Противораскольническая деятельность в Западной Сибири в XIX в. Единоверие

27 октября 1800 г. московским митрополитом Платоном были введены «Правила единоверия». По этим правилам единоверие просуществовало до 1881 г., после чего в них были внесены незначительные изменения.

Всем старообрядцам разъяснялось, что после перехода в единоверческую церковь они могли бы совершать все религиозные обряды по собственным канонам не тайно, а «как христианам подобает». Но там же указывалось, что если старообрядцы не примут и этих правил, то «не изъявят ли тем непокорность высочайшей воле и не явно ли обнаружат жестокое и окаменелое упрямство свое?» Единоверие было задумано наподобие западной унии: при сохранении старого богослужебного чина и древних обычаев единоверцы обязывались принимать священство от господствующей церкви и поминать за литургией Святейший Синод или патриарха, указывая тем самым свое непосредственное подчинение им.

Несмотря на предпринятые уступки со стороны правительства, значительная часть старообрядчества не приняла единоверия и осталась на прежних позициях, полагая, что подчинение Св. Синоду приведет их в объятия «антихриста и сатаны» и подобный шаг лишь уловка господствующей церкви для соблазнения приверженцев старой веры. Перешедшие же в единоверие не раз выражали свое неудовольствие тем званием, которое было им присвоено. (Дело дошло до того, что на Всероссийском единоверческом съезде в Петербурге в 1912 г. было принято решение о переименовании их в «православных старообрядцев», но этот термин так и не прижился).

В целом переход в единоверие шел не так успешно, как этого хотелось бы властям, в связи с чем 10 мая 1827 г. для того, чтобы принудить старообрядцев, испытывавших нужду в священстве, переходить в единоверие, было запрещено священникам совершать переезды из одного уезда в другой. Можно сказать, что «обращение в единоверие» стало для властей одним из способов борьбы со старообрядчеством.

Указом Св. Синода в 1836 г. в Тобольской епархии были учреждены единоверческие приходы. С 1838 по 1854 гг. были открыты 15 единоверческих храмов, куда были направлены священники и церковнослужители, состоявшие в ведении Тобольской духовной консистории. В то же время в 30-40 гг. XIX в. велось планомерное закрытие молитвенных домов и скитов старообрядчества. Всего было закрыто за этот период 30 (1/3) молитвенных зданий, 17 из которых передано в единоверие, а 8 подлежали уничтожению²⁶⁵.

Правительственными указами 1850-х гг. было объявлено, что с 1 января 1855 г. старообрядцы лишаются права записи в купечество, чем был нанесен существенный удар по старообрядческому купечеству. В результате этого самое большое количество обращений в единоверие последовало 30 и 31 декабря 1854 г., когда заканчивался срок для объявления купеческих капиталов. Эти правительственные распоряжения стали лишь частью единого плана насильственного обращения старообрядчества в единоверие. В 1854 г. у старообрядцев был отнят Никольский храм в Москве на Рогожском кладбище, а на самом кладбище была освящена единоверческая церковь и в 1866 г. создан Никольский единоверческий монастырь.

В конце XVIII – начале XIX вв. происходило формирование различных старообрядческих толков и их деление на отдельные группы со своими собственными обрядами и чинопочитанием. «Пока все задачи ревнителей старины ограничивались отрицательной стороной – борьбой с никонианами, до тех пор раскол был единодушен»²⁶⁶. Но когда встал вопрос о дальнейшей идеологической стратегии существования и развития старообрядчества (об устройстве общин, канонах и обрядах), то возникли внутренние разногласия, повлекшие за собой «раскол в расколе». Видные представители старообрядческого движения, лидеры того или иного региона даже не пробовали выдвинуть лозунг о выступлении единым фронтом, что в корне могло бы изменить их политическое положение в Российской империи. Зато едва ли не каждый из ведущих учителей старообрядчества отстаивал собственную идеологическую позицию со всеми вытекающими отсюда последствиями.

На территории Западной Сибири первоначально сформировались две основных ветви старообрядчества, -поповщина и беспоповщина, но затем на юге Тобольской епархии появились общества беглопоповцев с центром в Екатеринбурге. Вскоре внутренние разногласия в их среде привели к тому, что большая часть беглопоповцев перешла на беспоповские позиции, так образовалось часовенное согласие (стариковщина) с рядом центров в Ялуторовском округе. На тот период стариковщина стала самым крупным старообрядческим направлением на территории Западной Сибири.

