Геннадий Васильевич Швец я бегу марафон

СТАРТ. ПЕРВЫЙ КИЛОМЕТР

Я давно знаю этот стадион. Бывал на нем тысячу раз. Сидел на Южной трибуне в тот день, когда фантастический прыжок на 2 метра 28 сантиметров сделал Валерий Брумель. Восхищался игрой легендарного Пеле на зеленом газоне Лужников. Вместе с тысячами других людей уронил слезу, когда взмыл над трибунами, растворился в мерцающем вечернем небе Миша олимпиец. В детстве и юности и сам мечтал стать здесь триумфатором, подняться на ступень пьедестала, вскинуть руки, приветствуя публику на лучшем стадионе мира.

Но героями спорта становятся единицы, я не попал в их число. И постепенно смирился с эпизодической ролью болельщика. Но вот сегодня понял, что никогда не нужно расставаться с мечтой – надо гнаться за ней, даже когда силы твои на исходе, и кажется, нет уже ни малейшего шанса на успех. Сегодня сбылась моя мечта. Я пришел на стадион не по билету – просто показал строгим служителям стадиона и судьям номер, пришитый к футболке. № 601 – его присвоили мне как одному из участников Московского марафона.

Мы стоим на упругой синтетической дорожке и ждем стартового выстрела. Искоса поглядываем на трибуны, угадывая и некоторую зависть зрителей, и куда более заметное их легкое недоумение. Наша солидная команда в шестьсот с лишним человек действительно выглядит не совсем привычно. Вот, судя по всему, почтенный отец семейства, под желтой маечкой проглядывается круглый животик. Рядом с ним долговязый стеснительный юноша в очках, которого тоже при всем желании не назовешь атлетом. В последних рядах стартующих живописная группа дам, не теряющих своей экстравагантности даже в спортивной форме. Это туристки из Франции, и ведут они себя перед лицом десятков тысяч зрителей на зависть уверенно, словно парижские манекенщицы. Чуть впереди меня переминается с ноги на ногу седовласый старец, на его майке надпись по английски: «Чем дальше финиш, тем лучше». Что ж, если несколько отвлечься от спортивной терминологии и представить жизнь в виде забега на сверхдлинную дистанцию, то с убеждением почтенного марафонца из Соединенных Штатов можно согласиться.

Выстрел! Прочь, праздная созерцательность, начинается нелегкая работа. Чуть потесниться к внутренней бровке, подальше от телекамер. Мой бег не настолько изящен и легок, чтобы вызвать восхищение телезрителей, среди которых наверняка есть знакомые. Задача – как можно меньше давать поводов обращать на себя внимание, ни в коем случае не рваться вперед. Да на то и сил не хватит. Но и в хвосте не плестись. Через несколько секунд сомнения отлетают, всеобщее воодушевление пронизывает меня. Топот сотен ног рождает звук, похожий на морской прибой, волна несет нас перед Центральной трибуной, и зрители уже сейчас, на старте, награждают нас аплодисментами. А слева возвышается над нами чаша олимпийского огня. Я помню день, когда вспыхнул в ней огонь, принесенный сюда бегунами из тех мест, где зарождался олимпизм, где пробежал свою дистанцию Феденикс, где дан был старт первому спортивному марафону. И все мы, участники сегодняшнего бега, чувствуем себя причастными к столь легендарным событиям, к олимпийской истории, к восхитительной жизни бесконечных преодолений.

Но теперь чуть поумерить стартовые восторги и контролировать темп. Не мешало бы выбрать себе соперника, лидера, чтобы тянуться за ним. На разминке я разговаривал со многими бегунами, интересовался, кто на какой результат рассчитывает. Юрий Хребейк, преподаватель права Пражского университета, сказал мне, что намерен пробежать марафон за 3 часа 30 минут. Я рассчитываю примерно на такой же результат, и неплохо было бы бежать сейчас рядом, подбадривая друг друга. Но в толпе я не могу разыскать своего знакомца из Чехословакии. Чуть впереди меня бежит № 491, это 55 летний мастер леспромхоза «Александровский» из Владимирской области Виктор Иванович Тюленев. Но за ним мне тянуться не дано, ибо Тюленев занимается оздоровительным бегом уже 16 лет, участвовал в двадцати марафонах, а не так давно пробежал дистанцию за 2 часа 58 минут.

С Тюленевым я познакомился часа за три до старта, в кафе, где перед долгой дорогой подкреплялись участники. Откровенно говоря, я никак не предполагал, что сижу за одним столиком со своим будущим соперником по марафону. Тюленев был похож на иногороднего жителя, который совершил привычный круг по московским магазинам и вот теперь позволил себе заглянуть на знаменитый стадион, чтобы похвастаться потом дома: видел матч «Спартак» – «Шахтер», недалеко от Бескова на трибуне сидел. Но когда Тюленев достал из авоськи термос, налил в стакан напиток, от которого повеяло ароматами чая, смородины, трав каких то, – я сразу заподозрил в нем марафонца. А потом мы в спринтерском темпе разговорились, выпили за знакомство по стаканчику того нектара, который был приготовлен по сложнейшему рецепту Тюленева, и мой новый товарищ рассказал свою историю.

