Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология/ Пер. с англ. — М.: Соц.-полит. журн., 1994.-272 с.
В книге классика французской социологии М. Догана и доктора философии Д, Пеласси всесторонне раскрываются сущность сравнительного метода, его принципы и механизмы применения. Авторы приводят в стройную систему достижения европейской политической социологии и американской политологии, используя огромную научную информацию.
Ясность и сжатость изложения материала, широта охвата теорий и концепций убеждают в том, что книга может быть рекомендована преподавателям политологии и социологии, студентам, всем, интересующимся социальными науками.
СОДЕРЖАНИЕ
От редактора ..........................................................................................................6
Предисловие к русскому изданию..............................,..............,.....,................!....... 10
Часть I. Что служит ориентиром для компаративиста
Глава 1. Сравнение как средство освобождения от этноцентризма............. 14
Глава 2. Сравнение как средство выработки социологических правил...... 28
Глава 3. Операционные понятия............................................................................... 40
Глава 4. Теоретические структуры .......................................................................50
Глава 5. Функциональная эквивалентность ...................................................56
Часть II. Интернационализация аналитических категорий
Глава 6. Социальные классы: различные на каждом континенте................. 69
Глава 7. Культурный плюрализм — критерий вертикального
разделения общества.................................................................................... 86
Глава 8. Политическая культура: различная для разных государств............ 98
Глава 9. Политическая социализация: от поколения к поколению............ 111
Глава 10. Политический клиентелизм — всеобщее явление„.....„............,...123
Глава 11. Демократия социального согласия: наилучшая модель
для общества фрагментированной структурой....„..............,....„.„.134
Глава 12. Политические кризисы: исторические феномены
или стадии развития ................„„...„.„............„...........„.....„..,„..„.„„^.„.148
Часть Ш. Выбор стран
Глава 13. Сегментация как начало сравнительного анализа.........„......„„..„159
Глава 14. Метод изучения отдельного случая в практике
сравнительного анализа...............„......„„...................„...„„....1....1...„.„„1б8
Глава 15. Бинарный анализ.......„........,...........„„......„...„....,.,.......„.„,..........„„.„„.176
Глава 16. Сравнение похожих стран .„,.........„...„„.,......„..............„„..:..,.....„„.„„184
Глава 17. Сравнение контрастных стран,...„„..,..........,..„...........,„„..........„„...„,200
Глава 18, Придание концептуальной однородности неоднородной
области исследования......„.....„,„„...„,.........,................„.......„.....,..„,....,208
Часть IV. Как структурировать результаты сравнения
Глава 19. Дихотомия как способ классификации „.....„...„.„..„,.,..„......„.„...,..221
Глава 2р. Типологии социальных актеров в международных
сравнительных исследованиях,.,..,.....„„...„.„..........,.„....„.„...„..,.........229
Глава 21. Типологии политических режимов ..„„.„.„„....,..........„..,.„...„„,..„....241
Глава 22. Динамика моделей „„...„.„......,„„...„.„......„.„..„„..„„„..„....,„.,...„.„„.„„249
Глава 23. От сравнения к синтезу.„„...,.„.........,„.„.....„.„„„...„.„„...„..„...„.„„„.„.260
Глава 24. От синтеза к прогнозу „„„„„..„.„„..„„„...„.„,„„...„..„.....„...„„.„...„„.„„265
ОТ РЕДАКТОРА
Российский читатель получает возможность познакомиться с одной из работ классика французской социологии, признанного лидера сравнительной социологии — Матея Догана и его соавтора Доминик Пеласси.
Книга «Сравнительная политическая социология» (Sociologie Politique Comparative) вышла в свет сначала на французском языке, затем была переведена на японский и дважды переиздавалась на английском языке под названием «Как сравнивать государства: Стратегии в сравнительных политических исследованиях» (How to Compare Nations: Strategies in Comparative Politics). Перевод на русский язык осуществлен с английского варианта второго издании книги (New Jersey, 1ФЮ); и по согласованию с М. Доганом для русской книги мы сохранили ее первоначальное название «Сравнительная политическая социология».
Содержание этoгo труда гораздо шире его названия. Хотя книга и рекомендована в качестве учебного пособия по социологии и политологии и ряде университетов Франции и США, но это не просто учебник. Это творчески, переосмысленная, обобщенная и стройно изложенная система представлений европейской политической социологии и американской политологии. Работая с гигантским материалом, авторы свободно оперируют парадигмами, понятиями и терминами (часто трудно переводимыми, так как они не имеют прямых аналогов в русском языке). Они привлекают в качестве аргументов, примеров, фактов огромное количество источников, с которыми российский читатель практически не знаком. Ссылки на них помещены в конце каждой главы.
