Генуэзец Георгий Инмериано

С XV века уже на историческую арену выступают турки и занимают все восточное побережье Черного моря, устраивая везде свои укрепления и помещая в них свои гарнизоны. Сухум позже подпал под их влияние и заняли его в 1578 году, укрепив старую Сухумскую крепость.

Теперь пора указать на те черкесские племена, которые имели сношение с абхазцами. Греки, римляне, генуэзцы, венецианцы, арабы сходят понемногу с исторической арены, а потому мы будем иметь дело с турками, абхазцами и черкесами. С абхазцами надо связать и джикетцев, принадлежащих тоже к абхазскому племени.

К главным черкесским² племенам принадлежали: Абадзехи, занимавшие центральное положение по северному склону Кавказского хребта от истоков реки Белой до Шебша. Шапсуги – на западе от абадзехов до реки Адагуша и Псезуапе – по обоим склонам хребта. Сначала они жили на берегу Черного моря от Анапы до р. Шахе и по низовой части Закубанья, делясь на больших и малых. Натухайцы – еще западнее в треугольнике между Адагушам, Кубанью и морем. Убыхи – на южном склоне хребта против абадзехов. Сначала они жили между реками Сочи и Псезуапе, а потом между Шахе и Мзымтой. Bcе эти племена назывались вольными черкесами. Затем шли мелкие общества: Бжедухи – между абадзехами и средней Кубанью; Мохоши на левом берегу реки Лабы; Егерухоевцы – на низовьях Лабы; Темиргоевцы – тоже на низовьях Лабы; Бесленеевцы – на Большой Лабе. Далее – Хакуцы, Кабардинцы – на Урупе, которые были поселены Ермоловым в 1822 году. Кабарда делилась на Большую и Малую. Зависимые от княжеских родов. Башлибай – на верховье Урупа под властью князей Маршаниевых; Кизильбск – между Большой и Малой Лабой – тоже под властью Маршаниевых; Ловов³ аул – на Куме по правую сторону Кубани; Дударуков аул – на левом берегу реки Кубани против Баталпашинска. Приблизительно всех черкесских племен насчитывались с лишним 500 т. душ обоего пола.

Горная полоса между покорным карачаем на истоках Кубани и истоками Белой были заняты абадзинами разных именований.

Ногайцы, в числе 12 т. душ занимали левый берег Кубани, а карачаевцы – в числе 8 т. душ – верховья Кубани.

В Сухумской крепости хотя и жил турецкий паша, но он управлял краем номинально. В сущности же управляли народом члены фамилии Шервашидзе, сделавшей в своей родине власть эту наследственной еще при грузинском царе Константине II (1293–1337 г.).

До знакомства с владетельными князьями Абхазии из фамилии Шервашидзе, мы познакомим читателей с знаменитым турецким путешественником Эвлия-Эфенди, который сопровождал¹ Гонийского начальника артиллерии, прикомандированного войску, осаждавшему в 1641 Азов, занятый казаками в 1637 г. В сопровождении 300 янычар – стрелков, следовавших берегом по Черному морю, путешественники медленно двигались на лодках под веслами. Эвлия отмечал проходимые места в путевом журнале. Близь Гагр он поместил общество «кровных, по его словам, абхазцев», называвшихся горными чандами. Гавань их называет Кокур (Гагры по-абхазски Cacri). Близ «Кокура», где теперь «новые Гагры», он помещает деревню Хаке, окруженную садами, протянувшимися вдоль узкого в этом месте берега.

Быть может, деревня стояла там, где было большое село Гагрипш. Тогда можно допустить, что Эвлия-Эфенди назвал его Хаке-рипш или просто Хаке. Затем почтенный путешественник указывает на общество «Больших Чандов» в 25 деревнях, живших по долине Сандрипша. Число их доходило до 15 т., а гавань их называлась «Чандалар». Гавань Чандалар или Чандская находилась близ развалин церкви при р. Сандрипш, или Цандрипш, как ее иначе называли и называют, т. е. река Цандав, в которых легко узнать Эвлиевских Чандов.

По нижнему течению р. Псху жило племя, «Кечилар, т. е. общество «Геч». Берега Псоу, по свидетельству Эвлии, были покрыты сплошным садом жителей «Кечь» (Геч).

Последнего гагрипшского жителя, всеми уважаемого князя Решида Геч, приходилось не раз видеть нам в Сухуме. У него было 70 вассальных дворян, Эвлия тоже говорит, что у племени Кеч (кечи-лар) было до 75 аулов.

Быть может, Решида Геч, как говорит Дьячков-Тарасов, имел аул и на р. Псоу, указывая, что по карте Белая гавань Геч отмечена при устье Псоу, но такое указание не противоречит ни тому, что такой князь, как Геч, мог иметь владение и в Гагрипше и на р. Псоу, и ни тому, что Псоускую гавань могли назвать именем Геч.

Следующее абхазское общество Эвлия называет Арто (нынешний Адлер), а пристань «Артлар», которую он считает неудобной для причала судов, так как она со всех сторон скрыта. Общество Авт¹ было многолюднее Геч – однако уступало последнему в мужестве, было менее склонно к грабежам, занимались торговлею, особенно пушным товаром, воском, невольниками, разводило свиней, овец и коз. Это общество имело одну еще пристань «Лиуш» (т. е. примыкающую к р. Мзымте долину «Лиеш») по замечанию Эвлия, в Лиуше морские суда могли укрыться в течение 6-ти месяцев.

Затем Эвлия отмечает общество или племя Садша, в которых не трудно узнать «Садзуа, Садзев, Джигетов», позднее смешавшихся с приморскими обществами от р. Хосты до р. Бзыби, что легко могло случиться, так как «Саджа»², по свидетельству Эвлии, хорошо говорили по-абхазски. Садша он насчитывает до 7 т. Племя это он считает из прибрежных абхазцев «самим лучшим и храбрым».