До 39 лет Виктор Иванович Тюленев жил, как многие его друзья приятели: после работы неизменно маршрут его пролегал мимо пивного ларька, вечером – домино в беседке или телевизор. В дни зарплаты Виктор Иванович возвращался домой чуть позже обычного, долго сидел на скамеечке возле подъезда, ведя задушевные диалоги про смысл жизни с кем либо из соседей, а наутро с большой неохотой отправлялся на работу. Однажды случайным его собеседником в такой вечер стал Юрий Иванович Куренышев, тренер по профессии. Куренышев, оказалось, о смысле жизни имел представление своеобразное: не сделал за день десять тысяч шагов – значит, на десять тысяч секунд сократил себе жизнь. Такое рассуждение сильно озадачило Тюленева, наутро он мало что помнил из подробностей вчерашнего вечера, а вот про десять тысяч шагов и про десять тысяч секунд не забыл. После работы пошел в противоположную от пивного ларька сторону и сделал первый шаг. До десяти тысяч много не дотянул. Долго занимался в уме арифметическими подсчетами, расстроился. Понял, что смысл жизни состоит хотя бы и в том, чтобы не укорачивать ее.

С того дня и бегает, считает шаги и секунды. Так втянулся, что и в распутицу не может усидеть дома, надевает болотные сапоги – и в лес, на простор. Прежние его приятели серчали на Тюленева за измену компании, подтрунивали над ним: «От долгов, Иваныч, не убежишь, все одно догонют. Заворачивай ка сюда, к нам поближе, мы не выдадим».

– А вот и убежал от долгов то, – смеется марафонец, вспоминая свои первые километры. – Нету у меня теперь долгов, живу строго, по распорядку, работа поживей пошла, в леспромхозе я на хорошем счету, на доске Почета отмечен.

И друзей у Тюленева не стало меньше. Гораздо больше их, чем раньше. Во первых, теперь он пробежки совершает в компании с 48 летним товарищем по работе Юрием Сидоровым, по воскресеньям они делают круг километров в сорок по окрестным деревням. Еще кое кто в совхозе примкнул к бегунам. А здесь, в Лужниках, познакомил меня Тюленев с верными своими товарищами марафонцами из Егорьевска. Они вместе уже не первый раз выходят на старт. И сейчас бегут одной компанией чуть впереди меня. Под номером 696 – Алеша Сергеев, ему 16 лет, учится в Егорьевском ГПТУ 31, он самый азартный в команде, все норовит незаметно поднять темп, вынашивая честолюбивые планы, хотя договорились рядом всю трассу идти, помогать друг дружке. Председатель егорьевского клуба любителей бега, мастер комбината «Вождь пролетариата» Василий Медведев окорачивает юнца: «Сбавь, сбавь, говорю!» Сам Медведев едва успел к старту: на работе отстоял две смены – начальство попросило. Утром всего часа три поспал – и бегом на московскую электричку. Жена говорит, может, пропустишь один пробег то, в пятьдесят пять лет надо уже шагом ходить, а не бегать. Но Медведев от намеченного никогда не отступает, рабочий его стаж 39 лет, спортивный – точно такой же. И за четыре десятка лет ни единого рабочего дня не пропустил по болезни или по какой другой причине. А все потому, считает, что и тренировки тоже ни одной не пропустил. У него и в команде дисциплина крепкая: смотрю, Алешка Сергеев смирил свой пыл, в лидеры не рвется, пристроился за спиной у городского председателя бегунов. С удовольствием и я бы прибился к этой компании, но боюсь, стану обузой, не поспеть мне за бывалыми марафонцами.

Желтая линия в ладонь шириной, пропечатанная на асфальте, указывает нам дорогу. И так, конечно, не заблудишься: за спиной у тебя сотни бегунов, а впереди, к сожалению, еще больше. Но разметка трассы, эта беспрерывная черта, четкостью своей завораживает, успокаивает: все будет в порядке, не отступай в сторону от марафона, этот путь научит тебя кое чему полезному. Мы миновали уже территорию Лужников, бежим по набережной. Улыбаются нам милиционеры, усатый старшина подмигнул мне: «Еще немного осталось, шире шаг». Легко дышится, воздух чист, в достатке предоставлен тебе, пользуйся, радуйся. И в этом есть некоторая заслуга старшины и его сослуживцев. Утром я прочитал маленькую заметку на четвертой странице «Московской правды»: «Госавтоинспекция обращает внимание на повышенные требования к чистоте атмосферного бассейна в районе марафонского состязания. Следует воздержаться от не связанных с особой необходимостью поездок к трассе пробега и парковки автомобилей на близлежащих улицах». Спасибо, милиция! А будь моя воля, запретил бы в выходные дни вообще всякое передвижение при посредстве моторов. Куда спешить? Надевайте спортивный костюм, тапочки – и на экскурсию по городу или даже за город. Сэкономим не только горючее и не только кислород.

