начал кампанию осад, вылазок и поджогов против своего дяди, короля Польши Сигизмунда, однако не давал решающих сражений. Кампания принесла выгоду только грабителям-ландскнехтам, и в 1521 году Альбрехт, безразличный к военным успехам, согласился на четырехлетнее перемирие. Однако теперь ордену противостоял новый враг – протестантизм. В 1523 году Мартин Лютер написал хохмейстеру Альбрехту: «Ваш орден весьма странен и особенно потому, что был основан для борьбы с неверными. Поэтому он должен драться мирским мечом и действовать по-мирски, и, однако, в то же время он должен быть духовным, давать обет безбрачия, бедности и послушания и соблюдать эти обеты, подобно другим монашеским орденам». В своем обычном обличительном духе доктор Лютер далее назвал орден неким гермафродитом. В Рождество 1523 года епископ Земланда Георг фон Потенца, член ордена, публично заявил, что принимает лютеранство, в проповеди в Кенигсбергском соборе: «В этот день Христос родился снова». Новая доктрина уже распространилась среди бюргеров и даже среди рыцарей. Альбрехт встретился с Лютером в Нюрнберге на рейхстаге 1524 года и был обращен. 8 апреля 1525 года хохмейстер подписал Краковский договор. Отныне он получал от польского короля Пруссию в качестве наследственного герцогства. На следующий день он принес оммаж королю Сигизмунду (брату его матери) на рыночной площади Кракова. Он почти не встретил сопротивления, потому что специально оставил незанятыми посты гросскомтура и маршала ордена и на последний капитул в Кенигсберге созвал только необходимый кворум из 55 рыцарей. Эрих Брауншвейг-Вольфенбюттель, комтур Мемеля, единственный из старших должностных лиц, кто пытался противодействовать. Прочие были недовольны, но ничего не предприняли. Филипп фон Крейц, комтур Инстербурга, составил реляцию, в которой называл этот переворот «грязным делом» и сравнивал своих братьев по ордену с лягушками, которые просили себе короля, а получили журавля, как в басне Эзопа; он признавал, что сам закрыл на это глаза, чтобы сохранить свою командорию. Некоторые рыцари женились и основали прусские дворянские роды, а другие вернулись в Германию. Герцог Альбрехт с успехом правил до самой смерти в 1568 году, а его сын – до 1618 года, когда его родственники Гогенцоллерны, династия курфюрстов Бранденбурга, унаследовали Прусское герцогство. Вальтер фон Кронберг был избран дейчмейстером в Мергентхайме в 1527 году, через год после крестьянского восстания, когда чернь разграбила эту новую великолепную резиденцию, затем хохмейстером в 1530 году. На следующий год Карл V сделал хох– и дейчмейстера имперским князем. Тевтонский орден оказывал императору помощь, пусть даже небольшую, во время религиозных войн со Шмалькальденским союзом. Плеттенберг, казалось бы очевидный кандидат, не был избран из-за его склонности к вестфальцам, а не из-за склонности к лютеранству, как предполагал один историк ордена. Плеттенберг был незаменим в Риге, и ему уже исполнилось 75 лет. В 1526 году Карл V сделал его рейхсфюрстом. Учение Лютера быстро распространялось среди ливонских бюргеров, но, видимо, не среди братьев ордена. Человеку таких дипломатических талантов, как Плеттенберг, согласие между лютеранством и папством в то время казалось вполне вероятным, и он организовал публичные дебаты между католиками и лютеранами. На съезде в Вольмаре в 1522 году бюргеры-лютеране и даже несколько братьев протестовали против отлучения Лютера, а в 1524 году в Риге и Ревеле были антикатолические бунты. Церкви оскверняли, священников и монахов изгоняли из городов. В 1526 году, на втором Вольмарском съезде, собравшиеся обратились к своему главе с просьбой последовать примеру хохмейстера Альбрехта, отвергнуть католический крест и стать герцогом Ливонии. Но Плеттенберг отказался, довольно дружелюбно, и к его отказу отнеслись с уважением. Тень Москвы никогда не исчезала. В 1533 году, после 44-летнего правления, Вальтер, которому тогда было 83 года, умер добрым католиком в своем любимом Венденском замке. В течение двадцати лет ландмейстеров никто не беспокоил51, однако в конце концов в 1557 году Иван IV Грозный объявил тевтонцев преступниками, которые отвергли веру Христову и сжигали русские иконы. Армия царя сражалась лучше, чем армия его деда, и он уже победил татарскую Казань и Астрахань. В январе 1558 года князь Андрей Курбский вторгся в Восточную Эстонию, сжигая и убивая. Детей и подростков в возрасте от 10 до 20 лет железными прутами погнали на татарские невольничьи