В числе горных абхазских племен Эвлия перечисляет: Псху (псхувцы), – 7000 «буйных мужей», Ахчипсы (ахчипсхувцы), – 10,000, Беслеб 5700 – нapoд храбрый (башилбаевцы) Мункеллебе — 30,000. Затем он перечисляет черкесские племена, смешивая с абхазцами.

Первым абхазским владетелем из фамилии «Шервашидзе» был Квап Шервашидзе, ничем особенно не проявивший себя кроме тихого и кроткого нрава. От него произошли три сына: Росто, Леван и Мурзакан. По смерти Квапа владение Абхазией принял старший сын его Росто и, по принятии им на себя правления абхазским народом, он наделил уделами братьев своих, т. е. Левана и Мурзакана – первому предоставил Абжуйский округ, а последнему – Самурзакань, почему и самая местность названа «Самурзаканью», а так как в это время и в Самурзакани было самое ничтожное население, то для увеличения одного было взято из Бзыбского округа, нынешнего Гудаутского участка, по 1 и по 2 семейства княжеских и дворянских фамилий с их подвластными, которые и по настоящее время существуют там.

Владетель Абхазии Росто постоянное место жительство имел в Соук-Су, нынешнее селение Лыхны, близ м. Гудауты. Летняя резиденция у него была в Очемчирах. Леван Шервашидзе, правитель Абживского округа, скоро умер бездетным, а владетель Росто после смерти своей оставил 7 сыновей: Хутуниа, Элкан, Торкан, Джигешия, Шерван-бей, Сулейман-бей и Зураб.

Владение Хутуни Aбxaзиeй продолжалось недолго. Наследники его, Тоулах Шервашидзе, по слабости характера не в состоянии был управлять своим наследием, почему дядя его, т. е. брат Хутунии – Джигешия Шервашидзе, отличительным характером у которого были энергия и благоразумие, владение это взял себе силой оружия.

По завладении Абхазией, Джигешия принял к себе 3-х родных братьев по матери: Шерван-бея, Сулейман-бея и Зураба, а остальных 2-х братьев – Элкана и Торкана отправил к турецкому султану, как вредных для края людей. Оба брата скоро умерли в Турции.

В это же время к султану были отправлены три брата: Шерван-бей, Сулейман-бей и Зураб в виде аманатов на тот предмет, чтобы турецкое правительство приняло их, как залог верноподданности Абхазии. Старший из них, Шерван-бей, как уже взрослый, был зачислен на турецкую службу, а остальные двое — Сулейман-бей и Зураб - были определены в тамошнее учебное заведение для образования.

Шерван-бей, как умный и ловкий человек, достиг звания турецкого паши и впоследствии, по приказанию султана, командирован был с отрядом турецких войск в Египет, где в военных действиях оказал знаменитые подвиги. Султан, желая вознаградить его достойным образом, спросил, какую желал бы он получить награду. Шерван-бей попросил, чтобы повелитель правоверных отдал ему в вечное потомственное владение город Батум со всеми его предместьями. Султан согласился и Шерван-бей даже был признан губернатором Батума и его окрестностей.

Сулейман-бей и Зураб, по окончании в учебном заведении курса наук, были взяты Шерван-беем в Батум, где и находились при брате. Впоследствии Шерван-бей был назначен главнокомандовавшим турецкой армией на Дунае, когда возгорелась война между Россией и Турцией. Судьба изменила ему, армия его была разбита наголову русскими войсками, а сам Шерван-бей был взят в плен и водворен в Poссию, где и умер.

С ним жил неразлучно преданный ему абхазец Чаква-Ахмет, который впоследствии поселился в Келасурах (в 4-х вер. от Сухума), прожив на свете более 100 лет. Историю этой войны и о жизни Шерван-бея Чаква-Ахмет передавал подробно бывшему члену сословно-поземельной комиссии в Абхазии артиллерии полковнику А. Н. Введенскому.

Джигешия продолжал владеть Абхазией, а Шерван-бей (до назначения его в Дунайскую армию) Батумом. Оба они, с общего согласия, образовали из своих владений одно общее владение – от пределов Батума до Черноморской береговой линии Гагры. Из числа береговых укреплений на этом расстоянии не входило в состав Абхазии только одно укрепление, именно – Редут-кале, при устье реки Хоби, которое принадлежало мингрельским владетелям из князей Дадиани.

Пocтупившие со всех этих имений в Батум, так и в Абхазии, разных родов обычные доходы, всегда делились между этими четырьмя братьями по ровной части, и между ними никогда не было никаких неприязненных отношений.

В это время жители Цебельды и Дал произвели бунт и, поддерживаемые горцами разных племен, напали на селение Дранд, Мерхеул и Квитоулы, где не обошлось без кровопролития. Бунтовщики все разорили и многих жителей взяли в плен. Затем все цебельдинцы переселились на линию (Северный Кавказ), боясь мщения со стороны владетеля Абхазии Джигешия; последний, действительно, не заставил себя долго ждать и двинулся на линию и, при содействии тамошних дворян и князей, принявших его с большими почестями, как владетеля, заставили беглецов вернуться назад. Возвращаясь через Ахчипсху, Джигешия сделал привал около Адлера. Конвой его состоял из нескольких сот отборнейших всадников. Именно в этом месте скрывались 5–6 разбойников, которые, увидя значительную силу, тотчас же скрылись. Владетель Абхазии, отойдя несколько в сторону от лагерной своей стоянки, вдруг наткнулся на скрывавшегося в чаще одного из упомянутых выше разбойников, который, не зная, что пред ним владетель, сделал выстрел из ружья и убил Джигешию на месте. Тело Джигешия было погребено в Соук-Су при стечении всего населения Абхазии и даже жителей с линии. Джигешия не оставил после себя наследников и Абхазия осталась без владетеля.