Некоторые горожане опасаются оздоровительных пробежек по той лишь причине, что воздух насыщен гарью, ароматами автострад. Одному из популяризаторов оздоровительных моционов, американскому ученому Кеннету Куперу многочисленные его корреспонденты часто задают такой вопрос: «При какой степени загрязнения атмосферы оздоровительный бег обращается в свою противоположность?» Точного ответа Купер не дает, но советует: на пробежку следует выходить самым ранним утром, либо ближе к ночи, когда интенсивность всякой коптящей небо езды снижается. Но неплохо бы в больших городах, в центре их, создавать этакие заповедники чистого воздуха, особенно там, где нет парков и скверов. Наверняка в скором будущем любителей медленного бега будет ничуть не меньше, чем любителей быстрой езды. Может, тогда и потеснятся автомобили, дадут дорогу неутомимым стайерам?

И все же как могут уживаться бег и смог? Что делать тем людям, которые не имеют возможности бегать на чистом просторе? Вполне можно делать пробежки во дворах, на школьных спортплощадках, которые в какой то мере защищены от автомобильного чада строениями. А тем, кто бегает вдоль шоссе, нужно выбирать наветренную сторону обочины, тогда смог почти не будет тревожить ваши легкие, его попросту сдует, унесет ветер.

Специалисты считают, что практически во всех наших больших городах, в жилых микрорайонах заниматься физкультурой на улице можно без особых опасений. И уж во всяком случае, сидеть вечерами в прокуренной комнате куда вреднее, чем сделать пробежку даже близ самой оживленной трассы.

Вот и первая контрольная отметка показалась впереди. На большом желтом щите цифра «1». Незаметно промелькнул первый километр, вполне можно вообразить себе, что я этот отрезок простоял на движущемся тротуаре – ни малейшего намека на усталость. А вдруг когда нибудь наша энергичная цивилизация предоставит нам и такое благо: бегущие, подобно эскалаторам, тротуары. Сделал на него шаг, выйдя из лифта, поставил возле ноги портфель – и несет тебя послушная лента прямо к метро или к автобусной остановке. В какой то фантастической повести я встречал уже такое описание.

Тем, кто доживет до полной автоматизации прогулок, я советую использовать самодвижущуюся дорожку как тредбан, ходить по ней вспять движению, преодолевая сопротивление всякой посторонней механики.

– Алексей, спешишь! Четыре тридцать пять!

Это старушка стоит близ трассы, держит блокнот, поглядывает на часы и вносит коррективы в график супруга. Он согласно кивает головой, делает ладошкой успокаивающее движение: знаю знаю, мол, но сила есть, медленнее не могу бежать. Значит, километр мы прошли со старичком за четыре минуты тридцать пять секунд. Я тоже опережаю свой график и тоже не могу урезонить себя. Моему спутнику со стартовым номером 735 под семьдесят лет, его тренеру и подруге жизни, наверное, не многим меньше.

– Чего же вы в одиночестве? – спрашиваю, поравнявшись. – Вдвоем то с супругой было бы повеселее.

Он улыбается, не отвечает, боится сбить дыхание. А я не считаю, что пошутил неделикатно. Да и вовсе не собирался шутить. Бабушки, между прочим, тоже бегают на 42 километра 195 метров. Канадской старушке Рут Ротфарб, живущей в Оттаве, восемьдесят лет было, когда она впервые пробежала марафонскую дистанцию за 5 часов 39 минут. Она даже кое кого обогнала в состязании, проводившемся вовсе не для ветеранов. А начала заниматься столь мужественным спортивным делом в возрасте шестидесяти лет, чтобы избавиться от болей в суставах. Так разошлась, что выиграла семь золотых призов в соревнованиях по своей возрастной группе. Но главный выигрыш почтенной марафонки был в том, что она перестала тратиться на докторов, а сэкономленные денежки тратит на поездки к стартам забегов на дальние дистанции.

Может, марафон в таком возрасте и не надо бегать, но три четыре километра легонькой трусцой любому долгожителю не повредят, а вернее, любому дадут лишний шанс стать долгожителем.

Итак, километр пробежал за 4.35. Таких километров у меня впереди еще сорок один с хвостиком. Не надо думать о трассе, о темпе, о графике. Медленный бег так хорошо располагает к неспешным воспоминаниям. Когда вспоминаешь что нибудь хорошее, то вроде и не бежишь вовсе, а отдыхаешь.

Тайм аут на бегу

С чего все началось? С часов. Было это два с половиной года назад. Я стал очень часто поглядывать на циферблат, мучаясь вечной загадкой быстротечности времени. Ничего не успевал сделать за час, за день, за месяц, за все мои отчетные периоды. Отставал, злился, винил во всем сумасшедшее время: столько дел, столько знакомых, столько соблазнов, обязательств, встреч, книг, фильмов, дней рождения, очередей, авралов, ссор, пробок – винных и уличных, ремонтов, магазинов, планов. И очень мало свершений. В возрасте, который считается сравнительно молодым, я познал печальный опыт старения. Побоялся спрыгнуть «солдатиком» с десятиметровой вышки в воду. Перестал зачитываться до зари книжкой, которую наутро нужно пустить дальше по кругу сослуживцев. Не уступил в троллейбусе место мужчине предпенсионного возраста. Неплохо изучил расписание приема врачей в поликлинике, все чаще проводя там часть дорогого времени.

