Дисциплина «Гостиничный и ресторанный сервис»

Дисциплина

«Гостиничный и ресторанный сервис»

Лекция 2

Гостеприимство.

Постоялый двор в античности и Древнем Риме

Те, кто следовал основными дорогами или заселенными местностями, могли выбрать себе местность для постоя, а в некоторых случаях даже возможность выбора заезжего двора в этой местности.

Если, например, путешественник покидал Рим по Аппиевой дороге, то мог, как Гораций, задержаться в Ариции или завершить первый день путешествия на четырнадцать миль ближе в Бовилле, на постоялом дворе. Через семнадцать миль отсюда находились «Три Гостиницы», где произошла встреча христиан Рима с направляющимся к ним апостолом Павлом. Название местности происходило от находившихся там трех заезжих дворов. Через десять миль пути оттуда находился Аппиев форум, «весь корабельщиков полный и плутов корчмарей», как писал Гораций, и где большая часть таверн располагала покоями для путешественников.

Аппиева дорога (via Appia), первая римская мощёная дорога (протяжённость ок. 350 км). Была проложена со стратегической целью при цензоре 312 до н. э. Аппии Клавдии (откуда её название) между Римом и Капуей; позже (в 244 до н. э.) доведена до Брундизия. А. д. была выложена из квадратных камней, по ней свободно могли проехать, не сталкиваясь, два воза. Вдоль Аппиевой дороги (около Рима) сохранились памятники древнего некрополя (кладбища) языческого и раннехристианского времени.

Если путешественник следовал через слабо заселенную местность, он вынужден был ночевать в каком-нибудь одиноком ночлежном доме, до которого ему удавалось добраться до наступления темноты. Такие дома обычно располагались вдоль большинства основных дорог, размещенных на удалении друг от друга на один день пути. Спустя определенное время такие одинокие постоялые дворы становились нередко основой поселений, которые возникали вокруг них и которые принимали названия этих заезжих дворов. Например, Руфини Таберна (Заезжий двор Руфина) – небольшое римское селение в северной Африке, Ад Стабулум (При сельском заезжем дворе) – римская деревня поблизости Нарбона в Южной Галлии, или упомянутые выше «Три Гостиницы при Аппиевой дороге» и многие другие.

В Западной Европе археологи обнаружили несколько обособленных сельских заезжих дворов, которые некогда должны были принадлежать римской публичной почте. Так, в австрийской провинции Штирии были найдены остатки римского придорожного дома — мансио средней величины. Он был построен в правление императора Августа и постоянно использовался практически три столетия. Этот заезжий двор представлял собой продолговатую двухэтажную постройку размерами 12,2х21,3 м, поставленную одной из более коротких сторон фасадом к дороге. Вдоль одной из длинных сторон здания тянулся двор для фургонов и повозок. В первом этаже находилась конюшня, которая могла вместить не менее двенадцати ездовых животных, помещение для ремонта экипажей, кузница. Также там была контора, кухня размерами 2 на 6 м, столовая с южной стороны дома. Под полом столовой были проведены обогревательные каналы из кухни – обычная римская система обогрева помещений. Во втором этаже должны были располагаться спальные комнаты.

Более изысканный мансио, тоже построенный в I в. н.э., использовавшийся до IV в. н.э., был раскопан археологами на перевале Малый сен-Бернар, через который проходила одна из основных дорог в Альпах между Италией и Галлией. Там находились конюшни, двор и строения, занимавшие площадь около 1200 м².

Заезжий двор имел также прямоугольную форму, половина его приходилась на двор размером 11 на 23 м, он был окружен с трех сторон двумя этажами комнат. Большинство сохранившихся комнат имело размеры 5 на 5 м, несколько покоев имели более длинную форму и размеры.

В первом этаже находились общедоступные помещения и несколько отдельных спальных покоев, во втором этаже были только спальни. Вторая половина здания предназначалась для конюшен и мастерских. Следы обогревательных каналов обнаружены не были. Можно предположить, что комнаты нагревались при помощи каминов или металлических корзинок, в которых горел древесный уголь.

На перевале, который проходил через Альпы дорогой из Аквилеи в теперешнюю Словению, археологи обнаружили обыкновенный приют, называемый мутацио. Это прямоугольное здание, хотя и значительно меньшее по размерам, чем два описанные предыдущие. Оно имело в длину 14,5 и в ширину 6,4 м.