Хотя в Абхазии, именно в Бзыбском округе, жили князья Толухаровы Шервашидзе, потомки Хутунии Шервашидзе, но по слабости своей, не могли принять управление Абхазией¹. Поэтому были собраны все почетные лица Абхазии и отправлены на 6-и кочермах (большие парусные суда) в Батум для предложения Шерван-бею, или одному из братьев его – Сулейман-бею или Зурабу, принять управление Абхазией, так как Aбxaзия принадлежит им. Но Шерван-бей решительно отказался, потому что в то время он был турецким пашой и исповедовал магометанскую веру, а потому вместо себя он порекомендовал своих братьев, но последние отказались от этого предложения, сославшись на свою магометанскую веpy. Абхазы исповедовали православную веру.

Шерван-бей и Сулейман-бей, не желая оставить принадлежащую им Абхазию без владетеля, устроили следующий заговор: собрав всех прибывших к ним князей и дворян, порешили на том, чтобы они приготовились к решительному возвращению в Абхазию, посадили бы чернь на качермы и были в готовности к отплытию в море. Когда будут сопровождать их Шерван-бей с братьями на кочермы, то при прощании с ними (Зураб, как меньший брат, должен был прощаться по обычаю после всех) схватить Зураба, насильно посадить его на качерму и доставить в Абхазию.

Все это было в точности исполнено. Таким образом, Зураб прибыл с ними в устье реки Гализга близ м. Очемчиры. Там его встретили с подобающей честью и потом доставили в Илорский монастырь и окрестили его по обряду Св. православной церкви. Затем отправились в Соук-Су и Зураб был водворен в своей резиденции. После этого Шерван-бей начал хлопотать пред султаном, чтобы Сулейман-бей получил назначение комендантом в Сухум-Кале, что и было уважено султаном. Абхазия опять соединилась в одно целое (от Батума до Гагр) под управлением 3-х братьев.

Зураб, не имея детей, пригласил племянника своего Келиш-Ахмед-бея, которого чаще называли Келиш-беем. Но так как последний приобрел своим умом и храбростью общую симпатию народа, стал немного непочтительно относиться к Зурабу, то вследствие этого Зураб выписал из Батума другого племян.¹ Бекир-бея, у Бекир-бея были сыновья Сафар-бей и Али-бей. Сафар-бей умер бездетным, а у Али-бея остались три сына: Григорий (впоследствии генерал-лейтенант), Маджара и Гид. У Григория были сыновья Иван (уже умер), Александр – нынешний Сухумский городской голова и Константин – ныне командир батальона Сухумского полка. Маджара оставил сына Михаила – ныне штабс-капитана Эриванского полка, а Гид умер бездетным. Зураб торжественно усыновил его в Соук-Су и представил ему Абживский округ, а остальную часть Абхазии отдал он Келиш-бею.

У Келиш-бея от первой жены был сын Аслан-бей, а от второй, принадлежавшей к зависимой фамилии, Сафар-бей. Первого он не любил, тем более, что Аслан-бей не раз покушался на жизнь своего отца¹, а второго он обожал и во что бы то ни стало хотел он сделать его наследником своим. Вот, поэтому и Келиш-бей стал искать покровительства через русские войска, расположенные в Редут-Кале и хлопотать о принятии подданства русскому Императору. Он даже тайно исповедовал православную веру. Это обстоятельство и еще то, что Келиш-бей дал приют опальному трапезундскому паше Тегеру, сильно стало вредить ему со стороны султана.

Князь Цицианов вел переговоры с Келиш-беем через поручика Амираджибова; через этого посланного владетель Абхазии просил о секвестровании селений, прилегающих к р. Ингуру. Селения эти находились в Самурзакани и Келиш-бей считал Самурзакань своей собственностью². Желание Келиш-бея осуществилось, но только после смерти его, о чем будем говорить ниже, а теперь перейдем к другим событиям.

Русские войска впервые появились на Черноморском побережье в 1804 г., когда стопушечный корабль «Тольская Богородица» и фрегат высадили в Редут-Кале Белевский полк.

Абхазией pусскиe стали овладевать постепенно, подымаясь с юга на север. За Редут-Кале последовало в 1810 г. занятие Сухума, когда после междоусобиц в семье Шервашидзе русское правительство признало необходимым вытеснить турок из Сухума. 9-го июля того же 1810 года в Сухумскую бухту прибыла эскадра, состоявшая из корабля «Воин» и 2-х фрегатов с десантом в 600 человек под командою капитана II ранга Дотта. Эскадра бомбардировала крепость в продолжение 2-х дней; турки энергично отвечали из 64-х пушек. Разрушив в достаточной степени крепостные стены, Дотт спустил десант, батальон морской пехоты, под начальством мaйopa Конрадини. Последний, овладев городом, в котором считалось до 6 т. жителей, штурмовал крепость; pyccкиe, разбив ворота, бросились внутрь: турки бежали. Батальон потерял 109 человек убитыми.

До 16 мая 1816 года Сухумский гарнизон был занят 4 морским полком, а с 16 мая — двумя ротами Белевского полка. С 1819 года Белевский полк был заменен Мингрельским полком и комендантом Сухумской крепости был назначен майор Могилянский (1821 г.).

Овладев главным городом Абхазии, pycскиe до некоторой степени обуздали ее хищническое население, и набеги абхазцев на Мингрелию значительно сократились, но пребывание русских здесь было сопряжено с такими трудностями, что в Министерстве иностранных дел был поднят вопрос о возвращении Сухума туркам; Ермолов написал резкое письмо (20 марта 1820 г.) министру иностранных дел, отстаивая значение Сухума, как нашего опорного пункта на Восточном побережье, и угрожая отставкой в случае неисполнения его желания.