Неужели жизнь покатилась под горку? И уже не вернется то упоительное чувство власти над собой и над миром, когда казалось, только пожелай покрепче – и станешь Икаром, Ихтиандром, не говоря уже о вполне земных призваниях? Грустно, печально отмечать тот факт, что горизонт неумолимо суживается и не просматриваются дали. Мне говорили мудрые люди: это пройдет, привыкнешь, в середине жизни такие мысли всех мучают, поменьше эмоций, побольше спокойствия. Оскар Уайльд, кажется, сделал признание: «Беда не в том, что стареешь, а в том, что душа остается молодой». Но если душа твоя мыкается в тесноте и духоте, ей тоже ненадолго хватит задору. Надо выпустить ее из клетки на волю.

Решил: надо бежать! Бежать, чтобы успеть еще какое то время побыть молодым, чтобы сэкономить время. В движущейся субстанции оно, время, течет медленнее. Космонавты будущего станут возвращаться на Землю из далеких миров сверстниками своих внуков и правнуков. Это пока что фантастика. Но сегодня уже физкультурные доктора обещают награду за настойчивое движение по дистанции – выигрыш во времени, в силе, в расстоянии жизни. И я стал заводить часы каждое утро только на бегу, чувствуя, что и себя закручиваю в тугую пружину, которая будет подталкивать меня вперед, не даст выдохнуться до поры.

Мой первый бег был понурым. Весна, март, низкое небо, позднее воскресное утро. У меня в бумажнике рецепты и результаты анализов. Нет, ничего страшного. Колит здесь, тянет в другом месте, побаливает в… Мне в пору сесть с бабушками возле подъезда и поддержать их обстоятельный разговор о плохих и хороших докторах, пилюлях, клизмах, полосканиях. А можно и плюнуть на все – само пройдет, как это обычно и случалось. Молодой ведь, некоторые мои сверстники еще в высших лигах играют, хотя и зовутся ветеранами. Я начинаю искать спортивный костюм, он есть у меня, где то в шкафу. Нет, моль уже который год пирует на нем. Нет у меня тренировочного костюма. Я надеваю джинсы, свитер, беру вязаную шапочку моего сына. Обувка – старые солдатские ботинки. И выхожу на улицу. Медленно, с непринужденным видом пересекаю шагом огромный двор. И почему то думаю, что за мной наблюдают из множества окон. Вид у меня, конечно, затрапезный. Но внешность, форма как раз очень удачно гармонирует с внутренним состоянием. Я ухожу все дальше и дальше от дома, везде людно, везде шумно. Ну что, побежать?

Медленно медленно, как после долгой болезни, я бегу по мокрому снегу. А действительно, я долго болел, только сейчас понимаю, как измотала меня эта хворь, этот щадящий режим домашнего уюта. Пот течет по лбу, и я рад этому напоминанию о лихих спортивных выходках, о сладкой усталости после турнирного дела.

Небыстрым был тот пятнадцатиминутный бег. А на другой день побаливали ноги, и я радовался этой ломоте в мышцах, которая обещает новую силу. Два дня передышки – я снова бег, вон туда, до лесопарка, там мелькают фигурки в разномастных спортивных костюмах, там никто не станет удивляться моей несовершенной форме.

Я бегал по утрам и вечерам. На какое то время в город вернулись морозы, северный ветер дул в лицо, по моим коченеющим щекам текли слезы, я утирал их рукавом, чтобы прохожие не подумали, что плачу. А может, и плакал. Плачут же спортсмены, побеждая или проигрывая. Я пока не знал, побеждаю или проигрываю.

Но мир понемногу начал меняться. Я стал зорче. Раньше из окон моей квартиры не замечал приткнувшуюся к горизонту церквушку, хотя с верхнего этажа хорошо просматриваются дали. Я ловил звуки, обычно не волновавшие меня. Стряхнули привычное оцепенение все пять органов моих чувств, когда я открыл для себя чувство бега. Больше всего обострилось, кажется, обоняние, с волнением ловлю запахи простора, первых весенних дождей. И наоборот – отбивает все прочие ощущения бензиновый дух улицы в часы пик.

Затаив дыхание, стоял на обочине шоссе, взявшего в кольцо большой город, ловил мгновение для атаки. Цепь окружения на мгновенье размыкалась – я бросался в брешь между надменной «Волгой» и снисходительно урчащим «Запорожцем». Ух, кажется, убежал, можно облегченно вздохнуть – вдохнуть полкубометра чистого воздуха.

Летом мне начали открываться дали. В городе становилось тесно. Вот я бегу по огромной поляне, она слегка выпукла, словно бы подтверждает шарообразность планеты, и мне кажется в этом восторге движения, что земля, между прочим, не так уж и велика, ее вполне можно пересечь вот таким именно способом. Некоторые чудаки такие попытки отчасти предпринимали. 27 летний француз Фак Мартэн, например, пробежал 3 тысячи километров по пустыне Сахара. Он говорил, что досаждали ему песчаные бури и сопровождавшие его на автомобиле друзья, которые множество раз пытались усадить сверхмарафонца в кабину. А 37 летний Стэн Коттрел, имеющий тридцатилетний стаж тренировки в беге, пересек поперек Американский континент от Атлантического океана до Тихого. На весь путь он потратил 48 суток 1 час 48 минут, спал по 7–8 часов в день, делая короткий перерыв на обед. На финише врачи зафиксировали идеальное состояние его здоровья.

