Глава 8. Делегирование на практике

Глава 8. Делегирование на практике

Мастерская писателя

После описания общих теоретических вопросов, связанных с процессом делегирования, рассмотрим применение этих принципов на практике. В качестве примера выберем эпизод не из политической, а из литературной жизни Уинстона Черчилля. Успех таких крупных литературных проектов нашего героя, как четырехтомная биография «Мальборо», четырехтомная «История англоязычных народов» и шеститомная «Вторая мировая война», не в последнюю очередь связан именно с использованием принципов эффективного делегирования при организации работы.

Свои первые произведения – описание колониальных войн конца XIX века, путешествия по Африке в начале XX века и двухтомную биографию отца, лорда Рандольфа Черчилля, – Уинстон Черчилль писал сам. Он сам собирал и обрабатывал материалы, сам беседовал с очевидцами и анализировал документы, сам писал текст и сам делал правки. В Бленхеймском дворце и сегодня можно увидеть оригинал «Рандольфа Черчилля», написанный рукой великого британца.

После окончания Первой мировой войны Уинстон Черчилль решил написать многотомный труд «Мировой кризис», посвященный самому крупному военному конфликту того времени. Спустя годы известный экономист Джон Мейнард Кейнс назовет эту книгу «антивоенным трактатом, гораздо более эффективным, чем работа любого пацифиста» [470] .

Создание «Мирового кризиса» было задачей исполинского масштаба. Черчиллю, активному члену правительства, нужно было проанализировать четыре напряженных года войны, разобрать тысячи документов, дать характеристику и оценку множеству событий и, наконец, самое главное – облечь все это в характерный черчиллевский стиль: «широкий, образный, напыщенный» [471] , – которым восхищался даже такой мастер слова, как сэр Артур Конан Дойль.

Отныне Черчилль решил не писать, а диктовать текст секретарям. Сэкономленное таким образом время пошло на работу с материалом, проверку фактов и более детальную проработку концепции.

В конце 1920-х годов Черчилль погрузился в работу над новым литературно-историческим проектом – многотомной биографией своего далекого предка, генерал-капитана Джона Черчилля, вошедшего в мировую историю под именем первого герцога Мальборо. По словам самого Черчилля, в своей новой книге он хотел «рассказать известную историю [о Мальборо] с современной точки зрения», сделав это настолько искусно, чтобы «приковать внимание читателей» [472] .

В работе над «Мальборо» Черчиллю пришлось не только раскрыть все свои литературные способности, но и выступить в роли компетентного историка. К тому же он собирался поспорить не с кем-нибудь, а с одним из классиков британской историографии Томасом Маколеем, не очень-то лестно отозвавшимся о победителе при Бленхейме в ходе Войны за испанское наследство [473] . Прекрасно отдавая отчет в ограниченности собственных возможностей, Черчилль решил делегировать сбор материала молодым и талантливым историкам. Корректуру и работу с текстом он поручил своим секретарям, полагаясь на их богатый опыт, который был приобретен во время работы над «Мировым кризисом».

...

Работа была организована следующим образом. Первый этап состоял из сбора материалов. Научные консультанты должны были изучить архивы и име ющуюся литературу, составить тематические выписки, а затем, тщательно перепроверив собранный материал, передать его для анализа Черчиллю.

Далее начинался следующий этап. В дневные часы Черчилль внимательно изучал представленные факты, задавая по ходу вопросы и уточняя многочисленные подробности. Словно губка, он впитывал в себя информацию, которая начинала выстраиваться в его голове в сюжетную линию.

Вечером, после интенсивной подготовительной работы, наступало время третьего, самого ответственного этапа. Отобедав, политик поднимался в свой кабинет и приступал к диктовке. Он ходил по комнате, дымил сигарой, поцеживал хорошо разбавленный виски [474] и, словно вулкан, извергал отточенные фразы. По воспоминаниям его секретаря, мисс Грейс Хэмблин, «Уинстон говорил очень медленно, обычно взвешивая каждое слово. Он бормотал слова себе под нос до тех пор, пока они не начинали ему нравиться, тогда он произносил их громко, с большим оживлением» [475] .

Все это действо, длившееся, как правило, до двух-трех часов ночи, обычно проходило в присутствии одного из историков, сразу же вносившего необходимые поправки.