Пора познакомиться с сыном Келиш-бея Сафар-беем Шервашидзе. После смерти Келиш-бея Сафар-бей принял добровольно подданство России и христианскую веру. Ему была дана Высочайшая грамота, в силу которого князь Шервашидзе признан наследным правителем Абхазии и утвержден в подданстве России (в 1810 г.).

Вот просительные пункты Сафар-бея (в христианстве Георгия):

«Всеавгустейшему и всемилостивейшему Монарху нашему всеподданнейшее прошение и предание себя с владением моим через cиe мое письмо следующим образом:

1) Я законный наследник и владетель Абхазии по совести моей обязываюсь и вступаю в подданство и службу, как наследственный подданный всемилостивейшего Самодержца всей России и прочих Императора Александра Павловича».

В следующих пунктах говорится: о предании владетелем вместе с собой Абхазии и всего находящегося в Абхазии в наследственное подданство и рабство престола всероссийского (п. 2.); об ознаменовании владетеля знаком, как прочие князья, подданные Императорского престола ознаменованы (п. 3); о пожаловании владетелю грамоты, утверждающей его наследство, дабы он был начальником и управляющим владением своим, а также сын его, внуки его вечно и ненарушимо от начальства и владения наследственным своим владением не оставлялись (п. 4); об ограждении владетеля Шервашидзе войсками Императора (п. 5); о нелишении владетеля тех выгод и милостей, которые имел наследственный владетель абхазский Келиш-Ахмед-бей, получавший ежегодное жалованье от порта оттоманской (п. 6); о желании владетеля до капли крови быть верноподданным, о его покорности главноуправляющему Грузией и об отпуске с его стороны леса, как получала прежде порта Оттоманская, равно и заводов золотых и серебряных с уделением, однако, владетелю некоторой части (п. 7). Эти просительные пункты были утверждены, как и выше другие, Императорской жалованной грамотой 9 августа 1810 года.

Постоянные смуты, соперничество братьев и ежеминутные опасения за свою жизнь до того расстроили здоровье владетельного князя Сафар-бея Шервашидзе, что он умер 7 февраля 1821 года, оставив после себя 4-х сыновей: Дмитрия, Михаила, Александра и Константина.

По представлению генерала Ермолова князь Дмитрий Шервашидзе был утвержден Государем в звании владетеля Абхазии. Князь Дмитрий получил прекрасное образование в Петербурге – в пажеском корпусе. Вся его многострадальная жизнь за время управления им Абхазией прекрасно описана названным выше Мордовцевым в своей книге: «Прометеево потомство».

Владетельного князя Дмитрия (Омар-бей) Шервашидзе — сына владетеля Сафар-бея – не надо смешивать с другим Дмитрием (Сейт-беем) Шервашидзе, сыном Гасан-бея Шервашидзе. У этого Гасан-бея, который был братом Сафар-бея Шервашидзе, был тоже сын Дмитрий (Сейт-бей), а у Дмитрия – ныне благополучно живущий князь Георгий Дмитриевич Шервашидзе.

Бывший член Государственной Думы, генерал-майор Прокопий Шервашидзе, сын Бего Шервашидзе и внук Махмуд-бея Шервашидзе, тоже принадлежит к владетельской фамилии. У Прокопия Шервашидзе был родной брат артиллерийский полковник Самсон Бегович Шервашидзе (умер), который за свою храбрость, ум и энергию пользовался особым вниманием начальства и своих товарищей. Его дочь Лили в замужестве за графа Соллогуба.

8 февраля 1821 года абхазцы, соседнего с Сухумской крепостью селения Эширы¹, подвластные Гасан-бею, брату и личному врагу умершего владетеля, собрались толпой около 200 человек и атаковали команду от рот Мингрельского полка, высланную в ближайший лес за дровами. Атака была отбита, но на другой день восставшие покушались напасть на передовой форпост у крепости. Комендант майор Могилянский и тут отразил нападение, но донес начальству о всеобщем бунте, имевшем целью предать Абхазию в руки Гасан-бея, причем просил о присылке ему помощи.

Начальник корпусного штаба генерал Веньяминов предписал Могилянскому ограничиться охраной Сухумской крепости, не вмешиваясь во внутренние дела Абхазии. Для водворения порядка и прекращения бунта приказал схватить главного виновника Гасан-бея и выслать в Тифлис, а командиру бригады генералу, князю Горчакову предложено было выслать 2 роты и казаков на подкрепление Сухумского гарнизона. Но получение нового донесения от Могилянского об успокоении Абхазии заставило Горчакова отменить высылку в Сухум подкрепления.

Могилянский, повинуясь предписанию Веньяминова и имея личные счеты с Гасан-беем, заманил к себе последнего, арестовал и выслал его в Тифлис. Горчаков предвидел, что такая мера вызовет действительно всеобщее возмущение, просил Веньяминова освободить Гасан-бея. Веньяминов нашел восстание меньшим бедствием, чем освобождение Гасан-бея и последний, после явки в Кутаис, в сопровождении поручика Бочкарова, был сослан в Сибирь.

Произошло действительно всеобщее восстание абхазцев. В апреле прибыл в Сухум сам Горчаков для ознакомления с делами Абхазии. Ему удалось только сменить Могилянского и назначить комендантом Сухума мaйopa 44 егерского полка Михаила.

По отъезде из Сухума князя Горчакова в Абхазии вспыхнул открытый мятеж. Абхазцы требовали возвращения Гасан-бея, в особенности жители абхазского и Сухумского округа, наследственные уделы Гасан-бея. К тому же прибыл из Турции в Абхазию и отцеубийца Аслан-бей.

