Элементы мифологического сознания в обиходной вере башкир села Байгазино в этом году наша специализация «Социокультурная психология и антропология»

В этом году наша специализация «Социокультурная психология и антропология» изучала культуру и быт башкир в селе Байгазино Бурзянского района Республики Башкортостан. Нами были изучены аспекты мифологического сознания в обиходной вере башкир. Башкиры исповедуют ислам, поэтому многие моменты обиходной веры определяются каноном мусульманства. О бытовании мусульманства в селе Байгазино представлено в докладе Григория Днестровского. По материалам наших исследований, даже традиционные магические действия, например, в рамках заговорщицкой традиции, содержательно во многом усиливаются наличием молитвы на арабском языке. В силу общих изменений, происходящих в ХХ веке, значимость мифологических основ в мировоззрении башкир оказались сниженными. Так, большинство эпических текстов, несущих в себе древние мифологические смыслы и значения, во многом ушли из активного бытования. Эти тексты перешли, скорее, в формат отчужденного от повседневной жизни книжного знания. Однако, нами записано, что некоторые эпические тексты до сих пор исполняются в контексте праздника Шэжэре Байрам. В целом, говоря об обиходной вере башкир села Байгазино, можно отметить, что она определяется, в большей степени, мусульманством. Однако ряд элементов мифологического сознания сохраняется в обрядовой и повседневной жизни башкир.

Доисламские верования башкир определяются понятием тенгрианства. Тенгрий – это старший (главный) бог верхнего мира. Мир в воззрениях древних башкир имел трехчастное строение: верхний, средний и нижний. Данная космогоническая картина мира во многом сохраняется, например, у алтайцев – этнических родственников башкир. Однако сегодня у башкир космогоническая картина мира в большей мере определяется исламскими догматами.

В родовом сознании башкир ранее важную роль играл тотемизм. Башкирский народ сформировался из семи родов, каждый из которых имел свой тотем в виде животного или птицы, дерева, а также имел собственный родовой знак (тамгу). С принятием мусульманства тотемизм и тенгрианство у башкир уходят из активной системы верований, но их фрагменты сохраняются до сих пор. В Байгазино большинство жителей принадлежит к роду кипчаков, чьими тотемами являются сосна и ястреб. Как отголосок ранних мифологических мировоззрений запрещено убивать ястреба, а также коршунов, лебедей, журавлей и ряд других птиц, которые являлись тотемными птицами других башкирских родов. Нарушение этого запрета считается причиной больших бед. К примеру, нами записан текст о связи между убийством журавлей и началом ВОВ, рассказанный Юсуповой Гульюзум Шарафуловной: «Перед войной в деревне видели много журавлей около реки, но один мужчина начал охоться на них, после чего началась война».

Нами были зафиксированы несколько топонимических легенд с редуцированны мифологическим сюжетом, например, история про дракона, иссушившего болото, записанная нами со слов Факиги Хасановой: «Тут было болото, возле обрыва, где жил Аж∂аhа, дракон, и в одно время он взял и улетел, создав взмахом хвоста ураган и высушив болото». Данный образ дракона (огромной змеи) – отголосок устойчивого мифологического сюжета башкирского эпического фольклора про Аж∂аhа (змеи, которая, прожив более 100 лет, превращалась в огромного дракона несколько десятков саженей длиной). Если этот дракон проживал более 500 лет, то он мог превратиться в Юха, обладающего способностью принимать человеческий облик или вид любого другого живого существа. Однако мифологические тексты с такими драконами или иными мифическими существами записываются в активном бытовании уже достаточно редко и в достаточно редуцированной форме.

На уровне действия при этом сохраняется ограничение на убийство безобидных животных, схожих с опасными гадами (змеями, драконами) – например, ужей. Так, по словам Сагиды Гайзуловны Рахматуллиной: «Ужа убьешь – беда будет».

В окрестностях села Байгазино есть очень выразительные скалы и горы, родники, месторождение горного хрусталя и другие «особые» природные объекты. Аналогичные элементы ландшафта по материалам наших экспедиций в Бурятию и на Алтай обязательно бы имели выраженное сакральное значение. Однако здесь, по отношению к таким «особым» объектам мы не выявили какого-либо сакрального отношения. О них нам рассказывали только как об интересных и красивых достопримечательностях. Данные объекты выделялись только в контексте особых моментов недавней социальной истории, например, по рассказам жителя села Байгазино Исимбаева Нургали Абулхаковича, гора Уразы, на которой находят горный хрусталь, стала местом, где был закопан в клад баев в начале советской власти. В отношении этой горы, правда, у Сакине Махмутовой нами также была зафиксирована, опять же, редуцированная легенда о бездетной паре, проживавшей в землянке на этой горе во время поста, в связи с чем эта гора называется Уразы (башк. - пост).

В праздничной культуре башкир сохраняются некоторые праздники, направленные на демонстрацию уважения к природе, такие как, например, «Карга-буткасы» («Воронья каша»), в процессе которого женщины и дети перед началом сева выходят на поляну, варят и едят кашу, а также раскладывают её на камнях для птиц. Этот праздник можно рассматривать как отголосок архаических ритуалов жертвоприношения природным силам для плодородия и хорошего урожая. Однако такие праздники не являются центральными и носят скорее локально-социальный характер. В качестве более значимых праздников выступают Сабантуй, Шэжэре Байрам и ряд других, имеющих скорее социально-объединяющую функцию.