Делегируя историческую часть проекта своим помощникам, Черчилль полностью доверял им в академических вопросах. По словам одного из приглашенных историков, Джона Уэлдона, «Уинстон принимал замечания очень кротко и смиренно. Каждый из нас мог сказать то, что действительно думал. Частично это объяснялось тем, что Уинстон постоянно отдавал себе отчет в отсутствии академического образования. Он хотел, чтобы его помощники не стеснялись в критических замечаниях» [476] .

...

Джон Уэлдон

Утром стенограмма расшифровывалась и преподносилась Черчиллю для редактуры. Лежа в постели, он просматривал текст и делал соответствующие исправления.

Одной из отличительных особенностей Черчилля-писателя было использование гранок при редактировании. Это весьма странная привычка стоила издателям немалых сумм, но, по признанию самого Черчилля, только увидев печатный текст, он способен был составить общее представление о том, в каком направлении двигаться дальше [477] .

Другой особенностью автора «Мальборо» был его не менее странный скептицизм в отношении работы за столом. По большей части правка рукописей велась либо лежа, либо стоя, для чего Черчилль даже приобрел в свой кабинет в Чартвелле конторку легендарного премьер-министра Великобритании второй половины XIX столетия Бенджамина Дизраэли.

«Мальборо»

Первым научным консультантом, которого Черчилль пригласил в 1929 году для работы с огромным архивом Бленхеймского дворца – резиденции герцогов Мальборо и по счастливой случайности места рождения нашего героя, – стал двадцатидвухлетний выпускник Нового колледжа Оксфордского университета, историк Морис Перси Эшли. «В общих чертах основная идея моего произведения состоит не в том, чтобы „защитить“ или как-то „оправдать“ объект исследования, – поделился с ним Черчилль. – Я собираюсь в строгом соответствии с хронологией рассказать читателю историю в таком ключе, в таком стиле и с таким акцентом, чтобы перед ним предстал образ Мальборо. В первую очередь я хочу визуализировать эту выдающуюся личность» [478] .

Черчилль предложил Эшли приличное по тем временам жалованье – 300 фунтов стерлингов в год [479] . Еще студентом Морис придерживался социалистических взглядов и к предложению Черчилля поработать на него первоначально отнесся скептически. Их отношения складывались по формуле, которую Памела Плоуден высказала еще в далеком 1905 году первому секретарю Черчилля Эдварду Маршу, когда тот устраивался к будущему премьер-министру на работу: «Первый раз, когда вы встречаете Уинстона, вы видите все его недостатки, и только в течение всей оставшейся жизни вы начинаете открывать его достоинства» [480] . Впоследствии между Морисом и хозяином Чартвелла сложатся теплые дружеские отношения. Что же касается Эшли-историка, то за свою долгую жизнь – восемьдесят семь лет – он опубликует свыше тридцати исторических сочинений, в числе которых работы по истории династии Стюартов и биография лорда-протектора Соединенного Королевства Оливера Кромвеля.

...

Памела Плоуден

Летом 1932 года, когда часть материала была уже готова, Черчилль пригласил в свое загородное поместье историка Кейта Фейлинга. Кейт был преподавателем в Оксфорде у сына Черчилля – Рандольфа. Это именно он, Фейлинг, порекомендовал для работы Мориса Эшли.

Фейлинг должен был просмотреть уже написанные главы и снять имевшиеся вопросы. Спустя сорок два года он вспоминал:

«В начале нашего обсуждения я решил говорить с Уинстоном простым языком, но, увидев, как он все быстро схватывает, стал беседовать с ним на равных. После одного или двух дней обсуждений Черчилль пригласил стенографистку и попросил ее отметить моменты, которые он хочет переписать» [481] .

Одновременно с переписыванием отдельных кусков, после бесед с Фейлингом, Черчилль добавил большую главу о Европе эпохи Карла II.

Во время работы над «Мальборо» Черчилль также обращался за помощью к профессиональным военным. Например, для освещения вопросов, связанных с флотом, он пригласил лейтенанта-коммандера ВМС Джона Оуэна и только что вышедшего в отставку контрадмирала Кеннета Дево, а для описания сухопутных кампаний и составления карт – подполковника Ридли Пэкенхэма-Уэлша.

В феврале 1934 года для проведения дополнительных исследований Черчилль пригласил еще одного молодого оксфордского историка – Джона Уэлдона.