По мнению М. Догана, политическая социология должна быть сравнительной, ибо нет смысла анализировать отдельно взятые явления политической жизни без конкретного социально-политического контекста, всестороннего анализа его предпосылок и последствий, без проведения исторических аналогий и учета опыта других государств.
Сравнительный метод позволяет придать исследованию объяснительный характер и включить его в более широкий контекст. Поэтому теоретико-методологическим вопросам сравнительных исследований, выбору стратегий, методов, подходов в книге отводится основное место. Читатель не только найдет подробные и интересные рекомендации по проведению таких видов компаративных исследований, как имплицитный и эксплицитный бинарный анализ, сравнение подобных и контрастных стран, лонгитюдное исследование, асинхронное сравнение, планетарное или глобальное сравнение, но и познакомится с логическим построением социального исследования.
Сравнительный подход в социологических и политологических исследованиях развивает социальную мудрость ученого и способствует освобождению его от всякого рода «шор», прежде всего идеологических, от этноцентризма. Сравнение ведет к пересмотру сложившихся стереотипов и подтверждает идею относительности знания.
М. Доган доказывает мысль о том, что даже наиболее распространенные ценности, структуры, политические институты не обязательно являются всеобщими. На примере западноевропейских стран авторы показывают, что стремление использовать у себя удачный опыт друг друга совершенно не гарантирует того, что решения, подходящие для одной страны, обязательно будут пригодны для другой.
Авторы на протяжении всей книги подчеркивают важность исконного контекста, предостерегают от слепого, бездумного копирования «чужих рецептов». «Надеяться на экономическое чудо в результате экспортирования капитализма в страны третьего мира, забывая при этом об этапах экономического развития в Европе, — это означало бы создавать для них модель развития, построенную на песке. Как можем мы оставить без внимания те огромные возможности, которые были предоставлены западным странам, начиная с XIX столетия, колонизацией и присвоением ресурсов этих колонизованных регионов?» (гл.2). Эта мысль, на наш взгляд, может быть адресована многим сегодняшним российским реформаторам, ищущим панацею от всех бед в экспорте капитализма.
Будучи сторонниками нелинейности, многовариантности, М. Доган и Пеласси пишут о широко признанной в мире идее существования «альтернативных путей, ведущих к альтернативным моделям модернизации». Предостерегая от догматизма в социальном анализе, авторы подчеркивают, что «не нужно больше пытаться установить всеобщую последовательность универсальных стадий экономического и политического развития... Не нужно больше проводить полевых исследований, чтобы определить, как далеко местное население, например в Турции или где-либо в другом месте, продвинулось по прямому пути, ведущему развивающуюся нацию к успеху» (гл. 1).
По мнению авторов, «социологи из западных стран слишком медленно осознали, что они применяли собственные мерки в качестве универсальных». Здесь мне бы хотелось не согласиться с М. Доганом и Д. Пеласси в том, что процесс такого «осознания» уже завершился, так как и сегодня в практику внедряются разработанные социологами и политологами концепции, основанные как раз на идее универсальности западных мерок.
Большое внимание в книге уделяется типологии политических режимов, исследованию политических элит, анализу причин и закономерностей возникновения политических кризисов. Используя термин Дж. Джеймса «революция возрастающих экспектаций», авторы показывают, что причиной напряженности и социальных взрывов часто является разрыв между тем, чего ждут от системы, и тем, что система способна предложить. Наиболее нестабильный период и развитии общества, по мнению авторов, тот, когда возникает нестерпимый разрыв между экспектациями и тем, что народ па самом деле получает от своего правительства. Такой подход мог бы помочь объяснить периодичность и силу кризисов в развивающихся странах, в современных экс-социалистических странах, «часто страдающих от непосильного груза преждевременно импортированных запросов» (гл. 12).
