Франсуаза леру

287 страниц изначального материала нам дают 23 страниц «сухого остатка» - того, что является эхом неизвестного, академическому исследователью непонятного и непознаваемого мира Друидизма. Плотно закрытыми воротами для таких исследователей является то, что для одних обьект исследований – это «тема исследований близлежащего мира», а для исследуемого это сама его жизнь – единственная, истинная, неповторимая, и потому усердно охраняемая и трепетно скрываемая от чужих варварских глаз.

Главной причиной провала попыток исследовать Друидизм является то, что исследователи сами являются «чужаками в стране исследований» и потому ведут себя там «как римляне». Они не имеют, да и не хотят иметь, ни религиозного чувства, ни философского образования души и ума в античном смысле этого слова. Они не понимают ее этическую и эстетическую традицию, и отсутсвие этого не позволяет им видеть метафизические действия и реалии. Они не делают, не видят различия между колдовством, магией, религией и философией. Они, даже тогда, когда имеют на руках прямые доказательства враждебности ирландских филидов в отношении к друидам, продолжают их равнять и исследовать философию последних через действия первых.

Филиды – потомки колдунов Атлантиды, о чем недвусмысленно говорится в автором приведенных фактах о переселении из потонувших островов. Но! Академическая наука, сказав «А», - не признавая существования Атлантиды, не может не сказать и «Б» - признать существование потомков ее жителей и их погрязших в колдовстве темных магов.

Ирландия – безнравственная страна магов и колдунов, несколько тысяч лет тому назад потерявшая философию, религию и погразшая в колдовстве и распутстве. Это имеет последствия в смещении ее солнечных праздников на более чем месяц от их естественных дат. То есть – они уже не имеют тех знаний, которые удерживают их в естественых связях и ритмах природы.

Они не понимают того, что именно потому, что рядом существуют филиды, Друиды тщательно скрывают свои знания. Они не понимают того, что религия и философия скрываются от чужаков, которые не имеют к ней почтения, и готовы поверхностно облапать любую святыню народа, за то предатели колдуны готовы «строить отношения» со всяким, попавшим в пространство их пребывания. Исследователи, как захватчики, сами будучи безбожниками, не видят разницы между магией и религией – для них все одно.

Они рассуждают о том, были или не были Друиды знакомы с основами пифагореизма, и были ли они его последователями. Реинкарнация или метемпсихоз? Но вопрос то в том – а что уважаемые исследователи знают о метемпсихозе и реинкарнации? Ничего, потому что противопоставляют части единого целого. Они хотят знать – кто такие Друиды? Но вопрос то в том – а могут ли они сами быть Друидами? А ежели нет, - то стоит ли совать свои пальцы в наши банки с вареньем?

Христианская церковь и необразованная чернь ревниво уничтожала культуру, религию и философию, в странах ими захваченных. Они оправдывали свои действия тем, что уничтожаемым приписывали варварство, безкультурье и дикость. Они выдумывали их порочащие обвинения в сношениях с дяволом, человеческие жертвоприношения, распутство и безнравственность. В то же время они легко находили общий язык с магами и колдунами, с которыми их объединяло родство души и неприязнь к закону и культуре – религии и философии Друидов.

Академическая наука обявила себя обьективной и беспристрастной исследовательницей истории – противоположностю церкви, тем не менее, продолжает ее начатое дело по клевете на «варварские народы».

Само логическое мышление и здравый смысл нам говорит то, что не может быть варварства, неразвитого общественного строя – государства и отсутствия культурной традиции (а это есть варварство) при высокоразвитом уровне ремесла, искусства, творчества и философии.

К тому же, исследователи слишком узко понимают (если вообще понимают явление, с которым они столкнулись) смысл слов «варвары» и «Друиды». Когда они, вслед за Цезарями, порабощаемых и уничтожаемых называют варварвми, они поступают столь же бездумно, как тогда, когда, вслед за церковью, их называют язычниками. Они не задумываются (они не знают - забыли) о том, что язычниками церковь и жители римских городов (civilis) называли сельских жителей, которые придерживались более нравственной морали согласия и единства, отвергая безнравственное учение непримиримости и борьбы с инакомыслием христиан, живущих в городах. «Язычники» имели философски лучше обоснованную и стройную систему религиозной жизни, высокую мораль и этику, чем ту, которую им предлагала новая церковь, учение которой содержит целый ряд философских нелепостей, а история становления – отврвтительные поступки.