Начало планомерной противораскольнической деятельности в XIX в. в Западной Сибири следует считать со времени издания Св. Синодом указа от 22 октября 1853 г., которым предписывалось всем епархиальным епископам, на чьей территории проживали раскольники, выбрать по 1-2 священника или монашествующих, знакомых с расколом и его местными особенностями²⁶⁷. Тобольский архиепископ Евлампий (Пятницкий) (1852-1856) направил запросы в Тюменское, Ялуторовское, Ишимское, Омское и Тарское духовные правления, чтобы ему доставили сведения о священниках, состоявших на службе в раскольничьих приходах, где бы сообщалось, соответствуют ли они «своим умственным развитием и нравственными качествами» должностям, которые они занимают. Рекомендовалось перевести часть «несоответствующих» священников в другие приходы и на их места назначить, новых «соответствующих» своему высокому званию.

• 
  установить строгий надзор «с употреблением законной власти» за исполнением исповеди и Св. причастия;
  
• 
  отсутствующим на исповеди «показывать, что они не заслуживают доверия и уважения» со стороны властей;
  
• 
  вменить в обязанности сельским старшинам или другим доверенным лицам следить за тайными проведением обрядов крещения и погребения, о чем сообщать вышестоящему начальству, а полиции работать в тесном контакте с духовенством²⁶⁸.
  

Второй этап антираскольнической деятельности пришелся на 60-70 гг. XIX в. когда, в Западной Сибири открылось около 10 миссионерских противораскольнических станов.

До этого времени российские старообрядцы не имели единой церковной иерархии. Лишь в 1862 г. была открыта Тобольская старообрядческая епархия «австрийского» толка. Все это заставило как гражданские, так и духовные власти ввести штат миссионеров во всех тех епархиях, где появились «ростки раскола». Чтобы дать более полную картину становления различных ветвей старообрядчества в России в середине XIX в., остановимся на событиях, которые этому предшествовали²⁶⁹.

После разрыва с православной церковью старообрядцы пытались основать в России собственную иерархию в трех степенях. В 1846 г. русские раскольники обратились к проживавшему в Константинополе греческому епископу Амвросию, который дал согласие сделаться русским раскольничьим митрополитом. 12 октября 1846 г. он прибыл в Белокриницкий монастырь. Иеромонах Воскресенского новоиерусалимского монастыря Иероним произвел помазание Амвросия, который избрал себе в наместники некого Киприана Тимофеева, постриженного в монашество под именем Кирилл. Но в 1848 г. австрийское правительство по настоянию России удалило Амвросия из Белой Криницы. Митрополитом стал Кирилл, остававшийся в этом сане до своей смерти в 1873 г.²⁷⁰. Поскольку резиденция его находилась в Белокриницком старообрядческом монастыре в Австрии, то в дальнейшем эта ветвь получила название «австрийской».

В России епископы австрийского толка появились в 1849 г. Первым из них стал епископ Софроний, бывший московский мещанин Стефан Жиров, посвященный в епископы митрополитом Кириллом 4 января 1849 г. 19 июля 1850 г. в Москве на Рогожском кладбище он совершил первую архиерейскую литургию. Но вскоре его заменил владимирский епископ Антоний (до пострига - Андрей Шутов). Именно Антоний открыл старообрядческие епархии и поставил в них епископов почти по всей России:

• 
  Московская и Владимирская (управлялась самим Шутовым);
  
• 
  Казанская с епископом Пафнутием;
  
• 
  Саратовская и Самарская с епископом Амвросием;
  
• 
  Владикавказская с епископом Серапионом;
  
• 
  Пермская с епископом Геннадием;
  
• 
  Черниговская, или Зыбковская с епископом Кононом, вакантна с 1858 г.;
  
• 
  Коломенская, вакантная после Пафнутия, перешедшего в 1865 году в православие;
  
• 
  Тульская, вакантная после Сергия с 1865 г.;
  
• 
  Валтовская, вакантная после епископов Варлаама и Анатолия;
  
• 
  Тобольская с епископом Савватием.
  