Аслан-бей обложил Сухум, быстро овладел всей Абxaзиeй и двинулся к границам Самурзакани. Видя такое положение дела, князь Горчаков решился предпринять экспедицию в Абхазию и предварительно послал туда командира 44 егерского полка подполковника князя Алхазова. Последний занял место на левом берегу р. Ингура – против Самурзаканского селения Нобакева, ожидая дальнейшего распоряжения. Горчаков ожидал приезда нового владетеля Абхазии Дмитрия Шервашидзе. Алхазов, боясь участи Сухумского гарнизона, переправился через Ингур и стал двигаться к Сухуму и скоро прибыл до р. Гализги. Аслан-бей занял и укрепил позицию между Кодорским мысом и деревней Келасуры, чтобы воспрепятствовать движению нашего отряда.

Не доходя 4-х верст до Кодора, отряд был встречен сильным неприятельским огнем. Особенную отвагу оказали майор фон Ракопи¹, поручик Коркия, подпоручик Палев, штабс-капитан Гришков и прапорщик князь Бебутов, которого поразила здесь вражеская пуля. Наконец, при помощи артиллерийского огня удалось Горчакову paссеять неприятеля и Аслан-бей с 7-ю приверженцами бежал в черкесские пределы.

Скоро отряд вступил в Сухумскую крепость. Отдохнув в Сухуме, отряд предпринял экспедицию в Цебельду, для наказания главнейших виновников, принимавших участие вместе с Аслан-беем.

Затем абхазский отряд прибыл в селение Соук-Су (Лыхны). Здесь 30 ноября 1821 года, в присутствии многочисленного собрания князей, дворян и выстроенных в парад российских войск, генерал-майор, князь Горчаков торжественно объявил князя Дмитрия Шервашидзе владетелем Абхазии, вручил ему знаки и меч, как знаки его верховного владычества. Затем, последовала присяга абхазцев на верность русскому Императору.

По просьбе нового владетеля, в Соук-Су были оставлены 2 роты под командой мaйopa фон-Ракоци, прочие же войска отправились обратно в Имеретию. За время отсутствия князя Горчакова командование войсками и управление Имеретией перешли полковнику князю В. У. Бебутову.

Мятежники все-таки не унимались. Поэтому, владетель Дмитрий Шервашидзе переехал в Сухумскую крепость 31 января 1822 г.; соседние джигеты и абхазцы, в числе нескольких тысяч человек под предводительством того же Аслан-бея блокировали роты, расположенные в Соук-Су. Неоднократно мятежники бросались в атаку с целью ворваться в слабое укрепление, но везде получили отпор, благодаря отваге мaйopa Ракоци и штабс-капитана Граненко. Неудача набега и гибель многих храбрых людей, вместо обещанной богатой добычи, вызвали кровавую распрю между предводителями горцев, и около Гагр в междоусобной брани, погибло их около 60 человек. Главный представитель их Аслан-бей бежал в Анапу. Здесь же, т. е. при защите Соук-синского гарнизона, отличался 16-летний князь Хамуд-бей (Михаил) Шервашидзе, будущий владетель Абхазии, награжденный чином прапорщика. Этот смелый и опытный горский наездник, получивший классическое гopское воспитание у одного убыхского князя Хаджи Берзека Дагумоко, превосходно знал натуру своего народа и своего родного края и умел ладить и с русскими, а потому и мог править страной в течение 44 лет, полных приключений и опасности умереть от пули, кинжала и яда.

Выездом князя Дмитрия Шервашидзе из Соук-Су в Сухум остался очень недоволен правитель Имеретии генерал-майор, князь Горчаков и предложил ему или жить в Соук-су для успокоения жителей или же взять оттуда в Сухум оставленные там войска.

Абхазцы смотрели на нового владетеля, как на иноземца. При таком отношении подвластных, заброшенных судьбой с далекого севера, из пышной столицы русских царей в дремучие леса Абхазии, жил пленником в своей земле, где за каждым его шагом следило 100 глаз. 17 октября 1822 года владетель Абхазии скончался в Соук-Су на руках поручика Марачевского, наиболее близкого к нему из всех офицеров Соук-синского гарнизона. Некоторые утверждают, что он умер от жестокой абхазской малярии, но это неверно, он был отравлен одним из приверженцев Аслан-бея.

В то же время корпусный командир Ермолов вошел с представлением о назначении владетелем Абхазии князя Михаила (Хамуд-бея) Шервашидзе, на что и последовало Высочайшее утверждение 14 февраля 1823 года.

Первые годы его княжения были ознаменованы рядом набегов Гагрских джигетов, переправлявшихся через р. Бзыбь и грабивших абхазские села. Не всегда, впрочем, эти набеги были удачными. Так, в 1823 г. партия убыхов и джигетов пробирались мимо гор. С окрестных гор абхазские пастухи заметили ее и дали знать своим: абхазцы отрезали ее от Гагринской береговой дороги и поголовно истребили. Эти набеги заставили Михаила просить русских занять Гагринский проход; однако, русские не тотчас исполнили его просьбу: необходимо было раньше стать твердой ногой в Бзыбской Абхазии.

17 апреля 1824 г. в Сухуме дали знать, что Аслан-бей со своей партией находится близ Сухума. Комендант Михаил вышел против него, но никого не нашел, а на возвратном пути подвергся предательскому нападению и был убит со значительным числом нижних чинов. Этой частной неудачи достаточно было, чтобы в крае вспыхнул общий мятеж. Гонцы были посланы к джигетам, убыхам, черкесам и цебельдинцам; все охотно отозвались на призыв и 12-и тысячное скопище с участием Аслан-бея и влиятельного во всей Абхазии дворянина Кац Маргани¹ двинулось в Соук-Су, где в то время находился и владетель Абхазии князь Михаил Шервашидзе с 22 верными абхазцами.