Масштабность книги, широта охвата рассматриваемых в ней проблем не дают возможности сколько-нибудь подробно остановиться на всех наиболее интересных и значимых моментах. Единственное, что мне бы хотелось еще подчеркнуть, это то, что читатель, на мой взгляд, не может не проникнуться убежденной верой авторов в силу научного знания и в то же время в социальную ответственность ученого. Авторы настойчиво напоминают ученым о социальных последствиях неправильно избранных моделей развития, неверных социальных концепциях, внедряемых в практику, о последствиях неграмотного или халатного локального социологического исследования и его интерпретации. К ответственности и тщательности они призывают и в выборе понятий, категорий, терминов, ибо «безобидных» слов не бывает. «Если каждый будет пытаться включить различное содержание в такие понятия как «прогресс», «диктатура», никакие теоретические споры не смогут развираться...» «Коль скоро мы находимся во власти слов, которые мы выбираем, нам следует делать это тщательно».
Говоря о книге, предлагаемой читателю, нельзя не сказать и о ее авторах.
Матею Догану сейчас 64 года. Он живет в Париже. Удивительно энергичен, бодр, жизнелюбив. Очень много работает. Ровно сорок лет — с 1954 г. — отдано им Национальному Центру научных исследований Франции (это примерный аналог Российской Академии наук). М. Доган опубликовал 15 книг, его статьи печатаются в научных журналах Франции, Италии, Англии, Германии, Испании, США. Появились они и в России.
Несколько месяцев в году М. Доган проводит в СIIIA, где читает лекции студентам Калифорнийского университета. В 1994 г. он посетил Россию по приглашению Института социально-политических исследований РАН и прочел цикл лекций.
Международный авторитет М. Догана подтверждается и его формальным статусом Президента Комитета по сравнительной социологии Международной социологической ассоциации и Комитета по изучению политических элит Международной ассоциации политических исследований.
Доминик Пеласси — доктор философии в области политических наук Парижского университета, является помощником М. Догана по научной работе в Национальном Центре научных исследований. Она автор ряда научных трудов.
От имени всех тех, кто принимал участие в подготовке к изданию на русском языке этой книги, желаю авторам много новых прекрасных работ, а читателям — удовольствия от их прочтения.
И. Б. Орлова
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
В течение нескольких десятилетий Россия занимала настолько специфическое место в системе политических режимов, что ее трудно было включить в сферу действия аналитических категорий международного сравнительного анализа.
Сегодня Россия вновь обретает право на преимущественное место в сравнительной политологии в силу своей исторической значимости, демографического разнообразия и вследствие тех экономических социальных и политических потрясений, которые она переживает. За короткое время Россия стала территорией нового социального эксперимектирования, которое привлекает особое внимание политологов и социологов Западной Европы. Анализ социальных изменений в России с помощью сравнительных методов дает наилучшую возможность познать их во всей сложности и многообразии.
В настоящей книге обсуждаются основные стратегические направления сравнительной политической социологии и некоторые новые перспективы сравнительных исследований. Важность проблем, которые мы здесь ставим, привела нас к необходимости добровольно отказаться от методических и технических вопросов, поскольку их исследование потребовало бы написания другой книги. Здесь мы сосредоточили внимание на общей стратегии сравнительных исследований. У нас нет намерения суммировать все накопленные знания, касающиеся политических партий, групп влияния, парламентов, управленческого аппарата, поведения избирателей и т. д. Скорее наша цель состоит в том, чтобы дать им критическую оценку, рассмотреть их современное состояние.
В книгу мы включили некоторые новые критические размышления, подходы в научной литературе, не отвергая старых классических работ, которые продолжают вдохновлять сравнительные политические науки и сравнительную политическую социологию. Сегодня, как и вчера, мы предпочли ставить вопросы, нежели давать на них исчерпывающие ответы.
М.Доган
ЧАСТЬ I: ЧТО СЛУЖИТ ОРИЕНТИРОМ ДЛЯ КОМПАРАТИВИСТА
Сравнение — это обычный способ мышления. Нет ничего более естественного, чем рассматривать народ, идеи, социальные институты, соотнося их с другими народами, идеями и институтами. Мы приобретаем знание через сравнение. Научное сравнение не является чем-то особым по своей природе, даже если оно и требует более сложных интеллектуальных средств. Мы сравниваем для того, чтобы более объективно оценить существующую ситуацию с позиций отдельных личностей, социальной общности или же государства в целом. Производящий сравнение социолог вскрывает все слабые стороны этноцентризма и тем самым может найти путь их преодоления.