Мутацио было разделено на три помещения. По одной стороне от главного покоя помещалась кухня, по другой спальня. Размеры кухни 1,5х3,8 м, а спальня небольшая – 0,9х2,3 м. Львиную часть пространства занимал главный зал. Все три помещения хорошо отапливались, на что следовало рассчитывать в альпийском доме: кухня от очага, спальня от камина, главный зал через тепловые каналы под полом. Спальня, предназначенная для хозяина, если этого требовала ситуация, уступалась гостям, если те имели высокое положение или имели деньги. Зал, по всей вероятности, служил обыкновенным гостям как трапезная в течение дня и как спальня ночью. Конюшни, кузница и другие служебные помещения должны были располагаться в сараях, находившихся позади или вдоль главного здания.

В греческом мире традиционная гостиница издавна была квадратным или прямоугольным двором, предназначенным для животных и экипажей и окруженным со всех сторон рядом более или менее похожих размерами и устройством друг на друга покоев для владельцев ездовых животных и возниц.

В грекоязычной восточной половине Римской империи это тип постоялого двора, очевидно, удержался и после этнических и религиозных изменений населения и стал обширным постоялым двором или ханом современного Ближнего Востока. В пустынной местности Умм эль-Валид к востоку от Мертвого моря в нынешней Иордании по-прежнему стоят внушительные развалины постройки, возведенной в поздний период Римской империи или во времена Византийской империи.

Эта постройка была точно такой же, как и позднейшие ханы и имела их большие размеры. Это здание имеет квадратную форму со сторонами около сорока шести м каждая и окружает двор, каждая сторона которого составляет около 30,5 м, обеспечивая достаточно места для разгрузки, прокормления и размещения в конюшне вьючных животных. Комнаты в этом заезжем дворе боже были большими, в среднем шесть на четыре м и больше, а несколько помещений для проезжающих были двухкомнатными.

Существовал еще только один тип постоялого двора, известный в греческом мире. Его представляют два объекта в Олимпии, служивших для размещения именитых гостей. Один из них был возведен в первой половине II в. н.э. и состоял из дворика, окруженного комнатами для общего пользования и обширными спальнями. Например, в более раннем здании спальни самого малого размера имели площадь в 10,3 м², большинство спален имели бόльшие размеры.

О постоялых дворах в латиноязычной части империи сохранилось больше сведений. Археологи раскопали несколько подобных учреждений, которые содержались почтовой службой при дорогах. Вдобавок, во время раскопок в Ости, Геркулануме и Помпеях было обнаружено определенное количество постоялых дворов, характерных для городов. Сельский заезжий двор предоставлял путешественнику основной минимум услуг: питание, ночлег и, если он нанимал экипаж и животных – их смену. Но даже в крупных постоялых дворах путешественник не мог ожидать иных услуг.

Известно, что ряд гостиниц и ночных клубов был построен вдоль канала, соединяющего Александрию с Канобом — морским портом. Обычный постоялый двор в городе был достаточно заурядным учреждением, предоставлявшим ночлег обыкновенному человеку. Люди, которым предстояло провести в одном месте больше, чем несколько дней, и не имели там ни друзей, ни сослуживцев, которые могли бы предоставить им приют, останавливались в снятых на время комнатах. Св. апостол Павел во время своего пребывания в Риме пользовался услугами постоялых дворов.

Путешествующие транзитом чаще всего ночевали на постоялом дворе. Даже в добротных заезжих дворах, таких, какие римляне обычно определяли нейтральным термином хоспиций (место приюта) или деверсорий (место изменения направления), можно было, как правило, познакомиться с женщиной легкого поведения.

Учреждения, которые назывались каупона (копона), представляли собой более низкий класс гостиницы. Они удовлетворяли потребности матросов, возниц и рабов. Атмосфера столовой в каупоне носила характер атмосферы трактира, но не ресторана. Каупо (копо), как называли человека, содержащего каупону, находился на том же социальном и моральном уровне, что и его учреждение и его постоянные посетители.

Каупо, наряду со шкиперами судов, хозяевами конюшен, сдававшими внаймы лошадей, подлежали особому законодательству, поскольку путешественник полностью зависел от них, а каупо, шкипер судна или содержатель конюшни обладали репутацией не слишком честных людей. Обычно римское право позволяло подвергшемуся ограблению лица требовать возмещения ущерба только от грабителя, что значительно затрудняло дело, поскольку вор должен был быть, прежде всего, схвачен. Однако клиент заезжего двора или пассажир судна, у которых похитили багаж, имел право предъявить иск хозяину постоялого двора или шкиперу судна.