– Я думаю, он будет очень полезен, – заметил политик Морису Эшли. – Я очень доволен теми его работами, которые мне довелось увидеть [482] .

Уэлдон оправдает ожидания и удачно впишется в формируемую Черчиллем команду.

Первый том «Мальборо: его жизнь и время» вышел в 1933 году. За последующие пять лет – в 1934, 1936 и 1938 годах – увидели свет остальные три тома. Новый труд Черчилля был по достоинству оценен специалистами и до сих пор продолжает получать благожелательные отклики исследователей. Для британского политика и историка Роя Дженкинса, который, по его же собственным словам, «никогда не читал этой книги, пока не взялся за работу над биографией Черчилля», «Мальборо» стал самым настоящим «откровением». Дженкинс отнес этот труд к тем книгам, которые требуют «обязательного прочтения» [483] .

На эту же «обязательность» указал и известный политический философ Лео Штраус. По его мнению, «Мальборо» – «величайшая историческая работа нашего века. Эта книга – неисчерпаемый источник политической мудрости и великолепного понимания предмета. Ее необходимо проштудировать каждому студенту, изучающему политологию» [484] .

Столь высокие оценки и высокий уровень самого произведения – наверное, один из самых высоких, которые когда-либо выходили из-под пера Черчилля (по драматизму и расстановке акцентов с «Мальборо» могут сравниться лишь военные речи премьера, а по живости изложения – мемуары «Моя ранняя жизнь»), – стали возможны благодаря стечению многих факторов. Здесь и любовь Черчилля к теме повествования, и несомненный литературный дар британского политика, и его взгляды на искусство государственного управления, и, наконец, великолепная организация рабочего процесса с эффективным делегированием части исследовательской работы профессиональным историкам и военным.

...

Лео Штраус

«История англоязычных народов»

Одновременно с работой над «Мальборо» в конце 1932 года Черчилль решил начать новый исторический труд, охватывающий историю англоязычных народов со времен римского завоевания Юлием Цезарем до начала XX века. «Я собираюсь в первой части этого труда уделить особое внимание основам и развитию общественных институтов, наследия англоязычного мира. Наши исследования, объединенные воедино живым повествованием, драматическими и судьбоносными эпизодами, должны превратиться в исчерпывающее изложение» [485] .

После этих строк становится понятным, насколько монументальную задачу Черчилль поставил перед собой на этот раз. За пять лет (сбор материала начался в 1934 году, а всю работу Уинстон рассчитывал закончить в 1939 году) ему и его помощникам необходимо было обозреть исторический период в две тысячи лет, проследить развитие и становление англоязычной политической системы, описать жизнь тысячи персонажей! Для того чтобы справиться с таким объемом, Черчилль решил изменить подход к работе. Отныне он увеличил степень делегирования, передав своим помощникам не только бо́льшую часть исследовательской работы, но и составление некоторых черновых набросков. Опыт с «Мальборо» позволял ему полностью доверять своей команде.

...

В сентябре 1934 года Черчилль снова обратился за помощью к Фейлингу, чтобы тот набросал перечень предполагаемых глав и составил список книг, которые «следует обязательно проштудировать». Черчилль попросил Фейлинга порекомендовать ему по «три-четыре авторитетных автора на каждую историческую эпоху». Также он заметил, что в процессе работы «нам следует по возможности основываться на оригинальных источниках» [486] .

После года интенсивной работы в ноябре 1935 года Фейлинг передал Черчиллю наброски к четырнадцати главам и используемые при этом материалы. В конце месяца Фейлинг сообщил, что из-за своей работы в Оксфорде, начиная с мая следующего года, он не сможет больше заниматься «Англоязычными народами». При этом Кейт пообещал найти нового помощника.

2 декабря Фейлинг порекомендовал Черчиллю одного из своих учеников – двадцатитрехлетнего Уильяма Дикина. По его словам, это был человек «большого мужества и выдающихся личных качеств» [487] .

«Я с радостью познакомлюсь с молодым человеком, которого вы мне порекомендовали, после своего возращения в конце января», – ответил Черчилль и отправился отдыхать на Майорку [488] .

Первый раз Дикин приедет в Чартвелл в апреле 1936 года и буквально сразу же завоюет доверие политика.

«Мне очень нравится мистер Дикин», – признался Черчилль Кейту Фейлингу [489] . «Он самый способный из всех», – повторит он через восемь месяцев своей супруге Клементине [490] .