Мои маршруты куда короче. Но радостей не меньше. Выбегаю на просеку, и меня обдает мощная волна западного ветра. А еще не так давно я не обращал внимания на ветры, не различал их направления, силу. Что для обычного горожанина ветер, дробящийся переулками и домами, забивающийся в подворотни, как потерявшийся щенок? Теперь я знаю о ветрах многое, придумываю им названия, как яхтенный капитан. Весной радуюсь южнику – ближе к полудню он дует прямо из под солнца. Северо западный обычно продувает, очищает небо от всего лишнего, пространство становится ясным, незатуманенным – зову этот ветер викингом, он прилетает из Скандинавии. А вот этому, восточному, имя лесовик. Он пригоняет запахи далеких таежных массивов и наполняет паруса леса. Кроны высоких берез парят чуть на отлете от белых стволов, похожи на спинакеры – на паруса, взлетающие над яхтами при полных курсах.

В тот апрельский день я решился провести на дистанции ровно час, установить свой рекорд. Но неожиданно сделал остановку на очень долгое время. Бежал по тропинке, и вдруг на лицо упала капля с чистого неба, потом еще одна. Запрокинул голову: из надломленной березовой ветки капал с высоты сок. И я метался по лужайке, ловя ртом сверкающие на солнце жемчужины, утоляя легкую жажду по необычному. Делал отчаянные вратарские броски, перепачкал коленки и локти. Хорошо, что поблизости никого не было, а то бы посчитали меня сумасшедшим: я вдобавок еще и хохотал, как мальчишка – без повода, и пытался влезть по гладкому стволу прямо к березовому роднику. Не заметил, как сумерки опустились, полдня пролетели минутой. Назад бежал не разбирая дороги, нарочно прошлепал по длинной неглубокой луже. Разве можно было назвать ту талую воду лужей – столько пронзительного вечернего неба вобрала она в себя. И похоже было, что и впрямь делаешь шаги по небесному своду, что уже все тебе подвластно. Чистый студеный простор освежал, в четкие линии выстраивал твои мысли, успокаивал. На городской окраине мужички с пивными кружками что то прокричали мне вслед насмешливое. А мне не было неудобно – мне было удобно в мокрых кроссовках, в забрызганных весенней грязью шароварах, в пропитанной потом штормовке. Я бежал и легко думал о тайнах времени: полдня пролетели минутой, но минута обратилась не измеримой ничем частью детства, в которое завел меня бег – простейшая машина времени, изобретение давно минувших веков, признанное совсем недавно.

Вспоминаю своих первых соперников по долгому бегу. Возле дачного поселка часто встречал старичка, бегающего в допотопных парусиновых туфлях и соломенной шляпе. Он чуть церемонно поднимал головной убор, приветствуя меня, и мы молча трусили некоторое время рядом. Напарнику моему было тяжело, но я замечал, что он очень дорожит этим мимолетным соперничеством, относится к нему обдуманно, и с каждым разом держится со мной метров на сто больше. А я намеренно не позволял себе никакой снисходительности, не сбавлял темп, и мой пожилой товарищ чувствовал это, был рад, и через километр другой опять поднимал шляпу, откланиваясь.

Неподалеку от аккуратного дачного домика мне попадались навстречу юные муж и жена, в одинаковых, очень элегантных, спортивных костюмах. Молодожены бежали шаг в шаг, взявшись за руки. Это было согласное до мелочей, зеркальное движение, это был завидный бег в унисон. Может, скоро будет изобретен еще один вид состязаний – синхронный бег, парный разряд на стайерских дистанциях? И тогда, возможно, откроется нам еще одно средство, дополнительно скрепляющее брачные узы. Между прочим, ученые считают, что бег заметно укрепляет любовь.

Хотя без парадоксов, связанных с бегом, и в этом щекотливом вопросе не обошлось. В одной нашей газете была опубликована заметка «Бегом к… разводу». В ней рассказывалось, что американская печать обратила внимание на то, что бег трусцой способствует увеличению числа вступающих в брачный союз благодаря новой возможности для знакомств на беговых прогулках. Однако была замечена и другая тенденция: те, кто постоянно бегает, стали чаще разводиться. Врачи объясняют это так: бег укрепляет характер, и те, кто раньше не решался порвать семейные узы, после упорных тренировок в беге отваживаются на это.

Но будем считать это исключение подтверждающим правило о беге как союзнике достойной семейной жизни.