Первый нес юридическую ответственность за поведение своих горничных и слуг, второй за своих матросов. Такая ответственность должна была иметь свои пределы. Если пострадавшим был гонец, которому был доверен мешочек с драгоценными камнями похищение их могло обернуться катастрофой для бедного каупо, единственной ошибкой которого было поручение уборки спальни гонца рабу, который не мог устоять перед искушением похитить драгоценности.

Римское право позволяло владельцу тогдашней лавки вывешивать объявление о том, что он «не принимает на свою ответственность золото, серебро и жемчуг». Единственным бесспорным преимуществом проведения ночи в городе, по крайней мере, в большом городе, а не в селении, было то, что там был возможен выбор не только места для ночлега, но и развлечений.

Путешественник мог найти постоялый двор даже раньше, чем он добирался до самого города. Большинство их было того типа, который римляне определили как стабулум. Это было заведение, которое подобно его сельскому аналогу, имело двор для размещения повозок и место в конюшне на ночь для животных. В городе сразу за воротами было больше постоялых дворов, а другие находились еще в центре города и вокруг него.

Обнаружить эти заведения в городе было нетрудно. Даже поздно ночью прибывающий туда путешественник мог их найти, так как над входом на постоялый двор находился зажженный фонарь. В течение дня со стороны улицы там были открыты помещения для приема пищи. Они были хорошо заметны.

Вывески с соответствующим изображением, иллюстрирующим название заведения, легко помогали найти их. Названия этих заведений принадлежат к традиции, которая сохранилась в Западной Европе до наших дней. Часто фасад украшался соответствующими рисунками, такими, например, как кувшин вина, или, сообразно ремеслу, которым руководил его владелец, эротического характера сценами.

Добавлением к форме и характеру внешнего оформления были вывешенные объявления, которые помогали клиенту сделать свой выбор. Когда-то перед «Меркурием и Аполлоном» в Лугдуне (ныне Лион) находилось такое объявление:

«Здесь Меркурий обещает тебе богатство, Аполлон здоровье, а Септауман (хозяин) комнату и еду. Кто бы сюда не пришел, уйдет отсюда в хорошем настроении. Путешественник, внимательно следи, где ты будешь ночевать».

Другое подобное объявление, обнаруженное в Антибе (ныне Французская ривьера) звучало так:

Имелся в виду ценник за услуги, а цены должны были быть стабильными, если их вырезали на бронзе.

Во многих подобных заведениях их хозяин стоял в дверях своего учреждения и зазывал потенциальных клиентов. В веселом стихотворении, приписываемом Вергилию, хозяйка постоялого двора, чтобы завлечь утомленного путешественника, хвалит красоту и прохладу своего заведения, на одном дыхании перечисляет меню ее столовой и уверяет путника, что тот найдет не только Цереру и Брония, то есть хлеб и вино, но и Амура.

Вино было такое дешевое, что его цену вносили в счет вместе с хлебом, а не отдельно, вероятно, происходило из местных виноградников. В счете нет упоминания о комнате, а поскольку гость не мог вступить в контакт с девушкой вне комнаты, следовательно, восемь ассов были ценой и одной, и другой услуги, оказанной в заезжем дворе.

Постоялые дворы в пределах города, предназначенные только для размещения посетителей, не имели сеней и двора. В первом этаже находились кухня, трапезная, приемная, уборная и, может быть, несколько спален. Большее количество спален располагалось во втором этаже. Вообще же в столовую был отдельный вход с улицы, потому что, как будет сказано ниже, как и в современных отелях, она обслуживала всех желающих, а не только клиентов заезжего двора.

Все постоялые дворы, обнаруженные при раскопках Помпей, редко имели более дюжины комнат для сдачи в наем. Но Помпеи были небольшим провинциальным городком, а бóльшие и более оживленные города могли успешно содержать бóльшие заведения, по крайней мере, в наиболее посещаемых местах. В центре Рима, в нескольких шагах от форума было обнаружено здание, в котором насчитывалось более тридцати почти одинаковых покоев, маленьких каморок без окон, размерами 1,5 на 1,83 м, в которые вход вел из узкого, низкого коридора. Это был или дешевый дом с меблированными комнатами для сдачи в наем, или публичный дом.