Спустя много лет Дикин будет вспоминать:

«Я очень сильно нервничал, но, когда Черчилль принимал вас в свою команду, он вел себя очень деликатно и тактично. При этом Уинстон полагал, что вы будете таким же крепким и сконцентрированным в работе, как и он сам. Для него это было само собой разумеющимся. Он не терял ни минуты. Все держал под своим контролем. Я никогда не видел его усталым. Он всегда был организован, словно часовой механизм. Он знал, как правильно сублимировать жизненную энергию и как ее правильно расходовать. Одним из его секретов были феноменальные способности к концентрации, просто фантастические способности концентрироваться на том, чем он сейчас занят» [491] .

...

Уильям Дикин

Одновременно с Дикином над «Историей англоязычных народов» трудились историк Джордж Янг, который предоставил заметки по ранней истории Британии, романскому периоду, Средневековью, эпохе Тюдоров и викторианскому периоду; генерал Эдмондс, консультировавший по истории Гражданской войны США; историк Алан Балок, подготовивший наброски по Австралии и Новой Зеландии; а также уже знакомый нам Морис Эшли, который описал эпоху Стюартов и правление Оливера Кромвеля.

Вся эта напряженная и интенсивная работа происходила на фоне мрачных международных событий.

«Очень трудно полностью погружаться в прошлое, когда будущее открыло перед тобой свою пасть», – признавался Черчилль в марте 1939 года [492] .

Подъем нацистской Германии, провалы во внешней политике, Мюнхенский сговор – все это не могло не накладывать отпечаток на книгу, которая выходила из-под пера Черчилля и его команды. «Главная тема этого произведения – зарождение свободы, законов, прав личности и принципа подчиненности государства фундаментальным, этическим понятиям всеохватывающего сообщества, – писал Черчилль Морису Эшли. – Англоязычные народы были сначала авторами этих идей, затем они стали их распространителями, теперь они должны стать их ревностными защитниками. Я презираю тиранию в любой ее форме, в любом ее облике. Все, что мы делаем, без условно, имеет отношение и к сегодняшней действительности» [493] .

Черчилль продолжал работу и после начала Армагеддона. С сентября по декабрь 1939 года он и его помощники закончат главы, посвященные Кромвелю, истории Канады, Австралии и Новой Зеландии, описанию битв при Ватерлоо и Трафальгаре.

Черчилль подспудно понимал, что, как бы они ни спешили, при гигантской нагрузке в Адмиралтействе вряд ли он найдет время и силы завершить грандиозный труд. Тогда он решил довольствоваться тем, что есть, и опубликовать готовые материалы, объем которых на тот момент превысил 500 тысяч слов. Однако издатели отказались брать этот текст: вместо 1914 года «История англоязычных народов» обрывалась на 1865 году.

Черчилль предложил написать эпилог в 10 тысяч слов, в котором он подытожил бы основные вехи пяти десятилетий, но издатели отказались и от этого варианта. По их мнению, при описании событий рубежа XIX и XX веков Черчилль должен был по казать рассвет Британской империи, развитие демократии в США и плодотворные англо-американские отношения в Великой войне – именно так зимой 1939/40 года еще называли Первую мировую войну.

Черчилль пообещал закончить все к маю 1940 года. Но это уже было не в его силах. Никакая организация труда не смогла бы ему помочь подготовить материалы по столь обширной тематике и в столь критических условиях, в которых в первой половине 1940 года оказался британский истеблишмент в целом и Черчилль в частности, как одна из его немаловажных составляющих.

В апреле 1940 года Черчилль окончательно признал невозможность издания «Истории англоязычных народов» в настоящий момент. По взаимному согласию между издателями и автором было решено перенести доработку и публикацию произведения на послевоенный период.

Первый том «Англоязычных народов» выйдет только в 1956 году. Однако, прежде чем приступить к завершению своего многолетнего труда, Черчиллю пришлось напрячь все свои умственные и организаторские способности, чтобы создать нечто такое, что навсегда впишет его имя как в историю мировой политики, так и в историю мировой литературы.

«Синдикат»

После окончания Второй мировой войны Черчилль погрузился в работу над новым произведением. По мнению издателей, этот труд должен был стать чем-то особенным. Черчиллю предстояло написать не просто мемуары о своем премьерстве, каких было (и будет) несчетное множество. Нет, используя свой талант писателя и опыт работы над обширными историческими полотнами, он должен был создать новый шедевр, посвященный самому масштабному, самому кровопролитному, самому страшному военному конфликту в истории человечества. Даже по сравнению с «Мальборо» и «Англоязычными народами» это была задача высшего пилотажа.

