Глеб Булах мгновения жизни стремительной записки инженера, часть четвёртая

ЛЕНИНГРАД - ТАЛЛИНН

Почти четыре года провёл я, проектируя мосты и путепроводы на автостраде Ленинград-Таллинн. Так же как до этого в Иране и Закавказье, проект каждого сооружения от на­чала до конца выполнял я, выезжал на трассу для ознакомления с местом будущей постройки, подбирал имеющиеся данные по геоло­гии, по расходам реки и т.д., а если их не имелось, то всё, что нужно, ориентировочно выполнял сам. А потом в техотделе быст­ро проектировал, попутно прикидывая рациональность возможных вариантов постройки, и как только проект был готов в каранда­ше, его рассматривал Павел Георгиевич, внося, если требовалось, коррективы и тут же утверждая. Чертёжница Тоня снимала копию на кальку, чертежи синировались и проект шёл на трассу для строительства. А вслед за проектом выезжал и я, чтобы объяснить прорабу особенности проекта и договориться с ним о сроках и порядке работ, когда же они начинались, то в самые ответственные дни, особенно во время бетонировки, я снова выезжал на трассу и следил за ходом работы.

Как легко и приятно было тогда работать. Надо строить, и мы строили!

Все работы на строительстве производили военнопленные немецкие солдаты под начальством советских техников и инженеров. Немецких пленных офицеров в соответствии с международной кон­венцией работать не заставляли, и они из лагеря, окружённого колючей проволокой, годами не выходили. Вероятно, многие из них рады были бы вместо этого хотя бы изредка понемногу пора­ботать на трассе, чтоб разнообразить жизнь в плену. Но очень немногие из немецких офицеров решались на это, боясь осуждения остальных офицеров, ненавидящих СССР и не желающих сделать хоть что-нибудь ей на пользу. Зато унтер-офицеры и фельдфебели, не попадающие под действие конвенции, работали на трассе, часто в роли десятников и, надо признаться, что многие из них с присущей немцам добросовестностью и послушанию воле начальства работали неплохо, хотя в душе были очень далеки от теплых чувств по отношению к России.

Вспоминается один такой фельдфебель на стройке моста через реку Пирита вблизи Таллинна. Он не позволял лодырничать и небрежно работать своим же военнопленным немцам, и нередко плохо работавшие получали от него зубо­тычины. Как только рядом появлялся советский начальник, он кричал "Ахтунг!" и отдавал рапорт по-немецки.

Как-то раз, осматривая работы с начальником участка под­полковником В.А.Шершнёвым, после рапорта этого фельдфебеля я сказал ему по-немецки, что он хорошо работает, и спросил его - не коммунист ли он? Вытянувшись в струнку, немец ответил: "Нет, я национал-социалист!", и на последующие вопросы он рассказал о себе, что был пулемётчиком на истребителе, что сбил шесть советских самолетов и за это фюрер наградил его железным крестом. Закончил он свой рассказ такими словами: "Фюрер мёртв. Но, если б фюрер восстал из гроба и позвал меня, я тотчас бы явился и сказал бы ему - твой верный солдат здесь, мой фюрер!"

Этот немец не скрывал своих нацистских убеждений, а вот другой унтер-офицер на участке Нарва-Кингиссеп, тоже очень хорошо работавший, прикидывался антифашистом. Этот немец по фамилии Шмайде, по образованию техник, построил по моим проек­там несколько мостов и труб между Нарвой и Кингиссепом. Своих подчинённых немцев он держал в ежовых рукавицах и заслужил тем благоволение начальства и ненависть военнопленных немцев.

Начальник участка, на котором работал Шмайде, не один раз его премировал и однажды летом даже отпустил его в Ленинград на целый день. Шмайде потом с восторгом рассказывал о том, что нигде, ни в одном оккупированном немцами городе Западной Европы, даже в Париже, он не видел таких замечательных аттракционов, как в Ленинграде. Особенно ему понравились гигантские качели, де­лающие полный оборот. Ни в музеях, ни у исторических зданий Шмайде не был, и впечатление о Ленинграде и его культуре у него создалось лишь на основании целого дня, проведенного на каче­лях в парке на островах. Позднее, когда военнопленных немцев отправляли на родину, я узнал, что Шмайде отправили не в Германию, а за Урал. Его подчинённые немцы донесли на него, что он был нацистом, участником карательных экспедиций. В результате Шмайде судили как военного преступника и приговорили к десяти годам лагерей.

Четыре года службы в УС-17 я часто выезжал на трассу, а летнее время я проводил то на одной, то на другой строительной площадке. Много мостов, путепроводов и труб за эти годы я спроектировал и руководил их сооружением. Память о моей работе осталась возле Таллинна, где построены мосты через реки Пирита и Ягала и путепровод при въезде в город, между Нарвой и Кингиссепом, где построено много мостов и поддорожных труб, возле Ленинграда, где выстроены Гореловский и Лиговский путепроводы и тоже много небольших мостов и труб.

У одной из этих труб в первый же год моей работы в УС-17 я чуть было не погиб. Возле станции Лигово надо было пропустить речку Дудергофку под высокой насыпью автодороги. Для этого я предложил устроить железобетонную трубу квадратного сечения с отверстием ЗхЗ метра. Я решил осмотреть место. Электричкой приехал на станцию, прошёл несколько десятков метров по старой дороге, сошёл с неё и стал с трудом продираться сквозь густой кустарник. Вдруг, из кустов вырастает фигура сапёра, и он кричит мне: "Товарищ офицер, стойте на месте, здесь всё заминировано!". Я останавливаюсь, как вкопанный, а минёры с миноискателем в руках выводят меня кружным путём на дорогу. Только какая-то счастливая звезда спасла меня. Зато несколько немцев из ближнего лагеря подорвались, зайдя на территорию, ещё не осмотренную сапёрами. А с одним нем­цем даже произошла курьёзная история. Этого немца-танкиста посадили работать на тракторе, и вот, работая у самого полотна трассы, немец наскочил на мину. Взрыв принял на себя трактор. Взрывной волной немца подбросило вверх, он ловко повернулся в воздухе, упал вниз ногами на кучу песка и, как ни в чём не бывало, отбежал в сторону от взорван­ного трактора. Оказалось потом, что до призыва в армию, он был акробатом в цирке.

Особенно интересными для меня было сооружение путепроводов в Таллинне и у станции Горелово. Для постройки этих путе­проводов я разработал новую для автодорожников методику бето­нирования пролётного строения без стыков бетона. Мне пришлось внести ряд усовершенствований и в конструкцию железобетонных пролетов и в конструкцию подмостей. Сами бетонные работы я выполнил за несколько десятков часов вместо обычных нескольких недель. Много лет спустя я не один раз проезжал по дороге в Таллинн и с тайной гордостью и любовью смотрел на соору­жения, построенные по моим проектам, при моём участии, на мосты и путепроводы, в которые была вложена какая-то частица моего существа и которые переживут меня. В одном древнеегипетском папирусе сказано: "Существует нечто, перед чем отступает и безразличие созвездий и вечный шёпот волн, - это деяния человека, отнимающего у смерти её добычу". Какая глубокая мысль заложена в этой фразе, написанной много тысячелетий тому назад!