На первых порах занятий бегом мне очень досаждал один соперник, хотя он же и помог разобраться кое в чем. Этот поджарый паренек в динамовской майке всегда пристраивался у меня за спиной, когда по воскресеньям я достигал длинного пологого подъема километрах в десяти за городом. Мне тоже не чужд соревновательный азарт, и между нами всякий раз начиналось состязание. Правда, мой соперник, судя по всему, бегает на меньшие расстояния. Ввязываясь с ним в спор, начиная необъявленный турнир, я много сил тратил понапрасну, а он, почувствовав себя километра через три победителем, спокойно сворачивал на боковую просеку, исчезал. И постепенно я понял, что в беге у меня не должно быть соперников. Мои победы никого не лишат первенства, потому что они известны только мне одному, и я сам себе вручаю за них награды. Я рядовой физкультурник, и все свои попытки в серьезном спорте уже использовал лет десять назад. Тогда я тренировался в прыжках в высоту, карабкался в адских ежедневных напряжениях к мастерскому рубежу, до которого так и не дотянул какого то вершка. Почему не удалось мне взойти на ту манящую вершину? Сейчас я думаю, что причина в моей тогдашней нелюбви к долгому бегу. Он казался мне в то время пресной пищей без приправ. Куда слаще и острее были всякие бега с мячом, футбольным или баскетбольным. А в прыжках в высоту весь бег сводился к короткому разбегу, в котором думаешь только о полете. И совсем мало времени выпадало, чтобы серьезно и долго подумать о всеобщих правилах восхождения к цели. Мысль металась на коротких отрезках: рывок к планке, взлет, приземление, мимолетная радость или досада – и новая попытка.

Постепенно долгий безостановочный бег многое открывал мне в прошедшей не очень удачливой спортивной жизни, помог понять нечто более важное. Участвуя в одном кроссовом состязании, обратил внимание на то, что легко обгоняю некоторых соперников на спусках, а на подъемах отстаю, отдаю преимущество. Вначале решил, что это просто особенности моей тактики, которая сложилась как то сама по себе, без особого моего умственного участия. Захотел изменить график бега: увеличивать темп на тягунах, а под горку бежать легко, расслабляясь, экономя силы. Но ничего не вышло. И тогда на бегу понял: дело не в порочной тактике, а в пробелах характера. Давно, еще в прошлой спортивной жизни я любил то, что легко, радовался всякой случайной подмоге, в удачные дни успевал очень многое, успевал сделать больше, чем другие. Но стоило возникнуть серьезному препятствию на пути – я проигрывал даже тем, кто слабее. Это повторялось долго, постоянно – и на стадионе, и вне его, а я все не обращал внимания на такую закономерность, стал рабом ее, не пытаясь понукать судьбу. В детстве, в юности спорт довольно ощутимо влияет на характеры, предоставляя возможность выбора: напрягаться сверх сил в трудностях или ждать удачного стечения обстоятельств для атаки? Кажется, я в те времена предпочитал второе. Жаль, что поздно понял это. Но, может, помогут мне мои марафоны исправить старую ошибку. Буду надеяться. С какого то времени стараюсь на подъемах держать такой же темп, как на спусках.

Первую двухчасовую пробежку я совершил через полтора года тренировок. В тот день на дистанции мне как раз и стали открываться причины многих неудач в прошедшей жизни. Былые неуспехи отдавались болью в душе, эта боль перетекала в мышцы, через полтора часа горемычного движения я уже хотел остановиться, зная; что неподалеку железнодорожная станция, каждые десять минут в город ходят электрички. Но решил прежде все таки одолеть один небольшой подъемчик. Сквозь пелену усталости заметил нитки паутины, то и дело пересекающие путь. Разрывал их, как финишные ленточки. Игра увлекала: ускорение – финиш, рывок – победа! Быстрее, быстрее! На скорости все сомнения отлетают шелухой. Мы придумываем свою усталость, невзгоды, у кого то их наверняка больше. Надо в движении бороть боль и сомнения. Все финиши – промежуточные, и не останавливаясь, на бегу, нужно брать новый старт, продолжать без передышки дело, которое себе назначил. Вот позади уже подъем, теперь плавное снижение, почти парение. Выбегаю на сухой торфяник, он пружинит, несет вперед: сначала подается вниз, смягчая удар ноги, потом достигает предела сжатия, распрямляется, повторяя, множа твои усилия. Я чувствую, что мог бы бежать так многие километры, торфяная дорожка дарит ощущение невесомости.

Совершаю длинные высокие прыжки, рассчитываясь со спортивной судьбой за все невзятые высоты…

Забегая вперед

Эта встреча состоялась на следующий день после Московского марафона, когда уже позади были все перипетии состязания и участники его, отдохнув и придя в себя, предавались свежим воспоминаниям в кругу семьи или друзей. А мне предстояло заниматься этим в группе зарубежных бегунов, которым вручались награды в конференц зале гостиницы «Космос».