В своем новом произведении Черчилль должен был не только показать основные военные и внешнеполитические решения, принимаемые в разных странах и при разных режимах, но и дать свою оценку происходящему.

Рассуждать о событиях, многие участники которых были еще живы, говорить о государственных деятелях, которые по-прежнему занимали влиятельные посты, описывать решения, которые до сих пор продолжали влиять на судьбы целых народов… Это было настоящее, которое писало о прошлом с оглядкой на будущее. В новом труде воедино переплелось все – и литература, и история, и дипломатия, и конечно же менеджмент. Ведь без должной организации ни о каком успехе этого грандиозного начинания не могло быть и речи.

У Черчилля уже был опыт в привлечении историков и делегировании им части своих полномочий. Но «Вторая мировая война» – задача совершенно иного уровня, и для ее достижения Черчиллю пришлось использовать новую модель организации рабочего процесса. Во-первых, он значительно увеличил степень делегирования: теперь с ним работали не жестко контролируемые помощники, а само управляемая команда, которой он дал красноречивое название «Синдикат». Во-вторых, значительно была расширена специализация привлекаемых кадров.

...

Ответственным за научно-исследовательскую деятельность стал Билл Дикин. С момента его первого знакомства с Черчиллем в апреле 1936 года прошло уже десять лет. За эти годы Уильям не только приобрел значительный опыт в историографии, работая над «Мальборо» и «Англоязычными народами», но и принял участие в боевых действиях. Майор Дикин состоял в Особом управлении военными операциями (знаменитое SOE – Special Operation Executive) и выполнял секретные поручения. Например, по указанию Черчилля он был отправлен с особой миссией к главе югославских партизан Иосипу Броз Тито.

Для отражения вопросов, связанных с военной частью, Черчилль пригласил генерала сэра Генри Паунэлла, который, будучи штабистом, принимал личное участие в разработке стратегических планов. Кроме того, Паунэлл имел доступ к исторической секции секретариата кабинета министров, что позволило использовать материалы, которые обычным историкам будут доступны (в лучшем случае) через двадцать пять лет. Например, при описании польского блицкрига сентября 1939 года Паунэлл проштудировал документы Военного министерства США, немецкий отчет «Люфтваффе в Польше» и совершенно секретные для 1946 года материалы британского Объединенного комитета разведывательных служб о расположении нацистских войск.

Паунэлл быстро заслужил доверие Черчилля.

– Это как раз то, что нужно! – восторженно воскликнул политик, получив от него необходимые материалы [494] .

О том, как менялось отношение бывшего премьер-министра к сэру Генри легко судить по переписке. Если в начале совместной работы в 1946 году Черчилль обращался к нему в письмах «Уважаемый Паунэлл», то уже летом 1947 года он использовал куда менее официальное «Мой дорогой Генри».

Если у Паунэлла и были какие-то недостатки, то они проистекали из его достоинств как штабного офицера. В отличие от Дикина, который быстро подстроился под стиль Черчилля и наброски ко «Второй мировой войне» уже писал, используя личные местоимения, язык Паунэлла был по-военному сух, а его материалы всегда следовало подвергать тщательной правке. Однако это с лихвой компенсировалось самоотдачей общему делу подготовки «Второй мировой войны».

Третьим незаменимым членом «Синдиката» стал генерал Гастингс Исмей, больше известный за свою преданность и своеобразное выражение лица под прозвищем Мопс. Помимо официальных документов, Гастингс снабдил Черчилля бесценными личными воспоминаниями. Однако, пожалуй, самым важным качеством Исмея было его чудовищное терпение и способность сглаживать даже самые острые углы. Это очень хорошо проявилось как в годы войны, когда Исмей выполнял функции связующего звена между премьер-министром и комитетом начальников штабов, так и в работе над «Второй мировой», где ему вновь предстояло исполнить роль помощника Черчилля.