Московские купцы-старообрядцы подарили Савватию богатую походную церковь, а также церковную утварь, служебные книги и другие церковные принадлежности. Летом 1862 г. он отправился к месту своего назначения, сопровождаемый Пафнутием Казанским. В ноябре 1862 г. Савватий вступил в управление сибирскою паствою. В 1865 г. ездил в Москву для составления с другими старообрядческими епископами «окружного послания». На обратном пути был арестован (из-за отсутствия у него паспорта) и заключен в острог. По ходатайству одного тульского купца Савватию разрешили жить в Туле под надзором полиции, ввиду чего епископство с него было снято. При этом в вину ему ставился тот факт, что, находясь под следствием, он на допросе не признался, что посвящен в сан епископа. Вскоре после этого он был избран архиепископом Московским вместо умершего Антония (Шухова), но после освобождения из-под надзора он вновь был посвящен в епископы. В Сибири Савватием были рукоположены в священники несколько крестьян: из Курганского округа - Филарет Гладков и Петр Попов, из Ялуторовского - Василий Сергеев, из Тюкалинского - Иван Конев, из Ялуторовского - Иван Дубровин и Макар Варсуков; в 1863 г. из с. Крутихи Курганского округа - Андрей Якимов, Памфил Белобородов и Григорий Волосников.

В то же время по Сибири перемещались бродячие монахи, проповедовавшие старообрядчество и не имевшие на руках официальных документов, подтверждающих их принадлежность этому движению. С ними вступали в борьбу священники-старообрядцы, которые были рукоположены кем-либо из старообрядческих епископов. Они всячески предостерегали свою паству не принимать у себя странствующих монахов и не разрешать им совершения треб. А потому большинство странствующего монашества вынуждено было перебраться из Сибири на Урал, где они пользовались покровительством управляющих уральскими заводами.

*** *** ***

На втором этапе борьбы с расколом в Западной Сибири (с 1861 г.) духовные и гражданские власти начали планомерно и целенаправленно заниматься миссионерской деятельностью. Из дела «Об утверждении миссионеров в Тобольской епархии для увещания раскольников и об отпуске им денег на разъезды и о действиях их за первые два 1861 и 1862 гг.» вырисовывается общая картина начала становления противораскольнических миссий за указанный период²⁷¹.

16 июля 1860 г. Тобольский епископ Феогност (Лебедев) (1856-1862) направил в Св. Синод рапорт с просьбой об ассигновании денег на жалованье и разъезды епархиальным миссионерам. В ответ он получил распоряжение Синода принять меры «к ослаблению раскола», на основании чего были утверждены 9 миссионеров в 6 округах Тобольской епархии и выделено 2700 рублей серебром в год на их содержание. (Со следующего года эту сумму сократили до 1500 руб.). Жалование каждому из миссионеров должны были определять епархиальные власти с учетом местных условий²⁷².

Согласно резолюции преосвященного Феогноста, было приказано объявить выбранным священникам, что они назначаются миссионерами и в дальнейшем должны действовать согласно указу Св. Синода от 5 апреля 1845 г. и руководствоваться распоряжением МВД от 15 октября 1858 г. В помощь себе они могли привлекать местных священников и благочинных, а также обязаны были вести путевые журналы, докладывать в случае возникновения каких-либо затруднений в духовную консисторию, два раза в год (в июле и декабре) сообщать о результатах своей деятельности с приложением путевого журнала. Им предписывалось присылать ежегодный отчет о расходе денежных средств. Миссионеры имели право пользоваться почтовыми и обывательскими подводами, на что им выдавались подорожные на три месяца и деньги на прогоны. О возобновлении подорожных листов они должны были обращаться непосредственно к Сибирскому генерал-губернатору. Подразумевалось, что гражданские власти на местах будут оказывать миссионерам необходимое содействие. На первый год их деятельности каждому миссионеру из общей суммы послали по 148 руб. 51 коп.

По мнению Св. Синода, после издания соответствующих указов и выделения средств на содержание миссионеров, они за короткий срок сумеют вернуть если не всех, то большую часть раскольников в лоно православной церкви. Потому кандидатуры на миссионерские должности должен был утверждать непосредственно епархиальный преосвященный, выбирая лучших из лучших.

Тобольский епископ Феогност указывал, что «раскольники, несмотря на грязный образ своей жизни, для поддержания заблуждения своего требуют от пастырей Церкви вполне всех тех добродетелей, которыя исчислены Апостолом Павлом … и малейшее отступление от оных поставляют себе в основание отпадения от Церкви и на этом основании следя, явно и тайно, за образом жизни Духовенства, при усмотрении и малейшей какой-либо в нем погрешности, оказываются при увещании их онаго не только в заблуждении своем упорными, но … и не внемлющими даже оным»²⁷³.

За миссионерами закрепили определенную территорию, выдавали поименные списки раскольников с указанием, к каким сектам или течениям относится каждый из них, а также план-схему приходов с подробными сведениями, «на каком расстоянии отстоят от жительства миссионеров». В специальных брошюрах сообщались основные сведения о наиболее распространенных сектах. Среди них были указаны секты (толки) «поморская», «поповщинская», «беспоповщинская», «беглопоповщинская», «мисоовствующая», «старообрядство», «стариковщина»; назывались фамилии раскольников и их отношение к расколу по схеме: «склонность к расколу», «за расколом», «в расколе».