Начиная с древних времен, заезжие дворы для путешественников чаще всего содержали женщины, и эта традиция продержалась вплоть до римских времен. Если женщина содержала каупону, ее называли копой (как мужчину, содержавшего такое заведение – копо). Хозяина гостиницы (хоспиция или деверсория) называли хоспес. Часто хозяин заезжего двора поручал руководство этим заведением начальнику (инститору), которым обычно назначался его вольноотпущенник или раб. Прочий персонал – привратник (атриарий или янитор), слуги, носильщики, официанты (министры, анциллы) все обычно были рабами.

Молодые мужчины и женщины брали багаж гостя и провожали его до покоя (целлы),¹ который обычно имел скромные размеры и который постоялец обычно делил с таким количеством других постояльцев, которое хозяин мог там разместить.

Меблировка была крайне скромной: кровать (лектус), мартас (мателла) и подсвечник (канделябр). Опытные путешественники внимательно осматривали матрас, потому что клопы были такими обыкновенными обитателями этой постельной принадлежности, что их называли «летним созданием постоялых дворов». В апокрифичной «Истории святого Иоанна» есть эпизод, в котором рассказывается, как этот апостол одолел столь назойливые создания во время своего путешествия из Лаодикеи в Эфес. Вместе со своими спутниками Иоанн провел ночь в покинутом всеми постоялом дворе. Возможно, это помещение покинули собственно потому, что клопы размножились там до такой степени, что невозможно было их больше терпеть.

Иоанну уступили единственную кровать, и ночью раздался его голос:

«Говорю вам, о клопы, поступите так, все вместе и каждый в отдельности, оставьте ваше местопребывание на эту единую ночь, останьтесь в одном месте спокойно и держитесь вдали от слуг божьих».

Спутники апостола, расположившиеся на полу, избежали этой неприятной встречи с назойливыми насекомыми, посмеялись над своим руководителем, но позже оказалось, что апостол спал совершенно спокойно, а наутро его спутники нашли клопов, расположившихся рядами снаружи от дверей помещения.

Сложив багаж в комнате, путешественник, естественно, хотел помыться. Больших затруднений с этим быть не могло. Ни один город, вне зависимости от своих размеров, не был лишен этого вездесущего признака римского быта – хорошо оборудованной публичной бани. В бане был бассейн. Путешественник мог провести в термах долгие часы, поскольку термы предлагали посетителю больше услуг, чем обыкновенное мытье. Там находились гимнастические залы, косметические кабинеты, устраивались концерты, декламации, выставки произведений искусства, можно было прогуляться, встретиться и побеседовать с интересующим посетителя лицом.

Если посетитель был голоден, он мог купить что-нибудь у разносчика еды (ликсы), или съесть что-нибудь в одной из закусочных в самих термах. Обычно несколько постоялых дворов были удобно размещены неподалеку от бани, но они не предназначались для гостей, ищущих тишины и покоя.

Сенека снял когда-то жилье над баней, и его описание раздавшегося снизу шума достаточно живописно:

«Сейчас вокруг меня со всех сторон – многоголосый крик: ведь я живу над самой баней. Вот и вообрази себе все разнообразие звуков, из-за которых можно возненавидеть собственные уши. Когда силачи упражняются, выбрасывая вверх отягощенные свинцом руки, когда они трудятся или делают вид, что трудятся, я слышу их стоны, когда они задержат дыханье, выдохи их пронзительны, как свист, попадется бездельник, довольный самым простым умащением, - я слышу удары ладоней по спине, и звук меняется смотря по тому, бьют ли плашмя или полой ладонью. А если появятся игроки в мяч и начнут считать броски – тут уж все кончено. Прибавь к этому и перебранку, и ловлю вора, и тех, кому нравится звук собственного голоса в бане. Прибавь тех, кто с оглушительным плеском плюхается в бассейн. А кроме тех, чей голос, по крайней мере, звучит естественно, вспомни про выщипывателя волос, который, чтобы его заметили, извлекает из гортани особенно пронзительный визг и умолкает только когда выщипывает кому-нибудь подмышки, заставляя другого кричать за себя. К тому же есть еще и пирожники, и колбасники, и торговцы сладостями и всякими кушаньями, каждый на свой лад выкликающие товар» (Сенека, Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. Трагедии. – М.: Худож. литература, 1986. – 56, 1-2. – С.110).