Для освещения военно-морской тематики Черчилль пригласил капитана 1-го ранга Гордона Аллена. Несмотря на всю его прилежность и преданность общему делу, Гордон был единственным членом «Синдиката», с кем Черчилль старался держать дистанцию. За все годы совместной работы их отношения носили по большей части формальный характер, и даже в конце Черчилль старался при общении с ним избегать личного контакта, обходясь в основном перепиской. Тем не менее присутствие Аллена сыграло очень важную роль в создании «Второй мировой войны». Он всегда очень ревностно отстаивал включение военно-морского материала, и большинство эпизодов войны на морях и океанах (за исключением тех девяти месяцев 1939 – 1940 годов, когда Черчилль возглавлял Адмиралтейство) были в основном его заслугой.

В мае 1947 года Черчилль пригласил в свою команду еще одного члена – тридцатиоднолетнего юриста Дэниса Келли. В его функции входило разобрать и рассортировать по темам и датам объемный черчиллевский архив.

– Твоя задача, мой мальчик, сотворить вселенную из этого хаоса, – сказал ему Уинстон, когда тот впервые приехал в Чартвелл [495] .

...

У. Черчилль своему архивариусу

Черчилль не преувеличивал, когда, описывая состояние своего архива, назвал его «хаосом». Собрана и структурирована была лишь небольшая часть, остальное находилось в жутком беспорядке. Правительственные красные ящики, случайно собранные папки, свыше семидесяти черных жестяных коробок, наподобие тех, которые использовались адвокатами XIX столетия. Все это перемежалось многочисленными подарками и сувенирами. Среди последних внимание Келли сразу привлекли американский пистолет-пулемет и меч самурая ручной работы. Не лучше обстояло дело и с документами в самих коробках, где письма от Рузвельта и Сталина перемежались со школьными заметками Черчилля из Хэрроу.

После четырех месяцев напряженной работы по наведению порядка Келли взяли в штат «Синдиката» на должность архивариуса, и в последующие годы он с переменным успехом прилагал все, что было в его силах, чтобы сотворенная им «вселенная» вновь не превратилась в «хаос».

Одновременно с так называемым внутренним кругом – Дикин, Паунэлл, Аллен, Исмей и Келли – Черчилль сформировал и внешний круг помощников. В их число в основном вошли политики, секретари и специалисты по всевозможным узким направлениям; все эти люди согласились предоставить свои дневники или просмотреть черновые главы, дать экспертную оценку по тому или иному вопросу.

К внешнему кругу можно отнести дипломата и частного секретаря министра иностранных дел Энтони Идена сэра Оливера Харви, самого Энтони Идена, посла Великобритании в СССР, а в момент работы над «Второй мировой войной» министра финансов в правительстве лейбористов сэра Стаффорда Криппса, секретарей Черчилля Лесли Рована и Джона Мартина, оксфордского преподавателя истории Альберта Гудвина, работавшего в годы войны в Министерстве военно-воздушных сил, и ученого профессора Р. В. Джонса. Обращаясь за помощью к специалистам, Черчилль мог смело повторить за Исааком Ньютоном: «Я потому стою так высоко, что опирался на плечи гигантов».

Кроме того, для работы над «Второй мировой войной» был привлечен сэр Эдвард Марш, верный секретарь Черчилля еще со времен работы заместителем министра по делам колоний в 1905 – 1908 годах, а также супруга Уинстона Клементина. И если Марш отвечал за пунктуацию, то Клементина – за общую смысловую канву. Обычно ее замечания – читателя со стороны – были весьма кстати. Например, после прочтения одной главы она написала на полях:

«Все фрагменты, посвященные военно-морским вопросам, больше напоминают материал, написанный моряком для моряков, а не результат работы мастера повествования, который пишет для широкой аудитории» [496] .

Отдельное слово необходимо сказать о корректоре Чарльзе Карлайле Вуде. В свои семьдесят с лишним лет он сохранил светлый ум и высокую работоспособность. Черчилль уже сотрудничал с ним во время работы над «Мальборо» и решил вновь обратиться к нему после выхода первого тома «Второй мировой войны» «Надвигающаяся буря», где были замечены 55 опечаток и ошибок, некоторые из которых оказались весьма неприятны.

Последним в списке участников (но не по значимости!) «Синдиката» стало правительство Его Королевского Величества, представленное секретарем кабинета Норманом Бруком. Фигура Брука незримо стоит за всеми шестью томами «Второй мировой войны». Именно он принимал окончательное решение, какой фрагмент в свете текущих событий политически корректен, а какой – лучше переписать.