Комендант Соук-Су Марачевский отважно защищался от неприятеля, но мятежники, обложив главным кольцом этот гарнизон, отрезали все его сообщения с внешним миром. Дядя владетеля князь Али-бей Шервашидзе (сын Бекир-бея Шервашидзе) привез Сухумскому коменданту, капитану Лилиенфельду верные сведения о критическом положении Соук-синского гарнизона.

Корпусный командир Ермолов предложил тому же князю Горчакову двинуться в Абхазию и выручить Соук-синский гарнизон, который погиб бы вместе с Михаилом Шервашидзе, если бы этот гарнизон геройски не защищал мужественный капитан Мураховский с 2-мя ротами 44 егерского Мингрельского полка.

Летние обильные дожди, полноводья рек, бездорожье – мешали нашему отряду двигаться вперед быстро. Первая стычка с восставшими была при переправе через р. Ингур. Отряд только 8 июля прибыл к сел. Кодор, т. е. в сутки делал по 11 верст. В каменных развалинах Драндского монастыря 150 горцев хотели воспрепятствовать переправе войск через р. Кодор, но это не удалось им. На 10 число отряду было велено перейти в наступление. Генерал-лейтенант князь Дадиани с милицией направился по проселочной дороге в обход неприятеля; Фрегату «Спешному» приказано было подвинуться вперед и бросить якорь против главных завалов у Келасури и сбить неприятеля судовой артиллерией, а бриги «Орфей» и «Меркурий» должны были действовать вдоль берега на расстоянии 8 верст. Главные силы следовали по дороге, жаркое дело при взятии главного завала у Келасур, где особенно отличались майор Индутный, штабс-капитан Горяинов, подпоручик Сорочинский, получивший смертельную рану, штабс-капитан Ярженбский и прапорщики Мартос и Капустин. Неприятель рассеялся к вечеру и отряд прибыл в Сухум. Общая потеря в этот день равнялась 102 человекам. Достигнув Сухум, Горчаков посадил сколько мог войска на бриге «Орфей» и фрегат «Светлан» и двинул их в Бомборскую бухту. Сухопутным войскам пришлось иметь дело с многочисленными завалами у р. Псырцха (Ново-Афонский монастырь), но, тем не менее, наконец, удалось высадить десант на Бомборскую долину и двинуться на выручку Соук-синского гарнизона. До гарнизона пришлось сухопутным и морским нашим войскам вынести ряд упорных стычек с восставшими, но все они были рассеяны и Мароховский с Михаилом были освобождены.

Ермолов хотел опять взяться за карательные меры в Абхазии и Цебельде для признания русской власти, но князь Горчаков, зная положение края, отговорил его от такого предприятия, тем болee, что вскоре дела на Кавказской линии и осложнения с Пepcиeй отвлекли внимание главного начальника Кавказского края, и Абхазия была оставлена на произвол судьбы. Владетель Михаил Шервашидзе, женатый на дочери мингрельского князя Георгия Дадиани, удалился в Мингрелию, а в Абхазии фактически осталась в нашей власти территория Сухумской крепости. Аслан-бей продолжал волновать Абхазию. Абхазию успокоил только возвращенный из Сибири по просьбе Михаила – Гасан-бей Шервашидзе.

В 1827 году владетель Михаил Шервашидзе, вернувшись из Мингрелии в свое владение, настойчиво просил русских занять Гагры, чтобы прекратить набеги на Абхазию джигетов и убыхов, а также прислать отряд войск для личной его охраны. Русские избрали ближайшую к резиденции владетеля равнину – Бомборы и генерал-майор Гессе дал согласие на постройку здесь укрепления; оно оказалось как раз на месте битвы генерала Горчакова с абхазцами в 1824 г. Укрепление устраивал генерал Пацовский, высадившийся в Абхазии с 10 ротами своей 44 егерского полка, с 8 орудиями и командой казаков. Он же впоследствии заложил укрепления в Пицунде и Гаграх. Этот генерал начал службу на Кавказе с 1805 года. На глазах Цицианова, Котлеревского и Ермолова он брал с боя каждый чин. Будучи полковником, он при А. П. Ермолове был назначен сначала Тифлисским комендантом, а потом командиром 44 егерского полка. Бомборы были окружены огородами, садами, возбуждающими удивление абхазцев. Кроме главного укрепления Пацовский построил редуты на берегу моря для склада провианта, и на р. Хипсте (Белой) – для охраны полковых лошадей, пасшихся здесь, а также на р. Мцыше (ныне Мычиш) – для защиты лесопильной мельницы каким-то бродячим техником. Абхазцы скоро его полюбили, вполне ему доверяли, и солдаты могли безбоязненно заходить в отдаленные селения, оставаясь невредимыми и всюду встречая гостеприимство. Живя в Бамборе Пацовский, во 1-х охранял владетеля, во 2-х, следил за тем, что делается в стране и, наконец, отличаясь мужеством и справедливостью, постепенно сближался с абхазамими.

По окончании в 1829 году турецкой войны, генерал-фельдмаршал Паскевич-Эриванский представил свои соображения для одновременного и возможно быстрого покорения кавказских горцев и установления сухопутного сообщения по берегу Черного моря, чтобы воспрепятствовать туркам проникать в земли черкесских и абхазских племен, которых они снабжали порохом и разными другими припасами для постоянной борьбы с русскими. Турки распространяли среди кавказских прибрежных племен всевозможные нелепые слухи о скором прибытии к ним турецких войск и о возвращении вновь Турции крепостей Анапы, Сухум-Кале и Поти.

Установившиеся в 1830 г. сношения абхазцев с турками обратили внимание Императора Николая I, который приказал с турецкими агентами, выходцами из Турции и захваченными в Абхазии, поступать как с бунтовщиками, а флоту нашему осматривать все турецкие суда с отобранием военных припасов. Этих мероприятий достаточно было, чтобы усилить против русских негодование абхазцев и дать им повод к восстанию. Всегда беспокойные их соседи цебельдинцы присоединились к восставшим и стали производить хищнические нападения на мирных жителей.