Варварами называли тех, кто свои силы и жизнь тратили на удовлетворение животных потребностей физического существования и в угоду своим наслаждениям – тех, кто не знал духовных исканий и духовного совершенствования дисциплины, образования – того, чем человек отличается от животного. То есть – варвары приравнивались к животным, которых можно было уничтожать и порабощать в угоду «цивилизованного» жителя стран, «освещенных богами».

Авторы подобных исследований говорят о Друидах на севере Европы, не замечая «Ливанских Кедров» и Друидов Средиземного моря (Симон Маг в Риме), с которыми тесные связи поддерживали их северные собратья. Скорее приходится говорить о Европейской части Евразийского сообщества Друидов.

Друиды среди жителей варварских стран и народов, – какая чушь несусветная!

Назвать кельтами «народ, проживающий за Альпами», значит сказать такую же великую глупость, как «народ, проживающий к западу от Урала, называется индоевропейцами». И это наша академическая знать и свет истории и культурологии с ее философскими подковами!

Источники, назвав жителей центральной Европы кельтами, этим хотели признать свое родство с этими ими неизученными народами. Греки, будучи смешенными потомками атлантов и кельтов – четвертой подрасы 5-ой коренной – арийской расы, искали точки опоры и равновесия своего мира. Они чувствовали себя комфортно в окружении себе подобных. Греки хорошо знали то, что сегодня уже хорошо забыто. Центральную Европу до Балтийского моря и пространство до Урала обживали народы 5-ой подрасы 5-ой коренной расы – тевтонцы.

Философия Друидов, даже представляя знаки духовного и душевного различия и направления поиска, остается для исследователей невидимой, недоступной и нераспознанной. Ведя поиск друидов среди филидов «темных островов» - поклонников Сатурна, колдовства и пособников враждебного христианства, с кем они заключают союз против Друидов, искатели постоянно отдаляются от искомого и путаются в чарах их врагов – филидов.

Философия, религия, магия и колдовство – суть три разных непересекающихся и строго разграниченных мира, которые остаются закрытыми для поверхностного, праздного и прагматичного – чужака, неспособного понять содержимое.

Отрицая существование целого, нельзя изучать его части. Мир, созданный богами и знанием, нельзя изучать агностическими методами и отрицанием существования Духовного мира и духовных существ вне сознания верующего. То, что создавалось с начала существования человечества совместными усилиями весьма разных существ и людей, нельзя изучать по материалам точечных раскопок и методами отрицающей «науки». Не зная истинных целей и направления – не зная правды, нельзя отделить ошибки одних незнающих от ошибок собственного невежества. Невежество не может судить о присутствии и действиях знания. Мир, созданный действием духа, может быть исследован действием духа и присутствием духа исследователя. Отлучение себя от действия духа обрекает исследователя на слепоту, заблуждение и на распространение ложных сведений.

Искомая ими истина скрыта под слоем ими же созданной лжи, которая может соперничать с равнодушием Цезаря. Тот, кто хочет увидеть и услышать Друида, должен скинуть свою мантию, ученую степень, и босым юнцом вступить в ряды слушателей младшего класса Друида.
КЕЛЬТСКИЕ ДРУИДЫ И КНИГА ФРАНСУАЗЫ ЛЕРУ
ПРЕДИСЛОВИЕ

к русскому изданию

А. Берр назвал их «факелоносцами» (porteurs du flambeau) Европы. Без них она, может быть, превратилась бы в северо-западную провинциальную окраину античного мира. Кельты были своеобразными «двигателями прогресса» будущей Европы.

Движущей силой, которая вела этот удивительный народ к выполнению его высокой миссии, была могущественная корпорация друидов, наличие которой представляло самый поразительный аспект созданной кельтами культуры. Друиды были не просто хранителями и толкователями древней мудрости, как жрецы любого народа. Судя по сообщениям античных авторов, друиды были обладателями особого учения, по отношению к которому Цезарь употребляет слово disciplina. Оно указывает на упорядоченный характер друидического знания, на наличие известной доктрины. Друиды излагали это знание своим ученикам вдали от людей и их жилищ, в тишине и как бы в непосредственном общении с «сакральным», в глубине пещер и лесов. На это таинственное и торжественное обучение друидов намекает Лукан, говоря, что их жилищами являются сокровенные рощи и леса, куда они удаляются. Урок проходил в форме волнующего приобщения к истинам, единственным хранителем и толкователем которых был жрец, и которые он доверял по секрету своему ученику.