Самым проворным, самым вездесущим был в этой компании сухопарый, невысокого роста мужчина, говоривший по немецки. Каждый хотел непременно сфотографироваться с ним на память, этот марафонец совершал бесконечные маневры по залу, добавив ко вчерашней дистанции еще не меньше трех километров. Вскоре я выяснил причины столь завидной популярности этого человека. Оказывается, Рольф Брокмайер пробежал в Москве свой двухсотый марафон и установил своеобразный мировой рекорд. (Автор популярной книги «Бег ради жизни» Гарт Гилмор пишет о человеке, который за свою 80 летнюю жизнь тысячу или более раз пробежал марафонскую дистанцию. Но думаем, что этот факт не умаляет достоинств Р. Брокмайера, для которого участие в Московском международном марафоне мира стало своеобразным юбилеем. – Примеч. ред. ) Естественно, я захотел поближе познакомиться с новым рекордсменом.

Все удивления по поводу несоответствия истинного возраста любителей оздоровительного бега и их внешнего вида, а следовательно, и состояния души, стали уже банальными. Но никуда не деться от этих комплиментов, и я сказал Брокмайеру, что никогда бы не дал ему 58 лет, максимум – 45.

– О, я прекрасно знаю это, – не стал он скромничать. – Иногда мне самому кажется, что чиновники когда то напутали с моими документами о рождении и прибавили мне лет семь или даже десять. Но, к сожалению, все верно, мне скоро исполнится 59.

– Сколько лет ушло у вас на то, чтобы пробежать 200 марафонов?

– Около пятнадцати. Этот отсчет начался для меня с одного печального события. Умерла моя жена, детей не было. Я чувствовал себя невыносимо одиноким, рядом была лишь стремительно надвигающаяся старость. Нужно было хоть как то встряхнуть себя. Я давно уже заметил, что многие пожилые люди выбирают доступное, недорогое увлечение – бег. Решил последовать их примеру. Каждое новое утро ждал с нетерпением, потому что мне предстоял часовой бег по улицам Ганновера. Через некоторое время решился преодолеть марафонскую дистанцию, на финише пятичасового бега почувствовал себя истерзанным и жалким. Однако уже через три часа ощутил огромный прилив сил. С тех пор стал искать любую возможность участвовать в марафонском соревновании. В прошлом году узнал, что в Москве на олимпийской трассе марафона проводятся соревнования для любителей. И тогда так рассчитал, чтобы к этому времени у меня было уже на счету 199 марафонов. Не желаете ли познакомиться с моим соотечественником? Он истинно знаменитый человек, и вы с ним обязаны побеседовать. Это Манфред Штеффни из Дюссельдорфа, отважный бегун и редактор журнала «Спиридон».

Так продлилась цепочка знакомств в то утро. И я был благодарен Рольфу Брокмайеру за то, что он помог мне начать беседу с известным журналистом Штеффни. О нем я уже кое что читал в нашей прессе, так же, как и о докторе ван Аакене, которого с благодарностью вспоминал 58 летний марафонец из Ганновера. Ван Аакен еще в начале 50 х годов начал применять бег как лечебное средство, добился того, что один из его пациентов, перенесший два инфаркта, пробежал классический марафон. В возрасте 40 лет Аакен и сам стал марафонцем, увлекая своим примером других. Его любовь к бегу не умерла даже после драматического случая: на одной из тренировок Аакена сбил автомобиль, доктор лишился обеих ног. Другой бы навсегда проклял увлечение, за которое пришлось заплатить такой ценой. Аакен продолжал служить бегу. Вскоре вместе с Манфредом Штеффни он организовал журнал «Спиридон». Владельцы нового издания, популяризирующего оздоровительный бег, едва сводили концы с концами, в штате редакции, кроме них двоих, был еще отец Штеффни, который, помимо всего прочего, изготовлял еще фирменные майки, чтобы пополнить кассу «Спиридона». К тому же официальные власти не очень благоволили к журналу, ибо Штеффни интересовался не только бегом, но и политикой: в редакции над его столом висят портреты Маркса и Ленина.

И вот очное знакомство с главным редактором «Спиридона» Манфредом Штеффни, который представляет ровно половину творческих сил своей редакции.

Название «Спиридон» издание взяло, чтобы увековечить имя первого победителя олимпийских состязаний в марафонском беге Спиридона Луиса. В 1896 году легендарный грек на трассе в Афинах, на той самой, которую проложил еще до нашей эры эллинский воин Феденикс, показал время 2 часа 58 минут 50 секунд. Его рекорд продержался 12 лет. Достаточно сказать, что на Играх 1904 года чемпион пробежал дистанцию лишь за 3.28,53. Так что Спиридон Луис вполне заслуженно остается образцом марафонца. А журнал, названный его именем, пользуется все большей популярностью.

Манфред Штеффни и Эрнст ван Аакен организовали свой журнал в 1975 году, он выходит на немецком языке и распространяется среди подписчиков в ФРГ, Австрии, Швейцарии и Бельгии. Тираж издания за семь лет увеличился в семь раз и достигает сейчас 66 тысяч экземпляров. Отчасти его популярности способствует и то, что главный редактор – сам одержимый марафонец, участвовал в Олимпиадах 1968 и 1972 годов. В конференц зале гостиницы «Космос» Штеффни тоже ни минуты не сидел на месте: собирал материалы для очередного номера, штудировал итоговые протоколы, что то сопоставлял, искал интересные закономерности, брал интервью, а также и сам отвечал на многочисленные вопросы, поскольку любители бега хотели проконсультироваться у авторитетного специалиста по самым разным тонкостям. Как и мне было не воспользоваться такой возможностью?