В апреле 1830 года абхазцы, собравшись у селения Мерхеул, в 15 верстах от Сухума, в числе до 5 т. человек, дали присягу оставаться непокорными русскому правительству и владетелю Абхазии. Произвели хищнические нападения на форштадт Сухумской крепости, ограбили Пицундский храм, напали на дом владетеля в Илори (в 4-х верстах от м. Очемчиры) и разорили богатейший во всей Абхазии монастырь Св. Георгия Илорского. Все усилия преданного русским кн. Гасан-бея Шервашидзе отвлечь абхазцев от возмущения оказались тщетными.

Началась новая экспедиция в Абхазии. Утром 1 июля 1830 года эскадра транспортов снялась с Редут-кальского рейда и 3 числа прибыла в Сухум. Все войска высадились на берег и расположились между крепостью и р. Беслеткой. К вечеру того же дня прибыли казаки под командой Пацовского.

Надо было сначала разрушить надежды абхазцев получить помощь от джигетов, для чего нужно было не допустить последних в Бзыбский округ. Единственным средством для этого являлось занятие тесного горного прохода, ведущего из земли Джигетов в Абхазию, и находящегося к северу от разоренного монастыря Гагры, где отроги гор, врезываясь утесами в море, прерывают береговое сообщение. Поэтому генерал Гессе решил высадить часть отряда у Гагры, и с остальной частью двинуться сухим путем в Соук-Су и занять затем Пицунду. На постройку укрепления в Гаграх вроде: «Кавказских Фермопил» настаивал граф Паскевич, видя в них ворота, преграждающие доступ в Абхазию партиям джигетов и убыхов.

Надо при этом заметить, что генерал Гессе вполне соответствовал своему назначению. Он был известен как опытный генерал: он взял Поти, построил пост св. Николая, овладел Кинтришскими высотами и двинулся к Батуму (1828 г.).

В 1830 г. Паскевич первый перешел Кубань с большим отрядом и разгромил шапсугские аулы, принадлежащие черкесским племенам. Для прикрытия линии на Кубани были построены укрепления: Мостовое, Алексеевское, Афипское и Ивано-Шебское.

В отряд для занятия Гагр назначен был батальон егерей, саперы и 2 орудия, всего 800 человек, которые 6 июля посажены были в Сухуме на суда и 8 числа, рано утром, без выстрела высадились на берег и заняли развалины монастыря Гагры. Следовательно, первое появление русских у Гагры было в 1017–1022 под предводительством Мстислава Тмутораканского, а второе – 8 июля 1830 г. Остатки разрушенных башен в Гаграх послужили к устройству батареи на два орудия впереди лагеря отряда.

Генерал Гессе, получив известие о занятии Гагры, решил с остальной частью отряда выступить 13 июля, вечером, налегке из Сухума к Пицунде. Через 2 дня тяжелого пути отряд, в составе 1531 человек с 376 лошадьми, прибыл в м. Бамборы, где и расположился лагерем. Но скоро Гессе получил донесение о частых и отчаянных нападениях горцев на Гагринский гарнизон. Гарнизон страдал при этом и жестокой малярией. Солдаты не знали покоя ни днем, ни ночью. В поисках за средствами к самозащите впоследствии солдаты завели собак, которые оказались истинными помощницами их.

19 июля отряд двинулся из Бамборы к Пицунде и 21 июля подошел к Пицундскому монастырю. Отряд нашел в храме довольно хорошо сохранившееся евангелие и некоторые церковные утвари. На ветви большого ореха, близ церкви, висел упомянутый выше генуэзский колокол с датой 1529 г. В окрестностях монастыря русские нашли множество фруктовых деревьев с вьющимися лозами винограда – остатки монастырских садов; знаменитая сосновая роща, покрывающая Пицундский мыс, была чиста от лиан и деревьев других пород. Климат в Пицунде тоже вредно влиял на здоровье солдат, соблазнившихся обилием фруктов и рыб в озерах Инкит и Аныхшцара¹.

В то же время в Гаграх было крайне беспокойно. Окружающие горцы не переставали делать нападения на укрепления. Один раз, 30 июля, с часу по полудни до вечера, три раза делали нападения на завалы, кидаясь в шашки. Во время рукопашных схваток даже собаки принимали участие и погибали с солдатами, защищая Гагры. Они же рыскали по кустам и открывали горцев. За то солдаты и любили же их: раненную собаку нередко приносили на шинели в укрепление и лечили в лазарете наравне с солдатами. Они тоже получали казенный провиант. При первых звуках барабана, призывавшего к сбору и выступлении, собаки были впереди команды. Выпущенные из укрепления, они тотчас же рассыпались впереди стрелков и открывали неприятеля. Каждый вечер после зари, вся стая собак во главе со старыми выпускались из укрепления. Умные животные цепью облегали укрепления со всех сторон. По примеру Гагр и другие укрепления побережья завели у себя таких собак.

После джигетцев явились черкесы под предводительством князя Хаджи Берзека в числе более 2 т. человек, решив обложить Гагры с 3-х сторон и взять приступом укрепление. Но комендант крепости майор Поляков заставил их отступить с большими потерями. Такую же потерю причинил им и штабс-капитан Ячный. Отличались в схватке с горцами поручик Ачкасов и пор. Теплов.

Схватки с абхазцами приходилось иметь и Пицундскому гарнизону. Правда, Гагры и Пицунда были приведены в оборонительное положение, но они были отрезаны от всего миpa. За укреплениями солдат следили 1000 зорких глаз. Солдат не смел высунуться на бруствер из боязни получить пулю в голову. Горцы подползали к стенам и убивали часовых в упор.