Но компаративист (Компаративист - ученый, занимающийся сравнительными исследованиями. (Прим. ред.) не стремится лишь к тому, чтобы лучше познать свое собственное окружение. Расширяя сферу наблюдения, он стремится определить социальные закономерности и выявить главные причины наблюдаемых социальных явлений. В настоящее время в мире существует более 160 независимых государств, и каждое из них обладает своими характерными особенностями, которые можно рассматривать в различных аспектах и в самых различных сочетаниях. И в этом калейдоскопе рождаются сотни вопросов, которые представляют интерес для всех видов исследований — описательных (дескриптивных) или теоретических, специальных, универсальных. Обращение к человеческому интеллекту создает возможность знаниям подняться до уровня подлинной науки. «Мыслю, следовательно, существую» (cogito, ergo sum) — провозгласил Р. Декарт, перефразируя это изречение, мы можем сказать: «Я мыслю, следовательно, я сравниваю».
Проведение сравнения между государствами требует выработки четкой концептуальной структуры. Социальные ученые*, исследующие только одну страну, могут проводить исследование, продвигаясь постепенно шаг за шагом, не опираясь на структурированные гипотезы, создавая свои аналитические категории спонтанно. Компаративисты не имеют подобной свободы. Они не могут двигаться вперед, не обладая необходимыми инструментами исследования. Сталкиваясь с огромным разнообразием различных ситуаций, они вынуждены опираться на абстракции, уметь владеть достаточно общими понятиями, позволяющими справиться со всем разнообразием изучаемых ими явлений. Сосредотачиваясь на изучении какой-либо одной страны, одной культуры или одной системы, исследователь может по всей вероятности, двигаться ощупью.* Компаративистам же, напротив, необходим компас, ориентир, который бы позволил им переходить от одного социального контекста к другому, выбирать в каждой из стран отличия и сходные черты, которые затем могут быть объединены в одну общую схему.
Каждый исследователь фильтрует действительность. Но такое отфилътровывание является первейшей задачей компаративиста, который уже «со старта» должен иметь теоретическую схему с четким пониманием того, что цель исследования состоит именно в том, чтобы усовершенствовать, перестроить первоначальную схему. Даже в том случае, если такая хорошо структурированная теоретическая основа отсутствует, специалисту, занимающемуся изучением одной страны, не грозит опасность потерпеть неудачу. Но компаративист в данном случае может сбиться с пути, и все его попытки объединить в общую систему собранную информацию могут оказаться тщетными.
Быть может, не существует радикального различия в подходах специалиста по одной стране и компаративиста, Но существует принципиально разный уровень анализа. То, что в первом случае еще скрыто, во втором — ярко проявляется; настолько, что методологические и концептуальные проблемы, возникшие в результате такого широкого сравнения, оказываются совершенно особыми. Мы согласны с Ч. Рейджином в том, что « существуют большие различия в ориентации большинства компаративистов и некомпаративистов, и эти различия имеют важные методологические последствия»1.
* Мы вводим термин «социальные ученые» как аналог английского «social scientists» — ученые, работающие в области социальных наук. (Прим, ред.)
ЛИТЕРАТУРА
-
Charles С. Ragin, The Comparative Method (Berkeley: University of California Press, 1987).
Глава I
СРАВНЕНИЕ КАК СРЕДСТВО ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТ ЭТНОЦЕНТРИЗМА
Давняя мысль, высказанная философами, сводится к тому, что познание самого себя достигается путем познания других. Собственное «я» утверждается опосредствованно, путем многочисленных сравнений. Развитие ребенка происходит путем подражания или противодействия. Подлинные качества человека, исконные и единственные в своем роде, оцениваются лишь путем сравнения, т. е. существуют лишь в относительном смысле. Согласно утверждению Гегеля, человек осознает себя в других, а других — в самом себе.
То, что справедливо для отдельного индивида, в еще большей степени справедливо для обществ» Не существует государства без других государств. Это многообразие, которое теперь способствует пробуждению столь различных по своему существу проявлений национального самосознания, является единственным элементом, позволяющим осмыслить то, что характеризует людей и системы.
Представим себе страну, на века изолированную непреодолимой стеной от окружающего мира. Кто из населяющих ее жителей оказался бы в состоянии описать жизнь такого изолированного государства? Что могло бы служить для них точкой отсчета? Как можно было бы оценить то, что познано, более того, что могло быть познано? Будучи ограниченным восприятием лишь поверхностных и эпизодических событий, такой наблюдатель оказался бы неспособным понять большинство фундаментальных и принципиальных особенностей своего окружения. Насколько устойчиво организованными являются социальные группы, какие специфические особенности характеризуют менталитет населения, какой степени централизации достигла власть? Простая формулировка таких вопросов заранее предполагает необходимость сравнения; лишенный возможности выйти за пределы своего собственного мировосприятия, такой исследователь оказывается фактически действующим вслепую.