Манфред Штеффни сухопарый, если не сказать, тщедушный, мужчина лет сорока, непритязательно одетый, сказал, что Московский марафон займет достойное место в календаре, репортаж о нем должен вызвать большой интерес у читателей «Спиридона».

– Какова ваша основная, скажем так, фундаментальная рекомендация любителям оздоровительного бега? – спросил я у коллеги.

– Не надо гнаться за большими расстояниями: понемногу, но регулярно – вот очень важное правило. Нагнетать темп, доводить его до сумасшествия – это удел больших спортсменов, а обычным людям непомерность нагрузок может создать дополнительные трудности, постоянная усталость может снизить общую работоспособность. Я бегаю с такой скоростью, чтобы глаза не застилала усталость, – надо смотреть по сторонам, думать о чем либо приятном, наслаждаться размеренным движением – тогда будет оптимальная польза. И почему обязательно марафон, то есть 42 километра? Я пробежал вчера по трассе 10 километров, занял на дистанции четвертое место и считаю это прекрасным достижением для себя.

– Как вы относитесь к предположению о том, что занятия бегом продлевают человеческую жизнь?

– Пока наука не представила нам никаких конкретных данных на этот счет. Продолжительность жизни – очень и очень серьезная тема. При рождении человека не говорят: его срок – семьдесят, восемьдесят или сто лет. Никто не знает, кому сколько суждено прожить. Но главное – это не умереть раньше времени от болезней, которые наступают вследствие малоподвижного образа жизни. И важно еще то, как, в каком физическом состоянии человек живет. К старости у многих людей накапливается около пяти лет, в которые его в той или иной степени мучили болезни. Это не относится к любителям бега, им редко досаждают даже простуды. Я знаю сотни и тысячи стариков, у которых десятилетиями не поднималась температура, не было серьезных недомоганий. Наш журнал не поощряет и не восхваляет рекорды, каких бы сторон бега они ни касались. Умеренность, разумность, постоянство.

Пока мы беседовали, началась церемония награждения. Среди тех, кому вручили памятный сувенир, был тринадцатилетний школьник из ФРГ Бруно Хамм, который приехал на соревнования вместе с отцом марафонцем. Правда, мальчик пробежал не 42 километра, а десять, и занял 91 е место среди 94 стартовавших на этой дистанции. Но удивило, что Бруно вовсе не походил на стайера – высокого роста, толстячок. Однако же пробежал он 10 километров на наш второй юношеский разряд – совсем неплохо для увальня. Я вспомнил, что в одном из зарубежных периодических изданий читал заметку, которая называлась «Маленькое марафонское чудо». Она рассказывала про удивительную семью, в которой мать, отец и сын занимаются длительными пробежками. А самое поразительное в том, что сынишка, его зовут Уэсли, начав в три года выходить на трассу с отцом, в семь лет пробежал полную марафонскую дистанцию – 42 километра 195 метров и затратил на это не так уж много времени – 4 часа 4 минуты. Когда Уэсли Полу исполнилось девять лет, он улучшил свой рекорд на час. Как относиться к этому увлечению детей? Не вредят ли растущему организму столь изнуряющие нагрузки? Я спросил об этом редактора «Спиридона».

– Детям бег полезнее, нежели даже взрослым! – первый раз с жаром воскликнул очень сдержанный в эмоциях Манфред Штеффни, который в разговоре силы тратил экономно, словно марафонец на дистанции. – Вы посудите сами. Невиданного прогресса в здоровье добиваются люди, которые обратились к бегу уже на склоне лет – они как раз и составляют большую часть сотен миллионов джоггеров в мире. А если человек будет предан этому увлечению с первых лет жизни, то он станет просто неуязвимым для многих многих болезней. Он никогда не будет злоупотреблять алкоголем и никотином, ибо бегуны их органически не приемлют. Бег для детей практически безопасен, их вес невелик по сравнению с мышечной массой, и поэтому у них не возникает ортопедических проблем, то есть их стопам, связкам, суставам не грозит перенапряжение, что можно отметить у взрослых бегунов. Но очень важно постепенно приучать детей к занятиям пробежками, бег не должен стать для них скучным делом, принудительным упражнением. Нельзя повторять ошибку, которую допускают родители, насильно заставляя детей учиться музыке, барабанить надоедливые гаммы. Ребенок должен сам почувствовать любовь к беговым упражнениям. Сделать бег увлекательной игрой, придумать какие то стимулы для ребенка, дать ему почувствовать радость – это требует педагогического терпения. В некоторых странах для малышей устраивают пробежки, в которых участвуют «львы», «тигры», «обезьяны». Эти карнавалы проходят весело, запоминаются маленьким бегунам, у них остается интерес к бегу. Хорошее средство – выходить на пробежку всей семьей, или несколькими семьями, или большой компанией, где у малышей есть сверстники, соперники. Если удается добиться этого, вы убедитесь, что и отношения в вашей семье будут более теплыми, все станут лучше понимать друг друга, придет согласие, гармония общения.