рынки, но кроме того, всех немцев до единого предали ужасной смерти: женщинам отрезали груди, а мужчинам – конечности. Не менее 10 тысяч были убиты перед воротами Дерпта. В мае 1558 года Курбский взял Нарву; в июле князь Шуйский штурмовал Дерпт. К сентябрю русские оккупировали двадцать городов, но потом удалились на зиму, оставив в них гарнизоны. Слабый здоровьем Фюрстенберг отрекся, и комтур Дюнабурга Готхард Кетлер был избран ландмейстером. Последняя армия Орденсланда вышла на войну под трубы и литавры, воздев боевое знамя Пречистой Девы. Однако хотя братья все еще носили на своих туниках черные кресты, отделанные серебром, и на каждой шее висел серебряный риттеркрейц – рыцарский крест в черной эмали, и хотя все с готовностью кричали «С нами Бог», их войско насчитывало всего 2 тысячи всадников, а также некоторое количество аркебузиров и пикинеров. Кетлер воспользовался зимним ненастьем, чтобы одолеть несколько гарнизонов. Иван Грозный быстро отреагировал, и в январе 1559 года русские вернулись по снегу со 130 тысячами войска. На этот раз не пощадили даже младенцев. Через двадцать лет сэр Джером Горсей, управляющий Московской компанией, ехал через Ливонию в Москву и поговорил с очевидцами. Он написал: «Ужасны были вопли гибнувших в жестокой резне, пожарах и опустошениях; женщин и девушек, раздетых донага, несмотря на мороз, без жалости избивали, привязывали по три и по четыре к хвостам лошадей и тащили, полумертвых-полуживых, заливая кровью дороги и улицы, полные мертвых тел стариков, женщин, младенцев». Иван Грозный, однако, опасался вторжения со стороны крымских татар и дал ордену передышку, потребовав, чтобы ландмейстер лично приехал просить мира. Когда поляки ходатайствовали перед царем о прекращении войны с орденом, Иван Грозный ответил: «Ливонская земля с незапамятных времен – наша вотчина: от великого князя Ярослава, сына великого Владимира»52. В 1560 году русские снова вторглись в Лифляндию, неся новые зверства и опустошения. Вдобавок к кровавой неразберихе восстало эстонское крестьянство, находившееся в жалком положении. Братья, разоренные, оставшиеся почти без войск, с мрачной решимостью защищали свою крепость, но безуспешно. В августе князь Курбский штурмовал Феллин, резиденцию Фюрстенберга, хотя он располагал большим отрядом рыцарей и тяжелой артиллерией, и бывшего ландмейстера увезли в Москву. Грозный всерьез рассматривал возможность восстановить его в качестве марионеточной главы вассального государства. Но было уже слишком поздно. Золотой век Мариенланда закончился в пылающих кострах, подобных тем, что четыреста лет спустя ознаменовали конец Третьего рейха. Орденсланд развалился. В 1562 году была одержана одна последняя победа в духе Балка и Плеттенберга: в Вайсенштайне после пятинедельной осады молодой брат Каспар фон Ольденбок всего с 2 тысячами человек отбил русское войско в 30 тысяч. Но затем, по настоятельной просьбе ревельских купцов, шведы заняли Северную Эстонию, а датчане взяли прибрежные острова. Готхард сдался, прекратив безнадежную борьбу, и в ноябре уступил все земли ордена Польше по Вильнюсскому договору, хотя и сохранил свое звание ландмейстера до 1562 года. Поляки, шведы, датчане и ливонцы объединились, чтобы изгнать русского царя. Братья были распущены. Некоторые в печали уехали в Германию, другие остались, обратились в лютеранство и женились, в том числе и сам Кетлер, который сохранил юго-запад Лифляндии, стал герцогом Курляндии (теперь Курземе), очаровательной прибрежной провинции, которой он владел как независимым от польского короля герцогством, и его потомки правили им до XVIII века. Так погибло государство Тевтонского ордена, которое вполне справедливо называли величайшим достижением средневековой Германии. Порочное переписывание истории при последующих режимах сумело затуманить истинные мотивы тевтонских рыцарей. Они ни в коей мере не были провозвестниками жестокого «пруссианства» Трейчке, не говоря уже о расовом безумии Третьего рейха. Несомненно, они пролили много крови, но при этом они все же были миссионерами, а не истребителями. Если прибалтийские язычники принимали их власть и обращались в христианство, рыцари были им вполне порядочными правителями. Крестоносцы, сражавшиеся за второй Утремер, они по-своему стремились построить новый Иерусалим. Более того, их духовное призвание оказалось настолько живучим, что Тевтонский орден существует и по сей день. жүктеу/скачать 3.02 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|