Ночью заезжий двор не мог гарантировать покоя, так как перевозка тяжестей днем была запрещена в Риме и ряде других городов. Транспортировка грузов должна была осуществляться между закатом и рассветом. Тогда начинался скрип колес, шум бичей, проклятья погонщиков мулов.

Если путешественник, испробовав все, что могли предложить бани, имел желание поразвлечься еще, он мог испытать счастье в одном из публичных домов. Ему могло повезти обнаружить какое-нибудь новое до того не известное ему заведение, о существовании которого желающих воспользоваться там определенного рода услугами информировала масляная лампа, горевшая над входом туда днем и ночью.

Если путешественники были заинтересованы в более спокойной атмосфере, они прибегали к услугам служанок, которые выступали в двойной роли – горничной и проститутки. В уединенной сельской местности, по свидетельству Горация, в постоялом дворе это было действительно единственное возможное развлечение эротического характера для путешественника. С наступлением времени обеда слуги путешественника приобретали еду и подавали ее хозяину в комнате. В заезжих дворах существовало обслуживание постояльцев едой в их покоях, кухня по их желанию могла присылать еду наверх. Путешественник мог также принимать пищу в столовой, если ему не была неприятной атмосфера, царившая там.

Путешественник, желавший подкрепиться за пределами постоялого двора, шел в поисках удовлетворительного капелея или потистерия, как называли харчевню в городе, в котором господствовал греческий язык, или попины или таберны, как ее называли по латыни. Если он хотел найти харчевню вблизи своего постоялого двора или подальше от него, перед ним был достаточный выбор почти повсюду в городе: у городских ворот, около терм, театра, барака гладиаторов, на форуме т.д.

Например, в Помпеях на главной улице длиной в пятьсот метров, было обнаружено двадцать харчевен. Если путешественник не спешил и хотел съесть что-то большее, чем ему мог предложить уличный продавец, он задерживался в самой скромной уличной таберне. В ней была покрытая мрамором стойка длиной в 2-2,5 м вдоль боковой стены помещения, выходившего на улицу. В глубине таберны стойка могла сворачивать под прямым углом, получая, таким образом, дополнительное пространство.

В Помпеях в такой стойке каждые несколько десятков сантиментов прерывались отверстиями для кувшинов с вином, расположенных в облицовке стойки, а в самом конце стойки размещалась печка на древесном угле для кипячения воды. Под стеной, у которой кончалась стойка, находились полки для посуды, построенные как ступеньки лестницы. На них помещалась стеклянная посуда, тарелки и другая утварь.

Склад для продуктов находился в средней комнатке, в которой сидел шинкарь, который одновременно был владельцем таберны, и его помощники – его жена, дети, рабы. Там же помещались бóльшие емкости для вина, чтобы из них пополнять кувшины на стойке, и миска с водой для мытья посуды. Из склада для продуктов узкая лестничная клетка вела в небольшое помещение во втором этаже, где ночевала вся семья.

Посетитель фактически находился на улице перед стойкой в помещении таберны. Когда он заказывал что-то, ему пододвигали хлеб, кусок колбасы, кружку вина и пр. Римлянин, поедавший пищу и запивавший ее вином, был непосредственным предшественником посетителя современной закусочной, в которой сидения не предусмотрены.

Если путешественник уставал от ходьбы и хотел присесть, или желал развлечься, он шел в обычную таберну – попину. Ее вид со стороны улицы был таким же, как и у описанных выше таберн. Но в ней было по меньшей мере две комнаты, кухня с очагом для приготовления пищи, столики и стулья. Более дорогие таберны имели вдобавок отдельные кабинеты, удобные и для флирта, и для приема пищи, а также уборные. Их размеры были довольно скромными: в Помпеях они имели площадь менее 4 м², а главная столовая – 2 на 4,5 м.

В некоторых табернах были внутренние дворики для приема пищи на свежем воздухе, что давало возможность посетителю свободно передвигаться. Неподалеку от амфитеатра в Помпеях находилась таберна с поросшей виноградом беседкой размерами 18,3х9,15 м. В дни спортивных состязаний она буквально была заполнена посетителями, которые пили в тени охлажденное вино, что создавало для них дополнительные удобства.

Жители древнего мира предпочитали есть и пить полулежа. Поэтому в табернах более высокого класса столы были окружены с трех сторон лежанками. В сидячем положении принимали пищу обычно бедняки и те люди, которые очень спешили. Таберны служили и для распития в них вина, обычно это было вино местного разлива.