В представлениях жителей села Байгазино низшая демонология довольно развита. Представителями её являются духи воды (уйнэхэ) и деревьев, леший (шурале). Сохраняется вера и в злых духов (бисура, шайтан), хотя анимизм весьма сильно редуцирован. Отношение к этим хозяевам и духам весьма неоднородно у разных поколений и людей, проживающих в селе. Некоторые в них верят и рассказывают о системе запретов и действий по отношению к ним, а некоторые смеются над представлениями об этих существах и считают их абсолютной выдумкой. Более развитое и устойчивое представление о хозяевах дома: как о добром – уйуяхе, так и злом – йень. Например, Нурия Халиловна Рахматуллина рассказала нам следующую историю: «В одно время начали у нас дома всякие неприятности случаться. Тогда мы позвали муллу, тот освятил наш дом и сказал, что у нас живет уйуйяхе по имени Магомед, который и делает всякие пакости. Мулла сказал, что с домовым нужно хорошо обращаться. Мы послушались его. Я ставила Магомеду воду, говорила с ним, и тогда все успокоилось».

В обрядах жизненного пути также проявляются многие элементы мифологического сознания. Например, беременной женщине запрещается выходить на улицу в темное время суток (чтобы защитить себя и будущего ребенка от злых духов), и надевать пережимающие украшения во время родов (чтобы облегчить рождение ребенка). Когда ребенок рождается, родители сразу же дают ему имя и читает молитву, т.к., как рассказала нам Зелья Махмутова, до этого момента ребенок уязвим, и шайтан может украсть его душу. Обряд имянаречения совершает уже мулла примерно через неделю после рождения.

Механизм партиципации ярко выражен в обряде проводов в армию или на войну. Так, уходя в армию, молодой человек съедает одну часть хлеба, оставляя вторую до возвращения домой. Это действие гарантирует, что он уцелеет: вернувшись, он доедает этот хлеб, тем самым завершая начатое. Также на войну он берет с собой небольшое количество родной земли, которая «охраняет» его в пути.

В ряде элементов свадебной обрядности устойчиво сохраняется амбивалентность в карнавализации по принципу травестии: мужчины переодеваются в женские костюмы, чтобы отвлечь на себя злых духов, таким образом защитив молодых от сглаза или порчи. Помимо этого, невеста должна показать себя как хорошую хозяйку и познакомиться с местным духом воды, сходив на реку с коромыслом. Эту воду впоследствии «выкупают» гости, которых новая хозяйка поит чаем. В завершении свадьбы ряженые символически избивают гостей кнутом, что обозначает ритуальное завершение свадебного обряда, сопровождаемого сбором денег для новой семьи.

В похоронной обрядности, несмотря на то, что она во многом определяется каноном мусульманства, сохраняется ряд символических действий, отражающих закон партиципации и символической аналогии. Покойника выносят из дома вперед ногами, а со двора вперед головой, чтобы тот не нашёл дорогу домой, забрав смерть с собой на кладбище. На кладбище его вносят ногами вперед, как на место последнего пристанища тела. Во время похорон есть ограничения на плач, что объясняется так: слёзы, которые льются над могилой покойного, делают его существование на том свете абсолютно невозможным: он всё время лежит в воде, что заставляет его страдать не менее чем плачущих (по словам Юсуповой Гульюзум Шарафуловны).

Подробнее о символике обрядов жизненного пути представлено в докладе Марии Шопиной и Анастасии Федотовой.

Элементы мифологического сознания у башкир наиболее сохранны в устойчивой системе оберегов и заговорщицкой традиции. По свидетельствам респондентки Хасановой Хаузии Хабильевны, при строительстве дома по углам закладываются монетки, как дань духу места и оберег. Чтобы обезопасить дом от нашествия злых духов, над дверью, как над границей между внешним и внутренним мирами, вешается сура – табличка с написанной на ней молитвой (в чем проявляется влияние мусульманства); вбивается подкова; вешается можжевельник и пр.. Когда в дом приходят чужие люди, родители, чтобы уберечь ребенка от сглаза, рисуют углем у него на лбу черную точку. Этот обычай продолжает активное бытование, нам лично довелось с ним столкнуться. Существует некоторый набор оберегов для защиты ребенка, например, ножик или Коран, положенный у колыбели. Как нам рассказала Гульсулу Баймурзина, ее родители, уезжая на сенокос, оставляли ее сидеть с маленьким ребенком и наказывали класть ему под подушку ножницы или нож, чтобы ребенка не похитил и не подменил шайтан, если вдруг ей понадобится уйти. По свидетельствам респондентов, в качестве оберега взрослым на шею вешаются медвежьи когти или бетец (кожаный треугольник с написанной на нем молитвой), но на данный момент эта традиция не является широко распространенной. Хотя до сих пор одним из самых сильных оберегов является коготь медведя. Так, Сабитов Яхъя Фазулович, который охотится на медведей, рассказывает, что многие жители села обращались к нему за медвежьим когтем, чтобы повесить его над колыбелью, над дверью или на шею.

В Байгазино активно сохраняются заговорщицкая и знахарческая традиции, в которых ярко проявляется механизм партиципации. Например, существует способ лечения от испуга, при котором нагретый свинец переливают над головой испугавшегося человека в ковш с водой. По форме, которую принимает свинец, определяют, что же испугало человека. Также в деревне практикуют лечение камнями: к больному органу прикладывают камень, внешне соответствующий либо форме органа, либо имеющий аналогию с причиной заболевания (змея, лягушка). Однако, в традиционной схеме построения заговора (слово-действие-предмет), под влиянием мусульманства, происходит замещение формулы магического текста заговора на мусульманскую молитву.