Цезарь сообщает, что было запрещено записывать стихи друидов. Он объясняет запрещение друидов записывать основные положения их учения следующим образом: «Мне кажется такой порядок у них заведен по двум причинам: друиды не желают, чтобы их учение делалось общедоступным и чтобы их воспитанники, слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти». Это нежелание друидов профанировать их учение можно объяснить тем, что друидическое знание было уделом духовной аристократии. Поэтому жрецы запрещали что-либо записывать, чтобы учение не распространилось среди непосвященных.

Наиболее доступной стороной учения друидов была, та его часть, которую друиды излагали всей галльской знатной молодежи, а не только неофитам «ордена». Это была целая система прекрасного образования и воспитания. Молодые аристократы приобщались друидами к священным тайнам природы (в частности, у друидов были глубокие познания в астрономии и астрологии) и человеческой жизни. Они узнавали о своих обязанностях, из которых главная состояла в том, чтобы быть "воином" и "уметь умирать" (metu mortis neglecto)(главной обязанностью было духовное развитие и приобщение к мистериям, о чем автор, судя по тексту труда, ничего не знает. «Воин» и «умирание» относится именно к этому (прим. ред. сокр.)). Хотя сами друиды были освобождены от военной службы, они, тем не менее, воспитывали молодежь воинственного народа, поскольку были «воинами знания».

Помимо этого знания, имевшего, прежде всего, практическое применение и определявшего важнейшую социальную функцию друидов как воспитателей кельтской молодежи, античные авторы приписывали друидам доктрину особого рода, возвышенную и глубокую. Правда, почти единственной чертой этой доктрины друидов, известной античным писателям, зато чрезвычайно поразившей их воображение, была вера друидов в бессмертие.

Фиксируют наличие идеи о бессмертии души в учении друидов, но проводят аналогии между друидической верой в бессмертие и пифагорейским метемпсихозом. Это естественно, так как это была - наиболее близкая параллель, которая в данном случае приходила в голову интеллектуалам классического мира.

По сообщению Ипполита (III в. до н. э.), «друиды у кельтов в высшей степени склоняются к. пифагорейской философии, притом, что виновником такого образа мыслей у них явился Замолксис, раб (?!) Пифагора, фракиец по рождению, который после смерти Пифагора, придя туда, стал основателем подобной философии у них». Клемент Александрийский тоже высказался по поводу связи между друидами и Пифагором: «Пифагор был слушателем галатов и браминов (Таким образом, Пифагор был друидом (прим. ред. сокр.)). Таким образом, философия, наука весьма полезная, процветала в древности среди варваров, излучая свой свет на народы, и позже она пришла к эллинам. Первыми в ее рядах были пророки египтян и халдеи ассирийцев, друиды галатов и семанеи бактрийцев и философы кельтов, и маги персов».

Они верили в выживание души умершего в «ином» мире в форме, которая может быть узнана. Наиболее ясно эта концепция о «Другом Мире» друидов выражена и суммирована у Лукана: «И не тихих долин Эреба, и не глубин унылого царства Плутона ищут тени мертвых. То же самое дыхание одушевляет их члены в ином мире. Смерть — это середина долгой жизни».

Допустимо думать, что мог быть какой-то глубинный слой изначальной концепции, общей и для друидизма и для пифагорейства.

Величайшие мудрецы, справедливейшие судьи — друиды были отмечены отблеском «Золотого века». Интересно, что в характеристике друидов и сдержанная, временами даже враждебная по отношению к кельтам посидониевская традиция, и панегирическая александрийская смыкаются.

Согласно Генону, существует так называемая примордиальная традиция, которая представляет сверхвременной синтез всех знаний человеческого мира – цикла. Примордиальная традиция настоящего цикла пришла из гиперборейских регионов. Затем она разделилась на несколько вторичных потоков, соответствующих различным направлениям исторического движения. На Западе черты великой гиперборейской традиции отчетливее всего проступали в сакральных доктринах древних кельтов, которые хранили и проповедовали друиды.