Ученые, изучающие различия между ними самими и обществами; в которых они живут, найдут открывающиеся перед ними новые перспективы. Не случайно, что в числе наиболее скрупулезных исследований по многим странам мы неизбежно встретим труды удивительно проницательных «иностранцев».
Мы можем проиллюстрировать это утверждение целым рядом примеров.
Так, француз А. Зигфрид полвека тому назад показал, что менталитет британского правящего класса смог вызвать «Британский кризис в XX веке» («Crise britannique au XX sie*cle»). Англичанин Д. Брайс в начале нынешнего века в своей работе «Американская федерация» («American Commonwealth») показал, как система отбора кандидатов на пост президента в Соединенных Штатах может отторгать выдающиеся таланты. Американец Э. Бэнфилд за время своего сравнительно короткого пребывания на юге Италии зафиксировал нормы поведения населения, не доверяющего центральной власти; позднее итальянские социологи подтвердили основные выводы этого анализа, но уже в тот момент, когда отмеченная ранее «безнравственная семейственность» быстро угасала. Существование 450 тыс. муниципальных советников во Франции является фактом, которому французские политологи не придают большого значения. Но для иностранца, вроде С. Торроу, этот факт представляет собой исключительное явление, требующее пересмотра некоторых стереотипов, обычных для многих французов. Одним из таких стереотипов является суждение о недостаточном участии в управлении. В стране, где один из каждых шестидесяти граждан является членом муниципального совета, это, пожалуй, слишком скорое и в какой-то степени поверхностное суждение, особенно, если мы обратимся к сельским районам.
Угасание большинства крупных американских городов было поначалу отмечено не американскими наблюдателями. Уже перед второй мировой войной в трудах, написанных европейцами, был проанализирован этот упадок, который ученые с западного побережья Атлантики обнаружили гораздо позже. В то же время австралийские географы поражаются существованию деревень в Европе. Тем самым, социологи и политологи подхватили факел, зажженный когортой знаменитых писателей и философов, таких как Кант и Гете, Стендаль и Шатобриан, Байрон и Шелли, которые, каждый в свою эпоху, открыли для себя по крайней мере, одну страну — Италию.
Экспатриация всегда была ключом к тому, чтобы сделать суждение более объективным. «Истина по эту сторону Пиренеев, заблуждение — по другую» — первым заявил Монтень, а вслед за ним Паскаль. Наиболее распространенные ценности, наиболее очевидные социальные структуры или политические институты не являются обязательно всеобщими. На протяжении всего восемнадцатого столетия первые компаративисты стремились найти для себя модели для сравнения. Монтескье, Вольтер и Дидро обнаруживают по другую сторону пролива (Ла Манша) политический режим, который они противопоставляют абсолютной монархии. С появлением работ Токвиля этот анализ приобретает более теоретический характер; наблюдатель обращает свой взор за пределы своей страны не только для того, чтобы отточить оружие для своей политической борьбы. Скорее, он это делает для того, чтобы укрепить свою способность проникать в сущность явлений, путем сравнения отработать собственные перспективы. Несколько позднее, компаративист получает возможность проникнуть в новый мир с помощью антропологов, давая новую оценку некоторым признанным обобщениям и даже ставя новые вопросы, касающиеся самого привычного для него окружения. Каждый выход за пределы своей собственной страны звучит для него как откровение. В конце концов исследователь приходит к пониманию, что существует огромное разнообразие ценностей, структур и систем, которые не являются просто продуктами природы.
Такое откровение таит в себе взрывоопасный потенциал.
Без примера Англии не было бы Французской революции, а эра правления Мэйдзи не наступила бы без того пережитого шока, которым оказалось для японцев открытие западного мира. За всем тем, что они назвали «хорошим нюхом» («big noses»), японцы увидели жизнеспособность другой цивилизации, построенной на других идеях, другом поведении и другом уровне развития, которые, по-видимому, во всем были достойны подражания.
Историки показали, как сопоставление с другими государствами порой создает преждевременные коллективные устремления в прочно установившихся, стабильных режимах. Прежняя Европа дает много наглядных примеров такого разрушительного воздействия, и неудивительно, что столь многие страны третьего мира стремятся защитить себя от всего, что им представляется опасной заразой.
Достарыңызбен бөлісу: |