В древности вино всегда разбавлялось водой. Вот почему котел с кипящей водой всегда находился на стойке таберны. Клиенты нередко заказывали напиток. Похожий на современный грог – вино в смеси с горячей водой. В бедных кварталах котелок горячей воды из таберны выполнял еще одну функцию. Бедняки, которые жили в невероятной тесноте, не имели возможности кипятить воду в своем жилище для себя. С другой стороны, охлажденные напитки можно было получить в такой таберне, в которой был колодец, в который опускались привязанные к веревке амфоры с вином.

Во время банкетов вино охлаждали льдом, го его доставка была слишком дорогой для обычных таберн. Винарии подавали и более изысканные напитки, такие, как смешанное с водой вино, приправленное различными травами и подслащенное медом (сахара в древности не умели получать).

Напитки подавались к столу в больших кубках, нередко на них помещались надписи, рассчитанные на фантазию клиентов: «Подай мне напиток», «Наполни его», «Наполни его снова», «Еще один», «Немного грога», «Не давай мне этого заправленного смолой вина! Дай мне аминея» и т.д. Воду добавляли в четко определенной пропорции: в крепкое вино больше воды, в легкое вино меньше.

Так, как и в столовых и закусочных, обманывали и на кухне, хотя и не в такой степени. Римский врач Гален, описывая человечье мясо, так похожее по вкусу на свинину, добавил, что знал «многих хозяев постоялых дворов и мясников, которых поймали на продаже человеческого мяса под видом свинины, а потребители вообще не заметили разницы». Обману способствовало и то, что в табернах мясо подавали к столу мелко нарезанным, хорошо прожаренным или тушеным, да еще с добавлением острых приправ. Экзотические блюда римской кухни, о которых шла речь, были рассчитаны на представителей высшего света, а не для клиентуры столовых и закусочных.

У таберн, кроме подачи посетителям питья и еды, было еще несколько функций. Они были местом развлечений, объединяющий ночной клуб, игорный дом и публичный дом. Там проводили целый вечер, а если посетитель был завсегдатаем харчевни заезжего двора, то и весь день, потому что такого рода заведения открывали в одиннадцать часов перед полуднем или даже раньше. Во многих заведениях звучала музыка, а плясуньи исполняли танцы. В большинстве постоялых дворов присутствовали проститутки. Обнаруженные в Помпеях остатки таких заведений свидетельствуют о том, что нередко одна или несколько комнат в них были украшены непристойными рисунками.

Это выразительно доказывает предназначение этих покоев, некоторые клиенты отмечали в своих настенных записях, что они лично «обладали хозяйкой». Во всех постоялых дворах велись азартные игры. Естественно, одно вполне подходило к другому. Стены одной из комнат заезжего двора в Помпеях украшены сценками с подписями, которые дают представление о характере деятельности такого заведения. Уровень клиентуры столовых и харчевен древности был крайне невысоким. Если человек заходил в одно из таких заведений, его сотрапезниками и собеседниками были погонщики мулов, матросы, перекупщики и т.д.

Эдилы, городские чиновники, надзору которых, кроме других дел, подлежали постоялые дворы и харчевни, должны были часто вмешиваться в дела этих заведений. В I в. н.э. римские императоры были еще заинтересованы в улучшении моральной атмосферы столицы.

Одним из средств, к которому они прибегали, было ослабление деятельности римских харчевен при постоялых дворах ограничением блюд, которые можно было там продавать. Каждый римский император что-нибудь запрещал. Тиберий запретил продавать хлеб и пирожки. Клавдий запретил продавать вареное мясо и горячую воду, он закрыл также те харчевни, в которых подавали только вино без закуски, Нерон позволил подавать в харчевнях только овощные блюда, Веспасиан ограничил меню харчевен горохом и фасолью.

Когда христианство в Риме усилилось, церковные иерархи издали распоряжение, разрешающее священнослужителям питаться в харчевнях только во время путешествий, когда иная возможность питания исключалась.

Описание постоялых дворов и харчевен дает определенное представление о том, на какие условия могли рассчитывать туристы, посещающие различные местности и объекты, достойные обозрения, в пути на промежуточных пунктах и по прибытии на место, если они не принадлежали к высшей прослойке римского общества.

Рекомендуемая литература:

Грицкевич В.П. История туризма в древности. — СПб. Изд. дом ГЕРДА, 2005. — 336 с.