Такое положение друидов в кельтском социуме подкреплялось и определялось присущей корпорации друидов достаточно сложной структурной организацией, высоким социальным статусом друидов, их политическим могуществом.

Так, Диодор Сицилийский говорит об общественном авторитете друидов, об их способности предотвращать собирающиеся начаться войны: «Не только в мирных домах, но и в войнах особенно повинуются им (друидам) и лирическим поэтам не только друзья, но и враги. Часто они выходят между войсками, выстроившимися в боевом порядке, грозящими мечами, ощетинившимися копьями, и усмиряют их, как будто укрощая каких-то диких зверей».

Свидетельство Диона Хризостома особенно подчеркивает социально-политическое могущество друидов: «И без них не было позволено царям ни делать что-нибудь, ни принимать какие-нибудь решения, так что в действительности они управляли, цари же, сидевшие на золотых тронах и роскошно пировавшие в больших дворцах, становились помощниками и исполнителями воли их».

Духовная элита, крепко сплоченная в единое сословие, была единственной реальной силой, стоявшей выше светской власти общин.

Следует подчеркнуть, что «орден» друидов не пополнялся по принципу наследственности, в него вступали добровольно, но по указанию богов. Таким образом друиды не были замкнутой наследственной кастой, какие встречаются на Востоке. С другой стороны, они не образовывали касты, противоположной аристократическому, сословию: друиды были посвященными, служившими культу, как всадники были аристократами, посвятившими себя оружию, Друиды пользовались особыми преимуществами по сравнению со всеми другими галлами: не платили налогов и вообще были освобождены от военной службы и от всех других повинностей. Они жили в «социуме»: могли жениться, владеть собственностью, передвигаться, заниматься дипломатической и судебной деятельностью.

В корпорации друидов, предоставлявшей такие большие возможности своим членам, была установлена стройная иерархия и твердая внутренняя дисциплина. Во главе организации стоял верховный друид. Он избирался самими друидами, а не назначался государственными властями. «Орден» друидов стоял совершенно независимо от всей гражданской власти.

Иерархия в «ордене» не ограничивалась наличием верховного друида. Жрецы делились на три категории, различавшиеся по рангу и достоинству исполняемых обязанностей. Главенствующее положение в «ордене» занимали друиды, исполнявшие политические функции.

У друидов были и юридические функции, они судили преступления всякого рода.

Им принадлежало право отлучения от культа тех, кто не повиновался их приговорам. Обладая могуществом и правом отлучения от культа, стройной организацией и строгой дисциплиной, друиды имели реальную власть над гражданским населением.

В таком варианте для друидизма невозможно найти аналогии ни среди культовых организаций древнего мира (А как же мистерии и ордена посвященных народов Средиземноморья?! А как же «300 спартанцев» и подобные примеры? Кто они – «историки»?! (прим. ред. сокр.)), ни среди религиозных организаций нового времени. Единственную параллель, может быть, можно найти опять у Р. Генона. Он так определял традиционную цивилизацию: «Традиционной цивилизацией мы называем цивилизацию, основанную на принципах в прямом смысле этого слова, то есть такую, в которой духовный порядок господствует над всеми остальными, где все прямо или косвенно от него зависит, где как наука, так и общественные институты являются лишь преходящим, второстепенным, не имеющим самостоятельного значения приложением чисто духовных идей».

По Генону, в случае подлинно традиционной цивилизации высшей инстанцией является, таким образом, чисто духовная власть, в компетенции которой находится сохранение совокупного человеческого знания и его высших принципов. Ниже следуют уровни светской власти, применяющие принципы к конкретным социальным условиям. Еще ниже идут уровни хозяйственного устройства, складывающегося в ходе приложения этих же принципов к еще более конкретной сфере. Понятно, что в таком обществе самое высокое место должна занимать духовная элита, стоящая над общественными институтами.

По кельтским верованиям, загробная жизнь являлась продолжением земной, и даже более веселым и счастливым продолжением.

Называют три категории кельтских жрецов (это — друиды, барды и ватес).

Автор справедливо замечает, что, наоборот, сами друиды способствовали возведению на престол или низложению светских властителей, как в Галлии, так и в Ирландии.