В том же документе приводилось число раскольников в 1861 г. по округам:

Курганский округ: мужчин – 1321, женщин – 1492. Всего 2813 человек;

- Омский округ: мужчин – 1110, женщин – 1285. Всего 2395 человек (в 1862 г. было: м. – 1103, ж. – 1273. Всего 2376 человек);

• 
  Тюменский округ: 524 человека;
  
• 
  Ялуторовский округ: мужчин – 5708, женщин – 6509. Всего 12217 человек (в1862 г. 17766 человек);
  
• 
  Ишимский округ: мужчин – 359, женщин – 402. Всего 761 человек;
  
• 
  Тарский округ: число раскольников не известно.
  

Таким образом, с осени 1861 г. на территории Западной Сибири начали свою постоянную деятельность противораскольнические миссионерские станы.

В то же время численность «русских диссидентов» год от года росла. П. Н. Милюков по этому поводу сообщал: «Министерство Внутренних Дел пришло в 1863 г. к цифре 8220000 чел., которых оно распределило между разными сектами следующим образом:

последователи поповщины 5000000;

поморцы 2000000;

федосеевцы, филипповцы, бегуны 1000000;

молокане и духоборцы 110000;

хлысты и скопцы 110000.

Исследователям раскола нетрудно было заметить неполноту этих цифр, особенно в последних»²⁷⁵.

Но за 1861 г. миссионерам, согласно их рапортам, не удалось кардинально повлиять на раскольников. Священник Федор Попов сообщал, что в его приходе есть единоверческая церковь и «некоторые (из числа раскольников – Авт.) располагаются присоединиться к Православию»²⁷⁶. В 1862 г. он присоединил к православию лишь трех раскольниц и то не каноническим путем, а «чрез миропомазание». Попов отмечал, что сильное впечатление на прихожан-раскольников его округа произвело посещение прихода архиепископом Варлаамом, после чего многие из них проявили интерес к проповедям, начали читать православные книги, а в д. Савиной пожелали открыть единоверческую церковь.

Другие миссионеры, Стефан Ерлексов в Ишимском, Евгений Булатников в Тарском, Иоанн Тихомиров в Тюменском округах, склонили к переходу в православие всего несколько человек. Они утверждали, что раскольники этих округов уклоняются и от православия, и от единоверия²⁷⁷. Доносили и о том, что в Тюмени проживают «лжесвященники» австрийского поставления и даже «лжеепископ Савватий, носящий титул … епископа Тобольского»²⁷⁸.

Ялуторовский миссионер Стефан Пономарев сообщал, «что лжепоп Австрийской секты Иоанн (Иван Димитриев Дубровин), некоторое время содержавшийся в Тюремном замке», вернулся на родину и «распространяет австрийскую секту». А крестьянин деревни Тютриной Трофим Иванович Ботов «приводил, публично среди улицы, пред столом, в руке с крестом, к какой-то присяге жителей означенной деревни»²⁷⁹.

Препятствием к обращению раскольников в православие являлась верность их родительскому благословению и вере отцов, в которой их воспитали²⁸⁰. Один из ялуторовских раскольников заявил миссионеру: «Если мы виноваты пред Богом, то пусть вина наша падет на отцов наших. Они так нас научили»²⁸¹.

Некоторые раскольники ссылались на царский (секретный!) указ от 4 ноября 1863 г., которым предписывалось «изменить порядок увещания совратившихся из Веры Православной в раскол», доказывая, «что от Царя дана им полная свобода веры и совести». Самое интересное, что почти в каждом доме имелась печатная копия этого указа²⁸².

В 1863 г. архиепископ Варлаам сообщал Св. Синоду, что в 1863 г. миссионерами обращено всего 12 человек раскольников²⁸³. Из-за столь малого числа обращенных он предлагал ликвидировать институт миссионерства, не тратить напрасно казенных денег и не отрывать священников от их приходов, а дело увещевания раскольников поручить местным священникам²⁸⁴. Настоятель Тюменского Троицкого монастыря Владимир полностью поддерживал владыку, считая необходимым совсем упразднить должность противораскольнических миссионеров, поскольку «она сопряжена с большими неудобствами и даже опасностью для жизни, а успехов от их трудов никаких не предвидится»²⁸⁵.