В понимании Брука труд Черчилля был официальной историей, взглядом с британской точки зрения на произошедшие события. Поэтому он взял на себя функции посредника для улаживания всех спорных моментов с иностранными правительствами.

Желая сделать книгу лучше, Брук всегда находил в своем напряженном графике время для внимательного прочтения глав. Иногда он делал это несколько раз. Например, рукопись первого тома была полностью прочитана им четыре раза. И это при том, что работа секретарем кабинета, да еще в условиях экономического кризиса, с которым Великобритания столкнулась после войны, требовала предостаточно сил и времени.

Брук приложил много усилий, чтобы книга стала интересной для читателей. Ему даже удалось невозможное – получить разрешение тогдашнего премьер-министра Клемента Эттли разбавить в избытке приводимые документы Черчилля бумагами других политиков. Для того чтобы добиться этого, он привел беспроигрышный аргумент: «Мистер Черчилль настолько много цитирует свои документы, что может сложиться впечатление – никто, кроме него, не высказывал никакой инициативы» [497] .

После всего вышесказанного не будет преувеличением сказать, что «Синдикат» представлял из себя очень эффективную организационную структуру. По словам профессора истории Кембриджского университета Дэвида Рейнольдса, «в процессе работы Черчилль создал очень надежный механизм. Входящие в его внутренний круг исследователи и писатели были всегда под рукой, и с каждым из них Уинстон установил особые отношения. Он сформировал уникальную систему, включавшую в себя исследования, писание и контроль. Уинстон наладил контакты с крупнейшими издателями по обе стороны Атлантики. Наконец, ему удалось привлечь секретариат кабинета министров, в результате чего он и его исследователи получили широкий доступ к секретным материалам. Кроме того, Уинстон официально превратил секретаря кабинета в дополнительного корректора» [498] .

...

Профессор Дэвид Рейнольдс

То, что создал Черчилль при своей работе над «Второй мировой войной», в современной теории менеджмента получило название «самоуправляемая команда». Согласно современным исследованиям, самоуправляемые команды отличают следующие признаки:

– члены команды обладают различными навыками и могут выполнять разные функции, так что их общий опыт позволяет решать крупные организационные задачи;

– команда имеет доступ к необходимым для выполнения задачи ресурсам;

– команда имеет право самостоятельно принимать решения [499] .

В переложении этих характеристик к «Синди кату»:

– все его члены были высокими профессионалами в своих областях;

– все они имели доступ к уникальным источникам информации;

– все члены «Синдиката» пользовались доверием Черчилля и имели полное право в принятии самостоятельных решений.

В заключение выделим несколько факторов, которые сделали работу «Синдиката» более эффективной. Во-первых, все члены группы четко осознавали стоящие перед ними задачи. Во-вторых, Черчилль сформировал «Синдикат» из высоких профессионалов, обладающих специальными навыками и ярко выраженными способностями. В-третьих, все члены «Синдиката» были устремлены на достижение конечной цели – выход в свет «Второй мировой войны» – и готовы были приложить для этого огромное количество энергии и сил.

И наконец, последнее – несмотря на жесткий временной лимит, Черчилль сумел осуществить эффективное руководство сформированной командой. Он устанавливал цели, повышал уверенность членов команды, убеждал их, что они способны справиться с возникшими трудностями. В этом отношении он проявил себя не как менеджер, а как эффективный лидер. Черчилль помог членам «Синдиката» раскрыть свой потенциал, направляя и поддерживая их в процессе работы.

...

Писатель-менеджер

Изучив, как эволюционировал подход Черчилля при работе над книгами, как со временем расширялась степень делегирования и менялся подход при организации труда, невольно задаешься вопросом – насколько применимо использование принципов менеджмента при написании книг и какова доля Черчилля-писателя в таких проектах, как «Мальборо», «История англоязычных народов» и особенно – «Вторая мировая война»?

В первую очередь следует заметить, что, как бы активно Черчилль ни использовал делегирование, основной приоритет у него все равно был связан с качеством материалов, на которых стояло его имя. «Я не могу нести ответственность за неверные тексты», – повторял он неоднократно [500] .

Прежде чем передать рукопись в типографию, Черчилль внимательно прочитывал текст. Разные тома и разные главы «Второй мировой войны», прежде чем увидеть свет, прошли от шести до двенадцати редакций.