Кельтское общество всегда сохраняло очень почетное место для женщин, и друидесса (bandrui) или поэтесса (banfile) являются знакомыми фигурами, как и женщины – королевы и владычицы имений – предводительницы войск.

Ф. Леру останавливается на свидетельстве Цезаря, сообщавшего, что во главе друидов стоял единый начальник, верховный друид, который пользовался в «ордене» неограниченной властью, прекращавшей свое действие только после его смерти.

После смерти верховного друида его власть наследует преемник, выбираемый голосованием. «Орден» не пополнялся по принципу наследственности, друиды не были замкнутой наследственной кастой, какие встречаются в Индии.

Ф. Леру неординарно подходит к рассмотрению одной из самых важных социальных и идеологических функций друидов — функции по воспитанию и обучению юношества. После римского завоевания вместо друидических школ появились римские светские школы, в которых преподавались поэзия, риторика, математика.

Ф. Леру делает обоснованный вывод, что, на самом деле, по крайней мере, в области образования, несмотря на появление римских школ, положение вещей после римского завоевания не изменилось столь стремительно.

Автор не развивает далее свою мысль, но причина скрытости обучения друидов ясна: она связана с их нежеланием профанировать свою доктрину.

Своих философов кельты называют друидами.

Они руководят всей религиозной жизнью народа: «Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных и частных, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии».

Ирландские филиды составляли корпорацию, параллельную корпорации друидов.

Такое соотношение между светской и духовной властью, как и вся система социально-политических отношений в обществе кельтов, имеют гораздо более древнее происхождение, чем время Цезаря в Галлии или средневековый период в Ирландии, они восходят к временам еще индоевропейского единства и поэтому аналогии для них можно найти в других индоевропейских обществах: друиды напоминают индийских жрецов-брахманов, а всадники индийских воинов — кшатриев.

Вначале власть духовная и власть светская не были разделены как две различные функции. Наоборот, они объединялись в их общем принципе, и следы этого союза еще можно увидеть в этимологии самого имени друидов: dru-vid — «сила-мудрость». По мнению Генона, будучи представителями духовной власти, за которой была сохранена высшая часть доктрины, друиды были истинными наследниками примордиальной, то есть изначальной традиции человечества. Таким образом, это исследование Генона прекрасно и глубинно разъясняет, почему кельтская царская власть жила, по выражению Ф. Леру, «в тени и под покровительством друидического жречества».

В этом же разделе, отвлекаясь несколько от темы собственно друидизма, Ф. Леру дает ряд интересных уточнений по поводу характера царской власти в Галлии этого времени. Там может идти речь, скорее, о царской должности (regia potestas), весьма уязвимой и непостоянной, которая более напоминает республиканскую магистратуру, чем власть царя. Для подтверждения своей мысли автор приводит несколько свидетельств Цезаря.

Галльские врегобреты не имели высшей военной власти, как римские консулы, но они сосредотачивали в своих руках высшую гражданскую власть. Если их сравнивать с римскими республиканскими магистратами, то они несколько напоминают народных трибунов, тоже обладавших большим объемом гражданской власти. Они напоминают римских народных трибунов еще в одном отношении. Вергобрет не имел права покидать территорию племени эдуев, пока он исполнял свои обязанности, точно так же народный трибун не удалялся за пределы городской черты Рима, пока не истекал годичный срок его магистратуры.

А затем он делает оговорку, что в случае отсутствия магистратов руководство выборами переходило к жрецам, то есть друидам. Таким образом, даже в момент наивысшей дезинтеграции друиды продолжали исполнять свою древнюю функцию: они, насколько могли, покровительствовали светской власти и наблюдали за правильностью ее избрания.

Ф. Леру приводит ирландские свидетельства о том, что друид мог воздвигать непреодолимую друидическую ограду. Между тем, Р. Генон описал интересный археологический памятник, найденный в 1800 г. в Сюэвр (деп. Луар и Шер), в 12 км. от г. Блуа, рядом с теми местами, где располагался сакральный центр друидов Галлии и происходило ежегодное торжественное собрание друидов. Этот памятник представляет собой камень, на котором вырезан символический рисунок — три концентрических квадрата, связанные между собой четырьмя линиями, идущими под прямым углом. Генон называет этот символ «тройной друидической оградой» и интерпретирует его таким образом: три ограды представляют три ступени инициации, а тройной квадрат в целом является, в некотором роде, образом друидической иерархии. (Данный рисунок является «крестом Атлантиды» - тремя Логосами – этапами становления пространства, законов и форм существования Космоса. (прим.ред.сокр.))