Со временем неэффективность института окружных миссионеров становилась все более очевидной. За 1864 г. ни один миссионер не добился успеха в деле обращения раскольников. Половина из них не присылала даже отчеты. Ишимский миссионер Стефан Ерлексов оказался замешан в деле о растрате церковных денег Чистоозерской церкви, вследствие чего от должности был отстранен. Растрату совершил и ялуторовский миссионер Иаков Словцов.

В рапорте Св. Синоду от 21 января 1865 г. архиепископ Варлаам сообщал, что «почти все учрежденныя миссионерства для обращения раскольников ныне, с получением раскольниками свободы и всяких льгот, почти бесполезны. От них происходит только трата казенных денег, отлучка священников-миссионеров от своих приходов и запутанность делопроизводства»²⁸⁶.

Св. Синод согласился с предложением владыки и 11 апреля 1865 г. направил ему указ, которым предлагалось «существующие ныне должности миссионеров для действий против раскольников Тобольской епархии упразднить», а деньги, отпущенные на миссионерские цели, «обратить на увеличение содержания нескольких, по усмотрению Вашего Преосвященства, священников приходов, наиболее зараженных расколом»²⁸⁷. Миссионеры «первого созыва», как не оправдавшие своего предназначения, должны были сложить свои полномочия и переслать остатки денег вместе с отчетами в консисторию, а на их места должны назначаться «люди вполне благонадежные по своему образу жизни и нравственным качествам».

На основе этого указа местным благочинным было предписано:

- составить справку, в каких приходах находятся раскольники и каково их число;

- окружные правления и благочинные должны предоставить сведения и отзывы о священниках, годных для указанной должности;

- вновь назначаемым священникам-миссионерам была обещана прибавка к жалованию в размере от 60 до 80 рублей в год. Кроме того, «оклады сии и еще будут восполняться, по моему распоряжению, как скоро местныя приходския священники будут обращать к православию от 10 до 15 душ каждый в своем приходе», - приписал архиепископ;

- священникам раскольнических приходов, при отсутствии необходимых качеств, указанных Синодом, предлагалось самим дать о себе отзывы и выразить желание поступить на места тех, кто будет избран в их приход на правах миссионера²⁸⁸.

В том же 1865 г. были набраны новые священники-миссионеры в округа, наиболее «зараженные расколом»: Ялуторовский, Курганский, Омский и Тюменский. Но и они продержались на своих местах недолго. 10 ноября 1866 г. преосвященный Варлаам рапортовал Св. Синоду, что «относительно деятельности таковых священников Консистория находит оную, за весьма малыми исключениями, положительно бесполезною»²⁸⁹. По его мнению, главной причиной уклонения сибиряков от православной церкви было «состояние раскола и направление раскольнических умов», которым «…дана свобода, как веруешь, так и веруй …»²⁹⁰. Кроме того, он доносил, что в 1865 г. на раскольников было заведено 8 дел (по совращению в раскол, об оскорблении православной церкви и т. п.), но после рассмотрения их земской полицией все дела были закрыты. На основании этого тобольский преосвященный предлагал вновь ликвидировать противораскольнические миссионерские станы.

Столь критическое отношение архиепископа к миссионерской деятельности среди раскольников можно попытаться объяснить индивидуальными чертами его характера. По воспоминаниям современников, Варлаам II был чрезвычайно скуп и экономен в расходе государственных средств. После него в кассе архиерейского дома осталась довольно значительная сумма денег, которую он сумел сэкономить, безжалостно урезая ненужные, на его взгляд, статьи расходов. Для полноты картины добавим, что тобольский преосвященный имел привычку обращаться со всеми на «ты», включая генерал-губернатора, и неодобрительно отзывался обо всех государственных преобразованиях того времени. Его слова в адрес императора и властей дошли до столицы, и в 1872 г. архиепископа направили на покой в Белогородский Троицкий монастырь Курской епархии, где он и скончался²⁹¹.

Сменивший Варлаама епархиальный викарий, а затем епископ Ефрем (Рязанов) (1872-1880) и епископ Василий (Левитов) (1880-1885) противораскольнической деятельностью практически не занимались. Об этом свидетельствуют неоднократные запросы Св. Синода о состоянии борьбы с расколом на протяжении 70-х годов XIX в., ответ на которые был направлен лишь 1 февраля 1880 г. В нем сообщалось, что, на основании определения Св. Синода, на Тобольскую епархию ежегодно выделялось по 1350 руб. на увеличение жалования тем священникам, чьи приходы «заражены расколом», но эти деньги уже несколько лет не использовались по прямому назначению (можно предположить, что эти средства и составили ту самую «экономию», что осталась после архиепископа Варлаама)²⁹².