«Есть на берегу моря, в Абхазии, говорит молодой, сосланный на Кавказ, поэт Бестужев-Марлинский, впадина между огромных гор. В этом ущелье построена крепостишка, которую враги бьют со всех сторон в окошки; где лихорадка свирепствует до того, что 1,5 комплекта в год умирает из гарнизона, а остальные – иначе не выходят оттуда, как с смертоносными обструкциями или с водянкой. Одним словом, имя Гагры, в самой гибельной для русских Грузии, однозначуще со смертным приговором».

Гагры сильно страдали еще от недостатка воды летом, почему процент смертности был чрезвычайно велик.

Среди бесчисленных тревог, перенесенных Гаграми в первые годы существования укрепления, особенно памятно нападение 1836 года. Гарнизон состоял из 380 человек, из них здоровых было 150 человек. Горцы стали показываться даже с моря на галерах. Сознание полной изолированности и отсутствие надежды на помощь заставили сражаться гарнизону отчаянно. Только на другой день гарнизон убедился, какое опустошение он произвел в неприятельском стане. Множество неприятельских тел было распростерто на земле; среди них найдено 6 княжеских, что указывало на панический страх, заставивший горцев покинуть поле битвы и забыть священный завет предков—не покрывать себя позором и не оставлять трупов соотечественников в руках неприятеля. Между тем потеря гарнизона была удивительно незначительна: один убитый рядовой и унесенный барабан.

Горцы все-таки недалеко отошли от укрепления; около 1000 человек расположились вдоль берега по направлению к р. Бегерепсты. Часть же нападавших, отделившихся от главной партии, угнала казачьих лошадей, пасшихся близ Константиновского укрепления на р. Бзыбь.

Но тут энергичный генерал Пацовский и владетель Михаил Шервашидзе с конной абхазской дружиной, с казаками поспешили на помощь к Гагринскому гарнизону. Помощь пришла вовремя, и неприятель был прогнан, хотя не раз покушались на новые нападения.

Промежуток между 1833 и 1835 годом ознаменован во 1-х, посещением Кавказа и Черноморских портов Нефшательским профессором Фредериком Дюбуа де Монперьэ, а во 2-х, знакомством с Абхазией и в особенности с черкесскими племенами военным лазутчиком по западному Кавказу бароном Торнау. Путешест. Дюбуа, описанное им в особой книге¹, а путешествие Торнау, описанное в книге его, под заглавием: «Воспоминание Кавказского офицера»- действительно заслуживают полного внимания читателей, в особенности интересующихся этнографией западного Кавказа и памятниками христианства в Абхазии.

В 1834 году было поручено отряду генерала Ахлестышева, заменившего Гессе, продолжать сухопутное сообщение от Редут-Кале до Сухума, и от Сухума до Бамборы и далее. Ненастная погода во все время похода и трудные переправы вследствие сильного разлива рек задерживали войска, которые однако успели разработать и проложить дорогу, требовавшую дальнейшего усовершенствования. Были устроены также два укрепления: одно в Илори, а другое – у Драндского монастыря.

«Только безропотное терпение русского солдата могло перенести те труды, которые отряд испытал», доносит генерал Ахлестышев корпусному командиру. «Я сделал кампании 1812, 1813 и 1814 гг., всю минувшую турецкую и польскую, но никогда не вcтpечaл столько трудностей как теперь».

Жертвой трудных работ делались не только солдаты, но и офицеры. Командир батальона майор Агеев так сильно заболел, что должен был передать вверенный ему батальон капитану Ячному. Много труда и энергии стоило ему, чтобы сделать стоянку в Илорах более или менее сносной. Таким же опасностям подвергались штабс-капитан Позняков и майор Тихонов. Эти бравые офицеры попеременно стояли то в Илорах, то в Драндах. В апреле 1835 года было предписано 4-му батальону грузинского полка идти на дорожные работы между Сухумом и Бомборой.

Вот, что пишет очевидец Илорского редута: «Илорский редут представлял неправильные кучи грязи, означавшие места, на которых следовало находиться брустверу. Солдаты, жившие в балаганах, построенных из жердей и камыша, буквально утопали в грязи».

Не менее тяжела была и жизнь в Драндском укреплении. Солдаты помещались в полуземлянках, вырытых в земле, чрезвычайно сырых, и имевших крышу, мало предохранявшую от дождя. Устроенные в землянках камины не уничтожали сырости и не могли служить для обсушки нижних чинов. Покинутое здание монастыря было занято складом провианта и патронов.

Во время разработки дорог войскам приходилось ежеминутно защищаться от нападений со стороны горцев; в особенности не давали покоя Цебельдинцы.
Вот, что пишет Бестужев Марлинский о Цебельде 12 мая 1837 года: «Около 1 июля мы двинемся за Гагры; там народ боевой и природа ужасна трудностями: надо будет по отвесным склонам пробивать дорогу под пулями врагов, под градом каменьев и стрел. Но что невозможно русским? Государя ждут в конце сентября. Он увидит свое храброе войско на завоеванном мысе Аредларе (Адлере) — притоне налетов черкесских и турецких контрабандистов; потом вступит на землю в Поти... К чему служат моя опытность и храбрость теперь? К тому, чтобы ходить в стрелковой цепи наравне с прапорщиком из корпуса и быть подстреленным в какой-нибудь дрянной перестрелке, в забытом углу леса? Лестная перспектива!».

Письмо многострадального поэта оказалось пророческим: он был убит в стрелковой цепи в глухом углу леса в Адлере. Последние минуты знаменитого писателя, увлекавшего молодежь 30-х годов, описаны капитаном Ф. Д. К. (отечеств. записки 1860 г., июль) и подпоручиком К. А. Давыдовым (Русский Вестник 1870 г., июль).