Автор начинает эту главу таким пассажем: «Понятие равновесия выражается географически стягиванием сакральных свойств к срединному пространству: это не случайно, что битуриги, «цари мира» жили в центре Галлии».

Согласно Генону (и основной Тайной Докрины (прим.ред.сокр.)), центр — это, прежде всего, начало, отправная точка всех вещей. Эта центральная точка представляет собой Принцип, чистое Бытие, а пространство, которое она заполняет своим излучением и которое существует только благодаря этому излучению (без него оно ничто, небытие) — это мир в самом обширном смысле этого слова, то есть совокупность всех существ и всех состояний существования, которые составляют всеобщую проявленность.

На данном этапе Генон связывает символику центра с концепцией высшей царской власти. В Центре Мира находится «Царь Мира». Этот титул в самом возвышенном, самом полном и в то же время самом строгом значении относится к Ману, великому законодателю первозданных времен (владыке Манвантары и очередной коренной расы. (прим.ред.сокр.)).

Символика Центра Мира и Царя Мира четко прослеживается в кельтской традиции. В кельтской мифологии присутствует понятие о равновесии и гармонии страны, а, значит, и мира, которое географически отражается в соединении сакральных свойств центральной территории. Во времени же это понятие представлено историческим или мифическим моментом, когда идеальный правитель сосредоточивает в себе самом совершенство благодетельного правления, в то же время щедро излучая это совершенство вовне. Другими словами, совершенный царь, царствующий в мифические времена в традиционном центре, ускользает от случайностей времени и пространства, располагаясь на, стыке того и другого. Он одновременно — вечный царь и Царь Мира (Это Тайная Доктрина в ее чистейшем виде (прим.ред.сокр.)). Традиция «Царя Мира», который в то же время является «вечным царем», нашла отражение в Галлии в названии племени битуригов (bituriges), которое приводит Ф. Леру. Это название состоит из двух слов: bitu, означающего одновременно «мир» и «век», и riges, представляющего множественное число от rix «царь».

С символикой «центра» автор связывает также понятие святилища или «неметон» (nemeton), которое, по ее словам, очень близко к понятию омфала". В самом деле, представление о «центре» (в греческом смысле омфала) совпадало с представлением о святилище, которое являлось местом, особенно наделенном сакральной энергией. Р. Генон определял омфал («пуп земли») как один из самых примечательных символов, которые в древних традициях соответствуют «Центру Мира», хотя в широком смысле он служит для обозначения любой центральной точки. Символ омфала мог располагаться в таком месте, которое служило всего-навсего центром определенной области, скорее, впрочем, духовным, чем географическим, хотя оба эти значения часто совпадали. Как бы там ни было, для народа, жившего в данной области, эта точка являлась зримым образом «Центра Мира», подобно модификации первозданной традиции, наилучшим образом приспособленной к его образу мыслей и условиям существования.

Бессмертие души представляет самодостаточную проблему. Вопрос состоит в том, чтобы решить, во что в действительности верили друиды: в переселение душ (метемпсихоз) или в бессмертие, когда душа после смерти продолжает жить в Другом Мире. Так определяет свою задачу Ф. Леру.

В то время как бессмертие было нормальным и всеобщим уделом человеческой души, способностью к реинкарнации и метемпсихозу обладали только исключительные, имевшие особое предназначение личности, мифические персонажи.

Делая попытку реконструировать некоторые черты друидической доктрины, Ф. Леру посвящает особый параграф кельтской концепции тройственного видения мира. Она приводит целый ряд примеров, взятых из ирландских саг, когда боги Туата Де Данная, друиды, мифические обитатели Ирландии сгруппированы по три. Это важное наблюдение, дающее представление об одной из главных особенностей кельтской религиозно-мифологической традиции. В свое время Ж. Вандри заметил, что формула-триада, группирующая три факта или три наставления, является господствующим жанром в гномической литературе Ирландии или Уэльса и тройные персонажи и триады занимают важное место в эпической традиции обоих народов. «Ирландская легенда, — пишет он, — любит изображать того же самого индивида (бога или героя) в трех лицах».

к французкому изданию.