Что касается личного участия Черчилля, то здесь ситуация менее однозначная и требует дополнительных пояснений. По воспоминаниям Мориса Эшли и Билла Дикина, в случае с «Мальборо» каждое написанное слово, так или иначе, принадлежало лично Черчиллю. Рой Дженкинс, сам совмещавший насыщенную политическую жизнь с литературно-публицистической деятельностью и написавший свыше двадцати книг [501] , сравнил подготовительную работу помощников Черчилля с «приготовлениями инструментов для хирурга, который будет проводить операцию» [502] .

В случае со «Второй мировой войной» все обстоит несколько сложнее. Черчилль был слишком занят другими видами деятельности, чтобы полностью погрузиться в работу над книгой. Но даже когда он все-таки брался за дело, то, подгоняемый ощущением цейтнота – по мнению Черчилля, впереди его ждали либо второе премьерство, либо скоропостижная кончина, – он старался успеть как можно больше, работая сразу над несколькими томами.

На самом деле «Вторая мировая война» – это удивительный литературный симбиоз трех основных компонентов: документов, диктовки и черновиков. Текстовый каркас составили личные записки и телеграммы Черчилля, которые тщательно отбирались, а в некоторых случаях, когда это действительно требовалось, подвергались небольшому редактированию.

Воедино эти документы увязали многочисленные воспоминания, которые Черчилль диктовал в разные периоды, начиная с 1946 года. Именно они и стали драматическим стержнем всего произведения. Вряд ли кого-то могут оставить равнодушным такие эпизоды, как визит Черчилля в Париж 16 мая 1940 го да, когда политик впервые осознал, что отныне Великобритании придется воевать с гитлеровской Германией один на один. Или посещение Черчиллем 15 сентября 1940 года штаба Военно-воздушных сил, когда в небе решалась судьба Битвы за Британию и в действие были пущены все (!) самолеты Королевских ВВС. А чего стоит один только вопрос Рузвельта «Чем мы можем вам помочь?», когда во время ответственной встречи с президентом США Черчилль был потрясен (и уязвлен) сообщением, что главная база англичан в Северной Африке, крепость Тобрук, которая, по словам британского политика, играла «такую же роль, как Акра при Наполеоне» [503] [504] , пала?

Наконец, третьей и завершающей частью гигантского литературного проекта под названием «Вторая мировая война» стали наброски, составленные помощниками Черчилля по разным специализированным темам [505] .

Как уже упоминалось выше, при работе над шеститомным трудом о войне Черчилль значительно расширил полномочия своей команды. Даже Дэнис Келли и тот, уже прорабатывая материал и готовя черновики, писал их не только от имени своего шефа, но и в характерной для Черчилля манере. Однако, учитывая тотальный контроль со стороны Черчилля и его многочисленные читки, можно с определенной степенью уверенности сказать, что написанный помощниками текст представляет, по сути, текст самого Черчилля. Только вместо того, чтобы написать его лично, Черчилль поручил это доверенной группе лиц.

Но даже если тома «Второй мировой» не являются результатом работы одного только Черчилля – уменьшает ли это масштаб достигнутого? «По моему мнению, нет, – считает профессор Кембриджа Дэвид Рейнольдс. – Написание книги по истории или написание биографии часто проводится одним исследователем, но в науке – это норма, когда какая-либо крупная фигура координирует деятельность целой исследовательской группы; свои результаты они публикуют в виде коллективного труда, где его или ее фамилия стоит в качестве главного автора. Черчилль не делал всю работу лично, но он задал основные условия, управлял ее ходом. „Вторая мировая война“ – это обширный и сложный труд, работа над которым растянулась на семь с лишним лет. Каждый из шести томов индивидуален, отражая отдельный период в войне и определенную фазу в послевоенной жизни Черчилля. Собранные вместе, они представляют собой уникальные личные впечатления от войны и ее лидеров, уникальные документальные свидетельства, которые исследователи бы не увидели до начала следующего века» [506] .

Лучше всего про личное участие Черчилля сказал Дэнис Келли в 1985 году:

«Меня часто спрашивают: „Сколько текста в своих книгах Черчилль написал сам?“ Это настолько же поверхностный и неглубокий вопрос, как если бы вы спросили шеф-повара: „Вы приготовили весь банкет своими руками?“» [507] .

Используя принципы эффективного делегирования, Черчилль смог достичь потрясающих результатов даже в таком вопросе, как написание книг.

...

Дэнис Келли